Текст книги "Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 38 (всего у книги 73 страниц)

Народ из-под вышки без всякой команды побежал толпой помогать. Туда же помчалась «скорая помощь» – нечто вроде автобуса из фильма про Шарапова и Жеглова, с красными крестами.

Комментируя действо, обращаюсь к директору Кировского завода:

– Кстати, запоминайте, товарищ Зальцман: изнутри люк открывается тяжело. Требую устранить этот дефект!

Обратившись к Федоренко:

– Надо подумать над формой одежды для танкистов. Она должна иметь что-то вроде «пояса» под мышками и «ручки» на спине или плечах – чтоб удобнее было тащить из люка раненного танкиста. Что с Вами?

Тот, еле слышно:

– Это Котин…

– Что «Котин»?

– Он ранен…

Пригляделся в стереотрубу: действительно – это Главный конструктор Кировского завода Котин, которого наконец-то вытащили из танка. Он держится руками за лицо, а из-под ладоней бежит кровь.

Озадаченно чешу подбородок:

– Он же сам говорил мне – причём в присутствии свидетелей, что его танк непробиваем для трёхдюймовых снарядов?

Ещё раз внимательно посмотрев в стереотрубу на танк, искренне недоумеваю:

– Да и нет видимых следов пробития…

Федоренко:

– Окалина.

– Что «окалина»? При чём тут «окалина»? Мы, с вами что? На металлургическом предприятии находимся?!

– Думаю, от удара снаряда об броню, с внутренней стороны отскочила окалина и ранила Котина в лицо.

Возмущаюсь:

– Извините, Начальник Главного танкового управления: танки воюют с 1915-го года. Мало того, советские танкисты участвовали в вооружённых конфликтах – начиная с КВЖД и заканчивая Финляндией. И, что? Не могли придумать какой-нибудь пустяковой защиты от такой сущей ерунды – как окалина?! Да уже на царских «Остинах-Путиловцах» – броню изнутри обтягивали толстым войлоком.

Обратившись к руководству Кировского завода:

– Вы, мать вашу, неспособны – не только выдумать что-то своё, но и воспользоваться чужим опытом.

Те переглянувшись:

– Мы – не конструкторы, товарищ Сталин.

Ору им в лица:

– Но и не посторонние на заводе!

***

Пока туда-сюда, пока медики оказывали помощь Котину – у которого оказалось серьёзное ранение левого глаза, а потом увезли его в госпиталь… Пока увели с площадки «КВ», стих вызванный чрезвычайным происшествием ажиотаж и народ вернулся к подножья вышки КНП… Совсем стемнело и пришлось зажечь предусмотренные на этот случай прожекторы.

В их свете, стоящий на площадке возле мачты«Т-34» – выглядел особенно потрясно: обтекаемый весь такой, стремительный на вид, изящный как породистый арабский жеребец…

Налюбоваться на него не могу!

– Так Вы говорите, Федоренко, что этот танк уже проходил испытательные стрельбы?

– Так точно, тов…! Нашей «сорокопяткой» и шведским длинноствольным «Бофорсом» калибром 37 миллиметров.

Глядя в упор на директора Харьковского завода Максарева и главного инженера Махонина:

– И не одной новой – не предусмотренной конструкцией «дырки»?

Те, не скрывая гордость:

– Ни одной, товарищ Сталин! Лишь произошло заклинивание башни, повреждение наблюдательных приборов, трещины сварных соединениях, разрушение болтов и некоторые другие – более мелкие повреждения.

Начальник полигона полковник Романов добавил:

– Танк «А-34», при мне даже поджигали бутылкой с зажигательной смесью, но он не загорелся. Это ещё раз говорит об преимуществе дизельного двигателя перед бензиновым.

Облегчённо вздохнув:

– Ну, тогда нам бояться нечего: здесь нет шведских длинноствольных «Бофорсов», лишь только наши – с «тупоголовыми» снарядами, сплошь бракованными. Вот только прикажите по радио Морозову и его команде обмотать чем-нибудь лица от отлетающей окалины, а руки держать в карманах.

От подстрахуя ещё никто не умирал!

А вот без него – сколько угодно.

Когда всё было готово, посмотрев на часы – было «19.07.», прильнул к окулярам стереотрубы и скомандовал:

– Начинайте.

Романов взмахнул красным флагом и для чего-то громко крикнул, как будто его могли услышать артиллеристы – находящееся как бы ни за километр, отсюда:

– Огонь!

Спустя буквально пару секунд, как крыловские Моськи на слона, с двух направлений – с фронта и левого борта, затявкали малокалиберные противотанковые пушчонки. Хотя пускаемые ими снаряды были и боевые и, по моему разумению должны были взрываться – даже не пробивая брони, но взрывов почему-то было совсем немного. Цветные трассеры, летящие откуда-то из темноты и после удара о броню – рикошетившие вверх или рассыпающиеся крупными искрами на броне…

Это было прекрасно!

Любуясь, не забываю шевелить мозгами:

«Надо будет фильм снять и пустить в прокат в Америке. Там такого шоу ещё не видели и миллионы просмотров гарантированы. Глядишь и, предстоящий «большой шоппинг» окупится…».

И вдруг мощный взрыв!

Успел заметить: после яркой вспышки, танк окутал густой чёрный дым.

Почти все на вышке попадали, я был почти мгновенно сбит с ног «прикреплёнными» и накрыт бронированными щитами.

Спустя какое-то время, я был поставлен на ноги и даже обтряхнут:

– Извините, товарищ Сталин… Служба!

– Я понимаю.

Косынкин, встревоженно заглядывает мне в глаза:

– С вами всё в порядке, Иосиф Виссарионович?

– А что мне сделается?

Поправляя косо нахлобученную шапку-ушанку:

– Объявляю благодарность, товарищи бойцы!

– Служим Советскому Союзу!

Народ на вышке тоже поднялся на ноги и, смущённо приводил себя в порядок, стараясь не глядеть друг на друга.

Обращаюсь с вопросом «в никуда», переводя взгляд от одного к другому:

– Что это было? Почему он взорвался? Ведь нечему там было взрываться – остатки боезапаса должны были быть выгружены…

Народ на вышке и сам с дичайшем «афуе», только глаза таращат да плечами пожимают.

Конкретно к Начальнику полигона:

– Были выгружены снаряды?

Тот, бледный, с трясущейся непокрытой головой:

– Все до одного.

– Тогда почему он взорвался?

– Не знаю, товарищ Сталин.

Из толпы, кто-то предположил:

– Взрывчатка была заложена в танк заранее. Это – диверсия!

Вокруг возмущённо зашумело:

– Бери выше – терракт! Враги хотели товарища Сталина взорвать!

Генерал Косынкин:

– Неправда! Все танки были предварительно осмотрены снаружи и внутри моими сотрудниками. После этого, к ним никого кроме экипажей не подпускали.

Посмотрев на горящий не ярким – тусклым чадным пламенем танк, говорю:

– Пойдёмте и посмотрим на него поближе, товарищи. Может, что и выясним.

Косынкин заартачился:

– Это может быть опасным, товарищ Сталин!

– Ничего… По теории вероятности, снаряд в одну и тоже воронку дважды не попадает. А танки по два раза не взрываются: это закон физики.

Спустились вниз с вышки и неспешно направились в сторону «костра», куда уже неслась «скорая помощь», пожарная машина и бежала толпа с огнетушителями в руках.

***

Ещё издалека «Т-34» омерзительно вонял жженной резиной. Топлива в нём почти не было, поэтому горела изоляция проводки и электроприборов, резиновые коврики «чемоданов» под снаряды, бандажи катков и…

…И тела экипажа.

Огонь скоро удалось погасить, танк залить водой так, что он даже чадить перестал. Но и до этого было видно, что наклонная броневая плита левого подкрылка⁷⁶ – была вырвана по линии сварных швов и отброшена далеко в сторону. На полу уцелевшего броневого корпуса были хорошо видны «чемоданы» под снаряды – целы-целёхоньки, что исключает взрыв остатков боекомплекта и, тела экипажа в обгоревшей – ещё дымившейся одежде.

Меня чуть не стошнило:

«Хорошо, что хоть головы приказал тряпьём обмотать… Возможно, получится в открытых гробах хоронить».

Горел то «Т-З4» сравнительно недолго.

Однако, почему он взорвался?

Терпеливо дождавшись когда пожарники потушат огонь, а медики извлекут тела погибших, погрузят их в свой «Фердинанд» и увезут, приступили к тщательному обследованию танка. На броне имелись вмятины и следы рикошетов, трещины сварных соединений… Последних, особенно много на башне.

Но сквозных пробитий не было.

С дистанции 500-600 метров, «лучший танк Второй мировой войны» – действительно непробиваем для малокалиберной противотанковой артиллерии.

По крайней мере для советской.

Однако было обнаружено, что от левого топливного бака – находящегося в боевом отделении, остались одни рваные ошмётки. Разрушен до неузнаваемости был и фальшборт между топливным баком и боевым отделением.

Генерал Косынкин тут же сделал вывод:

– Взрывчатка была заложена в топливный бак, вот почему и не была обнаружена сегодня утром! А взорвана она была при помощи часового механизма.

Полковник Романов тут же возразил:

– Во время нахождения танков на полигоне, баки из них не извлекались… Это –официально задокументировано.

Затем пальцем указав на потерянно выглядевшего Максарева:

– Взрывчатку могли заложить только на заводе!

У того и, у Главного инженера Махонина – вид тут же стал весьма и весьма бледным, как у вышедшей из-за облаком и, подглядывавшей за всем происходящим на Земле, полной Луны.

Из обступившей танк толпы послушались возмущённые крики:

– Вредители!

– Это уже не вредительство и даже не саботаж… Это диверсия!

– Теракт! Покушение на товарища Сталина!

– Сволочи! Мало того, что негодные танки для Красной Армии выпускают…

Максарев, хватаясь за сердце, отчаянно отрицал такую возможность:

– Товарищи! Этого не могло быть! Этот танк – серийный. Никто не знал, что он попадёт в Кубинку, где будут проводиться испытания, на которых будет присутствовать сам товарищ Сталин.

Подтверждаю:

– Да и я сам выбрал этот «Т-34» для испытаний методом тыка. Так что это не было покушением на меня лично.

После недолгого молчания, из той же толпы предложили:

– Надо все танки Харьковского завода проверить: вдруг в баках каждого из них – заложена бомба с часовым механизмом?

Это предложение-предположение, вновь накалило страсти и послышались крики:

– Сволочи! Решили так все танковые войска Красной армии взорвать!

Возможно, руководство Харьковского завода – линчевали бы прямо на месте и, я был в принципе не против… Но тут один глазастый – оказавшийся испытателем Полигона, заметил:

– Товарищи! В днище левого подкрылка – сквозное отверстие. И как раз соответствует диаметру 45-мм снаряда.

Полковник Романов, сперва недоверчиво:

– Думай, что несёшь, Свиридов! Из-под земли в этот танк не стреляли.

Взрыв хохота разрядил обстановку, но действительно: в указанном месте находилось пробоина в виде рванного эллипса.

Главный инженер харьковчан, задумчиво:

– Как раз под взорвавшимся топливным баком… Но как это могло произойти, если стреляли в танк сбоку или в лоб?

Ответ на этот вопрос нашёл всё тот же испытатель Свиридов:

– А вот смотрите, товарищи: бронебойный снаряд ударил в гусеницу в самой верхней части ленивца и дав рикошет – пробил дно подкрылка. Ну и естественно, после этого взорвался в баке.

Это предположение вызвало всеобщее недоверчивое недоумение:

– 45-мм бронебойный снаряд, говоришь?! Да сколько в нём – взрывчатки то той? А здесь такое ощущение, что в этом баке взорвался шестидюймовый фугас, не меньше.

– Да в том баке и, дизтоплива то уже не было!

– Это всё-таки диверсия! Просто снаряд вызвал преждевременный подрыв взрывчатки, которая должна была взорваться во время войны.

– Это каким же образом, он должен был взорваться «во время войны»?

– Возможно, с помощью каких-то электромагнитных волн…

– Ага! «Тепловых лучей» марсиан, ещё скажи.

***

Под эти и ещё более фантастические предположения, я потихонечку выбрался из толпы и направился на командно-наблюдательный пункт. Это не осталось незамеченным и вслед за мной там вскоре оказались Федоренко, Романов, руководители обоих танковых заводов… Ну и многие другие.

Первым делом, пока разогревается самовар, даю задание директору Кировского завода:

– Позвоните в госпиталь, товарищ Максарев, спросите что там с Котиным.

Буквально черед пять минут, Зальцман упавшим голосом:

– Врачам пришлось удалить у товарища Котина левый глаз…

Почему то, совершенно не понимаю почему, первым делом пришла на ум дурацкая частушка из фильма «Собачье сердце»:

«Эх, яблочко, да с голубикою,

Подходи буржуй глазик выколю,

Глазик выколю – другой останется,

Чтоб видал говно кому кланяться!».

Энергично мотнув головой, чтоб отогнать наваждение, участливо интересуюсь:

– Жизни не угрожает? Или трудоспособности? Или, Вам придётся искать другого Главного конструктора?

Тот, сам «в домике»:

– Надеюсь, что нет.

В скорбной тишине дождавшись горячего чая, сделав пару обжигающих глотков и закусив какой-то чудесной на вкус ватрушкой, начал:

– Товарищи! Сегодня мы с вами понесли тяжелейшие утраты… Но худа без добра не бывает! В то же время, за несколько месяцев до большой войны – мы приобрели бесценный опыт. Сегодняшние испытания поставили перед конструкторами и производственниками ряд принципиальных вопросов, поэтому я приказываю: завтра встретиться здесь же, в том же составе и, постараться на них ответить.

Помолчав:

– У кого какие будут предложения, товарищи?

Предложений было достаточно много, среди них – немало достаточно конструктивных и, мы не торопясь – осушив до дна самовар и слопав все вскусности, составили программу дальнейших испытаний новейших советских танков.

На прощанье спрашиваю у директора Харьковского танкового завода:

– Кого думаете назначить на место Главного конструктора, товарищ Максарев?

Тот завис и вместо него ответил Главный инженер завода Махонин:

– Конструкторское бюро возглавит инженер Бер.

Не помню такого, поэтому переспросил:

– «Бер»? А он справится? Чем он до этого занимался?

Тот, терпеливо объясняет:

– Это – знающий и опытный инженер, товарищ Сталин. Занимавшийся конструированием танков ещё с 31-го года. Во исполнение постановления «Комитета Обороны при СНК Союза ССР» от 19 ноября прошлого года, он работал над модернизацией танка «Т-34». А после разработки специалистами НКСМ «Тактико-технических требований к танку «Т-34 с торсионной подвеской», товарищ Бер назначен ведущим инженером по проектированию танка «А-43»⁷⁷.

– Ну, что ж… Раз так, то думаю: на эту должность он подходит – как никто другой.

Прямо с КНП полигона позвонил в Секретариат и сообщил, что на завтрашнем совещании в Совнаркоме по поводу радиопромышленности, присутствовать не буду. Впрочем, я бы всё равно там бы сидел «свадебным генералом», ибо мало что соображаю по этой теме.

А темы две: увеличение выпуска радиостанций всех видов и радаров «Редут-2» и «Пегматит». Ну и, улучшение их характеристик и обучение персонала, которое по примеру танковых войск будет происходить прямо на заводах и частично – прямо во время производства.

Про все «заклёпки», что знал по теме радиоэлектроники – я уже рассказал и теперь остаётся только надеяться, что Глеб Максимилианович Кржижановский – Председатель «Научно-технического комитета при СНК СССР» и академик Абрам Фёдорович Иоффе – Нарком радиопромышленности, смогут реализовать их так сказать – «в металле».

Позвонил так же в Наркомат боеприпасов и приказал Горемыкину быть завтра в Кубинке с новыми видами боеприпасов и группой «компетентных товарищей»…

Конструкторов то бишь и, испытателей:

– Будем опробовать ваши снаряды на настоящих – «живых» танках, товарищ Нарком. Убивая таким образом, сразу двух зайцев.

***

Приехав поздно вечером домой, я застал свою Валентину Васильевну с иголкой и нитками, занятой подгонкой казённого обмундирования.

После положенных при встрече любящих супругов обнимашек и поцелуйчиков, интересуюсь:

– Что в военкомате сказали?

– Направили в воинскую часть номер…

Она прочитала по бумажке номер зенитно-артиллерийского полка Войск ПВО страны, входящего в состав ПВО Московского военного округа:

– …А там дали «вот это», приказали подогнать по фигуре и в среду с утра быть «как штык».

Пощупав казённое сукно, покачав головой, спрашиваю у второй половины:

– А не проще ли его заказать у кремлёвских портных?

Та, упрямо:

– Не хочу выделяться. Я и про то, что твоя законная супруга не сказала.

Посмотрев на потолок:

– Ну… С одной стороны это правильно.

В части всё уже знают, конечно, но я приказал делать вид, что без понятия – кто это такая Валентина Васильевна Истомина, чья она жена…

Поболтав с законной супружницей о том, о сём, интересуюсь:

– А где Светка?

– У себя уроки учит.

– «Уроки», это – хорошо! А кроме уроков, чем она занимается? Ремень не требуется?

– Говорит, после школы гуляла на Набережной.

«С кем гуляла» спрашивать не стал, возвратившись к злободневной теме:

– Ты, это… Будешь служить, заодно выявляй недостатки и докладывай мне.

Недоумённо поднимает на меня глаза:

– Недостатки в чём?

– Да хотя бы в военной форме одежды для женщин. Может, в ней чего-то не хватает или наоборот – что-то лишнее…

Найдя в ворохе обмундирования какой-то свёрток – мягкий на ощупь, интересуюсь:

– К примеру, вот это что? И для чего? Может – ну его?

Та, мгновенно покраснев и молниеносно выхватив из рук:

– Не твоё дело!

Сонно зевнув:

– Ну, не моё – так не моё. Перекусить то, есть чем в доме? Или, мне в ресторан к артисткам ехать?

Спохватившись соскакивает:

– Счас, разогрею…

И поужинав пошёл спать – завтра ещё один – очень тяжёлый день…

Глава 14. Разрушители легенд по-русски.

Франц Гальдер: «Военный дневник (июнь 1941–сентябрь 1942):

«Борьба с танками. Встречен только один танк, который имел броню толщиной 130 мм, все остальные имеют броню не более 70 мм. Большинство самых тяжелых танков противника было подбито 105-мм пушками, меньше подбито 88-мм зенитными орудиями. Имеются также случаи, когда легкая полевая гаубица подбила бронебойной гранатой 50-тонный танк противника с дистанции 40 м. Степень обученности русских водителей танков, по-видимому, низкая. Наблюдаются частые порывы гусениц».

Зам. начальника БТУ ГАБТУ КА военинженер 1 ранга Алымов:

«Тактическое использование танка (Т-34. Авт.) в отрыве от ремонтных баз невозможно вследствие ненадежности основных узлов – главного фрикциона и ходовой части».

Во вторник 10 февраля, всё тем же составом субботнего совещания, вновь на танковом полигоне в Кубинке. Плюс с нами «новички» – Нарком боеприпасов Горемыкин с группой товарищей.

Федоренко тактично намекал, что надо бы в более «узком кругу». Иначе слухи про недостатки наших новейших танков – разойдутся очень широко, что добавит врагам бодрости, а своим – уныния.

В ответ, возразил нравоучительным тоном:

– Это не простые красноармейцы, если Вы забыли. Это – командиры танковых войск Вооружённых Сил Союза ССР! А многие из них, или закончили или учились до этого в «Высшем военном училище моторизации и механизации РККА имени…». Чьего имени, Федоренко?

– Имени товарища Сталина.

– Хорошо, хоть это не забыли! Так вот: они не только смогут участвовать статистами в предстоящем испытании, но и возможно предложить что-то своё дельное для устранения выявленных недостатков. Насчёт «слухов» же, не переживайте: у врагов известность про недостатки наших танков породит эйфорию – что не пойдёт им на пользу. Своих же – избавит от легкомысленности и кой-каких нездоровых иллюзий по поводу будущей войны, что будет крайне полезно.

Общая тенденция в советской пропаганде, кстати.

Вместо «малой кровью, могучим ударом», в газетах трудами товарища Мехлиса печатаются такие вот «перлы», к примеру:

«Будущая война между коалициями социалистических стран – станет самой жестокой и кровопролитной из всех войн, до сих пор известных человечеству. Ведь ресурсы Земли ограничены и, в ходе её будет решаться: каким нациям существовать и впредь – а каким кануть в лету, подобно древним шумерам».

В стране в разгаре антипольская компания, после которой – в ответ на геноцид пленных красноармейцев в польских лагерях смерти в начале 20-х годов, начнётся истребление польских офицеров… Рядовые поляки и унтер-офицеры тоже: уже роют шахты в Караганде и, мал по малу – множатся на ноль.

Христос велел подставлять другую щёку, конечно, но я не Христос, даже не Сталин и предпочитаю другой библейский принцип:

Око за око!

Германские газеты с удовольствием перепечатывают передовицы «Правды», в которых подробно объясняется – за что к полякам такая немилость и, я уверен: не один солдат или офицер Вермахта и войск СС задумается, прежде чем творить беспредел на Восточном фронте…

Особенно, если с первых же шагов они поймут:

Тут вам не там!

Под шумок, в прессе «второго и третьего уровня» подспудно проходит антигерманская пропаганда – показывающая солдат Вермахта дикими, не знающими жалости варварами, в руки к которым лучше живым не попадать… Подробно и со смакованием описывается, как те же поляки, поверив сбрасываемым на них листовках – сдавались в плен и, были после этого жестоко замучены или заморены голодом. Для придания большей достоверности приводились имена, номера частей, названия населённых пунктов… И конечно же – леденящие душу «подробности». По большей части, конечно, всё выдумано, но иногда проскальзывали и достоверные факты.

Перебежчиков то с той стороны хватает!

Особенно, лиц еврейской национальности.

Кстати…

Соответствующие «компетентные органы» последних сперва направляют в места компактного проживания их соплеменников. Чтоб нагнать на тех жути и понудить к переселению из будущей прифронтовой полосы в восточные районы страны, где их уже ждут на стройках «заводов-дублёров». Затем после соответствующего инструктажа – в Америку. Глядишь, после таких живых свидетелей и, планируемый нами с Полиной Жемчужиной – вброс «Протокола конференции по окончательному решению еврейского вопроса», зайдёт как надо тамошнему электорату, а через него – истеблишменту. И если не от правительства, так от еврейской диаспоры в Штатах – нам кой чё к 22-му июня обломится.

В Выборге – комиссией во главе с Председателем «Следственного комитета (СК) при Президиуме Верховного Совета СССР» – Львом Романовичем Шейниным (того самого!) проводятся раскопки на месте захоронений жертв массой резни русскоязычного населения финской армией и националистами в 18-м году. После завершения предварительного расследования, будет проведена пропагандистская компания, предъявлен ультиматум к правительству Финляндии о выдаче военных преступников – в первую очередь Маннергейма и, затем маленькая – но победоносная война…

Короче, всё идёт по плану.

***

Однако, вернёмся на Полигон.

Разумеется, первым делом выяснили причину, по которой взорвался «Т-34» с экипажем из конструкторов Харьковского танкового завода, во главе с самим Морозовым…

Вечная память и пусть земля им будет пухом!

Распоряжение об награждении орденами и медалями (посмертно) и похоронах, мной уже отданы. Не был забыт и Котин, получивший за свой левый глаз орден «Знак почёта».

Чтоб понять что произошло, на Полигоне смоделировали ситуацию: в ёмкостях – в обычных двухсотлитровых бочках, в разной степени заполненных дизтопливом, взрывали заряды взрывчатки соответствующие находящимся в каморе 45-мм бронебойного снаряда.

Это – всего 0,019 килограмм ВВ на основе тротила, если что.

Итак, начали!

Полный бак от подрыва просто развалился на крупные куски, а бывший в нём газойль расплескался и воспламенился.

Причём, кострище был знатный – полнеба заволокло чёрным дымом!

Пока усиленный наряд пожарных потушил огонь – что удавалось с превеликим трудом, перешли на другое место и попробовали на подрыв наполовину полный бак…

Тот же результат, только естественно пламени и дыма поменьше.

Наполненный на четверть – тоже не произвёл особого впечатления.

Зато тот бак, в котором дизтоплива всего «на палец» – рванул так, что народ от неожиданности аж присел!

Один из специалистов из группы Горемыкина предположил:

– Произошла детонация паров дизельного топлива.

Генерал-майор технических войск Лебедева, уверенно заявил:

– Бензиновые пары взрываются не хуже.

В ответ, ковыряясь в ухе пальцем, приказываю:

– А теперь, как уже говорил, всё это то же самое проделаем с бензином и выясним – хуже они взрываются или лучше.

В «той жизни», мне доводилось видеть крутые боевики, в которых автомобильные баки детонируют от прострела пистолетной пулей. Догадывался, что это «спецэффект» – рассчитанный на кошелёк тупого обывателя и, вот убедился в этом воочию.

Да!

Взрыв ёмкости бензина (не важно, залитый под горловину или почти пустой) – зрелище впечатляющее.

Но никакой детонации не происходило: сосуд просто трескался от гидроудара и разваливался на несколько крупных частей, содержавшийся в нём бензин расплёскивался и мгновенно вспыхивал…

Всё!

К тому же, следя за действиями пожарных в толпе танкистов заметили, что:

– Бензин легче потушить. Стоит только кошмой накрыть и всё. Дизтопливо же – пока само не выгорит, не погаснет.

– Ещё бы! Это практически тот же керосин. А как горит в избе пролитый керосин – вам любой деревенский расскажет.

С этим утверждением можно поспорить, конечно…

Но я этого делать не стал.

Подождав когда все выговорятся, объявляю следующий «номер»:

– А теперь давайте смоделирует реальную боевую ситуацию: попадание в топливный бак «Т-34» бронебойного снаряда.

На вчерашнюю «расстрельную» площадку, где ещё стоял обезображенный взрывом и закопчённый пламенем танк – в котором погиб Морозов и его команда, подогнали ещё два. У одной «тридцатьчетвёрки» бак находящийся в боевом отделении был «на палец» заполнен дизтопливом… У второй, на тот же уровень – самым ходовым «бакинским 2-го сорта» бензином, который применялся на танках серии «БТ».

У каждого, на борту напротив бака нарисовали мелом жирный крестик и, с трёхсот метров – выстрелили из пушки «Л-11» танка «КВ» штатным 76-мм «тупоголовым» бронебойным снарядом.

В обоих случаях поставленная под углом 40-мм броня была пробита.

Но если «Т-34» с бензином просто загорелся и вскоре был потушен огнетушителями… Ибо, горючего залили буквально чуть-чуть.

То, пары дизтоплива во втором – вновь рванули так, что не только бронелист подкрылка вырвало…

Но и люк механика-водителя сорвало с петель, а башню сдвинуло с погона.

Один из командиров-танкистов с обожжённым лицом, хватаясь за голову:

– Много видел горящих «двадцать шестых» и «БТшек»…Сам в них горел. Но, такого!

Под возмущённый гул танкистов, генерал-майор Лелюшенко – командир «Танковой бригады нового строя» гневно выкрикнул в сторону харьковчан:

– Это – вредительский танк! Пускай на нём воюют те, кто его придумал!

Ну и так далее… Ругань танкистов, которым предстояло воевать и погибать на «самом лучшем танке Второй мировой войны», стояла до небес. Небось, всем ангелам было тошно.

Среди представителей Кировского танкового завода произошла шумная перебранка. Шамшурин не по-детски лаялся с Зальцманом, едва ль не хватая его за грудки:

– Я сразу предлагал поставить на «КВ» двигатель «ГАЗ-34»…

Тот, что-то бухтел в ответ, но я не расслышал что именно.

Когда танк потушили, подошёл, посмотрел и резюмировал:

– Всё-таки, генерал Косынкин, Вы были правы: «взрывчатка» в танки был «заложена» ещё на заводе… Точнее, в момент конструирования этого танка.

Тот насторожился, прикреплённые взяли «Томсоны» поудобнее, а конструкторы танков притихли.

– Злой умысел?

Директор и Главный инженер Харьковского завода, стояли как обосравшиеся – сгорбившись и подогнув колени, не живы – ни мертвы. Трое заместителей Федоренко, тоже чувствовали себя далеко не лучшим образом.

Задумчиво переводя взгляд с одного танкостроителя на другого, после очень продолжительной паузы, наконец вымолвил:

– Не думаю. Тяжёлое детство, деревянные игрушки и в результате – задержка в умственном развитии.

Все разом с облегчением выдохнули и, начался вполне конструктивный срач на тему «что делать». Стою, внимательно слушаю, ни во что не вмешиваюсь.

Когда все выговорились и уставились на меня, спокойным голосом предлагаю:

– Товарищи! Есть такой вариант решения проблемы: в первую очередь срабатывать топливо из баков находящихся в моторно-трансмиссионном отделении. А в бой идти с полными баками в боевом. Так давайте его проверим.

Эксперименты тотчас продолжились.

В бак – находящийся с противоположной стороны от уже повреждённого, одного из танков, залили дизтоплива «под пробку» и, затем выстрели из пушки.

Машина мгновенно вспыхнула и загорелась.

Пожарники потушить не смогли, ибо как сказал командир расчёта:

– Мешают «чемоданы» (металлические ящики с ручками под снаряды) на полу боевого отделения.

Так что даже невзорвавшийся пробитый топливный бак – очень большая проблема, так как горючее интенсивно разливается на днище танка. У «Т-34» там размещены ящики с боезапасом и, в случае возгорания погасить его невозможно. Также невозможно воспользоваться нижним люком для эвакуации из танков. Пропитанные дизтопливом комбинезоны – тоже невероятно трудно погасить, что также не прибавляет оптимизма в отношении «лучшего танка Второй мировой войны».

Смотря на него, я во всеуслышание сказал:

– А кто-то меня заверял-клялся, что танки с дизельным двигателем не горят.

Кто конкретно, я и сам не знал, но на всякий случай взглядом «сверлил дыру» на Федоренко. Впереди стоящие толпой будущие танкисты «Бригады нового строя», обернулись на мой голос и тоже уставились на него, как на врага народа.

Так как другого кандидата в «козлы опущения» рядом не оказалось, повторяю вопрос:

– Федоренко! Как так случилось, что выбрали дизель для новых танков? Что молчите, то? Язык проглотили?!

Тот, с усилием сглотнув:

– Тов… Это решение было принято до меня – в июне прошлого года. А меня назначили Начальником АБТУ в июле…

С раздражением прерываю:

– Достаточно! Считайте, что прикрыли свою задницу жоппой Павлова. Давайте по существу вопроса: как это произошло?

– Силовая установка обоих танков проектировалась в двух вариантах – под карбюраторный двигатель «М-17Ф» и дизель «В-2». Причем первоначально в АБТУ РККА отдавали предпочтение первому варианту. Объяснялось это тем, что дизель – только-только поступивший в серийное производство на ХПЗ и, имел множество недостатков. Но затем почему-то (это у генерала Павлова надо спросить, почему) от «М-17» решено отказаться в пользу «В-2».

– А сами то, думаете, почему? Или, думать не привыкли и привыкать думать категорически не хотите, да? Пускай типа, за меня товарищ Сталин думает… Так что ли, Федоренко?

Начальник Главного танкового управления, поморщив лоб, выдал:

– Он хорошо показал себя на лёгких танках «БТ-7М», вот думаю почему, тов…

– Понятно.

Сказав это, Федоренко невольно покосился на стоящих кучкой своих заместителей – генерал-майор технических войск Лебедева, военинженера 1 ранга Коробкова, начальника 3-го отдела военинженер 1 ранга Афонина, ведущего инженера (куратора) ГТУ РККА по танку «Т-34» подполковника Панова.

В свою очередь косясь на танкистов, последний заявил:

– Горят все танки, товарищ Сталин. Но те – которые с дизелем, горят реже.

Такая самоуверенность не понравилась и из толпы танкистов послышалось:

– А ты сам-то в танках горел? По очереди в каждом?