Текст книги "Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 68 (всего у книги 73 страниц)

А вот, кстати и они – гидросамолёты, то бишь.

***

В свете будущей войны, не считаю особо критичным этот вид авиации и тем не менее уверен, он всё-таки нужен.

Но в каком виде?

Вот например, в конце 30-х годов проходил неофициальный конкурс на морской дальний двухмоторный разведчик – МДР. В нем участвовали конструкторы Бериев, Самсонов, Четвериков, Голубков и Шавров – чьи машины я вижу прямо перед собой. Все они в разной степени готовности, например МДР-7 Самсонова – в котором использованы узлы от серийного в своё время ильюшинского ДБ-3, будет проходить лётные испытания этой весной. Примерно такая же ситуация с МДР-6 Четверикова и прочими.

Очень выгодно отличается от вышеназванных МДР-5 Бериева с двумя двигателями  М-87А мощностью по 950 «л. с.» каждый, который строился в варианте амфибии – могущего взлетать-садиться как с морской глади – так с земной суши. Проходил государственные летные испытания ещё в 1939-м году и их результаты оказались вроде бы неплохими… Но сперва нашим военным морякам не понравились колёсные ниши, затем их не удовлетворила дальность полета, поэтому самолет в серию не пошел.

Меж тем, как мне известно из «послезнания», оба опытных образца этой амфибии успешно использовались до конца войны в качестве учебных.

В общем повторяется уже хорошо знакомая история: машины с приличными лётно-техническими характеристиками на вооружение не принимаются, под предлогом недостаточной дальности или ещё чего-нибудь.

А теперь вопрос:

Зачем стране, чья морская стратегия по определению – не может быть иной, как прибрежной, гидросамолёты имеющие большую дальность?

Вот, например у «классики жанра» – у гидросамолёта PBY «Catalina» ( «Каталина», если на нашем) дальность – 4030 километров.

Так Америка – это великая морская держава, ведущая активную военно-политическую деятельность в Мировом океане.

Чего нам с ней равняться, имея всего три линкора чуть ли не времён Русско-японской «незнаменитой» войны?

Скромнее надо быть!

А нам для наших закрытых – как минимум с двух-трёх сторон морей, хватит и…

– Товарищ Бериев! Какова максимальная дальность полёта вашего самолёта-амфибии?

– Тысяча двести километров, товарищ Сталин.

Ну и куда больше?

А кому надо больше – вон стоит выпускаемая в Таганроге по лицензии та самая «Каталина», под пролетарским ником ГСТ или как гражданский вариант – МП-7.

Коих было выпущено, внимание, аж целых…

Двадцать семь штук!

Такое «рекордно большое» для советской авиапромышленности число, очень красноречиво говорит о том – как и насколько нашим военным морякам в адмиральских званиях хотелось гидросамолётов с большой дальностью.

Затем, с цельнометаллической иномарки, завод №31 в Таганроге перепрофилировали было на выпуск летающих деревянных сортиров КБ Горьбункова, Гудкова и Лавочкина, но…

В «текущей реальности» это сделать не успели: пришёл попаданец и прикрыл «лавочку».

Возобновлять «Каталин» выпуск я не собираюсь…

А Ленд-Лиз на что?

Тем более повторяюсь, гидросамолёты – это для нас не критично.

Они, вообще для чего нужны?

Летающие лодки использовались для патрулирование морских акваторий, поиска и борьбы с подводными лодками противника, для спасения людей с тонущих кораблей, транспортировки людей и грузов.

С патрулированием отлично справятся и сухопутные ДБ-3 – имеющие автопилот, приборы радионавигации и дальность 3100 километров с тонной бомб на борту. Без бомб, продолжительность полёта ещё больше увеличится. Точно не знавал, но считаю, что не меньше чем у той же «Каталины».

И таких у меня около двухсот штук: для патрулирования окружающих СССР прибрежных морей – за глаза хватит и ещё останется.

Не хватит – перезапилим в патрульные часть ПС-84.

Обнаружив с высоты вражескую подводную лодку, патрульные самолёты вызовут и наведут на неё противолодочные корабли и самолёты. Точно так же, заметив терпящих бедствие – экипаж патрульного самолёта вызовет спасателей на гидросамолёте.

При таком раскладе и, двадцати семи советских «Каталин» вполне достаточно.

Если нет, не достаточно – то противолодочными и спасательными гидросамолётами могут быть «Амбарчики» – гидросамолёты МБР-2, которых в нашем флоте просто до «едреней Фени» – тысяча с лишним штук. Или же летающая лодка Шаврова Ш-1 – эдакий «водоплавающий кукурузник» с моторчиком М-11, которых тоже – не менее тысячи и которых можно почти в любой мастерской наделать ещё столько же, или даже больше.

Однако, сохранить школу проектирования гидросамолётов надо, поэтому я отдал такой приказ Наркому авиапромышленности:

– Конструктору Бериеву продолжить работать над МДР-5 с двигателем М-88. Какой-нибудь авиазаводик для него найдётся?

Туполев тут же посмотрел на Дементьева и тот без малейшего промедления:

– Завод №30 в посёлке Кимры, что на Иваньковском водохранилище.

– Где, где?

– На левом берегу Волги, в районе Кимр Калининская область, в двух километрах от гидроэлектростанции и плотины канала «Москва-Волга».

– Ааа… Какова производительность заводика? Хотя бы примерно?

– Тридцать-сорок машин в год, товарищ Сталин.

Удовлетворённо киваю:

– Нормально.

***

Вспомнив, что в СССР имеется ещё один известный мне конструктор в области гидросамолётов (и пожалуй, этого вполне достаточно), спрашиваю:

– А чем у нас ныне товарищ Шавров занимается?

Меня подводят и показывают «Шаврушку» на «стероидах»:

– Вот, товарищ Сталин – шестиместная летающая лодка-амфибия  Ш-7.

Смотрю: сама лодка дюралевая, крыло – деревянное, обтянутое полотном как на У-2. В целом, получается довольно-таки бюджетненько, что очень славненько

Здесь же и сам конструктор.

Поздоровались сперва, конечно, после чего тот рассказал мне о лётно-технических характеристиках – оказавшихся довольно-таки впечатляющими, в конце взгрустнув:

– К сожалению, из-за двигателя самолёт остался в одном-единственном экземпляре…

– Что за двигатель, товарищ Шавров?

– Малосерийный МГ-31Ф мощностью 330 лошадиных сил, товарищ Сталин. К сожалению, снят с производства.

Утешаю:

– Это решение признано ошибочным и «линейка» двигателей МГ для легкомоторной авиации вновь ставится в серию. Как и ваша амфибия, товарищ конструктор. Кстати, на каком предприятии трудитесь?

Тот, заметно воспарив духом:

– Прежде – на Таганрогском заводе номер тридцать один. Но после… Ш-7 строился на ремзаводе Главсевморпути.

– Понятно. Товарищ Туполев! Надо бы выделить товарищ Шаврову…

Тот, понял меня с полуслова:

– «Заводик», товарищ Сталин? Амфибия товарища Шаврова Ш-2 с мотором М-11, строилась в авиаремонтных мастерских Гражданского воздушного флота.

– Вот и назначьте его туда главным конструктором.

– Слушаюсь, товарищ Сталин!

Его показное рвение несколько взбесило и, я рявкнул самым волюнтаристским образом:

– Остальные КБ по гидроавиации разгоните к чёртовой бабушке! Расплодились, понимаешь… Больше поди, чем у «Владычицы морей» – Британии, мать её!

Только отошёл от амфибии Шаврова, как возле меня вновь возник Бериев:

– Товарищ Сталин! Наше конструкторское бюро работает над катапультным корабельным и базовым ближним морском разведчиком – КОР-2. Но в конце января из Главного управления военно-морского флота СССР пришёл приказ о прекращении работ над самолётами подобного типа.

Сделав вид поотмороженнее:

– И правильно «пришёл» – программа «Большого флота» отменяется. Если не будет новых линкоров и тяжёлых крейсеров, то зачем нам катапультный корректировщик?

– КОР-2 может взлетать не только с корабельной катапульты, но и с водной поверхности. А имея сбрасываемое колёсное шасси – с наземных аэродромов. Поэтому этот тип мог заменить уже устаревшие гидросамолёты МБР-2.

Прищурив один глаз, интересуюсь с ехидцей:

– «Устаревшие» в чём? По каким показателям?

– Да, хотя бы в скорости! С мотором М-62, КОР-2 развивает максимальную скорость 356 километров в час. А если на него поставить М-89 – что мы и планируем сделать,  465 километров в час. Это больше чем у «Чайки» и почти столько же, сколько у И-16 последних типов!

Насмешливо фыркаю:

– «465 километров в час»… Ну и «нахахуа»? Предназначение «Амбарчика» – в отсутствии истребительного противодействия, найти вражескую подводную лодку и скинуть на неё бомбу. Всё! И скажите мне на милость, на кой здесь нужна скорость – «почти столько же, сколько у И-16 последних типов»? В данном случае, она даже помешать может.

Ставя на этой теме «крест», безапелляционно заявляю:

– Ваш КОР-2, нам не нужен!

И оставив Бериева стоять с разинутым ртом, иду дальше.

***

А дальше стояла длинная и громоздкая конструкция, похожая на пролёт железнодорожного моста на поворотной тумбе – стартовая катапульта для тех самых «корабельных разведчиков и корректировщиков», которые нам и даром не нужны. С таких они запускаются силой сжатого воздуха с корабельных палуб линкоров и тяжёлых крейсеров, а после выполнения миссии – приводняются и вновь поднимаются на палубу краном.

И в отличии от самих летающих лодок, подобные были мне очень и очень нужны…

Стоявший рядом человек, оказавшийся инженером Бухвостовым – руководителем ленинградского ЦКБ-19, разработавшим специально под КОР-2 корабельную катапульту ЗК-2Б – построенную затем на ленинградском же Заводе подъемно–транспортного оборудования «им. Кирова». Он рассказал мне характеристики этого устройства, но в основном о том, как ленинградцам удалось обскакать конкурент – пневматическую катапульту типа К-12В конструкции самого Эрнста Хейнкеля и отечественную Н-1 – разработанную николаевскими мододелами.

Затем лётчик-испытатель Коровицкий рассказал мне, как происходит запуск корабельного разведчика с катапульты:

– Старт производится под руководством старшины катапульты в присутствии авиатехника данной машины. После того как самолет установлен на стартовые салазки и подготовлен к старту, летчик включает специальную сигнальную лампу, размещенную под левым крылом. Затем запускается двигатель и, после прогрева даётся предупреждение о готовности к старту. Получив утвердительный ответ от старшины катапульты, летчик даёт полный газ двигателю, устанавливает ручку управления самолетом в нейтральное положение, затылком упирается в заголовник кабины и выключает другую сигнальную лампу – сигнализируя о готовности стартовать. Немедленно после этого, старшина катапульты даёт команду технику открыть вентиль подачи сжатого воздуха и дождавшись этого, нажимает рычаг старта.

Впечатлённый сложностью процедуры, я чуть не спалился, обмолвившись:

– Ишь, ты! Прямо как при запуске Незнайки на Луну.

– Кого, кого, товарищ Сталин?

Пришлось строго зыркнуть:

– Вы ничего не слышали, товарищ!

И тот сразу включил тупого.

Постояв возле этого сооружения, подумав, ни к кому не обращаясь:

– А позовите-ка мне сюда товарища Бериева.

Когда последний близ меня появился с тревожным выражением на лице, я всё так же разглядывая катапульту начал:

– По данным нашей разведки (ха, ха, ха!), главной опасностью для кораблей и особенно – транспортных судов входящих в состав конвоев, представляют не подводные лодки или даже рейдеры – как во время предыдущей Мировой империалистической войны… А самолёты! Зачастую, германские субмарины лишь добивают беспомощных «подранков» после атак торпедоносцев и пикировщиков Люфтваффе.

– Лучшей защитой от угрозы «с небес» были бы конечно истребители, стартующие с палую авианосцев… Но таких у англичан мало и предназначены они главным образом для защиты крупных боевых кораблей. Да и из шести, британцы уже умудрились потерять два авианосца. Конвои же остаются без прикрытия с воздуха.

Помолчав, давая время осознать проблему, продолжаю:

– Нужда заставила островитян придумать суррогатную замену настоящим авианосцам. На палубе обычных торговых судов, они устанавливают катапульту вроде этой и размешают несколько истребителей «Си Харрикейн Mk I» – пилотами которых могут стать только добровольцы из морской авиации. И таких «авианосцев» в Гранд Флит уже четыре. Планируется же иметь… Двести!

То ли сэр Черчилль закатит губищу своим адмиралам, то ли столько добровольцев в Королевских ВВС не нашлось, но в такие авианесущие корабли было переоборудовано «всего» тридцать пять посудин.

Криво улыбнувшись, продолжаю:

– …Сами понимаете, товарищи: после выполнения задания, обратно на палубу такого импровизированного «авианосца», лётчик приземлиться не мог. Если дело происходило вдали от суши, он выпрыгивал с парашютом в надежде, что его подберёт спасательное судно.

За кадром осталось то, что я дал уже команду наскоро запилить в такие «одноразовые авианосцы» по одному судну на трёх флотах – Черноморском, Балтийском и Северном. И начать эксперименты, используя всякий летающей хлам, так или иначе предназначенный для списания – вроде И-5 или И-15. Естественно, в экспериментах будут участвовать только добровольцы и в мирное время, садиться лётчики будут только на сушу.

Однако, сейчас у меня появился вариант намного лучше:

– Нам тоже потребуется в будущей войне защищать боевые корабли и транспортные суда от атак авиации противника. И ничего лучшего, чем такие вот «авианосцы» из тихих, мирных сухогрузов, здесь не придумаешь. Но в отличии от англичан, стартовать с них будут…

Сделав паузу – сам Станиславский стоит за поребриком и писцается, наставив на конструктора указательный палец как ствол пистолета:

– …Морские истребители Бериева!

Ну, а что?

Во время Первой мировой войны, летающие лодки Григоровича неплохо себя показали в этом амплуа.

Так почему таковы ж, но более современные Бериева – покажут себя хуже?

Тем более, кто им будет противостоять?

В открытом море редко встретишь «Мессера», разве что его двухмоторный вариант.

Наш основной противник над морем – германские летающие лодки Do-18D/G и Bv-138С по прозвищу «селедка» или «башмак», выполняющие роль морских разведчиков дальнего действия. Скорость у обоих – порядка 265-285 километров в час и кошмарить их способен даже КОР-2 с двигателем М-62.

А убери их с небе, Люфтваффе и Кригсмарине в данной акватории лишатся глаз.

Германский поплавковый гидросамолёт «Хейнкель-115», чаще всего выполняющий роль торпедоносца, развивал скорость 327 километров в час.

Опять же – достаточно лёгкая добыча для одномоторной летающей лодки Бериева, особенно если её вооружить чем-то более солидным, чем два ШКАСа.

Пикирующие бомбардировщики Ju-87, в зависимости от модификации – от 310 до 408 километров в час. Тоже можно подловить и запросто сбить.

He-111 и особенно Ju-88А в качестве  дальних разведчиков, торпедоносцев или пикирующих бомбардировщиков – это конечно очень и очень серьёзно.

Но не так смертельно, как кажется!

В своих наиболее массовых вариантах, скорость их не превышает 430-470 километров на высоте, а у воды и того меньше.

Так что КОР-2 с двигателями М-89, они вполне по плечу. Тем более если его с умом апгрейдить, лётно-технические характеристики можно значительно увеличить.

Всё ещё гложимый сомнения тяжкими, спрашиваю у Бериева:

– Ваш КОР-2 в управлении хоть не строг?

За конструктора ответил стоящий несколько за ним лётчик:

– По технике пилотирования самолет несложен, товарищ Сталин и, вполне мог быть освоен пилотами – имеющими навык полетов на распространенной летающей лодке МБР-2.

Окончательно приняв решение, решительно же приказываю конструктору:

– Тогда, товарищ Бериев, жду от Вас вскорости… Эээ… МИК-3 «Баклан» – катапультируемый одноместный морской истребитель с мотором М-89 и как минимум двумя крупнокалиберными пулемётами Березина. Надеюсь Вам не надо напоминать, что его лётно-технические характеристики – желательно поднять выше, чем у «И-16 последних типов»? Особенно – скороподъёмность?

– Понимаю, товарищ Сталин.

Не могу удержаться, чтоб не подсказать:

– Это можно сделать за счёт дальности: ведь стартующему с корабля по тревоге самолёту не надо лететь слишком далеко, чтоб патрулировать или искать цель? Она его сама находит.

– Хорошо, товарищ Сталин.

– Но подвеску дополнительных топливных баков, всё же надо предусмотреть… Мало ли что!

– Понял, предусмотрим.

– Как и парочку противолодочных бомб, на всякий случай.

***

Дальше рядком стояли автожиры и…

Мать твою – ВЕРТОЛЁТ !!!

Подхожу и, с хода спрашиваю:

– Товарищ! Это Вы – создатель этого чуда дивного?

–  Это, товарищ Сталин, 2МГ «Омега» двухмоторный геликоптер. А я – Главный конструктор ОКБ-3 – Опытного конструкторского бюро, созданного на базе московского авиационного института (МАИ), Братухин Иван Павлович.

Сразу его, как из ведра ледяной водой окатив:

– Так вот, товарищ Братухин: выбранная вами поперечна схема с двумя винтами – тупиковая ветвь в эволюции этого вида летательных аппаратов. Более перспективен геликоптер с одним мотором и одним же винтом с автоматом перекоса, который запатентовал инженер Юрьев в 1912-м году. Неоспоримым преимуществом данной схемы является простота конструкции и системы управления, что следовательно приводит к минимуму затрат на производство, ремонт и обслуживание.

Тои, было попытался со мной спорить:

– Я знаком с этим изобретеним, товарищ Сталин. Но при одном винте, аппарат будет разворачивать в сторону – противоположную вращению.

Да, не на того напал!

– В прошлом году в Америке, полетел геликоптер ВС-300 Игоря Сикорского с рулевым винтом на хвосте – изменяя скорость вращения которого, можно управлять поворотом вертолёта относительно вертикальной оси. И американское правительство тут же дало большой заказ на эти машины, которая должна поставлять прямо на поле боя боеприпасы и вывозить оттуда раненых…

Немножко приврал конечно, но чтоб стимулировать конструктора на творческий порыв.

– …Так что думайте сами, товарищ конструктор.

***

Отойдя от машины Братухина, идя вдоль автожиров, вполголоса говорю Туполеву:

– Тоже давно пора уже разогнать этих бездельников, впуливающих казённые рубли в подобные бесполезные хреновины…

И вдруг возле одной такой «хреновины», встал как вкопанный:

– Что это?!

Ко мне тут же побежал один из «бездельников» и представился:

– Инженер Николай Ильич Камов – Директор и Главный конструктор Завод № 290.

Несколько ошалев, не поверив своим ушам, недоверчиво воскликнул:

– Да, ну! Ещё скажите, что вон тот гражданин – это товарищ Миль.

Тот, недоумевающе:

– Да, товарищ Сталин – это мой Заместитель товарищ Миль. Михаил Леонтьевич.

Он не рискнул спросить: «А в чём собственно дело?», это этот вопрос легко читался на его открытом лице.

Переводя разговор на другие рельсы:

– Что это за завод – «№290», товарищ Камов?

– Совсем недавно построен в Люберцах, как опытный для выпуска автожиров и геликоптеров.

Показываю пальцем на так удивившую меня винтокрылую машину:

– А это значит…

В отличии от других автожиров, представляющих собой даже на вид каких-то уродцев – самолёты с передним расположением мотора с нормальным пропеллером и дополнительным винтом большого диаметра сверху, этот больше всего был похож на современный мне вертолёт. Если бы не толкающий винт сзади двухместной кабины, то практически никакой разницы. А так – прекрасный обзор из застекл      ённой каплевидной кабины, для двух человек экипажа сидящих рядом.

Рисунок 127. Автожир Н. И. Камова и М. Л. Миля АК (артиллерийский корректировщик).

Я замолчал не зная как назвать «это», а Камов продолжил за меня:

– Автожир АК – артиллерийский корректировщик. Создан в соответствии предъявленных ГАУ летно-технических требований, как подвижный наблюдательный пункт и предназначенный для придания специализированным артиллерийским авиаотрядам.

Нутром чуя какой-то скрытый подвох, интересуюсь:

– И что это за «требования», если не секрет, конечно?

– Экипаж два человек, максимальная скорость 200 километров в час, минимальная – тридцать пять. Потолок – 4000 метров, скороподъёмность на высоту три километра – пятнадцать минут, дальность полёта – 350 километров.

– Ого! Серьёзные ЛТХ для «подвижного наблюдательного пункта». Очень серьёзные! Чем-то ещё удивите?

– К основным требованиям, товарищи артиллеристы отнесли возможность взлёта с места и посадки без пробега.

– «Товарищи артиллеристы» перепутали автожир с вертолётом… Вы им пытались объяснить разницу?

Камов кивнув:

– Пытаться то я пытался, но…

– Понятно.

– Нам удалось добиться взлёта с места, используя высокую кинетическую энергию «ротора» – несущего винта, то есть. А вот сделать посадку без пробега… Нет, не удалось, товарищ Сталин. Автожир, это действительно – не вертолёт.

Зато, у автожиров имеется множество других достоинств, по сравнению с лёгкими самолётами и вертолётами:

Аппарат в среднем гораздо дешевле них.

Управлять автожиром проще.

Он намного безопасных летательных аппаратов других типов, что обусловливают следующие его особенности:

Автожир не подвержен штопору.

Способен совершать мягкую посадку с неработающим двигателем.

Не требователен к площадке для взлёта и посадки.

Меж тем, Камов продолжал:

– Не удалось нам достичь и максимальной скорости в двести километров в час – всего сто девяносто.

– Зато нашему конструкторскому бюро удалось выполнить все дополнительные требования ГУ: хороший обзор во всех направлениях кроме вида назад, хорошая устойчивость и управляемость, складывающийся ротор, возможность перевозки со сложенным ротором за автомобилем со скоростью до сорока километров в час и приведение в готовность к взлету в течение пятнадцати минут.

Уже приняв решение по этому аппарату, всё же интересуюсь:

– А что по этому поводу говорят товарищи артиллеристы?

Тот, вяло махнув рукой:

– Чтоб они не говорили, это уже ничего не решает. Двигатель МВ-6 снят с производства, а другого такого, чтоб обеспечить требования ГАУ, советская промышленность не выпускает.

 220-им сильный МВ-6, в девичестве «Рено-Бенгали» – ещё одна французская любофффь довоенного советского авиапрома!

Сколько конструкторов в жанре «легкомоторная авиация» (даже сам великий и ужасный Яковлев!) на него повелись и, все остались у разбитого корыта…

Хорошо ещё, если не у расстрельной стенки.

– Товарищ Камов! Я забираю Вас у «товарищей артиллеристов» и передаю товарищам танкистам. «Француза» заменить на наш М-11 и в серию!

Этим привередам, хватит и машины Сухого.

Тот, округляя глаза:

– Лётно-технические характеристики значительно упадут, товарищ Сталин!

– А нам с товарищами танкистами, много не надо: чтоб он только чуть выше верхушек деревьев мог подняться и имел полноценную рацию. Так что все эти «требования», можете смело располовинить.

Уже начались полевые учения Танковой бригады нового строя и, перед её командирами остро и во всей своей красе встала проблема «заглянуть за горизонт». Тактическая разведка то есть и, корректировка огня орудий поддержки. Нуждающаяся в хорошо оборудованных аэродромах, «большая» авиация здесь будет иметь слишком медленное реагирование на быстро меняющуюся обстановку. Здесь надо что-нибудь летающее, всегда находящиеся под рукой у командира:

– А ну-ка слетай – глянь, что за этой высоткой твориться?

Хорошо бы какой-нибудь – хоть самый завалящий беспилотник…

Но такого нет и не предвидится.

Пока для этого используется вездесущий У-2, но он не в полной мере удовлетворяет меня и командиров Бригады как тактический разведчик-корректировщик. Было предложение на базе КВ-2 разработать танк-командно-наблюдательный пункт с выдвигающейся пятнадцатиметровой вышкой. И такой, даже уже пытаются запилить на ремзаводе в…

Но, кажется я нашел решение получше.

Поразмыслив чуток:

– И обязательно разработайте к нему буксируемый фургон-ангар для хранения.

Уже обращаясь к Туполеву:

– Обеспечить режим максимального благоприятствования товарищам Камову и Милю! Я хочу, чтоб через месяц, у наших танкистов было хотя бы с пяток автожиров… Эээ… АКМ-47 «Лазутчик»! Для пробы, так сказать. А к лету, чтоб в каждой танковой бригаде было хотя бы по парочке таких аппаратов.

***

Без особого внимания пройдя мимо планеров – не моё это и, пусть хроноаборигены сами решают – какие им нужны и для чего. Вон – товарищ Будённый, уже беседует с товарищем конструктором возле самого большого из них.

Кто такой?

Что-то знакомое лицо…

Да, ладно.

Остановился лишь у аэросаней – тоже продукт Народного комиссариата авиационной промышленности СССР. В свете предстоящей этой весной Советско-финской продолженной войны, их выпуск – особенно транспортных версий, по моему приказу был резко увеличен. Уже формируются и проходят обучение аэросанные батальоны, служащие для переброски пехоты по снежному покрову и снабжению войск.

Любуясь плавными – аэродинамически совершенными обводами, постояв возле шестиместных аэросаней ОСГА-6 – узнал он их создателей, что они сделаны они из дерева, фанеры и совсем немного из стали и, оснащены стосильным авиационным М-11…

Но имелись и нюансы:

– Нам, товарищ Сталин, уже списанные моторы дают с аэроклубов. Если бы новые, наши аэросани даже летать могли бы! Если им крылья приделать, конечно.

Напружив уши, переспрашиваю:

– Летать, «говорите»?

Те, наперебой:

– Да, именно летать! Даже по снегу, с новым мотором, они разгоняются до скорости восьмидесяти шести километров в час. Почти как самолёт У-2.

– До «восьмидесяти шести километров в час»? Жесть!

Постоял, подумал и…

И вернулся к планерам.

Как уже говорил, возле самого большого из них беседовал с Олегом Антоновым (видимо – Главным конструктором, иначе зачем он здесь?) сам Командующий воздушно-десантными войсками, маршал СССР Будённый Семён Михайлович.

Кроме усов в стиле «а-ля Сталин», в наружности последнего хорошо заметно ещё одно серьёзное изменение. Вместо всем известной шашки – с которой Семён Михайлович кажется не расставался даже в сортире или в постели с женой, на боку его висел так называемый в моё время «Smatcet» – тяжёлый боевой нож, считавшийся специалистами одним из лучших для ножевого боя.

Рисунок 128. Боевой нож британских коммандос «Smatcet».

Этот «мини-тесак» – нож с самой идеальной и простой формой для нанесения режущих ударов, с длинной клинка 225, толщиной четыре миллиметров и весом почти триста грамм – в наши 80-е был разработан для нужд британского специального подразделения Коммандос.

В «текущей реальности» его «изобрёл» известный советский изобретатель Илларион Мозг и называется он:

«Боевой нож десантника».

Им можно резать, колоть, рубить и даже копать. Для бойца ВДВ, для которого каждый грамм снаряжения имеет значения, такой универсализм будет весьма кстати.

Прогрессируем по мере возможности!

Будённый с Антоновым о чём-то увлекательно беседовали. Не стал подслушивать, а просто прервал вопросом:

– Товарищ конструктор! Не подскажите, что это за безмоторный летательный аппарат?

– Это, товарищ Сталин, десантный планер «Рот Фронт-8».

Рассеяно, об своём думая, переспрашиваю:

– В рот что?

– Хм, гкхм… Планер был так назван в честь организации Союза Красных фронтовиков (по-немецки – «Rot Front»), которую в своё время возглавлял товарищ Эрнст Тельман.

Спохватываюсь:

– Ах, да! Так что интересного расскажите про свой аппарат, товарищ Антонов?

Тот, поняв что это шанс – давай нахваливать свой плане, как цыган на базаре ворованную лошадь:

– Очень хороший аппарат, товарищ Сталин! Конструкция простая, из доступных материалов, управление лёгкое и даже приятное. Вместимость – семь человек, не считая пилота.

Переведя пытливый взгляд на Будённого:

– А что скажет товарищ Главнокомандующий ВДВ? Как Вам планерный способ высадки десанта, по сравнению с парашютным? Или опять «маневры» устроим?

Тот донельзя разочарованно, с кислым и как бы горящим видом – «зря я с тобой связался», лишь махнул рукой:

– Хрен редьки не слаще, товарищ Сталин! Хоть на чём высаживай, а всё равно после высадки – десантники превращаются в самую обычную малоподвижную «махру». Да к тому же – очень легковооружённую. И с подходом даже самых незначительных сил противника, будут уничтожены. Если не подоспеют наши основные силы, конечно.

Спрашиваю деланно удивлённо:

– А они разве не подоспеют?

Тот начал было:

– Судя по тому, как «основные силы» воевали прошлой зимой в Финляндии…

Вдруг поняв, что он говорит то, что вслух говорить не следовало даже при собственной лошади, Будённый разом заткнулся и крякнув с досадой, отвернулся.

Не без злорадства думаю:

«И чтоб вы без меня делали, олени краснозвёздные?!».

Приободряющее подмигнув своему главному десантнику, хлопаю его по плечу:

– Рано впадать в отчаяние, товарищ маршал! Пойдёмте, я Вам кое-что покажу-подскажу… И Вы, товарищ Антонов тоже следуйте за нами. Без Вас, мой показ-рассказ будет бесполезен.

***

Подвожу этих двоих и ещё кучу народа к аэросаням ОСГА-6 и, торжественно говорю:

– Вот полюбуйтесь, товарищи – перед вами решение проблемы!

Будённый дико таращит глаза и щетинит то, что осталось от былого великолепия знаменитых когда-то на весь мир усов:

– Оно ж не летает!

Антонов был куда более сообразителен:

– Вы хотите, товарищ Сталин, чтоб я к этим аэросаням приделал крылья и хвост от планера – получив таким образом мотопланер? Взлетает с помощью самолёта-буксировщика, дальше летит на собственном моторе? После приземления крылья и хвост отделяются и после этого, аэросани с десантом на борту – действуют как наземная техника?

Хоть и не одессит ни разу, но отвечаю вопросом на вопрос:

– А Вы разве не хотите? Ведь такого, ещё нигде и никогда не было. И Вы – будете первым!

Тот постояв, подумав, прикинув стоит ли заниматься, восклицает:

– Уже хочу!

Сообразив что к чему, Будённый пришёл в восторженное неистовство:

– Так это я со своими ребятами чёрт его знает куда могу улететь на моторах хоть в самый Берлин в гости к Гитлеру! И хрен нас кто поймает по снегу…

Вдруг тёмная тень вновь омрачила его выглядывающее из-под папахи высокое чело:

– А летом? А как же летом будем высаживаться, товарищ Сталин? Ведь летом снега нет?

Сперва с серьёзным лицом шучу:

– С собой снег привезём.

Затем, мне так стало его жалко, что я тут же нашёл выход из положения:

– Летом будем высаживать десант на летающих аэролодках, товарищ Главком ВДВ! Это если Вы не в теме – плоскодонное судно, приводимое в движение винтом самолетного типа. Такие, на любое озеро или речушку сядут, по любому болоту пройдут. А рек, озёр и болот в Европе много.

Того, аж колотить стало от переизбытка чувств:

– Товарищ Сталин! Вы, Вы… Как хорошо, что Вы у нас есть!

***

Слава Марксу, «экспонаты» закончились!

Последним стоял гофрированный как шиферная крыша сарая, четырёхмоторный бомбардировщик ТБ-3. Сей аппарат устарел ещё на чертёжной доске…

Зачем он здесь?

Ой, а что это на нём?!

Самолёт стоял поодаль, был оцеплен бойцами «Отдельной мотомеханизированной дивизии особого назначения имени Ф. Э. Дзержинского». Но меня с Косынкиным и «прикреплёнными», естественно пропустили. Как и высшее руководство Наркомата авиапромышленности, Военно-воздушных сил и Противовоздушной обороны страны.