Текст книги "Все романы Роберта Шекли в одной книге"

Автор книги: Роберт Шекли

Глава 24

Нора слушала рассказ про испытания и радовалась за Хэрольда. Было приятно, что ее земляку так повезло. И деньги тоже не лишние. Хэрольд заставил ее вытащить из пачки двести долларов и взять их себе.

– Положи в банк под проценты, – посоветовал он. – Не волнуйся, это не последние деньги, заработанные таким путем. После первого Убийства я снова получу вознаграждение.

– Зарабатывать деньги таким образом – рискованное дело, – возразила Нора.

– Наоборот, это очень легко. Конечно, все это может разом прекратиться, если не повезет. И все равно это гораздо лучше, чем сидеть дома. Слушай, Нора, я неплохо поработал и хочу это отпраздновать. Ну как, идем на Охотничий бал?

– Минутку, я только переоденусь.

Переодевание, естественно, продлилось гораздо дольше, но, когда Нора вышла из спальни, ее трудно было узнать в белом вечернем платье с синтетическим мехом на плечах и с аккуратной прической.

– Как я выгляжу?

– Просто чудесно, леди, – ответил Хэрольд. – Кстати, что такое Охотничий бал?

– Это одно из самых главных событий года на Эсмеральде. После Охотничьего бала начинаются Сатурналии.

– Что ж, всегда интересно сходить на вечеринку.

– Тем более на такую. Там подаются чудесные блюда, любые напитки, все наркотики, которые только известны человеку.

– Я к ним не очень-то и привык. Иногда, правда, покуриваю травку.

– Тебя никто не заставляет это делать. Я просто рассказываю, что там будет.

– Выбор достаточно богатый. Может, мне нужна новая одежда?

Хотя его шерстяной костюм почистили и выгладили, вид у него все равно был жалкий.

– У меня тут остались вещи Джонсона, – вспомнила Нора. – Он был немного ниже тебя, но шире в плечах. Рубашки и пиджаки должны подойти. И, может, мне удастся удлинить брюки.

– Черт возьми, разве я не могу купить себе новый костюм?

– Побереги деньги, Хэрольд Эрдман, – насмешливо сказала Нора. – Тебе еще понадобятся оружие и Наводчик.

– Я тут столько всяких удивительных пистолетов видел, но все равно мой старый «смит-энд-вессон» для меня лучше всех. А что касается Наводчика, познакомился я тут с одним по имени Альбани. По его словам, очень хороший Наводчик. Кажется, он без работы. Поэтому, может, и возьмет недорого.

Охотничий бал проводился во дворце мэра, который примыкал к Охотничьей академии. Слуги в униформе указывали прибывающим гостям места на автостоянке и открывали дверцы такси. Многочисленные окна дворца были ярко освещены. Хэрольд чувствовал себя немного неловко в белом смокинге Джонсона, но его массивная фигура все равно производила впечатление.

Они вышли из такси и вошли во дворец.

Нора тут многих знала и скоро уже весело болтала с друзьями. Хэрольд слонялся по залу один, проклиная неудобный смокинг, однако его настроение от этого не испортилось. К нему приблизился официант с бокалами на подносе и предложил выпить. Хэрольд взял бокал с жидкостью зеленого цвета. На вкус она отличалась от мятного коктейля. Потом он узнал, что это был «Зеленый дьявол» – смесь кокосового и ананасового соков с новым испанским амфетамином, который имел вкус корицы. Наркотические вещества сразу стали действовать, и если у Хэрольда сначала было просто хорошее настроение, то теперь он чувствовал себя просто прекрасно.

Повсюду толпились хорошо одетые люди, играли оркестры, работали буфеты, нескончаемым потоком сновали официанты с полными диковинных напитков подносами. Взяв еще один «Зеленый дьявол», Хэрольд завороженно наблюдал, как отражается от женских плеч свет хрустальных люстр. Он прислушивался к журчанию чужой речи и почти ничего не понимал. Ему казалось, что здесь у людей какая-то странная манера говорить.

Внезапно он обнаружил, что разговаривает с какой-то очень красивой девушкой с копной черных блестящих волос. На ней было красное платье, плотно облегавшее фигуру и оставлявшее открытыми великолепные плечи и большую часть упругих грудей. Ее звали Джекинс.

– Охота – спасательный клапан всего мира, – говорила она. – Нереализованные импульсы все равно выйдут на поверхность, но уже в худшем варианте. Этого психологического закона достаточно, чтобы оправдать существование Охотничьего Мира.

– Именно так я и думал, – кивнул Хэрольд.

– Не прикидывайся дураком, – весело рассмеялась девушка. – Хорошо известно, что та группа эмоций, которые мы обозначаем словами «Охота», «Убийство», «Защита» и так далее, требует постоянной стимуляции, необходимой для здоровой личной и общественной жизни. Это известно каждому.

– О да. Конечно, – согласился Хэрольд.

– Очевидно, – продолжала девушка, – что эмоции современного человека атрофировались. На протяжении столетий Охота заменяла людям борьбу друг с другом. И вот население стало возрастать, увеличились размеры урбанистических центров и число их жителей. Всех животных уничтожили. А потом прекратились войны, и человек потерял возможность всякого насилия. Этот вакуум и заполнил Охотничий Мир.

– Невероятно! – воскликнул Хэрольд. – Где ты всего этого набралась?

– В Беннингтоне.

– Там, наверное, действительно хорошо учат.

Вечер был в самом разгаре. В воздухе висел голубовато-желтый дым от наркотиков. Из гигантских колонок ревела оглушительная музыка, от которой у Хэрольда вибрировали кости. Жители Эсмеральды оценивали приемы по количеству производимого шума и тому, насколько удачно присутствующие корчили из себя идиотов.

Хэрольд никогда не стал бы здесь победителем. Он никогда не напивался, а наркотики ему вообще не нравились. И хоть у него все уже плыло перед глазами, он не терял контроля над собой. Ему приходилось низко склоняться к Джекинс, чтобы расслышать ее слова. Его ухо почти касалось ее накрашенных губ. Он чувствовал прикосновение ее упругих грудей, когда ее нечаянно толкали проходившие мимо.

Внезапно кто-то потянул ее за руку, и Хэрольд увидел мужчину лет тридцати. Это был худощавый блондин с серыми глазами и нервным привлекательным лицом.

– Джекинс, – сказал он, – если ты уже закончила облизывать ухо этого человека – или что ты там с ним делала, – Том и Мэнди заказали для нас столик на втором этаже.

– Я как раз излагала ему некоторые теории Охоты, – сказала Джекинс. – Хэрольд, это мой друг Луэйн.

– Рад познакомиться, – протянул руку Хэрольд.

Луэйн посмотрел на нее, как на скользкую лягушку, и смерил Хэрольда взглядом с головы до ног.

– Если вы уже закончили тереться о Джекинс, то мы пойдем, позволив вам снова утонуть в своей анонимности, которой вы, несомненно, заслуживаете.

Хэрольд смотрел на него и не мог понять, понравилось ему это или, наоборот, рассердило. И выбрал нечто среднее.

– Слушай ты, ублюдок! По крайней мере, я считал бы тебя таковым, если бы не знал про общеизвестное гостеприимство жителей Эсмеральды. И никогда бы не понял, что ты пошутил. Если бы кто-то сказал мне такое серьезно, мне пришлось бы бить его до тех пор, пока он не сменил бы тон.

Произнеся эту тираду, Хэрольд широко улыбнулся, но испортил все впечатление, потеряв равновесие и упав на официанта, который расплескал все свои напитки. Луэйн схватил Хэрольда за руку и помог подняться.

– Было очень приятно с вами познакомиться, – сказал он. – Все в шутку, значит? Смотрите больше не падайте. Пойдем, Джекинс.

Послав Хэрольду воздушный поцелуй, девушка пошла за Луэйном. Почесав затылок, Хэрольд отправился искать Нору.

Глава 25

– Похоже, Хэрольд тебе не понравился, – сказала Джекинс.

Они ушли с бала и теперь лакомились устрицами с пивом в одном из баров на набережной.

– С чего ты взяла? Наоборот, он мне очень понравился. Он подходит как нельзя лучше.

– Для чего? – удивилась Джекинс.

– Из него получится великолепная Жертва. Его неповоротливость просто радует меня.

Джекинс задумалась.

– Он мне кажется немного… наивным. Он только что прошел испытания и получил значок Охотника. Ты знал об этом?

– Интересно, – задумчиво произнес Луэйн. – Он действительно может стать чудесной мишенью. Кстати, я опять записался на участие в Охоте.

– Так ты же недавно охотился?

– Но в этот раз у меня не вышло эффектной Охоты. Я должен доказать раз и навсегда, что я еще не растерял былую форму.

– Представляешь, как было бы забавно, если бы компьютер выбрал тебе в соперники именно Хэрольда?

– Да, действительно. Ничего лучшего я бы и не пожелал.

– Хотя вряд ли такое может случиться.

Луэйн кивнул, и разговор перешел на другие темы. Но он никак не мог отделаться от мысли, что он охотится на Хэрольда. Большая и крупная цель. Это хорошо, ведь Луэйн при стрельбе всегда брал немного вверх.

Глава 26

На следующий день с самого утра Луэйн поехал искать дядю Эзру. Он взял свою городскую машину – «Бьюик Трицератопс» с бронированным стеклом, специальными непробиваемыми шинами, мягкой эластичной обивкой салона на случай аварии и оборудованием для подачи кислорода на случай газовой атаки. Машины на Эсмеральде делали очень функциональными. К тому же у «Бьюика» был V-образный двадцатичетырехцилиндровый двигатель мощностью в две тысячи лошадиных сил. Потому что только сильный мотор мог сдвинуть с места машину с броней толщиной в дюйм.

Конечно, иметь такую машину сплошная морока – одного только бензина сколько расходует, – но в таком месте, как Охотничий Мир, без нее не обойтись. Всегда найдется какой-нибудь идиот, который не удержится и бросит под колеса ручную гранату.

Существовала еще одна причина иметь бронированный автомобиль – в Эсмеральде люди ездили на огромной скорости, не имея навыков вождения и пренебрегая правилами. Отсюда и бесконечные аварии. Страхование же полностью отсутствовало, потому что даже фирма «Ллойд» в Лондоне отказалась страховать Охотничий Мир со всеми его учреждениями.

И, наконец, существовала кошмарная вероятность столкновения с водителем, наказанным «Отчаянной ездой».

Луэйн оказался в бесконечной пробке, которые всегда возникали возле Министерства Охоты. Его остроносый обтекаемый «Бьюик» позволял ему протиснуться между другими, не такими маневренными машинами. Это сопровождалось скрежетом металла, который страшно действовал на нервы, но в звуконепроницаемой кабине почти ничего не было слышно.

Остановив машину в безопасном месте возле пожарного гидранта, где уже стояли впритык два автомобиля, он бегом поднялся по мраморным ступеням Министерства Охоты, пугая голубей, и даже не заметил, как раздавил ногой бутерброд с арахисовым маслом и вареньем, который бросила птицам маленькая девочка.

Какой-то чиновник сообщил, что дяди Эзры на месте нет. Скорее всего он в Колизее, где наблюдает за подготовкой праздничных боев.

Луэйн снова сел в машину и помчался к Колизею. Дорогой, скорее случайно, чем намеренно, он сбил калеку в инвалидной коляске с газовым моторчиком, когда у того своевременно не сработал тормоз. Это дало Луэйну сто дополнительных очков, чтобы стать Лучшим водителем года, и, хотя он страшно спешил к дяде, все же остановился и подождал появления дорожного Учетчика, который засвидетельствовал Убийство.

И только тогда Луэйн поехал дальше. Пустячный случай поднял ему настроение. Может, судьба снова повернется к нему лицом. Удалось бы только уговорить дядю Эзру оказать ему одну маленькую услугу.

Глава 27

Луэйн остановил машину возле восточных ворот Колизея и пошел внутрь. Гигантский амфитеатр напоминал настоящий Колизей в Риме. Он прошел под аркой внешней четырехэтажной стены с коринфскими колоннами и вышел на арену.

Круто вверх поднимались зрительские ряды. Рабочие деловито приделывали над ними навесы, которые защитят присутствующих от жаркого эсмеральдского солнца. На арене творилось нечто невообразимое. Все смешалось – осветители, звуко– и телеоператоры, актеры, агенты, черные электрические кабели и незаконченные декорации. Еще больше суматохи возникало из-за мальчишек-разносчиков, которые крутились под ногами, предлагая бутерброды и напитки.

На арене Луэйн увидел дядю Эзру. Это был лысый мужчина невысокого росточка с кустиками седых волос над ушами. Краснощекий, с орлиным носом и косматыми, как у мопса, бровями. Он сидел перед столом, заваленным ксерокопиями и планами, на которые, чтобы не разлетелись, были положены два револьвера.

Дядя Эзра был одним из Старейшин Охотничьего Мира. Своего положения он достиг благодаря куче денег, заработанных в Лондоне и Париже на торговле, которые, отойдя от дел, он полностью вложил в Охотничий Мир. Теперь он был одним из тех, кто определял его политику. В данное время он увлеченно работал над подготовкой Великой Расплаты. Она должна была состояться в конце недели и ознаменовать начало Сатурналий.

Сатурналии были самым главным праздником года на Эсмеральде. Как Марди Гра и карнавалы в других местах, Сатурналии сопровождались песнями и всеобщей пьянкой. По улицам двигались помосты с полуголыми девушками, которые повсюду разбрасывали цветы. В ресторанах подавались удивительнейшие блюда, которые можно отведать лишь во время Сатурналий – в остальное время года они были запрещены, дабы сделать Сатурналии действительно особым праздником.

Одной из обязанностей дяди Эзры как Старейшины была постановка разнообразных шоу на арене – дуэлей, рукопашных схваток, поединков не на жизнь, а на смерть и, разумеется, популярных спектаклей клоунов-самоубийц.

Эсмеральдские игры перещеголяли даже древнеримские бои гладиаторов, которые являлись образцом вульгарного и бессмысленного кровопролития. У древних римлян отсутствовали двигатели внутреннего сгорания, и поэтому они были не в состоянии организовать действительно интересные бои на колесах. И ради такого зрелища, как столкновения боевых колесниц на огромной скорости, можно было бросить все и бежать смотреть.

В отличие от древнеримских гладиаторских боев, в эсмеральдском амфитеатре не использовали зверей. Никому не хотелось видеть, как убивают животных. Их и так было слишком мало, даже в зоопарках. А вот кого всем хотелось видеть мертвыми, так это тех двуногих млекопитающих с развитым мозгом, которые довели мир до его теперешнего состояния.

Ежегодное зрелище должно было напоминать предыдущее, однако с некоторыми отличиями, так чтобы тех, кто их придумывал, нельзя было обвинить в отсутствии фантазии. Эзра тратил много времени на консультации с декораторами смерти, референтами по авариям, продавцами сценариев наипопулярнейших убийств и так далее.

Кульминацией всей этой кропотливой работы должна стать Великая Расплата. Пара Охотников, выбранных среди участников Охот, происходивших в данное время на Эсмеральде, должна завершить свой поединок в Колизее на глазах многотысячной толпы. Это и есть самое главное событие Игр, и никто не знал, какие условия и оружие выберут на этот раз.

Луэйну всегда хотелось выступить в Великой Расплате. Выиграешь или проиграешь – в любом случае это самый короткий путь к бессмертию. Но дядя Эзра не имел ни малейшего отношения к подбору кандидатов. Постановкой Великой Расплаты всегда занималось телевидение Охотничьего Мира, и выбор делал любимец публики конферансье Гордон Филакис.

– Как хорошо, что я тебя встретил, дядя Эзра, – поздоровался Луэйн.

– А, Луэйн, я тоже рад тебя видеть. Вчера просмотрел запись твоего последнего Убийства в ночных «Охотничьих новостях». Очень смешно, вынужден признаться.

– Я бы не сказал.

– А зря. Ты ведь не можешь не согласиться, что на самом деле смешно, что твоя Жертва грохнулась на мусорный бак, а ты перебил все стекла в округе.

– Слушай, может, мы поговорим на другую тему?

– Конечно, мой мальчик. О чем?

– Я собираюсь начать новую Охоту.

– Прекрасная идея. А ты не считаешь, что для начала тебе следовало бы закончить курсы повышения охотничьей квалификации?

– Я стреляю не хуже, чем всегда, – возразил Луэйн. – Просто мне все время не везет.

– Такое с каждым может случиться. Пройдет.

– Я хочу исправиться.

– Прекрасное отношение к делу.

– Мне понадобится твоя помощь.

Эзра внимательно посмотрел на племянника.

– Если дело в том, чтобы организовать чью-то смерть, то я в прошлый раз предупреждал тебя, чтобы ты больше меня об этом не просил.

– Мне надо кое-что другое, – сказал Луэйн. – Я и сам могу убить кого угодно, так что в этом смысле мне помогать не надо, спасибо.

– Тогда в чем дело?

– Может, ты согласишься со мной, что для хорошего поединка нужен хороший соперник? Так в давние времена говорили испанские тореадоры.

– Уверен, что в этом есть здравый смысл. Но какое отношение к этому имею я? Если ты думаешь, что я могу устроить тебе поединок с быком…

– Нет, – перебил его Луэйн. – Мне нужна от тебя одна пустяковая услуга. В городе есть парень по имени Хэрольд Эрдман. Вот-вот должна состояться его первая Охота. Я хочу выступить в паре с ним.

– Это противоречит правилам, – произнес дядя Эзра.

– Но не их идее.

– А как ты можешь различить такие тонкости?

– Идея требует хорошего поединка. Если ты мне поможешь, гарантирую – поединок будет отличный.

– А что с тем парнем? Нога у него сломана или что?

– Нет-нет, он абсолютно здоров. Но он новичок. Это будет его первая Охота. Он еще заторможенный и неповоротливый. И, наверное, не очень сообразительный.

– Считай, что мы договорились. И где ты только таких берешь? Из него выйдет прекрасная Жертва.

– В этот раз пускай он охотится на меня. Он же не будет знать, что мне уже все известно.

– Это даст тебе существенное преимущество, – возразил Эзра.

– Верно, но я это делаю не ради себя, а во имя шоу-бизнеса и сохранения чести нашей семьи, чтобы люди не смеялись, глядя на мои Убийства.

– Не люблю нарушать правила, однако действительно мы не можем позволять над нами смеяться, даже если в твоем последнем Убийстве и было над чем посмеяться.

– Так ты сделаешь это для меня, дядя?

Дядя Эзра подмигнул.

– Посмотрим. А теперь мотай отсюда. Я занят.

Глава 28

Через несколько дней Хэрольд, прогуливаясь по городу, вышел к базару под открытым небом, который раскинулся возле порта у старой ратуши. Это было живописное место; всюду на прилавках лежали горы одежды, разнообразных продуктов питания, под покрашенным в бело-розовые полосы ржавым навесом продавали цветы. Выставленные тут товары привозили со всего света, а некоторые даже импортировали из колонии на Марсе.

У Хэрольда было прекрасное настроение. На деньги, оставшиеся от охотничьего аванса, он купил себе кое-что из одежды, запасные патроны к «смит-энд-вессону» и снял небольшую меблированную квартиру в Старом квартале, недалеко от дома Норы.

Подойдя к навесу с цветами, он заметил девушку, с которой познакомился на Охотничьем балу. Ее звали Джекинс. Ей очень шло простое белое платье. Хэрольд в жизни не встречал такого экзотического создания с модно подстриженными черными волосами и чересчур яркими губами.

Джекинс поинтересовалась, чувствует ли он себя счастливым в Охотничьем Мире.

– Мне еще никогда не было так хорошо, как здесь, – кивнул Хэрольд.

– Ты, наверно, из тех, у кого нет никакой поддержки, – сказала Джекинс. – Я бы все возненавидела, если бы мне пришлось так жить. Но, слава богу, у меня богатая семья.

Отец Джекинс был владельцем разбросанной по всей стране сети мясных магазинов. Спрос на натуральное мясо был огромный, в Соединенных Штатах его всегда не хватало, поэтому бизнес приносил астрономические прибыли. Джекинс никогда не приходилось ломать свою хорошенькую головку над тем, где найти средства, чтобы позволить себе все свободное от учебы время путешествовать первым классом. И она была этому рада, потому что, если бы ей пришлось думать о деньгах, она не смогла бы оставаться такой веселой и красивой.

Хэрольд и Джекинс пообедали в одном из маленьких симпатичных кафе возле базара, а потом он предложил ей посмотреть свою новую квартиру. Это была обыкновенная однокомнатная квартира со всеми удобствами, стальными жалюзи на окнах и вмонтированной в дверь системой сигнализации.

В почтовом ящике они обнаружили письмо. На нем стояла официальная печать Охотничьего Мира – два скрещенных револьвера на фоне мечей.

– Это уведомление об Охоте! – воскликнула Джекинс. – Как интересно!

Итак, первая Охота Хэрольда официально началась. Он разорвал конверт. Его первой Жертвой был человек по имени Луэйн Добрей.

Джекинс прочитала уведомление, и ее без того большие глаза расширились от удивления.

– Луэйн? Ты будешь соревноваться с Луэйном?

– Вот это совпадение! – сказал Хэрольд. – Он один из тех немногих, кого я здесь знаю. А теперь мне придется его убить… Впрочем, не так уж близко мы с ним знакомы.

Джекинс над чем-то задумалась и вскоре ушла. Ее мучила мысль, как из множества возможных комбинаций Охотников в Охотничьем Мире первой Жертвой Хэрольда компьютер выбрал именно Луэйна. Она слышала, что существует около двадцати пяти тысяч или даже двадцати пяти миллионов возможных комбинаций Охотников и Жертв. В следующем году, когда она начнет изучать арифметику, она подсчитает вероятность такого совпадения.