Текст книги "Академия магов. Тетралогия (СИ)"

Автор книги: Савелий Свиридов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 106 страниц)

‑Интересно, а откуда вообще возникли суеверия насчет чертовой дюжины? Я читал в каком‑то научно‑популярном журнале, что предрассудки, связанные с этим числом, пошли вследствие наличия у Христа двенадцати учеников: в сумме их оказалось тринадцать, оттого и произошла беда.

‑Мне кажется, не все так просто. Число двенадцать, которое делится на два, три, четыре и шесть, не считая единицы и себя, что присуще всем числам, с точки зрения нумерологии считается совершенным и идеально гармоничным. Оно встречается в мифологии многих народов, живших еще в дохристианскую эпоху. Достаточно вспомнить двенадцать притоков подземного Нила у древних египтян и двенадцать подвигов Геракла в мифах Древней Греции. Из более поздних примеров – двенадцать сыновей Одина в скандинавских сагах. С этой точки зрения добавление единицы нарушает всю гармонию числа 12, делая его 'неправильным', а, следовательно, и несчастливым. А уж если с 'порченым' числом удается связать какое‑нибудь конкретное неприятное событие – то все ясно, именно число и виновато. Ведь мы не знаем статистику несчастных случаев, имевших место с обитателями других комнат. Кроме того, вполне возможно, что были и такие постояльцы 13й, с которыми ничего ужасного не случалось!

‑Хочешь проверить на себе?

‑Ну уж нет, спасибо.

‑А если бы предложили просто прогуляться туда, согласился бы?

‑Зачем? Мне и тут хорошо.

Но Геку уже трудно было остановить. Его мозг лихорадочно начал разрабатывать план.

‑Вот что. Ломать дверь – слишком много шуму. Можно, конечно, попробовать наши ключи, но вряд ли они подойдут. И комендант явно не даст нужный. А вот через окошко забраться проще. Бить стекла, естественно, не будем, попробуем расшатать шпингалеты, если удастся. Но вначале… Гека выскочил в коридор и тут же вернулся обратно.

‑Никого. И дверь туда заперта. Это я так, на всякий случай проверил. А вдруг произошло бы чудо? Выглянув в окно, он огляделся.

‑Порядок. Тахир в четырнадцатой уже спит, в двенадцатом окне тоже темно. Бери фонарик, а я прихвачу большую отвертку. Как ты думаешь, откуда она у меня? Все очень просто – как‑то в комнате отдыха стол чинили, голем зазевался, а я у него инструмент и спер! Подумал – в хозяйстве пригодится.

‑Ты смотри, с подобными вещами не шути.

‑Ерунда! Если бы было слишком стремно, думаешь, стал бы попусту рисковать? У него в ящике этих отверток еще больше десятка осталось!

На 'улице' оказалось довольно прохладно, и Эрик вернулся, чтобы накинуть легкую куртку. Его друг уже вовсю обследовал окошко комнаты, куда собирался проникнуть.

‑Та‑ак, сейчас попробуем на прочность. Посвечивай, чтобы я видел, куда вставлять.

Просунув лезвие отвертки между двумя внешними рамами, Гека воспользовался ею как рычагом. Ставень неожиданно легко подался.

‑Смотри‑ка, похоже, незаперто! Эрик внимательно оглядел окно.

‑Нет, просто тебя опередили. Видишь царапины и сколы древесины?

‑Вот так всегда. Куда ни сунься, а там уже побывали. Однако следы взлома явно несвежие: потемнели, и по виду почти неотличимы от прочей поверхности. Значит, ни Билли с Майклом, ни кто‑либо другой с нашего курса, все происходило намного раньше. Как видишь, не я один такой смелый и предприимчивый! Сейчас посмотрим, что осталось на нашу долю.

Внутренняя рама подалась так же легко, как и внешняя, и их взору предстало нутро комнаты, окруженной ореолом мистических сплетен и мрачных легенд. Сразу стало заметно, что в ней действительно очень давно никто не жил – на вещах и предметах обстановки толстый слой пыли, повсюду паутина. Приятели осторожно забрались внутрь.

‑Видишь? Тот, кто вскрыл окно, побывал и здесь. Во многих местах видны следы, там пыли значительно меньше.

Под порывом ветра проржавевшие оконные петли жалобно заскрипели. Друзья инстинктивно напряглись.

‑Не боись, всего лишь сквозняк. Ну и что дальше?

Действительно, за инстинктивным порывом сорвать покров тайны не стояло ничего конкретного. Если отбросить налет заброшенности, то обстановка почти такая же, как в их апартаментах. Точно так же имеются шкаф, кровать, стол и стул – правда, иной конструкции, более привычной для XIX века, а в настоящее время выглядевшей как мебельный антиквариат. Нет рукомойника, что вполне понятно – их установили в преддверии открытия Академии. Лампочки и розетки отсутствуют тоже, единственный предмет, пригодный для освещения – потемневший медный подсвечник с тремя огарками давно сгоревших свечей. Рядом старинная чернильница с высохшей плесенью внутри, да истлевшее перо. На стуле – остатки одежды, когда‑то именовавшейся халатом. Кровать застелена, но вряд ли кто‑нибудь из них отважится на нее прилечь – хотя бы из чувства брезгливости.

‑Тот же самый запах, – задумчиво произнес Эрик.

‑Ты о чем? – недоуменно переспросил Гека, занятый своими мыслями и не сразу сообразивший.

‑Как в подземном заливе. Тлен и запустение. Неужели не чувствуешь? Ощущение – словно вновь очутился там…

‑А что ты хотел? Опечатай свою комнату и возвращайся лет через сто – небось, пахнуть будет не лучше. Вау! Вот и предмет, выпадающий из общей картины. Гека нагнулся и поднял с пола шариковую ручку.

‑Она явно принадлежала нашему предшественнику. Интересно, он забрался сюда из чистого любопытства, или искал что‑то? И где обещанные развалины?

Эрик не ответил. Ему показалось, что темнота сзади него стала сгущаться. Всего лишь Луна зашла за тучу, сообразил он минутой позже, однако впечатление жутковатое. Пора сматываться отсюда, а то мало ли что…

‑Может, лучше вернемся сюда днем?

‑Нас сразу засекут. Меня больше беспокоит – не напрасно ли мы сюда забрались? Вдруг я неправильно расшифровал твое четверостишие?

Самонадеянность вредна – соберись они компанией, совместными усилиями нашли бы более адекватное решение.

‑Ладно, будем считать нашу вылазку разведкой боем. Ну разве что на прощание заглянем в шкаф.

Гека осторожно потянул на себя массивные ручки. Дверцы подались с трудом, но без леденящего душу скрипа, как живо представил себе Эрик. Оттуда, к счастью, не выпрыгнуло какое‑нибудь кошмарного вида чудовище, лишь усилился аромат разложения. Внутри оказалось висящее на вешалке изъеденное молью старомодное пальто, на нижних полках – комплект постельного белья, заплесневелое тряпье неизвестного предназначения, а на верхней – книга в мягком переплете. Любопытствуя, Гека взял ее в руки и смахнул слой пыли.

‑Да это же учебник по Красной магии, 'Искусство повелевать стихиями'!

‑Репринтное издание 2017го года?

‑Точно. Вывод однозначен: здесь побывал кто‑то из студентов предыдущих выпусков!

‑Очень ценное наблюдение, – с долей язвительности отозвался Эрик. – Великий Мастер не стал бы морочиться с вскрытием оконных рам, орудуя, словно заправский домушник. Там случайно не указана фамилия? Гека осмотрел обложку и титульный лист.

‑Пусто. Но если хочешь, проверь сам. Эрик взял протянутое ему учебное пособие.

‑Не сейчас. Успеется. Если никаких следов, сдам его в библиотеку. Мастер Халид как‑то жаловался, что волшебники, не исключая и учеников, слишком рассеянны и регулярно забывают возвращать книги.

Оглянувшись в последний раз, они покинули злополучную комнату и вернулись в резиденцию Геки.

‑Значит, до завтра?

‑Именно так.

Глава 56.

Команда единомышленников, собравшаяся в беседке сразу после обеда, с интересом выслушала доклад о ночном посещении комнаты ?13.

‑А чё нас не позвали? – сразу осведомился Жозе.

‑Так ведь ночь на дворе была, а намерение заглянуть туда как‑то спонтанно возникло – ну не будить же из‑за этого! Зато теперь комната открыта для посещения.

‑Однако и смотреть там особо не на что, правильно мы вас поняли?

‑Ничего заслуживающего внимания, так скажем. Скорей всего, в стишке не о том шла речь.

‑Да, толкований тут может быть предостаточно, – согласился Олаф. – Но, может, твой куплет – лишь часть какой‑то поэмы? Наступит вечер, я проверю свое приглашение.

‑Мы тоже! – разом отозвалось еще несколько участников беседы.

‑И на найденном учебнике владелец не оставил автограф?

‑Нет.

Отвечая так, Эрик формально не грешил против истины. Пожелав спокойной ночи приятелю и вернувшись к себе, он осмотрел книгу более внимательно. Действительно, ни в начале, ни в конце даже росчерка не обнаружилось. Однако бывший владелец оставил немало прочих следов активной работы с ней – не иначе как в Мастера Красной магии готовился. Многие страницы были буквально исчерканы пометками, поправками, комментариями, а то и просто рисунками от руки – так бывает подчас, когда человек обдумывает непростую мысль, или ведет напряженный разговор, а рука его, держащая ручку, непроизвольно чертит или рисует. Почерк тем не менее довольно аккуратный, хотя и мелкий – неужели отважным первоисследователем являлась девушка? Надписи сделаны по‑английски, так что прочесть большую их часть не составит труда. Интересно будет как‑нибудь сравнить официальные тексты формул с отредактированными. Особенно заинтриговала одна запись: 'и вот еще неплохое заклинание (дальше шла формула) пригодное… (кусок текста отсутствовал из‑за вырванного клочка бумаги) …а также в случае опасности'. На всякий случай он скопировал и её в гримуар, решив как‑нибудь опробовать.

‑Значит, на том и порешим, – подытожил Фэн. – Посмотрим, есть ли другие лунные послания, а дальше по обстоятельствам. А ты, Эрик, попробуй все‑таки уточнить в библиотеке, кому принадлежит книга. Однако визит в библиотеку не дал ничего.

‑Увы, мой юный друг, – скорбно произнес Мастер Халид, качая головой, – из прошедших двух выпусков меньше половины сдало учебные пособия. Остальные, увы, решили оставить их себе на память. Поскольку напечатали в свое время с избытком, я выдавал их по первому требованию и даже не фиксировал берущих. Теперь, видимо, придется. А то и вправду следующему поколению студентов может не хватить, если позабудут допечатать.

Внезапно течение мыслей Эрика приняло иное направление, никак не связанное с первоначальной темой разговора.

‑Мастер Халид, а можно мне хотя бы одним глазком взглянуть в 'Справочник важнейших артефактов'?

‑Конечно, мой юный друг, о каком из них ты желаешь узнать побольше?

‑О Высшей Справедливости и Лезвии Мрака. На лице старика отразилось изумление.

‑Откуда ты о них услышал? Я даже не уверен, что их занесли в справочник, поскольку есть большие сомнения, что они вообще когда‑либо существовали! Оба эти артефакта – из области легенд Средневековой Европы. А там столько всего понамешано, что никогда не скажешь наверняка, существовало ли то или иное чудо на самом деле, или его придумали.

‑Они упоминались в книге 'Загадки Монсегюра', которую нам подарил дон Мануэль во время приезда в Штарндаль.

‑Неужели? Синьор Таргеда, без сомнения, серьезный ученый и пустые слухи за объективные факты выдавать не будет. Что ж, интересно, он про них написал? Экземпляр его творения поступил в библиотеку, но, честно говоря, так и не добрался его прочитать.

В памяти Эрика сразу же всплыли наиболее яркие эпизоды творения 'идальго'.

'Тайна исчезновения Монсегюрской школы волшебников вместе со всем населением при штурме превращенного в крепость Монсегюра в 1255г. до сих пор остается одной из величайших загадок истории. Мы можем лишь строить более или менее правдоподобные предположения о том, куда отправились обитатели осажденного города, прихватив с собой не только личные вещи, но и имущество школы, бесценное со всех точек зрения. Особое сожаление вызывает потеря (хочется надеяться все же, что не безвозвратная) культурных ценностей и накопленных знаний, сравнимая по масштабу утраты разве что с уничтожением Александрийской библиотеки.

Для того, чтобы читатель мог яснее представить себе масштабы разыгравшейся трагедии, совершим краткий экскурс в историю, предшествующую взлету и падению Монсегюра. Период V – IX веков нашей эры, метко окрещенный Эпохой Упадка, разорвал связь времен, уничтожив старое, но не создав ему полноценную замену. Знания и традиции большинства античных школ потеряны, учителя разбрелись во все концы обжитого мира в поисках спокойного пристанища. Лишь на исходе эпохи, когда политическая ситуация в Европе несколько стабилизировалась и вандализм вышел из моды, часть учителей вернулась из изгнания. Им выпала честь возродить магическую науку на территории бывшей Империи, став отцами‑основателями новых школ. Одним из них являлся Кулфацис, поселившийся неподалеку от Монсегюра, в то время маленького поселка, который при более благоприятных условиях мог бы стать первой столицей мира волшебников, опередив Лейпцигский Расцвет по меньшей мере на пару столетий. Благодаря исключительным личностным качествам Великого Мастера – доброте, бескорыстию, порядочности, не говоря уж о поразительной для того времени эрудиции, быстро снискали ему уважение и известность: алчущие услышать истину толпами стекались послушать его речи; родители за великую честь почитали, если он брал их детей в ученики. Занятия в организованной им школе проходили в форме свободных дискуссий, где ученики могли на равных спорить с учителем и отстаивать свою точку зрения. Популярность её нисколько не уменьшилась и после смерти Кулфациса: его первые воспитанники, ставшие к тому времени Мастерами, продолжили дело своего учителя, расширяя и приумножая достигнутое.

Проповеди Великого Мастера, почитавшегося при жизни наряду с общепризнанными святыми, породили брожение умов в самых широких слоях тогдашнего населения Европы, дав надежду на скорое наступление лучших времен (основные тезисы мировоззрения Кулфациса легли потом в основу учения, прозванного его противниками 'альбигойской ересью'). Разочарования в скором приходе Мессии, ожидавшегося много столетий, неудачи крестовых походов, возросшие духовные запросы аристократии молодых варварских королевств – все это способствовало широкому распространению нового учения, разошедшегося далеко за пределы Франции.

Однако у него вскоре нашлись и противники в лице крупных феодалов, обеспокоенных 'смутьянскими' настроениями вилланов, подпавших под обаяние откровенных речей глашатаев вольнодумства, а также Церкви, раздраженной потерей влияния на широкие массы верующих, увлеченных 'ересью'. Однако до поры до времени они не предпринимали широкомасштабных действий.

Ситуация изменилась после того, как часть священнослужителей объявила о своем несогласии с проводимой Церковью политикой, не имеющей ничего общего с проповедуемым Учением и провозглашенными идеями и принципами. Заодно они осудили тайное использование ею магических искусств, формально запрещенных. Назвав себя 'катарами', или 'чистыми', они стали идеологами 'ереси', направив ее на обличение пороков современного мира, и призывая построить царство свободы и справедливости.

Константинопольская Резня, учиненная во время Четвертого Крестового Похода, произвела поистине убийственное впечатление на весь христианский мир; в результате собравшиеся в 1206м году в Альби учителя Монсегюрской школы, духовные отцы‑раскольники, а также прогрессивно настроенные 'уважаемые граждане' многих европейских городов открыто провозгласили Церковь потерявшей благословение Божие и погрязшей в греховности и мирской суете. Это и послужило толчком к началу конфликта, продлившегося более четырех десятилетий: у церковных иерархов, сохранивших верность тиаре, не хватало сил для нанесения решающего удара, а 'отступники', руководствовавшиеся принципом ненасилия, не предпринимали наступательных мероприятий и даже магию применяли исключительно оборонного характера. Именно этим обстоятельством и было предопределено поражение альбигойцев, наивно полагавших, что светлое будущее наступит само собой, когда люди искренне поверят в него и захотят приблизить: как известно, не существует крепостей, взять которые нельзя.

Общепринятая ранее точка зрения, что маниакальное стремление коалиции Церкви и крупных феодалов во что бы то ни стало захватить Монсегюр обуславливалось в первую очередь стремлением присвоить сказочные богатства, которыми якобы владели верховные маги, к настоящему времени объективными научными исследованиями поставлено под сомнение. Учителя и воспитанники школы не обременяли себя накоплением золота и прочих драгоценностей, равно как и приобретением недвижимости. Исторические изыскания последних десятилетий и анализ накопленной информации позволяет утверждать, что истинной целью вдохновителей агрессии стали 'подлинные' слухи о синтезированном в лаборатории школы Философском Камне, способном продлевать жизнь своему владельцу, а также стремлением заполучить магические артефакты, хранителями которых являлись монсегюрские маги. Особый интерес проявлялся к двум из них – Высшей Справедливости и Лезвию Мрака, каждый из которых по сути своей являлся сверхоружием Средневековья, дарующим любому, даже самому ничтожному воину, непобедимость в сражениях.

Финал битвы за Монсегюр хорошо известен – захваченный в конце концов город оказался совершенно пуст; бесследно пропали не только волшебники и их ученики, но и все жители, а вместе с ними – бесценные книги и свитки библиотеки школы, оборудование лабораторий и кабинетов, личные вещи. Напрасен оказался труд церковных чародеев – им так и не удалось установить, куда исчезли монсегюрцы.

Глашатаи Церкви тем не менее поспешили раструбить весть о триумфальной победе над 'ересью', уверяя, что 'безбожные' колдуны и их сторонники отправились прямиком в адские котлы и на сковородки. Действительно – целых полстолетия никто из исчезнувших не давал о себе знать, и произошедшие события, постепенно обрастая домыслами, уже переместились в значительной степени в область легенд. Однако воспитанники Атрена не аннигилировали бесследно, о чем красноречиво засвидетельствовал случай, произошедший на рубеже тринадцатого и четырнадцатого веков.

Шел 1300й год, объявленный папой Бонифацием VIII юбилейным, и толпы паломников устремились в Рим, поскольку побывавшим в том году в Вечном Городе было обещано прощение всех грехов. Верующие спешили прикоснуться к святым мощам, приобрести индульгенции на будущее, а также выставленные на продажу реликвии; повсюду сновали собиравшие пожертвования монахи. Среди дневной выручки одного из них неожиданно оказалась большая серебряная монета с изображением распятого Христа, снизу которого стояло – 'Монсегюр, 1255', а по ободу шла надпись по латыни – цитата из Писания: 'Отдай Богу богово, а кесарю кесарево'.

Среди епископов и кардиналов поднялся переполох; монаха допросили с пристрастием, а поскольку тот не отличался хорошей памятью, да вдобавок был откровенно туповат, сослали на пожизненное покаяние в отдаленный монастырь. Всю папскую гвардию осведомителей и шпионов подняли на ноги в поисках человека, имеющего при себе подобные монеты. Однако даже посулы щедрой награды не дали ничего: тот словно сквозь землю провалился.

Нечто подобное имело место сорок лет спустя, в разгар уже полыхавшей в Европе Первой Некромантской, когда к дверям папской резиденции в Авиньоне кто‑то ночью прикрепил листок с изображением горящего Монсегюра и надписью на древнегреческом: 'Ваша ошибка стоила слишком дорого'.

Известно, что лидеры чернокнижников также предпринимали активные поиски артефактов школы. В частности, в личных записях парижского архивариуса осталось упоминание об аптекарских дел мастере Прунце, имевшем неосторожность заявить, что несколько раз встречался с Варефтом, одним из учителей Монсегюра, который покупал алхимические ингредиенты и живо интересовался происходящим в мире. Аптекарь был подвергнут допросу с применением магии, однако ничего конкретного вытянуть из него не смогли – тот не знал, откуда Варефт появлялся и куда, соответственно, исчезал, сделав покупки. В аптеке и вокруг нее устроили засаду, но монсегюрец, по‑видимому, почувствовав неладное, не появился больше.

И в последующие столетия волшебникам Гильдии то там, то тут попадались предметы 'с той стороны': книги из библиотеки, зачарованные предметы с печатью Кулфациса, некоторые реликвии из числа подаренных школе за время ее существования. Однако в целом тайна так и осталась нераскрытой; бесценные знания и уникальные магические артефакты по‑прежнему считаются потерянными для человечества…'

‑Ладно, сейчас поищу справочник.

За последним долго ходить не пришлось: соответствующий экземпляр находился на одной из ближайших полок.

‑Вот. Выпущен в середине прошлого века. Впрочем, это не имеет значения: последние столетия никто не увлекался созданием магических артефактов особого назначения.

‑Неужели кишка тонка? – ляпнул Эрик и тут же прикусил язык, испугавшись собственной дерзости. Мастер Халид строго посмотрел на него.

‑Не потому, что не могут, просто не видят смысла. Слишком опасные игрушки. Одна только история Горькой Чаши чего стоит. К тому же, чтобы гордо именоваться артефактом, вещь должна стать реликвией и обзавестись собственной уникальной легендой. А что касается твоих близнецов…

‑Каких ещё близнецов?

‑Так на нашем жаргоне называются вещи, так или иначе связанные вместе: либо действие друг друга усиливающие, либо противоборствующие. Ага, нашел: значит, они все‑таки сюда попали. Вот, на странице тридцать первой, есть описание.

'Высшая Справедливость – булава, отлитая из чистого серебра, и магически укрепленная до твердости лучшей дамасской стали. Принадлежала рыцарю Хогану Тефрейну, согласно составленному жизнеописанию, человеку, не терпящему любой несправедливости и всегда яростно выступавшему в защиту сирых и обиженных (возможно, ставшему прообразом Дон Кихота в известном романе Сервантеса). По легенде, представ перед престолом Господа нашего, рыцарь попросил заключить его душу в булаву, чтобы и после смерти бороться со злом. Учитывая искренность пожелания и отменные личные качества сэра Тефрейна, прошение было удовлетворено, и оружие приобрело необычайную силу, став способным сокрушать врагов одним своим прикосновением. Высшая справедливость, согласно завещанию, вначале находилась в Лиможском аббатстве, а затем при деятельном участии аббата Крего, поддержавшего альбигойцев, была перевезена в Монсегюр. После взятия города лояльными папе войсками следы артефакта затерялись, и до сих пор неизвестно, забрали ли его с собой воспитанники Атрена, или надежно спрятали под охраной магических заклятий. Все предпринимавшиеся до настоящего времени поиски оказались безрезультатными.

Примечание: в соответствии с описанием булава переливается мягким голубоватым светом и, в отличие от обычного серебра, не темнеет со временем. Легенда сообщает также, что взять ее в руки сможет лишь тот, кто отправляется сражаться за правое дело'.

'Лезвие Мрака – обоюдоострый меч вороненой стали, необычайно острый – настолько, что может разрубать даже камень. О его происхождении нет единого мнения; большинство экспертов придерживаются версии, что Лезвие Мрака – не что иное, как падший Эскалибур, легендарное оружие короля Артура, попавший в руки завоевателей‑нормандцев. Барон Людвиг Тросскадер, советник короля Вильгельма II, приказал использовать его для публичной казни нескольких саксонских дворян, ложно обвиненных в государственной измене, причем смертный приговор был вынесен и всем членам их семей, включая малолетних детей. Как только голова последнего из осужденных скатилась с плахи, меч, к изумлению и ужасу собравшихся, впитал в себя пролитую кровь и засветился темно‑красным огнем. Путешествуя от одного хозяина к другому, он сеял повсюду страдания и гибель, пока не оказался у немецкого барона Герхарда Торенсгейма. Тот, будучи человеком благоразумным, быстро понял, чем грозит ему обладание столь зловещим артефактом, и потому предпочел избавиться от него, отправившись за помощью к чародею Брисготу. И попросил либо уничтожить меч, либо схоронить его так, чтобы никто больше не смог бы им воспользоваться. Лишить Лезвие Мрака волшебной силы не получилось, и оружие спрятали. Со смертью барона и исчезновением Брисгота одновременно с падением Монсегюра местонахождение артефакта кануло в Лету. Многочисленные поиски со стороны людей, не брезгующих никакими средствами для достижения цели, не дали результатов, хотя сообщения о чудесном обнаружении меча появлялись неоднократно, почти с самого момента его захоронения – но быстро выяснялось, что найденное оружие либо вообще не проявляет магических свойств, либо они не имеют ничего общего с присущим артефакту. Волшебник, пожелавший принять участие в поиске Лезвия Мрака, предупреждается об ответственности: попытка воспользоваться им равнозначна добровольному согласию погубить свою душу.

Примечание: существует поверие, что оба эти артефакта дадут о себе знать ближе к Концу Времен, а схватка между их обладателями станет решающей в последней битве Добра и Зла'. Эрик отложил справочник.

‑Действительно, очень похоже на миф.

‑А я что тебе говорил! – обрадовался библиотекарь. – Ну посуди сам: кто в наш индустриальный век будет всерьез сражаться оружием тысячелетней давности? Даже если предположить, что кому‑то чрезвычайно повезет – и что дальше? Долго ли он продержится против противника, вооруженного автоматом? Подобных рыцарских баек в средневековых манускриптах полным полно, еще и не такие чудеса встречаются. С чем‑чем, а с фантазией тогда у людей проблем не возникало. Так что не воспринимай прочитанное слишком серьезно.

Глава 57.

Поздно вечером Эрик обдумывал очень важную проблему, что выбрать – помедитировать немного, а потом ложиться спать, или плюнуть на сегодняшнюю медитацию и завалиться сразу. Но ни тот, ни другой вариант реализовать ему не удалось из‑за неожиданного прихода гостей из числа их дружной компании.

‑Мы проверили свои приглашения, – прямо с порога начал Жозе. – Ни на одном из них нет иных надписей, кроме официальных. Ты случаем ничего не напутал?

‑Вот, убедись сам. Можешь даже сверить перевод.

И Эрик протянул ему листок. Гека потушил свет, и все присутствующие смогли разглядеть отчетливо видные в отраженном сиянии ночного светила молочно‑белые буквы.

‑Мы и не собирались тебя в чем‑либо обвинять, – примирительно произнес Олаф. – Просто хотели разобраться в проблеме.

‑А заодно и взглянуть на убранство комнаты ?13, – подхватила Таисия, предусмотрительно одевшая походный костюм. – Вшестером у нас больше шансов разгадать тайну, нежели у вас двоих.

‑Честно говоря, меня как‑то не тянет возвращаться туда.

‑Эх ты! Заварил кашу, а сам в сторону. Нет уж, дружище, давай держаться вместе. Вспомни – разве действуя поодиночке, мы нашли бы корабль Карриго? То‑то же. Так что выбираемся по одному и скапливаемся у окошка тринадцатой.

‑А Джо с Фэном чего? Или попозже подойдут?

‑Сказали, если найдете что‑нибудь интересное – зовите. Все равно всем кагалом там не поместимся, и внимания слишком много привлекать будем. Вот если новая игра стоит свеч, тогда другое дело. Оказавшись внутри, Жозе первым делом вытащил из кармана свиток.

‑Нам потребуется хорошее освещение, чтобы осмотреть все детали. С фонариком многое ли разглядишь!

При свете Факела комната сразу потеряла весь ореол своей загадочности и стала похожа на обычный пыльный чулан. К тому, что уже видели наши друзья прошлой ночью, мало что добавилось – так, несущественные детали обстановки. Осмотревшись, Олаф сдвинул с места кровать. Под ней обнаружилась покрытая плесенью фарфоровая тарелка.

‑Студенческие привычки не меняются со временем, – прокомментировал Гека.

‑И в чем же здесь прикол? Эта заброшенность и есть те развалины, о которых упоминалось в четверостишии? Если так, я сильно разочарован.

‑Однако известные нам истории позволяют предположить, что здесь все‑таки есть нечто, воздействующее на разум.

‑Если даже так, мы не сможем его увидеть. Разве что кто‑либо рискнет провести тут пару ночей.

‑Смеешься, что ли? К тому же здесь очень грязно!

Поскольку добровольцев не нашлось, решили осмотреть комнату еще раз, более тщательно. Новые находки не заставили себя ждать, однако ненамного приблизили их к разгадке тайны. Серебряные ложка и вилка, там же, под кроватью. Монета достоинством один фартинг с портретом королевы Виктории на реверсе, закатившаяся в щель на полу. Буква 'G', процарапанная чем‑то острым на торце стола. Несколько пожелтевших скомканных листков, вырванных из старого учебника по магии Духа (как потом установил Олаф, найдя оригинал в библиотеке). И лишь одна вещь не вписывалась в патриархальную картину – миниатюрная пила‑ножовка, закинутая на шкаф – так, что снизу ее не было видно.

Эрик в числе прочих имел возможность убедиться, что пила очень удобно лежит в руке и идеально приспособлена для проведения аккуратных тонких работ.

‑Даже не затупилась, однако. Судя по остроте лезвия, запросто перепилит не только доску, но и стальной прут.

‑Интересно, где именно ею воспользовались? Нигде в комнате не видно следов подпилов. Как вы считаете, ее оставил тот же человек, что вскрыл окно?

‑Кто его знает. Может как и мы сейчас, сюда заявлялся целый отряд. И, ничего не обнаружив, удалился восвояси.

‑Похоже, то же самое ждет и нас.

‑Одну минуточку, – вмешалась Вин, вытаскивая еще один свиток.

‑Ты чего задумала? Это не опасно?

‑Увидеть Истину, – ответила китаянка, развязывая ленточку. – Пусть откроется то, что скрыто здесь. И она развернула скрученный в трубочку листок.

Яркий свет, ударивший из него, резанул по глазам – совсем как на подземном берегу, когда Олаф включил Факел. Правда, тогда сияние отливало красным, как и положено огненной стихии, а сейчас – желто‑зеленым. Но поскольку находились они не в абсолютной темноте, а при слабом освещении, созданном свитком Жозе, адаптация зрения прошла буквально за пару секунд. По их прошествии любители разгадывать древние тайны с изумлением заметили, что излучение не погасло, а как бы впиталось стенами комнаты, отчего они тоже начали светиться.

Квадратную прорезь в полу, окраска которой выделялась лиловым оттенком на общем фоне, первой заметила Таисия.

‑Вот! – торжествующе произнесла она. – И как мы сразу не догадались? Здесь люк!

‑Ну конечно же, – облегченно выдохнул Гека. – Какой же старинный замок да без скрытых проходов? Сейчас посмотрим, что за ним. И не поленился забраться под стол обследовать края.

‑Теперь понятно, для чего тут пила.

‑Э нет, в каменном полу ею дырку не проделаешь. Однако если наш предшественник нашел проход, вполне вероятно, что она понадобилась ему там, внизу.

‑Неужели перед ними дверь, ведущая в Подземелье?!?

‑Маловероятно. Скорей всего, через нее можно попасть в цокольный этаж.

‑Тоже неплохо. Для нас что цоколь, что Подземелье – терра инкогнита. Вот и узнаем, что там есть интересного. Вдруг что‑нибудь и для себя полезное найдем. Гека меж тем выбрался из‑под стола.