Текст книги "Академия магов. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Савелий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 106 страниц)

‑А начальство о том не проведает? Всё‑таки наше рандеву с инопланетянами было, как бы поделикатнее выразиться, немножко неформальным.

‑Не волнуйся: я осведомлён о запрете покидать замок во время приезда гостей. Меня ведь тоже попросили не отлучаться из библиотеки, хотя я и так почти всё время тут ‑ на случай, если гномы захотят ознакомиться с её содержимым. Но никто не появился, и лишь потом узнал я, что из‑за скандального происшествия они уехали раньше, чем собирались. Когда ты упомянул про встречу с ними, я с тревогой подумал, уж не ты ли оказался в нём замешан. Но тут же отринул ту мысль прочь ‑ никак не мог мой юный друг нарушить законы гостеприимства, а тем более словом или поступком оскорбить гостей. Не так воспитан!

‑Спасибо, Халид‑ага, на добром слове.

‑Кто же тогда те ведомые шайтаном юнцы, что дерзнули нанести оскорбление представителю дружественной нам расы?

‑Билли Бэйкинс и Майкл Корган. Очень неприятные типы, у нас на курсе их никто не любит.

‑Как же, знаю. Полностью согласен с твоим суждением: более скудоумных и дерзких учеников мне ещё не приходилось встречать! Неужели их не исключили из Академии?

‑Ректор дал им шанс реабилитировать себя. По‑моему, совершенно напрасно.

‑Да, Артурус бывает слишком добр, и тем, к сожалению, не раз пользовались. Названные тобой юноши в прошлом году брали книгу, а вернули с порванными страницами. Когда попросил подклеить их, рассмеялись и сказали, мол, какой брали, такой и возвращают. А у меня никогда такого не случалось, чтобы выдал читателю книгу в непотребном виде! Увы, мои увещевания оказались напрасны, ни до их разума, ни до сердца достучаться не удалось. И как они вообще попали сюда? В былые времена даже если какой‑нибудь Мастер и взялся бы их обучать, очень скоро выгнал бы с позором.

‑И правильно бы сделал. А поскольку о том зашёл разговор, поинтересуюсь: вообще кто и как рассылает приглашения в Академию?

‑Как кто? Наш досточтимый комендант, разумеется! В его распоряжении имеется штат специально обученных магических элементалей, работающих курьерами ‑ они и доставляют письма куда следует. Другое дело, что сам мистер Фиттих не имеет полномочий решать ‑ кому послать приглашение, а кого отклонить: ему дают готовый список. Где‑то за год‑два до приёма новых учеников, то бишь в восьмом‑девятом году десятилетия, волшебников со всех стран просят подыскать подходящие кандидатуры ‑ желательно юного возраста, примерного поведения, способного к наукам и ничего не имеющего против перспективы стать чародеем.

‑Понятно. Но разве не может получиться так, что выбор Мастера окажется ошибочным? Или, хуже того, предвзятым ‑ рекомендовать недостойного, польстившись на некие выгоды для себя, а попросту говоря, взятку?

Мастер Халид слегка нахмурился.

‑Теоретически, конечно, такое возможно, но не вижу особого смысла. В прошлом бывали случаи, когда волшебники соглашались обучать юношей, не имевших склонности к чародейству ‑ но ничего путного из того не выходило. Чаще всего родители отказывались продолжать финансировать бесперспективное занятие, или ученики сбегали сами. Если дара нет, то весьма сомнительно удовольствие через пару десятков лет единственно чему научиться ‑ зажигать трубку, не используя спичек! За что тут платить? К тому же Мастера, нашедшие для Академии перспективных учеников, премируются ‑ есть смысл отбирать лучших, чем краснеть потом за брак в вербовочной работе. А у тебя как дело обстояло?

‑Так ведь рассказывал уже, и не раз ‑ нас нашли по объявлению в рекламном вестнике.

‑Ай, не суди строго недостойного слугу твоего за слабую память! Как только упомянул про объявление ‑ тут и вспомнил сразу. Которое видно лишь тем, у кого достаточно высокий уровень магического потенциала, правильно? И вроде бы поместил его кто‑то из выпускников прошлых лет.

‑Именно так. Нас пригласила сюда Эльмира из первого академического набора, а ныне она Мастер Духа. Но вот бы узнать, с чьей подачи оказались здесь те двое? Возможно такое?

‑Да, однако дело непростое, ох, непростое! И даже не потому, что оно ‑ тайна за семью печатями. Начальство сразу же насторожится: чего вдруг старый дурень заинтересовался вещами, к нему никакого отношения не имеющими, нет ли тут умысла какого? Придётся топать обходной тропой. Искать, так сказать, калитку в задней стене, если в парадную не пускают.

‑Мой приятель Джо упоминал о некоем мистере Пэтсоу. Однако я не в курсе, нашёл он тех молодчиков лично, или всего лишь являлся связующим звеном.

‑Патрик Пэтсоу? Как же, знаю. Маг он не особо сильный, занимается в основном мирскими проблемами типа истории и этнографии коренных обитателей американского континента, поэтому регулярно забредает в мою вотчину. Как только появится снова ‑ пожалуюсь на его нерадивых протеже. Посмотрим, что скажет в оправдание.

‑Здорово! А то мы второй год в удивлении пребываем, как в столь почтенное заведение проникли те, кого во внешнем мире не приняли бы даже в колледж ассенизаторских наук. Спросить напрямую ни у кого из наших желания нет, да и маловероятно услышать правду в ответ.

‑Постараюсь не забыть просьбу твою. А Мастеру Вильштумеру напишу сегодня же. Пусть поподробнее расскажет о свойствах минерала, из которого изготовлен твой подарок.

Глава 25.

'…В лето 1745е от Рождества Христова повелел Тарион прибыть в Штарндаль Мастерам со всех земель. И когда собрались, сказал им:

‑Время всякой вещи приходить в мир и время покидать его. Я много лет возглавлял Гильдию; хорошо или плохо ‑ пусть судят те, кто будет после.

Ибо настал черёд моей душе отправляться в астральные миры, устала она и жаждет отдыха от суеты земной.

Не плачьте о том, соратники и други: пока помните обо мне, я жив в сердцах ваших.

Не отговаривайте от принятого решения, бесповоротно оно. Изберите новым Архимагом самого достойного, это лучшее, что можете сделать.

Сказав так, удалился он, и великая печаль повисла над собранием, и не расходился никто: так любили и уважали его. Пока не сообщено было им: Тарион лёг и не встанет больше.

Тогда, выразив величайшую скорбь, решили колдуны между собой: пусть его вечным пристанищем станет самая высокая оконечность острова, на вершине которой мы поставим памятник.

И перенесли они почившего в склеп, вырезанный внутри скалы, вершину которой украсил обелиск из белого мрамора. Ильварн, согласившийся взвалить на себя нелёгкое бремя забот о процветании Гильдии, золотом написал на нём эпитафию'.

В такой поэтической форме повествовалось о кончине третьего Архимага в 'Хрониках Штарндаля' ‑ книге, которую Эрик потихоньку почитывал в перерывах между набойкой текстов втайне от всех. Однако не стоит поспешно осуждать его, на то имелась причина.

Упомянутое книжное издание относилось к категории 'В', то бишь не рекомендовалось к выдаче лицам, не имеющим статуса Мастера. Разумеется, Эрику ничего не стоило уговорить доброго старика дать почитать 'Хроники', но если о том узнает руководство, нагоняй библиотекарю гарантирован ‑ в прошлом нередко случались прецеденты, когда 'не те книги' попадали 'не в те руки', и результат оказывался плачевным. Поэтому ещё пару столетий назад верховные маги решили классифицировать весь библиотечный фонд, ограничив доступ к той его части, которая, по их мнению, несла знания, опасные для неготовых их принять и воспользоваться должным образом.

Заодно и его выгнали бы с тёплого местечка оператора ‑ почти наверняка Мастер Халид получил негласное указание следить, не проявляет ли Эрик повышенный интерес к неподобающей литературе. И хотя тот сильно сомневался, что 'аксакал' станет докладывать наверх о его мелких прегрешениях, осторожность в любом случае не помешает. А вдруг в том и состоял умысел великого и ужасного дона Фердинанда‑Энрике ‑ посмотреть, как поведёт себя наш герой, очутившись в книгохранилище. И если подозрения в злонамеренности подтвердятся, сразу же на отчисление. Смущало, правда, что столь крутой чародей решил действовать слишком хитроумным путём, куда проще просветить ауру ‑ и вывод однозначен. Однако у Великих свои резоны, и кто из простых смертных в состоянии правильно их понять?

Ещё весной, начав отрабатывать трудовую повинность, Эрик столкнулся с упомянутой системой. Большинство книг библиотечного зала имело категорию 'А' ‑ разрешены к просмотру всем членам Гильдии, включая учеников и посвящённых не‑магов. Оставшаяся часть книг открытого доступа, клеймёная литерой 'В', располагалась преимущественно на дальних стеллажах; рассмотреть их корешки со стороны стойки посетитель при всём желании не смогли бы.

Однако отнюдь не всё книжное богатство располагалось в зале; тот, кому посчастливилось очутиться в противоположном от входа углу, заметил бы небольшую винтовую лестницу, ведущую вниз, в подвальное помещение библиотеки, вход в которое преграждает решётчатая дверь, запертая на два замка. На любопытство Эрика Мастер Халид отговаривался ‑ нет, мол, там ничего интересного: обрывки манускриптов, нечитабельные рукописи, старые газеты, одним словом хлам, который жалко выкинуть. Бумажный мусор действительно присутствовал в том закутке в немалых количествах, но кроме него ‑ ещё и книги категории 'С', доступные лишь Великим Мастерам. Об их существовании Эрик узнал случайно, когда возникла необходимость снести вниз увесистый баул, присланный откуда‑то из Европы. Мастер Халид не любил пользоваться услугами големов, а его собственной магии оказалось недостаточно для телепортации поклажи вниз, на что старик лишь горестно заметил ‑ совсем немощный стал, уже и вещи не слушаются, и Эрику не оставалось ничего иного, как предложить свою помощь. Увидев стеллажи, содержимое которых явно не подходило под определение макулатуры, наш герой не удержался от соответствующего вопроса, и библиотекарю не оставалось ничего иного, как открыть тайну существования источников знаний повышенной степени секретности. Расспрашивать, какие именно сведения в них содержатся, Эрик не отваживался, опасаясь ещё раз ‑ и наверняка последний! ‑ предстать под грозны очи мэтра Саграно.

Страх ‑ ужасная вещь, особенно если въелся намертво; даже когда исчезает его причина и разумом прекрасно осознаёшь, что бояться больше нечего, всё равно ‑ он не оставит тебя, заставив оглядываться по сторонам, а в тяжёлых случаях шарахаться от собственной тени. Ещё в школе Эрику довелось прочесть 'Квинтэссенцию бытия', где живо описывалось подобное состояние. Но больше всего поразил его тогда сделанный из прочитанного вывод.

Голод, страх и любовь правят миром. Всё остальное вторично.

Под первым пунктом можно подписаться, даже не раздумывая ‑ когда тебя терзает страшный голод, никакие другие мысли в голову не лезут. Он ‑ настоящее чудовище, первобытный Молох, сводящий с ума, толкающий на безумия, вплоть до поедания живой плоти. Именно он ‑ истинный основной инстинкт, и только когда удовлетворён, позволит рассчитывать на что‑либо иное.

Со вторым сложнее ‑ страх редко берёт за горло, обычно позволяет гулять на длинном поводке, но и забыть о себе не даст. От рождения, когда малыш неосознанно пугается беспредельности открывшегося перед ним мира, и до самой смерти, боязнь которой сильнее других своей неотвратимостью, он сопровождает нас, принимая тысячи обличий. Страх потерять близких, лишиться престижного поста, высокооплачиваемой работы, средств к существованию, оказаться на дне жизни, нарваться на маньяка в тёмной подворотне, погибнуть в результате несчастного случая, заболеть опасной болезнью или, получив тяжёлые травмы, стать обузой для близких ‑ и ещё прорва ужастиков более мелкого калибра. Ну и, конечно же, Его Высочество Персональный Кошмар, имеющий особое значение для отдельно взятой личности. Кто‑то до истерик боится безобидных по сути домашних паучков, другой ‑ что на него рухнет балкон, третий ‑ случайно задохнуться во сне, четвёртый ‑ визита людей в чёрном. Окружающим их страшилки представляются пустыми и никчёмными ‑ неядовитые пауки средних широт опасны разве что для мух, вероятность смерти под обломками балкона куда меньше, чем в результате авиакатастрофы, а уж если и 'повезёт' помереть от удушья в сонном состоянии, то и бояться после свершившегося уже нечего. Да и люди в чёрном к кому попало в гости не заглядывают, такую честь ещё заслужить надо. Но не спешите иронизировать над чудиками, приходящими в ужас при виде белой вороны ‑ если считаете, что выше подобных глупостей, значит просто не успели еще обзавестись собственным хоррор‑фетишем.

Ну а про третье и говорить нечего ‑ едва ли найдётся на нашей грешной планете хоть один человек, ни разу в жизни не испытавший состояние влюблённости. Тысячи книг, кинофильмов, историй из жизни, обилие представителей противоположного пола, немалый процент которых располагает к себе не только в качестве приятных собеседников. Ну как тут устоять и не поддаться чарам восхитительного соблазна принять дар Афродиты? Любовь ‑ движимая сила бесчисленных миллионов людских поступков, не подвластных железной логике разума, от совсем крохотных и незначительных, вроде стремления навести марафет на изрядно потускневший или просто непрезентабельный внешний облик, сделать объекту поклонения 'за просто так' небольшой подарок, отвесить изысканный комплимент, тем самым обращая внимание на собственную персону, до деяний исторического масштаба: создания бессмертных литературных произведений, скульптур и полотен, потрясающих силой духа и мастерством авторов, вдохновлённых любовной страстью, возведения построек невиданных размеров и красоты ‑ упомянем лишь о Висячих Садах и Тадж‑Махале! ‑ или завоевания соседнего королевства, бросаемого к ногам любимой женщины. А подчас поражающих оригинальностью и безрассудством, вроде прыжков с моста, вырезания сердец, пронзённых стрелой, в недоступных обычному человеку местах, или нанесения на одежду собственной кровью имён любимых.

Погрузившись в философские рассуждения, Эрик заметил появление Мастера Халида лишь, когда тот оказался совсем рядом, и резким движением забросил книгу в глубину выдвижного ящика компьютерного столика. К счастью, библиотекарь не обратил на то внимание; принеся очередной кусок работы, он тихо удалился к себе. Выждав немного, Эрик вернулся к чтиву, интересуясь в первую очередь личностями предводителей Гильдии былых времён. 'Краткий курс' не давал им характеристик, ограничиваясь перечислением основных вех правления.

О первых двух в 'Хрониках' также не упоминалось почти ничего ‑ Штарндаль тогда не принадлежал волшебникам, повествование начиналось с момента издания императорского указа о передаче замка в собственность Гильдии. Зато довольно много рассказывалось о деятельности Тариона ‑ и неудивительно, именно на период его 'царствования' пришлась Вторая Некромантская и послевоенное обустройство мира, не оставившее в нём места профессиональному занятию чародейством. И лишь когда намеченные планы были реализованы, и Санта‑Ралаэнна, полностью изолированная от внешнего мира, стала надёжным пристанищем сообщества волшебников, третий Архимаг счёл вправе оставить свой пост, хотя ‑ в книге это подчёркивалось неоднократно, ‑ Тарион, утомлённый ужасами пережитого, и до того нередко изъявлял желание удалиться на покой.

Сменивший его Ильварн продолжил начатое учителем дело, не внося в него особых корректив, и столетнее его руководство не запомнилось какими‑либо громкими свершениями. Разве что открытие целой плеяды новых миров ‑ Архимаг настолько увлёкся исследованием Внеземелья, что, написав дюжину монографий, посвященных его аборигенам, в конце концов снял с себя полномочия, отправившись в межпланетное путешествие. И посейчас он где‑то там, изредка появляясь на Санта‑Ралаэнне и презентуя библиотеке очередной том собственных сочинений.

Дамблдонс, принявший бразды правления в 1841м, больше интересовался философскими и историческими проблемами, задавшись целью создать универсальную теорию волшебства. К великому сожалению, его работа осталась незавершённой ‑ слишком тяжёлым ударом явилось предательство людей, которых он искренне считал своими соратниками, вынудивших под гнётом сфабрикованного обвинения уйти в отставку и покинуть остров. Жизнь в изгнании, потеряв всякий смысл, оказалась слишком непосильной ношей.

Узурпировавший 'трон' Уручжи, единственный из Архимагов не имевший звания Гроссмейстера, первым делом озаботился его обретением без сдачи обязательного для всех без исключения членов Гильдии экзамена на чин. Однако чародеи отказались пойти навстречу, даже те, кто принимал участие в заговоре ‑ очень быстро выяснилось, что тот для облегчения своей задачи тайно использовал магию убеждения. Ссоры и склоки парализовали деятельность штаб‑квартиры Гильдии; маги разбежались по всему миру, кучкуясь небольшими обособленными группками, и стараясь не показываться в Штарндале без особой необходимости. Почти сразу отдельные представители колдовского сообщества стали задумываться о смещении Уручжи, самого злобного и бездарного Архимага за всю историю, однако долгое время их героические попытки оказывались неудачны. Лишь после окончания Второй Мировой, поразившей масштабами кровопролития, волшебники, выступив единым фронтом, выкинули из замка Исмаила и его прихвостней. Новым Архимагом был избран Тавэси; именно он, воочию наблюдавший ужасы атомных бомбардировок своей родины, провозгласил отказ от курса на самоизоляцию и поставил перед Гильдией нелёгкую задачу ‑ позаботиться о неразумном человечестве, не допустить ядерного Армагеддона. Посчитав в канун наступления нового тысячелетия её в общем и целом выполненной, Тавэси объявил, что снимает с себя руководство, а сам удаляется в Гималаи. Где и пребывает ныне в добром здравии, общаясь с тибетскими монахами и искателями смысла жизни.

Восьмым по счёту Архимагом стал ныне действующий ректор Академии, открытие которой считал главным делом своей жизни. Разумеется, если не считать несколько десятков научных трудов по магии Трансформаций.

Здесь же, в разделе ссылок и приложений, приводился и полный текст эпитафии, помещённой на обелиск. Выдержанный в торжественно‑официальном духе, с упоминанием заслуг покойного и традиционным пожеланием 'Покойся с миром', он едва ли заключал в себе 'двойное дно' со скрытым посланием. Да и какой смысл было бы Ильварну зашифровывать в нём формулу проникновения в Подземелье? Если она известна, то войти туда можно без всяких ухищрений.

'Хроники' мягко обходили стороной причину, по которой Тарион счёл необходимым не только магически запечатать дверь, ведущую на подземные этажи замка, но и выставить охрану. А раз с той поры никто не проник туда ‑ соответствующей формулы попросту не существует.

Однако для них с Гекой сделанный вывод не решает ничего ‑ нужно либо продолжать начатую игру, либо признаваться в очередном 'буйном полёте фантазии', и тем окончательно уронить себя в глазах землячки. Но если скрыть правду ‑ то придётся где‑то раздобывать альпинистское снаряжение или крутую магию. Незадолго до того они облазили окрестности скалы, ставшей последним пристанищем Тариона, и пришли к неутешительному выводу: никаких обходных путей, ведущих на её вершину, нет. Гека предположил тогда, что так и было задумано изначально, дабы кто попало не шастал вокруг гробницы, и в очередной раз посетовал на 'медвежью услугу' со стороны приятеля. Поразмыслив немного, Эрик решил переговорить с Таисией тет‑а‑тет ‑ авось сменит гнев на милость, откажется от безрассудной затеи.

Удобный случай представился в тот же день, причём не долее как минут через десять после прочтения нашим героем примечаний к 'Хроникам' ‑ как будто та почувствовала его желание обсудить некую животрепещущую проблему.

‑Привет, Эрик! ‑ весело крикнула она с порога. ‑ А где Мастер Халид?

‑Отдыхает у себя. Желаешь взять что‑нибудь почитать?

‑Естественно, раз я здесь. Пособие по управлению мётлами во время полёта.

‑Неужто и такое есть? Или прикалываешься?

‑А ты как думаешь? Даже если колдуны и использовали когда‑то мётлы и ступы, то сейчас они совершенно вышли из моды. Дикость средневековья, то ли дело летающий мопед или скейтборд! А если серьёзно ‑ хочу обогатить свой мыслительный аппарат знаниями, касающимися магических элементалей. Вскоре как‑никак занятие по магии Духа, надо хоть чуть‑чуть подготовиться!

‑Тася, мне нужно сказать тебе кое‑что важное.

‑Я внимательно слушаю.

Под её пристальным взором Эрик слегка смутился.

‑В общем, насчёт экспедиции к обелиску… Короче, сочинил я тогда всю историю…

‑Я знаю, Эрька, ‑ тихо произнесла Таисия.

Так его ещё никто не называл.

‑Но откуда!?

‑Да говорила же: по тебе видно, правду говоришь, или нет. Не беда ‑ со временем научишься контролировать эмоции.

‑Однако мне и раньше приходилось привирать по мелочам, чаще всего для самозащиты. Никто не замечал!

‑Может, просто делали вид, или не имели желания разоблачать. А что касается обелиска ‑ всегда мечтала взглянуть на него поближе.

‑Значит, всё‑таки идём?

‑Непременно. А разве тебе самому не интересно побывать там, посмотреть на Санта‑Ралаэнну с высоты птичьего полёта? ‑ вновь заулыбалась Таисия. ‑ Единственное, успокой Геку ‑ торопить не стану, как будете готовы, так и в путь.

Глава 26.

‑Ну как, готовишься к состязаниям? Неделя всего осталась.

‑Медитирую потихоньку. А вообще ‑ к чему конкретно готовым быть, если с собой разрешено брать только три свитка. Или волшебную палочку.

‑Эх, знать бы заранее, с кем придётся её скрестить, подходящие чары наложил бы. И свитки взял соответствующие. Ведь у каждого из нас, как ни крути, есть излюбленное заклятие, которое почти наверняка будет пущено в ход.

‑Согласен, владение нужной информацией ‑ великая сила, но много ли тебе проку от знания, что Дэнил использует свою козырную карту ‑ огонь? Чем тушить его станешь?

‑Вряд ли ему позволят устроить вселенский пожар, а небольшой костерок уж как‑нибудь загасим.

‑Или уводи его в те области волшебства, где чувствуешь себя сильнее. Едва ли он в ладах с Природой, если экзамен по ней пересдал с трудом, вот и атакуй его Зелёной магией. А с другой стороны, у целого ряда личностей, имеющих честь являться нашими однокурсниками, я лично не вижу сердечной привязанности к определённой школе колдовства. И предсказать заранее, какой фортель они выкинут на дуэли, не берусь. Поэтому, как говорят преподы, просто готовьтесь по пройденному материалу, и всё будет в порядке.

‑А ты сам какое волшебство собираешься использовать?

‑Хитрый какой. Так я тебе и доложил. Чтобы ты использовал сказанное против меня же?

‑Хочешь, я ответной любезностью раскрою свои карты?

‑Нет. Иначе получится игра в поддавки. Какой в ней интерес? Давай уж по честному. Единственное, в чём могу пойти навстречу ‑ если жребий сведёт нас вместе, не стану использовать никаких заколдованных вещей.

На деле Эрик давно уже подумывал отказаться от их помощи в принципе. И не из‑за облома заниматься зачаровыванием, или жаба душила расходовать плоды своего труда в погоне за эфемерной славой ‑ просто считал, что настоящая победа одерживается исключительно силой собственного духа.

‑Тогда и я тоже. Точно! А на сэкономленные свитки купим Шарм.

‑Кому что, а вшивому баня. Ладно, я тщательно обдумаю твоё предложение. Но не меня бойся, и даже не Дэнила. Как мне кажется, самым трудным твоим поединком стала бы встреча с Жанной.

‑О! Жду, не дождусь. Любимой женщине проиграть одно удовольствие.

‑Боюсь, даже если бы задался целью всенепременно победить её, у тебя ничего не вышло бы. Мадемуазель Люсти одинаково хорошо владеет любой магией. По крайней мере, видимых слабостей я не замечал.

‑Я вообще считаю ‑ справедливым будет, если она выиграет турнир.

‑И её написанный маслом портрет украсит коридор второго этажа, ‑ не упустил случая съязвить Эрик.

‑Если вдруг такое чудо свершится ‑ недолго он там провисит.

‑Куда исчезнет ‑ догадаться нетрудно. Икону только из него не делай. Едва ли Жанна тянет на статус святой.

‑А вдруг? Ты же не настолько хорошо её знаешь, чтобы выносить категоричное суждение.

‑Вторую библейскую заповедь помнишь? Не сотвори себе кумира!

‑Да ну тебя. Пойду лучше помедитирую. А заодно учебничек по Красной магии прихвачу. На денёк, не волнуйся. Мой куда‑то делся, наверное, взяли почитать.

‑Как всегда. Такое впечатление ‑ у тебя открылся филиал библиотеки.

‑Сам удивляюсь: вместо того, чтобы идти к Мастеру Халиду, все почему‑то тащатся ко мне. Но не переживай ‑ верну обязательно, гадом буду.

‑А получится как в том анекдоте: и он гад, и я не Ростропович.

‑Если что, я тебе две свои книжки взамен отдам.

Эрик отмахнулся.

‑Мне чужого не надо, своего вполне достаточно.

‑Ладно, в компенсацию морального ущерба слушай рассказ: мне кажется, в четырнадцатой кто‑то поселился.

‑Неужто вернулся Тахир?

‑В том‑то и дело ‑ нет! Дверь опечатана по‑прежнему, я специально проверял.

‑Тогда с чего взял, что там появился жилец?

‑Так у меня же стенка соседняя! Ещё позавчера слышу шорохи какие‑то с той стороны, вначале думал ‑ послышалось, тем более пошуршали немного, и баста. А вчера опять. Я ухо приложил, даже кружку приставил для лучшей слышимости. Точно: внутри кто‑то есть, хотя передвигается очень тихо. Как будто лесное животное забралось и осматривается.

‑Может, оно и хулиганит?

‑Считаешь, залезло через форточку? Здешние зверюшки, как я заметил, достаточно воспитаны, чтобы забираться в комнаты и там хозяйничать. Максимум ‑ на подоконник усядутся, да и то если окно открыто. Но всякое случается в нашем мире, надо бы проверить, а то вдруг оно само выбраться не может!

‑И твой священный долг друида велит немедленно спасать попавшее в беду живое существо. Понимаю: с точки зрения общечеловеческих ценностей братья наши меньшие заслуживают не меньшего сострадания, чем мы, ‑ усмехнулся Эрик. ‑ Ладно, пойдём посмотрим, кто там вольно или невольно обрёл себе пристанище.

На всякий случай они ещё раз проверили дверь 14й с внешней стороны ‑ заперто, и печать цела; на стук никто не отозвался. Убедившись, что их никто не видит, Гека прислонился к ней вплотную.

‑Ничего не слышу.

‑Примени Тонкий Слух. Как раз твоя родная Зелёная магия.

‑Формулы не помню. Да и зачем, если шли осматривать окно?

‑Цивильным путём пойдём, или по‑студенчески?

‑Сейчас день, а значит лучше не светиться. Да и не вопрос принципа ‑ лишних двести метров прогуляться.

Погода, однако, не особо способствовала романтическим прогулкам ‑ прохладно, накрапывал мелкий дождик.

‑Зато меньше вероятность наткнуться на праздношатающихся коллег или какую‑нибудь парочку, занимающуюся любовью в кустах, ‑ 'успокоил' приятеля Гека. ‑ К тому же, если верить нашей народной примете, дождь ‑ к успеху в начинаниях.

‑Не всякое счастье полезно для здоровья. Давай приускорим шаг, меньше вымокнем.

‑Хочешь, попробую разогнать тучи?

‑Не расходуй зря энергию, пригодится ещё. Тем более уже пришли.

Окно комнаты, соседней с Гекиной, оказалось закрытым. И не просто притворённым, а запертым изнутри. Подёргав раму, приятели убедились в том окончательно.

‑Даже форточка на засове… Как же твоя животина там оказалась?

‑Сам удивляюсь. Без волшебства тут явно не обошлось. Эврика! Где магометр, который вам с Лиэнной Гарозиус подарил?

‑Где надо, там и есть. Сейчас, небось, предложишь сбегать за ним, знаю я тебя!

‑Ты прозорлив, как всегда. Не могу же я копаться в твоих вещах! Будь инструмент у меня ‑ уже притащил бы!

Делать нечего, проклиная в душе себя за уступчивость, Геку за неуёмное любопытство, холодный моросящий дождь на улице и всё остальное вперемешку, Эрик уныло поплёлся обратно в замок. В такую мерзкую погоду хорошо, закутавшись в плед, сидеть у уютно потрескивающего каминного огонька да почитывать книжку, сочувствуя тем, кого жестокая необходимость заставляет вылезать наружу в любую непогоду. Однако придётся тащиться обратно ‑ не бросать же Геку одного мокнуть во дворе. А может выкинуть ему туда зонтик, да и пусть копается на здоровье хоть сутки?

Выбрать из двух зол меньшее Эрик не успел, поскольку приятель сам нарисовался под окном его комнаты.

‑Чего застрял? Хватай магометр, да прыгай через подоконник, а то пока притопаешь в обход, вымокну весь.

‑Не сахарный, не растаешь. Ладно уж, держи зонт, а то вдруг и вправду, пока доберусь, от тебя одна лужица останется.

‑Будет так шутить. Фонарик лучше прихвати!

‑Зачем?

‑Сейчас узнаешь!

Во избежание дальнейших расспросов Гека пропал из поля зрения; Эрику не оставалось ничего иного, как последовать его совету. Выбравшись во двор, он заметил, что его приятелю удалось приотворить одну из оконных рам.

‑Камешек остроугольный нашёл, поработал им как клином, створки и раскрылись, ‑ похвалился Гека. ‑ Давно пора новые ставить, расшатались совсем. У нас, впрочем, ненамногим лучше ‑ предполагалось, наверное, что ни одному идиоту не придёт в голову вламываться в окна Штарндаля, вот их и не меняли лет сто. Но главное ‑ взгляни внутрь. Что видишь?

‑Ничего. Слишком темно.

‑Вот! Несмотря на непогоду, квантов световой энергии всё же достаточно разглядеть детали обстановки любой из комнат. Я проверил специально на своей и на тринадцатой.

Эрик молча извлёк из чехла магометр, стараясь беречь его от дождя. Стрелка, окрашенная в персиковый цвет, указала в сторону четырнадцатой, обозначив расстояние в два метра.

‑Иллюзия. Впрочем, и без прибора ясно: темнота происхождения неестественного! Сейчас исследуем поближе.

‑Ты в натуре забраться туда решил??

‑Не! Только с подоконника огляжусь! Надо же разобраться в происходящем. Дай‑ка для начала посвечу. Эй! Есть кто живой?

Выждав на всякий случай несколько секунд, Гека распахнул обе створки. Но даже теперь внутри различались лишь смутные очертания ближайших предметов, всё остальное тонуло в непроглядной мгле, непроницаемой для слабого лучика света, исторгаемого лампочкой фонарика.

‑Батарейку менять пора. Но вообще я сомневаюсь, что даже прожектор пробьёт такую стену черноты. Как будто свинцовая пыль в воздухе рассеяна.

‑Да и запах какой‑то странный. Слегка напоминает тот, в алхимической лаборатории, помнишь? ‑ подойдя вплотную, принюхался Эрик.

‑Верно. А я вначале подумал, уж не протухла ли тут какая‑нибудь дрянь, забытая Тахиром. Неужели у нас ведьмы поселились?

‑Если так, поблизости должен быть их котёл, а его не видно. Лишь перекладина для подвешивания.

‑Где?

‑Да вон, прислонена к спинке кровати. Странная, однако ‑ надо поглядеть поближе!

Эрик не успел возразить ‑ одним прыжком Гека оказался внутри и принялся оглядываться по сторонам.

‑Никак выключатель не найду… а, вот он! Чего не зажигается, зараза?