Текст книги "Разорвать порочный круг (СИ)"

Автор книги: АNЕlover

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 64 страниц)

Сдаваясь изнуренности и уступая тяжести налившихся свинцом век, дочь Старка решила не тратить последние силы на созерцание неясного миража и закрыла глаза. Вот попадет она внутрь теплого дома, тогда и можно будет оживиться оглядеться и вновь погрузиться в сон, только на этот раз уже со спокойной душой и уверенностью, что она не замерзнет на морозе во сне. А до той поры Волчица не собиралась кормить свой разум напрасными надеждами и настраивать себя на скорое сидение возле печи.

Сквозь пелену полусна прорвался окрик Болтона:

– Эй, хозяева!

Значит, это было не видение, и крестьянский дом, который увидела Санса, действительно существовал. Но вот существовали ли его хозяева… Хотя милорд и без них разберется, не постесняется вступить в чужое жилье без спроса, в этом-то сомнений у Волчицы не было. Но она и не против была такой решительности мужа… только бы прилечь и поспать.

Вдруг хлопнула хлипкая дверь, и вздрогнувшая дочь Старка услышала сердитый женский голос, явно принадлежащий немолодой простолюдинке:

– Кто такие?! Что забыли здесь?

В голосе женщины жило раздражение, и Санса отрешенно подумала про себя, что ей не стоило говорить таким тоном с милордом. Для ее же собственного блага. Однако не успела Волчица додумать эту мысль, как Болтон прокричал в ответ:

– Дам по серебряному оленю за каждую ночь здесь и твой закрытый рот, женщина.

Значит, не ошиблась. Рамси действительно начинал уже раздражаться. Его тон пока оставался спокойным, однако слова мужчины говорили лучше всего о его настроении. Не имеющая же разрешения вступать в разговор Санса, что сидела за Болтоном и обвивала руками его за пояс, прижалась сильнее головой к его спине, пытаясь восполнить сварливость женщины своей молчаливой просьбой обратить на нее внимание и быть милостивее к этой простолюдинке. Волчица не знала, подействует ли это на Рамси, однако все равно выбирала попробовать сделать хоть что-то, показать, что ей было плохо и ругань с простолюдинкой заставляла ее волноваться.

Старк продолжала сидеть с зажмуренными глазами и натянутым на лицо капюшоном и не видела крестьянки, только могла слышать, что та говорила. А женщина, заметившая позади юноши еще одну фигуру, резко спросила:

– Что с ней?

– Больна, – ответил Рамси, немного поворачивая голову к жене и кидая быстрый взгляд на нее.

Понимая, что говорили явно о ней, Волчица все-таки приподняла голову и вымученно взглянула из-под капюшона на стоящую на крыльце дома хозяйку.

Это была темноволосая простолюдинка, справившая не одно двадцатилетие. Полное лицо с покрасневшими от мороза щеками, второй подбородок, под которым начинал выглядывать и третий, длинные, распущенные волосы, что были столь засаленными и неухоженными, что едва ли добавляли женщине красоты. Сведенные вместе брови и глубокие морщины на переносице придавали лицу грозности и мрачности. Дополняли внешний облик женщины старенький, повидавший виды тулуп и выглядывающее из-под него черное платье. Создавалось впечатление, что эта крестьянка жила здесь одна и давно махнула рукой на свою горькую долю: очерствела, обозлилась на всех и просто доживала свои дни в этой глуши, и пожаловавшие сюда путники, ненароком нарушившие ее спокойствие, вызывали у нее только отторжение.

Однако, как и подумалось Сансе, крестьянка была не бездушна и, обежав ее оценивающим холодным взором и злобно дернув верхней губой, рявкнула:

– Веди ее в дом. На твоей девке лица нет.

И сразу после этих слов развернулась на месте и зашагала к дверям, а затем резко обернулась назад и добавила:

– Коней в хлев загоните, – и, распахнув дверь и взмахнув подолом юбки, скрылась в доме.

Волчица ощутила притупленное болезнью облегчение и окончательно обвисла на Болтоне, истратив последние силы и нервы во время его разговора с этой женщиной. Даже не верилось, что удача оказалась на их стороне и очень скоро Старк окажется в тепле да при людях. Может даже у этой женщины были припасены какие травяные сборы или настойки…

Переполненная счастьем и мыслями о грядущем отдыхе девушка была спущена Рамси с коня и, проведенная внутрь хлева, присела на тюк с сеном. Ни о чем не думая и никуда особенно не смотря, она принялась провожать ничего не видящим взглядом мужа, что суетился, расседлывая лошадей, да думала о том, что еще чуть-чуть, и они оба прилягут и поспят.

***

– Дай ей поспать спокойно, не тесни, – раздраженно ворчала женщина, что-то ища в столовой утвари, да то и дело поглядывала в сторону печи, на которую забрался Болтон с женой.

Однако слова крестьянки ничего не изменили, а лишь еще сильнее вжавшаяся в тело мужа Волчица подсказала ей отстать от них и дать обоим отдохнуть, раз никого, кроме нее, не волновало то, как Санса устроились с Рамси на печи. Старк жалась в ознобе поближе к бастарду, что кутал ее в два одеяла и, держа в своих объятиях, ласково поглаживал по плечам и спине и прижимался щекой к ее макушке.

В доме было темно и тепло, что располагало ко сну, однако Санса продрогла до такой степени, что до сих пор не могла согреться, зарывалась в одеяла да, стремясь быть как можно ближе к полусидящему на печи милорду, обвила его поясницу руками и сжала в руках его одежду. Она тяжело, шумно дышала, дрожала от холода и, проваливаясь в объятия сна все сильнее, постепенно теряла связь с явью.

Волчица уже почти уснула, когда вдруг сбоку от нее раздался голос женщины:

– На, выпей да ее напои, – взволнованно произнесла крестьянка, которая, кажется, взаправду переживала за привезенную юношей гостью.

А Санса, хоть и слышала простолюдинку, однако слов ее разобрать не могла – не понимала, словно ее разум работал в этот час лишь наполовину и, различая слова, смысла их не улавливал. И только когда милорд зашевелился под ней и начал медленно приподниматься, спохватилась и, все еще ничего не понимая, предприняла жалкую попытку встать с мужа, однако в следующий миг была приподнята самим Болтоном и приведена в сидячее положение. Приоткрыв глаза, она увидела перед своим ртом кружку и, снова прикрыв от усталости глаза, принялась из нее пить, с жадностью глотая теплое молоко. Санса опустошила чашку и не успела оторвать от нее губ, как та уже была отнята от ее рта, а сама она была уложена обратно к мужу на грудь, который, сперва напоив ее, теперь принялся за свою порцию.

Напившаяся же теплого молока Старк быстро позабыла обо всем и, умиротворенно вздохнув и устроившись поудобнее на Болтоне, погрузилась в долгожданный глубокий сон.

***

Сон отступал, высвобождая из приятной темноты отдохнувшее сознание и постепенно возвращая Сансе контроль над ее телом. Во время сна будто бы отступившая болезнь совершила хитрый маневр: забралась поглубже внутрь тела, притаилась там, притворившись, словно была побеждена. Однако Волчица точно знала, что это все был обман, и к вечеру жар и слабость вернутся. Только на этот раз принесут они с собой еще и кашель, который, если Старк ничего не померещилось, уже заглядывал к ней во время этого сна.

Сейчас же… сейчас было уютно, тепло и спокойно. Голова все еще оставалась тяжелой, тело было охвачено слабостью, но все было уже не то, не такое всеохватывающее и настойчивое, как раньше. Можно было расслабиться и полежать некое время на печи с Рамси, что все еще спал, не выпуская Волчицу из рук.

Незаметно приоткрыв глаза, Санса пробежалась взором по внутреннему убранству дома, глянула из-под пушистых ресниц на копошащуюся и что-то готовящую хозяйку да задержалась глазами на пару мгновений на связке грибов, что сушились, подвешенные в одном из углов избы. Стол был наполовину завален всевозможной утварью и склянками, среди которых затерялась и неубранная сгоревшая свеча, а на одной из лавок лежали сваленное кучей старое покрывало и какие-то смятые вещи. Каждая деталь в доме вызывала липкое отвращение к беспорядку и желание срочно прибраться здесь.

Вид комнатки мозолил глаза дочери Старка, а бардак и запущенность отбивали желание подолгу смотреть на все это, и девушка закрыла глаза, медленно повернула голову да перевернулась другую сторону. В этом доме было хорошо лишь одно: милорд, который отыскал это место и собирался задержаться здесь до тех пор, пока жена не поправится. И это было так приятно, трогало за душу, ведь Рамси мог с легкостью ничего из этого не делать. Мог не терять целый день на поиски жилья, мог запросто решить не оставаться здесь более, чем на одну ночь, мог не брать Сансу к себе на коня, мог не кутать ее в одеяла и мог не следить за тем, чтобы ей было тепло. Но милорд выбирал сделать все, что было в его силах, чтобы жена чувствовала себя лучше и выздоровела как можно скорее. Рамси был к ней нежен и внимателен, Сансу даже удивляло, что он ничего не сделал принявшей их простолюдинке, словно и не слышал, как она с ним разговаривала и как ставила себя по отношению к ним. И вновь внутри разлилось приятное тепло от осознания того, что мужа ее благополучие и она сама волновали гораздо больше ворчливой женщины. Милорд даже напоил ее первой молоком и взял свою чашку только после того, как она улеглась поудобнее у него в объятиях, и Волчице от мыслей об этом было отрадно. Ей было приятственно получать столько внимания от мужа и нравилось ощущать себя любимой.

Болтон вздохнул громче обычного, и Санса возвела к его лицу заспанные, чуть прищуренные глаза. Рамси медленно просыпался, его ресницы подрагивали и когда он наконец смог поднять тяжелые веки, то сонливо, рассредоточено посмотрел на Старк.

– Милорд? – одними губами произнесла девушка и дружелюбно посмотрела на мужа.

– Санса, – ровно так же неслышно прозвучало ее имя, и было видно лишь, как задвигались губы мужчины.

Бастард переложил одну руку на затылок Волчицы и стал ее ласково, аккуратно поглаживать по волосам и с маленькой полуулыбкой на губах перебирать пряди, а затем тихо-претихо спросил:

– Как ты себя чувствуешь?

– Намного лучше, милорд, – мягко ответила она.

Едва заметно кивнувший головой Рамси прижал сильнее к себе Сансу, а она зажмурила глаза, потерлась щекой о грудь мужа. Вздохнув с облегчением, Волчица устроилась поудобнее и подумала о том, что никуда не хотела двигаться с милорда, так и собиралась лежать, пока бока не начнут болеть от лежания или сам Рамси не скинет ее с себя. Однако он, похоже, этого делать не намеревался и сам сонливо то открывал, то прикрывал глаза, никуда не собираясь вставать.

Раздался громкий стук деревянной поварешки о чугунный котелок, а в следующую секунду комнатку оглушил голос гаркнувшей женщины:

– Хватит лежать. Есть идите!

Раскрывшая глаза дочь Старка увидела, как на мгновение дернулся в раздражении уголок губ мужа, однако через секунду от промелькнувшей эмоции не осталось и следа, а все внимание Рамси устремилось к ней самой.

– Давай, вставай, дорогая.

И на этих словах он начал приподниматься на полке, только Сансу из объятий полностью отпускать не стал, а вместо этого, когда начал принимать сидячее положение, поцеловал в лоб. Легкий ветерок вскружил голову Волчицы, а перед глазами вдруг потемнело от накрывшего ее ощущения радости, и она, ослепленная, лишь чувствовала на своей талии руки помогающего ей слезть с печи милорда. А головокружение налетало на Старк одно за одним: то от мимолетного поцелуя, то от подъема на ноги, а вместе с ними растекалось по всему телу ощущение счастья и легкости, словно не было уже никакой болезни или этой хмурящейся и рявкающей на всех женщины.

***

Сероводье осталось позади, подходил к своему завершению и Перешеек, и открывался прямой путь в Речные земли с их мягким климатом, большим количеством людей и поселений и хорошо разъезженными дорогами. Будет по пути и где закупить провианта, и где остановиться на ночлег. Иногда поражало, насколько умопомрачительной была разница между землями Севера и Юга, и чем южнее заезжал, тем в большем эта разница давала о себе знать.

Вместе со сменой растительности уменьшился и слой выпавшего снега, начали спадать морозы, и создавалось такое впечатление, будто бы ехали они вдвоем из зимы в лето и совсем скоро снег должна была сменить зеленая трава. В некоторые дни, особенно солнечные, Волчица даже снимала с себя зимний плащ, закидывала его на ленчик седла и ехала в отличном настроении. С продвижением на юг стало больше и солнечных дней, незаметно увеличился световой день и на дорогу появилось полтора дополнительных часа, которые, однако, Рамси зачастую использовал для охоты на мелкую дичь. Соления, копчения и каши уже пресытились, и хотелось съесть чего-нибудь другого, внести в ежедневный рацион разнообразия. Сейчас же, пока на пути попадалось мало таверн, где можно было бы поесть, очень выручала охота на зайцев и птиц, хотя и прибавила Волчице обязанностей. Убитых зверей свежевал, несомненно, Рамси, но вот готовка полностью ложилась на плечи дочери Старка, и каждый раз ей приходилось изворачиваться, как бы лучше приготовить дичь и ненароком не испортить ее: не сжечь на костре, но и не оставить недожаренной; что лучше было сварить, а что зажарить и, в принципе, как сделать вкуснее.

После неудачного случая на Сероводье пришлось задержаться на два дня в доме крестьянки. Этого времени, вполне ожидаемо, не было достаточно для полного выздоровления, и долечиваться выданными с собой женщиной травами пришлось непосредственно в дороге. Но все же покинули они селянский дом не без желания Волчицы, которая со всей уверенностью отвечала на вопросы мужа, что чувствовала себя хорошо и могла ехать верхом.

Погода им благоволила, посылала тихие безветренные дни и не сыпала на голову снега. Сместившись же к Королевскому тракту и более не рискуя ехать по болотистой местности, Санса с милордом явно ускорили свое движение, тем самым приблизив отплытие из Долины. Не верилось, что она скоро окажется в Просторе и взглянет на Хайгарден собственными глазами, пройдется по его великолепным садам. Да, Волчица помнила, зачем они отправляются к Оленне, но не могла не предвкушать этой встречи и знакомства с этим местом. Хотелось думать, что милорд все-таки сможет найти общий язык с последней представительницей дома Тиреллов, а Хозер Амбер сумеет разыскать в Староместе необходимую информацию. Что же о Дейнерис… Санса и не знала, чего от нее ожидать, и про себя лишь надеялась, что наследница рода Таргариенов не окунет Вестерос в кровавую войну.

Разом с размышлениями о приезде в Хайгарден приходила к Сансе мысль о том, что совсем скоро придет ее время вновь понести. Может, милорд займется этим вопросом на корабле, и она не могла не волноваться о предстоящей беременности. Как бы то ни было, но находиться они будут вдали от дома и в такое время, когда в любой момент могла грянуть война. И даже не одна. Ланнистеры щерились все отчаяннее, лорд Бейлиш, держащий за пазухой двадцатитысячную армию, продолжал свои игры, сюда грозилась прибыть Дейнерис с драконами, а на Севере расползались во все стороны Иные.

В такое неспокойное время и не имея поблизости другой опоры, кроме милорда, было страшно остаться одной с ребенком на руках. Вызывало волнения и то, как Рамси отнесется на этот раз к ее положению, вернется ли снова к «тому» и не останется ли она покинутой. Санса успокаивала и убеждала себя в том, что все будет в порядке, нужно верить в мужа и надеяться на то, что теперь он будет к ней намного внимательнее. Что ни говори, а милорд потеплел к Волчице, стал нежнее, старался всегда уделить ей внимание и не упускал из виду те часы, когда чувствовала она себя плохо. Она искренне надеялась, что муж обрадуется ее беременности, присмотрит за ней и не позволит, чтобы что-то случилось с ней или ребенком. Может, ей будет трудно, но Рамси точно не станет приносить ей боль или выматывать еще сильнее. Слабо верилось и в то, что ребенка могли отлучить от нее или не дать за ним ухаживать – не представляла сейчас Санса себе такого. С трудом могла она теперь представить, что муж после рождения наследника может решить избавиться от нее, ведь не было у Рамси резона уделять ей столько внимания и ласк, чтобы потом в одно мгновение отшвырнуть от себя в сторону. Может, раньше бы она в такое поверила, но уж точно не сейчас. Да и милорду нужна будет не только хорошая жена, но и хорошая мать его детей.

Королевский тракт, по которому сегодня ехала дочь Старка с мужем, местами освободился из снежного плена и зиял черными, длинными, словно порезы, прогалинами земли. Иногда можно было услышать и чириканье птиц, запрятавшихся в кронах деревьев. Сзади за рыжим плелся гнедой, которого в этот день таскать за собой было поручено Сансе, и та держала в повисшей сбоку от седла руке корду да время от времени подтягивала к себе отвлекавшегося на что-то коня.

Девушка раз в несколько минут посматривала на Болтона и, не замечая никаких знаков с его стороны, принималась поглядывать на дорогу перед собой и окрестности. Однако же в этот раз, обернувшись к мужу, она пересеклась с ним взором, и сразу после этого Рамси заговорил:

– Расскажи мне о Королевской Гавани, о Тиреллах, об Оленне.

Бастард смотрел на жену заинтересованным, пристальным взором и не спускал своих ярко-голубых глаз с нее.

– Да, милорд, – мягко ответила Волчица и призадумалась над тем, с чего начать.

Раз милорду хотелось послушать о Гавани и Оленне, то она постарается вспомнить все мелочи и важную информацию. Этот рассказ должен был выйти занимательным и для нее самой, ведь, вполне возможно, Старк удастся вспомнить что-то уже позабытое или натолкнуться на какую-нибудь мысль.

========== От заката до заката (Конец Части II) ==========

Вечер

Ехать по Речным землям в действительности было приятнее и сподручнее, чем пробираться, утопая в снегу, по нераскатанным, заброшенным дорогам Севера. Неудобство доставлял лишь лед, зачастую покрывавший припорошенные в самую малость снегом тракты и делавший их из-за этого почти непроходимыми. Однако на дорогах свет клином не сходился, и большинство путников просто-напросто съезжали на обочины или отъезжали еще дальше, где и оледенений не было, и слой снега позволял пройти телеге.

Тут по пути можно было купить то, что надо, у крестьян, благо деньги для этого были. С гостевыми дворами было слегка хуже, чем предполагала себе Санса, однако это за значительную помеху в путешествии не считала – привыкла уже к ночлегу с простолюдинами и к ночевкам под открытым небом, а уж с учетом отсутствия сильных морозов вообще не волновалась о том, как проведет ночь. Вон, как сегодня: разожгли с Рамси костер, накинули на себя плащи с одеялами, чтобы укрыться от дующего в спину ветра, и этого уже было достаточно доя того, чтобы спать, не стуча зубами и не дрожа от холода. Сейчас же, усевшись вблизи от костра, они оба устроились поудобнее и погрузились в сон.

Если все пойдет нормально, то еще недели две – и Санса окажется с мужем перед входом в Долину. Только от одной мысли об этом внутри все леденело от ужаса и сердце ёкало, словно предупреждало туда, в Долину, не соваться. Не дай бог ее узнают – всему конец, входа и выхода из этого места Волчице не увидеть, как своих ушей. Поэтому Санса надеялась, что во владения Арренов и Бейлиша она с мужем войдет, хорошо подготовившись и продумав все до мелочей, чтобы ничем не выдать себя. Надо будет добраться до порта как можно быстрее и уплыть в Простор, где их уже, должно быть, дожидались прибывшие на место войска и люди. А пока можно было спать, набираться сил для следующего дня.

Завывал ветер и трепал на плаще мех, что время от времени касался лица Сансы и щекотал своим слабым, едва уловимым прикосновением кожу. Явь смешалась со сном, и понять теперь, где начинался сон и где заканчивался, было невозможно. Потрескивал костер, в полнейшей тишине стояли кони, как вдруг прямо над ухом Волчицы раздался шум, и раскрывшая в испуге глаза девушка в следующий миг была схвачена за плечо, а ее рот зажала огромная мужская рука. Послышался шорох чьей-то одежды и сбоку от нее, и Старк краем глаза увидала, что напали и на Рамси.

Их было несколько. Налетели, словно из ниоткуда, опрокинули Волчицу с Болтоном на землю и заломили им руки назад. Все случилось настолько неожиданно и быстро, что, кроме испуга, Санса ничего не ощутила, только застыла, придавленная к земле, в оцепенении. Однако пролетали мгновения, и испуг перерос в полноценный страх и панику. Санса смотрела, как перед ее глазами во внезапно замедлившемся мире Рамси отчаянно пытался выкрутиться из рук двух удерживающих его внизу мужчин, и чувствовала, как внутри все скручивалось в болезненный, напряженный узелок и зарождалось ощущение беспомощности.

Как в тумане она видела и ощущала, что их двоих связывали по рукам и ногам, а Болтона вошедшие в раж мужчины с размаху пару раз ударили кулаками по голове и плечам да один раз дали ногой по ребрам. И притихший, ошеломленный юноша, вжатый с силой в землю, с явным беспокойством смотрел сейчас в сторону жены.

Взглянув на перепуганного мужа, Санса почувствовала, как в груди защемило сердце и огромный, твердый ком начал опускаться вниз, принося с собой болезненные ощущения. Было страшно, очень страшно, в голове так и билась мысль о том, что их убьют или заберут все, что у них было с собой. Второе, несомненно, не было так ужасно, но тревоги нагоняло от того не меньше.

А в это время мужчины, коих Старк насчитала четверо, – плохо одетые, небритые, грязные – убедившись, что их жертвы смиренно лежали, опрокинутые на землю, разделились: двое пошли осматривать свой улов, а двое других остались стоять около Сансы и Рамси.

С замиранием сердца Волчица слушала, как смотрящие на нее сверху вниз бандиты с чего-то смеялись между собой и иногда кидали грязные фразы в ее сторону. К горлу подкатил ком, и перед глазами все поплыло. Пытаясь укрыться от происходящего и найти себе некое успокоение, Санса пробовала сосредоточить все внимание на муже, однако, как оказалось, от этого ей стало намного больнее и невыносимее, ее словно раздирало изнутри на куски и отдавало в голову таким распирающим чувством, что создавалось ощущение, будто та с секунды на секунду должна была взорваться от давления.

Волчица лежала бок о бок с Рамси, который, как мог, пытался подбодрить и успокоить ее, но сам был взволнован до такой степени, что это не скрылось от глаз дочери Старка. Все его внимание явно было сосредоточено на ней, будто он сам цеплялся за нее, как за последнее, и всеми силами пытался хоть немного утешить ее, отвлечь. Попытки Рамси помочь ранили её в самую душу, доставляли внутреннюю боль, являя собой лишь подтверждение безысходности ситуации и их бессилие что-либо изменить. И это вселяло в Сансу только больший страх, вгоняло в панику, давая понять, что дела обстояли действительно хуже некуда.

Не находя нигде успокоения, она закрыла глаза и спряталась от действительности в самой себе. Если происходящего не видели ее глаза, то этого и вовсе не происходило, не существовало, это был всего лишь ночной кошмар, от которого у нее пока просто не выходило очнуться.

Однако все было по-настоящему, и эти люди, стоящие над Сансой и с ухмылками поглядывающие на нее, ей не мерещились, а их слова ранили не хуже ножа.

– Смотрите, ребят, какая куколка попалась! Опробуем? – крикнул один из бандитов приближающимся сюда товарищам, что уже закончили с осмотром коней и вещей попавшихся путников.

Внутри все сжалось, к горлу подкатила тошнота, и сознание заверещало, что это всё была неправда, этого не могло сейчас происходить, не должно было произойти… Не могли же Боги быть настолько жестокими к ней?!

– Только тронь ее!..

Голубые глаза открылись от удивления и устремились к закричавшему бандитам мужу, что из последних сил пытался защитить Волчицу. Это была жалкая, отчаянная попытка изменить хоть что-то, однако от этого поступка Болтона дочери Старка все равно внезапно полегчало и прилило немного сил, словно брошенные мужчинам слова могли защитить ее от всего. Белобрысый же бандит, стоявший рядом с ней и Рамси, со злобой рявкнул, поддавая сапогом бастарду в бок:

– А ну закрыл рот, щенок!

Сразу после этих слов мужчины подхватили покрывало, на котором лежала Волчица, и потянули его прямо с ней в сторону от Болтона. Всё происходило под общий хохот и улюлюканье, а Санса разрывалась изнутри от страха за себя, боли и беспокойства за избитого мужа. Ее насильно перевернули на спину, двое мужчин схватили ее за руки и прижали к земле, еще один встал на колени у нее над головой и сжал ее плечи, не позволяя никуда двинуться. А четвертый, белобрысый, с тонким шрамом над губой и широким уродливым ртом ухватился за подол ее юбки. Отчаянно сопротивляясь, Санса забила по бандиту ногами, попробовала отпихнуть его от себя, но в мгновение ока около ее лица оказалось острие клинка, да послышался чей-то голос:

– Дернешься еще раз – глаз выколю, красавица.

От вида клинка и слов мужчины сперло дыхание и внутри все сковало ледяным ужасом. «Все кончено, сдайся», – подсказал разум, и Волчица с выступившими на глазах слезами прекратила любое сопротивление, отдавшись своему новому горю.

Сгрудившиеся вокруг нее мужчины закрывали собой весь обзор, не давали посмотреть на Рамси, не позволяли ни на чем сосредоточить внимание, а лишь подталкивали уйти в себя и отрешиться от происходящего. Однако, как ни старалась дочь Старка, но последнего сделать так и не смогла. Чувствовала, как мужчины разорвали у нее на груди платье и теперь лапали ее своими руками, чувствовала, как главарь ей насильно раздвинул ноги и сейчас проникал в нее. Глаза жгло от выступивших слез, скопившаяся внутри боль так и стремилась вырваться наружу, в голове давило, и Санса, издав один громкий всхлип, зарыдала. Она пыталась хоть немного сдержаться, не кричать в голос, но не все было в ее силах, и вперемешку с всхлипами раздавались полувскрики девушки, скорее походившие на вой маленького раненого зверя, чем на звуки, исходящие от человека.

Низ живота пронзало болью, нежеланные мужские руки скользили по ее телу, болезненно сжимали грудь, хватали за челюсть и поворачивали ее лицо к себе, заставляя смотреть им в лицо. На губах насилующего ее бандита играла улыбка, обнажавшая желтые гнилые зубы, в глазах плескалась похоть. Главаря сменил следующий мужчина, и все продолжилось под непрекращающиеся всхлипы и плач дочери Старка.

В один миг Санса вдруг услышала, как трахавший ее мужчина, взглянувший за спины своих товарищей, крикнул:

– За пацаном смотрите!

Старк сразу запрокинула голову назад, пробуя рассмотреть, что происходило, и на этот раз у нее это вышло. Вскочившие со своих мест мужчины открыли ей обзор и бросились к поднявшемуся на колени Болтону. Заплаканным лицом Волчица встретилась взглядом с Рамси, и в ту же секунду у нее внутри вспыхнула боль, которая разлетелась по всему телу да ударила невыносимым жжением в глазах. Новые слезы застелили глаза дочери Старка, из груди вырвался новый поток всхлипов и рыданий, и она уже больше не видела перед собой перевернутого вверх тормашками мужа, на лице которого запечатлелись тревога и страдания, которых она до этого мига ни разу не видела на его лице.

Новая вспышка боли пронзила грудь Сансы, когда на ее глазах один из подбежавших к Рамси мужчин с размаху ударил его в голову сжатым кулаком и, опрокинув на землю, нанес еще два таких же удара. Глядя на упавшего мужа, Волчица не могла не вздохнуть, ни выдохнуть, все ждала, когда он пошевелится или попробует привстать. Однако ничего не происходило, Рамси так и лежал в полной неподвижности, и собравшаяся в груди девушки боль вырвалась наружу громким ревом и ничем не сдерживаемыми рыданиями. Всхлип следовал за всхлипом, приступ за приступом, вой за воем, а обступившие ее мужчины продолжали утолять свою похоть.

Чем дольше плакала Волчица, тем более безразличным ей становилось происходящее. Наваливалась неподъемная усталость и слабость, и, когда мужчины закончили развлекаться с ней и вновь связали по рукам и ногам, осталась в неподвижности лежать на покрывале. В полнейшей апатии и со все еще иногда наскакивающими всхлипами она наблюдала за тем, как бандиты собирали ее и Рамси пожитки, лошадей, а затем, собрав все понравившееся, направились снова к ней.

«Они убьют тебя. Все кончено», – прозвучала в голове такая страшная для обычного времени мысль, но не вызвавшая сейчас почти никакого отклика. Все сейчас завершится. Здесь и сейчас, она готова принять смерть – у неё все равно ничего уже не осталось.

Думать такие мысли было страшно, но Санса ничего не могла поделать с собой и лишь смотрела из-под полуприкрытых ресниц на курящих и поглядывающих на нее мужчин.

– Что с ней делать будем? – подал голос тучный мужик с густой черной бородой, к которой уже успела прикоснуться седина.

Стоявший рядом с ним белобрысый сделал длинную затяжку, не спеша, смакуя, выдохнул дым от самокрутки и, оценивающе взглянув на Старк, проговорил:

– Давай отведем ее на ставку к ребятам – и денег за нее получим, и по пути еще сможем с ней покувыркаться.

Толстяк кивнул головой и выпустил изо рта струйку дыма. Волчица громко сглотнула и закрыла глаза, не желая никого видеть. О какой ставке они говорили? Куда собираются ее отвезти? По телу пробежала мелкая дрожь, и вырвался наружу тихий всхлип, ставший ответом на слова бандита о будущем девушки. Почему она не могла забыться сейчас? Почему не могла отрешиться от всего и просто дышать, ничего не осознавая и ни от чего не страдая? Почему не могла быть кем-то другим, сейчас спокойно спавшим в своей постели, может, даже в кругу семьи? Почему? Почему?

В груди снова стала зарождаться боль и защипало глаза. Сколько же в ней было сил, что она могла заплакать еще один раз? У этого вообще был конец? Завершение, что принесет с собой облегчение? Навряд ли, только продолжение или перерождение во что-то новое…

Тучный харкнул в снег и с довольством произнес:

– Повезло нам сегодня, добра надолго хватит, не говоря уже о деньгах и лошадях, – он бросил окурок на присыпанную тонким слоем снега землю и, придавив ногой, продолжил: – И девка что надо попалась. Давно я таких молоденьких и хорошеньких не имел.

– Угу, – промычал главарь, о чем-то раздумывая, а потом добавил: – Что с тем?

Волчица видела, как белобрысый кивнул головой в сторону Рамси, и закрыла глаза. Ей было страшно услышать, что ответит в следующий миг второй бандит, было боязно узнать, что ее мужа убьют, если еще не убили теми ударами по голове. С замиранием сердца и зажмуренными глазами она начал слушать заговорившего:

– Не знаю. Как будем уезжать, разрежем веревки. Очухается, так очухается. Нам он все равно не нужен.