Текст книги "Все романы Роберта Шекли в одной книге"

Автор книги: Роберт Шекли

День 30 сентября 1588 г., весьма замечательный день в жизни Лондона выдался на редкость хмурым, но безветренным. В этот самый день Саутворкский «Театр Розы» открыл свой новый сезон премьерой «Доктора Фауста» – пьесы, в которой главную роль предназначалось сыграть Эдварду Аллейну. Это представление, конечно, было не единственным важным событием в жизни города; однако нужно отметить, что «Доктор Фауст» был первой пьесой, поставленной Театром после того, как над Лондоном в очередной раз пронеслось черное дыхание моровой язвы. Подобное обстоятельство придавало спектаклю особую прелесть в глазах публики, и дирекция труппы ожидала полного аншлага. Знаменитый «Пир во время чумы» еще не был написан в то время; но показное веселье горожан, еще не оправившихся от всех бед, которые приносит с собой страшная болезнь, могло бы послужить прообразом пушкинской трагедии.

Невзирая на непогоду, люди стекались к театру со всех концов Лондона и даже из весьма отдаленных от города предместий – из Грейвслайнса, Свис Котеджа и Хэмптон Корта, из Шефердс Милла и Рейндирс Хида, из Бэксби и Велтеншира. Они переправлялись через Темзу на паромах и нескончаемой вереницей брели по Лондонскому Мосту. Еще до вечерней зари целые толпы собрались на площади, и теперь все ждали лишь сигнала трубы, возвещающего начало представления.

Мак и Мефистофель материализовались в одном из лондонских трактиров накануне премьеры.

– Господа! – воскликнул трактирщик, весьма удивленный неожиданным появлением двух мужчин на том самом месте, где еще секунду назад – он мог поклясться в этом – никого не было. – Я что – то не видел, как вы сюда вошли.

– Наверное, потому, что вы в это время любезничали со служанкой, – ответил Мефистофель.

– О, нет, сэр! Я был вот здесь, за этой стойкой – чистил медную посуду и болтал с матушкой Хенли, которая каждый день снабжает нас отличной провизией…

– Если вы не заметили, как мы вошли – так что с того? Уж не хотите ли вы сказать, что мой друг и я прибегли к волшебству, чтобы попасть в ваш убогий трактир? – осведомился Мефистофель.

– Ни в каком случае, господин мой! – воскликнул трактирщик. – Зачем тратить время на колдовство, если дверь в наше заведение всегда открыта! Чем могу служить вашей милости?

– Принесите – ка бутылку мальвазии – самой лучшей, которая у вас найдется, – сказал Мефистофель. – Что вам заказать, доктор? – спросил он Мака.

Мак все еще не мог опомниться после головокружительного перелета в Лондон. События следовали друг за другом слишком быстро, и его уму было не под силу охватить их разом – все путалось и мешалось в голове Мака, которому не дали ни часа отдыха после флорентийского эпизода. Немало хлопот и неудобств доставляла Маку его одежда, подобранная не по размеру. Мефистофель на этот раз сам занялся подбором костюма для своего героя: он переодел Мака во время их волшебного путешествия во времени и пространстве, но, имея в запасе слишком мало времени, сделал это весьма небрежно. Мефистофель подтолкнул своего рассеянного спутника к свободной кабинке на две персоны. Мак, заметив, что трактирщик глядит на него, очевидно, ожидая приказаний, очнулся от грез.

– Мальвазия?.. Прекрасно, – сказал он. – Хозяин, я, кажется, заметил пирог с дичью у вас на полке буфета.

– Да, сэр. Так оно и есть, сэр.

– Принесите нам две порции, – распорядился Мак, бросая взгляд на Мефистофеля: ему казалось, что, вдобавок ко всем неудобствам при путешествии в Лондон, его забыли покормить перед отправлением.

– Да, и еще полкаравая пшеничного хлеба, – прибавил Мефистофель с любезной улыбкой. – Скажите, любезнейший, не заходил ли к вам сегодня утром ученый доктор Джон Д?

– Ах, сэр, как вам сказать, сэр… Его еще не было, но он обязательно заглянет к нам, ведь сегодня у нас есть рыбный пирог и картофельное пюре – его любимые кушанья. Он вряд ли сможет уйти, не отведав этих блюд, тем более, что он скоро уедет в Богемию, ко двору тамошнего короля – если, конечно, верить тому, что говорит кумушка Молва.

– Гм… Если вы водите дружбу с этой кумушкой, любезный, то спросите у нее, насколько сурово мы с приятелем обходимся с нерасторопными трактирщиками, забывающими о деле за болтовней.

– Слушаю, господин. Я сам пригляжу, чтобы вам немедленно подали завтрак, – сказал трактирщик и громко крикнул: – Полли! Накрывай стол для этих господ, да поживее!

И он вернулся к своей стойке; из заднего кармана его широких панталон высовывался край ветоши, которой он чистил посуду.

– Где мы? – спросил Мак, когда они с Мефистофелем остались одни. – И почему с нами нет Маргариты?

– Я оставил ее в моей приемной в Лимбе, – ответил Мефистофель. – Для того, что вам предстоит совершить сегодня, присутствие женщины вовсе не понадобится. Что касается вашего первого вопроса, я с удовольствием отвечу на него. Мы в Лондоне, в году 1588. Этот год был богат событиями для Англии, а также и для вас…

– Для меня? – воскликнул удивленный Мак. – Почему?

– Потому, что сегодня состоится премьера одной пьесы, посвященной вам. Я имею в виду «Трагическую историю доктора Фауста», разыгранную труппой графа Ноттингемского, с бесподобным Эдвардом Аллейном в главной роли. Возможно, вы уже смогли кое – что об этом узнать, занимаясь опытами по спирито – некромантической магии[336]336
  Спиритизм – вера в загробную жизнь человека и в возможность общения с духами (не путать со спиритуализмом!); некромантия – искусство вызывать умерших.


[Закрыть] в Кракове.

– О, да, – произнес Мак с важностью – ему очень хотелось показать перед Мефистофелем свою ученость, и, похоже, на сей раз ему представился подходящий случай. – Конечно, я знаю о ней. Это самая известная пьеса обо мне. И вы перенесли меня в Лондон, чтобы я мог присутствовать на премьере. Как это любезно с вашей стороны, дорогой Мефистофель!

Мефистофель приподнял одну бровь – очевидно, реплика Мака сильно удивила его.

– Однако… Я перенес вас сюда отнюдь не затем, чтобы вы глазели на сцену, сидя в партере, и вместе с остальной публикой аплодировали красивой лжи, на которую все поэты большие мастера. Здесь вас ждет важное дело.

– Хорошо, – сказал Мак, – я готов. По правде говоря, я догадывался, что эта премьера – не единственный повод для такого далекого путешествия. Итак, что мне предстоит сделать?

– Слушайте же, – ответил адский дух – и тут же вынужден был умолкнуть, потому что к ним подошла служанка с подносом в руках. На подносе лежали два куска пирога, фаршированные мясом перепелок, полкаравая хлеба из овсяной муки, и стоял кувшин с мальвазией – обыкновенным vin ordinaire[337]337
  Столовое вино (франц.)


[Закрыть] из Бордо. Впрочем, вряд ли можно было ожидать лучшего от простого лондонского трактира в то тревожное время, когда испанский флот подошел к британским берегам[338]338
  В царствование королевы Елизаветы (1558–1603) английский флот разбил испанцев, доселе считавшихся непобедимыми; с этой знаменательной победы начинается период британского владычества на море.


[Закрыть], когда в столице Англии свирепствовала чума, а герцога Гиза, засевшего в Схвенингене со своими тридцатью тысячами воинов, отделял от Англии только пролив Ла – Манш.

Мак и Мефистофель принялись за еду; аппетит у обоих был отменный, и вскоре на подносе не осталось ничего, кроме опорожненного кувшина. Тогда Мефистофель отодвинул от себя пустую тарелку и негромко произнес:

– Итак, выслушайте меня, доктор. Речь пойдет о том, что вам предназначено совершить.

– Я весь внимание, – ответил Мак.

– Автор этой пьесы – Кристофер Марло, – начал Мефистофель. – Само собой разумеется, он будет присутствовать на премьере. По окончании спектакля – который, к слову сказать, будет иметь небывалый успех – Марло встретится с одним человеком, с которым у него произойдет весьма важный разговор.

– Ага! – многозначительно произнес Мак, хотя он и не понимал, к чему Мефистофель ведет свою речь.

– Этого человека зовут Томас Вальсингам. Они с Марло старые приятели. Отец Томаса, Сэр Фрэнсис, занимает должность первого министра королевы Елизаветы. Будучи помощником королевы во всех ее делах, он возглавляет секретную службу и держит в своих руках нити всех крупных интриг, которых немало было начато в этот грозный для Европы год.

– Вальсингам… Так, так, так. Я запомнил, – сказал Мак, пытаясь ухватиться хоть за какую – то определенную информацию, с таким трудом выловленную им из слов Мефистофеля. – И что же я должен сделать с этим человеком? Убрать его? Обчистить? Припугнуть? Вообще – то грабежи и разбой – не прямая моя специальность, но уверяю вас…

– Нет, нет! – остановил его Мефистофель, весьма озадаченный такой реакцией собеседника. – Вам не придется иметь дело с Вальсингамом. Слушайте дальше.

– Да – да, я слушаю.

– Вальсингам предложит Марло вновь вернуться на секретную службу, которую тот оставил несколько лет тому назад. И Марло согласится. Таковы факты. Это приведет поэта к преждевременной смерти. Ваша задача заключается в том, чтобы разыскать Марло сразу после его разговора с Вальсингамом и убедить его ни в коем случае не соглашаться на полученное предложение.

– Ладно, я уговорю его, – кивнул Мак. – Да, кстати, насколько хорошо этот Марло владеет оружием? Мне самому не помешало бы вооружиться перед таким делом… Вы случайно не знаете, нельзя ли раздобыть крепкую дубину где – нибудь поблизости?

– Дубину?.. Да вы что?! И не подумайте! – воскликнул шокированный Мефистофель. – Никому еще не удавалось силой заставить Марло сделать что – нибудь. Слова, впрочем, тоже мало помогали… Нет, здесь нужно действовать по – другому. Вот что я вам скажу. После премьеры вы откроете Марло те печальные последствия, к которым приведет его согласие служить шпионом Вальсингама.

– И каковы же будут эти последствия?

– Через пять лет, 30 мая 1593 года, Марло пойдет в трактир в компании трех господ: Ингрэм Фрайзер, Роберт Поли и Николас Сирс. Имея улики, свидетельствующие об их действиях в пользу Генриха Третьего, короля Франции, он попытается убедить их добровольно выдать своих сообщников и предстать перед Тайным Советом, отдав себя на милость ее величества. Эти люди поднимут его слова на смех; разгорится ссора. Не желая оставлять в живых столь опасного свидетеля, трое французских агентов схватят его, и Марло погибнет от предательского удара кинжалом или шпагой. Затем они распустят слух, что эта смерть явилась результатом нелепой трактирной драки: будто Марло ни с того ни с сего набросился на одного из них, Фрайзера, со шпагой; вынужденный защищаться, тот нечаянно нанес ему смертельную рану. Таким образом Англия и весь мир потеряют одного из самых выдающихся поэтов. Марло убьют, когда ему будет всего двадцать девять лет. А сколько прекрасных произведений мог бы он написать, если бы не эта нелепая трагическая случайность!

– Я понял, – сказал Мак. – Итак, вы хотите продлить жизнь этому Марло?

– О, я никогда не осмелился бы утверждать, что я этого хочу, – возразил Мефистофель. – Это всего лишь предположение, и изложенный мною план – один из возможных вариантов действий для вас.

– Да, но вы наметили для меня четкий план действий, разве не так?

– Вы приведете его в исполнение только если сами того захотите, – пожал плечами Мефистофель. – Есть и другой вариант. Вы можете украсть волшебное зеркало у доктора Д. Вы ведь слышали о докторе Д, знаменитом ученом – маге, не правда ли?

– Разумеется, слышал, – ответил Мак, – только сейчас как – то не могу точно припомнить…

– Доктор Д, – пояснил Мефистофель, – знаменитый английский алхимик, чародей и некромант. – Его имя люди не произносят полностью, боясь навлечь на себя беду. Он один из величайших магов – таких, как всемирно известные Альберт Магнус и Корнелий Агриппа. Многие могущественные владыки прибегали к помощи и советам прославленного мудреца. Сама Елизавета Английская поручила ему составить ее гороскоп – а ведь эта королева известна своим практичным, трезвым умом, которому чужды всяческие суеверия. Так вот, доктор Д собирается покинуть Англию. Он вскоре уедет в Богемию, ко двору Рудольфа Второго, и, конечно, возьмет с собой волшебное зеркало. Вы должны каким – то способом добыть это зеркало.

– Да чего я в нем не видел, в этом волшебном зеркале? Зачем оно мне?

– Ну, например, оно может помочь вам в разговоре с Кристофером Марло. Люди редко верят на слово незнакомцам, а с помощью этого зеркала вы сможете доказать правдивость своих слов. Пусть Марло заглянет в волшебное зеркало и узрит в нем свое будущее, увидит, к чему приведет его согласие стать помощником Вальсингама. Я думаю, зрелище собственной смерти повлияет на него, как бы он ни был упорен и тверд… Итак, вы поняли все, что я сказал вам?

– Кажется, понял, – сказал Мак. – Осталось только одно. Как мне добыть волшебное зеркало?

– Ну, знаете, дорогой мой, – ответил Мефистофель, – я не могу делать за вас всю работу. Надо же и самому иногда соображать. Попросите у доктора Д это зеркало. Если он заупрямится, дайте ему вот это…

Мефистофель вынул из кармана небольшой предмет, завернутый в носовой платок алого шелка, и протянул его Маку. Затем поднялся со стула, заворачиваясь в свой длинный черный плащ:

– Прощайте, Фауст, я буду ждать, когда вы выполните свое задание.

И он поднял руку, собираясь щелкнуть пальцами, чтобы исчезнуть. Но Мак остановил духа тьмы, вцепившись в его рукав.

– Что еще? – раздраженно спросил Мефистофель.

– Счет за завтрак, – сказал Мак. – Если ваше высокодемонородие не затруднит оплатить его…

– Разве у вас нет с собой денег?

– Мне они еще могут понадобиться. Несколько лишних монет не помешают, во всяком случае. Никогда точно не знаешь, что ждет тебя впереди, – особенно когда приходится выполнять такие непростые поручения.

Мефистофель швырнул на стол горсть серебра и снова поднял руку, но, подумав мгновение, снова опустил ее, очевидно, вспомнив недавние пререкания с трактирщиком из – за своего неожиданного появления в зале. Он не спеша вышел из трактира; оглянувшись по сторонам, свернул в узкий глухой переулок, где никто не смог бы стать свидетелем его внезапного исчезновения, и там растаял в воздухе, словно дым.

Мак спрятал в свой кошель тот предмет, завернутый в алый шелковый платок, который дал ему Мефистофель, затем, отсчитав плату трактирщику из монет, раскатившихся по столу, ссыпал оставшиеся деньги к себе в карман. Пора приниматься за дело, подумал он. Справившись, где живет доктор Д, Мак собрался уходить.

В соседней кабинке, отделенный от Мака и Мефистофеля высокой перегородкой и потому невидимый для них, сидел некто рыжий, закутанный в малиновый плащ, удивительно напоминавший одного молодого демона с лисьей физиономией. Аззи был одет в яркий – малиновый с изумрудно – зеленым – костюм с высоким тугим стоячим воротником. Он задумчиво постукивал пальцами по дубовой крышке стола, припоминая подробности подслушанного им разговора. Губы его кривились в недоброй усмешке.

Он уже давно тайно следил за Мефистофелем, своим соперником, пытаясь разгадать его игру в Тысячелетней Войне меж силами Добра и Зла. Теперь эта тайна была раскрыта. Так вот что задумал Мефистофель! Мошенничество! Обман!.. Аззи задумался, какие выгоды он сможет отсюда извлечь. После минутного размышления у него возник еще не совсем ясный, но вполне подходящий план.

Он щелкнул пальцами прямо перед носом у изумленного трактирщика, даже не взяв на себя труд оплатить поданный счет, и растаял в воздухе, как будто его и не было. Пусть этот суеверный болван предъявляет претензии Фаусту, выдуманному Марло, или чертям из преисподней, – у Аззи найдутся дела поважнее! Он отправился в Горние Страны, в те края, где начинались владения небесных духов. Демоны редко посещают эти места, но у Аззи было о чем поговорить с одной своей старой знакомой, бывшей ведьмой, с некоторых пор ставшей ревностной служительницей Добра.

– Нам не следовало здесь встречаться, – сказала Илит, оглядываясь кругом. Однако тревога ее была напрасной – коктейль – бар «И – нашим – и–вашим» был идеальным местом для рандеву. Здесь, за стенами древнего Вавилона, возле храма Ваала,[339]339
  Ваал (Баал; Балу – общесемитск. «хозяин», «владыка») – бог бури, грома и молний, дождя и связанного с дожем плодородия. От его имени (Баал – Зебул) ведет свое начало библейское имя Вельзевул. В мифах противопоставляется хтоническим (подземным) божествам, владыкам царства мертвых.


[Закрыть] собирались создания Света и Тьмы – обменяться информацией, обсудить последние новости или просто поболтать. Особенно важной, конечно, считалась работа по перевербовке агентов; нужно сказать, что в своей извечной борьбе обе великие силы не брезговали никакими приемами. Духи, принадлежащие к враждующим лагерям, вели друг с другом долгие беседы за стаканом коктейля, жарко спорили, расставляли хитроумные ловушки, плели сети интриг, выгодно продавали информацию и распускали заведомо ложные слухи в надежде одурачить противника, подкупали и шантажировали друг друга – всех дел и не перечислишь.

Вавилон, столица могучего государства, утопал в роскоши. В то время он переживал пору расцвета; хетты пока не тревожили его жителей, а об Александре Македонском[340]340
  Вавилония (местность южнее современного Багдада), названная по г. Вавилон, была в 331 г. до н. э. отвоевана Александром Македонским у персов. Город Вавилон был почти полностью разрушен Александром.


[Закрыть] не ведали даже самые дальновидные из прорицателей. Это был прелестнейший из уголков земли, чудо из чудес; люди съезжались со всех концов света, чтобы полюбоваться его сказочными диковинами. На улицах и торговых площадях слышалась арабская речь вперемешку с древнесемитскими и древнеиндийскими наречиями. Финикийцы, евреи, арабы, персы, индусы, египтяне и бедуины дружески болтали, сидя в кофейнях и потягивая знаменитый кофе по – вавилонски (ибо в Вавилоне был известен особый секрет приготовления этого напитка: перегретый пар пропускался через ароматный напиток с помощью огромных воздуходувных мехов, которые качали чернокожие нубийцы или эфиопы – им принадлежала монополия на торговлю кофе). Город этот был одним из крупнейших в мире центров просвещения – но и развлечения тоже. Здесь устраивались великолепные музыкальные ревю; в зверинце, где львы мирно бродили рядом с ягнятами, словно в раю, содержались редкие животные, привезенные путешественниками из дальних стран. Но главным украшением Вавилона были висячие сады Семирамиды. Подобно застывшему водопаду, вьющиеся стебли спускались с верхних этажей каменных зданий. Что бы ни говорили впоследствии о Вавилоне завистливые афиняне, молва об этом городе облетела весь свет, и многие восхищались его богатством и пышным великолепием его празднеств. Вавилон был истинным царем пиров; только здесь вы могли отведать шиш – кебаб, а вкус вавилонских булочек с изюмом помнили далеко за пределами Ашмара.

– Не волнуйся, ничего страшного в этом нет, – успокоил Аззи свою бывшую подружку. – Мы теперь находимся во враждебных лагерях – значит, никакой интрижки меж нами быть не может; никому даже в голову не придет распускать о нас гадкие сплетни.

Илит подарила Аззи нежный взгляд, однако тревога не покинула ее. Аззи был весьма привлекательным существом – для демона, разумеется: огненно – рыжие волосы аккуратно подстрижены, тонкий длинный нос кажется чудом красоты по сравнению со свиными рылами других чертей, чувственные губы красиво изгибаются в улыбке. В прежние времена эти губы слишком часто целовали ее, чтобы она могла смотреть на них совершенно бесстрастно. Возможно, она еще не совсем разлюбила его… Но она пришла на это свидание отнюдь не затем, чтобы позволить ему пробудить в себе давно умолкнувшие чувства. Сопротивляясь этому демону, она спасала свою душу и закаляла свой характер; к тому же, встреча с Аззи давала ей в полной мере почувствовать терзания любви – той пылкой любви, которую она не так давно перенесла на ангела Гавриила. О нет, она отнюдь не раскаивалась в сделанном ею выборе, и Гавриила было не в чем упрекнуть. Гавриил был добр и служил добру, и это было хорошо. Но бывали у нее, и все чаще, ночные одинокие часы невыносимого томления. Острая тоска стальным обручем сжимала ей грудь; вряд ли она сама смогла бы объяснить ее причину и разобраться в своих чувствах. Будучи бессмертной, она особенно остро ощущала терпкий вкус печали; не в силах прогнать печаль, Илит надеялась, что когда – нибудь ее тоска пройдет сама собою.

«Оставь эти глупые мысли, девочка», – мысленно обратилась она к самой себе, а вслух для Аззи прибавила:

– Что новенького?

– Да так, существую помаленьку, – ответил Аззи, пожав плечами (этот жест он продумал особенно тщательно). – Занимаюсь все теми же старыми штучками – надувательством и двурушничеством. Ты сама знаешь, какова жизнь демона.

– И многих ли тебе удалось перехитрить? – спросила Илит.

– Мне? Никого, – улыбнулся Аззи. – С тех пор как Силы Предопределения с присущей им мудростью решили не обременять меня новым заданием в нынешней Тысячелетней Войне, я предоставлен самому себе. А обжуливать самого себя очень скучно – еще скучнее, чем играть с самим собой в карты на щелчки…

– Я слышала, что Мефистофель весьма опытный и искушенный в интригах демон, – заметила Илит. – Вне всякого сомнения, он сослужит вашему племени хорошую службу.

– Возможно. Особенно если учесть, как ловко он пользуется каждым удобным случаем, чтобы в полной мере проявить свою хитрость и коварство.

– Ничего другого от него нельзя ожидать. Он же демон, в конце концов.

– Я знаю. И не имею ничего против хитрости, коварства, мошенничества, вероломства и тому подобных вещей. Но я сам игрок и не люблю тех, кто играет нечестно. Открытое нарушение правил ведения войны – это уж слишком.

– Нечестная игра? Открытое нарушение правил? – словно эхо повторила Илит. – Ну, нет. О нем говорят, что он порядочный демон.

– Возможно, я ошибаюсь, – с наигранной кротостью ответил Аззи, – и никакого нарушения на самом деле не было.

Илит резко выпрямилась в своем кресле:

– В чем же ты ошибаешься?

Аззи полюбовался своими ногтями, подышал на них, затем начал полировать их о край своего ярко – красного вельветового пиджака. После долгой паузы он наконец произнес:

– Да так… Не стоит обращать внимания на всякие пустяки.

– Аззи, прекрати дразнить меня! Ты что – то знаешь! Говори!.. Рассказывай, что ты видел?

– Я ничего не видел. Зато слышал я многое.

– Что же?

– Я подслушал, как безупречный, честнейший демон Мефистофель инструктировал Иоганна Фауста, выбранного соучастником спора меж силами Добра и Зла. У него большая роль в нынешней Тысячелетней Войне.

– Инструктировал? Ну и что? Он просто знакомил актера с его ролью. В конце концов, должен же Фауст знать, что ему делать!

– Теперь он знает это слишком хорошо.

– Аззи, Аззи! С чего это ты вздумал говорить загадками? Оставь свои старые фокусы и скажи прямо, что ты имеешь в виду.

– Мефистофель должен предложить Фаусту несколько вариантов действий в каждом эпизоде, не так ли?

– Это всем известно!

– Так вот, я слышал весь их разговор. Мефистофель подробно разъяснял Фаусту, какой именно выбор он должен сделать и как ему надлежит действовать, чтобы достичь успеха.

– Ты хочешь сказать, что он вмешивается в эксперимент? Что Фауст – послушное орудие в его руках?

– Да – да, именно это я и имел в виду. Забудь о пресловутой свободе воли, душенька моя. В этой игре существует только одна воля – воля самого Мефистофеля, а смертный является его покорным и исполнительным слугой.

Она глядела на него, приоткрыв от удивления рот. Аззи рассказал ей, как он подслушал разговор между Маком и Мефистофелем в одном из лондонских трактиров, как Мефистофель велел знаменитому магу спасти Марло и даже предложил ему способ действий, ведущий к успеху.

– Аззи, ты делаешь из мухи слона. Ты словно нарочно пытаешься поднять шум вокруг этого дела…

– Что касается шума, то я всегда готов его поднять – такова уж моя натура, – сказал Аззи. – Подумай, однако, – ведь в том, что я сейчас тебе рассказал, нет ни капли лжи. Все – чистая правда, без всяких выдумок и приукрашиваний, на которые мы, демоны, большие мастера.

Некоторая время Илит сидела молча, обдумывая услышанное. Она отпила несколько глотков коктейля из нектара с амброзией[341]341
  Амброзия – согласно греческой мифологии, пища богов, дающая бессмертие вкушающему ее. Амброзией назывались также благовонные мази и масла.


[Закрыть] и повертела высокий стакан в пальцах; льдинки тихонько позвякивали о его край. Этот ароматный напиток, заслуживающий названия пищи богов, готовили только в древнем Вавилоне; после того как Александр Великий разрушил город до основания, мстя персам за прежние победы над греками, ледники были уничтожены в пламени пожара, а секрет приготовления божественного коктейля был утрачен.

– Если ты говоришь правду, – сказала она наконец, – то дело, кажется, весьма серьезное.

– Так я и думал, – ответил Аззи. – Однако здесь возникает весьма деликатная проблема. Мы с Мефистофелем находимся в одном лагере, и если я донесу Верховному Совету о его противозаконных действиях, это будет выглядеть немного некрасиво. Но ты, Илит, должна знать, что моя душа столь же сильно жаждет правды и справедливости, как и твоя собственная.

– Что ты говоришь! – воскликнула Илит. – Как я могу поверить тебе? Ты и тебе подобные служат Злу и Лжи по доброй воле.

– Да, это верно. Но также по доброй воле мы служим Истине и Добру, – сказал Аззи, прибегая к парадоксу там, где одной правдой ничего нельзя было добиться. – У нас, сторонников Тьмы, есть свои принципы.

Она покачала головой, но глаза ее улыбались:

– О, я слишком хорошо знаю, что льстивый язык помогает тебе обводить вокруг пальца доверчивых простушек. Ты коварный демон!

– Тот демон, который не лжет во имя Красоты, не достоин звания Злого Духа… Однако все, что я рассказал тебе про Мефистофеля, – голая правда.

Илит колебалась. Она верила и не верила Аззи. Мотивы поступков Мефистофеля были ей непонятны.

– Если он спасет Марло… – неуверенно начала она, – мне кажется, этот поступок будет Добрым Деянием. Поэт останется жив; он напишет много прекрасных стихов и успеет удивить весь мир своими гениальными пьесами…

– Ты смотришь на вещи с одной стороны, – ответил ей Аззи, – так позволь же мне изложить другую точку зрения. Этот Марло – отъявленный безбожник и богохульник, для которого нет ничего святого. Его ненаписанные пьесы скорее всего вызовут громкий скандал и негодование ханжей. Вряд ли они послужат укреплению религии; напротив, они могут посеять опасное смятение в людских душах и бросить в народ семена дерзкого вольнодумства…

– Аззи, – прервала его Илит, – я должна тщательно обдумать и взвесить все, что ты мне рассказал. А уж потом придет время решать, что мне делать с этой информацией.

– Делай с ней что хочешь, – сказал Аззи. – Во всяком случае, моя совесть чиста. Давай допьем коктейли и разойдемся каждый по своим делам.

Илит кивнула и почти залпом осушила свой стакан. Затем оба кивнули друг другу на прощанье и растаяли в воздухе.

А в это самое время в соседней кабинке маленький смешной длиннобородый человечек потирал маленькие пухлые ручки от радости. Он был одет в высокие, наподобие болотных, сапоги и кожаный камзол.

– Ха – ха, мой дорогой рыжий демон! – произнес Рогни (это был, конечно, он). – Вот ты и попался! Я вижу тебя насквозь со всеми твоими хитростями и кознями. Так, значит, ты предаешь своих во имя Истины? Неплохая шутка, клянусь бородой! Я – то знаю, что за цель ты преследуешь.

С тех пор, как демон Аззи нечаянно столкнулся с гномом в одном из подземных коридоров и увел его на уборку мусора после весеннего Шабаша, дела у Рогни пошли совсем худо. Закончив работу, гном поспешил на Всемирный Слет гномов в Монпелье. Однако к тому времени, когда он прибыл туда, праздник уже кончился и гномы разошлись. Смолкла музыка, погасли разноцветные фонарики на деревьях. На примятой траве лежали лишь пустые бочонки из – под пива. Опечаленный Рогни вернулся домой (для этого ему пришлось выкопать новый подземный ход от зеленого холма близ Монпелье до самого своего порога), но дома его ждала новая беда. Пока он, выбиваясь из сил, прокладывал подземный коридор, кто – то дорылся до его заветного клада, спрятанного глубоко под землей, и похитил сокровища. Конечно, это был не единственный клад Рогни. Никакой уважающий себя гном не станет закапывать все свои драгоценные металлы и самоцветы в одном месте. Однако потеря была велика, и Рогни сильно огорчился из – за пропажи клада.

Рогни все еще сердился на Аззи за дурное обращение на Всемирном Шабаше. Затаив в своем сердце обиду, он искал случая, чтобы чем – нибудь насолить демону (гномы вообще злопамятные существа, они веками могут помнить нанесенные им обиды). И сейчас ему представился такой случай. Рогни погрузился в размышления: в голове его начал созревать план мести. Подумав немного, Рогни вышел из уютного коктейль – бара и направился в одно местечко близ Вавилона, где давным – давно гномами был проложен волшебный подземный ход. Нырнув в этот подземный коридор, можно было попасть в любое место и любое время. Копнув разок – другой своей лопатой, Рогни пролез в образовавшееся отверстие. Он очень торопился.