Текст книги "Неизбежная могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 53 (всего у книги 60 страниц)

Он взглянул на Робин, которая выглядела одновременно уставшей и напряженной. Предположив, что это связано с ее не ушедшим страхом перед церковью, он заметил:

– Они будут глупее, чем я думаю, если попытаются преследовать нас после того, что я сказал Уэйсу в пятницу, но если мы кого-нибудь заметим, то остановимся на обочине и встретимся с ними лицом к лицу.

Страйк предпочел не упоминать о том, что если, как он смутно подозревал, Уэйс на самом деле оказывает психологическое давление, а не пытается следить за ними, то он может усилить преследование в отместку за их беседу с глазу на глаз в «Олимпии».

– Боюсь, у меня плохие новости, – сообщила Робин. – Я не могу быть уверена на сто процентов, но думаю, что Айзек Миллз, возможно, мертв. Смотри, я нашла это час назад.

Она протянула через стол распечатку небольшой статьи в газете «Телеграф» от января 2011 года. В ней описывалось дорожно-транспортное происшествие, в котором 38-летний Айзек Миллз погиб при лобовом столкновении с фургоном, который, в отличие от автомобиля Миллза, ехал по своей стороне дороги.

– Возраст подходящий, – сказала Робин, – езда по встречной полосе. Похоже, он был пьян или под кайфом.

– Черт, – выругался Страйк.

– Я продолжу поиски, – добавила Робин, забирая вырезку, – потому что там есть и другие Айзеки Миллзы, но у меня плохое предчувствие, думаю, это наш человек. Кстати, ты уже говорил с Дэвом о том, чтобы пригласить Рози Фёрнсби на ужин?

– Да, говорил, он собирается создать профиль на сайте «Гуру общения» сегодня вечером. У меня появилась еще одна мысль насчет Рози. Если тот профиль и правда ее, и она действительно путешествует по Индии последние несколько лет, то вполне логично, что у нее нет здесь постоянного места жительства. Я подумал, не может ли она присматривать за домом, пока ее мать в Канаде?

– Все это время, что я пытаюсь дозвониться, никто не отвечает на домашний телефон. Звонок отправляется на автоответчик.

– Даже если так, нам практически по пути проехать через Ричмонд на обратном пути из Строберри Хилл. Можем просто постучать в дверь дома на Сидар-Террас и посмотреть, что произойдет.

Зазвонил мобильный Страйка. Ожидая увидеть Люси, он вместо этого увидел номер Мидж.

– Все в порядке?

– Нет, – ответила Мидж.

С предчувствием беды Страйк переключил мобильный на громкую связь и положил его на стол между собой и Робин.

– Таша не виновата, – сказала Мидж, защищаясь, – понятно? Последние пару ночей она не могла вернуться в пристройку, поэтому воспользовалась шансом, когда час назад возвращалась с массажа.

– Ее заметили? – резко спросил Страйк.

– Да, – ответила Мидж. – Какой-то работник видел, как она стучала в окно.

Взгляды Страйка и Робин встретились. Робин, опасаясь, что Страйк вот-вот взорвется, приняла выражение лица, призванное предотвратить любой бесполезный выплеск эмоций.

– Само собой, Таша сразу же ушла, – сказала Мидж, – но что плохо...

– То есть это еще не плохо? – зловеще произнес Страйк.

– Послушай, она оказала нам услугу, Страйк, и, по крайней мере, узнала, что Линь там!

– Мидж, что еще случилось? – спросила Робин, прежде чем Страйк успел ответить.

– В кармане ее халата лежала записка, которую она хотела показать Линь и в которой говорилось, что Уилл и Цинь сбежали с фермы, и... и теперь она не может ее найти. Она думает, что могла взять не тот халат, когда выходила из массажного кабинета. Или, может быть, она выронила записку.

– Ладно, – произнесла Робин, жестом показав Страйку сдержать поток обвинений, который, как она видела, он готов был выдать, – Мидж, может, ей притвориться, что она потеряла кольцо или что-то в этом роде...

– Она уже вернулась в массажный кабинет, чтобы поискать, но сначала позвонила мне, потому что, само собой...

– Да, – ответил Страйк. – Само собой.

– Дай нам знать, что произойдет, – сказала Робин. – Позвони.

– Обязательно, – Мидж завершила разговор.

– Черт возьми! – выругался Страйк, кипя от ярости. – Что я говорил Таше? Не рисковать, быть предельно осторожной, а она среди бела дня лезет в это гребаное окно...

– Понимаю, – ответила Робин, – прекрасно понимаю.

– Не надо было отправлять туда дилетанта!

– Это был единственный выход, – заметила Робин. – Мы должны были использовать кого-то, никак не связанного с нами, чтобы они ни о чем не догадались. Теперь нам остается надеяться, что она найдет эту записку.

Страйк встал и начал мерить шагами комнату.

– Если они нашли записку, Чжоу, вероятно, попытается провернуть еще одну «аферу с Джейкобом» – спрятать Линь и быстро заменить ее другой блондинкой. Черт, это очень плохо... Пойду позвоню Уордлу.

Пока Страйк говорил по телефону, Робин слушала, как ее напарник излагает проблему человеку, с которым он чаще всего контактировал в полиции. Как она и предполагала, Уордлу потребовалось немало объяснений и повторений, прежде чем он полностью осознал то, что говорил ему Страйк.

– Если Уордлу трудно в это поверить, могу только представить, как отреагируют обычные инспекторы, – с горечью произнес Страйк, повесив трубку. – Не думаю, что они сочтут первоочередной задачей спасение девушки, живущей в роскошном спа-центре. Сколько времени?

– Нам пора, – сказала Робин, выключая компьютер.

– Подвезем Пат домой?

– Нет, она встречается со своей внучкой. Деннис присмотрит за Цинь, пока Уилл будет с нами.

Страйк и Робин вместе пошли к гаражу, где Страйк держал свой «БМВ». Вечер был теплым, что было приятной переменой после периодически моросящего на протяжении последних нескольких дней дождя. Они только подошли к гаражу, как у Страйка снова зазвонил мобильный: это была Люси.

– Привет, что сказал врач? – спросил он.

– Он думает, что у Теда был микро-инсульт.

– О, черт, – сказал Страйк, отпирая машину свободной рукой.

– Они хотят обследовать его. Самое раннее, когда они смогут это сделать, – пятница.

– Хорошо, – ответил Страйк, садясь на пассажирское сиденье, в то время как Робин села за руль. – Если хочешь, я поеду с ним. А то ты тянешь все на себе.

– Спасибо, Стик, – поблагодарила Люси. – Я ценю это.

– Слава Богу, он был с тобой, когда это случилось. Представь, если бы он был один в Сент-Мозе.

– Да уж, – ответила Люси.

– Я отвезу его на обследование, а после мы обсудим планы, хорошо?

– Да, – сказала Люси, с удивлением в голосе. – Хорошо. Как у вас дела?

– Очень заняты, – ответил Страйк. – Я позвоню тебе позже.

– Все в порядке? – спросила Робин, заводя машину, дождавшись, пока Страйк завершит разговор.

– Нет, – ответил Страйк и, пока они ехали по дороге, рассказал об инсульте Теда и его болезни Альцгеймера, о том бремени, которое сейчас несет Люси, и о чувстве вины, которое он испытывает из-за того, что мало помогает ей. В результате ни Страйк, ни Робин не заметили синий «форд фокус», который отъехал от бордюра в сотне метров от гаража, когда Робин прибавила скорость.

Водитель «форда» часто менял скорость, тем самым изменяя расстояние между ним и «БМВ», так что иногда он оказывался на одну, а иногда на целых три машины позади них. Мысли обоих детективов были настолько заняты их собственными, совместными, общими и частными тревогами, что оба не заметили, что за ними снова следят.

117

Или опасность, или бездна.

Движение среди отставшей косной среды.

Обладателю правды – только в сердце свершение.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Только подъезжая к дому Пруденс, каким-то смутным уголком сознания Робин отметила, что в какой-то момент их поездки она уже видела в зеркале заднего вида этот синий «форд фокус». Она повернула на улицу, где жила Пруденс, и синяя машина невинно проехала мимо. Поглощенная предстоящей встречей Уилла и Флоры, Робин тут же снова забыла об этом.

– Тебе понравится Пруденс, – успокаивающе сказала она Уиллу, который почти не разговаривал во время поездки. – Она действительно милая.

Уилл посмотрел на большой эдвардианский дом, ссутулившись и скрестив руки на груди, с выражением очень дурного предчувствия на лице.

– Привет, – сказала Пруденс, открывая входную дверь. Она выглядела, как всегда, сдержанно элегантно в кремовых брюках и свитере в тон. – Ох.

При виде Страйка у нее вытянулось лицо.

– Проблема? – спросил он, задаваясь вопросом, ожидала ли она, что он позвонит и извинится после бури, поднявшейся при их последнем телефонном разговоре. Поскольку он считал себя совершенно невиновным в вопросе идентификации Флоры, такая идея ему в голову не приходила.

– Я предполагала, что будет только Робин, – объяснила Пруденс, отступая назад, чтобы впустить их всех. – Флора ждет только одного мужчину.

– А, – отозвался Страйк. – Верно. Я могу подождать в машине.

– Не говори глупостей, – произнесла Пруденс с легкой неловкостью. – Ты можешь пройти в гостиную.

– Спасибо, – сказал Страйк. Он поймал взгляд Робин и, не говоря больше ни слова, направился к двери справа. Пруденс открыла дверь слева.

Как и гостиная, кабинет Пруденс был со вкусом оформлен в нейтральных тонах. На настенных полках было расставлено несколько декоративных предметов, в том числе нефритовые флакончики для нюхательного табака и китайский шарик-головоломка⁹⁹. Там стоял диван, обитый кремовой тканью, в углу располагалась цветущая пальма, а на полу лежал старинный ковер.

Бледная и очень грузная женщина лет тридцати сидела в низком черном кресле на стальной раме. Вся ее одежда была темной и мешковатой. Робин заметила тонкие белые шрамы от порезов у нее на шее и то, как она сжимала оба манжета своей тонкой кофты с длинными рукавами, чтобы прикрыть ими руки. Ее вьющиеся волосы были уложены так, чтобы закрывать как можно большую часть лица, пара больших красивых карих глаз была едва видна.

– Присаживайся, Уилл, – сказала Пруденс. – Куда захочешь.

После минутной нерешительности он выбрал стул. Робин села на диван.

– Итак, Флора, Уилл, Уилл, Флора, – представила их Пруденс, улыбаясь и тоже садясь.

– Привет, – сказала Флора.

– Привет, – пробормотал Уилл.

Когда ни один из них больше не проявил склонности к общению друг с другом, Пруденс начала:

– Флора пробыла в ВГЦ пять лет, Уилл, и я думаю, что ты был там…

– Четыре года, да.

Взгляд Уилла метался по комнате, задерживаясь на некоторых предметах.

– Сколько времени прошло с тех пор, как ты ушла? – внезапно набросился он на Флору.

– Эм… одиннадцать лет, – ответила Флора, глядя на Уилла сквозь челку.

Уилл встал так внезапно, что Флора ахнула. Указывая на нее, Уилл зарычал на Робин:

– Это ловушка. Она все еще работает на них.

– Это не так! – возмущенно воскликнула Флора.

–  Она тоже в этом замешана! – сказал Уилл, теперь указывая на Пруденс. – Здесь, – он перевел взгляд с китайского шарика-пазла на антикварный ковер, – все прямо как в кабинете Чжоу!

– Уилл, – обратилась к нему Робин, тоже поднимаясь на ноги, – с какой стати я должна была работать под прикрытием на ферме Чапмена, чтобы вытащить тебя оттуда, только для того, чтобы привести тебя прямиком к ним?

– Они одурачили тебя! Или все это было проверкой. Ты тоже представитель церкви!

– Ты нашел пластиковый камень, – спокойно ответила Робин. – Ты видел фонарик и следы моих записей. Если бы я была агентом церкви, зачем бы мне писать посторонним? И откуда бы я могла знать, что ты вообще найдешь камень?

– Я хочу вернуться к Пат, – в отчаянии произнес Уилл. – Я хочу вернуться.

Он был уже почти у двери, когда Робин сказала:

– Уилл, твоя мать умерла. Ты ведь знаешь это, не так ли?

Уилл обернулся, свирепо глядя на нее, его худая грудь быстро поднималась и опускалась. Робин чувствовала, что у нее нет другого выбора, кроме как прибегнуть к грязной тактике, но, тем не менее, это разрывало ей сердце.

– Ты посмотрел это в интернете, да? Это так?

Уилл кивнул.

– Ты знаешь, как я рисковала на ферме Чапмена, рассказывая тебе это. Ты слышал, что они говорили обо мне после того, как я ушла, и ты узнал мое настоящее имя, и нашел меня именно там, где я должна была быть, в нашем офисе. Я не лгу тебе. Флора была прихожанкой церкви, но вышла из нее. Пожалуйста, просто сядь и поговори с ней немного. Потом я отвезу тебя обратно к Пат.

После почти целой минуты раздумий Уилл неохотно вернулся на свой стул.

– Я понимаю, что ты чувствуешь, Уилл, – неожиданно робким голосом сказала Флора. – Я знаю, честно.

– Почему ты все еще жива?– грубо спросил Уилл.

– Иногда я и сама удивляюсь, – ответила Флора с дрожащим смешком.

Робин начинала опасаться, что эта встреча принесет обеим сторонам больше вреда, чем пользы. Она посмотрела на Пруденс в поисках помощи, и та сказала:

– Тебе интересно, Уилл, почему Утонувший пророк не пришла за Флорой?

– Ну разумеется, – ответил Уилл, отказываясь смотреть на Пруденс, чьи проступки, связанные с хранением флакончиков с нюхательным табаком и старинных ковриков, были, очевидно, слишком серьезными, чтобы он мог их игнорировать.

– Утонувший пророк вроде как действительно пришла за мной. Мне нельзя пить, когда я на лекарствах, – пояснила Флора, виновато взглянув на Пруденс, – и я стараюсь этого не делать, но если я это делаю, мне снова начинает казаться, что за мной наблюдает пророк, и я слышу, как она говорит мне, что я недостойна жить. Но теперь я знаю, что этот голос ненастоящий.

– Почему? – спросил Уилл.

– Потому что она ненавидит все то, что я ненавижу в себе, – произнесла Флора голосом едва громче шепота. – Я знаю, что это делаю я, а не она.

– Как тебе удалось выбраться?

– Я была больна.

– Я тебе не верю. Они бы не отпустили тебя просто так. Они бы тебя вылечили.

– Они действительно лечили меня, в некотором роде. Они заставили меня петь мантры и давали мне какие-то травы, и Папа Джей... – Выражение отвращения промелькнуло на наполовину скрытом лице Флоры, – но ничего из этого не сработало. Мне мерещилось всякое, и я слышала голоса. В конце концов, они связались с моим отцом, и он приехал и забрал меня.

– Ты лжешь. Они бы этого не сделали. Они бы никогда не связались с твоей бывшей живой собственностью.

– Я думаю, они не знали, что еще со мной делать, – сказала Флора. – Мой отец был очень зол. Он сказал, что это я сама виновата в том, что сбежала, причинила кучу неприятностей и не отвечала на письма. Когда мы вернулись домой, он очень злился, если я повторяла мантру и занималась Радостной медитацией. Он думал, что я пытаюсь остаться в религии… он не понимал, что я не могла остановиться… Я могла видеть Утонувшего пророка, стоящую за дверями, и иногда я видела ее отражение в зеркале ванной, прямо у себя за спиной, и я оборачивалась, но она исчезала. Я не рассказала об этом ни папе, ни мачехе, потому что Утонувший Пророк сказала мне не делать этого – я имею в виду, я думала, она сказала мне не делать этого...

– Откуда ты знаешь, что это говорил не Утонувший пророк? – спросил Уилл.

Робин начинала чувствовать, что все это было ужасной ошибкой. Ей и в голову не приходило, что Уилл начнет проповедовать Флоре церковную доктрину, и она повернулась, чтобы посмотреть на Пруденс, надеясь, что та прекратит этот разговор, но Пруденс просто слушала с нейтральным выражением лица.

– Потому что она перестала появляться после того, как я прошла курс лечения, но прошла целая вечность, прежде чем я обратилась к врачу, потому что мой папа и мачеха продолжали говорить, что я должна либо повторно поступить в университет, либо устроиться на работу, так что я должна была заполнять анкеты и все такое, но я не могла сосредоточиться... и были вещи, о которых я не могла им рассказать… У меня там родилась дочь, она умерла. Родилась мертвой. Пуповина была обмотана вокруг шеи.

– О боже, – сказала Робин, не в силах сдержаться. Она мысленно вернулась в женское общежитие, где помогала принимать роды у Ван и кровь была повсюду.

– Они наказали меня за это, – Флора слегка всхлипнула. – Они сказали, что это была моя вина. Они сказали, что я убила ребенка, потому что была плохой. Я не могла рассказать папе и мачехе о таких вещах. Я вообще никому не рассказывала о ребенке, пока не начала посещать сеансы у Пруденс. Долгое время я не знала, действительно ли у меня был ребенок или нет... но позже... намного позже… Я пошла к врачу на обследование. И я спросила ее: «Я когда-нибудь рожала?» И она, очевидно, подумала, что это очень странный вопрос, но сказала «да». Она могла понять, по результатам осмотра.

Флора сглотнула, затем продолжила:

– После того, как я ушла, я поговорила с журналистом, но и ему я не рассказала о ребенке. Я знала, что Утонувший пророк может убить меня, если я заговорю с ним, но я была в отчаянии и хотела, чтобы люди знали, насколько плоха церковь. Я подумала, может быть, если папа и моя мачеха прочтут мое интервью в газетах, они лучше поймут, через что мне пришлось пройти, и простят меня. Итак, я встретилась с журналистом и рассказала ему кое-что, и в ту ночь пришла Утонувший пророк, она парила за моим окном и велела мне покончить с собой, потому что я предала всех в церкви. Поэтому я позвонила журналисту и сказала ему, что она пришла за мной, и что пусть он напишет статью, а потом перерезала себе вены в ванной.

– Мне так жаль, – отозвалась Робин, но Флора не подала виду, что услышала ее.

– Потом мой отец выломал дверь в ванную, и меня отвезли в больницу, где диагностировали психоз, и поместили в психиатрическое отделение. Я пробыла там целую вечность, они давали мне тонны лекарств, и мне приходилось посещать психиатра примерно пять раз в неделю, но в конце концов Утонувший пророк перестала приходить ко мне.

– После того как я выписалась из больницы, я поехала в Новую Зеландию. Мои тетя и дядя занимаются бизнесом в Веллингтоне. Они вроде как нашли для меня работу...

Голос Флоры затих.

– И ты больше никогда не видела Пророка? – спросил Уилл.

Разозлившись на него за то, что он сохранил свой инквизиторский тон после всего, что только что рассказала им Флора, Робин пробормотала «Уилл!», но Флора ответила:

– Нет, видела. Я имею в виду, на самом деле это была не она – это была моя вина. Я курила много травки в Новой Зеландии, и все началось сначала. В итоге я на несколько месяцев попала в другую психиатрическую больницу, а после этого мои тетя и дядя посадили меня обратно на самолет до Лондона. Я им надоела. Они не хотели брать на себя ответственность.

– Но я никогда больше не видела ее после Новой Зеландии, – сказала Флора. – За исключением того, что, как я уже сказала, иногда, если я выпью, мне кажется, что я снова слышу ее... но я знаю, что она ненастоящая.

– Если бы ты действительно думала, что она не настоящая, ты бы обратилась в полицию.

– Уилл... – начала Робин, но была проигнорирована.

– Я знаю, что она настоящая, и она придет за мной, – продолжал Уилл с какой-то отчаянной бравадой, – но я все равно собираюсь сдаться полиции. Так что либо ты действительно веришь в нее, и тебе страшно, либо ты не хочешь, чтобы церковь была разоблачена.

– Я действительно хочу, чтобы правда всплыла наружу, – горячо возразила Флора. – Вот почему я поговорила с журналистом и почему сказала, что встречусь с вами. Ты не понимаешь, – она начинала всхлипывать. – Я все время чувствую себя виноватой. Я знаю, что я трусиха, но я боюсь…

– Утонувшего пророка, – торжествующе произнес Уилл. – Вот. Ты знаешь, что она настоящая.

– Есть вещи, которых стоит бояться больше, чем Утонувшего пророка! – пронзительно воскликнула Флора.

– Что-то вроде тюрьмы? – пренебрежительно спросил Уилл. – Я знаю, что попаду в тюрьму, если сперва Пророк не убьет меня. Мне все равно, это правильный поступок.

– Уилл, я уже говорила тебе: никому из вас нет необходимости садиться в тюрьму, – напомнила Робин. Повернувшись к Флоре, она добавила: – Мы считаем, что иммунитет от судебного преследования можно было бы обеспечить, если бы ты была готова свидетельствовать против церкви, Флора. Все, что ты только что описала, ясно показывает, насколько ты была травмирована тем, что произошло с тобой на ферме Чапмена. У тебя были веские причины для молчания.

– Я пыталась рассказать людям, – в отчаянии произнесла Флора. – Я рассказала своим психиатрам самое худшее, и они сказали, что это было частью моего психоза, что мне это почудилось, что все это было частью моих галлюцинаций о пророке. Это было так давно, сейчас… все будут винить меня, как и он, – безнадежно добавила она, тыча пальцем в Уилла. Теперь, когда она не держала манжету на руке, Робин мельком увидела уродливые шрамы на ее запястье, говорящие о том, что она пыталась покончить с собой.

– О чем именно ты рассказала своим психиатрам? – неумолимо спросил Уилл. – О Божественных тайнах?

Робин так и не выяснила, что это такое, хотя помнила, что Шона рассказывала о них.

– Нет, – призналась Флора.

– Значит, на самом деле ты им ничего не рассказывала, – презрительно произнес Уилл. – Если бы ты была убеждена, что Утонувшего пророка не существует, ты бы рассказала обо всем.

– Я рассказала им самое худшее! – в отчаянии воскликнула Флора. – И когда они в это не поверили, я поняла, что нет смысла говорить о Божественных тайнах!

По выражению лица Пруденс Робин поняла, что та тоже не знает, о каких тайнах идет разговор.

– Ты не знаешь всего, что я видела, – сказала Флора Уиллу, и теперь в ее голосе слышались нотки гнева. – Тебя там не было. Я нарисовала это, – она повернулась к Робин, – потому что были и другие свидетели, и я подумала, что если кто-то из них покинул церковь, есть шанс, что они увидят рисунки и свяжутся со мной. Тогда я бы точно знала, что это случилось на самом деле, но все, что я получила…

– Сообщение от моего напарника, – ответила Робин.

– Да, – сказала Флора, – и по тому, как он писал, я поняла, что он никогда не был в ВГЦ. Иначе он бы так не говорил. «Тебе очень не нравится ВГЦ, не так ли?» Ты бы не был таким...непринужденным. Потом я подумала, что это может быть кто-то из семьи Дейрдре, пытающийся подразнить меня, и я почувствовала себя... такой виноватой… я так испугалась, что удалила свой аккаунт.

– Кто такая Дейрдре? – спросил Уилл.

– Мать Линь, – пояснила Робин.

Впервые Уилл выглядел озадаченным.

– Флора, – обратилась Робин, – могу я описать тебе, что, по-моему, ты видела?

Медленно и тщательно Робин описала сцену в храме, которая, по ее мнению, произошла во время явления Утонувшего пророка, когда Дейрдре вытащили из бассейна мертвой. Когда она закончила говорить, побледневшая Флора, едва дыша, прошептала:

– Откуда ты это знаешь?

– Я сама через это прошла, – ответила Робин. – Я была на одном из Явлений. Они чуть не утопили меня. Но как они объяснили то, что произошло? Как им удалось выкрутиться и рассказывать всем, будто Дейрдре ушла?

– Когда они вытащили ее из бассейна, – запинаясь, сказала Флора, – было еще очень темно. Доктор Чжоу склонился над ней и объявил: «С ней все в порядке, она дышит». Папа Джей велел всем уходить, в первую очередь младшим. Когда мы выходили, Папа Джей притворялся, что разговаривает с Дейрдре, вел себя так, как будто у них был разговор, как будто ее голос был очень тихим, но он мог его слышать.

– Но я знала, что она мертва, – продолжила Флора. – Я находилась близко к сцене. Я видела ее лицо, когда они вытаскивали ее из бассейна. На губах у нее была пена. Ее глаза были открыты. Я знала. Но ты должен был верить в то, что сказали Папа Джей и Мазу. Ты должен был это делать. На следующий день они собрали нас вместе и сказали, что Дейрдре исключили, и все просто... они просто приняли это. Я слышала, как люди говорили: «Конечно, они должны были изгнать ее, если она вызвала такое недовольство пророка».

– Я помню этого мальчика по имени Кевин. Это должно было стать его первым Явлением, но его наказали, поэтому ему не разрешили присутствовать. Он задавал много вопросов о том, что сделала Дейрдре, почему ее исключили, и я помню, как Бекка – она была подростком, одной из духовных жен Папы Джея – ударила его по голове и велела заткнуться насчет Дейрдре… Бекка была той, кто заставила меня… кто заставила меня...

– Что Бекка заставила тебя сделать? – спросила Робин.

Когда Флора покачала головой, глядя себе на колени, Робин сказала:

– Бекка тоже заставляла меня кое-что делать. Она также пыталась впутать меня в ужасные неприятности, пряча украденную вещь у меня под кроватью. Лично я думаю, что она почти такая же ужасная, как Уэйсы.

Флора впервые подняла глаза на Робин.

– Я тоже, – прошептала она.

– К чему она тебя принудила? Стать соучастницей в каких-то грязных делах? Они сделали то же самое со мной, отправили присматривать за умирающим мальчиком. Я знала, что, если он умрет, пока я нахожусь рядом с ним, они обвинят меня.

– Это ужасно, – слабым голосом произнесла Флора, и Робин была тронута, увидев искреннее сочувствие к ней на лице Флоры. – Это еще хуже, чем у меня… они действительно хотели сделать меня соучастницей, я часто думала, что… Бекка заставила меня печатать письма от имени Дейрдре ее семье. Мне пришлось выдумывать их самой. Мне пришлось написать, что я уехала с фермы, но я хочу начать новую жизнь, вдали от своего мужа и детей... Так что, очевидно, Дейрдре была мертва, – расстроенно сказала Флора, – но Бекка смотрела мне в глаза и говорила, что она жива, и ее исключили, даже когда она заставляла меня сочинять эти письма!

– Я думаю, это основной принцип их действий, – сказала Робин. – Они заставляют тебя согласиться с тем, что черное – это белое, а верх – это низ. Это их способ получить контроль над тобой.

– Но это же мошенничество, не так ли? – в отчаянии воскликнула Флора. – Меня заставили заниматься сокрытием улик!

– Тебя принуждали, – заметила Робин. – Я уверена, что ты получишь судебный иммунитет, Флора.

– Бекка все еще там?

– Да, – хором ответили Робин и Уилл. У последнего сейчас было странное, застывшее выражение лица; он внимательно следил за историей с поддельными письмами.

– Бекку когда-нибудь наполняли? – спросила Флора.

– Нет, —ответил Уилл.

Теперь, впервые, он добровольно поделился информацией, а не требовал ее.

– Папа Джей не хочет этого, потому что считает, что ее наследственность запятнана.

– Он не поэтому не разрешает ей завести ребенка, – тихо произнесла Флора.

– Тогда почему?

– Он хочет сохранить ее девственницей, – сказала Флора. – Вот почему Мазу не испытывает к ней ненависти, как ко всем другим духовным женам.

– Я этого не знал, – Уилл удивился.

– Все духовные жены знают это, – сказала Флора. – Я была одной из них, – добавила она.

– Правда? – спросила Робин.

– Да, – подтвердила Флора. – Все начиналось как «Лечение любовью», и ему это так понравилось, что он сделал меня духовной женой. Ему нравится… ему нравится, когда тебе это не нравится.

Мысли Робин немедленно перенеслись к Дейрдре Доэрти, чопорной женщине, которая хотела сохранить верность своему мужу и чья последняя беременность, как полагала Робин, была результатом изнасилования Уэйсом.

– Мазу иногда присоединялась к нам, – проговорила Флора почти шепотом. – Она... иногда, она помогала удерживать меня, или... иногда ему нравится смотреть, как она что-то делает с тобой...

– О боже, – сказала Робин. – Флора… Мне так жаль.

Теперь Уилл выглядел одновременно испуганным и встревоженным. Дважды он открывал рот, чтобы заговорить, передумывал, а затем выпалил:

– Но как ты объяснишь то, что Пророк вытворяет на ферме Чапмена, если она не настоящая?

– Что именно? – спросила Флора.

– Явления.

– Ты имеешь в виду, типа, в бассейне и в лесу?

– Я знаю, что они используют маленьких девочек, одетых так же, как она, в лесу, я не дурак, – сказал Уилл. – Но это не значит, что они не становятся ею, когда делают это.

– Что ты хочешь этим сказать, Уилл? – спросила Пруденс.

– Ну, это похоже на Пресуществление¹⁰⁰, не так ли? – заявил Уилл. Он словно снова вернулся на ту грядку на огороде и читал Робин лекцию о церковных догматах. – Гостия¹⁰¹, которую дают вам при причастии, на самом деле не является телом Христовым, но это так. Тут так же. И этот манекен, который они заставляют подниматься из бассейна для крещения, это просто символ. Это не она, но это она.

– Это Правда Высшего Уровня? – спросила Робин. – Что маленькие девочки, одетые как Дайю, и манекен без глаз – это Дайю?

– Не называй ее Дайю, – сердито сказал Уилл. – Это неуважительно. И нет, – добавил он, – я сам пришел к такому выводу.

Казалось, он чувствовал, что ему нужно оправдаться, потому что решительно произнес:

– Послушай, я знаю, что многое из этого – чушь собачья. Я считаю лицемерием, что Папа Джей может делать то, что больше никому не позволено – он может жениться, и он может содержать своих детей и внуков, потому что его гены особенные, а все остальные должны приносить Живые Жертвы, и я видел алкоголь в фермерском доме, и особое отношение к знаменитым людям, хотя все это, как предполагается, чушь собачья – я знаю, что Папа Джей не мессия, и что они делают действительно плохие вещи на этой ферме. Но ты не можешь отрицать, что у них есть что-то хорошее, потому что ты это видела, – сказал он Флоре, – и ты тоже видела! – добавил он, обращаясь к Робин. – Мир духов реален!

Последовало короткое молчание, нарушенное Пруденс.

– Как ты думаешь, Уилл, почему никто в церкви никогда не признается, что они наряжают маленьких девочек по ночам и используют манекен, поднимающийся из крестильного бассейна, а? Потому что многие люди верят, что они буквально видят что-то сверхъестественное, не так ли?

– Возможно некоторые из них и верят, – Уилл словно защищался, – но не все. Как бы то ни было, Утонувший пророк действительно возвращается по-настоящему. Она материализуется из воздуха!

– Но, если все остальное –  уловка... – предположила Флора.

– Из этого ничего не следует. Да, хорошо, иногда они просто показывают нам изображения Пророка, но в других случаях она действительно приходит… это как в церквях, где на стене висит фигура Иисуса. Никто не притворяется, что это в буквальном смысле Он. Но когда Утонувший пророк появляется в виде духа, передвигается и все такое – другого объяснения этому нет. Там нет проектора, и она не марионетка – это она, это действительно она.

– Ты говоришь о том, когда она появляется, как призрак, в подвальной комнате? – спросила Робин.

– Не только в подвале, – сказал Уилл. – Она и в храме так делает.

– Зрители всегда сидят в темноте, когда это происходит?  – спросила Робин. – И их заставляют покинуть комнату до того, как она появится? Нас попросили на некоторое время уйти из подвала, прежде чем мы увидели ее Явление. Всегда ли зрители находятся перед ней, когда она выступает, а не сидят вокруг сцены?

– Да, это было так, – подтвердила Флора, когда Уилл не ответил. – А что?

– Я, возможно, смогла бы объяснить, как они это делают, – сказала Робин. – Мой коллега предположил, что это может быть старая иллюзия под названием «Призрак Пеппера». Я поискала информацию о ней в интернете. Вам нужен стеклянный экран, расположенный под углом к зрителям, и скрытая боковая комната. Затем фигура в боковой комнате слегка подсвечивается, свет на сцене гаснет, и зрители видят отражение предполагаемого призрака в стекле, оно прозрачное и выглядит так, как будто оно находится на сцене.