Текст книги "Все романы Роберта Шекли в одной книге"

Автор книги: Роберт Шекли

«О, господи! О, боже мой! Что может сотворить человеческий разум! Куда подевалась моя сообразительность, куда она улетучилась? Как долго я отравлял себя грезами, мечтами и пустыми надеждами, этим сладким дурманом? Как долго я питался снами, отворачиваясь от хлеба насущного – реальных действий?»

Холодная вода хлынула Деннисону за шиворот, невысокая волна плеснула в лицо и полилась в глотку. Он под водой! Деннисон дернул ногами и всплыл на поверхность, забил руками и тут же нашарил деревянный бок кеча и свисающую с борта веревку. Он ухватился за веревку и перевел дыхание.

«Сколько времени мучило меня это роковое видение? Как долго я воображал, что сбросил капитана за борт?»

Черная вода обнимала его плечи и шею. В правой руке обнаружился нож, предусмотрительно притороченный к запястью кожаным ремешком. Над головой возвышался кеч, призрачно сияя белыми парусами на фоне темного неба и моря.

Неужели все это происходит на самом деле?

Он коснулся борта кеча, под ватерлинией нащупал ракушки и слизь, набившуюся в облупившуюся краску. Набрал полный рот воды. Выплюнул. Потом сжал в пальцах нож. Нож его еще никогда не подводил. Он был в воде. Он ущипнул себя за левое плечо. Больно. Он был в воде. Все еще не удовлетворенный и сомневающийся, Деннисон ущипнул себя за плечо посильнее. От резкой боли глаза у него полезли на лоб.

Очередная волна накатила на лицо, вытаращенные глаза запекло от соленой воды.

«Достаточно. Я в воде.

Что же случилось?

В полдень капитан Джеймс столкнул меня за борт.

Почему?

Потому что капитан Джеймс – сумасшедший».

Капитан позвал Деннисона, якобы для того, чтобы показать большую акулу, и сбросил его в воду. Весь день Деннисон боролся за свою жизнь, цеплялся за нос яхты, а волны захлестывали его с головой, а тело постепенно немело, и безумец, оставшийся на борту, не давал ему подняться на палубу. Но Деннисон не отступил, не сдался, несмотря на предательские видения, которые рождались в его воспаленном мозгу.

Странно, бедный сумасшедший капитан, помешавшийся на убийстве. И что более странно – это жалость, которую Деннисон питает к несчастному психу. Он не мог побороть сожалений по поводу человека, захватившего в свои руки палубу яхты. Никакое деяние, даже это, не может укрыться от взгляда мира, в котором оно произошло. И все моральные законы были сейчас на стороне Деннисона. Человеческое сочувствие и понимание обращено именно на Деннисона, на несчастную жертву покушения. Все жители Земли в теплых странах, находящиеся далеко от ужасной ледяной воды этого океана, поддерживали Деннисона, их сердца принадлежали человеку за бортом, ему, Деннисону, безмолвно плавающему у борта яхты. И бедняга Джеймс навсегда потерял понимание мужской половины человечества и сочувствие – женской. И никто, кроме Деннисона, не жалел несчастного капитана.

«Но с чего это я выдумал, что это я столкнул Джеймса за борт?

Ответ напрашивался сам собой. Кому охота оказаться за бортом? О, легко чувствовать, что за тобой – все человечество. Но когда все уже сказано и сделано, когда настает момент истины, кому охота быть осужденным и умереть? Неудивительно, что мне пригрезилось, будто я был на палубе кеча, а капитан барахтался в воде! Усталость и трусость породили мои видения. Да лучше я представлю себя убийцей, чем буду думать о своей собственной смерти.

Но до чего странно, что я обвинял себя, даже в грезах, будто я могу затеять убийство! Я же совершенно не способен на такое. С каким болезненным постоянством мой усталый мозг твердил мне, что я убийца, как терпеливо расписывал все подробности и совпадения. И все для того, чтобы я не осознал, что убивают меня, а не кого-то другого».

Деннисон потер горящие от соли глаза. Хватит мечтать. Луна зашла. Он так долго ждал этой минуты, это его шанс! Мораль и закон на его стороне, философия, наука и религия протягивают ему свою руку, мужское понимание и женское сочувствие подталкивают его, направляют и придают сил.

Он не умрет.

Теперь – за дело!

Деннисон прислушался, но наверху стояла полная тишина. Он ухватился за борт кеча. Так, это корма, а вон и транец неподалеку. Отлично, капитан все еще торчит возле носа судна, подстерегая его там. С ножом в руке, ждет, когда Деннисон начнет подниматься на палубу по тросам и балансиру. С другой стороны, капитан мог и сменить тактику. Этот жлоб вполне мог тихо прохаживаться по палубе, держа нож наготове, от борта к борту, высматривая черное тело на фоне неба, черное тело, которое затмит звезды.

Пора подниматься на борт. Какое место выбрать? Нос, корму или посередине борта?

Посередине, с правого борта. В случае чего, ванты прикроют его от неожиданного удара ножом.

Деннисон подтянулся по веревке, которая волочилась за кормой, и тихо поплыл вдоль левого борта, слегка касаясь ею деревянного бока. Когда его пальцы наткнулись на якорную цепь, он на мгновение помедлил и помолился. Потом ухватился за поручень обеими руками.

Подождал. Никто не ударил его по пальцам. Деннисон подтянулся, выжался на руках. Кожа на лопатках покрылась мурашками в ожидании удара ножом, но он заставил себя не останавливаться. Перекинул через поручень одну ногу. Потом другую.

Он на борту! Припав к палубе, он мучительно вглядывался в темноту. В правой руке – нож.

Ничего.

Значит, Джеймс до сих пор торчит на носу. Отлично. Там все и закончится.

Деннисон двинулся к носу яхты, вода лилась с него ручьями. Вот и нос. Но никакая темная фигура там не маячила, никакая тень не застилала звезды.

Деннисон обошел всю яхту и вернулся на нос. Он был один. Джеймса нигде не было видно.

Где же капитан?

На минуту Деннисон замер, озадаченный. Потом он все вспомнил и пожалел, что не умер раньше.

Рядом с бушпритом лежали его часы. Он поднял их и посмотрел на циферблат. Два пятьдесят три. Луна зашла в два тридцать одну, двадцать две минуты назад. «Больше никаких фантазий, – сказал он себе. – Я должен действовать. Только действовать, действовать, чтобы покончить с этим безумным замкнутым кругом, раз и навсегда!

Что может быть лучше, чем предварить нападение капитана и первым напасть на него? Какой смысл сидеть на палубе сложа руки и сторожить крепость, которую невозможно защитить? Покорно ждать, когда враг нанесет первый удар? Почему бы не ударить самому? Соскользнуть в воду, тихо подплыть к носу яхты и всадить в капитана нож по самую рукоять, желательно со спины, пока тот висит, вцепившись в трос и балансир».

Он уже спускался в воду с кормы. И тогда, в воде, усталость и страх взяли верх, он потерял контроль над собой и навыдумывал черт знает чего. А потом вскарабкался обратно.

Но теперь он не грезил. Он сидел на палубе, мокрый и дрожащий от холода. И снова перед ним встала та же проблема: убить капитана или погибнуть самому.

План-то был неплох. Он и сейчас хорош. Главное – решиться. Быть смелым.

«Я могу быть смелым!»

Быстро, чтобы не передумать, Деннисон пошел к корме. Как и в первый раз, он спустился вниз по веревке. Этот раз – последний. Убить или быть убитым, все остальное не в счет.

Деннисон крепко сжимал в правой руке нож. Он набрал в легкие воздуху и нырнул. Поплыл под днище яхты, направляясь к носу. Внезапно что-то обожгло его левое плечо со стороны спины.

Боже, он забыл о капитане! Наверное, Джеймс услышал, как он прыгал в воду. Капитан бросил балансир, как только услыхал всплеск. Он подплыл к Деннисону и ударил его ножом.

Деннисон дернулся, и боль снова обожгла его, на этот раз – левое бедро. Он отчаянно отмахнулся ножом, чувствуя, как тот рассекает воду невыносимо медленно. Не попал, только зацепил обшивку кеча.

Он снова ударил ножом и тут же ударился головой о днище яхты. Оттолкнулся, всплыл на поверхность и поплыл обратно к корме. Ухватился за веревку и одним рывком выдернул себя из воды.

Деннисон лежал поперек кормы, залитый водой и кровью. Чертов капитан! Он осторожно прикоснулся к ножевой ране на бедре.

Это была совсем не ножевая рана. Так, простая царапина. Он сел, заглянул себе за спину и потрогал саднящую кожу на плече. На ощупь рана оказалась поверхностной, просто содрана кожа. Никакой нож не смог бы нанести такое повреждение.

Господи! Должно быть, он ободрал плечо и бедро о покрытое ракушками днище судна, наложил в штаны и понесся в панике к корме. Вторая попытка всегда неудачна.

А капитан?

До сих пор под носом. До сих пор прячется, выжидает нужного момента и не вылезет ни на секунду раньше.

Деннисон с трудом поднялся на ноги и побрел к носу. Сел на крышу рубки. У него едва хватало сил, чтобы не выпустить нож из пальцев. Который час? Три. Полчаса прошло после захода луны, а до рассвета еще полтора.

Нужно делать дело, нужно пройтись в обход по палубе. Но Деннисон не смог заставить себя двинуться с места. Он одиноко сидел под равнодушными звездами и ждал.

В десять минут четвертого Деннисон заметил темную бесформенную фигуру, медленно продвигающуюся под бушпритом. Бушприт заскрипел. Бортовой трос щелкнул и натянулся. Фигура продолжала двигаться, уже обнаружились голова и плечи, чернеющие на фоне звездного неба.

Деннисон не сводил глаз с этого зрелища и уже мог различить капитана. Джеймс стоял одной ногой на бортовом тросе, а второй упирался в балансир. Он еще не шагнул на борт, он висел между палубой и водой, готовый отскочить и снова спрятаться под изогнутым носом корабля.

«Решающий момент настал. Наверное, мне следует…»

Неожиданно капитан перекинул одну ногу через бушприт. Он оседлал его, держась теперь одной рукой за леер, а во второй взблескивало узкое белое лезвие. Усевшись на бушприт, Джеймс начал медленно передвигаться к носу.

Деннисон подумал, можно ли считать бушприт уже яхтой. Он видел, как блестят зубы и белки глаз капитана, видел, как сверкнуло лезвие ножа. Капитан двигался к носу яхты, выверяя каждое движение тщательно, но в то же время и уверенно. «Наверное, он помнит каждый дюйм своей яхты, – подумал Деннисон. – Правую руку сюда, левую ногу туда…»

Джеймс добрался до места, где бушприт соединяется с носом. Теперь Деннисон мог разглядеть капли воды, падающие с капитана. Он был в каких-то десяти футах.

Деваться было некуда, и Деннисон соскочил с крыши рубки и отбежал к правому борту.

Капитан слез с бушприта и стал на носу, встал впервые за пятнадцать часов. Его ноги подогнулись, и он тяжело опустился на палубу.

Сейчас или никогда…

Деннисон бросился вперед, но капитан уже был готов. Он держал свой нож на уровне груди.

– Давай, – хрипло прошептал Джеймс. – Я мечтал об этом. Я мечтал, как всажу этот нож тебе в брюхо, Деннисон. Я молился об этом. Давай-давай.

– Я вооружен…

– А мне плевать, – прошипел Джеймс. – Парень, мне плевать, если ты поцарапаешь меня своим игрушечным ножиком. Ну, ударь меня, Деннисон!

Деннисон понял, что капитан страшно зол.

Джеймс снова поднялся и удостоверился, что ноги его держат. Он пошел к правому борту, преследуя Деннисона, который отступал, пока не уперся спиной в ванты.

Теперь моли о пощаде…

– Капитан, я, наверное, был не в себе! Капитан Джеймс, я и вправду не знаю, что это на меня нашло! Наверное, я сошел с ума.

– Я убью тебя, – сказал капитан, продолжая наступать.

– Вы не можете меня убить, – взмолился Деннисон. – Я не буду защищаться!

– Да мне один черт, будешь ты защищаться или нет, – ответил капитан.

Деннисон снова отступил. Он пятился до вант-фока. За его спиной оставалось не больше пятнадцати футов палубы. Нож он не потерял, но броситься на непреклонного и всемогущего капитана казалось выше его сил.

И тогда он услышал…

…громкий скрип под килем. Джеймс тоже его услыхал и остановился, вслушиваясь. Скрип повторился. Так крошатся кораллы под стальным килем яхты.

– Деннисон, куда ты, черт побери, нас завел?

Кеч дернулся. Его нос задрался, потом судно завалилось на борт. И снова выровнялось.

– Деннисон! Живо на руль!

Кеч снова вздрогнул, его несло на пенную линию прибоя. Яхта дернулась и пошла свободней. Впереди расстилалась полукруглая бухта, а за сверкающим от пены берегом, на фоне светлеющего неба, виднелись смутные силуэты пальм.

– Господи! Нас отнесло к Багамам! – заорал Джеймс, перекрикивая шум прибоя. Потом он вспомнил о Деннисоне и ринулся к нему по наклонной палубе.

Деннисон действовал хладнокровно. Он метнул в капитана свой нож. Даже не взглянув, чтобы удостовериться, попал ли, он прыгнул за борт. Плыл под водой, пока грудью не коснулся песка. Тогда он встал.

Пустынный берег. В пятидесяти футах торчал увязший в песке кеч. Капитана не было видно.

Деннисон понесся по берегу. Над головой шумела листва деревьев. Он спрячется в лесу, переждет…

«Ближайшая земля в трехстах милях», – одернул себя Деннисон.

Капитан все наступал, и ему пришлось отодвинуться от фока. Теперь он оказался на кокпите. Яхта почти не двигалась, замерла на черной глади моря. Звезды над головой, казалось, побледнели.

Внезапно капитан Джеймс прыгнул на мостик. Слегка споткнулся, но удержался на ногах. Теперь Деннисон не мог кружить по яхте. Капитан неотвратимо надвигался, и Деннисону оставались лишь пять футов палубы. Отступать больше некуда. Он прислонился к бакштагу и принял боевую стойку. Капитан сделал еще шаг, и настало время…

…для шквала, налетевшего с юго-востока, закрывшего звезды и набросившегося на маленькую яхту, как разъяренный тигр. Кеч как был, под всеми парусами, опасно накренился, двадцать градусов, тридцать, вот-вот перевернется.

Джеймс схватился за штурвал, чтобы не вывалиться за борт. Он попытался потравить грот.

– Деннисон! – взревел он. – Быстро к фоку!

– Но, кэп! Вы же собирались…

– Забудь! – сказал Джеймс. – К черту, парень, главное – яхта!

Капитан посмотрел Деннисону прямо в глаза и швырнул свой нож за борт.

Какое-то мгновение Деннисон смотрел ему в лицо, потом тоже выбросил свой нож в море. Они обменялись рукопожатием.

– Теперь за дело!

Кеч почти перевернулся, поручни и каюта скрылись под водой. Вода все прибывала, затапливая палубу. Шпигаты не успевали выпускать ее обратно за борт. Кливер сорвало порывом ветра, и он трепыхался на остатках снастей. Деннисон отчетливо слышал, как лохмотья, оставшиеся от кливера, хлопают о мачту. Деннисон ухватился за фока-шкот, потянул. Заело! Он подергал в разные стороны, чтобы хоть как-нибудь ослабить натяжение. Кеч повернул на неверный галс, все его снасти натянулись до предела, мачты скрипели и гнулись. Капитан повис на грота-шкоте и дергал за него изо всех сил. И – надо же! Даже в такую минуту, в таком опасном положении капитан сумел подбодрить Деннисона мимолетной дружеской улыбкой…

Деннисон стоял на самой корме, упираясь плечом в бакштаг. Позади не было ничего, кроме неподвижной черной воды. Капитан карабкался на кокпит и был уже почти на расстоянии вытянутой руки. Тело его было собранным, как пружина, руку с ножом он выставил перед собой.

– Капитан! Мое последнее слово!

Джеймс ухмыльнулся.

– Господи, капитан! Осужденному всегда предоставлялось последнее слово!

Похоже, это позабавило капитана. Он приостановился, все еще усмехаясь, и сказал:

– Ну, конечно. Давай, говори свои последние слова.

– Это не займет много времени, – начал Деннисон, лихорадочно соображая. Только правду, сейчас – только правду! Спасти его может только правда.

– Капитан! Я поступил премерзко, я предательски пытался вас убить. Я старался, как мог – изо всех сил.

Джеймс кивнул.

– Собственно, я собирался убить вас, чтобы кеч и двадцать шесть сотен долларов, которые лежат в вашем бумажнике, достались мне. Погодите, я еще не закончил! Вы обещали!

– Давай поживее.

– Я пытался вас убить. Как бы то ни было, но именно это я и задумывал. Но теперь я понял, что на самом деле мне нужны были не ваши деньги и даже не ваша яхта. Мне нужно было просто вас убить, капитан Джеймс! Я хотел убить вас, капитан, чтобы доказать самому себе, что я в состоянии это сделать. И еще потому, что вы сами хотели, чтобы я попытался это сделать.

– Это еще как понимать? – спросил Джеймс.

– Не отпирайтесь! Вы ведь и вправду хотели, чтобы я попытался! Вы рисковый человек, капитан, вам просто необходим вкус опасности, смертельный риск – точно так же, как пьянице нужно виски. Почему вы постоянно попадаете в опасные передряги, а, кэп? Неужели в самом деле вам так не везет, что опасности валятся на вас со всех сторон сами собой? А может, вы сами так все устраиваете, сами находите эти опасности, а?

– Эк тебя занесло!

– Только потому, что я волнуюсь. Припомните-ка все те истории, что вы рассказывали про каучуковую плантацию на Куала-Риба. Так вот, капитан, вы сами подтолкнули этих несчастных кули к мятежу – осознаете вы это или нет. Вы только подумайте как следует, капитан! Припомните. Вы могли бы выбрать любого из трех парней, которые хотели плыть с вами в этом рейсе. Вы не взяли с собой негра, потому что знали – он не станет против вас бунтовать. А бедный пьянчужка, старик Билли Биддлер – с ним вы бы справились одной левой, какой же интерес с ним сражаться? И тут вам подвернулся я. И вы взяли именно меня, потому что поняли, что я могу против вас восстать. Я был подходящим материалом для будущего рискованного приключения. Именно потому вы и оставили свой бумажник практически на виду, и…

– Не мели ерунды! – оборвал его Джеймс. – Слушай меня, ты! Эти сумасбродства тебя не спасут!

– А это не ерунда, капитан. Может, конечно, вы и сами не понимаете, почему так поступили. Но я ни за что не поверю, что вы даже не догадываетесь об этом. Зачем вы подтолкнули меня к покушению на убийство? Зачем еще, как не затем, чтобы в очередной раз пережить рискованное приключение, в очередной раз победить непокорного слабака и прибавить к своим занимательным историям еще одну. Вы сами спровоцировали своего наемного матроса на бунт. И теперь готовы его прикончить – совершенно правомерно и законно. Вы полностью оправданы в глазах любого, самого строгого судьи, не говоря уж о вас самих!

– Это правда.

– Нет, не правда! – выкрикнул Деннисон. – Джеймс, да посмотрите же на себя со стороны! И посмотрите на меня. Разве я не подхожу на роль очередной вашей жертвы? Я вероломный предатель, я малодушный трус, и я отчаянно хотел оказаться храбрым и решительным. А ведь я мог бы стать вам настоящим другом, капитан. Я умею быть храбрым, если нужно.

– Ты пытался убить меня, – сказал Джеймс и двинулся к корме.

– О, господи, капитан, ты просто идиот! – простонал Деннисон. – Это, может быть, был мой шанс. Капитан Джеймс, я пытался измениться. Может, теперь ваш черед попробовать изменить себя? Вы подстроили эту попытку покушения, потому что прекрасно понимали, что мне ни за что вас не убить – точно так же, как этим кули ни за что бы не удалось победить вас. А теперь вы собираетесь убить меня, потому что таково ваше право. Подождите! Стоит ли меня убивать только за то, что я не сумел как следует вас прикончить? Вспомните о миллионах преступников, которые никогда не попадались в руки закона. Кто накажет их? Бог? Так пусть бог накажет и меня! Не делайте этого, капитан! Позвольте мне остаться с вами, работать на вас. Неужели невозможно изменить всю эту бессмыслицу с преступлением и наказанием? Неужели мы не сумеем ничего изменить? Я очень этого хочу, капитан, клянусь чем угодно – очень хочу! А вы? Вы сможете захотеть этого? Или вам нравится всякий раз идти по проторенной дорожке? Неужели вам обязательно заканчивать то, что начали, довершать это проклятое оправданное убийство, которое вы сами же и затеяли от начала до конца? Сможете ли вы что-нибудь изменить, а, капитан? Или нет?

Джеймс смотрел ему прямо в глаза. Деннисон ждал, гадая, достигло ли цели хоть что-нибудь из того, что он тут наговорил? Капитан нависал над ним, массивный и грубый, непроницаемый, неподвижный и равнодушный. Человек, который так хорошо скрывал свои намерения, что сам перестал это осознавать, так, что дух и тело его стали единым целым, слились воедино, словно в гранитной скале или, к примеру, в картофелине. Полно, да человек ли это? И что этот чертов Джеймс замыслил на сей раз?..

– Да, неплохой у вас джин. Благодарю покорно, джентльмены. Да, случалось мне бывать в переделках, и повидал я немало. Я был в Корее, когда красные перли на нас, как горная лавина. В Шанхае я узнал, что такое настоящая любовь. И еще я повидал немало любопытного на Туамото, и в Калькутте, и в Борнео. Полагаю, меня помотало по свету ничуть не меньше, чем любого из здесь сидящих.

Но самое необычайное происшествие приключилось со мной много лет назад, во время перехода на маленькой парусной яхте из Сент-Томаса в Нью-Йорк.

До Нью-Йорка, кстати, мы так и не добрались.

Должен предупредить, джентльмены, эта история очень и очень странная, но каждое слово в ней – истинная правда. Что тогда случилось? Все очень просто. Когда мы были на полпути от Сент-Томаса до Бермудов, в самом сердце тех самых «конских широт», капитан кеча выкинул меня за борт.

Вы, конечно, смеетесь, и я прекрасно вас понимаю. Но все так и было на самом деле. Знаете, вокруг парусников ошивается сейчас немало всякого странного народа. Тот человек, с которым я тогда плыл – имя его я называть не буду – оказался самым настоящим сумасшедшим. Убийцей. Он убивал людей в Индии, и в Малайзии, и на Яве. Его тянуло к смерти, он наслаждался ею, как какой-нибудь стервятник. Мне сперва казалось, что его еще можно как-нибудь изменить, исправить, что ли? Но, подумайте сами: два человека, затерянные на маленькой яхте посреди океана, никаких свидетелей, никаких доказательств… Искушение оказалось для него слишком сильным. Я очутился за бортом, и этот сумасшедший сторожил на палубе с багром наперевес, а кеч застыл на одном месте – не было ни ветерка, море было тихим и ровным, как зеркало.

Спасибо, можете налить мне еще. Вы спрашиваете, как же мне удалось остаться в живых? Что ж, я не удивился бы, если бы кто-то в таком положении растерялся и не знал, как быть. Так вот, первым делом я своим поясом скрутил вместе лопасти винта, чтобы он не смог запустить мотор и уйти от меня подальше. Потом я подобрался к самому борту кеча и уцепился за ватер-бакштаги и один из тросов у бушприта. Пристроился так, чтобы выпуклые обводы судна защищали меня сверху, и этот безумец не мог до меня дотянуться своим багром.

Он не мог меня достать, но и я не мог выбраться наверх, на палубу. Этот парень все время торчал надо мной, караулил, держа наготове багор, чтобы проломить мне голову, если я попробую к нему подобраться. А к концу багра он привязал нож. Получилось то еще оружие!

И что, вы спросите, я делал? Думал! Я хорошенько обмозговал всю ситуацию. На обходной маневр надежды не было, и я не имел права ошибиться. Поразмыслив, я понял, что лучше всего будет дождаться ночи, когда луна скроется за горизонтом. Значит, мне следует выжидать не меньше пятнадцати часов. Чертовски тяжко так долго болтаться в воде, вот что я вам скажу. Но я знал, что ему там, на палубе, приходится еще хуже.

Ну, конечно же! Подумайте сами. Я слышал, как этот безумец снует туда-сюда по палубе, расхаживает там, бормоча себе под нос какую-то чепуху. Один бог знает, что он там себе на воображал! Целый день он жарился на солнце и сильно обгорел, потому как у него не было плотной рубашки, а спуститься за ней в каюту он не отважился. Этот придурок весь день просидел на кокпите, не сводя с меня глаз и выжидая, когда я начну что-нибудь делать.

Ночью он по-прежнему бродил туда-сюда по палубе и разговаривал сам с собой. Мимо, совсем рядом, прошел какой-то сухогруз, но нас не заметили. А мой бедный сумасшедший все расхаживал по палубе, болтая сам с собой о всякой ерунде. Наверное, у него начались галлюцинации. Я вполне мог бы забраться на борт уже тогда, но такой уж я человек – если чего решил, то буду действовать строго по плану.

Спасибо. За ваше здоровье!

Все случилось именно так, как я и предполагал. Когда луна скрылась за горизонтом, я залез наверх, на палубу. По моим прикидкам, силы безумца тогда были уже на исходе. Если бы я промедлил, рассвет был бы ему на руку. А так бедный придурок почти ничего уже не соображал. Он попытался ткнуть меня ножом, но очень уж неуверенно. Болтаясь в воде, я притомился, но тут собрал все свои силы и врезал ему в зубы. Он так и откинулся.

Что потом? Ну, я связал его, как цыпленка, и отправился к ближайшей земле. К Бермудам. Сошел на берег и рассказал обо всем властям. К тому времени капитан растерял последнее соображение. Он начал вопить, что это я – я! – хотел его убить!

Но ему никто не поверил. Чего там, он окончательно рехнулся. Понятное дело, если бы я хотел его укокошить, почему я этого не сделал, вместо того чтобы переться на Бермуды и тащить его с собой? Да если бы я что-то такое задумал, мне проще было бы выкинуть его за борт и уйти к чертовой 6абушке с его кечем и деньгами, что лежали в каюте!

Оказалось, у него в Штатах есть сестра. Она меня долго благодарила за то, что я привез обратно ее братца, но с нее мне не обломилось ни цента за все старания. А капитан… Последнее, что я о нем слышал – кажется, его засадили в какой-то дурдом в Мэриленде. Бедный придурок!

Что я делаю на Фиджи? О, это совсем другая история. Спасибо, мне хватит. В другой раз я расскажу вам, как я…