Текст книги "Все романы Роберта Шекли в одной книге"

Автор книги: Роберт Шекли

Опрометчиво связав себя обещанием, Ариман отправился в более знакомую область пространства, откуда было можно прислушаться к Голосу, проступающему из-под обычных голосов Вселенной. Однако, поскольку Голос слышен не был, он обратился к нему сам:

– О Голос, сообщи мне кое-что, чтоб я мог послужить тебе еще лучше. Где мне достать любовное зелье?

– Ну это проще простого, – ответил Голос. – Надо добраться до Арахны и позаимствовать.

– А где найти Арахну?

– На ее постоянном месте, в созвездии Скорпиона. Затаившись там, она заманивает живые существа в свои сети.

– Как же ей это удается? Почему люди не могут избегнуть ее сетей?

– Арахна очень хитроумна. Нити ее паутины для нормального зрения невидимы. Распознать их можно только по запаху. Арахна выделяет яд, именуемый любовью, и втирает его в паутину вплоть до самого отдаленного усика, и любой, кто напорется на одну из нитей, идет на аромат любви, пока не запутается в паутине, и тогда богиня пожирает свою жертву.

– Не слишком-то веселый финал…

– Для того, кого съедают, но не для Арахны.

– Согласен. Однако мне нужно как-то обезопасить себя, прежде чем отправляться за ее зельем. Что подскажешь?

– С этой задачей ты как-нибудь справишься и без меня, – объявил Голос и рассеялся слабеньким-слабеньким эхом, а затем исчез окончательно.

Ариман призадумался и решил, что есть один-единственный способ обезопасить себя, доступный только богам. И тут же, без проволочек, разделил себя надвое. Ту половину, что проводила разделение, он окрестил Ариманом-1. Вторую, отделенную, – Ариманом-2.

– Слушай меня внимательно, – объявил Ариман-1 Ариману-2. – Мне необходимо послать тебя с поручением. Но сначала следует удостовериться, что ситуация ясна нам обоим. Из нас двоих я – главный. Возражений нет?

– Какие могут быть возражения! – ответил Ариман-2. – Я отдаю себе полный отчет, что ты, который говоришь, создал меня из себя, а потому я оказываюсь вторым, хотя мне это и не нравится.

– Не настаиваю на том, чтоб это тебе нравилось. Ты должен принять это как факт. Если ясность достигнута, я желаю, чтобы ты со всей возможной скоростью переместился в созвездие Скорпиона и разыскал там богиню Арахну, величайшую из паучих.

– Ладно, понял. Мне это опять-таки не нравится, но я понял. Что мне делать, когда я найду ее?

– Где-то в ее паутине ты отыщешь контейнер с любовным зельем. Этим зельем Арахна смазывает свою паутину, что и делает ее фатально привлекательной.

– Да, понял, продолжай.

– Ты должен выкрасть контейнер с зельем и принести его мне.

– Ладно, допустим, украсть – не проблема, но что за всем этим кроется?

– А только то, – ответил Ариман-1, – что ты влюбишься в Арахну и не захочешь ее покинуть, хотя ставлю тебя в известность, что, схватив тебя, она тебя сожрет.

– Черт, я вовсе не намерен этого дожидаться. За кого ты меня принимаешь?

– За создание, чья жизнь и поступки предопределены любовью.

– О, – только и сказал Ариман-2, уязвленный до глубины души.

– Ты выполняешь мое поручение, а я жду тебя здесь в безопасности. Я дам тебе команду на возвращение. И ты подчинишься.

– Ну, разумеется, подчинюсь. Неужели ты думаешь, что я стану там ошиваться, чтобы меня сожрали? Мы оба заодно. Хотя, по правде говоря, тебе, наверное, можно было и не разделять себя надвое. Ты мог бы справиться и сам, без меня.

– Не убежден, – откликнулся Ариман-1. – А теперь ступай и выполни все, о чем я тебя просил.

И Ариман-2 мгновенно отбыл в созвездие Скорпиона.

Путь до созвездия Скорпиона неблизкий и непростой. И опасный, чреватый возможностью героических свершений. Но Ариман-2 слишком спешил, чтобы растрачивать время на подвиги. Это успеется. Дело есть дело, а не погоня за славой.

Соответственно, с агрессивными существами, встреченными по дороге, он предпочитал не вступать в бой, а заключать сделки. Каждому он обещал переустроить все вокруг по их вкусу, как только его превосходство над братом будет признано в достаточной мере, чтобы начать строительство нового мирового порядка.

Немейскому льву он пообещал огромную территорию в Центральной Африке, которой тот будет владеть до тех пор, пока вода не перестанет струиться, а огонь – жечь. Разбойнику Прокрусту, знаменитому вытягивателю путников, посулил подарить царство, а Мидгардскому змею из скандинавских легенд – создать новенькую зеленую планету, вокруг которой будет так приятно обвиться.

Сам Ариман-2 был не вполне уверен, сумеет ли он выполнить эти обязательства и как, но, во всяком случае, они ускорили его продвижение к цели. Так что в созвездие Скорпиона он попал, не затратив на то почти никакого времени. А через минуту определил местонахождение сетей Арахны – в верхнем правом квадранте. Паутина отливала искристым многоцветным блеском. Прочные нити привязывали ее к мощным скалам и невысоким крепким деревцам. В вертикальном положении она держалась, поскольку была прицеплена к верхним рожкам лиры бога Диониса.

– Ну вот я и прибыл, – объявил Ариман-2.

В то же мгновение его сообщение было принято Ариманом-1, который уже поджидал вестей.

– Пока что все здорово, – ответил Ариман-1. – Разобрался ли ты, где спрятано любовное зелье?

Ариман-2 прищурился и обследовал паутину усиленным зрением.

– Да, вероятно, в той коричневатой штуке наподобие портфеля, укрытой возле центра паутины.

– Звучит похоже на правду, допустим, что так. Ну а где сама Арахна?

– Она далеко, в мелкой рощице, где закреплен один из углов ее паутины. Вроде вознамерилась вздремнуть.

– Просто превосходно! Воспользуйся этой возможностью, чтобы пробраться в глубь паутины и стащить портфель.

– Приступаю, – ответил Ариман-2 и легонько ступил на ближнюю паутинку.

Обретя равновесие, он вновь перевел взгляд на Арахну. По-видимому, она продолжала спокойно спать, омерзительное брюхо еще не переварило надежды и страхи последней из ее жертв.

Ариман-2 осторожно двинулся вверх по нитям, липким от прельстительной субстанции, которой их смазала Арахна. И по мере движения пришелец, сам того не замечая, подпал под влияние коварного любовного зелья. И стал внушать себе: «Она же, если разобраться, очень мила, эта Арахна. Мы с ней могли бы классно провести время. Ее недопонимали, я уверен. Ну не чудесно ли будет сжать Арахну в страстных объятиях, превосходящих всякую фантазию, способных довести до погибели…»

Однако, хоть эти мысли и терзали его разум, они не помешали ему карабкаться вверх и вверх по нити, к центру паутины. И там, двигаясь по-прежнему легче, чем самый ловкий из людей, Ариман-2 скользнул невесомыми быстрыми шагами к месту, где расположился портфель, полный любовного зелья. При том он не преминул отметить, что в сетях Арахны царит великолепный день, один из ослепительных дней, будто специально созданных для любви.

Наконец он достиг угла паутинной сети, где с одной из нитей свисал портфель. Сдернув портфель, Ариман-2 вознамерился уходить и тут заметил, что Арахна, очнувшаяся ото сна, не спеша возвращается к паутине. Вроде бы она его пока не разглядела.

– Пока все идет хорошо, – одобрил Ариман-1, наблюдавший за развитием событий из безопасного далека. – У тебя хватит времени выбраться через задний выход, прежде чем Арахна набросится на тебя. Поспеши!

– Спешить незачем, – отозвался Ариман-2.

– Как это незачем?

– Я решил остаться здесь и подождать Арахну.

– Это еще зачем?

– Потому что я люблю ее, Ариман-1, люблю вопреки доводам рассудка и больше самой жизни.

– Чудесно, – заявил Первый. – Но если она схватит тебя, она тебя сожрет.

– Я учитываю этот факт.

– И что же?

– Мне кажется, что есть два возможных финала.

– Два? Какие?

– Я сумею убедить ее, что моя любовь к ней – особенная, свежая, беспрецедентная. И мое объяснение так тронет ее, что она воздержится от поедания моего тела и станет жить со мной в счастливом брачном союзе.

– А другой финал?

– Она меня действительно съест. Но меня это не тревожит.

– Потому что находишь это маловероятным?

– Нет, не поэтому. Я нахожу это даже желательным. Потому что, заметь, не может любящий сделать большего подарка любимой, чем позволить поглотить себя целиком в прекрасный летний день…

– Хватит, – сказал Первый. – Я слышал более чем достаточно. Теперь послушай меня. Ты быстренько повернешься и сбежишь через задний выход, и сделаешь это сию же секунду!

– Извини, нет.

– Что???

– Я больше не признаю за тобой права распоряжаться мной. С настоящей минуты объявляю себя полностью самостоятельным и требую права на собственные решения по всем важным вопросам.

– Выметайся оттуда! Это приказ!

– Нет, это призыв к неповиновению!

– Посмотрим, – объявил Ариман-1, сделал мускульное усилие, и на сцене появилась еще одна сущность, которой только что не было.

– Кто ты? – спросил Ариман-2.

– Я третейский судья по неотложным делам, – изрекла сущность. – Меня создали разногласия между тобой и твоим вторым «я».

– Не признаю твоего авторитета.

– И все равно будешь вынужден мне подчиниться. Властью, которой меня облекли обе половины личности Аримана, провозглашаю, что главенство остается за номером Первым. Так что, номер Второй, изволь выполнить распоряжение брата и выметаться оттуда.

– Будь по-вашему, – буркнул Ариман-2, – но я не я, если вам это сойдет с рук…

Он двинулся к заднему выходу и достиг цели как раз в тот миг, когда явилась Арахна. Паучиха кинулась к нему, но Ариман-2 успел отпрыгнуть в сторону, а едва он одолел выходной проем, Ариман-1 уловил это из своего безопасного далека и вобрал его в себя.

Однако, хотя личность Аримана была восстановлена, следы раздвоения сохранились, и в потаенном уголке сознания прорастали зерна мятежа против главенствующей половины. До поры их можно было затаптывать, но не вызывало сомнений, что рано или поздно проклюнутся ростки, в соответствии с изречением: «Все скрытое и подавленное рвется наружу».

Но до этого было еще далеко. Пока что Ариман получил драгоценный любовный яд и без промедления вернулся к Купидону. А тот сразу же покрыл ядом наконечники стрел, хоть и поленился предварительно счистить желчь, а позже рассудил, что капелька раздражения любви не во вред, а может, даже на пользу, особенно если у вас чувствительная натура.

Теперь пробил час устроить встречу Меллисенты с Артуром, свидетелем которой должен стать Купидон с луком и стрелами. Для чего Ариману вначале надлежало вернуться в Божье царство, где обитала прекрасная богиня.

Та Меллисента, которую Ариман искал, чтобы поймать в ловушку любви, была богиней древних доисламских сирийцев. Хотя ее родители принадлежали к числу богов малозначимых, они очень гордились своим возрастом. Ее отец, Симус, в прошлом был богом войны нескольких кочевых племен и кичился тем, что выступал их главнокомандующим. Его сильно уязвило, когда на этом посту его заменил новый, более молодой бог, однако он не пал духом и в семейном кругу повторял без устали:

– Они имели полное право сменить привязанности…

Но семья-то знала, как ему стало скверно, когда сирийцы бесцеремонно вышвырнули его с занимаемого поста. В сундуке в задних комнатах своего дворца он и по сей день хранил парадную пурпурную мантию, корону из золота и слоновой кости, а также скипетр – все это принадлежало ему, когда он обладал властью.

– Мы могли бы достичь очень многого, – внушал он людям. – Вряд ли я преувеличиваю, когда утверждаю, что, вероятно, именно я был лучшим стратегом во всем древнем мире. Но даже в лучшие дни мое войско не превышало нескольких тысяч. Сирийцы никогда не были особо плодовитыми. Так что в моих бедах, возможно, виновна ты, мать…

Упрек обращался к жене, Маргарет, которая в дни, когда Симус был богом войны, считалась у сирийцев богиней плодородия.

– Я призывала их плодиться и размножаться, – отвечала Маргарет. – Но они вечно отвлекались на что-нибудь другое. Больно уж умными себя считали. Да и соседние племена были крупнее. Нас задавили численностью, только и всего.

– Твоя идея насчет того, чтобы наши воины оплодотворяли всех захваченных в плен женщин, сама по себе была недурна, – напоминал жене Симус. – Только пленниц попадалось не так уж много, да и беременели они не всегда.

– А это чья вина? – огрызалась Маргарет. – Мои воины были зрелыми, сильными мужчинами. Горе в том, что они подцепили от греков гомосексуальную заразу. Тебе не следовало разрешать им ездить в Афины.

– Откуда мне было знать, что они выберут наихудшую часть афинской культуры? И вернутся домой с надушенными бородами и подведенными глазами…

– Это бы не беда. Настоящая причина в том, что ты имел обыкновение держать молодых людей запертыми в казармах и не позволял им общаться с женщинами до двадцати пяти лет.

– Я хотел не размягчать их характер, – указывал Симус. – У спартанцев же получалось!

– Спартанцев всегда было совсем немного. Спору нет, они были хороши, все до одного, и один спартанец стоил, быть может, десяти врагов, как и твои солдаты в лучшие времена. Ну а как насчет одного воина на двадцать? Или на пятьдесят? Или на сто? А ты, дорогой, столкнулся именно с такими соотношениями, и тут уж было ничего не поделать. Тебя подвела демография, а не боевой дух…

Подобные разговоры велись день за днем – они ворчали друг на друга, но в основном уживались вполне сносно. В таком вот доме и росла Меллисента. С самого рождения дочери разгорелись споры, какая ей предстоит карьера. Отец хотел, чтоб она стала богиней войны, как Афина, которой он восхищался. Мать не соглашалась ни в какую:

– Война – занятие для женщины неестественное, и не ссылайся на своих греков. Во что они теперь превратились? В крошечную балканскую страну, утонувшую в народных танцах, вот во что. Нет, моя дочь будет богиней плодородия, как ее мать.

Но самой Меллисенте не нравилась ни та, ни другая перспектива. Ей в душу запала идея стать богиней любви, и она готовилась именно к этой роли. Родители ей помощи не оказывали: и отец и мать полагали, что богини любви – порода сомнительная. А по сути и споры, и занятия шли втуне, поскольку на Земле не осталось работы для богинь любого сорта. Планета как-то переросла их, за исключением разве что немногих примитивных племен, да и те, что ни день, подвергаются вербовке со стороны адвентистов седьмого дня и, по всем признакам, вот-вот падут жертвами обанкротившегося монотеизма.

– Не постигаю, – брюзжал отец, – почему их заворожила идея единого бога. Люди ведут себя так, словно в ней и впрямь есть что-то особенное. А на самом деле она столь же стара, как и многобожие. Ввести ее пытался еще Эхнатон, только не получилось. И вообще ни у кого не получилось. Не постигаю, зачем люди в нее вцепились.

– Любая причуда въедлива, – отвечала мать. – Быть может, люди со временем поумнеют.

– Надеюсь, – поддерживал отец. – Текущее положение вещей мне порядком надоело…

В таком окружении и росла Меллисента, в изоляции от прочих молодых богов и богинь. Родители проявляли себя снобами и не желали якшаться с теми, чья родословная была куда короче. Они – и Меллисента – жили одиноко и не общались даже с ближайшей родней. Да и то сказать, родичи были по преимуществу примитивными божествами природы, к тому же не умели противостоять возрасту, впадали в слабоумие и отбывали в какой-нибудь из бесчисленных божьих домов, разбросанных по всему Божьему царству.

Больше Меллисента и сама ничего о своем семействе не знала. Вплоть до того дня, когда к ним наведался красивый молодой бог. Бог объявил, что его зовут Ариман и что они с Меллисентой – троюродные брат и сестра по линии его матери.

Новоприбывший бог быстро добился расположения всей семьи. Отцу он нравился тем, что был готов до позднего вечера сидеть у камина, слушая россказни о войнах, которые некогда вел Симус. Ариман был вежлив, почтителен, любил узнавать новое, был не прочь польстить. Что же тут могло не понравиться? А Маргарет, по натуре более подозрительная, чем муж, была покорена восторженными отзывами гостя о ее пудингах с изюмом и должным с его стороны уважением к ее красоте и происхождению.

Не оставалось и тени сомнения: Ариман – милейший молодой бог, и если думать о муже для дочери, то этот нарядный учтивый красавец представлялся отнюдь не худшей партией. К тому же у него вроде бы были серьезные намерения… Нет, он пока и не заикался о женитьбе, во всяком случае, ничего не говорил прямо, но родители разбираются в таких вещах, да и молоденькие богини – тоже.

Вот почему, когда Ариман попросил разрешения взять Меллисенту с собой на Землю, на вечеринку в честь объявившегося там нового пророка, родители охотно дали свое согласие, хотя сама Меллисента обошлась бы и без разрешения.

И они отбыли на Землю, славную зелено-голубую планету под белоснежными облаками. Миновало много столетий с тех пор, как Меллисента видела Землю в последний раз, и планета ей вполне приглянулась. По случаю визита на юной богине была классическая туника из плиссированного белого полотна, оставляющая открытым одно плечо, – очень в стиле Джеки Кеннеди-Онассис, – а волосы ниспадали кучей завитков, что делало ее похожей на молодую Артемиду, только она была лучше Артемиды, поскольку та всегда важничала, и это искажало прекрасные свежие черты. Донимала ее гордыня – я имею в виду Артемиду, а не Меллисенту.

Часть IV

К моменту прибытия Аримана с Меллисентой вечеринка в домике Артура была в разгаре. Все боги перепились и вели себя еще хуже, чем обычно, если это вообще возможно. Гегоман изрыгал старые военные песни, а Шанго аккомпанировал ему на барабанчиках. Луума закуталась в оконную штору и скакала по комнате в полной уверенности, что никто до нее до такого не додумывался. Сэмми стоял за стойкой, готовил выпивку, и вид у него был самодовольный: еще бы, он оказался у самой исходной точки предприятия, которое сулит стать самым грандиозным с тех пор, как изобрели освещение. Присутствовала также парочка девиц из баров и таверн Таити-Бич, очевидно, считающих, что боги ничем не хуже водителей грузовиков. Проигрыватель взревывал канканом из оперетты Оффенбаха «Орфей в аду» – Листячок больше всего возлюбил именно эту музыку, то ли классическую, то ли рискованную.

Сейчас он уже здорово напился, но не растерял зоркости, сразу же заметил новоприбывших и подошел выяснить, кто такие.

– Привет, – грохотнул он. – Я Листячок, и я тут хозяин. Что-то не припомню, чтоб я вас приглашал.

– Я Ариман, – ответствовал Ариман. – А это Меллисента. Мы оба боги – я, между прочим, из высших богов. Прослышали про вашу гулянку и подумали: почему бы не заглянуть? Но если мы вам не в жилу…

– Да нет, я ни на что подобное не намекал, – спохватился Листячок. – Чем больше народу, тем веселее. Просто захотелось узнать, кто еще пожаловал. Знаете, мне приходится охранять моего пророка. Когда он сталкивается с неожиданностью, то может и начудить.

– Таковы уж люди, – заметил Ариман. – Между прочим, где он, ваш пророк? Что-то я не вижу здесь никого, кто бы смахивал на пророка.

– Он у себя в комнате, у него хандра. Пророк он великий, но иногда на него нападает такая блажь, хоть вой.

– Хотелось бы с ним познакомиться.

– Ну не знаю, не знаю… Ему не по сердцу, когда я вторгаюсь к нему без разрешения, да еще не один.

– Но мы не посторонние, мы друзья, – заверил Ариман. – Не правда ли, Меллисента?

– Я-то дружелюбна, – вступила в разговор Меллисента. – Я ведь готовлюсь стать богиней любви…

– Замечательно, – отозвался Листячок. – У нас, правда, уже есть одна такая, но, быть может, удастся пристроить тебя к ней в помощницы.

– Послушай, я вовсе не ищу работу, – улыбнулась Меллисента. – Я всего лишь поддерживала разговор, понимаешь?

– Пойдем посмотрим, не согласится ли Артур принять вас.

И Листячок повел гостей по тягостно короткому коридорчику к дальней спальне, где жил Артур.

Артур у себя в спальне читал одну из своих бесчисленных книжек по мифологии. Выяснилось, что жизнь вместе с мифическими персонажами, материализованными во плоти, вовсе не снижает потребности читать о других мифических персонажах. Казалось даже, что боги, материализовавшись, как бы дешевеют. Разрушают часть своей тайны. Оборачиваются заурядными своекорыстными существами, хоть и могущественными.

Противно осознавать, как мало боги пекутся о вас, если не возжелают вашего тела. Вы для них – тело и только тело, а едва они расстанутся с вами, что произойдет достаточно скоро, они переключатся на кого-нибудь еще. Им-то хорошо – а вам, познавшему любовь бога или богини, вам что дальше делать?

Но все мысли улетучились, когда в комнату вошла Меллисента, стройная, прекрасная, излучающая особый свет, какой присущ лишь небесным созданиям, блистательная, обольстительная, такую бы поиметь… Артуру, однако, и в голову не пришло, что это реально. Намерение, может, и мелькнуло – он не был бы живым человеком, если бы сдержался, – только присущая ему низкая самооценка вмиг расставила все по своим местам. «Какая исключительная красавица, какая желанная женщина, – решил он, – но, с ее точки зрения, я не представляю собой ничего особенного, и она, конечно, права…»

– Меллисента, это Артур, – сказал Листячок.

Она сделала шаг и протянула руку. Рука богини! Артур сжал ее пальчики, и его будто током ударило – он вдыхал аромат ее духов, и его мозг и тело источали тысячи флюидов…

– Рада познакомиться, – произнесла Меллисента.

– Я в восхищении, – пробормотал Артур.