Текст книги "Разорвать порочный круг (СИ)"

Автор книги: АNЕlover

сообщить о нарушении

Текущая страница: 59 (всего у книги 64 страниц)

Старк добродушно и с просящим выражением лица глядела на Гильду и возлагала немалые надежды на сообразительность и благоразумие женщины, а та, встрепенувшись и поняв намек, заговорила:

– Вот так сходу трудно говорить, но я сейчас соберусь с мыслями, чтобы ничего не упустить, и расскажу вам все, – хозяйка в задумчивости отвела взгляд в сторону и не спеша продолжила говорить: – Одной живется одиноко, даже поговорить не с кем, так что пообщаться с вами мне только в радость.

Слушающая Гильду Санса почувствовала, как к ее плечу прикоснулся плечом Болтон, и она, обернувшись к нему, прижала к нему свое плечо да сжала на пару мгновений его руку. Видимо, всё равно что-то беспокоило бастарда и без подбадриваний им было не обойтись.

В это время Гильда начала свой неторопливый рассказ и, убежав мыслями в воспоминания, сосредоточилась на себе и уже не особо обращала внимание на то, что делали гости. Женщина говорила плавно и спокойно, не ударялась в сарказм и поддевки, о чем и просила ее до этого Волчица, которая то и дело кивала ей головой и ни на миг не упускала из вида мужа. Она поглаживала и сжимала его руку, время от времени поворачивалась к нему и убеждалась, все ли в порядке. Рамси же постепенно расслабился, было заметно, что он уже стал вслушиваться в рассказ хозяйки и в меньшей степени был сосредоточен на себе, а потом даже что-то спросил про другую родню Гильды и что-то насчет того, насколько часто сюда наведывались члены Братства Без Знамен. Однако удивило Сансу совсем другое: когда рассказ Гильды подходил к концу, Болтон неожиданно произнес:

– Как вы живете так… одна?

Гильда смутилась, пойманная вопросом врасплох, но уже в считанные секунды приготовилась отвечать. А вот Санса в удивлении уставилась перед собой. В душе дали о себе знать вскрытые на днях раны и вот только поднявшееся за день настроение испортилось, омрачившись напоминанием о ее собственном одиночестве.

«Ты не одинока, с тобой Рамси», – поправила она себя и взглянула на мужа.

Несмотря на свое горе, Санса не смогла не размякнуть к проявившему к женщине соучастие и сопереживание Рамси. Она бы сама о таком никогда не заговорила, не ее ведь это дело, только хуже человеку своими вопросами сделала бы. Да и Рамси всё же не стоило говорить о подобном вслух.

– Помаленьку, – потупившись проговорила Гильда. – Временами трудно… но справляюсь, – громко выдыхая закончила она.

Сансе захотелось извиниться и хоть как-то поправить неловкую ситуацию.

– Заходите к нам почаще: скрасим ваше одиночество, – вперед Волчицы заговорил Болтон и затем в неуверенности взглянул на неё.

– Да, не стесняйтесь к нам заходить, так все веселее будет, – с вымученной улыбкой на губах произнесла Старк, решившая присоединиться к предложению Рамси, но не забывшая о его более раннем неудобном моменте. Но это всё позже, сейчас же всё было в порядке, и на лице Гильды появилась какая-никакая, печальная, но улыбка. Однако Санса все же решила перестраховаться:

– Прошу прощения, если смутили вас, но мы действительно будем рады, если вы почаще будете составлять нам компанию.

Хозяйка хмыкнула:

– Тогда придется сюда перетащить стол, и, если я у вас до полуночи засижусь, не бойтесь намекнуть об этом.

Женщина издала смешок, Волчица изобразила сдержанную улыбку, Рамси же не издал ни звука, только взглянул на них обеих, не понимая, что стало причиной для смеха. Эта женщина страдала, но почему-то отсмеивалась и отбрасывала это в сторону, словно вспоминать и знать об этом не желала. Это казалось нелогичным и странным… если ей одиноко, то почему так неохотно принимала помощь? От отказа ведь становится только хуже, больнее.

Болтон обратил взор на жену.

Если бы не Санса, то неизвестно, что сделалось бы с ним, чем бы закончилась та ночь. Внутри всё содрогалось при воспоминании о той безумной боли, страхе и бессилии, которым бы не было конца, не приди жена на помощь. Наверное, он бы потерял рассудок или покончил с собой, только бы не чувствовать ничего. Санса спасла его, вытянула из той бездны, в которой его раздирало изнутри на части, и его благодарность не знала границ. То, что он чувствовал сейчас, даже с легкой примесью боли, было намного лучше того, чем он когда-либо ощущал себя. Мир вдруг резко приобрел краски, оттенки, создавалось такое ощущение, что он чувствовал всё. Это было головокружительным ощущением, ради одного которого стоило жить.

В этот момент Старк обернулась к Рамси, и от него не скрылся ее потухший взгляд и грусть на лице.

Повинуясь мимолетному желанию, нужде, Болтон, не обращая внимания на Гильду, крепко обнял Волчицу и положил ей голову на плечо, чем немеренно удивил её. А Санса, хоть и ошеломленная внезапным порывом мужа, пытаться отпрянуть от него не стала – на глазах выступили слёзы, которые бы она не хотела, чтобы видела Гильда, а отодвинься она от мужа сейчас – хозяйка обязательно заметит капли на ее лице. Рамси же… ей было немного стыдно перед Гильдой за его поведение, однако… она была благодарна ему за всё: за поддержку, за понимание, за чувственность к ней. Это давало надежду на то, что всё еще не было потеряно для неё, что у неё есть надежда на будущее.

Когда же Болтон разорвал объятия, то Санса заметила, что хозяйка отвернулась от них и сделала вид, что рассматривала что-то в углу комнаты. Да, чувство такта у этой женщины точно имелось. В отличие от них двоих…

========== Противоядие ==========

Старк сопротивлялась пробуждению, ибо чувствовала, что наяву не сможет сбежать от себя и этой жизни. Санса будет вынуждена смотреть ей в глаза и искать, за что бы зацепиться взглядом, а затем и сердцем. Однако сон упорно отступал, сознание уже ощущало, что происходило вокруг. Еще даже не полностью проснувшись, Волчица чувствовала себя паршиво. Подумала, что стоит встать, выйти из дома и выплакаться. Кажется, это скоро войдёт в привычку.

В глазах заблестели слёзы. Надо было срочно вставать и уходить отсюда.

Волчица зашевелилась, привстала на локте, собираясь аккуратно, не будя Рамси, выбраться из постели. Глаза уже жгло, надо было спешить.

Однако не успела она сесть в кровати, как рядом заворочался Болтон и проснулся. Голубые сонные глаза сразу же отыскали жену и, на миг задержавшись на ней, наполнились тревогой. Санса застыла на месте, пригвозденная к постели отразившимся на лице Болтона беспокойством и непониманием, а потом оказалась внезапно прижатой к нему и услышала над ухом:

– Что случилось, Санса?

Она просто заплакала. Уткнулась лицом в подушку и осыпала её слезами. Болтон притянул Сансу к себе, и она теперь плакала ему в рубаху.

– Всё хорошо, я рядом, – прошептал Рамси, гладя ее по волосам и пытался успокоить.

Слова Болтона возымели свой успех, и слёзы у Сансы быстро стали иссякать, а, пойдя на спад, совсем пропало желание плакать. Она не одна. Есть рядом тот, кому не всё равно. От этого было и спокойнее, и больнее: это была боль, смешанная с облегчением от того, что ее можно уменьшить или на время избежать.

Старк отняла лицо от рубахи мужа, провела ладонью по мокрой от слёз щеке и тихо произнесла, еле удерживая внутри всхлипы:

– Прости, я не могу справиться с собой. Всё возвращается снова и снова.

Она снова тихо заплакала. Из зажмуренных глаз потекли редкие слёзы, рот искривился. Как же ей плохо.

Рамси поцеловал Волчицу в макушку, стал поглаживать по волосам и, услышав, как она всхлипнула, зашептал:

– Всё будет хорошо, не плачь, – Санса подняла взор к лицу мужа и посмотрела ему в глаза, ощущая, как по щекам сбегают слёзы. Болтон с грустью и сожалением смотрел на неё. – Мы скоро вернёмся домой, вернём назад Винтерфелл, отыщем Джона, – у Сансы сперло дыхание, из глаз потекли слёзы, и она зарылась лицом в грудь мужа. – Ты бы хотела этого?

– Да, да, – сквозь слёзы повторила Санса и прижалась к Рамси, находя в его объятиях успокоение.

Она хотела домой, до безумия хотела на Север, в Винтерфелл. Хотела скорее увидеть Джона. Он ведь жив, да? Джон ведь жив?! Не может такого быть, чтобы он погиб. Сноу не мог умереть…

«Если даже Джон погиб, у тебя ещё есть Рамси. Он поможет и будет рядом, пока он с тобой – ты не одна.»

Санса вытерла лицо о рубаху мужа и, не убирая головы от его груди, прошептала:

– Спасибо тебе.

Рамси поцеловал её в висок.

– Всё будет хорошо, не волнуйся.

Как же Волчица хотела в это верить. Отдала бы всё, только бы слова Болтона свершились, потому что она поняла, что уже устала от всего, что исчерпала свои силы и нуждалась в передышке. Она поняла, что мечтала о спокойной размеренной жизни в кругу выжившей семьи, если таковая ещё имелась, и больно было осознавать, что её мечты могли оказаться несбыточными.

Рамси гладил жену по волосам, прижимал к себе, успокаивая, и никуда не торопил. Слёзы постепенно прекратили литься из глаз Волчицы, подсохли на щеках. Болтон с тревогой и сожалением смотрел на неё и не желал выпускать из рук, пока Санса окончательно не пришла в себя и не приподнялась на постели.

– Спасибо тебе, – в очередной раз произнесла она и поцеловала мужа в краешек губ. Он улыбнулся и одурманено посмотрел на неё, отчего Санса почувствовала себя неловко.

Однако это не помешало ей поднести руку к лицу Рамси и потрепать его по щеке, а затем – запустить пальцы в его волосы и, поводив ими, чуть взъерошить темные волосы. Болтон прикрыл глаза и потом проводил взглядом убранную от него женой руку. Он напомнил Волчице кота, который так хотел, чтобы его кто-нибудь погладил, но, в отличие от собаки, не мог позволить себе подставить пузо и ткнуться носом в ногу.

Со свистом вдохнув воздух – оставшиеся позади рыдания всё ещё давали о себе знать – Санса вспомнила о том, что собиралась обсудить с Болтоном вчерашний вечер. Понимая, что сейчас было как раз то самое время, чтобы поговорить об этом, она вновь потянулась ладонью к голове мужа, рассчитывая слегка сгладить своими ласками предстоящий разговор, и произнесла:

– Большое спасибо, что поддержал меня во время ужина с Гильдой. Мне сразу полегчало. Я благодарна тебе за это. Могу я попросить тебя об одном? В следующий раз, когда захочешь поступить так же при других людях – просто возьми меня за руку. Мы можем смутить… обниманием других. Ты не против, милый?

Она почти не останавливала ласки, только замирала рукой на пару секунд, когда сосредотачивалась на себе и своих словах. На лице Болтона появился озадаченный, слегка растерянный вид. Выслушав внимательно Сансу, он произнёс:

– Совсем никогда?

Теперь уже Волчица впала в замешательство и принялась терзать свой разум в поисках верного ответа. Рамси слушал и слышал её. Это хорошо. Однако несло с собой определённые риски и ловушки – от её слов будет зависеть то, как Болтон поведёт себя в будущем, и Санса чувствовала, что была не готова брать на себя такую ответственность. Боялась, что в спешке и страхе ошибется и совершит ошибку.

Проведя ладонью по его щеке и отметив про себя, что «некоторым» было пора уже побриться, решила потихоньку начать говорить, а муж смотрел на неё и выжидал ответа:

– Нет, – а когда? Как обозначить границы? Как лучше сказать об этом, чтобы не отбить желание помогать ей или кому-нибудь ещё? Пока не находя ответов на эти вопросы, Старк проговорила: – Я думаю, ты поймёшь, когда этого недостаточно. И я пойму, когда тебе будет чего-то недостаточно, – Рамси нахмурился. – Всё в порядке?

– Почему я не могу помогать тебе при Гильде? При крестьянах?

Санса не знала, что на это ответить. Найдя самый простой ответ, она сказала:

– Потому что так принято.

Рамси хмурился.

– Почему? Я не причинил никому вреда?

– Да, не причинил, но…

Дочь Старка вновь не могла найтись, что сказать. Этот разговор выходил намного более сложным, чем она первоначально рассчитывала. На первый взгляд достаточно понятные вещи вызывали у Рамси такие вопросы, на которые Санса не могла толком ответить– просто так надо делать. И всё. Однако для Рамси этого «надо» было недостаточно.

А вместе с поиском ответа на вопрос открывалась противоречивость этого правила, этого «так принято». Ей ведь действительно стало легче, когда Болтон обнял её вчера, она взаправду почувствовала себя намного лучше. Но так делать было запрещено, нельзя было давать Рамси обнять её – увернуться или выставить руку вперед, сказать «нет». Так почему нельзя было этого делать, раз оно могло принести облегчение? Голова закипала, разум перечил сам себе. С трудом решая, почему не стоило обниматься на глазах у хозяйки, Волчица произнесла:

– Но люди не любят, когда кто-то показывает слабость… Не считают нужным помогать.

Наступило молчание. Рамси с тревогой и смятением глядел на поглаживающую его по волосам жену, она – погрузилась в свои мысли и мало обращала внимание на мужа.

– Их это злит, – вырвал дочь Старка из раздумий голос Болтона.

– Да, – не задумываясь сказала Старк, – и раздражает. Кто-то может использовать это против нас, против меня, против тебя.

Рамси разорвал зрительный контакт и о чем-то задумался. На его переносице залегла морщина, по лбу пробежали две слабые линии, одна из которых была практически не видна.

Видя, что что-то беспокоит его, Волчица мягко проговорила:

– Рамси, что-то не так?

Рамси медлил, и Санса, желая подбодрить его, придвинулась поближе и смахнула чёлку с его лба. Болтон взглянул ей в глаза, а потом заговорил:

– Я не понимаю, как себя вести, – он забегал глазами из стороны в сторону. Санса взяла его за подбородок. В остановившиеся на её лице глаза Болтона мгновенно вернулось спокойствие, он сам расслабился. – Столько всего чувствую в эти дни и не знаю, как на это реагировать.

Санса не совсем понимала, что подразумевал под этим Болтон.

– Можешь рассказать мне об этом? – решилась спросить она, понимая, что без разъяснений сама в этом не разберется, и добавила: – Я постараюсь помочь тебе.

Рамси с доверием и надеждой в глазах посмотрел на дочь Старка, а та невольно подловила себя на мысли, что не смогла бы его предать или ранить. Это было бы… подло, даже жестоко. Она бы не хотела, чтобы с ней кто-нибудь поступил таким же образом.

В это время бастард собрался с мыслями и начал говорить:

– Я всё чувствую… себя, тебя, даже Гильду. Знаю, что ты чувствуешь, из-за чего хочется делать то, о чём раньше и мыслей не было. Мне непонятно, что из этого можно делать, а что нет.

Санса внимательно его слушала, едва заметно кивала головой и пыталась сообразить, правильно ли трактовала слова Болтона. Если да, то:

– Это нормально, я тоже чувствую себя так. А насчет остального… Не делай того, чего бы не хотел, чтобы сделали с тобой. Чего бы сам не хотел видеть или испытать. Если же… захочешь сделать что-то хорошее – делай это, я буду только рада. Только если мы не будем наедине, то смотри: осторожнее, чтобы не нарваться на неприятности.

Рамси понимающе кивнул головой.

– Их это разозлит или сойдёт за слабость. Я раньше так делал… так думал.

Лицо Болтона помрачнело, окрасившись грустью, смешанной со страданием, и Санса вдруг вспомнила, что он говорил ей, что теперь более не ощущает той злобы, вместо неё есть просто боль. Если Рамси сейчас больно, то она не хочет стоять в стороне – он ведь не бросил ее один на один со своим горем. И Волчица отплатит Болтону за это.

Намеренно заводив с большим нажимом ладонью по голове мужа и поднимая дыбом его волосы, произнесла:

– Но больше так не сделаешь и не собираешься, ведь правда?

Рамси кивнул головой, Санса продолжила:

– Я рада. Рада, что ты меняешься. Мне очень приятно видеть тебя таким. Я горжусь тем, в кого ты превращаешься, – она выдержала короткую паузу. – Я люблю тебя.

Санса широко заулыбалась и едва не издала смешок при виде выражения лица Рамси, настолько очевидным и видимым было то, что он по уши был влюблён в неё. А затем он подался к ней и мягко поцеловал в губы, а она ответила и почувствовала, как в голове промчался ветерок, унесший прочь все мысли.

– И я тебя люблю, – прошептал Болтон, разорвав поцелуй.

Он взглянул на Волчицу, обежал глазами её лицо, вернулся к глазам. Удерживая с ней зрительный контакт, Рамси произнёс:

– Скажи мне, если я делаю что-то не так.

Болтон говорил так мило, искренне, дружелюбно… К тому же, произносил те слова, которые Сансе было очень приято слышать. Его слова, поведение – всё трогало Старк, приносило с собой приятные ощущения и положительные чувства. Она и сама чувствовала, что медленно, но проигрывает своему сердцу.

Не в силах пропустить просьбу мужа без внимания, Санса не удержалась и, поцеловав его в лоб, проговорила с улыбкой на лице:

– Конечно.

Рамси глупо заулыбался, обнажая клыки. Вокруг глаз побежали мелкие морщинки. Дочь Старка ещё раз чмокнула его в лоб и взлохматила волосы. Упадническое настроение, с которым её приветствовал новый день, как рукой сняло. Кажется, она нашла противоядие от своей хандры.

*****

На скамейке около дома расположились Санса с Гильдой и смотрели по сторонам, балуя глаз залитым солнечными лучами пейзажем. Снег за день растопило, он сохранился только в тех местах, где лежал небольшими горками или в тени: по северным углам дома, с подветренных сторон хлева, местами – под деревьями.

Волчица глубоко вдохнула свежий воздух и прислушалась к тишине, которая стояла в округе. На дворе было не холодно и безветренно, припекало солнце. Здесь было так хорошо, что Санса жалела, что Рамси сейчас сидел в покоях. Было обидно за него. Надо будет всё-таки найти или сделать для него опору, чтобы мог доковылять хотя бы до лавки на дворе. И смог бы передвигаться по комнате без ее помощи. Много Болтон, естественно, ходить не сможет, но ему и ей самой сделается полегче.

Сегодняшний день был одновременно прекрасен и ужасен для неё. Красивая природа и солнечный свет навевали мысль, что жизнь прекрасна, что этот мир никогда не исчезнет… и это природное величие и вечность как ножом проходились по сердцу дочери Старка, напоминая о скоротечности ее жизни и о боли, которой она была наполнена. Почти никого из ее семьи не осталось в живых, пройдет время – и она, отмучившись свой срок, последует за ними. И зачем она вообще пришла в этот мир? Чтобы просто мучиться?

Волчица вздрогнула от пробежавшей по её телу дрожи и повела плечом, хоть и понимала, что дрожь была вызвана не холодом. В мыслях внезапно возник Рамси, и настроение мгновенно улучшилось. Он-то не должен её обидеть и не бросит на пути домой.

«Он без меня и день с трудом выдерживает. Точно меня не бросит и не променяет», – взор голубых глаз потупился и блеск куда-то исчез. – «Надо ему лишь помочь прийти в себя, вернуть ему уверенность в себе, потому что в теперешнем состоянии я сильно за него боюсь».

И про себя не подумала, а прочувствовала, что не хотела бы его потерять. Не хотела бы, чтобы его убили. Сейчас Рамси был единственным, кто держал её на плаву, и придавал сил пережить еще один день.

Сбоку зашевелилась на скамейке Гильда, и повернувшая к ней голову Санса обнаружила, то та посматривает на нее. Подловленная женщина заговорила:

– Расскажешь мне о Рамси? Хотя бы в двух словах.

– Рамси… – Санса замолкла, не зная, как продолжить дальше. Всего Гильде знать не следует, но и врать ей не хочется. – Он никогда не был человеком, с которым было приятно находиться. Он был… – ну, каким? Что ты скажешь теперь на этот счёт? —…грубым и жестоким.

– Был? – спросила хозяйка, приподняв брови.

– Да, был, – язык очень хотел сказать, что не был, а до сих пор есть, но чувства возобладали и сказали иначе.

«Он больше не груб и не жесток. Ты сама это видишь. Что было, то было. Сейчас всё иначе. Не смотри назад… Не делай ту же ошибку, что и он. Ты сама ровно так же уже один раз ошиблась.»

И Старк, задумавшаяся о том, как объяснить произошедшее дальше, медленно продолжила говорить:

– Но… что-то случилось, и он вдруг… увидел всё, как есть.

Гильда глянула перед собой и, хмыкнув, проговорила:

– Пока ничего непонятно, но интересно, – как и предполагала Волчица. Но расстраиваться не стала и обиды на хозяйку не задержала. – Всё же, что значит «увидел всё, как есть»? Увидел, что он..?

Изверг? Монстр? Бездушная тварь. Да, это он… и не он.

«Ты перечишь сама себе».

– Нет… да… не совсем так, – путалась в словах Санса. – Сейчас, мне нужно собраться с мыслями.

Она замолчала, не желая говорить не пойми что. Вспомнила сперва, что рассказывал ей Рамси, и, пропустив это через себя, произнесла:

– Он понял, что на самом деле чувствовал… почему вёл себя так, как вёл.

Установилось молчание. Старк чуть хмурилась, Гильда озадаченно глядела перед собой. То, про что она говорит, было сложно понять. В её словах одни загадки, одни недомолвки, однако она понимает, о чем говорит; о чем говорил Рамси. В этот момент жизнь делится на «до» и «после», разламывается и, поднимая наверх всё, что ранее скрывалось под толстым слоем земли, обнажает настоящего тебя. Страшно, больно, но тебе словно дают новый шанс, дают начать всё сначала. Трудно, но пути назад нет. Либо останавливаешься здесь, либо идешь дальше… И она пока сама не знает, какую часть пути сумеет преодолеть, не решит ли остановиться где-нибудь по дороге.

Время шло, молчание затягивалось. Гильда заговорила:

– И пообещал, что исправится?

– Угм, – Санса запнулась, а потом медленно продолжила, вдумываясь в каждое слово: – Не то, чтобы пообещал… Но да, сказал, что больше никогда меня не тронет.

И не тронет. Она уверена в этом. Сейчас дело в другом – чего хочет она, что ей надо. Не сыграет ли жизнь с ней еще одну страшную шутку? Пока хотелось быть поближе с Болтоном, узнать его, увидеть.

– Веришь? – вырвала Волчицу из раздумий хозяйка.

– Да.

Гильда пристально смотрела на неё, окидывала оценивающим взглядом с ног до головы. Её вид говорил сам за себя.

– Мы много говорили с ним в последнее время, – начала Санса, – проводим вместе много времени. Не похоже, что он врет мне и собирается возвращаться к прошлому себе, – Волчица вскинула голову вверх и, глядя на ясное небо, добавила: – Меня это радует.

Гильда кивнула головой. Наверное, она не до конца поверила в то, что сказала дочь Старка. Но это не имело значения.

В сомнениях кривя губы и пожимая плечами, женщина вновь заговорила:

– Может, ты и права. Но почему он так странно себя ведет? Необычное поведение, но это не значит, что оно мне не нравится. Просто… – хозяйка замолчала, глянула искоса на Сансу и, пожимая плечами в растерянности, закончила: – Какое-то детское.

Со смешком и улыбкой на губах Старк с весельем голосе ответила:

– Вы правы, – настроение улучшилось, мысли устремились к Рамси и его наивному, но такому милому поведению. Милый Рамси Болтон… Кто бы мог подумать? – Он и мне сейчас в какой-то мере напоминает маленького ребёнка. Но он мне таким намного больше нравится. Он просто, – улыбка на губах Волчицы стала еще шире, – такой искренний и открытый. Честный, – улыбка вдруг испарилась с лица девушки, а вместо нее появилась озабоченность. – Не хочу сбивать его с этого, думаю, со временем всё поменяется.

– Понятно, – растягивая гласные, произнесла Гильда и отвернулась от дочери Старка. Она завертела головой по сторонам, смотря то туда, то сюда и ничего конкретного не выискивая, а просто-напросто наслаждаясь зимним видом перед ней.

А Санса была только рада установившейся тишине. Как раз выдалось время, чтобы обмыслить некоторые вещи.

Она не хотела чем-то испортить Рамси, переживала, что допустит ошибку, которая охладит его по отношению к ней. Ей думалось, что надо было поддержать его, быть с ним поласковее и уделять ему побольше внимания. Хотя Санса и сейчас всё из этого делала, однако сделанного много никогда не бывает. Тем более что ей самой это нравилось – нравилось наблюдать за тем, как Болтон отзывался на её прикосновения.

При размышлении о муже снова захотелось увидеть его поскорее, насладиться временем, проведенным в его компании.

Волчица глянула в сторону входа в дом, думая над тем, не пойти ли туда. Желание это сделать было очень большим и лёгким к исполнению, и Санса уперлась стопами в землю, собираясь встать со скамейки.

– Меня всё же удивило, – девушка замерла на лавке и обратила внимание на Гильду, – как он боится меня. Ты не волнуйся, я уже всё поняла – буду с ним, как со стеклянным.

– Большое вам спасибо.

Женщина улыбнулась ей одним краешком губ. По уголкам её глаз побежали коротенькие маленькие морщинки, и она с задором произнесла:

– А в обед или вечерком я к вам всё-таки загляну.

Санса засмеялась и вдруг вспомнила об одной немаловажной для неё вещи. Говорить о таком было стыдно, но иного выхода пока не наблюдалось:

– Хочу у вас спросить… Гильда, может вы знаете, как… избавиться от живота?

На переносице женщины возникла складка, подсказавшая Сансе, что вопрос она задала не совсем понятно. Она смутилась и почувствовала, что у нее краснеют щеки.

– От беременности? – сама догадалась Гильда и обежала Волчицу оценивающим взглядом, в котором, казалось, за считанные мгновения пролетели десятки предположений о том, почему Санса не нужен был ребёнок.

– Да, – произнесла Старк, краснея еще больше. Хотелось провалиться под землю. Женщина хмурилась и косо смотрела на неё.

«Она думает, что ты беременна от Рамси и хочешь избавиться от его ребёнка. Старые боги, что за позор».

Однако говорить следующие слова оказалось не легче:

– Я была изнасилована до того, как нас отвезли к вам.

Женщина в мгновение ока смягчилась и уже с сожалением смотрела в сторону Сансы да в задумчивости молчала. Скрестив руки на груди и насупившись, она некоторое время посмотрела перед собой, а затем обернулась к дочери Старка и заговорила:

– Я знаю один способ, но он годен, когда уже пузо торчит. А так…

Гильда задумалась.

– Я завтра в деревню схожу. Знаю там одну женщину, она в этих делах собаку съела. Думаю, она что-нибудь подскажет.

– Спасибо, – мягко прошептала Санса, желая поверить в свою удачу, но боясь возлагать большие надежды на то, что сейчас найдётся способ решить её проблему.

Решив задержаться на скамейке рядом с Гильдой еще на пару минут, Санса посмотрела вверх на небо и глубоко вдохнула. Лёгкие наполнились свежим воздухом, голова стала лёгкой и ясной. Пролетела над домом крупная тёмная птица. Волчица проводила её взглядом. Кажется, всё не настолько плохо, как могло показаться с первого взгляда.

*****

– Джон.

Он уже собирался уходить, но, окликнутый братом, замер на месте и обернулся назад, выискивая глазами лицо Брана.

В покоях, кроме них двоих, никого не было. Выглядело даже странным, что, просидев в молчании некоторое время и став уже заниматься своими делами, Бран вдруг решил в самый последний момент что-то сказать ему.

Сноу заглянул в темные, чуть отрешенные от действительности глаза младшего брата.

Бран большую часть времени проводил в забвении, перескакивал из одного видения в другое. Совсем потерял связь с явью, вёл себя отстраненно. Мало что его радовало, мало что вызывало интерес. Нелегко было видеть его в таком состоянии. Это был уже не тот Бран Старк, которого все знали. В нём всё меньше оставалось простого, человеческого. Очевидно, ему взаправду предназначалось стать Трёхглазым Вороном. Никак не Королём Севера.

– Я должен тебе кое-что сказать.

Старк пристально смотрел на Сноу. Тот полностью развернулся к нему, стал твёрдо на ногах и выжидающе взглянул на брата.

– Об этом никто не должен знать, – продолжил отрок.

Джон закивал головой, настороженно слушая Брана. Ему не нравилось, к чему ведёт брат. Тайны никогда не несли в себе ничего хорошего.

Выдержав паузу, сын Старка заговорил:

– Ты не Джон, ты Эйгон. Так назвала тебя Лианна Старк перед тем, как умерла от родов, – Бран посмотрел ему прямо в глаза. – Твой настоящий отец – Рейгар Таргариен.

– Как?..

Это было всё, что смог произнести Джон.

========== Снежный холод и тепло свечи ==========

Комментарий к Снежный холод и тепло свечи

Статья “Психоанализ” теперь доступна. Глава “Вечер I” была слегка дополнена.

Приятного чтения!

Сноу кипел от злости. Прошёл, не замедляя шага и ни на кого не глядя, сквозь Чёрный замок и, выходя во двор и на миг остановившись, чтобы решить, куда идти дальше, направился к кузнецам. Он встал неподалёку от них, посмотрел, послушал пару секунд стук молотов по наковальням, и бросился прочь, ища, чем бы срочно занять себя.

Дрожа внутри от злости, Джон вышел за ворота замка и пошёл вдоль стены быстрым шагом, всё больше удаляясь от людей и их суеты. Ему не мешал идти даже глубокий снег: это препятствие только добавляло злобы и заставляло двигаться ещё ожесточённее.

Ничего вечного нет, и вскоре Сноу, с силой подбросив ногой в воздух снег, завалился на колено и тяжело задышал, лишь теперь ощутив, что был уже весь красный лицом от ходьбы и окончательно выбился из сил, проиграв еще одну битву в своей жизни – со снегом. Снег… Сноу… В последнее время ему стало казаться, что постепенно, но неминуемо он начинает ненавидеть своё происхождение, людей, которые кроме титулов больше ничего не видят. Узнать же о своём настоящем происхождении, о своих родителях…

Его лицо искривилось от рвущихся наружу слёз, однако ни капли не потекло по его щеке. Накопленные злость и бессилие рвались наружу, но не находили выхода и оседали внутри, канув, казалось бы, в пустоту.

Джон не мог поверить, что ему врали всю жизнь, обманывали, своею ложью сперва заставляя страдать, а потом – смириться. Он не понимал, почему отец ничего не сказал об этом Кейтилин Старк? Если скрывал от него, то почему не рассказал об этом хотя бы своей жене? Почему ему пришлось стать бастардом, на которого можно было выместить всю свою злость за «измену» мужа? Почему отец не остановил это, когда знал правду? Зачем скрывал его происхождение ото всех, от него самого, от Кейтилин? Он ведь никогда ни о чем не просил, никогда не жаловался, вёл себя достойно. Так за что?

Титулы никогда ничего не значили для него, но сокрытие его имени, происхождения… Отношение к нему, словно так и должно быть: один попускает дурное отношение, а вторая пользуется этим позволением. Больно. Обидно. Раздирает изнутри, как шипы предательства.

Сноу встал в полный рост, посмотрел сперва вдаль, а потом вверх на небо.

Серый небосвод молчал, кругом стояла тишина и колющая глаз белизна. Джон понял, что обращается в никуда, в ничто, и ответа на свой молчаливый крик не получит никогда. Ведь кричит-то в пустоту, для которой он не существует. Никого его переживания не интересуют, никому не захочется знать, что у него на душе. Лучше будет действовать, чем взывать о помощи.

Начинался снегопад. Крупные хлопья снега медленно кружили в воздухе и преодолевали долгий путь, прежде чем опуститься на белое покрывало. Злоба выгорела. В душе что-то умерло, и теперь можно было возвращаться в крепость: людям, а особенно Арье не стоило знать, что он бродил вдоль стены замка.