Текст книги "Все романы Роберта Шекли в одной книге"

Автор книги: Роберт Шекли

Глава 19
День десятый

Корабль Маджида относился к классу «кутийя» и был построен в Индии девятнадцать лет назад. У него была высокая закрытая корма, две мачты и широкие, красиво очерченные паруса. Корабль напоминал английские фрегаты восемнадцатого века всем, кроме мореходных качеств, которые были совершенно несопоставимы.

Кутийя Маджида плыла ужасно медленно и не могла выдержать хоть сколько-нибудь сильный ветер. Единственное неоспоримое достоинство этого неповоротливого и неуклюжего корабля – его устойчивость. Кутийя сидела на воде основательно, как бревно, и плавала ничуть не лучше названного предмета.

С рассветом шамаль утих, и Маджид повел корабль милях в пяти от берега в надежде поймать западный бриз. Сильный постоянный боковой ветер наполнил паруса кутийи, выявляя все ее лучшие скоростные качества. Дэйн и остальные беглецы трудились в поте лица, разбираясь наугад с незнакомой путаницей фалов и парусов. Приходилось все время откачивать постоянно подтекавшую в трюм воду и выполнять еще массу поручений, которые Маджид считал совершенно необходимыми.

К закату они добрались до Бахрейна, показался порт Myхаррак, а примерно в пятидесяти милях к юго-западу находилась северная оконечность Катара. Вечером бриз утих. Кутийя сильно раскачивалась на волнах, и Джабир, который немного оправился от болезни и вышел, пошатываясь, на палубу, заявил, что эта кошмарная качка быстро загонит его в гроб.

Через пару часов снова поднялся ветер – на этот раз шамаль, предвестник северо-западного муссона. Паруса кутийи вновь наполнились, и она медленно заскользила вперед. Дэйн прикинул, что, если ветер продержится всю ночь, к утру они должны достичь северного побережья Катара и еще до заката войдут в гавань Дохи.

Капитан Маджид придерживался того же мнения: примерно так он и рассчитывал, если, конечно, не случится каких-нибудь непредвиденных обстоятельств.

– Но, мирза Дэйн, должен вам напомнить, что на море редко все происходит так, как мы рассчитываем, особенно осенью, в неверный промежуток между двумя муссонами. Погода до сих пор летняя, и это, в общем-то, радует. Но лично я не люблю плавать под этим ветром. Он неверен и переменчив, как вы сами уже заметили. Дует то немного к северу, то поворачивает к югу, то сильнее, то слабее, как пожилая дама, которая не знает, чего хочет.

– Да, ветер переменчив, но он, похоже, не собирается затихать и дует в основном с северо-запада, – сказал Дэйн.

Маджид угрюмо кивнул.

– Он может перемениться в любую минуту. И мне не нравятся остальные знаки.

– Какие знаки?

– Неужели вы не заметили? Вы же плавали в великой Атлантике! На юге собираются тучи. Пока не очень большие, но ветер все время сгоняет их туда. И уже примерно час, как появилась рябь на воде – от восточного ветра.

– И чем это нам грозит?

– Откуда мне знать, что будет угодно ветрам и небесам? Может, ничего и не случится, если ветер разгонит тучи и затихнет эта восточная рябь. Но если тучи будут собираться и дальше, это значит, что скоро с юга поднимется встречный ветер. Это не опасно, но мы не сможем плыть дальше к нашей цели, более того, нас может даже отогнать обратно. А эту рябь на воде поднимает ветер с востока, и, если он усилится, мы попадем в шарки, или, как называют это арабы, каус.

– Что это за шарки, или каус?

– Сильный ветер с востока или юго-востока. Он дует прямо к побережью Катара.

– Но мы ведь и так хотим попасть туда?

– Конечно, только нам желательно попасть туда живыми. Если каус будет достаточно сильным, да еще и подует прямо с востока, нас снесет прямо на коралловые рифы или песчаные отмели, которых полно вдоль побережья Катара. Тогда, может, кому-нибудь из вас и удастся выплыть – проделать вплавь последние пару миль до берега среди вздымающихся волн и бритвенно-острых коралловых рифов.

– Неприятная перспектива… – заметил Дэйн. – Надеюсь, до этого не дойдет.

– Я тоже. Все в воле Аллаха!

Шамаль не утихал, и к одиннадцати ночи они обогнули северную оконечность полуострова Катар. Тучи на юге начали расходиться, но восточные волны становились все заметнее. Маджид бегал взад-вперед и советовался с тремя моряками, оставшимися от его собственной команды. У всех у них был удрученный вид, они постоянно принюхивались к ветру и безнадежно качали головами. Майид сидел на кормовых перекрытиях и сосредоточенно вычищал грязь из-под ногтей кончиком кинжала. Джабиру неожиданно стало хуже, и Маджид разрешил ему прилечь в капитанской каюте и даже проводил туда.

Возвратившись на палубу, капитан сообщил Дэйну:

– Погода мне не нравится. Я решил вывести корабль в открытое море, пока она совсем не испортилась.

– Нет. Я очень тороплюсь, и мы не свернем с прежнего курса.

Маджид чуть растянул губы в печальной улыбке:

– Я понимаю ваши соображения насчет спешки, о достопочтенный господин. Но это нам не поможет – восточному ветру нет до них дела. Нас снесет на рифы! Корабль должен выйти в открытое море ради спасения наших жизней! Надеюсь, вы это понимаете, сэр?

– Нет.

– Вы не шутите? Тем не менее я должен отдать приказ…

– Нет! – Дэйн даже не повысил голоса.

Маджид почувствовал себя неуютно.

– Уважаемый сэр, хотя вы и понравились мне с первого взгляда и я считаю вас дорогим гостем на своем корабле, но капитан здесь все-таки я, и мое слово – закон! А потому, примите мои глубочайшие извинения, но…

– Не нужно отдавать рулевому приказ поворачивать в море, – спокойно, но веско проронил Дэйн. – Если вы так сделаете, то вынудите меня – против моей воли, заметьте – распороть вам брюхо.

Маджид уставился на американца, не в силах издать ни звука. Дэйн опирался для устойчивости на фальшборт, его свободная рука покоилась на поясе, всего в трех дюймах от кусы с узким, бритвенно-острым клинком. На первый взгляд в его фигуре не было и намека на угрозу, но Маджиду все равно почему-то стало не по себе.

Капитан попытался перевести все в шутку.

– Конечно же, вы, сэр – человек воинственный, мне как раз такие по душе! Но вы, наверное, пошутили насчет ножа? Я вам все равно понадоблюсь, чтобы провести корабль в порт. Так что вы в безвыходном положении, и я все-таки отдам приказ.

– Что ж, попробуйте. Только я выпущу вам кишки раньше, чем вы договорите! А насчет того, что без вас нам не обойтись – уверяю, вы не незаменимы, даже на вашем собственном корабле. С этой работой справится любой из ваших троих матросов. Если у них не получится, я сам возьмусь за дело. Мы уже обогнули побережье Катара и идем вдоль восточного берега полуострова. Уже сейчас мы где-то рядом с мысом Рас-Лаффан и милях в шестидесяти от Дохи. У вас в каюте есть карта. Там, кстати, отмечено, что в Дохе есть большой маяк, а проход в гавань отмечен бакенами. Не думаю, что в таких условиях будет очень сложно подогнать к берегу эту шаланду.

– Вы не имеете права!

– Качать права вам сейчас не время. Нас девять, а вас только четверо. Может, у вас и припрятана где-нибудь пара винтовок, да только кто ж вам позволит их достать! На всякий случай за каждым из вас будет все время присматривать один из моих людей. Ясно?

– Да. Но, клянусь Аллахом, погода…

– Так что продолжайте держать вдоль берега – не то мне придется уговаривать вас по-другому!

– Вы приказываете? – злобно спросил Маджид. При сложившихся обстоятельствах Дэйн даже не мог его в этом винить.

Ветер немного утих, но продолжал дуть с северо-запада. В час сорок пять они обогнули мыс Рас-Лаффан, до Дохи оставалось не больше пятидесяти миль. Дэйн просчитал, что если ветер не переменится, они будут в столице еще до обеда.

Как только мыс остался позади, Маджид быстрым шагом подошел кДэйну:

– Мистер Дэйн! У нас неприятности!

– Что еще?

– О почтеннейший господин, вы смогли перебороть волю небес, раз уж шамаль, который должен был смениться каусом, продолжает дуть, но сам корабль не желает покориться вашей воле!

– Нельзя ли пояснее?

– В корабле течь! Так понятнее?

Дэйн сказал:

– Послушайте, если вы опять вздумали морочить мне голову…

– Я вам говорю, в корабле – течь! – Маджид сообщил эту новость с каким-то противоестественным удовлетворением. – Пойдемте вместе со мной в трюм и убедитесь своими глазами, если не верите! И прихватите ваш нож на случай, если рассердитесь!

Они спустились в трюм. В тусклом желтоватом свете фонаря Дэйн не мог разглядеть даже доски днища. В трюме было примерно фута на четыре воды, и трое матросов Маджида вместе с ракканскими стражами выбивались из сил, откачивая воду помпой.

– Как это случилось? – спросил Дэйн.

– Откуда мне знать? Я не обладаю сверхчеловеческими способностями, как вы! Я простой моряк, и мой корабль дал течь. Наверное, эти ублюдки в Джубаиле поставили заплату из непросушенного дерева или плохо законопатили щели. А может, где-то выскочила заклепка у киля. Это мы узнаем, только когда доберемся до какого-нибудь дока.

– Мы можем дотянуть до Дохи? Осталось каких-то пятьдесят миль!

– Это невозможно! Даже если шестеро будут все время откачивать воду, ничего не выйдет. Уровень воды повышается примерно на фут в час. Если не верите, можете спросить своих людей!

Дэйн спросил, и ракканцы подтвердили слова Маджида.

– И как нам теперь быть, капитан? – поинтересовался Дэйн.

– Ага! Как только вас припекло, я опять сразу стал капитаном! – язвительно бросил Маджид. – Если бы это был не мой собственный корабль, я и пальцем не шевельнул бы, чтоб только насладиться зрелищем, когда вы будете тонуть! Но корабль – мой, а у меня есть семья, которую надо содержать… Нам нужно как можно скорее добраться до какого-нибудь порта. Примерно в миле к западу отсюда вдоль побережья Катара будет Шакик. Оттуда всего сорок миль до вашей Дохи, так что вам почти не из-за чего расстраиваться, мистер Дэйн!

– О'кей! Идем туда!

Они поднялись на палубу, и капитан отдал соответствующие распоряжения рулевому.

– Я собираюсь вывести корабль на пляж, – стал объяснять он Дэйну. – В Шакике отличный пляж, я как-то уже бывал там, соскабливал наросты с днища. Если ветер продержится и течь не усилится – и если будет угодно Аллаху – то уже через час мы будем на пляже.

Никакая неприятная случайность на этот раз не вмешалась, и уже в три часа ночи Маджид привел корабль на пляж. Кутийя скользнула по мокрому песку и чуть накренилась, ложась на округлый бок. Так что Дэйн и его отряд смогли сойти на берег, даже не намочив ног.

* * *

До самого Шакика было около пяти сотен ярдов, и отряд Дэйна зашагал по плотному песку, потом по дорожке между высокими кустарниками. Джабир начал заметно отставать. Он пошатнулся и мог бы упасть, если бы Дэйн его не подхватил.

– Я раньше ни разу по-настоящему не болел, – признался он Дэйну. – Только раз подхватил дизентерию во время каникул в Европе.

– В Шакике найдем доктора, – ободрил его американец. – А в Дохе есть английский госпиталь. Успокойтесь, все будет в порядке!

– Да… Пойдем, надо держаться всем вместе!

Джабир шел, сгибаясь от боли, и Дэйн поддержал его, обхватив за талию. Остальные шлиярдах в тридцати впереди, их светлые одежды смутно маячили в предрассветной мгле. Внезапно Дэйн остановился.

– Ты слышал? Какой-то шорох в кустах?

– Ничего я не слышал, и мне плевать на всякие там шорохи? – буркнул Джабир. – Наверное, это какая-нибудь коза, или собака, или заблудившийся верблюд. Я хочу только одного – поскорее добраться до опытного врача!

Его колени начали подгибаться, и Дэйн едва смог удержать его оседавшее тело. Американец встревожился:

– Джабир?! Надо продержаться еще совсем чуть-чуть!

Джабир не отвечал. Он потерял сознание и стал весить, казалось, не меньше тысячи фунтов.

Дэйн снова услышал какой-то подозрительный шорох. Правда, теперь уже не в кустах, а на дорожке у себя за спиной.

Он уронил Джабира, быстро пригнулся, разворачиваясь кругом и выхватывая нож.

Он уже почти повернулся, когда что-то тяжелое обрушилось ему на затылок. Дэйн потерял сознание.

Глава 20
День одиннадцатый

Кто-то тряс его за ногу, незнакомый голос тихо произнес:

– Мистер Дэйн, я думаю, вам уже пора прийти в себя!

Дэйн открыл глаза и приподнялся, морщась от боли. Голова просто раскалывалась. Он находился в большой комнате с выбеленными стенами, сидел на громоздком диване, обитом кошмарным цветастым индийским ситцем. Здесь же стоял неизменный арабский набор для кофе: приземистый столик темного дерева, медная джезва с вычеканенными на ней кругами и замысловатыми арабесками, курильница, свисающая с крюка в потолке, и совершенно неуместный среди них американский комод светлого кедрового дерева с зеркалом, в стиле эпохи экономического бума.

Дэйна тормошил мужчина, сидевший на стуле с прямой спинкой примерно в ярде от дивана, на таком расстоянии, чтобы Дэйн никак не мог достать его ударом ноги. Это был высокий худой араб с большими печальными карими глазами и аккуратной бородкой. Он сидел в расслабленной позе, спокойно сложив руки на груди. Каким-то невероятным образом ему удалось вольготно развалиться даже на стуле с высокой прямой спинкой.

– Какого черта? Кто вы такой? – спросил Дэйн.

– Мои друзья зовут меня Хакимом, – ответил араб. – Надеюсь, вы тоже будете меня так называть.

– Конечно, Хаким, – Дэйн медленно сел на диване, чувствуя, как волны нестерпимой боли расходятся от затылка по плечам и шее. Он опустил ноги на пол, но встать и не пытался. Хаким был от него футах в пяти. Ножа на поясе не было, но и так Дэйн мог бы запросто разделаться с этим Хакимом.

В этом Дэйн и не сомневался. Как и в том, что у Хакима наверняка был под рукой пистолет, какой-нибудь маленький тупоносый револьвер. И если даже Хаким будет двигаться с черепашьей скоростью – хотя на это не стоило и надеяться – он все равно успеет его выхватить и расстрелять американца вдвое быстрее, чем тот вскочит с мягкого, податливого дивана и преодолеет разделявшие их пять футов.

Конечно, если уж на то пошло, можно найти какой-нибудь другой, более подходящий способ…

Дэйн сказал:

– Теперь я знаю ваше имя, а вы, конечно, знаете, как зовут меня. Может быть, скажете, зачем вы стукнули меня по голове и притащили сюда?

– Вы вполне могли бы догадаться и сами, – ответил Хаким. – Мы работаем на разных людей. Вы – на ракканцев, я – на иракцев. Вы должны доставить некое важное сообщение к определенному сроку. А я должен вам в этом помешать.

– Что вы собираетесь со мной делать?

– Сейчас расскажу. Мне не нужно причинять вам никакого физического вреда, мистер Дэйн. Это лишнее, и в данной ситуации попахивает садизмом. И меня не интересует, ни что за сообщение вы должны передать, ни кто ваши друзья и помощники. Если я стану спрашивать, вы запросто можете мне солгать, и даже под пыткой вы вполне могли бы сочинить какую-нибудь складную историйку, а если я буду все же настаивать, вы сочините другую, такую же правдоподобную.

– Логично, – признал Дэйн.

– Я стараюсь поступать разумно. Мне нужно только удержать вас здесь до определенного срока. Если бы для этого понадобилось вас убить – уверяю вас, я бы это сделал. Но это не понадобилось. Поэтому вы сейчас просто под домашним арестом.

– Очень логично и разумно. Сколько вы собираетесь меня здесь держать?

– Сейчас полвосьмого утра, вы были без сознания около четырех часов. Вы останетесь здесь на два дня и две ночи, чтобы ваше задание провалилось наверняка. Ну, может, еще на день, для верности. А потом я вас отпущу.

– Что с Майидом и Джабиром? И остальными из отряда?

– С ними все в порядке, и они в безопасности, – ответил Хаким. – Майид и ракканцы уже не в Катаре. Мои люди взяли их прошлой ночью возле самого города. Их доставили на бангалу, которая сейчас на пути к Оману.

– У вас просто дар предвиденья! – заметил Дэйн.

Хаким улыбнулся.

– Ну, что вы! Я собирался держать их здесь, в доме, вместе с вами. Но, честно говоря, мне не особо улыбалась перспектива охранять целых девять человек. А в порту как раз подвернулась бангала, которая этой ночью уходила в Оман, и я воспользовался удобным случаем. Если бы бангала шла на север, ваши ракканские друзья угодили бы в иракскую тюрьму, где им самое место. Но я просто использовал подходящий случай – и они проснутся часов через двенадцать или четырнадцать и уже через день окажутся в Рас-аль-Хайма, в Омане. Конечно, это довольно далеко от дома, но людям обеспеченным вернуться будет нетрудно.

– Жаль, не удалось проститься с Майидом, – сказал Дэйн.

– Извините, как-то не получилось это устроить. Но человек по имени Джабир здесь, в комнате наверху. Он был без сознания еще до того, как я напал на вас. Боюсь, он плохо перенес морскую прогулку. К сожалению, я не могу пригласить сюда врача. Надеюсь, моих скромных познаний в медицине будет достаточно. У него, кажется, пищевое отравление средней тяжести. Полный покой и умеренное питание – это я смогу обеспечить.

– А Маджид и его люди?

– Очевидно, они только случайно стали вашими сообщниками. Я поговорил с Маджидом в той же манере, которую вы нашли столь эффективной – кнут и пряник, морковка и стрекало. Я пообещал им найти место, где отремонтируют их корабль, и даже больше, только они взамен должны безоговорочно выполнять мои приказания, не показываться в городе и никому ни о чем не рассказывать. Несколько моих людей, естественно вооруженных, заменят им недостающую команду. Они отгонят любопытных горожан, которые могут случайно набрести на кутийю. Впрочем, это не так уж важно. Маджид наверняка ничего не знает о ваших планах. Но я все же предпочитаю перестраховаться.

– Да, у вас была хлопотная ночка! – заметил Дэйн. – Только что вы скажете местным властям?

– Скажу, что отплатил за давнюю кровную обиду.

– Даже старинная кровная месть в Катаре противозаконна.

– Это запрещено, но никто меня не осудит. Шакик – мелкий городишко в малюсенькой стране. Хотя отсюда всего сорок миль до Дохи, это все равно что сорок тысяч миль, если говорить о здешних обитателях. В городке всего один-два чиновника и несколько сотен коренных жителей. И они за целый год не видят больше горсти рупий, да и это много. Так что здесь очень просто договориться, и радушные катарцы назовут лишь долгом гостеприимства то, что вы или я назвали бы взяткой.

– Все это прекрасно, но скажите мне, как вы умудрились оказаться именно здесь и сейчас, в нужное время и в нужном месте?

– Пусть это останется моей маленькой тайной, – ответил Хаким.

Он встал, и Дэйн заметил у него в руке небольшой двух– зарядный пистолет.

– А теперь мне нужно сделать кое-что еще, – сказал Хаким. – Поэтому простите, но я должен вас оставить на некоторое время. Примите мои поздравления – я восхищен вашей предприимчивостью! Вы обошли иракскую полицию на их территории, ускользнули от саудовских солдат в Аравии! В самых худших условиях прошли шесть сотен миль через пустыню! Это настоящий подвиг, мистер Дэйн!

– Спасибо, Хаким. Только шестьсот миль не в счет, если не можешь пройти последние сорок.

– Печально, но факт. А теперь, мистер Дэйн, это – ваша комната. Чувствуйте себя как дома. Как видите, здесь только одно окно – в двенадцати футах от земли, почти под самой крышей. И через него за вами все время будет наблюдать человек с винтовкой. У него приказ стрелять, если вы попытаетесь отсюда сбежать, и я поклялся пристрелить его самого, если вы все же каким-то образом ускользнете. Всего хорошего, мистер Дэйн!

Хаким легонько кивнул и удалился.

Весь день неусыпный страж за окном следил за каждым движением Дэйна, держа винтовку наготове. Казалось, он опасался, что Дэйн окажется чародеем и сумеет обрушить каменную стену или проскользнуть через замочную скважину.

Дэйн не был чародеем. Он ничего не мог тут сделать и, соответственно, ничего не делал.

В двенадцать принесли обед, страж сменился. Вечером подали ужин, первый стрелок снова занял свой пост.

Дэйн походил по комнате, подремал и старался ни о чем не думать. У него оставался всего один день и одна ночь, чтобы доставить послание Хасана в комитет. И похоже, это ему не удастся.

Согласно приказу Хакима, свет в комнате Дэйна не выключали всю ночь. Дэйн улегся на диван и оставил попытки не думать. Казалось, выхода из создавшегося положения нет. Тем не менее Дэйн все же решил попробовать. Слишком много жизней зависело от его успеха. Лучше всего, решил он, будет разыграть покорность и смирение, которые в его положении покажутся только естественными. Эту роль надо будет разыграть перед Хакимом, и, конечно же, играть придется очень убедительно. Если Хаким не заподозрит подвоха, это немного притупит его бдительность. Тогда Дэйн на него накинется и вырубит до того, как Хаким успеет вытащить свою смертоносную игрушку. А чтобы сторож у окна не стрелял, Дэйн решил загородиться телом Хакима, как щитом.

Это могло и не сработать. Но Дэйн решил все же попытаться, завтра утром. Другого пути он не видел.

* * *

Тем не менее другой путь неожиданно обнаружился сам собой. Утром Хаким вошел в комнату американца, радушно улыбаясь, и пистолета, по всей видимости, при нем не было.

– Мистер Дэйн, – начал он с порога. – Похоже, я в отношении вас немного ошибся!

– Это как?

– Видите ли, мое представление о нынешней политической ситуации оказалось несколько неверным. Я рассчитывал, что смогу удержать этот город и вас в нем столько времени, сколько мне будет нужно. Так бы оно и было, если бы дело касалось только местных властей. Однако в этом замешаны англичане и даже американцы.

– Какого черта? Не понимаю, о чем вы говорите?!

– Я говорю о нефти. На Ближнем Востоке все упирается в нефть, – пояснил Хаким.

– Но не в этом случае.

– И в этом тоже. Англичане, а с недавнего времени и американцы очень интересуются этим побережьем, а также мелкими султанатами и владениями независимых шейхов. С ними гораздо легче иметь дело, чем с более крупными странами вроде Саудовской Аравии, Ирака или Ирана. Англичане и американцы относятся к ним очень доброжелательно и готовы любому перегрызть глотку за независимость своих драгоценных самодержцев, шейхов пустыни – разумеется, пока те будут сговорчивыми. И у нас, иракцев, недавно едва не возникли определенные затруднения на международном рынке – когда англичанам в Бахрейне стало известно о том, что я и горстка моих людей находимся здесь. Им в голову пришла смехотворная мысль: они решили, что мы – передовой отряд иракской армии, чуть ли не десант, и что мы собираемся возобновить старинные притязания Ирака на северное побережье Катара, где находится Духанское нефтяное месторождение.

– Откуда они узнали, что вы здесь? – поинтересовался Дэйн.

– Я не уверен, но у меня есть кое-какие подозрения на этот счет. Впрочем, это сейчас не важно. Важно то, что англичане не стали откладывать дела в долгий ящик и решили проверить свои подозрения. Они всегда были легки на подъем и немедленно послали из Бахрейна патрульный катер. Он будет здесь буквально через пару часов.

– Да, не очень у вас приятное положение, – сказал Дэйн.

– Скорее, очень неприятное. Кто-нибудь в городе проболтается, англичане обшарят окрестности и обнаружат в Катаре группу иракцев с фальшивыми паспортами, да еще и вооруженных. Меня никак не устраивает такая перспектива, но моей стране это нужно еще меньше. Мы не можем допустить подобного инцидента.

– Откуда вы узнали об этом патрульном катере? – спросил Дэйн.

– По радио. Нам передали сообщение друзья из Бахрейна.

– Вы можете заявить, что это просто недоразумение.

– Я так и собираюсь сделать. Я со своими людьми останусь здесь до прихода англичан в любом случае – в этой безводной пустыне просто негде скрыться. Но мы будем без оружия и в качестве личных гостей одного из здешних чиновников. Мы будем изображать исследовательскую группу, которая путешествует по Персидскому заливу, собирает сведения для определенных статистических расчетов. Я сумею убедить в этом британцев. Они не ожидают наткнуться на что-нибудь в этом роде, и, думаю, такое разъяснение их успокоит.

– А как насчет кутийи, потерпевшей кораблекрушение у здешних берегов прошлой ночью? – спросил Дэйн. – И пленника-американца?

– Я не виноват, что кутийя налетела на скалы именно здесь. А Маджид не проболтается. Он очень уважительно ко мне относится – мы теперь с ним деловые партнеры. Два килограмма опиума и гарантия дальнейших поставок. Ваши ракканцы сейчас на пути в Оман. Пройдет несколько недель, пока они доберутся до дома и всплывет история об их похождениях. К тому времени это мне уже не повредит.

– А американский пленник?

– Вы говорите о загадочном американце, который приплыл на персидском корабле? – спросил Хаким. – С ним тоже все просто. Мы скажем англичанам, что это очень таинственный человек, с какой-то секретной миссией. Скажем, что он задержался только на одну ночь и спешно отбыл в Доху. Думаю, если они захотят узнать о вас больше, им придется побеседовать с вами лично.

– И где я буду?

– В Дохе, я полагаю. Вы ведь туда собирались?

– То есть вы меня отпускаете?

– Естественно. Мне бы, конечно, больше хотелось выполнить свое задание до конца, но в настоящий момент мы не можем себе позволить международного инцидента. В любом случае ракканская угроза для нас не так важна. Лидеры движения за независимость – просто старые болтуны и мечтатели. Было бы лучше позволить им заварить эту кашу с восстанием, а потом раздавить его одним мощным ударом. Да так быстро, чтобы газеты даже не успели поднять из-за этого шумиху. А если восстание будет отложено на потом, движение за независимость останется в подполье. Ираку придется сохранять бдительность. Что ж, нам не привыкать.

– Все это какая-то бессмыслица! – сказал Дэйн, в основном самому себе.

– Почти все в нашей жизни кажется бессмысленным, – отозвался Хаким. – Мы можем только поступать сообразно обстоятельствам. Если это в конце концов приводит к нужным результатам, мы называем свои действия правильными. Вот сейчас, например, меня больше устраивает, чтобы вы оставались живым и здоровым, чтобы потом могли ответить на кое-какие интересные вопросы, которые вам зададут английские власти.

– Я до сих пор не вполне вам доверяю, – признался Дэйн.

– Пойдемте со мной, убедитесь сами. – Хаким легонько кивнул, прошел к двери и распахнул ее широким жестом.