Текст книги "Разорвать порочный круг (СИ)"

Автор книги: АNЕlover

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 64 страниц)

Считанные секунды до столкновения. Бастард выбрал себе противника и, сосредоточившись на рыжем коне, замахнулся мечом. Они сходятся. С глухим ударом столкнувшихся коней и людей, со звяканьем упряжи и лязганьем мечей, с топотом коней и криками людей два войска сошлись на поле боя: кавалерия Болтона по одну сторону и пешее войско Джона с другой. Начался полнейший хаос и неразбериха, что усугублялись нескончаемым градом из стрел.

Лорд Главнокомандующий рассек мечом из валирийской стали грудь выбранного им всадника, окропляя свой меч первыми каплями крови. Чудом он успел отскочить от следующего коня и, резко, по наитию, разворачиваясь в сторону, нанес удар по шее серого коня, что с хрипом завалился на землю, подминая под себя своего седока. Кони скакали со всех сторон, шарахались из стороны в сторону, сбивали один одного, слепо бросались раненные стрелами и мечами на людей. Сноу уже весь покрылся взметаемой из-под копыт коней и людских ног грязью, а его одежда, руки и лицо были перепачканы каплями чужой крови. Он то нападал на выбранную цель, то наобум махал мечом, не зная, откуда ждать опасности. Пока смерть миновала Волка, однако он ощущал, что шансов на выживание у него оставалось все меньше.

Одна из стрел угодила ему в правую ногу и пробила икру насквозь, и бастард Эддарда Старка покачнулся на ногах, стараясь удержать равновесие. Перебарывая боль он шагнул в сторону и в неистовстве и отчаянье проткнул мечом замешкавшегося воина врага, и тут, когда он выдернул оружие из умирающего мужчины, то услышал возле себя топот копыт. Сноу обернулся на звук, взмахивая мечом, и встретился со скачущим на него конем. Поднятое оружие вошло в грудь животного, убивая, однако, не успевшее остановиться, оно налетело на Волка и завалилось на него, подминая под себя. В мгновение ока юноша оказался зажатым под передом коня – увесистая голова и шея животного придавили бастарда к земле. Его правая нога очутилась под туловищем рыжего, а левая – под передними ногами. Туша давила своим весом на Сноу, а из рассеченной мечом груди струилась алая кровь, заливающая его одежду и грудь с лицом.

Пытаясь выбраться из западни, раненый в ногу Джон попробовал скинуть с себя мертвую тушу, но у него ничего не вышло. Усложнило задачу и продолжившееся сражение. Возле лица бастарда то и дело мелькало то копыто, то нога человека, то в поле зрения попадал падающий на землю умирающий или тяжелораненый человек. Волк абсолютно выпал из боя и, когда все-таки сумел выкарабкаться из-под коня, что, если быть честными, и спас своим телом ему жизнь, прикрыв от стрел и защитив от ударов мечей, то, покачиваясь на ногах, сперва не мог сообразить, почему воины начали внезапно отступать, толкать один одного и пятиться назад, наскакивая на своих собратьев. Джона подхватил людской поток, зажал, сдавил и понес назад к лесу. Он крутил головой и изо всех сил пытался оттолкнуть от себя мужчин, хватался за плечи рядом стоящих воинов, старался удержаться на ногах и приподняться над головами окруживших его людей. Постепенно Сноу удалось сосредоточиться на происходящем, и теперь он в ужасе обводил испуганным растерянным взглядом столпившихся, словно стадо тупых овец, и давящих, затаптывающих друг друга людей. Остатки его войска были окружены с трех сторон копейщиками Болтона, что плотно прикрываясь огромными щитами, отбивали ритм и совершали синхронные выпады вперед, пронзая длинными копьями сгрудившихся в панике и дизориентированных людей. Сзади остаткам войска бастарда Старка прикрывала дорогу к бегству груда из мертвых людей. Многие пытались взобраться на нее, чтобы сбежать от копейщиков, однако в большинстве своем терпели неудачу. Их скидывали, оттаскивали назад свои же собратья по оружию, затаптывали под ногами, в панике стараясь выбраться самим, а тех, кому удалось добраться до вершины, встречали на другой стороне груды мертвецов перебежавшие тюда лучники Болтона. Пристрелянные воины либо падали вперед, либо опрокидывались назад, скатывались по холму из человеческих тел и сбивали с ног следующих карабкающихся вверх.

Внимание Джона было приковано к сражавшемуся с копейщиками Вун-Вуну, что стоял в первых рядах, возвышаясь над всеми людьми, и раскидывал подступающих к нему людей врага. Великан был усыпан порезами, из его тела торчали стрелы, однако он продолжал сражаться и отчаянно боролся из последних сил.

На глазах у Волка в правый глаз Вун-Вуна вонзилась стрела, и великан, мгновенно погибнув от полученного ранения, завалился назад, падая и подминая под себя столпившихся и не могущих отступить в сторону людей. Сноу отрешенно смотрел перед собой и не спускал взгляда с того места, где буквально минуту назад бился с противником последний из великанов. И вдруг с поразительной ясностью пришло осознание – это был конец, они проиграли.

Ни Тормунда, ни Давоса Джон сейчас не видел, его окружала лишь безликая масса людей, что жались один к одному, пробуя избежать смерти. От давящего со всех сторон веса мужчин становилось трудно дышать, раненая нога слушалась все хуже, перед глазами стали мелькать черные мушки, а окружающие звуки приглушились, постепенно уходя на задний план. Оставалось в живых все меньше и меньше людей, и Сноу видел приближающееся к нему все ближе и ближе изображение освежеванного человека, украшавшее щиты копейщиков.

Воздуха стало катастрофически не хватать, и сознание бастарда постепенно погрузилось во тьму.

Комментарий к Буря ветров

Вольт* – движение по кругу диаметром n-метров.

========== Круги по воде ==========

Перед глазами мельтешила чудная черно-белая, покачивающаяся из стороны в сторону крапинка. Иногда она исчезала, а на ее место являлась обволакивающая темнота. После каждого нового явления крапинки чернота отступала все дальше, уступая дорогу режущему глаза дневному свету, а периоды ее господства становились все короче.

Постепенно промаргиваясь и с трудом соображая, где сейчас находится, Джон рассредоточено уставился карими глазами в пространство перед собой, пытаясь осознать, что же за точки он видел. Со временем все начало становиться на свои места: черные пятнышки на белом фоне перед ним – это темная присыпанная снегом земля, а мерно покачивался не мир вокруг него, а сам Джон, перекинутый через седло понуро шагающего коня.

Он потихоньку приходил в себя, мысли становились менее путанными и приобретали четкие очертания. Приведенное под Винтерфелл войско погибло, а его самого взяли в заложники. Бейлиш так и не пришел на помощь, и битва за Север была позорно проиграна. Столько людей доверились бастарду Старка и по его вине погибли в первом же сражении… Это была непозволительная ошибка для лорда Главнокомандующего, и он не имел более права именовать себя таким титулом. И одновременно с горечью поражения перед глазами вновь и вновь всплывали строчки из письма сестры, дразнились и насмехались: “Остерегайся Рамси, он опасен”. Что ж, похоже, Санса оказалась права, жаль, что понял это он слишком поздно.

Сноу все больше приходил в чувства и теперь явно ощущал, что его руки были связаны за спиной, а в ноге до сих пор торчала вражеская стрела. Его немного мутило, а лука седла больно вжималась в солнечное сплетение. Стараясь скрыть от окружающих, что очнулся, Джон не смел поднимать свисающей вниз головы, все так же не шевелился и исподтишка оглядывался по сторонам, оценивая обстановку. В его поле зрения попало еще две лошади: одна из них, от которой тянулась корда к его гнедой кобыле, шла спереди, а вторая, вороная, плелась сбоку от них за подтягивающим ее за поводья коневодом. Кроме же них и мертвых воинов, мимо которых они проезжали, разглядеть Джон ничего не смог и лишь слушал, что происходило вокруг.

По обширному полю ходили люди, что перекрикивались между собой и о чем-то громко говорили; с разных сторон слышался звук телег, что дребезжали при езде и со стуком переезжали через мертвых; раздавалось лязганье оружия то тут, то там. Не могло возникнуть никаких сомнений – победители собирали с поля брани раненых, а вместе с ними и боевые трофеи: мечи, щиты, клинки, отлавливали чудом выживших лошадей и прикарманивали себе личные вещи погибших. Иными словами, забирали все, что считали нужным, словно падальщики, слетевшиеся на тушу мертвого животного. Несколько раз Джону показалось, что он слышал человеческие вскрики и звук пронзающей человеческое тело стали. Скорее всего, это добивали тяжелораненых воинов, помочь которым уже не представлялось возможным.

Троица коней шла очень медленно, иногда останавливались, будто чего-то дожидаясь, а затем снова возобновляли движение. От долгого висения головой вниз сильно кружилась голова, лежать перекинутым через седло было очень неудобно, никуда не делась и усталость, и бастард пока все никак не мог понять, почему его столько времени таскали по полю битвы.

В один момент конь Джона споткнулся, и тот застонал от боли, принесенной особенно сильно вжавшейся ему в брюшину луки седла. Бастарда сразу же охватило волнение, что он, наверное, привлек к себе внимание, однако же ничего не происходило и его никто не трогал, лишь лошадь через некоторое время по обыкновению замедлилась и встала на очередную, непонятно с чем связанную остановку. В этот раз к ним подошел кто-то со стороны и теперь уверенно направлялся к Джону, и он, не желая быть раскрытым, застыл, не подавая никаких признаков того, что пришел в сознание, и надеясь, что приближающийся человек просто пройдет мимо.

Через миг в поле зрения Волка попали высокие утепленные мехом сапоги и окровавленный, опущенный острием к земле меч. И хотя голова бастарда была опущена вниз, а лицо было прикрыто выбившимися из хвоста прядями волос, он, притворяясь бессознательным, все же выбрал закрыть для безопасности глаза. Обманутый же человек, постояв немного возле пленника, начал отходить. Он неторопливо сместился вбок, а потом, как мог расслышать Джон, обошел спереди лошадь, зашел к ней с противоположного бока и остановился. Бастард Старка ощутил, как незнакомец положил ему руку на раненую ногу, и насторожился, не зная намерений мужчины.

Подошедший человек внезапно схватил стрелу в ноге пленника и задергал ею вверх-вниз, вырывая у раненого безумный крик и заставляя подскочить на седле от яркой вспышки боли. Вскрик Джона перешел в стон, а он невольно поднял голову и теперь озирался по сторонам, пытаясь рассмотреть, что за ублюдок подошел к нему сзади. И как по его желанию, с другого бока гнедой лошади послышалась речь, через которую пробивался еле сдерживаемый смех:

– Ох, прости, прости, случайно вышло, – голос был до боли знакомым, и бастард сжал зубы от злости и ненависти к его обладателю. – Ты так умиротворенно спал, что аж трогать тебя не хотелось.

Джон со злобой взмахнул здоровой ногой, пробуя попасть ею в обидчика, а еще желательнее – ему в лицо. Болтон же быстро отскочил назад, уворачиваясь от вполне ожидаемой атаки пленника, и нога бастарда лишь слегка задела дублет на груди победителя.

Все в том же приподнятом настроении духа болтонский бастард вновь ухватился за стрелу и, едва утих новый крик побежденного в битве, произнес, еле сдерживая рвущийся наружу смех и не убирая руки с древка торчащей из ноги стрелы:

– Воу, воу, мы еще и лягаться умеем. Придется стреножить лошадку-Джона.

Морщившийся от боли Сноу притих, повесив голову вниз, и внимательно прислушивался к шелесту одежды и копошению Болтона, что чуть отступил от пленника и отпустил его ногу. Затем Рамси опять приблизился к ногам бастарда, протянул руку вперед, дотрагиваясь ею до раненой ноги, и сказал, предупреждая:

– Не дергайся, – Болтон перенес свою руку на стрелу, осторожно обхватил ее пальцами, отчего Волк весь напрягся и приготовился к боли, и продолжил: – Мне нравится делать людям больно.

Улавливая незатейливый намек, Джон застыл, опасаясь пошевелиться, и стал ожидать, что же произойдет дальше, про себя надеясь, что противник собирается выдернуть, наконец, из его ноги стрелу. Однако же вместо этого Рамси просто оставил рану Сноу в покое и принялся связывать щиколотки бастарда. Когда с этим было покончено, он закинул длинный конец веревки под брюхо лошади и подошел к Волку уже с лица. Ухмыляясь и не спуская своих серо-голубых глаз с зависшего на коне брата жены, Болтон присел на корточки, поднимая перекинутую на эту сторону веревку, разогнулся в спине и взял за путы связанные руки Джона.

Бастард Старка молчаливо сжал губы, с вызовом глядя в упор в лицо противника, что лишь усмехался ему в ответ и затягивал натянутую под животом лошади веревку на его руках. Затем проверив завязанный узел на прочность, Болтон издал смешок, усмехнувшись бастарду одним уголком губ, положил свои руки ему на плечи и произнес:

– Когда поедем домой, смотри – не дрыгайся, а то перекрутишься и поедешь под пузом коня.

Рамси оскалился и отпустил плечи Джона, что злым волком смотрел на него и в очередной раз удивлялся, как земля носит таких мерзавцев, как Болтон. Сноу молчал и не собирался отвечать врагу, понимая, что любой разговор с ним превратится в фарс, а отошедший от гнедой лошади болтонский бастард отвернулся от пленника и, с равнодушным видом оглядываясь по сторонам, проговорил:

– Хорошо, закончили здесь. Поехали дальше.

Он не спеша вернулся к лошадям, залез на Кровавого и двинулся вперед, внимательно присматриваясь к лежащим повсюду телам павших воинов, ища среди них еще живых, а вслед за ним поехал и всадник, ведущий за собой лошадь Джона.

Они какое-то время просто ехали шагом, объезжая труднопроходимые места, где погибло много воинов и их тела теперь были свалены друг на друга. На земле тут и там валялись потерянные знамена Болтонов, Карстарков, Хорнвудов, Мейзинов и даже Мандерли. Наиболее печальным было то, что погибшими преимущественно были люди из войска Сноу, а мертвые воины армии Болтона были здесь в меньшинстве и были сосредоточены в том месте, где сошлись кавалерии двух армий. И глядя сейчас на погибших, можно было представить, как разворачивался бой. Вот там, на части поля, относившейся к территории Джона, произошла первая атака, о чем свидетельствовали отдельно лежащие трупы лошадей и всадников войска Рамси. Чуть дальше, ближе к лесу, погибших намного больше, и все они относятся к разным домам и разным армиям – это место первого столкновения. Затем же можно было разглядеть, как совершился переход сражения к новому этапу: постепенно на смену лежащим вперемешку людям и лошадям двух армий приходит полоса, усыпанная уже по большей части людьми Сноу и редкими тушами лошадей – это был участок, с которого пехотинцы Джона сначала бросились под стрелами в бой, а затем отступали под натиском врага. Через некоторое расстояние сплошная полоса из мертвецов начинала сужаться и вовсе принимала форму круга, в котором погибло такое количество людей, что земля в нем не просматривалась ни в одном месте, а над грудой трупов уже кружились стаи ворон. Все погибшие в этом кругу были людьми Волка. И это по его вине их последние минуты жизни стали адом на земле.

Бастард Эддарда Старка отвел свой взор в сторону, не в силах принять действительность и коря себя за проигранный бой. Он был подавлен и стыдился своей неудачи, позора, ведь у них были хорошие шансы на победу, но в конечном счете их разбили в пух и прах. Более четырех тысяч собранных Джоном человек легли на этом поле костями – всадники, лучники, меченосцы, даже великан… А бок о бок с ними лежала лишь конница врага, что по численности находилась примерно на одном уровне с кавалерией пришедшего под Винтерфелл бастарда. Джон до сих пор был ошеломлен и выбит из колеи произошедшим, ему требовалось больше времени, чтобы до конца осознать какую грязную тактику ведения боя избрал противник.

Втроем они выехали на первую полосу сражения, постепенно направляясь в сторону замка, но тут Болтон внезапно остановился, огляделся по сторонам, соскочил с коня и проговорил, обращаясь в никуда:

– Здесь мы еще не были.

После этих слов бастард под пристальным взглядом Сноу передал Кровавого коневоду и неторопливо пошел по полю, вертя головой из стороны в сторону и присматриваясь к погибшим. Он некоторое время просто ходил, а потом, вдруг что-то увидев, уверенно направился к одному из лежащих на земле воинов. Подойдя к мужчине, Болтон к превеликому удивлению Джона достал из ножен меч и с силой вонзил его в человека. Послышался тихий стон, и глаза Сноу расширились еще больше – тот воин был жив и, может быть, ему можно было помочь, спасти ему жизнь, но мерзкий бастард даже не удосужился проверить, насколько серьезной для жизни была полученная воином рана. Рамси просто убил его. Однако на этом все не завершилось, и теперь бастард Старка с отвращением наблюдал, как Болтон не спеша разгуливал по бранному полю и без раздумий убивал оставшихся в живых людей из войска врага. И лишь когда у лорда появилось ощущение, что здесь больше не осталось никого в живых, он с довольным выражением лица направился к лошадям.

Вернувшись к Кровавому, болтонский бастард вспомнил о своем заложнике, ухмыльнулся и, подойдя к гнедой лошади, вытер об одежду Джона залитый кровью меч, а затем вложил оружие в ножны. Сноу, зависший поперек седла, с презрением смотрел на противника и все никак не мог поверить, что такого нахала никто еще не убил.

Рамси же, заметив на себя взгляд брата жены, неискренне улыбнулся ему и, положив ладонь на черную от грязи щеку юноши, проговорил:

– Дорогой брат моей любимой жены, нам пора домой, – он слегка похлопал бастарда по щеке. – Поедем наперегонки, – и уже трепля Джона по волосам, добавил полушепотом: – Кто второй, тот бастард.

После этих слов Рамси оставил Волка в покое, чуть прошел вперед и, похлопав по шее коня пленника, проговорил, обращаясь к сопровождающему их воину:

– Отдай мне корду.

Мужчина передал лорду веревку и отъехал в сторону, давая дорогу. Рамси залез на Кровавого, повернул двух коней по направлению к Винтерфеллу и, выслав вороного жеребца вперед, хлестанул лошадь бастарда концом корды по крупу. Лошади рванулись вперед и поскакали во весь опор к замку, на ходу перескакивая через попадавшиеся им на пути трупы людей.

Джон стиснул зубы и весь напрягся, сосредотачиваясь на том, чтобы не вывалиться коню на шею и и тем более не слететь ему под пузо. Он больно ударялся животом и грудью об изгибы седла, а отпущенные увесистые стремена хаотично болтались из стороны в сторону и больно били бастарда по ногам, а когда лошадь перескакивала через очередную помеху на своем пути – подскакивали высоко вверх и практически долетали до самого лица Сноу, из-за чего ему приходилось все время задирать голову вверх. Терпеть это изощренное издевательство было нелегко.

Зато веселью Болтона не было конца. Весь путь до замка он довольно улыбался, с интересом наблюдал за корчащимся на коне Волком и иногда одерживал гнедую кобылу кордой, не давая даже шанса вырваться вперед.

Продолжая в таком духе, они достаточно быстро доскакали до Винтерфелла, и Рамси, первым въехав во внутренний двор, внезапно потянул корду, испытывая Джона на удачу в последний раз. Поддернутая за уздцы лошадь Сноу резко, с подскоком и разворотом остановилась, и бастард соскочил с седла на ее широкую длинную шею. Еще бы мгновение, и брат Сансы пролетел бы кубарем между ушами кобылы прямиком на землю, однако сильно дернувшая за руки и ноги, перетянутая под животом коня веревка предотвратила падение Волка вперед, и он, вскрикнув от боли и окончательно потеряв равновесие, начал скатываться назад. Потянув самого себя веревкой за ноги, Джон, невольно охнув, крутанулся через коня и завис головой вниз под животом животного. Пораненную ногу пронзила боль, а лохматая жесткая пута зацарапала запястья рук, и Сноу сейчас оторопело смотрел на перевернутый мир и брюхо кобылы перед его лицом, краем уха слыша, как спешился Болтон и направляется к нему.

Болтонский бастард подошел к бастарду Старка спереди и, глядя на него сверху-вниз и криво ухмыляясь, произнес:

– Я победил, бастард, – и со смешком потом добавил: – Или ты у нас лорд Подкобылий?

– Это не смешно и низко, – подал голос рассерженный и вконец потерявший терпение Джон.

Рамси с наигранным равнодушием пожал плечами и, разводя в воздухе руками, проговорил:

– Конечно, низко, – лорд весело заулыбался и продолжил, ударяя носком сапога в землю и выбивая из нее комки грязи, что полетели на Сноу. – Ниже только земля!

Джон шутку не оценил и висел с серьезным лицом, пристально взирая на ненавистного врага. Ему было очень жаль Сансу, которой ежедневно приходилось выносить этого ублюдка и, скорее всего, даже ложиться с ним в постель. Волк подвел сестру, и теперь они оба оказались в одной лодке, выбраться из которой живым представлялось маловероятным.

Пока же Сноу висел в молчании под лошадью, Рамси перерезал проходящую уже над седлом и удерживающую пленника на весу веревку, однако отпускать ее полностью не стал, дал лишь соскользнуть концу, прикрепленному к рукам Джона. Второй же конец веревки Болтон оставил у себя в руках и сейчас тихо посмеивался над мгновенно рухнувшим вниз бастардом, голова и верхняя часть туловища которого оказались на земле, а вот ноги все еще были задраны вверх. Приземлившийся в грязь Сноу задержал дыхание и стиснул зубы, удерживая в себе стон боли. Болтон же, вдоволь насмеявшись, отпустил и второй конец веревки и сейчас с ухмылкой смотрел на морщившегося в грязи и шипящего сквозь сжатые зубы Сноу, чья раненая нога просто разрывалась от боли, приносимой манипуляциями болтонского бастарда.

Преодолев желание застонать от боли и беря себя в руки, Волк медленно открыл глаза и посмотрел на своего мучителя взглядом, в котором смешались одновременно бесконечная неприязнь к стоявшему над ним человеку и неимоверная усталость, накопившаяся за столь трудный и долгий день. Его взор был с интересом встречен Болтоном, который внимательно оглядел своего пленника и, все-таки про себя решив, что их первого близкого знакомства со Сноу на сегодня уже достаточно, сейчас подозвал к себе гвардейцев и приказал им отвести заложника в подземелье, достать у него из ноги стрелу да выставить охрану. Вызванные лордом для этой работы гвардейцы поспешили выполнить распоряжение и, подхватив с земли Джона, потащили его в замок, оставляя господина во внутреннем дворе.

○○○○○○○○○○

Запертая и находящаяся под охраной Хранительница Севера лежала на боку на застеленной покрывалом постели, повернувшись лицом к дверям. Глаза девушки были закрыты, а она сама прислушивалась к звукам, раздающимся снаружи, и пыталась не пропустить среди них звуки шагов Болтона, который несомненно захочет заглянуть к своей жене.

Все утро Волчица провела перед окном, со страхом наблюдая за ходом сражения. Ее сердце едва не вырывалось из груди от волнения, а все тело трясло, как в лихорадке. Она не находила себе тогда места, переминалась с ноги на ногу, иногда отворачивалась на миг от окна, желая избавить себя от лицезрения битвы, однако не находила в себе сил не смотреть за сражением бастардов и вновь бросалась к окну. Санса то хваталась спотевшими руками за подоконник, то за боковые створки окна. Она до сих пор помнит первую радость за Джона, когда его войско стало стрелять по беззащитным в тот момент всадникам Болтона… Однако же ликование оказалось совсем не долгим, и вскоре Волчица замерла перед окном, прижав ко рту руки и содрогаясь от слез, не в силах отвести взгляда от гибнущего войска брата-бастарда.

Когда же смертоносный круг замкнулся, знаменуя окончательную гибель армии лорда Главнокомандующего, Хранительница Севера отшатнулась от окна и опустилась на пол, начиная плакать и ощущая внутри лишь пустоту. В тот момент девушке показалось, что ее вот-вот вытошнит, и она зажала рот рукой, заодно приглушив и всхлипы плача.

Но на полу Волчица провела немного времени, и лишь миновало первое потрясение, встала на ноги. Не оборачиваясь к окну, она дошла до дверей покоев и постучалась в них, рассчитывая привлечь к себе внимание стражников. Когда с той стороны ей ответили, девушка попросила, чтобы кто-нибудь принес ей бадью с водой – умыть заплаканное лицо, и ее просьба была выполнена.

Санса тщательно умылась прохладной водой, пробуя избавиться от появившейся от слез припухлости на лице, снять красноту под глазами да заодно привести себя в чувства. Волчица понимала, что ей не следовало встречать Болтона в заплаканном, расстроенном виде, ведь, во-первых, победил-то он, и, во-вторых, ему теперь выбирать участь для ее брата, если, конечно, Джон вообще жив.

Сегодня случилось то, чего дочь Старка опасалась больше всего: она теряет еще одного близкого ей человека, может быть, даже последнего живого родственника. Девушке казалось, что она уже свыклась и смирилась за прошедший месяц с тем, что может потерять в грядущей битве Джона, но одно дело рисовать картинку у себя в голове, а другое – воочию увидеть развернувшуюся баталию и с ужасом осознать, что все происходит взаправду. Если бы Волчицу пришел спасать кто-нибудь другой, то она бы даже слезы не проронила над их неудачей и смертью. Наверное, леди Санса почувствовала бы некоторое разочарование, но не более того. Грустить бы она не стала, ведь менять шило на мыло или отдавать замок в руки незнакомцам в ее планы не входило.

Когда же Хранительница Севера закончила с умыванием лица и привела себя и свои мысли в порядок, то сделала глубокий вдох и с решительностью направилась к окну. Она выглянула наружу и стала пристально вглядываться в даль, стараясь рассмотреть, что же сейчас происходит на поле перед Винтерфеллом.

Сегодня Болтон потряс ее и удивил, запутал неоднозначностью и жестокостью своей тактики. Трудно было представить, какой страх и отчаяние ощутили оказавшиеся окруженными копейщиками люди Сноу, и лишь от одной мысли об этом по коже пробегали мурашки. Однако стоило признать, изумил девушку и тот факт, что Рамси выиграл сражение, сохранив львиную долю своего войска, что сейчас не спеша покидало бранное поле, направляясь к своему лагерю за крепостью. Смотреть за произошедшей сегодня битвой могло бы быть захватывающим зрелищем… если бы среди воюющих не было Сноу. Жив ли он? На вряд ли, дочь Старка ведь видела, какая бойня развернулась в конце…

Огромное поле было усыпано телами погибших и раненых людей, и девушка осознавала, что муж вернется еще не скоро – на поиски Джона или, скорее, его тела понадобится много времени, а в том, что Болтон станет отыскивать ее брата, Волчица не сомневалась. Все дело было в том, что накануне битвы Рамси сказал жене, что она в любом случае еще увидит Сноу – живым или мертвым, без разницы. Может быть, она увидит Джона уже раненым и умирающим и, как надеялась Санса, сможет попрощаться с ним.

А потом наступит следующий день, и Хранительница Севера будет жить дальше, ни на мгновение не забывая о героическом поступке Джона Сноу, сумевшего подняться до лорда Главнокомандующего и собрать целую армию, рискнувшего всем, чтобы освободить Винтерфелл от врагов. Девушка будет помнить о нем и его жертве, будет помнить о его преданности дому Старков.

Гибель Джона станет для Сансы сигналом, что она осталась одна и помощи ждать неоткуда. По одну сторону замка враги, по другую… уже знакомые лица. Она уже научилась терпеть Рамси и, хоть и не всегда, но получать удовольствие от близости с ним. Пока же большего об их отношениях она сказать не могла. Возможно, в будущем что-нибудь изменится, главное, чтобы не в худшую сторону.

Кроме прочего, Хранительница Севера была уже к этому времени уверенна, что понесла от Болтона: до окончания второй луны оставалось менее двух недель, а девушка все еще не вошла в цвет и вряд ли войдет в него в ближайшее время. Она помнила, что собиралась сообщить об этом Рамси после решающей битвы, что означало, что ей совсем скоро придется раскрыть мужу свое положение, ведь брать назад данное себе слово Санса не собиралась. Да и смысла в этом никакого не было, может быть, беременность даже сыграет ей на руку.

Когда время стало близиться к полудню, Сансе был предложен обед, от которого она отказываться не стала, однако особого аппетита у нее не было, и девушка съела лишь суп, а остальное оставила нетронутым. На протяжении долго времени Волчица сидела за столом, глядела перед собой отсутствующим взглядом, ни о чем в тот момент не думая и лишь дожидаясь возвращения Болтона, а затем, когда в дверь покоев постучала пришедшая за посудой служанка, встала из-за стола. Она дождалась, пока женщина уберет оставленную госпожой еду и выйдет из покоев, а потом забралась на постель и прилегла, не зная, чем еще можно себя занять.

Через несколько часов по другую сторону дверей послышался шум, и в следующий миг их открыли гвардейцы, пропуская внутрь лорда Болтона. Быстро поднявшаяся с кровати Санса неуверенно шагнула вперед к мужу и замерла на месте, словно вкопанная, боясь двинуться как вперед, так и назад. Она с беспокойством и выжиданием посмотрела на мужа, что, вступив в покои, сперва метал из стороны в сторону взглядом ярко-голубых глаз, а сейчас остановил свой взор на Волчице. Девушка вдруг потупила взор вниз, избегая зрительного контакта с мужем, который, осмотрев ее с ног до головы, теперь заглядывал ей в лицо и, чуть приподняв одну бровь, чего-то ждал. Молчание затягивалось, и бастард, прекращая сверлить леди Болтон взглядом, подошел к окну, посмотрел на открывающийся из него вид и, затем встав вполоборота к жене, произнес:

– Ты ничего не хочешь мне сказать?

Приподнявшая голову Волчица повернулась к мужу лицом и бесстрастно проговорила, удерживая свой взор на груди Рамси:

– Поздравляю с победой, милорд.

После этих слов она медленно перевела взгляд к лицу Болтона и, осознавая, что сказанного было недостаточно и ее поздравление выглядит жалко, направилась к бастарду. Она приблизилась к нему вплотную и в нерешительности замерла, всматриваясь в лицо юноши, что смотрел на нее голубыми, ничего не выражающими глазами. Приняв про себя решение, что так будет лучше и ничего страшного в этом нет, леди Санса прикоснулась губами к краешку рта мужа, а потом, закрывая свои глаза, переместилась на его губы и замерла, слегка соприкасаясь губами с Болтоном и приоткрывая рот, ненавязчиво предлагая углубить поцелуй. Бастард приглашение принял и накрыл губы жены своими, сперва целуя мягко, а затем начал распаляться, целовать властно и блуждать руками по телу Хранительницы Севера.

Не собиравшаяся доводить все до постели Санса уперлась руками в грудь быстро заводящегося Рамси и разорвала поцелуй. И сейчас, глядя на вопросительно смотрящего на нее бастарда и улавливая в выражении его лица недовольство, она произнесла: