Текст книги "Я вам не Сталин… Я хуже! Часть вторая: Генеральный апгрейд (СИ)"

Автор книги: Сергей Зеленин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 66 (всего у книги 73 страниц)

«На такой скорости в него хрен попадёшь, а сброшенные бронебойные бомбы – будут пробивать бронепалубы крейсеров. Особенно, если они с ракетными ускорителями».

– …На посадке самолет очень прост, тенденций к сваливанию на крыло и к разворотам замечено не было.

Задаю ещё один, весьма не маловажный вопрос:

– Не сложен ли этот самолёт в обслуживании?

Филин, не задумываясь отвечает:

– Техническая эксплуатация самолёта обещает быть несложной, товарищ Сталин.

Не забываю спросить у главного заинтересованного лица – Генерального инспектора штурмовой авиации – генерал-майора Красовского:

– Как Вам машина?

Тот, с восхищением посматривая на лобасто-бульдожью морду этого удивительного самолётика, при таких скромных размерах и при одном единственном моторе – дающего сто очей форы иному большому, двухмоторному бомбардировщику:

– Это не машина, товарищ Сталин, а… Зверь!

Деловито резумирую:

– Значит, так и назовём – лёгкий штурмовик ЛШ-207 «Зверь».

Не всё же мне свой незаурядный гений напрягать, давая самолётам имена собственные?

Пусть и «хронники» свои мыслительные способности на этот счёт развивают!

Название всем понравилось и, даже случился непродолжительный – но громкий «гром аплодисментов».

Следом, подзываю к себе производственников – Туполева и Дементьева:

– Не шибко ли он сложен технологически?

Нарком авиационной промышленности только фыркнул:

– По сравнению с чем, товарищ Сталин? С имеющим сварной       бронекорпус из гнутой брони «Ил-2», что ли? Или, с цельнометаллическим «Петляковым»?

Интеллигенция!

С ней заигрывать нельзя – на шею сядут и там срать станут. Её представителей надо периодически надо ставить на место и будет тогда полный консенсус.

Одарил того тяжёлым взглядом – пи@здеть что-то стал до@уя товарищ:

– А если сказать не выёживаясь, товарищ Нарком?

Тот, мигом подобравшись:

– Технологически, самолёт несложен.

Его Заместитель по производству, был куда более сдержан:

– Ничего сложного в самолёте Боровкова и Флорова нет, товарищ Сталин. Промышленность освоит его в два счёта.

Пристально глядя в глаза, требую уточнить:

– «Два счёта» – это сколько месяцев?

– Через два месяца ЛШ-207 с М-63 будет в серии.

После некоторых раздумий, принимаю решение:

– Тогда вот, что… Шибко не газуйте, ибо на смену ЛШ-207 «Четвёртой модели» идёт следующая – с М-81, затем с М-71. «Суперзверь», одним словом!

– Учтём, товарищ Сталин.

Смотря на заходящее Солнце:

– Сперва предсерийная партия в десять-пятнадцать машин для войсковых испытаний, конечно. К апрелю она должна быть готова. Затем, ориентируетесь приблизительно на…

Впав в серьёзное затруднение, обращаюсь к Генеральному инспектору штурмовой авиации:

– Товарищ Красовский! Сколько «Зверей» Вам нужно для полного счастья? И к какому сроку?

Тот враз поглупев – прямо на глазах у всего честного народа, залупил глупо улыбаясь:

– Три… Три с половиной тысячи к лету, товарищ Сталин. А лучше – четыре. Нет, лучше – пять!

Прав был всё же толстяк Черчилль: чтоб «пролюбить» войну – надо доверить подготовку к ней генералам.

Дементьеву:

– Значит, оставив на Авиазаводе № 207 опытное и малосерийное производство, ставьте этот самолёт в серию на Московском заводе № 1. Ориентируйтесь на триста этих машин в месяц, начиная с мая месяца. Если что, там ещё уточним.

Вспомним ещё кое-что – очень важное, обращаюсь вновь к Начальнику НИИ ВВС:

– А Вам, товарищ Филин, поручается в самые кратчайшие сроки разработать методику обучения пилотов строевых штурмовых полков бомбить с пикирования. Как и бомбардировочных на СБ-РК.

«В реальной истории», этого так и не было сделано и молодые пилоты на И-153, Ар-2 и Пе-2, могли рассчитывать только на опыт своих – более старших товарищей, да на свой – буквально набитый на шишках.

***

На прощанье пожав руки окрылённым конструкторам и, весело пообещав что буду с ними частенько встречаться – чтоб вставить «пистон» в одно место за «косяки», иду дальше, где меня уже давно поджидает скучая «Паша»…

Генерал Рычагов то есть.

С приподнятым настроением обращаюсь к нему:

– Ну показывайте свой «лучший истребитель», предводитель бледнолицых «Агрессоров»!

Тот, чуть ли не под руку беря – как невесту к алтарю:

– Пойдёмте, товарищ Сталин!

Едва отбившись от такой «чести»:

– Да иду, иду уже…

Встав сбоку, ведёт меня мимо выстроившихся в шеренгу двухмоторных истребителей: МПИ-1 – многоместный пушечный истребитель Поликарпова, его же СВБ и ВИТ-1.

Николаю Николаевичу, после возращения с извинениями его КБ на Авиазаводе №1, я уже устроил наедине в кабинете хорошенькую взбучку. А после онной, чётко очертил рамки его деятельности в ближайшей перспективе и строго-настрого предупредил:

«Многомоторные машины, это не ваше! Занимайтесь «Королём неба» и только им. И пока не вылижите этот истребитель вплоть до последней заклёпки – и думать больше ни о чём не смейте».

Вернул ему Томашевича в замы, ещё кое-кого – кого он просил в своё КБ…

Справится!

Дальше пошло то, что успело натворить КБ Завода №1, уже под чутким руководством активно-креативного выблядка из клана Микоянов: ТИС – тяжёлый истребитель сопровождения, ДИС – дальний истребитель сопровождения.

Ну и наконец, как вишенка на коровьей «лепёшке» – двухмоторный истребитель Яковлева И-29, перезапиленный с «бесполезного бомбардировщика» – ББ-2.

За последним, теряясь своими донельзя скромными размерами среди своих двухмоторных «одноклассников», стоял чудный одноместный самолёт с двумя «воздушниками» М-88. Сияющий как новый медный самовар «Паша», с видом фокусника достающего из шляпы прямо на глазах почтенной публики двух совокупляющихся кроликов:

– Вот, товарищ Сталин! Это то – что нам нужно: лучший в мире истребитель для наших военно-воздушных сил!

Увидев внушительную «батарею» из четырёх 20-мм ШВАКов снизу носовой части фюзеляжа и два ШКАСа сверху – я только ладонь успев подставить, чтоб челюсть не выпала:

– ЧТО ЭТО?!

Тот, обстоятельно поясняет:

– Это – наш большевистский ответ германскому «сто десятому»! Помните, товарищ Сталин, я говорил – что считаю Ме-110 лучше, чем Ме-109?

Уже несколько придя в себя, с сомнением и любопытством спрашиваю:

– Помнить то, я помню… Но не могу понять, чем же он лучше? Насколько мне известно, во время прошлогодней «Битвы за Британию» – двухмоторные «Мессеры» приходилось прикрывать одномоторными.

Тот, с пылом-жаром:

– Сейчас объясню! Германцы очень хорошо придумали: два мотора – сильней, чем один. Но почему-то решили сделать свой Ме-110 многоцелевым: он же истребитель-перехватчик, он же – дальний истребитель сопровождения, истребитель-бомбардировщик, штурмовик и… Да у него же максимальная бомбовая нагрузка – две тонны! Это на полтонны больше, чем у бомбардировщика Архангельского. А двигатели – почти одинаковой мощности.

Пораскинув мозгами, киваю:

– Согласен! Пожалуй, «сто десятого» надо относить к тому же классу, что и наш ФБ-58 «Терминатор» – многоцелевой ударный самолёт. Характеристики примерно такие же.

Рычагов, рукой показав на стоящего возле самолёта грузного, хотя и хорошо – но неряшливо одетого человека лет тридцати пяти – сорока:

– Товарищ Таиров же, сразу же делал свой самолёт как истребитель. Поэтому он имеет вес и размеры – сравнимые с некоторыми одномоторными самолётами, но при этом общую мощность двигателей… Две тысячи двести лошадиных сил!

Ещё раз с восхищением посмотрев на самолёт, не мог не согласиться:

– Мощь, особенно огневая – действительно… Того… Впечатляет! И это ещё слабо сказано.

«Паша» на время заткнул свой фонтан и, воспользовавшись моментом, Таиров с не меньшей горячечной убеждённостью:

– Истребитель должен быть двухмоторным, товарищ Сталин.

Внимательно того рассматривая, спрашиваю:

– Почему Вы так считаете, товарищ конструктор?

– У истребителя после маневра должен быть избыток мощности, позволяющий занять господствующую высоту. А такое при существующих в нашей авиации реалиях, может дать только двухмоторная схема. Собственно, это даже не мои слова, а моего учителя.

Слегка прищурившись, гляжу ему в глаза:

– Если не секрет, конечно, кого Вы считаете своим учителем?

– Николая Николаевича Поликарпова.

Внутренне усмехаюсь:

«Ну да, конечно! После того, как Поликарпов снова в фаворе у товарища Сталина, числе его учеников будет расти в геометрической прогрессии – пока не сравняется с количеством проживающих на «Одной шестой части суши»».

Вслух участливо спрашиваю:

– Вы работали с Николаем Николаевичем?

– Да, товарищ Сталин! Я в его КБ работал над истребителями И-15 и И-16, потом был у него заместителем. И когда у меня появилась идея двухмоторного истребителя и, я высказал желание работать над ней, Николай Николаевич поддержал меня и сказал, что мне пора «отделяться». Так состоялся мой перевод в Киев на авиазавод №43, с несколькими перспективными ребятами – Елагиным, Кияевым, Астаховым, Бисноватым и некоторыми другими… С которыми мы организовали «Особый конструкторский отдел» и, с тридцать седьмого года – уже сконструировали несколько машин под маркой ОКО: ОКО-3, ОКО-4… Этот же – двухмоторный, одноместный пушечный истребитель ОКО-6 (по новой классификации – Та-3), с моторами М-88, мы разрабатывали с тридцать девятого – почти два года уже.

Рисунок 125. Истребитель Таирова ОКО-6, он же Та-3.

Что особенно приятно поразило – никакой «с бухту-барахты» как в случае с самолётами других «молодых, перспективных и прежде затираемых». Давно устоявшийся творческий коллектив, уже набивший руку в конструировании именно боевых машин. И имеющий не только интересную идею, но и воплощение её «в металле».

Вспоминается из беззастенчивого вранья Яковлева:

«– …А знаете ли вы, что мы такие же истребители заказываем и некоторым другим конструкторам, и победителем станет тот, кто не только даст лучший по лётным и боевым качествам истребитель, но и сделает его раньше, чтобы его можно было быстрее запустить в серийное производство?

– Понимаю, товарищ Сталин.

– Понимать мало. Надо машину сделать быстрее.

– А какой срок?

– Чем скорее, тем лучше. К новому году сделаете?

– Я постройкой таких самолётов не занимался, опыта не имею... Но вот американцы делают новый истребитель за два года, так что...

– А вы разве американец? – перебил меня Сталин. – Покажите, на что способен молодой русский инженер... Вот тогда будете молодцом, и придётся мне пригласить вас на чашку чая.

– Спасибо, раз надо – сделаем обязательно…».

Про «чашку чая» – особенно умиляет: по ходу «Цель жизни» и «Воспоминания и размышления» – писал один и тот же «редакторский коллектив».

Товарищу Сталину абсолютно не было никакой нужды понукать конструкторов!

К тому моменту, когда Яковлеву только пришла в голову такая идиотская идея – не имя никакого опыта, на пустом месте создать боевой истребитель – опытных конструкций таковых было уже достаточно, от слова «с великим избытком»… Даже без поликарповского И-80.

И таки да!

Чтоб создать что-то хорошее, а не то «добро» – что подсунули советским лётчикам Яковлев, Микоян и Горбунов – требуется два года, а то и больше…

Так кто кого убеждал, что «лучший в мире истребитель» – можно сделать за пару-тройку месяцев?

Сталин – Яковлева, как это утверждается в одной брехливой книжонке?

Для чего?

Каковы мотивы?

Или опять пресловутая сталинская «паранойя», заставляющая его танцевать на собственных яйцах?

Или, это Яковлев внушил эту идейку Сталину?

Кто как, а я за второй вариант. Ибо, мотивы здесь – очень чётко просматриваются.

Поочерёдно глядя на обоих, интересуюсь:

– А как насчёт лётно-технических характеристик этого самолёта?

Рычагов, едва при всём честном народе кипятком не писцаясь, восторженно:

– На пять километров – взлетает не хуже «И-шестнадцатого» и летает там по горизонтали – ничем не хуже «МиГа». На виражах не хуже «ЛаГГа», а если ещё сбавить тягу внутреннего по отношению к виражу двигателя и добавить «газку» внешнему – то с «Ишаком» потягаться можно. Добавьте сюда ещё и великолепнейший передний обзор – какого ни у одного одномоторного истребителя нет и Вы сами поймёте, товарищ Сталин – что лучше машины Таирова ничего нет!

Мучительно размышляю:

«Так, так, так… По ходу мы имеем советский P-38 «Lightning». Теперь, надо придумать что с этим делать. У американцев в основном, это был истребитель сопровождения. А у нас, чем будет?».

Сделал «Паше» знак, чтоб помолчал, спрашиваю у конструктора:

– Товарищ Таиров! Какова дальность вашего самолёта?

Тот, на удивление приятно улыбнувшись:

– Нормальная дальность полёта – семьсот километров, с подвесными баками – тысяча двести пятьдесят. Что же касается полного виража – то и без манипуляции с двигателями…

Здесь он слегка поклонился в сторону Рычагова:

– …ОКО-6 совершает его всего за двадцать секунд, а машина Горбунова и Лавочкина – за двадцать две. Как и МиГ-3, кстати. Лишь истребитель Яковлева превосходит его по этой характеристике – девятнадцать с половиной секунд. Ну и разумеется – «Ишаки» и «Чайки».

Оборачиваюсь и вопросительно смотрю на Начальника НИИ ВВС… Тот, поняв мой немой вопрос, подтверждает слова конструктора:

– Совершенно верно, товарищ Сталин. Именно двадцать секунд. Хочу напомнить Вам, что германский Ме-109Е, совершает полный вираж за двадцать шесть секунд.

Слегка ошарашенно, как старатель – за день напрасно промывший гору песка и, вдруг прямо на тропе ведущей домой – обнаруживший золотой самородок, восклицаю:

– Здорово! Я даже боюсь спрашивать о его скороподъёмности и максимальной скорости… Но всё же спрашиваю!

Понимающе кивнув, генерал Филин отвечает:

– Скороподъёмность на высоту пять тысяч метров – пять с половиной минут. Это действительно – сравнимо только с И-16 «Тип 18». Максимальная скорость на высоте семь тысяч метров – 595 километров в час, что вполне соответствует реальной скорости МиГ-3. За боевой разворот машина набирает семьсот метров высоты¹⁵⁴…

Вокруг, все так и ахнули:

– Это феноменально!

– Невероятно!

– Слава товарищу Таирову! Качать его!

– УРА!!!

Того, действительно схватили и несмотря на изрядную грузность – смогли несколько раз подкинуть вверх… Потом устали и поставили на место.

Я особо не шарил в «боевом развороте», но понял что по максимальной скорости на высоте, Та-3 – делает как стоячего «Емиля» (Bf 109E-1) – 532 км/ч и почти не уступает «Фридриху» (Bf 109F-2) – 600 километра в час.

И это мне до жуткой жути понравилось!

Начальник НИИ ВВС, обстоятельно поясняет:

– Все эти характеристики исключительно из-за соотношения веса и мощности силовых установок, товарищ Сталин. ЛаГГ имеет нормальную взлётную массу 3340 килограмм, мощность мотора М-105 – 1050 лошадиных сил.

– Та-3 соответственно – 5250 килограмм и 2200 сил (два мотора М-88 по 1100 лошадиных сил каждый). Как Вы сами видите, удельная мощность – в два с лишним раза больше. Отсюда и такая выдающаяся динамика.

Киваю:

– Понятно…

Знамо дело: физика – это всё и с ней не поспоришь.

Но кроме неё имеются и другие критерии, предъявляемые к боевым машинам.

Поумерив так и прущий из меня восторг, деловито спрашиваю:

– А как самолёт в пилотировании?

Филин, показывая на одного из толпившихся вокруг лётчиков:

– На этот вопрос, товарищ Сталин, Вам лучше ответит лётчик-испытатель Станкевич, который испытывал этот самолёт с декабря 39-го года.

Тот, тоже участвовал в оказании «почестей», поэтому был красным и потным на лицо и тяжёлым на дыхание… Пришлось подождать, прежде он после извинения, кратко и чётко ответил на мой вопрос:

– Взлет и посадка на этом самолёте достаточно просты. Путевая, поперечная, спиральная устойчивость – хорошие. На всех фигурах высшего пилотажа – виражах, петлях, переворотах, боевых разворотах и срывах в штопор, самолет ведет себя нормально. Пикирует до скорости 640 километров в час. С убранным шасси уверенно летает при одном работающем моторе.

Ещё раз глянув на самолёт – здоровенная дура всё же, особенно после малютки «Зверя» – штурмовка ЛШ-207. Сам я имел довольно богатый опыт вождения легковых автомобилей и грузовиков, поэтому разницу хорошо понимаю. Поэтому довольно скептически восклицаю:

– Прям уж так и без недостатков! Так не бывает, ибо даже у Солнца есть пятна. Каков он в усвоении? Можно ли на этот самолёт посадить среднего лётчика стреового авиаполка?

Ещё надо обязательно учитывать, что всё это – лётчики имеющие за плечам тысячи часов налёта. Тем более – лётчики-испытатели, которые словами Марка Галлая:

«Могут летать на всём что летает. И немного на том, что принципиально летать не должно».

А лётчик строевых полков ВВС – это совсем другое дело.

Помолчав и посмотрев на уже заходящее за горизонт дневное Светило, стараясь не смотреть в сторону насторожившегося конструктора, Станкевич не без раздумий выдал «пятно» и причём – не одно:

– Для «среднего лётчика», пожалуй, этот самолёт сложноват будет. Хотя, гораздо проще МиГа. Опять же – высокая посадочная скорость и вследствие этого – большой пробег, что требует длинной взлётно-посадочной полосы. Почти как для бомбардировщика.

– Нагрузки на рули и элероны в полете несколько велики. Велика нагрузка на руль высоты при посадке. Обзор из кабины вперёд-вверх – превосходный, вниз – удовлетворительный, в стороны – недостаточный… Назад – очень плохой.

Посмотрев на кабину, я поправил:

– Пожалуй, обзор назад – вообще отсутствует как таковой.

Соображаю про себя:

«Понятно. Истребитель сказочно хорош, но как породистая лошадь – он не для всех. Только для сказочных же богатырей! К тому же настоятельно требует некоторого апгрейда».

Обращаюсь к переминавшемуся с ноги на ногу Таирову:

– Товарищ конструктор! Что ещё хорошего про свой самолёт нам рассказать можете?

Тот, охотно поведал мне и собравшимся возле меня, что сей истребитель «не для всех» – не только очень хорошо вооружён (четыре 20-мм пушки, два 7,62-мм пулемёта, четыре РС и 500 килограмм бомб на внешней подвеске), но и как закованный в латы рыцарь – отлично забронирован.

Спереди лётчика защищает 8-ми миллиметровая броня и 45-ти миллиметровое бронестекло кабины. Сзади – 13-мм бронеплита. Снизу – пятимиллиметровый броневой лист на полу кабины. Боковые стенки кабины выполнены из толстого, 12-ти миллиметрового дюраля.

Услышав это, начинаю понимать поросячий восторг «Паши»: оставаясь неуязвимым для противника, набирать счёт сбитым…

Бомбардировщикам!

Вполне его понимаю: героизм героизмом – а жизнь всего одна.

Однако, сама мысля очень дельная. И самое главное: наши с ним желания совпадают:

Он желает стать «мегаассом» с фантастическим счётом, я – очистить небо от стервятников с чёрными свастиками…

Так почему бы не пойти навстречу друг другу?!

Действительно, если выбить у германцев ударные самолёты – само существование Люфтваффе становится бессмысленным. А пока у советских ВВС «в реале» не появились американские P-39 «Airacobra» с их 37-мм пушкой, сбивать очень живучие и хорошо защищённые бортовым стрелковым оружием германские «Хенкели» и «Юнкерсы» – было очень тяжело. Из-за слабости вооружения и крайней уязвимости обычного одномоторного истребителя с лобовой проекции.

Зря что ли лётчики то и дело прибегали к таранам?

Вовсе не зря, а из-за невозможности сбить вражеский бомбардировщик «по-человечески».

Теперь же – другое дело!

Полки «охотников» на недогоняемых на высоте для «Мессеров» двухмоторных истребителях Таирова, по наводке с земли или по данным собственных разведчиков на Р-12 «Дозор», будут кошмарить бомбардировочные эскадры Люфтваффе по тактике «Соколиный удар».

Ну или «ударил и беги», кому как нравится.

Не без ехидной подначки спрашиваю у «Паши»:

– Что, товарищ Рычагов? «Поохотиться» приспичило?

Тот, не стал кривить душой:

– Да, товарищ Сталин – прямо удержу на меня нет.

Укоризненно-понимающе:

– А кто мне обещал «желторотиков» натаскать?

– А одно другому не мешает!

– Вы уверены?

Тот, прямо смотря в глаза:

– Уверен, товарищ Сталин. Даже наоборот будет способствовать – к личному составу присмотрюсь, отберу себе наиболее способных.

– «Элиту элит»?

– Можно сказать и так.

– Тогда даю добро. Подробности обсудим как-нибудь в другой раз – время ещё будет. Сейчас главное, этих «лучших истребителей» – хотя бы на войсковые испытания с дюжину выпустить.

Про себя:

«И как и другие – прошедшие сегодняшний «кастинг» боевые машины, испытать его на Продолженной советско-финской войне».

***

Хотя ответ заранее знаю, всё же интересуюсь у Таирова:

– Почему при всех её несомненных и неоспоримых достоинствах, вашу машину до сих пор не приняли на вооружение? Ваше мнение?

Тот, озадаченно:

– Сам не пойму, товарищ Сталин! Вроде все восхищаются, хвалят, говорят: «Ваша машина нужна Красной Армии!». Товарищ Смушкевич при мне писал письмо товарищу Шахурину с требованием немедленно запустить самолёт в серию… А на деле получаются одни проволочки вместо дела!

Видимо давно копилось и вот наконец, прорвало:

– Сперва в НКАП и ВВС КА позицировали этот самолёт как истребитель сопровождения, требуя увеличить дальность… Затем, как штурмовик – требуя подвесить ракеты и бомбы. Последнее требование – «истребитель самолетов и танков» с одной 37-мм пушкой, двумя ШВАКами и двумя ШКАСами.

Чуть ли не плача мне «в жилетку»:

– Последнее требование – к 1 апреля 1941 года построить самолёт с подвесной ракетной системой, батареей из 4 пушек ПТБ-23 калибра 23-мм и батареи из шести крупнокалиберных пулеметов АП-12,7…

Крайне обескураженно разводит руками:

– …А не одной этой пушки или пулемёта не дали до сих пор! Даже в виде макетов.

Переведя дыхание, предельно возмущённо, отчаянно жестикулируя:

– И опять – увеличение дальности, уже до двух тысяч километров! Мол, «увеличьте дальность и мы будем тут рекомендовать ваш Та-3 к серийному выпуску аж на двух заводах». Каждый раз одно и, тоже – но воз и ныне там.

Уже успокоившись, конструктор закончил:

– Практически ничего не делается даже для построения небольшой партии машин в пятнадцать-двадцать экземпляров для войсковых испытаний, как я неоднократно предлагал. Не говоря уже о внедрении самолета в серийное производство.

Выслушав довольно пространную тираду конструктора, я лишь молвил:

– Понятно…

Что тут не понятного?

Одни машины принимаются в серию ещё до окончания государственных испытаний и затем уже на конвейере доводятся до более-менее «товарного вида». К другим – предъявляются всё новые и новые, зачастую несуразные и противоречивые требования.

***

Что понять окончательно, несколько упростим ситуацию.

Вот положим в нашей системе принятия на вооружение стрелкового вооружения – окопался враг. Не важно – платный агент он чьей-то разведки, идейный противник Советской Власти или у него ещё какая-то мотивация.

Просто абстрактный враг, желающий навредить нашей обороноспособности.

И вот к нему накануне войны, приходит к нему некто эээ… Пусть будет Калашников и, приносит автомат… Эээ… Да, фиг с ним:

АК-37!

Название оружия и фамилия конструктора, в данном случае неважны. Главное, сама суть.

Предположим, что автомат Калашникова испытали на полигоне и нашли, что он просто великолепен – надёжен, прост и технологичен.

Огневая мощь – и желать ничего лучше не надо!

А теперь вопрос на засыпку:

Что будет делать враг? Как вредить? Если он достаточно умный, конечно?

Если просто не принять на вооружение, то это будет подозрительно:

«А ты чего это? Такая классная вещь, а ты её игноришь – нос воротишь? А ты часом не враг, мил человек?».

Письмо или звонок в НКВД и нет врага!

Значит, надо что?

Пожав руку, похлопав по плечу, первым делом надо восхищённо похвалить конструктора:

«Ваш АК-37 – превосходит всё, что до него было создано в области стрелкового вооружения. Вы – молодец, товарищ Калашников! Мы будем рекомендовать его к принятию на вооружение… Обязательно будем! А Вас – к званию Герой Социалистического труда, с вручением Золотой звезды, Ордена Ленина и Сталинской премии».

Затем не забывая улыбаться, надо потребовать от развесившего уши конструктора:

«Но только при условии, если Вы увеличите в два раза дальность стрельбы. Дальность у него маловата по сравнению с трёхлинейной винтовкой. И первым делом – автомату нужен штык! Длинный и гранённый – чтоб наш боец мог троих на него нашампурить».

И ВСЁ!!!

Нет на вооружении РККА автомата Калашникова.

Если даже конструктор удовлетворит требования, это будет уже не АК – а «Дегтярь» без сошек со штыком.

А такой он и на хер никому не нужен.

И не докопаешься к такому врагу… Он ведь о повышении дальности стрельбы заботился, а не вредил. И об удобстве орудования автоматом в рукопашной схватке.

А последнее – святое!

Только скажи что в современной войне штык на стрелковом оружие, это как член у строго соблюдающего целлюлит (или как он там?) католического монаха, последует тот же «звонок» или «письмо» в те же самые «органы».

И после этого, враг может спокойно идти в своё вражеское логово и кушать свои «ящики печенья» и «бочки варенья» – он своё дело сделал… Если он – платный наймит, конечно.

А если он идейный противник – радоваться в глубине души, показывать портрету Сталина на стене кабинета дулю и сочинять в уме план послевоенных мемуаров – в которых он ещё и обосрёт с ног до головы этого «Калашникова» с его «АК-37».

***

Однако, провести некоторый апгрейд, всё же надо.

– Товарищ Таиров!

– Слушаю, товарищ Сталин…

– Чтоб не терять время, предсерийную партию в… Эээ…

Рычагов подсказывает:

– Тридцать машин.

Пропустив слова перевозбуждённого – аж подпрыгивающего на месте, генерала мимо ушей:

– …В десять-пятнадцать машин для войсковых испытаний, до конца марта месяца, необходимо выпустить без всяких изменений опытного образца. Но вот для последующего серийного выпуска, ваш самолёт надо непременно апгрейдить!

Тот, слегка округлив очи:

– «Апгрейдить»?!

– Сча объясню. Товарищ Рычагов, так сказал о вашем… Ээээ…

Лихорадочно думаю-соображаю:

«Как бы конструктора не обидеть… Кажется, придумал».

– Назовём его «Истребитель тяжёлый» ИТ-007 «Охотник»! Вы не возражаете, товарищ Таиров?

При желании, сокращение можно расшифровать как «Истребитель Таирова» и, тот поняв эту мою хитрость, не возразил:

– Очень хорошее название для истребителя, товарищ Сталин! Мне оно нравится больше прежнего.

Сперва «прелюдия», которая не помешает:

– Так вот, ваш самолёт словами этого лётчика – не хуже И-16 на вертикали и виражах, не хуже МиГа на высоте… Это, конечно, очень хорошо – что он не хуже! Очень хорошо.

Таиров напряжённо-внимательно слушает и, я наконец, перехожу к сути:

– Но всё же надо сделать так, чтоб он был лучше! И прежде – лучше германских машин. Если Вы не в курсе, то знайте – Новая модификация «Мессера», уже превысила отметку «600» по горизонтальной скорости и сравнялась с «Ишаком» по скороподъёмности. И я уверен, что «процесс» на этом не завершится. Поэтому над лётно-техническими характеристиками вашего самолёта, надо работать и работать! Какие на счёт этого имеются мысли, товарищ Таиров?

Показывая на стоящую машину, конструктор объясняет:

– Этот – третий прототип, в отличии от прежнего имеет улучшенную аэродинамическую форму капотов, фонаря пилота и более тщательную отделку… Но самое главное – редукторные моторы разного вращения М-88Р вместо «прямых», что значительно увеличило к.п.д. винта и повысило максимальную скорость на границе высотности с 567 километров в час до 595-ти.

– Повысить максимальную скорость самолёта… Эээ… ИТ-007 «Охотник»! Повысить максимальную скорость выше отметки «600», можно только установив более мощные двигатели. Например, с мотором М-90 – скорость этого истребителя будет порядка 625-630 километров в час.

В ответ категорично махнув рукой, как будто Гордиев узел разрубив:

– Про М-90 – даже забудьте думать, товарищ Таиров! Максимально что Вам светит – М-89 мощностью 1300 сил.

Тот, разведя руками:

– Тогда не более 610 километров в час, товарищ Сталин. Вы уж извините!

Непринуждённо «давлю лыбу»:

– И на этом, как говорится – спасибо!

Затем, конструктивным тоном и, с предельно серьёзным «мордам лица», продолжаю:

– Ещё есть способ улучшения лётно-технических характеристик. Во-первых, забыть об других предназначениях этого самолёта – кроме как истребителя-перехватчика. Значит, оставив два пилона для подвески дополнительных сбрасываемых баков и направляющих для двух 130-мм ракет – убрать подвески для бомбы и снять часть брони.

Конкретизирую по части последней:

– При нашем не совсем блестящем положении с «крылатым металлом», товарищ конструктор, боковые стенки из 12-ти миллиметрового дюраля – это шибко шикарно! Кроме бронесиденья конечно, снизу броня тоже не нужна – это уже не штурмовик. Защиту сзади можно ограничить одной лишь стандартной бронеспинкой.

Указательный палец вверх:

– А вот спереди, да! Ведь отныне ваш самолёт – истребитель-перехватчик и «прилетать» ему будет почти исключительно «в морду». Поэтому бронестекло – строго обязательно. Передний броневой лист – желательно увеличить до 13-ти миллиметров, чтоб гарантированно защитить пилота от поражения 7,92-мм бронебойными пулями со всех дистанций. Ну и над хотя бы самой элементарной защитой двигателей спереди, тоже не помешало бы подумать. Есть какие-то соображения?

Таиров, показывая рукой по месту:

– Имеются таковые, товарищ Сталин! Бронированный кок – прикрывающий редуктор винта и бронированное кольцо под капотом – защищающее головки цилиндров. Пять-семь миллиметров брони вполне достаточно. Это не увеличит значительно вес.

Киваю:

– Пожалуй, этим можно пока ограничиться. Теперь по вооружению…

Задумчиво рассматривая носовую часть самолёта:

– На мой взгляд, слишком хорошо – это очень плохо! Пулемёты ШКАС, естественно необходимо из этой схемы убрать – толка от них нет. Пока нет в наличии 23-мм авиапушек Волкова-Ярцева под «промежуточный патрон», придётся устанавливать ШВАКи. Запасец таких стволов пока имеется, да и ради такого святого дела – можно «раскулачить» пушечные «Ишаки», заменив в тех авиапушки на те же ШКАСы со списываемых машин.

Спрашиваю у Рычагова:

– Товарищ генерал! Трёх ШВАКов будет достаточно?

Тот, сделав рожу даже не «кирпичом» – железобетонным фундаментным блоком, с видом донельзя отмороженным, заявляет:

– С четырьмя было бы лучше, товарищ Сталин.

Ухмыльнувшись понимающе, грожу пальцем:

– Маркс с Вами, генерал, но жду отдачи в виде «скальпов» германских стервятников.

Тот, ощеряясь на все «тридцать два», уверенно заверил:

– Отдача будет, не беспокойтесь!

Кто-то из присутствующих вбросил ложку дёгтя:

– У ШВАКов нет трассирующих снарядов, товарищ Сталин. Так что хотя бы один ШКАС, но надо оставить. Для пристрелки.

Другой, ему возразил:

– По трассе стреляют только салажата! Но сам я считаю, что такая тактика вредна и другие товарищи подтвердят мои слова. Во всяком случае, я просил пулеметы трассирующими не заряжать.