Текст книги "Все романы Роберта Шекли в одной книге"

Автор книги: Роберт Шекли

Разорвав помолвку с Артуром, Мими надеялась, что на следующий день он позвонит и будет подкупающе-униженно умолять передумать. И она планировала передумать, прочитав ему предварительно лекцию насчет его поведения вообще и по отношению к ней в особенности. Перевоспитание Артура было одной из ее излюбленных тем, и она ожидала предстоящего разговора с нетерпением. Но шли часы за часами, а Артур не звонил. Она впала в раздражение, затем в тревогу. До нее наконец-то дошло: случилось нечто выходящее за рамки ее понимания. Не ведая, как быть дальше, она позвонила Сэмми, и тот вечерком повел ее в «Слава Богу, пятницу».

– Ох, Сэмми, – проворковала Мими, прихлебывая коктейль «Рой Роджерс». – Те существа были чудовищны, совершенно чудовищны. Как только Артур мог впустить их к себе в дом?

– Постарайтесь понять – за их необычным поведением скрываются серьезные причины.

– Как это?

– Чудовищно – это единственное определение, которое современный человек может подобрать для божественного.

– Да неужели?

Сэмми подтвердил предыдущие слова кивком и продолжил:

– Наш век – не время для кротких персонажей из давнишних религий. Они сегодня не котируются. Боги, настоящие боги, – создания из кошмара.

– Не могу в такое поверить.

– Вы видели их собственными глазами.

– Да, видела, – согласилась Мими. – Ох, Сэмми, но ведь они ужасны!

– Такова новая реальность, – ответил Сэмми с самодовольством того, кто поставил себя в самый центр этой новой реальности. Мими на минуту примолкла. В ресторане гудели голоса, смутно жужжала музыка. Люди развлекались, сидя за столиками с напитками. Мими тоже хотела бы развлечься, но ни разу в жизни не разобралась, как именно. В ней воевали противоречивые эмоции: она боялась того, чего хотела, и хотела того, чего боялась. По натуре она была серьезной – а ей хотелось быть веселой, беспечной, даже беспутной. Артур представлялся ей неплохим компромиссом – такой же рассудительный, как она, никоим образом не легкомысленный. Однако его профессия, мифология, была странной, загадочной, возможно, даже опасной, – так Мими думала в начале знакомства. На нее произвели впечатление старые книги, собранные Артуром амулеты и талисманы – от них исходило невыразимое обаяние древности, и это ее возбуждало. Более того – хоть она не призналась бы в том даже Салли Джин, своей лучшей подруге, – она ощущала сексуальный трепет.

«Наверное, я дрянная девчонка, – думала она не без гордости, – если чувствую то, что чувствую». Но от правды не скроешься, а ей время от времени мерещилось – не постоянно, скорее короткими неподконтрольными вспышками, – что она сама стала служительницей некоего древнего запретного культа. Она воображала себя в кругу лохматых почитателей, стоящей у ревущего костра, обнаженной до пояса, с глубокими тенями под небольшими, но хорошо очерченными грудями, со струящимися по плечам темными змеистыми волосами, со сверкающими глазами… Бьют барабаны, завывают плаксивые флейты, почитатели впадают в умопомрачение, их руки тянутся к ней – и она тут же отсекает эти руки напрочь. Какая чепуха! Какое дурное, но возбуждающее видение! Ей пришлось преодолеть себя, чтобы вновь сосредоточиться на том, что говорил Сэмми, – тем более что он говорил небезынтересное.

– Времена древних культов возвращаются, Мими, – вещал Сэмми. – Все ведущие религии исчерпали себя, им конец. Они неплодотворны. А мы способны создавать. Мы заполучили настоящих богов, Мими! Быть может, они не обаятельны, зато они настоящие, они способны творить! И они вознаграждают тех, кто им служит…

– Тех, кто служит? – вяло переспросила Мими. – Не понимаю, на что вы намекаете.

Она ждала ответа, ощущая тот же непрошеный прилив сексуального возбуждения.

– Люди, многие люди будут служить им жертвоприношениями и танцами. Поклонников будет становиться больше и больше по мере того, как боги будут проявлять себя все активнее.

– Воображаю, как это будет выглядеть, – сказала Мими уклончиво.

– Вы же видели «Десять заповедей»? Картину крутят каждый год на Рождество.

– Видела, конечно. Чарлтон Хестон лезет на гору за священными свитками.

– Это не то, про что я подумал. Помните сцену, когда дети Израиля поклоняются золотому тельцу?

– О да. Шокирует.

– Возможно. Но и возбуждает, не правда ли?

Кадры из фильма вспыхнули в памяти, и Мими воскликнула:

– Я бы никогда на такое не согласилась!

– Вы могли бы быть жрицей во главе церемонии.

Она уставилась на него не мигая. Неужели он прочел ее мысли? Или в подобных фантазиях нет, в сущности, ничего необычного?

– Я? – удивилась она с неуверенным смешком. – По-вашему, я способна на это?

– Сами знаете, что да. Я видел вас танцующей, Мими. У вас удивительное чувство ритма. Лицо, фигура – все при вас. Вы могли бы стать великолепной жрицей.

Она запнулась, прежде чем продолжить мысль:

– Но эти языческие жрицы творили ужасные вещи!

Сэмми также ответил не сразу, тщательно подбирая слова:

– Если боги живут во плоти и если они впрямь чего-то хотят, так чему тут ужасаться? – Она смотрела на него во все глаза, щеки ее пылали. – И суть в том, что мы едва-едва сделали первые шаги. Все только зарождается, и сегодня возможны любые нововведения.

– Вы сказали «мы». Кто – мы?

– Я участник этого предприятия с самого начала. И вы тоже могли бы стать участницей, Мими. Если захотите.

– Не предлагаете же вы мне… Или вы всерьез?

Сэмми пригляделся к ней пристально. У нее дрожали пальцы. Она всегда догадывалась, что он проявляет к ней интерес, но младший маклер, кожа да кости, – ей-то что за выгода? Теперь он, однако, переменился, словно зарядился энергией этих странных богов.

Положив на столик двадцатидолларовую бумажку, Сэмми встал и подал ей руку.

– Здесь слишком шумно. Пойдем куда-нибудь, где можно поговорить без помех. Вам уготовано блестящее будущее, Мими. Вы можете стать для НОВТРЕЗАБа воистину незаменимой.

Она послушно пошла за ним к машине и даже не спросила, куда они едут. Накатило чувство, что перед ней раскрываются новые горизонты. Это пугало – но и завораживало, и даже очень.

Часть II

Сделаем отступление, которое, как вскоре выяснится, будет иметь для нашего повествования огромное значение.

В то время, как с Артуром случилось то, что случилось, во Вселенной все шло себе спокойненько своим чередом. И вдруг она ощутила острую боль, обязанную своим возникновением сигналу, который Артур подал, сам того не ведая.

Какому сигналу? – спросите вы. Знайте, что когда смертные вступают в контакт с Божьим царством, Вселенная откликается на это маловероятное событие самым обычным из всех возможных способов – болью. Боль есть признак предполагаемого нарушения установленного хода вещей и их последовательности.

Вселенная усвоила, что к таким сигналам надо прислушиваться. И в порядке самозащиты создала существо, призванное озаботиться возникшей проблемой. Она создала Астураса, бога высшей категории, с единственной задачей – выяснить, в чем дело, что не так, и как-нибудь выправить положение.

На всякий случай Вселенная создала еще дюжину божеств – вторую линию защиты. Если у Астураса что-либо не заладится, тогда настанет очередь этих двенадцати.

Рождение Астураса свершилось в пространстве, отнюдь не совпадающем с Божьим царством. У этого пространства даже нет определенного имени, хотя некоторые называют его измерением многих вероятностей.

В измерении многих вероятностей для Астураса были заготовлены ферма с домом, земельный участок, стадо коров и жена, красавица Летайа, которая не только предназначалась ему, но и родилась одновременно с ним, чтоб они никоим образом не разминулись.

Однако самомнения жена Астурасу не прибавила. Он был рожден с точным знанием того, для чего рожден. И в силу такого знания почти не имел времени ни на ферму, ни на коров, ни на жену. Он должен был исполнить роль, для которой рожден, – спасти Вселенную от разрушения, начало которому положил Артур, вступив в контакт с Божьим царством.

Это если в общих чертах. Но надлежало еще и решить, что предпринять конкретно.

Волей-неволей пришлось подумать. Сказав Летайе, чтобы не ждала к ужину, он отправился в минарет, воздвигнутый над одним из углов дома как место для медитаций. Здесь он расположился на любимой подушке, уставился в одну точку и принялся мыслить. Напряженная мозговая деятельность вскоре подсказала ему решение, как свести на нет угрозу для Вселенной, возникшую вследствие действий Артура.

Надо нанести визит Ткачу миров. Если Ткач поможет, Астурас сумеет совершить то, что ему предначертано. Решение пришло резко, вспышкой. Таково преимущество судьбы, предопределенной заранее: можно не тратить время на перебор бесчисленных вариантов.

Спустившись с минарета, он попрощался с женой.

– Мне надо уехать и кое-что совершить.

– Ты надолго?

– Трудно сказать.

– А в чем дело?

– Нужно починить главный миф, поддерживающий Вселенную и всю прочую жизнь.

– А я-то думала, что мы создадим наш собственный миф!

– Конечно, создадим. Займемся этим сразу же, как я вернусь.

Прекрасная темноволосая Летайа отнюдь не радовалась тому, что он уходит прежде, чем они как следует познакомились. Астурас вновь заверил ее, что вскоре вернется и сотворит совместно с ней новый миф, решительно отличный от того, который предстоит чинить, миф, касающийся их обоих. Летайа просила не задерживаться надолго. С чем он и отбыл.

Астурас летел сквозь черноту космоса. Стремительно, изо всех сил, не позволяя себе задержаться и подурачиться со звездами и планетами, рассыпанными на его пути, как зерна бриллиантовой пыли. Он миновал Млечный Путь, даже не нырнув вглубь, отказывая себе в любых забавах во имя главной цели.

И вот он добрался до большого, смрадного от старости фабричного здания. Оно было сложено из серых строительных блоков, оставшихся от других объектов Вселенной. Странное было зрелище – здание просто висело в пространстве. Вывеска над входом отсутствовала: те, кто мог найти это место, ни в каких вывесках не нуждались.

Войдя, Астурас очутился в огромном зале, большую часть которого занимал исполинский ткацкий станок. И кто-то на этом станке работал: нити бежали вдоль и поперек во всех направлениях, сверкали и блестели, пересекаясь и исчезая в бесконечности.

Раздался голос:

– Чем могу тебе помочь?

Обратив взор вниз, Астурас увидел паука, вернее, паучиху – тварь была женского пола.

– Ты и есть Ткач миров? – осведомился Астурас.

– Имею честь носить такое прозвание, – ответила паучиха.

– Мне нужно найти одну отдельную нить.

– Какая из них тебе понадобилась?

– Та, что предотвращает надвигающуюся гибель Вселенной.

– Знаю, о какой ты ведешь речь, – сказала паучиха. – Недавно нить начала подергиваться, и я сказала себе: «Значит, кто-то вот-вот явится воспользоваться ею».

– За тем я и пожаловал.

– Изволь, я покажу тебе эту нить.

У паучихи было множество проворных конечностей, и, погрузив их в бесконечную паутину нитей, она ловко извлекла одну из них.

– Ну вот та, которую ты ищешь. Теперь возьми ее в руку.

Астурас взял нить и слегка подергал. Откуда-то издалека донесся слабый крик.

– Это еще что? – изумился Астурас.

– Это Декстер. Нить тянется именно к нему. В метафорическом смысле, конечно, но в твоих целях вполне надежно.

– В таком случае последую туда, куда ведет нить. Большое спасибо. Очень признателен.

– Не стоит благодарности, – заявила паучиха и вернулась к прежним своим занятиям, каковы бы они ни были, пока их не прервал Астурас.

Эдгар Аллан Декстер, владелец «Сверхъестественной службы Декстера», сидел у себя дома в городке Свит-Хоум, штат Орегон, в настроении весьма самодовольном.

Не часто случается, что смертным выпадает шанс получить такую работу: она предназначалась богам, но тем оказалось лень ее выполнять. Смертные, занятые на божеской работе, не могут не сознавать, что им повезло.

Эдгар Аллан Декстер принадлежал к числу подобных счастливцев. Много лет назад он очутился в нужном месте в нужное время, и ему довелось оказать заезжему божеству услугу, избавив от затруднений, пусть скоротечных и несущественных, но все равно раздражающих. В благодарность божество обещало Декстеру встречную милость. И Декстер додумался попросить о работе в промежуточной области, затрагивающей как богов, так и людей, а точнее, в области их взаимоотношений. Божество придумало такую работу, и Декстер стал чем-то вроде полубожественного уполномоченного по жалобам.

Сама по себе работа была синекурой: Декстеру платили, а он не делал почти ничего, поскольку отношения богов и людей находились тогда на точке замерзания. Вместе с работой он приобрел статус полубога и возможность вести одновременно несколько интересных жизней. Такая удача выпадает разве что раз на веку: привлечь внимание небес – почти то же, что привлечь внимание Голливуда.

Одна из жизней Декстера протекала в Америке XX века, где он выступал посредником между богами и людьми. В другой жизни он жил на Барбари-Коуст в Сан-Франциско, в XIX столетии, и управлял известным игорным заведением. В третьей он попал послом в Париж от Белого дома Томаса Джефферсона.

В двадцатом веке он считался пенсионером, был счастлив в семейной жизни и поселился в Орегоне, в Свит-Хоум, где выращивал розы. И, перепрыгивая из одной жизни в другую, он мог замедлять процесс старения – тот шел черепашьими темпами. Он и понятия не имел, как боги ухитрились даровать ему жизнь одновременно в прошлом и в настоящем. Однако полагал, что это ловкий фокус, и не задавал лишних вопросов.

Все шло – лучше не придумаешь, и тем не менее, когда в его кабинет в Свит-Хоум вошел высокий посетитель, похожий на бога, он понял, что пробил час расплаты.

Декстер позвонил жене по внутренней связи и попросил подать гостю глазированные булочки и сливочный сыр. Предложил богу кресло и осведомился: не угодно ли, чтобы хозяин помыл ему ноги?

– Благодарю, это старомодно, – отказался Астурас. – Я пришел побеседовать об одной недавно всплывшей проблеме.

– Надеюсь, я не совершил ничего плохого.

– Побеседуем, посмотрим. Кажется, некоторое время назад тебе звонил человек по имени Артур Фенн?

– Да, человек звонил. Только я не помню, как его звали.

– Это был Артур Фенн. Он просил тебя о помощи.

– Действительно просил. Я ответил отказом.

– Плохо, – откликнулся Астурас.

– Но откуда было мне знать, – воскликнул Декстер, пожав плечами, – что он важная шишка?

– Ты поступил опрометчиво, Декстер. Ты позволил этому типу пролезть в Божье царство на ощупь, без должного руководства, и он заключил крайне невыгодное соглашение с объявленным вне закона богом по прозванию Листячок.

– Я и не знал об этом.

– Наверное, не знал. А следовало бы. Тебе не приходило в голову, что следует доложить об инциденте кому-то из богов-покровителей?

– Я решил, что все утрясется само собой.

– И ты ошибся. Если только твое «само собой» не подразумевало гибель Вселенной.

– Как – Вселенной? Всей Вселенной?

Астурас мрачно кивнул.

– Мне кажется, тебе захочется устранить вред, порожденный твоей же небрежностью. Прошу тебя участвовать в спасении Вселенной, которую ты столь бездумно поставил под угрозу.

– Буду рад сделать все, что смогу. Ведь это и моя Вселенная, в конце концов. Могу я спросить, какое отношение Артур Фенн имеет к гибели Вселенной?

– Нет, не можешь.

– Честно говоря, не знаю, как приступить к делу.

– Войди вновь в контакт с Артуром, предложи свое содействие, – глядишь, и всплывет какой-нибудь способ улучшить ситуацию.

– Это пророчество?

– Лучше сказать – предчувствие.

– Приступаю немедленно.

Астурас повернулся и направился к двери. Декстер крикнул вдогонку:

– Эй! Не останетесь ли вы на лососину с булочками?

– У меня нет времени на болтовню, Декстер. И у тебя тоже.

Тем временем Астурас, расставшись с Декстером, приступил к дальнейшим действиям. Он достал радиотелефон, которым был наделен при рождении, и набрал номер, сложный, иррациональный, включающий мнимые числа.

– Главное управление вселенской помощи. У аппарата Моника.

– Моника? Сдается мне, я тебя не знаю.

– Я сильфида из секретарского резерва, замещаю постоянного оператора.

– Говорит Астурас. Что у нас неладно?

– Неладно?

– Что происходит опасного, угрожающего всей Вселенной?

Астурас постарался говорить отчетливо, чуть не по слогам, недоумевая, зачем нужно так часто менять персонал. Казалось бы, если вы заняты таким важным делом, как защита Вселенной, не стоит возражать даже против сверхурочной работы…

– Да, сэр. Передо мной справка. Вселенной угрожают события, связанные с Купидоном.

– С Купидоном? Ты уверена, что с Купидоном?

– Так утверждается в справке, сэр.

– Ладно. Что там еще говорится?

– Как первоисточник вселенских тревог и бедствий указан некто по имени Артур Фенн. С ним должно случиться нечто исключительное.

– Что именно?

– Фенн должен быть поражен стрелой Купидона, что вынудит его влюбиться в богиню Меллисенту.

– В Меллисенту? Никогда не слышал ни о какой Меллисенте.

– Заурядная юная богиня, сэр. Правда, очень хорошенькая, как юным богиням и положено.

– Где это должно произойти?

– В доме Артура на планете Земля, на вечеринке, устроенной в его честь богом Листячком.

– Так Листячок тоже принимает участие в этом заговоре?

– В справке не указано.

– Ладно. Сколько у меня есть времени, чтобы попасть туда?

– Боюсь, сэр, что до выстрела Купидона осталось совсем недолго. Две минуты, если точно. И тридцать пять секунд.

– Лечу! – вскричал Астурас и исчез.

Радиотелефон долго молчал, но потерял терпение и произнес неуверенно:

– Может, кто-нибудь будет любезен меня выключить?

В местности без определенных примет вновь воцарилось молчание. И наконец божественный радиотелефон зарыдал: разве он не вправе рассчитывать на выключение хотя бы из вежливости?

Вслед за отбытием Астураса Декстер, не медля ни секунды, направился в совет по трудовым отношениям между людьми и богами. Но все официальные лица в отделе контрактов, как на грех, ушли на обед. И ушли довольно давно, вероятно, три-четыре столетия назад. Декстер понял это после того, как просидел в мрачной приемной около часа. Информацию ему дала паутина, а вернее, многовековой слой пыли на паутине.

Тогда Декстер вышел в коридор разыскать хоть кого-нибудь. Коридор был тоже заткан пылью и паутиной. Декстер одолел весьма значительное расстояние – коридор тянулся на мили, – пока не наткнулся на дверь с табличкой «Смотритель здания». Постучал, не дождался ответа, нажал на ручку. Дверь оказалась незапертой, он вошел и оказался в небольшом офисе с комфортабельной кушеткой.

А на кушетке возлежало существо – с первого взгляда не определишь, человек или бог, а может, кто-нибудь еще. Существо, по-видимому, принадлежало к мужскому полу, было не выше среднего роста, и каштановые его волосы тронула седина. Декстер громко кашлянул. Существо на кушетке открыло глаза, быстро-быстро сморгнуло несколько раз подряд и приняло сидячее положение.

– Слушаю, сэр. Чем могу служить?

– Ищу кого-нибудь, кто служит в совете по трудовым отношениям между людьми и богами.

– Да, сэр. Я служащий совета. Мое имя Хелле.

– Это имя человеческое или божеское?

– И то и другое. Однако лично я – бог. Хотя, боюсь, не из значительных.

– А я человек, – ответил Декстер. – Продвинутый, но человек. Мои возможности выше, чем у среднего человека, и все же я не бог.

– Пусть это вас не беспокоит.

– Чего нет, того нет.

– Прекрасно. У вас жалоба?

– Да. Она касается моего клиента, подписавшего соглашение с богом по имени Листячок.

Декстер показал Хелле копию соглашения, которую получил ранее в учреждении под названием Вселенское контрольное бюро по правам. Пробежав документ глазами, Хелле только головой покачал.

– Сдается, что ваш клиент отказался от всех своих прав.

– Мне тоже так представляется.

– Очень жаль. Людям следовало бы проявлять в таких делах большую осторожность. Они по-прежнему склонны считать, что богам положено быть честными лишь потому, что они боги.

– Согласен.

– Ваш клиент совершил серьезную ошибку. Но тут я не в силах ничего поделать. Соглашение действительно.

– Я пришел вовсе не за тем, чтобы вы его отменили. Я здесь ради того, чтобы просить вашего постановления по чисто житейскому вопросу. Мой клиент пригласил этого божка в свой дом, а тот позвал еще и своих друзей. Все они поселились в доме моего клиента, а дом небольшой. И теперь клиент лишился какой бы то ни было личной жизни.

– Что, у него даже нет собственной комнаты?

– Комната есть, но она не застрахована от вторжения. Мне надо встретиться с клиентом, однако при данных обстоятельствах встреча просто невозможна.

– Это и впрямь чересчур, – высказался Хелле. – Я напишу записку на официальном бланке, подтверждающую право вашего клиента на комнату и на полный контроль за тем, кого туда пускать.

– Очень мило с вашей стороны.

– No hay de que,[263]263
  Не стоит благодарности (исп.).


[Закрыть] – отозвался Хелле. – В этой Вселенной подтасованные правила повернуты против людей в пользу богов. Мы в совете делаем то, что можем.