Текст книги "Разорвать порочный круг (СИ)"

Автор книги: АNЕlover

сообщить о нарушении

Текущая страница: 55 (всего у книги 64 страниц)

Старк прильнула к нему и попыталась спрятать лицо в рубахе на груди. Внутри все вскричало от того, что это было ужасно, непоправимо, такого не должно было произойти с Сансой, она не должна была проходить через это. Он не хотел, чтобы она мучилась сейчас, чтобы страдала из-за случившегося с ней. Изнутри кололо желанием помочь ей, сделать все возможное, чтобы она почувствовала себя лучше, чтобы не думала о тех людях и о том, что они сделали с ней. Хотелось избавить ее от боли и заставить больше никогда не вспоминать о том дне, не думать о тех людях.

Впервые в жизни Рамси чувствовал себя виноватым перед Сансой, перед кем-то вообще. До неимоверности хотелось искупить свою вину перед ней. Он должен был защитить Волчицу, должен был заранее предположить, что им не стоило ночевать в лесу. Нужно было держаться ближе к гостевым дворам или трактирам, может, потерять чуть больше времени на дорогу, но довести жену до Простора в целости и сохранности. А если она еще и понесла от одного из них? Болтон взглянул на макушку жены и, покрепче прижав ее к себе, уткнулся носом в распущенные рыжие волосы.

Он пока не знал, как лучше было помочь Волчице в сложившейся ситуации. Его тянуло успокоить ее, что все будет хорошо, что они отыщут для нее целителя, что нет ее вины в том, что случилось. Хотелось, чтобы Санса не беспокоилась по этому поводу, и Рамси заговорил, не выпуская ее из рук и не обращая внимания на вновь разболевшуюся ногу:

– Всё хорошо, ты не виновата в том, что произошло, – он должен был что-то предпринять, должен был каким-то образом уменьшить для Сансы боль, с которой она могла встретиться в будущем. – Мы подождем некоторое время, посмотрим, не забеременела ли ты от одного из них. Может быть, все обойдется, – Рамси надеялся, что эти слова сделают для нее случившееся не столь страшным и сумеют притупить боль. – Если же нет, то мы найдем знахаря, узнаем у него, как лучше поступить, что будет безопаснее для тебя. Ничего непоправимого не произошло. Иногда такое случается, – при этих словах самому стало мерзко и гадко, было тошно говорить о подобном и называть это чем-то в порядке вещей.

И как раньше это могло казаться ему чем-то обыденным?

– Хорошо? Уверен, что все может обойтись, и ты забудешь об этих мужчинах как о страшном сне.

Санса зажмурила глаза и, едва заметно кивнув ему головой, спрятала свое лицо за волосами, а бастард нежно обнял ее и поцеловал в макушку, про себя надеясь, что его присутствие рядом придаст ей сил.

Спустя несколько мгновений напряжение в теле Волчицы начало спадать, она заметно расслабилась и, разжав сжатые в кулаки руки, обняла Рамси в ответ. Взяв себя в руки, она приподняла голову и спросила:

– А нам хватит денег на целителя? Нужно будет рассчитаться с Гильдой и оставить денег на дорогу.

– Должно хватить. Если не хватит, то мы что-нибудь придумаем, – на нее он денег обязательно отыщет, в этом она могла не сомневаться.

Санса пару мгновений смотрела ему в глаза, а затем доверчиво и словно ища защиты опустила голову на плечо. Невозможно было смотреть на нее без жалости, и Рамси продолжал усиленно думать о том, каким бы еще способом подбодрить её. Он не хотел обещать жене того, что едва ли сможет выполнить, не хотел обманывать ее и давать ложных надежд.

Пока же он молчал, Волчица решила заговорить:

– Когда люди из Братства Без Знамен везли нас сюда, один из них, Джерси, сказал, что в Речных землях идет строительство каких-то двух стен, и проезд через них – по пропускам, а в Долину без согласия лордов вообще не пускают.

Болтон внимательно слушал её и следовал мыслью за рассказом.

– Джерси согласился достать нам два пропуска. Не знаю, сколько это будет стоить, но подозреваю, что не дешево, – она выдержала паузу и затем тихо добавила: – Гильда тоже сказала, что передвигаться без пропусков или разрешений опасно.

– Понятно. И через сколько у нас будут эти пропуска?

– Не знаю. Обещали в течение месяца сделать.

Болтон кивнул головой и в задумчивости провел ладонью по спине Волчицы. Путь явно усложнялся, а денег, проблем и идей, как их решить, пока не прибавлялось. Ему нужно было время, чтобы разобраться со всем, нужно было больше информации.

– Гильда будет кормить и нас, и коней, и еще я поговорила с ней, и она согласилась снизить плату за все до половины серебряного оленя за день, – продолжала, как ни в чем не бывало, говорить Старк, – может даже выйдет меньше. Она готова уступить, только попросила помогать по хозяйству, раз мы здесь надолго – у нее большой дом и животных много, а тут мы на ее плечи легли, – Рамси молчал, а Санса после короткой паузы легким голосом продолжила: – Я не прочь помочь ей, так и развеяться получится, да и денег можно сэкономить.

Он не хотел бы, чтобы Санса брала на себя лишнюю работу и в один момент даже подумал о том, чтобы предложить ей увеличить плату за их нахождение здесь и засчет этого снять с нее «рабочую повинность». Рамси бы так и поступил, если бы не высказанное ею мнение – он будет уважать её желания.

Личико Сансы заметно посветлело, а она сама уже не прятала лицо за волосами или рубахой и, повернув его к Рамси, в увлеченной задумчивости, выкинув, по видимости, из головы мысли об пережитом изнасиловании, продолжила говорить:

– Гильда, кстати, волнуется за тебя. Спрашивала, что случилось и все ли с тобой в порядке. Предлагала чем-нибудь помочь и даже сказала, что если что – пошлет за знахарем.

Она говорила правду? По какой причине Гильде надо было за него волноваться? Здесь что-то было определенно не так…

– Странно…

– В смысле? – удивленно взирая на него спросила Санса.

Непонимание, отразившееся на лице жены, смутило Болтона еще больше и заставило задуматься над тем, насколько посетившие его о хозяйке дома мысли были верными. Как ни крути, но Волчица была знакома с той женщиной лучше него и, похоже, к этому моменту уже знала о ней парочку вещей, поэтому, наверное, имелся смысл в том, чтобы прислушаться к ней. Только вот почему Гильда все же спрашивала о нем, оставалось непонятным. Какие намерения могли скрываться за вопросами о его самочувствии?

Не до конца понимая смысл действий впустившей их в свой дом женщины и желая пояснить жене свои мысли, Рамси произнес:

– Мы не знакомы, и с чего бы ей беспокоиться за незнакомца?

– Ты не незнакомец, ты просто человек, обратившийся к ней за помощью, и она посчитала нужным нам помочь.

– Посчитала нужным, – протяжно повторил Болтон.

Вот оно, так он и думал. Даже как-то обидно стало, что хозяйка каким-то образом хотела использовать его и Сансу. Эта Гильда ведь могла просто сказать, чего хотела от них.

Бастард взглянул на жену, ища в ней ответы и надеясь, что она рассуждала так же, как и он. Однако вместо этого он наткнулся на молчаливый вопрос в глазах спокойно улегшейся на нем девушки.

Или он все-таки ошибался, и ничего пугающего в планах той женщины не было?

– Для чего же нужным? – заинтригованно спросил Болтон.

– Для тебя, для неё. Ты бы ведь не хотел, чтобы она отказала нам в помощи? И разве тебе не приятно знать, что она беспокоится о тебе?

– Приятно… но что ей с того?

– Ну… вдруг в следующий раз уже ты захочешь помочь ей?

– Вряд ли я буду поблизости в следующий раз, чтобы оказать ей помощь.

Волчица чуть потупилась и, как показалось бастарду, о чем-то призадумалась, а он внимательно смотрел на нее и ждал, что же она надумает.

– Может и так, но зато ей самой будет приятно от того, что она смогла помочь кому-то. Да и за добро обычно отплачивают добром… Может не здесь и не сейчас, может, совсем другой человек, но хорошее не забывается…

Ее голос совсем стих, а затем она вновь заговорила:

– Как ты думаешь, тебе стало бы лучше, если бы… если бы кто-нибудь вмешался тогда?

Она говорила про его детство, так? И почему именно сейчас?

– Если бы кто-то решил помочь? – продолжала говорить Волчица, слегка морща лоб и пристально глядя на Болтона, словно ожидала от него чего-то. – Накормил бы, присмотрел бы за тобой, поиграл бы с тобой… – ее голос стих, а затем возродился с осторожностью произнесенными словами: – Тебе стало бы от этого лучше?

Лучше? Рамси задумался. Наверное, да. Все стало бы намного легче… и он не чувствовал бы себя так ужасно сейчас. Несомненно…

– Да.

Вонючка. Только Вонючка был всегда рядом с ним, был всегда за него. Голова разболелась, внутри вновь появилось режущее ощущение. Глаза начало жечь от горячих, выступивших на них слез, которые он быстро сморгнул и больше не позволил появляться наружу в этот раз.

Рядом раздался голос Старк:

– Хорошо, когда кому-то не все равно, что с тобой, – взирая в пустоту перед собой проговорила она.

Ничего не отвечая, Рамси закрыл глаза и прижался к жене, желая ощущать ее как можно ближе к себе. Он не хотел никогда ее терять. А в следующий миг почувствовал, как Санса приобняла его в ответ и прошептала ему в плечо:

– Ты лучше чувствуешь себя сегодня?

Болтон кивнул головой. Он чувствовал себя сейчас намного лучше, чем ночью. Теперь, по крайней мере, он не был охвачен той безумной болью, от которой смогла избавить его Санса. Если бы она только знала, какую благодарность за это он испытывал к ней. Она стала для него всем.

В общей комнате послышался стук утвари, загрохотал чугун, и Санса, бросившая в сторону дверей короткий взгляд, проговорила:

– Наверное, мне стоит выйти туда, – Старк пробежалась глазами по погруженной в серый цвет комнате, при виде которой становилось понятным, что они вдвоем действительно пролежали в постели довольно долго. – Уже рассвело, и час, должно быть, не ранний. Помогу Гильде с завтраком, – закончила она так, словно оправдывалась за что-то.

Только у Сансы не было нужды оправдываться перед ним, ведь они уже договорились, что она будет помогать Гильде, а час сейчас взаправду был не ранним. Конечно, не хотелось отпускать ее и оставаться одному, однако он был готов потерпеть ради нее. Смотришь, и скребущееся ощущение в груди сойдет на нет, а там – и Волчица вернется.

Ладонь Сансы коснулась его лба. Мгновенно во все стороны разбросал мысли промчавшийся в голове прохладный ветерок и, когда до ушей долетел мягкий приятный голос жены:

– Я пойду, хорошо? – Рамси без сомнений сказал тихое «Да». Он будет ждать ее возвращения, ибо это было единственным, ради чего стоило жить.

*****

Поставив в печь замешанное для хлеба тесто и теперь подтягивая ухватами к себе котелок с готовящейся на завтрак кашей, Гильда обратилась к приводящей в чистоту стол Сансе:

– У вас все в порядке?

– Да.

Неожиданный вопрос застал Старк врасплох, и она даже поначалу растерялась, что сказать. Врать она не хотела и не видела в этом смысла, но и объясняться и влезать в подробности не намеревалась. Это было личное ее с Рамси дело, и знать, что происходило с ее мужем, Гильде было необязательно.

Однако, как оказывалось, на этом вопросе интерес хозяйки к ее с Рамси делам затух, и повисла тишина. Что ж, несказанно повезло, что старшая женщина успокоилась на малом и не полезла в более глубокие расспросы, иначе бы пришлось выкручиваться и придумывать, что ответить.

В это время Гильда, помешав содержимое котелка и отправив его обратно в печь, повернулась к Волчице вполоборота и, сосредоточенно вытирая руки о полотенце, проговорила:

– Я ночью слышала, что вы не спали, – она кинула быстрый взор на Сансу и, отложив в сторону полотенце, продолжила: – Уж думала идти к вам, проверить, – их взгляды вновь пересеклись. – Подумала, что, может, вашему мужу плохо и срочно надо ехать за знахарем.

– Да, мой муж неважно себя чувствовал, но уже все нормально и рана его сильно не беспокоит, – с наигранным добродушием ответила Старк.

Врать в глаза человеку, который просто проявлял участие к самочувствию мужа, было неловко. Этот случай не стоил лжи, что в последние сутки нарастала вокруг нее и Рамси, как снежный ком.

– Значит, рана там была не причем? – женщина бросила долгий взор на Сансу. – Часто такое бывает?

– Нет, впервые, – «Вот ты и вышла на ту дорогу, которой боялась больше всего. Теперь держись». – Он обычно абсолютно другой. Сама не ожидала от Дункана такого. Хотя сегодня ему уже получше стало.

Полуправда была лучше всего.

Гильда кивнула и отвлеклась на грязную посуду – начала составлять плошку в плошку и отставлять их в сторону, чтобы затем помыть. Было заметно, что женщина временем не разбрасывалась и постоянно пребывала в заботах. Вопреки тому, что жила она одна и хозяйство вела так, как было угодно ей, к работе и поддержанию дома в надлежащем порядке как внутри, так и снаружи относилась очень серьезно. А с приездом гостей, похоже, тем более желала выглядеть хозяйственной и гостеприимной: ее напускная деловитость не осталась не замеченной Сансой, которая лишь усмехнулась сейчас про себя при воспоминании о ее замашках.

– А обычно вы тоже зовете его не Дункан, а Равви?

– Рамси, – вырвалось само собой после секунды замешательства.

Откуда она узнала? Не могла Гильда знать их, тем более, что они были не на Севере, а в Речных землях, где о лордах и бастардах Севера известно было немногое. Если только… если только хозяйка не услышала, как она успокаивала вчера Рамси и как докрикивалась до него ночью. И, судя по всему, так оно и было.

Карие глаза хозяйки изучающе глядели на Сансу, и вид у женщины был такой, словно она сейчас пребывала в сомнениях и принимала важное решение, от которого несомненно будет зависеть пребывание здесь Волчицы и бастарда.

Если Гильда попросит их уйти, то это будет полбеды. Придется, конечно, поездить по округе и поискать новое пристанище для выхаживания Болтона, но с этим еще можно будет что-то делать и поправить ситуацию – добрые люди всегда найдутся. Другое дело, если эта женщина начнет выяснять, кто они такие и кем является Рамси, и донесет кому-нибудь на них…

Женщина наконец разорвала зрительный контакт и с недовольством произнесла обвинительным тоном:

– Вы уж либо врите и делайте это незаметно, либо не врите. Не люблю лжецов.

На руках мгновенно выступил холодный пот, и Волчица, спеша поправить ситуацию и уже думая о том, куда податься дальше, заговорила:

– Простите… Выдавать свои имена для нас опасно, вы ведь сами видели нашу одежду и лошадей и понимаете, что мы не из крестьян.

«Выдавать свои имена для нас опасно».

Старк готова была сейчас откусить себе язык и отвесить оплеуху. Старые боги, она вообще могла контролировать, что говорила? Раньше ведь как-то получалось…

«Раньше ты врала только за себя», – промелькнула в голове догадка. – «Сейчас же твоя ложь удвоилась, а ты оказалась к этому не готова. Если хочешь и дальше двигаться с Рамси, то тщательнее думай над своими словами. Вы оба подвязаны».

А хотела ли она двигаться дальше с ним? Да, сейчас они оказались в одной лодке и не могли разойтись… Санса знала, что не могла уйти от Болтона, ее приковало к нему совестью, любопытством и собственной слабостью. Как бы смешно это не прозвучало, но ей самой нужно было, чтобы сейчас хотя бы кто-нибудь находился рядом с ней. Не просто кто-то, а кто-то знакомый, кто знал, через что ей пришлось пройти.

– И как тебя зовут, Алиса? – подала голос не упустившая оговорку Волчицы Гильда.

Санса молчала, застыв с приоткрытым ртом и не зная, что делать дальше. Эта женщина могла запросто понять по имени, кем она являлась на самом деле, а Волчица ведь даже не знала, на чей стороне была эта Гильда, не знала, какой реакции ожидать от нее, а та, словно услышав ее мысли, произнесла:

– Я не собираюсь выдавать вас, но и лжи в своем доме не потерплю.

– Санса, – обреченно выдохнула дочь Старка и сжалась внутри от страха.

Она быстро принялась соображать, чем можно было оглушить хозяйку и сбежать с Рамси из этого дома. Метнувшись взглядом к выходу из комнаты, Волчица приготовилась к бою, уже заранее озадачиваясь вопросом, как будет затягивать неходячего мужа на коня. Но прежде чем она успела что-либо предпринять, была вытянута из панической суеты голосом хозяйки.

– Будем знакомы, Санса, – после продолжительной паузы произнесла Гильда, глядя на Старк со смесью укоризны и прощения, после чего принялась, как ни в чем ни бывало, заниматься завтраком и разливать по мискам кашу.

Повисшая в комнате тишина создавала ощущение недоговоренности и разлада, а завтрак был уже готов к подаче, и надо было найти объяснение тому, чтобы уйти с тарелками в комнату Болтона и не приглашать присоединиться к ним Гильду. Кто знал, как ее появление в покоях подействует на Рамси?

– Не могли бы вы сегодня не беспокоить моего мужа? Он… Я боюсь, что он снова может испугаться вас.

– Меня? – с нескрываемым удивлением поинтересовалась Гильда и, тихо посмеиваясь и веселясь услышанному, добавила: – Ну хоть какой-то мужик меня боится. Не переживай, не буду я его трогать. Но куда же ты с таким собралась? – покачивая головой из стороны в сторону и усмехаясь договорила женщина.

– С ним что-то не так. Обычно Рамси другой.

«Но лучше тебе не знать, каким „другим“ он обычно был. Он вряд ли бы тебе понравился, хотя меня не стал бы трогать. Я бы могла быть спокойна. Рамси хорошо присматривал за мной.»

Гильда кивнула головой и, протянув Сансе две тарелки, отправилась со своей к столу, чтобы поесть одной за большим, рассчитанным не на одного человека, столом.

*****

Наполненное водой ведро тянуло руку, а за ней и всё тело к земле. Вода время от времени выплескивалась, грозясь вымочить ноги и одежду. Грязная и взвороченная телегами дорога была узкой, похожей на жерло, колдобины в котором оледенели, и ноги поэтому постоянно скользили и соскакивали с горбящейся поверхности.

За водой надо было ходить к колодцу, находившемуся практически на окраине деревни, возле которой и расположился дом Гильды: намного богаче и больше других в размерах; при одном взгляде на него сразу становилось понятным, что жила здесь зажиточная семья. Двухэтажный дом, громадный амбар и не менее маленький хлев со скотиной. Единственное, что колодца собственного вырыто не было – дом стоял выше остальной деревни и копать бы здесь пришлось глубже.

Вода в ведре в очередной раз поднялась по стенке вверх почти до самого края и, чуть было не вылившись наружу, опустилась назад. Сансе стоило быть расторопнее и аккуратнее, ибо эту пролившуюся по пути воду приходилось восполнять потом еще одним походом к колодцу. А ведь нужно было принести еще далеко не одно ведро, чтобы скотине (да и им самим) хватило питья до завтрашнего утра.

Для содержания дома и хозяйства Гильды требовалось обладать большой силой и выносливостью. Пять коров, семь свиней, курицы, один конь. Женщина говорила, что раньше лошадей и скотины много больше было, однако война многое поменяла в ее жизни. Часть скотины была забита, чтобы прокормить себя в тяжелый час, а часть животных была потом продана, ибо хозяйка одна со всеми справляться не могла. Муж и двое сыновей уехали на конях на войну, а вернулся с нее только старший, да и то без коня. Полгода назад умер от лихорадки. Последний урожай Гильда снимала еще с ним, но вот уже продажа зерна и заготовка фуража и дров на зиму полностью легли на ее плечи. Одно спасение – пришла зима и количество работы значительно уменьшилось, а так бы, по словам самой женщины, ей одной здесь было бы не управиться. Если же доживет она до весны, то придется либо от скотины с большего избавляться (если после зимы от той что-то вообще останется), либо нанимать на работу людей – земли у нее было предостаточно, но одних рук для ее обработки было маловато. Да и продажа урожая вызывала уйму проблем, ведь ни скот, ни дом без присмотра не оставить.

Пока же Гильда занималась всем одна, лишь иногда прибегала к помощи редких заезжих, которых чаще всего приводила сюда судьба или, как повелось в последнее время, – Братство Без Знамен, взявшее эту и близлежащие деревни под свое крыло. Жители снабжали Братство едой и оружием, а члены Братства взамен обеспечивали им защиту. Кто-то видел в этом благословление, кто-то – проклятье. Однако мало бы кто поспорил с тем, что через этих людей можно было держать связь с миром и узнавать о самых важных новостях за последнее время.

Дорога пошла вверх, идти стало гораздо сложнее, и Санса остановилась перевести дыхание. Одолженная у хозяйки обувь была не то, чтобы некрасива, а неудобна: жесткая, поджимающая ногу в различных местах, ее хотелось снять с ноги как можно скорее. В подобной далеко было не уйти, однако она была намного лучше ее собственной обуви, что вообще не годилась для ходьбы с ведрами по оледеневшей дороге и грязным закоулкам деревни. Опасно было и то, что кто-нибудь из местных крестьян мог заприметить ее сапоги хороший выделки или обитый мехом плащ, который Санса сейчас предусмотрительно заменила на предложенную Гильдой одежду.

Эти мелкие неудобства разжигали нарастающее уныние, отчего будущее казалось еще более темным. То щемило сердце, то к глазам подступали слезы, то наступала минута грусти по родителям, то минута полнейшей апатии и ощущения собственного бессилия. Несколько раз за этот день возникло желание бросить все, пойти в дом к Рамси. Там ей было бы уютнее… Она бы с радостью заходила туда почаще, заглядывала бы буквально на пару минут, однако, только подумав об этом, отказывалась от этой идеи. Потому что боялась, что если пойдет туда, то не сможет сдержать слез или будет вести себя слишком отстраненно.

Санса не могла оставаться одной, но и с Болтоном не могла найти покоя. Хотела бы дать волю чувствам, хотела бы встретить поддержку и понимание, однако боялась того, что муж никак не сможет ей помочь, и каждый раз поэтому оттягивала момент возвращения в их общие покои. Волчица видела, что Рамси сегодня однозначно было намного лучше и вел он себя по-другому… и сильно поразил её утром. Похоже, вчерашние оцепенение и страх быстро сходили на нет, обнажая за собой, как отступившая с берега волна, удивительные вещи.

Старк даже предположить не могла, что муж вспомнит и заговорит о произошедшем с ней в руках тех разбойников. Не ожидала она, что он станет просить прощения за то, что от него не зависело, и столь заметно будет волноваться за нее. Ей стоило этим утром многих усилий, чтобы не расплакаться, и повезло, что нашлось место, где она смогла спрятать лицо и перебороть выступающие на глазах слезы.

Рамси обычно просто-напросто действовал, но никогда непосредственно не спрашивал у нее, как она себя чувствовала, не разговаривал с ней, не узнавал, все ли с нею в порядке, не уделял ей столько внимания. Он никогда не сочувствовал ей и не пытался отнестись к ее проблеме участливо, а вместо этого лишь говорил, что все будет хорошо, и успокаивал, дожидаясь того момента, когда она возьмет себя под контроль. То, что Старк увидела сегодня, было для нее ново и необычно, оно доставляло боль и одновременно с тем несло в себе приятное облегчение и ощущение некой поддержки. В иной раз такое поведение Рамси запросто бы ее насторожило, однако не сейчас. Она воочию видела, что творилось с ним в последние сутки, и теперь лишь задавалась вопросом, чего следовало ожидать от него и чего опасаться. Как ей вести себя с ним?

Дно одного ведра коснулось пола, а за ним – и второго. Пара свиней подняли головы вверх и, шевеля носами и поддергивая ушами, посмотрели на Волчицу. Кидая на хорошо откормленных хрюшек долгий взор и отмечая про себя, что на ее приход обратили внимание только они, Санса вылила в ясли воду и, еще раз взглянув на свиней, пошла к выходу из теплого, но провонявшего запахом мочи и пыли хлева.

Она вышла на улицу и побрела по уже знакомой улице к деревне. Еще пара ведер – и можно будет идти к Рамси и ждать ужин, который сейчас как раз стряпала Гильда…

Если даже она и заревет перед ним, то что с того? Что случится, если она выговорит все, что накипело внутри? Рамси сам требовал от нее честности и не раз вытягивал из нее правду, ее мысли, и это не влекло за собой почти никаких последствий. Однако… что она скажет ему на этот раз? Что ей плохо? Что у нее никого и ничего не осталось? Что чувствует себя так, словно ее время уходит? Что чувствует, что больше никогда не сможет быть счастлива? Что едва ли принадлежит этому миру? Что за пару лет она прошла через большее, чем многие люди за всю жизнь?

А что дальше? Ну, выслушает он её, а что с того? Что сможет сделать? А вдруг вовсе разозлится и пожелает наказать ее за проявленную слабость? И с чего она вообще решила, что сможет собраться с духом и выговорится, что не передумает, лишь вступив в комнату? Возможно, стоит ей только оказаться рядом с Рамси, как все эти мысли и переживания уйдут сами собой и не будет нужды говорить и уж тем более плакать?

По двум сторонам замелькали крестьянские дома и собаки, пристально наблюдающие за Сансой со своих мест на крыльцах домов. Мимо нее прошла домой с водой закрученная в шали и платки женщина. До колодца осталось идти совсем не далеко.

Прошедшие сутки казались ей выдумкой сумасшедшего, вымыслом больного разума. Но это происходило взаправду, в этом Санса не сомневалась. Не могла разобрать, что чувствовала по отношению к Рамси теперь, но знала, что сдержит перед ним свое обещание. Он не притворялся, когда плакал, рассказывал всё, как оно было, хоть и казалось оно безумием, а сказанное в конце «Спасибо» было по-настоящему искренним. Утренние извинения и беспокойство о ней тоже были неподдельными… Такое невозможно было сыграть и вряд ли кто-то вообще мог додуматься до такого. Да и зачем? Чтобы проверить ее? Маловероятно, ведь для этого можно было придумать способы и попроще.

Вопреки всему, у Старк был желание поговорить с Рамси обо всем случившемся, расспросить подробнее, просто поговорить с ним. Если же он будет не против, то именно так она и поступит в надежде на то, что разговор не навредит, а наоборот – прояснит многие вещи и сделает все понятнее, ибо многое из услышанного поражало ее и вводило в замешательство, многое оставляло без слов. Она хотела посмотреть, что будет делать Рамси, хотела видеть, что будет с ним дальше, хотела по возможности наладить с ним отношения, однако, к сожалению, не знала, как лучше было поступить сейчас, что говорить ему, а что нет. В чем оказать помощь? Хотя, глядя на то, как быстро он приходил в себя, ее помощь могла и не понадобиться, однако не следовало расслабляться и спускать глаз с Болтона.

Первое ведро полетело в колодец.

*****

Рана днем не кровоточила, но и ногой Болтон почти не двигал, чтобы снова не открылся порез. В покоях стоял извечный полумрак, который не могла развеять даже свеча, зажженная заходившей сюда в обед женой. Из-за тусклого освещения и равномерного шума, раздающегося за дверями этой комнаты, постоянно клонило в сон. Заняться было определенно нечем, и Рамси время от времени впадал в полудрему, которая едва ли прибавляла сил или давала отоспаться после сложной ночи. Вместо этого сон угнетал и обострял чувства, он был словно тихим продолжением нудной мелодии, вытягивающей из тела жизненные силы.

От тоски и одиночества освобождение находилось только в те редкие минуты, когда сюда заходила Санса, а с щелчком закрывшейся за ней двери внутри вновь начинало щемить. Ему хотелось и одновременно с тем не хотелось чем-то заняться, но точно тянуло пойти куда-нибудь, поехать, продолжить наконец дорогу в Простор, только бы не сидеть в одиночестве на одном месте.

В некоторые минуты, особенно когда в доме делалось совсем тихо, находиться в комнате становилось невыносимо. В груди резало и щемило, глаза жгло от подступающих слез.

Хеке, Миранда, ему их сейчас не хватает… Мама, детство на мельнице… То, чего у него никогда не было, и то, чего никогда не восполнить. Отец… при мысли о нем подкатывала грусть, которая, однако, быстро сходила на нет и вновь уступала место тоске.

Какого… он вообще решил сюда ехать? Нужно было оставаться на Севере, объединиться с Амберми и Карстарками. Наверное, еще было не поздно и сейчас стоило попробовать связаться с Тиреллами: отыскать в Речных землях лорда, от которого можно было бы послать ворона. Единственное, как такого отыскать, не попав в руки к Фреям…

«Прекрати, ты же знаешь, что назад дорога уже закрыта.»

Отъезд с Севера казался теперь поспешным решением, о котором приходилось сожалеть. Хотелось вернуться туда, но вот возможность сделать это не находилась, из-за чего на душе делалось грустнее.

Болтона тянуло на Север, где прошла почти вся жизнь.

Однако почти ровно с такой же силой его отталкивало от Севера. Возвращаться туда – это возвращаться в пустоту, где его никто не ждал, где боль станет ощутимее, и, может быть, именно поэтому он не видел сейчас способа вернуться туда.

Подталкиваемый тревогой и неспокойными мыслями, Рамси в бессчетный раз сел в постели, огляделся по сторонам, а затем, в сотый раз понимая, что бежать было некуда, отклонился на подушки и принялся дожидаться возвращения жены.

========== Вечер I ==========

Последние два шага были похожи на прыжки, так схожие с длинными шагами скакуна в чистом поле. Ладонь обхватила пошарпанную, шершавую на ощупь ручку и толкнула дверь. На этом спешка закончилась, и в следующий миг Санса потянула на себя дверную ручку, замедляя ее полет настежь: Рамси мог спать, и если оно было так, то не следовало оглушать дом хлопком двери.

Крадучись вступив в комнату, дочь Старка устремила взор к постели, торопясь увидеться с мужем. Она зашла к нему за день всего два раза: пообедать и помочь с обработкой раны да зажечь свечу, когда начало темнеть – он в тот раз еще спросил, не устала ли она, чем сильно удивил её. А после этого помогать Гильде сделалось еще сложнее: желание бросить все и убежать отсюда подальше стало явственнее, а за невозможностью и осознанием бестолковости этого поступка возросло желание сбежать за дом и поплакать. Сейчас же в груди заверещало от собственного бессилия и ничтожности.

Приблизившись к постели, Санса увидела, как Рамси повернул в ее сторону голову. Обеспокоенность, которую она сперва заметила на его лице, в мгновение ока сменилась облегчением, а сам Болтон, встретившись с ней взглядом, сел в постели.

– Что случилось? – он забегал по Волчице наполненным тревогой взором, а она в растерянности молчала, разрываясь между желанием заговорить и желанием скрыть всё. – Санса?..

Взъерошенный после сна бастард пристально и обеспокоенно взирал на нее серо-голубыми глазами, и дочь Старка сорвалась и, хватая ртом воздух и зажмуривая глаза, заплакала.

Боги, она даже была не в состоянии выдержать один такой день. Ни на что, ни на что не была способна, и некому было на это пожаловаться. Осталась один на один со своей никчемностью и бестолковостью. Ни на что, ни на что негодная, глупая великовозрастная девчонка! Почему, почему родителей больше нет рядом? Она же ничего не знает, ничего не может! Вот как ей жить дальше?!