Текст книги "Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 73 страниц)

– «Алко…»… Чего, извините?

– Ну, может с названием я чего-то напутал, но растут эти грибочки в местах высокой концентрации солей. Например, в Забайкалье и в районах Северного Кавказа, которые граничат с Прикаспийской низменностью.

Задумывается:

– Со специалистами-миколагами надо поговорить.

– Конечно, надо! И экспедицию надо отправить за этими грибами, если надо… Чем чёрт не шутит, а вдруг наши микробиологи выделят этот супер антибиотик на зависть Флемингу и всем прочим.

Кстати о грибочках…

Есть у меня на примете ещё один – ну уж очень полезный в народном хозяйстве представитель этого вида фауны.

Но об этом как-нибудь в другой раз, пока не сезон.

***

Ну и напоследок – мысли вслух о нашей военно-полевой медицине, пришедшие в голову.

«Там», мне неоднократно приходилось читать такое:

«Советские фронтовые врачи за 1941-1945 годы вылечили более 17 миллионов солдат Красной Армии, причем эффективность лечения была невероятной – больше 86% раненых солдат смогли вернуться в строй (статистика с 1943 года), а общее число вылеченных превышает 90%».

Ни капли не сомневаясь в героизме фронтовых медсестёр и мастерстве фронтовых врачей, всё же выскажу своё мнение. Со времён Пирогова, наша отечественная медицина очень прагматична: лечить надо тех раненых, которых можно вылечить. Вот перед фронтовым хирургом: кого в первую очередь на операционный стол: раненого в руку или в живот?

Сердце подсказывает, что того – кто тяжелее, то бишь – раненого в живот.

А разум диктует – того, кого можно вернуть в строй.

Что толку тратить время на спасение человека, которого всё равно не спасти, который всё равно умрёт?

Наверняка и «сестрички» вытаскивающие раненых с поля боя, руководствовались теми же соображениями: что толку тащить вот того мужика – с выпущенными и порванными в лохмотья кишками? А этого – с оторванными ногами и уже почти истекшего кровью?

Они всё равно умрут в госпитале.

А пока каждого на себе волочь – истечёт кровью и вон тот солдатик – легко раненый в ногу.

Не вынесенные же с поля боя и не зарегистрированные в госпиталях раненные, не считались ранеными…

Они – «невозвратимые потери» и общую медицинскую статистику не портят.

Жестоко? Не по-человечьи?

А война, это вообще – очень жестокая вещь и, человеческого в ней – ничуть.

***

Кроме профессора Виноградова, меня «на удалёнке» достаточно регулярно посещал Глеб Максимилианович Кржижановский.

В первый раз он явился с вновь испечённым наркомом радиопромышленности – Абрамом Фёдоровичем Иоффе.

Последний, сперва мне все мозги залюбил стержневыми радиолампами⁸ – про которые я имел неосторожность обмолвится Владимиру Дмитриевичу… Я мог рассказать лишь, что управляющий электрод у тех сделан не в виде привычной сетки – а в виде параллельных стержней, вдоль которых двигаются электроды.

Иоффе уловил суть сразу:

– Этого вполне достаточно, Иосиф Виссарионович!

И пронизывающе посмотрев на меня умными глазками:

– Так, откуда такая информация, говорите?

Под его взглядом я впал в замешательство:

«Что делать, что делать, что делать? Сослаться на разведку, стырившую западное «ноу-хау»? Так ведь это наше родное – советское изобретение… Не дам!».

Вздохнув, я:

– Вскоре – в течении следующего месяца, в СССР выйдет закон – возвращающее патентное право к «Постановлению от 1924-го года⁹», со всеми отсюда вытекающими. После первых, надеюсь – успешных экспериментов, изобретение оформите на имя Иллариона Мозга, все причитающиеся средства оставьте на счету наркомата для поощрения молодых специалистов…

Затем строго посмотрев в глаза академику:

– …И поменьше задавайте подобных вопросов, Абрам Фёдорович!

«А не сболтнул ли чего лишнего Крижановский?».

Как будто прочитав мои мысли, то мотая головой – типа «я здесь не причём», поспешно меня поддержал:

– Есть вещи, которые нельзя знать даже народному комиссару СССР!

Товарищ Иоффе был очень умным – даром что ли академик и, больше вопросов типа «откуда дровишки?», не задавал.

От стерневых ламп, мы с ним плавно перешли к полупроводникам.

В том мире они уже были давно известны и, с 1934-го года производились в СССР под названием селено-кадмиевых и медно-закисных выпрямителей и диодов. Последние, даже были вполне доступны советским радиолюбителям, собирающих на них простенькие детекторные приёмники.

Есть у меня инфа, что можно получить и вполне работоспособный медно-закисный транзистор. Мучительно морща лоб вспоминаю:

– Твёрдотельный триод вроде бы можно получить из диоксида меди пропуская через трубочку восстанавливающий газ… Не помню какой именно. Получится пятно из «слойки» диоксид-оксид-закись. Если через энный геммор в эти зоны микросборкой законтачить электроды, то получится триод.

Диоды в СССР вроде бы выпускает с похожей технологией.

Хотя в целом это технологический тупик: малое пробивное напряжение, малый ток нагрузки, ограниченный температурный диапазон, малые рабочие частоты, нестабильность во времени…

Но именно работая над разработкой и производством диодов на оксиде меди для радиостанций, будущий академик АН УССР Вадим Евгеньевич Лашкарёв, чуть было не совершил в 1941-м году эпохальное открытие. Приближая термозонд к игле детектора, он фактически воспроизвёл структуру точечного транзистора: еще бы шаг – и он бы открыл транзистор на шесть лет раньше американцев.

Однако, вся наша история состоит из одни «бы»…

Обидно, однако!

Так что тема твердотельных электронных приборов в СССР хорошо известна и, учить хроноаборигенов мне особенно нечему.

Над полупроводниками изолированно друг от друга трудилось несколько групп советских учёных, в частности тот же академик Иоффе в Ленинградском физико-техническом институте, написавший ещё в 1931-м году статью под красноречивым названием: «Полупроводники – новые материалы электроники».

Мне осталось, что?

Да сущий пустяк!

Объединить усилия, что и было сделано созданием Наркомата радиопромышленности СССР с единым НИИ и, придать ускорительный пендель, что я намереваюсь проделать сейчас.

Видимо Крижановский уже успел поверхностно просветить, почему Иоффе и первым перешёл «к телу»:

– Так Вы говорите, Иосиф Виссарионович, полупроводники на основе кремния более предпочтительны, чем прочие?

Здесь я уже без страха и упрёка мог сослаться на наших рыцарей плаща и кинжала из НКВД:

– «Так», говорю не я, Абрам Фёдорович! Ещё в середине 30-х годов, Марвин Келли собрал в фирме «Bell Telephone Laboratories» группу специалистов из Массачусетса, Принстона и Стэнфорда под непосредственным руководством Джозефа Беккере, который в свою очередь привлек высококлассного теоретика Шокли и блестящего экспериментатора Браттейна. Вот они-то и установили предпочтительность кремния перед прочими.

Германий я намеренно оставил за поребриком. Ибо это – технологический тупик, в котором надолго могут застрять советские учёные и советская промышленность, из-за нашей национальной особенности – инертности. Да и электронные приборы из него – немногим лучше тех же стержневых радиоламп….

Да и то ещё далеко не факт!

Академик кивнув, задал наводящий вопрос:

– Многие из этих имён мне известны. Ну и на какой стадии находятся их исследования?

Целенаправленно ища замену вакуумному триоду, работая единой компактной группой по первой в истории и единственной в мире целенаправленной долговременной научной программе…

Скажите мне после этого, что в США не социалистическая экономика!

…И дополнительно привлекая более двух тысяч дипломированных ученых и инженеров – не говоря уже и о практически неограниченных ресурсах и бюджете в сотни миллионов долларов ежегодно. Тем не менее, американцы…

Совершили открытие транзистора чисто случайно!

И уже далеко после окончания Второй мировой войны.

К сожалению, мои познания этим и ограниченны. Если же я начну разглагольствовать с академиком об «p-n-переходах» в полупроводниках – ещё называемых «дырками», то буду выглядеть просто смешно.

Поэтому я довольно сухо ответил:

– Пока они всего лишь установили, что лучшим полупроводником будет чистый до 99,9999 процентов кремний, легированный бором, мышьяком, фосфором или галлием.

Естественно, у обоих «яйцелоговых» требуемая чистота вызвала настоящий шок:

– …??? Это невозможно!

Я терпеливо:

– Всё возможно, если подходить системно. Сперва, надо найти источник как можно более чистой двуокиси кремния – песка то бишь…

Кажется, под самый «занавес» СССР, самый чистый песок нашли где-то в Киргизии.

– Затем металлургическими способами получить из него как можно более чистый металл, после чего…

Затем, очень долго и нудно, я рассказывал про «зонную плавку» и другие способы очистки, про выращивания монокристалла кремния по методу Чохральского и так далее и, тому подобное.

Пока всё это «тёр по ушам», размышлял:

«А может, ну его нах – тот кремний?».

Получение сверхчистого монокристалла из кристалла – это ещё не всё, это лишь – первый этап.

Затем он пилится дисковыми алмазными дисками (кремний очень твёрдый и по этой характеристике уступает разве что алмазу) пилится на пластины, те в свою очередь – шлифуются, химически обрабатываются, делятся на отдельные элементы нужных размеров…

При этом, если отход от брака достигает девяносто восьми процентов – это считается ещё очень большой удачей.

И это – только начало…

И это только тот «геморрой», что я знаю!

То, о чём я и понятия не имею – на порядки больше.

И тут я вспомнил про такой интересный минерал, как «молибденит» или иначе – дисульфид молибдена.

В начале XXI века, этот полупроводник считался весьма перспективным и возможно даже идущим на замену традиционному кремнию: ведь пластины из того – могут быть только трёхмерными и, следовательно – сравнительно объёмными и громоздкими.

Из молибденита же, теоритически возможно создание «двумерных» полупроводниковых материалов толщиной в одну молекулу (0,65 нанометра) и, интегральные схемы из него – могут быть гибкими, иметь любую форму и располагаться где угодно. Хоть быть нанесёнными на оконное стекло в виде невидимых фотоэлементов, на лобовое стекло автомобиля, на электрическую лампочку или вообще – быть приклеенными на человеческую кожу.

Кроме этого, плоскостные кристаллы молибденита – лучший пьезоэлектрик из всех известных науке веществ. Их можно использовать в миниатюрных переключателях, в высокочувствительных датчиках веса – которые могут измерить массу единственной молекулы.

Наконец, транзисторы на основе молибденита быстрее переключаются и потребляют в 100 тысяч раз меньше энергии, чем транзисторы из традиционного кремния.

Конечно, всё это – чисто теоретически и, до того – чтобы проверить все вышеперечисленные «ништяки» на практике – ни я в теле Реципиента не доживу, ни мои собеседники… Нам важнее то, что молибденит очень мягок: даже при малейшем нажиме рукой, он оставляет на пальцах мельчайшие «жирные» чешуйки.

Однако из технологической цепочки исчезает как минимум одно звено – разделение сверхтвёрдого кристалла на отдельные заготовки, которое можно заменить напылением на подложку в вакууме. Поэтому попробовать стоит, тем более что торопиться нам особенно нечего: американцы «случайно» откроют транзистор ещё не скоро, а если им ещё и «немного» помешать»…

В конце концов, на фига мне тогда «Внешняя разведка»?

В том числе и для притормаживания технического прогресса у вероятного геополитического противника.

Мы же покамест, перетопчемся всю будущую войну на стержневых радиолампах – которые даже «в реале», были вполне актуальны аж до самых 80-х годов.

Исходя из этих соображений, я после рассказа по кремний, выдал:

– Хотя вот британские учёные, считают лучшим полупроводником молибденит.

Конечно, выражение «британские учёные» – звучит как лютый стёб, но эти двое про это не догадываются.

– Знаете, что это такое?

Крижановский и Иоффе переглядываются:

– Конечно, знаем. Этот минерал добывают где-то на Урале…

– На Изумрудных копях, кажется.

Я уточняю:

– И там тоже. Но более значительные месторождения имеются на Донбассе и близ горы Талгар в Казахстане. Естественно, Вам придётся экспериментировать не с природным молибденитом – в том много вредных примесей, а с созданным искусственно из молибдена и серы.

Иоффе с хорошо заметной ехидцей, мол «не учи учёного»:

– Ну а это уж, как водится!

Нарочито посмотрев на часы – давая понять, что на сегодня всё и, им обоим пора сваливать:

– Ну, тогда желаю удачи.

Только они ушли, как я вспомнил про пьезовзрыватели для бронебойных кумулятивных снарядов.

Например граната знаменитого «РПГ-7» имеет взрыватель «ВП-9» – пьезоэлектрический, головодонный, ударно-мгновенного действия, с дальним взведением и самоликвидатором. При ударе гранаты о преграду пьезоэлемент (пьезогенератор), вырабатывает электрический ток – который подрывает детонатор, а тот в свою очередь – основной заряд.

Какой материал идёт на изготовление пьезоэлемента¹⁰, я не знаю. Но может из молибденита подойдёт?

Ладно, не в последний раз виделись…

***

Проводив обоих учёных, я вспомнил про ещё одно применение это вещества – молибденита, в моём времени.

Но сперва совсем по другому поводу, звоню Наркому нефтедобывающей промышленности:

– Товарищ Байбаков, будьте так добры, отчитайтесь по «Башнефтекомбинату». Только очень кратко: состояние, перспективы и проблемы.

«Государственный трест нефтяной и газовой промышленности в восточной части СССР» – «Востокнефть»  был создан в сентябре 1931-го года, в 1935-м из него выделяется самостоятельный трест «Башнефть», в том же году добывший свои первые четыреста тонн «чёрного золота». Дальше дела нефтедобычи в этой республике шли на шатко ни валко, не помогла даже переименование треста в «Башнефтекомбинат»… Пока после «грянувшего грома» – сюда не потянулись в командировку специалисты из Баку и особенно, эвакуированные с Северного Кавказа.

Вместе с командировочными и эвакуированными, надо обязательно упомянуть, в эту южноуральскую республику – стало прибывать поставляемое по Ленд-Лизу оборудование из Штатов, в частности турбобуры и глубинные насосы.

Тотчас объемы разведочного бурения в Башкирии стали самыми большими по стране – превышающими даже показатели эксплуатационного бурения, что для советской нефтепромышленности стало явлением воистину диковинным и до сих пор невиданным. И вскоре из пробуренной близ деревни Кинзебулатово скважины ударил самый мощный в истории башкирской нефти фонтан, с дебитом до 6000 тонн в сутки. Через год, было открыто Туймазинское месторождение, входящее в пятерку уникальных, самых крупных по запасам нефти месторождений мира.

Выслушав от Байбакова «состояние, перспективы и проблемы», приказываю:

– Государственный Комитет Труда и Обороны (ГКТиО) считает, что разведка нефти в Башкирской АССР должна стать делом приоритетным для вашего наркомата. Даже за счёт существующей нефтедобычи на старых месторождениях. Поэтому делайте выводы, товарищ Нарком!

Выслушав заверения, продолжил:

– А с оборудованием мы вам поможем. Как Вам уже известно, вскоре в Соединённые Штаты отправляется «Большое посольство» и, в нём обязательно должна быть группа ваших специалистов-нефтяников для закупки всего необходимого.

«Подсказать, что ли? А была, не была! Где наша не пропадала…».

– Товарищ Байбаков! Нами получены сведения, что бурить надо близ деревни Кинзебулатово. …Откуда информация, спрашиваете?

Слегка с «порыкивающими» интонациями:

– А с какой целью интересуетесь? «Просто так»?! А Вы знаете, что означает это выражение на тюремном жаргоне? Ещё нет? И не приведи Маркс Вам это узнать!

Вновь выслушав заверения, тоном не терпящим возражений:

– Короче, бурите где Вам говорят и не задавайте тупых вопросов, товарищ Нарком. И учтите: нефти там – не просто много… Нефти там – очень много!!! Поэтому отнеситесь со всей серьёзностью и помните об ответственности. Подготовьтесь хорошенько и не вздумайте устроить мне экологическую катастрофу в Башкирии.

Кстати…

– А кстати, как там у нас идут дела с разведкой природного газа в Саратовской области?

Бурить там стали с конца тридцатых, а в апреле 1941-го года открыли первое месторождение, откуда во второй половине войны и после неё – снабжали этим видом топлива Саратовскую ГРЭС и предприятия столицы через первый в стране магистральный газопровод «Саратов-Москва».

Выслушав и убедившись, что всё идёт как надо, всё же отвешиваю ускорительный «пендель»:

– Правительство СССР считает природный газ – самым перспективным видом топлива, имеющим для экономики страны – ещё большее значение, чем даже уголь и нефть. Поэтому отнеситесь с максимальной серьёзностью, товарищ Нарком! И не забывайте о том, что если Вы дадите Маху – судить Вас будет не только наш советский суд… Но и суд истории!

На мой ор в спальню заглянула моя вторая половинка:

– Слава Богу ожил – орать стал как оглашенный. А то сипел как удавленник.

Машу ей:

– Закрой дверь, я работаю!

– Работай на здоровье, но зачем тебе телефон? Тебя и без него в Кремле слышно…

Дура-баба, что с неё взять?

Затем, звоню Наркому нефтеперерабатывающей промышленности СССР:

– Товарищ Седин! Ведущие мировые компании ведут работы над присадками в моторные и трансмиссионные масла… Как в СССР с этим обстоят дела?

Выслушав длинный и сбивчивый ответ, по которому легко можно было догадаться, что «дела» с присадками – вообще не обстоят, я сперва высказав о собеседнике всё что о нём думаю, рявкаю:

– Карандаш и бумага при себе? Записывайте, товарищ нарком…

Все присадки, конечно, я не знаю, но кое-что в «послезнании» имеется:

– …Моющие присадки – для очистки и нейтрализации масляных примесей, которые обычно вызывают вредные отложения на жизненно важных деталях двигателя. Типичными моющими средствами являются сульфонаты магния.

– Антиоксидантные присадки замедляют разложение масла путем окисления: фенолы или амины.

– Противоизносные присадки – химические соединения на основе фосфатов цинка.

– Ну и наконец модификаторы трения: дисульфид молибдена… Всё записали?

Получив утверждающий ответ, озадачиваю:

– В отраслевом НИИ срочно создайте группу по исследованию свойств моторных и трансмиссионных масел – в первую очередь предназначенных для авиации и танков, с этими присадками. Испытайте двигатель с таким маслом на максимальный износ и сравните моторесурс с тем, что заправлен обычным. Первых результатов жду через…

Делаю отметку на календаре:

– …Через полтора месяца.

Вспомнив кое-что в последний момент:

– Сами должны понимать, товарищ Седин: обычные фильтры для масел с присадками не годятся… Но я верю в наших учёных и инженеров! Всё, желаю удачи.

Конечно, среди этих присадок, центровая «фишка» – это молибденит.

Вроде бы такое масло образует защитную плёнку на трущихся деталях и, двигатель – даже с пробитым картером, какое-то время может работать.

Надо ли говорить о том, как это важно для военной техники?

Впрочем, мне не до такого «жира»…

Моторесурс советских двигателей уступает их зарубежным аналогам – как бы не в два раза (если не на порядок, конечно), даже если те изготовлялись по лицензиям «от ведущих производителей». Если у меня «срастётся» как надо с присадкой из молибденита, то это нехорошее явление, удастся хотя бы частично нивелировать.

Танк «Т-34» будет иметь моторесурс не в пятьдесят часов, в целых сто…

Это ли не айс?

«Айс», да ещё какой!

***

«И тут Остапа понесло!».

А что?

У нас только моторесурс у танков и самолётов, такой хуё… Плохой?

У нас же ещё и, оптика не в пиз…

Никуда не годится, в смысле!

После звонка всезнающему Поскребышеву поочерёдно звоню на Ленинградский (ЛенЗОС) и Изюмский заводы оптического стекла и задаю одинаковые вопросы:

– Вы знаете что такое «просветлённая оптика»? А почему товарищ Сталин знает, что какая-то работающая на «General Electric» девка – Кэтрин Блоджетт, догадалась макать линзы в раствор стеарата бария и потом сушить? И, так сорок четыре раза?

Всех нюансов не знаю, конечно, но обычное стекло – как известно отражающее значительную часть проходящего через него света, становится после этой процедуры на 99,99 процентов прозрачным. Сам же узнал об «просветлённой оптике» чисто случайно, ещё «там» – поинтересовавшись, почему линзы бинокля кажутся какими-то «радужными»… А глядя в него – картинка кажется не только ближе, но и чётче и ярче.

К сожалению, патент на «просветлённую оптику» на имя Иллариона Мозга не возьмёшь: в 1938-м году компания «GE» уже зачикала это «ноу-хау» и бережёт его пуще зеницы ока.

Исходя из этого, даю особо важное задание:

– Отнеситесь со всей максимальной серьёзностью товарищи: эта тема на особом контроле в «ГКТиО». Две недели сроку на эксперименты, товарищи, полтора месяца на воплощение… И чтоб я больше не слышал от товарищей военных жалоб на нашу советскую оптику!

***

Тут ещё кое-что из «послезнания» вылезло, как шило из мешка.

Звоню Наркому чёрной металлургии СССР:

– Как у нас там положение с никелем, товарищ Тевосян? Часом не улучшилось? …Вот и я думаю: «С какого это перепуга?».

Чтоб получить броню, в частности танковую – о которой у меня душа болит (кроме высокоуглеродистой стали, разумеется), необходимы легирующие добавки. Как минимум это марганец, хром и никель. С первыми двумя в СССР всё зашипись – сами одолжить сможем, если кто попросит… За деньги в виде свободно конвертируемой валюты, или ещё что-нибудь полезное.

А вот с никелем – просто бЯда!

И надо то его всего полтора процента, а вот подишь ты…

А броня с недостаточным количеством никеля становится хрупкой и, при пробитии бронебойным снарядом – даёт поражающие экипаж вторичные осколки. Впрочем и, без пробития бывало: отскочившие с внутренней стороны частицы металла – наносили тяжёлые раны и увечья танкистам.

Выслушав краткий отчёт, я озадаченно:

– Хреновато, конечно… Тут такое дело, товарищ нарком, не знаю, что подумать… Наши разведчики доносят, что японцы добавляют в корабельную броню медь – от двадцати пяти сотых, до одного процента – в зависимости от толщины. Что Вы по этому поводу думаете, как ведущий металлург СССР?

Вскоре я узнал, что медистая сталь – это вовсе не «ноу-хау» какое!

Она известна с конца девятнадцатого века. И в СССР такие сплавы выпускаются в промышленном масштабе и применяются там, где от металлических конструкций нужна высокая коррозийная стойкость – в железнодорожных туннелях, например. Кроме высокой стойкости к атмосферной коррозии, медистая сталь отличаются высоким пределом текучести, хорошими  свариваемостью, полируемостью и сцеплением с лакокрасочными покрытиями и высокой ударной вязкостью.

Но вот до использования меди в качестве заменителя никеля в броне, додумались лишь попавшее в наше положение японцы, когда пиндосы объявили им своё «моральное эмбарго» за Китай.

– Хорошо, попробуйте и через-недельку-другую обязательно доложите… Хорошо, через месяц…

Делаю отметку на календаре:

– …Я буду с нетерпением ждать!

***

Так, так, так… Броня наша стала крепче, оптика – светлее, танки надеюсь – быстрее…

Но чего-то опять не хватает.

Чего?

Напряжённо шевелю «послезнанием»…

Ах, да: проблема бронебойных снарядов!

45-ти миллиметровые – бессильно разбивались об усиленную цементированную броню фашистских «панцеров». Бронебойных 76-ти миллиметровых, так тех – наши танкисты и противотанкисты и, в глаза не видели… А если и видели – то это такое убоище, что хоть плачь.

Ну и толку то, что на «Т-34» и «КВ» стояли длинноствольные пушки – если стрелять из них нечем?

А после этого, советская пропаганда превозносила массовый героизм советских танкистов – идущих на таран, да пехотинцев с «коктейлями Молотова» и связками гранат…

Самих бы вас, блядей языкастых, заставить погеройствовать!

Кто у нас там отвечает за боеприпасы?

Звоню Поскребышеву:

– Александр Николаевич! Напомните мне, кто у нас на Наркомате боеприпасов… Как это «Сергеев»?! Кто такой этот «Сергеев¹¹», почему не знаю?

– …Из генералов?! Ничего лучше придумать не могли, да?

А историки будущего и АИ-шники (и я вместе с ними), всё думали-гадали – чё за херня в начале войны была не только с бронебойными, но и с зенитными снарядами. А дело то, оказывается, было не в «бобине»…

То генерал сидел в кабине!

В «послезнании» у меня фигурирует другой персонаж, поэтому:

– Фамилия «Горемыкин» Вам известна? Не помню инициалов – возможно и, Пётр Николаевич. Кто он у нас там в данный момент? Член «Бюро по оборонной промышленности при СНК СССР»?

Раз так, стало быть – человек это не случайный.

– Готовьте приказ «Государственного Комитета Труда и Обороны» о снятие с должности Наркома боеприпасов Сергеева и назначение на неё Горемыкина. Найдите последнего и пусть срочно мне позвонит…

– …«Куда Сергеева», спрашиваете? Да мне «фиолетово» от слова «вообще». Отправьте этого мудака к Кулику, пусть тот его куда-нибудь пристроит… Только подальше от меня!

Примерно минут через двадцать звонок.

Поднимаю трубку и убедившись что собеседник на том конце провода – именно Горемыкин Пётр Николаевич, здороваюсь и начинаю с места в карьер:

– Товарищ Горемыкин, Вам известно ситуация сложившаяся в наших Вооружённых Силах с бронебойными боеприпасами?

Оказывается хорошо известна, так как в «Бюро по оборонной промышленности при СНК СССР», он курировал производство именно боеприпасов.

Ну, я что говорил?

Случайных людей Реципиент на такие должности не ставил!

Что же касается его предшественника… Ээээ… Прямо не знаю, что и сказать. Обмишулился в этом случае, стало быть. А скорее всего – опять какая-нибудь сволочь из Политбюро ему «порекомендовала», как в случае с Жуковым и Кузнецовым, например.

– Вам известно, товарищ Нарком, что основное противотанковое оружие РККА – 45-ти миллиметровая пушка, не пробивает лобовую броню германских танков и штурмовых орудий, а бортовую пробивает с минимальной дистанции?

Конечно, он знает: в прошлом году на полигоне в Кубинке проводился обстрел «тройки» купленной у «заклятых друзей».

– Какие меры Вы намерены предпринимать по исправлению ситуации?

Внимательно и терпеливо выслушав, тоном, не терпящим возражений:

– Новая противотанковая пушка – это не ваша проблема, товарищ Нарком боеприпасов! Повторяю вопрос: какие меры Вы намерены предпринять, чтобы повысить броне– пробиваемость существующих 45-ти миллиметровых орудий? И какие меры, чтоб резко увеличить производство 76-ти миллиметровых бронебойных снарядов?

Вновь испечённый нарком «завис» конкретно и, я его вполне понимаю – слишком много на него выпало в этот день. Ну, что ж…

Надо товарищу подсказать!

Итак, «пилим заклёпки»:

– Во-первых, товарищ Нарком боеприпасов, я требую немедленно отменить производство всех типов так называемых «тупоголовых бронебойных снарядов», а на лиц виновных в их разработке, испытаниях и принятии на вооружение – составить списочек… Я их обязательно расстреляю.

Помолчав:

– За что спрашиваете? Не спрашиваете? Ну значит, сами всё понимаете…

Сей девайс относится к таким же «вундерваффлям», что и пушки Кучерявского, «воздушный цирк» Гроховского и «телетанки» Бекаури. То есть: смелый замысел, громкие обещания и практически нулевой результат.

По замыслу ещё не известного мне и очень надеюсь – до сих пор ещё не репрессированного законно «гениального» инженера-конструктора, на неравномерно закалённой цельной отливке, имелась грибообразная головка высокой твёрдости. Последняя, по смелым замыслам – пробивает броню, а влетающая в пробоину каморная часть из более вязкой стали со взрывчаткой – завершает уничтожение вражеской бронетехники…

И этот лютый ужас технолога, должен был выпускаться многомиллионными тиражами!

Знамо дело, что советские предприятия – даже самые лучше из них, как например московский «Завод № 73», с 1933-го года не могли в должной мере освоить такое «чудо» инженерной мысли.

Горемыкин, начал было что-то мне тереть про конкурс проводимый «Главным артиллерийским управлением» (ГАУ РККА) в 1940-м году и про победивший на нём бронебойный снаряд «чертежа 2-06942» конструкции инженера Бурмистрова…

Но я грубо прервав:

– К чёрту ваши конкурсы! Нам воевать через пять месяцев.

Увы, но я был прав.

Как мне известно из «реального» мартовского доклада Кулика маршалу Ворошилову, конкурс и новый «чертёж» бронебойного снаряда – не помогли в решении этой жизненно-важной проблемы:

«Заказ НКО по 76-мм бронебойным выстрелам в 1940 году Народным Комиссариатом боеприпасов сорван. Из заказанных 150 000 выполнено 28 000. Положение с выполнением заказа в 1941 году не улучшилось».

Лишь со второй половины 1942-го года, положение с производством 76-мм бронебойных снарядов «БР-350БСП» («бронебойный сплошной») начало постепенно выправляться.

А что ждать то?

Ведь, «сплошные» бронебойные снаряды, нашим конструкторам боеприпасов не только уже известны…

Они серийно производятся!

– Товарищ Нарком боеприпасов! От имени Председателя Государственного Комитета Труда и Обороны (ГКТиО) и Верховного Главнокомандующего Вооружёнными милами СССР, требую немедленно приступить к массовому производству…

Дай Бог память и не дай Маркс попасть в просак со своим «послезнанием»:

– …Бронебойных «плитопробных» остроголовых снарядов, калибра 45 мм (чертеж 2-01991) и  бронебойных «плитопробных» остроголовых, калибра 76,2 мм (чертеж 2-06969).

Как можно понять из названия, такой тип снарядов применяется при испытаниях брони. По сравнению со штатными, «плитопробные» обладают значительно лучшей бронепробиваемостью. К примеру, первый из них – с трёхсот метров уверенно пробивает насквозь 45-мм вертикальную (под подкрылками) броню «Т-34»… А штатный «тупоголовый» (чертеж 2-04830, эталон 0130) – даже с дистанции 50-150 метров, лишь даёт сколы брони с внутренней стороны танка.

Точно так же, а может даже и лучше, уверен – дело обстоит и с 76,2-мм «плитопробным» снарядом¹².

Почему «в реале» такой финт не сделали?

Неужели я один такой умный?

Это можно понять по двум возражениям Горемыкина, которые я с ходу отмёл таким образом:

– Танк не броненосец, поэтому камора со взрывчаткой – желательно, но необязательна. Ему вполне хватит и «болванки» пробившей броню и вторичных осколков самой брони. Разве у пуль финских противотанковых ружей имеются каморы с ВВ? А напомнить Вам, сколько бед нашим танкистам они наделали?

Во второй половине Первой мировой войны, сплошные бронебойные снаряды повсеместно использовались всеми воюющими сторонами. Недаром в песте про танкистов поётся:

«По танку вдарила болванка ,

Прощай родимый экипаж…

Четыре трупа возле танка

Дополнят утренний пейзаж».

– То, что в «плитопробных» бронебойных снарядах – до хрена никеля и, прочих легирующих добавок – не вашего ума дело, товарищ Нарком боеприпасов. Об этом есть кому позаботиться и без Вас.

Отмена «Большой кораблестроительной программы» – это сколько никеля и всего прочего?