Текст книги "Неизбежная могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 60 страниц)

– Да, – сказал Цзян.

– Откуда ты знаешь?

– Я просто знаю, – ответил Цзян с самодовольством, похожим на то, что Шона всегда демонстрировала, когда ей предоставлялась такая возможность. – Я кое-что знаю. Я же говорил тебе. Я держу глаза открытыми.

Они вышли из леса и пошли по полю, из предосторожности Робин останавливалась время от времени и раздвигала траву, притворяясь, что все еще ищет перламутровую рыбку Мазу, но в то же время пытаясь придумать способ вернуть разговор к Дайю, не вызывая подозрений Цзяна. Дождь прекратился, трава искрилась от влаги, цветки лютиков и клевера сияли в неярких солнечных лучах.

– Хочешь узнать еще кое-что? – сказал Цзян на полпути к фермерским воротам.

– Да, – совершенно искренне ответила Робин.

– Прямо сейчас сюда приехал кое-кто, кто был здесь давным-давно. Снова вернулся – и я единственный, кто это обнаружил.

Он искоса бросил лукавый взгляд на Робин своими темными прищуренными глазами.

– Правда? – спросила Робин. – Кто это?

– Ха. Я никому не скажу, – сказал Цзян. – Я просто присматриваю за этим человеком.

– Ты даже не можешь сказать мне, мужчина это или женщина? – спросила Робин.

– Любопытная, да? – улыбка Цзяна стала еще шире. – Нет, это буду знать только я. Забавно, что Тайо и Бекка такие умные, а этого не заметили. Я собираюсь пойти к Папе Джею, когда закончу свое расследование, – важно добавил он.

Они перелезли через фермерские ворота, и Робин теперь сгорала от любопытства.

Занавески в ближайшем Домике для уединений были задернуты, что означало, что там кто-то был. Робин ожидала непристойного комментария от Цзяна, но его хорошее настроение, казалось, несколько улетучилось, когда они проходили мимо хижины.

– Знаешь, почему мне нельзя в Домики? – спросил он ее, указывая грязным пальцем себе за спину.

– Нет, – ответила Робин. Новость о том, что Цзяну не разрешалось вступать в «духовную связь», порадовала ее. Она беспокоилась, что ее лесть в его адрес может быть воспринята как намек на готовность заняться сексом.

– Тебе никто не рассказал? – снова с подозрением спросил Цзян. – Даже Тайо?

– Нет, никто ничего не сказал.

– Это из-за Джейкоба, – хмуро объяснил Цзян. – Но это была не моя вина, это вина Луизы, так говорит доктор Чжоу. Этого больше не повторится.

– Как Джейкоб? – Робин надеялась раз и навсегда разгадать эту тайну.

– Я не знаю, я никогда его не видел, – сказал Цзян. – Это, черт побери, была не моя вина.

Двор все еще был полон людей, все они прочесывали землю в поисках каких-нибудь следов пропавшей рыбки Мазу, и, к облегчению Робин, ее появление с Цзяном не вызвало ни взглядов, ни лишних комментариев.

– Мне нужно в туалет, – сказала Робин Цзяну, улыбнувшись ему, чтобы доказать, что она не пыталась сбежать от него: этого она точно не собиралась сделать, потому что он оказался неожиданным источником интересных возможных зацепок. – Чуть позже мы сможем поискать еще.

– Да, хорошо, – ответил довольный Цзян.

Оказавшись в безлюдном общежитии, Робин поспешила к своей кровати, чтобы положить найденный камешек под матрас и отметить еще один день на ферме Чапмена. Однако, опустившись на колени, она увидела, что несколько крошечных камешков, которые она уже клала туда на этой неделе, были сметены и лежали на полу.

Сбитая с толку, она запустила руку под матрас и обнаружила, что на месте остался только один камешек. Затем ее пальцы коснулись чего-то маленького, плоского, легкого и гладкого. Она вытащила этот предмет и увидела яркую перламутровую рыбку с замысловатой резьбой.

Робин поспешно собрала также все выпавшие камешки, засунула их в лифчик, вскочила на ноги и побежала в ванную. Затем она вскарабкалась на раковину, открыла верхнее окно, убедилась, что никого рядом нет, и выбросила кулон наружу. Он упал в заросли высокой травы.

Робин спрыгнула обратно на пол, вытерла следы от своей обуви с раковины и открыла кран как раз вовремя: она услышала, как в спальню вошла группа женщин.

– Привет, – произнесла Робин, выходя из ванной и надеясь, что лицо у нее не слишком красное. Среди женщин была не обратившая никакого внимания на ее приветствие Вивьен, которая сказала группе:

– Проверьте везде, хорошо? Даже под матрасами.

– Как кулон мог попасть под матрас? – Робин спросила у Вивьен, ее сердце все еще бешено колотилось от потрясения, вызванного своей находкой.

– Я не знаю, так приказала Бекка, – раздраженно ответила Вивьен.

– Ясно, – отозвалась Робин.

– Ты не собираешься помочь? – спросила Вивьен, когда Робин направилась к выходу.

– Извини, – сказала Робин, – Цзян хочет, чтобы я помогла ему.

Выходя на улицу, чтобы присоединиться к Цзяну, она заметила стоявшую по другую сторону фонтана Утонувшего пророка Бекку, разговаривающую с доктором Чжоу.

– Где нам следует искать? – спросила Робин у Цзяна. У нее не было ни малейшего намерения самой обнаружить рыбку в зарослях травы: пусть ее найдет кто-нибудь другой.

– В мастерских для рукоделия, – предложил Цзян, которому явно нравилось, что Робин обращается к нему за указаниями.

– Отлично, – сказала Робин.

Когда они уходили, Робин оглянулась на Бекку и не удивилась, обнаружив, что та провожает их взглядом.

70

Благородный человек – лишь для него есть разрешение. Счастье. Он обладает правдивостью по отношению к ничтожным людям.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

У Страйка выдался чрезвычайно трудный день.

Около десяти утра, во время слежки за матерью клиента и Любовничком в торговом центре «Селфриджес», ему позвонил Штырь. Надеясь получить подтверждение, что Литтлджон работает под прикрытием на агентство Паттерсона, Страйк сразу ответил, приложив палец к свободному уху, чтобы заглушить звуки музыки и болтовню покупателей.

– Привет, – сказал Страйк, – что у тебя?

– Тебе стоит знать, что Рини попытался укокошить себя.

– Он что?..

– Что слышал, – ответил Штырь. – Передозировка. Мой приятель из Бедфорда только что позвонил рассказать об этом.

– Когда это было?

– Несколько дней назад. Тупой ублюдок. Скупил и стащил все таблетки, какие только смог достать, и принял все сразу.

– Черт. Но он еще жив?

– Ну почти. В больнице. Мой приятель сказал, что он был желтый и весь в блевотине, когда его нашли полицейские.

– Кто-нибудь знает, почему он это сделал?

– Да, неделю назад ему позвонила жена. После этого он начал скупать всю дурь, которую мог достать, ну и закинул все это в себя.

– Ясно, – сказал Страйк. – Спасибо, что сообщил об этом.

– Не за что, приятель. Столько всего произошло, правда?

– Что? А, да, – Страйк сообразил, что Штырь говорит о Шарлотте. – Да, верно. Слушай, ты не мог бы дать этим своим парням пинка под зад для ускорения? Мне нужно что-то на Литтлджона, и побыстрее.

Страйк повесил трубку и продолжил слежку за Любовничком и его спутницей, вспоминая о том, каким был Рини в конце их встречи, когда тот оттолкнул полароидные снимки обнаженных молодых людей в свиных масках, а затем подскочил, бледный, в поту, после упоминания об Утонувшем пророке.

Следующие четыре с половиной часа Страйк провел в слежке за объектом в «Селфриджесе».

– Пока он успел прикупить за ее счет пару костюмов и часы, – сообщил Страйк Барклаю в три часа, когда тот прибыл, чтобы сменить его.

– Начинаю думать, что я выбрал не ту профессию, – заметил Барклай. – Я бы не отказался от «Ролексов».

– Если ты сможешь посмотреть этой женщине прямо в глаза и сказать ей, что она прекрасна, то ты их заслужишь.

Страйк вышел из магазина и зашагал по Оксфорд-стрит, мечтая о кебабе. Он переходил дорогу, когда его мобильный снова зазвонил, на этот раз номер был незнакомый.

– Страйк.

– Это я, – произнес женский голос.

– Кто «я»? – раздраженно спросил Страйк.

– Бижу. Не злись. Мне пришлось снова попросить у Илсы твой номер телефона. Это серьезно, пожалуйста, не вешай трубку.

– Чего ты хочешь?

– Это не телефонный разговор. Можем встретиться?

Пока Страйк обдумывал услышанное, его задел проезжавший мимо на скейтборде юноша, и Страйку очень хотелось отшвырнуть невнимательного маленького ублюдка в канаву.

– Я нахожусь на Оксфорд-стрит. Могу уделить тебе двадцать минут в «Летающей лошади», если поторопишься.

– Хорошо, – ответила она и завершила разговор.

Страйку потребовалось четверть часа, чтобы добраться до паба, там он обнаружил, что Бижу уже сидит за высоким столиком в глубине под стеклянным куполом, закутанная в черное пальто и потягивающая что-то похожее на воду. Страйк купил себе пинту пива, которую, как ему казалось, он честно заслужил, и сел к ней за высокий стол.

–Ну? – произнес он, опустив приветствие.

Бижу огляделась по сторонам, прежде чем тихо сказать:

– Кто-то установил «жучки» в офисе Эндрю. Он думает, что это был ты.

– Ох, черт возьми, – Страйк почувствовал, что исчерпал на месяц вперед запас сил на борьбу с проблемами. – Это какой-нибудь чертов таблоид. Или его жена.

– Я говорила ему об этом, – сказала Бижу, и в ее ярко-голубых глазах сверкнула слеза, – но он мне не верит!

– Ну и что, по-твоему, я должен с этим делать?

– Поговори с ним, – захныкала она. – Пожалуйста.

– Если он не верит тебе, то с какой стати, черт возьми, он должен поверить мне?

– Пожалуйста, Корморан! Я... я беременна!

На долю секунды ему показалось, что по его внутренностям скользнул сухой лед, и, очевидно, ужас отразился на его лице, потому что она быстро произнесла:

– Не волнуйся, не от тебя! Я только что узнала – это от Энди, но...

Лицо Бижу сморщилось, и она закрыла лицо своими прекрасно наманикюренными руками. Страйк предположил, что королевский адвокат Эндрю Хонболд не выказал радости по поводу того факта, что его эмбрион поселился в прокачанном косметическими процедурами теле любовницы, которая к тому же, по его предположению, прослушивала офис.

– В последнее время в офисе Хонболда был кто-нибудь незнакомый? Он встречался с кем-нибудь, кого раньше не знал?

– Я не знаю, – ответила Бижу, поднимая заплаканное лицо. – Я думаю, это чертова Матильда. Ты поговоришь с ним? Пожалуйста?

– Я подумаю об этом, – сказал Страйк не потому, что испытывал хоть какую-то симпатию к Бижу, а потому, что ему пришла в голову идея столь же неприятная, сколь и правдоподобная. Бижу протянула руку через стол, но Страйк отдернул ее, у него промелькнуло неприятное воспоминание о Шарлотте.

– Я только собиралась поблагодарить тебя, – она слегка надула губы.

– Не надо. Я ничего не обещаю.

Она соскользнула с барного стула и мгновение постояла, глядя на него, и даже сейчас он почувствовал, что ей хочется какого-то знака, что он все еще желает ее, и это снова напомнило ему о Шарлотте.

– Корморан...

– Я сказал, что подумаю об этом.

Она подхватила свою сумочку и ушла.

Страйк, которого в офисе ждала бумажная работа, потягивал свою пинту и пытался убедить себя, что не хочет бургер с картошкой фри. Его глаза пощипывало от усталости. В животе у него заурчало. Мириады повседневных проблем, казалось, жужжали вокруг него, как комары. Эндрю Хонболд, Бижу, Паттерсон: неужели было недостаточно поводов для беспокойства без всех этих дополнительных трудностей?

Сдавшись, он пошел к бару заказать еду. Вернувшись за столик под куполом, Страйк достал свой телефон и в приступе мазохизма проверил аккаунт Кэрри Кёртис Вудс в Фейсбуке, которая, естественно, не ответила на его запрос в друзья, и страницу Города мучений на Пинтересте, на которой, после того, как он оставил свой комментарий, новых сообщений не появилось. Устав от тупиковой ситуации, он напечатал еще один вопрос Городу Мучений, полный решимости получить хоть какой-то ответ от того, кто управлял этим аккаунтом.

«Вы были знакомы с женщиной по имени Дейрдре Доэрти?»

Он нажал «Отправить». Если на рисунке светловолосой женщины в очках, плавающей в темном бассейне, действительно была изображена Дейрдре, на его вопрос, несомненно, отреагировали бы.

Затем он нашел номер телефона маникюрного салона жены Рини «Котикулы». Попросив позвать Аву, он подождал несколько секунд, затем услышал, как она подходит к телефону, громко разговаривая с кем-то на заднем плане:

– Держи их там и не трогай. Алло?

– Здравствуйте, миссис Рини, это снова Корморан Страйк. Частный детектив.

– О, – недовольно отозвалась Ава. – Ты.

– Я только что услышал кое-какие новости о Джорд...

– Да, я знаю, что у него передозировка.

– Я слышал, вы позвонили ему за неделю до того, как он это сделал. Это было связано с вашим разводом?

– Я ему не звонила. С чего бы это? Он знал о разводе уже несколько месяцев.

– Значит, неделю назад вы ему не звонили?

– Я сто лет ему не звонила. Я сменила свои номера, чтобы он перестал ко мне приставать. Это, должно быть, одна из его подружек притворилась мной, чтобы быть уверенной, что он ответит на звонок. Джордан такой, засунет свой член в кого угодно. Сначала он тебя трахает, а потом раздает пощечины. Рада за нее, кем бы она ни была.

– Ясно, – Страйк быстро обдумывал услышанное. – Слишком острая реакция на звонок, если это была его девушка. Он когда-нибудь раньше пытался покончить с собой?

– К сожалению, нет. Послушай, – добавила она, понизив голос, – если хочешь знать правду, я бы предпочла, чтобы он умер. Мне не пришлось бы ходить и оглядываться всю оставшуюся жизнь. Понимаешь?

– Понимаю, – ответил Страйк. – Спасибо, что уделили мне время.

Он посидел еще минуту, размышляя. Конечно, телефонный звонок от неизвестной женщины, выдававшей себя за жену Рини, не имел, возможно, никакого отношения к его попытке самоубийства. Эта связь могла быть просто предположением приятеля Штыря.

Снова зазвонил его мобильный: номер офиса.

– Привет, Пат.

– Привет, – сказала она. – Ты вернешься в офис сегодня днем?

– Через какое-то время. У меня поздний ланч в «Летающей лошади». Что такое?

– Я хочу поговорить с тобой.

– О чем? – Страйк нахмурился и потирал усталые глаза.

– Ну что ж, – ответила Пат, – не думаю, что тебе это понравится.

– В чем дело? – Страйк уже был готов выйти из себя.

– Мне просто нужно тебе кое-что сказать.

– Ты можешь нормально сказать мне, в чем дело? – спросил Страйк, у которого шея затекла от напряжения.

– Я бы предпочла сделать это с глазу на глаз.

Что, черт возьми, их офис-менеджеру понадобилось сообщить лично, Страйк и представить себе не мог. Однако он предполагал, что если бы у него работал сотрудник отдела кадров, он посоветовал бы ему согласиться с просьбой и, возможно, не отвечать Пат грубо.

– Ладно, приходи в паб, я жду бургер, – сказал он.

– Хорошо. Увидимся через пять минут.

Пат пришла как раз тогда, когда принесли бургер Страйка. Она заняла место, которое только что освободила Бижу, и беспокойство Страйка усилилось, потому что выражение обезьяноподобного лица Пат было испуганным, и она крепко сжимала сумочку на коленях, словно защищаясь.

– Хочешь чего-нибудь выпить? – спросил он.

– Нет, – ответила Пат.

Как бы ему ни хотелось картошки фри, Страйк чувствовал, что сначала должен выслушать Пат.

– Говори, – сказал он. – В чем дело?

Пат сглотнула.

– Мне шестьдесят семь.

– Чего?

– Шестьдесят семь. Лет, – добавила она.

Страйк взглянул на нее.

– Я солгала, – прохрипела Пат. – В своем резюме.

– Понятно, – ответил Страйк.

– Ну, мне пришлось. Никому не нужны люди моего возраста.

Страйк подозревал, что он, возможно, знает причину, по которой Пат внезапно призналась во всем.

– Я уволена, не так ли? – спросила она.

– О боже, не плачь, – Страйк видел, как дрожат ее губы: ему хватило одной плачущей женщины за этот день. – Литтлджон, как я понимаю, знает об этом?

– Откуда тебе это известно? – ахнула Пат.

– Он тебя шантажировал?

– Только сейчас начал, – ответила Пат, доставая из сумочки носовой платок и прижимая его к глазам. – Он сказал мне, что узнал сразу после того, как начал работать с нами. Но как бы я смогла рассказать тебе о его шантаже, не признавшись, сколько мне лет? Я была в туалете, и когда вернулась в офис, он был там, и смотрел дело Эденсора, и я думаю, он собирался его сфотографировать, потому что у него был в руках телефон. Я сказала ему: «Какого черта ты делаешь?», а он закрыл папку и заявил: «Ты этого не видела, тогда я забуду, что ты пенсионерка, договорились?»

– Думаешь, он успел сделать фотографии?

– Нет, я слышала в туалете, как он проходил мимо. У него не хватило бы времени.

Страйк взял палочку картошки фри и начал ее жевать, Пат наблюдала за ним. Страйк молчал, и она повторила:

– Я уволена, не так ли?

– Ты должна была сказать мне.

– Ты бы не нанял меня, если бы я сказала правду, – у Пат слезы теперь текли быстрее, чем она успевала их вытирать.

– Я говорю не о том времени, я говорю о настоящем. Перестань реветь, черт возьми, ты не уволена. Где я найду другого такого сотрудника, как ты?

– О, – произнесла Пат и, прижав носовой платок к лицу, заплакала по-настоящему.

Страйк поднялся на ноги и подошел к бару, купил стакан портвейна, который любила Пат, и, вернувшись, поставил его перед ней.

– Какого черта ты продолжаешь работать в шестьдесят семь?

– Потому что мне это нравится, – сглотнула Пат, лихорадочно вытирая лицо. – Мне скучно сидеть дома.

– Мне тоже, – сказал Страйк, который, стоя у бара, сделал кое-какие умозаключения. – Так сколько лет твоей дочери?

– Только что исполнилось пятьдесят, – пробормотала Пат. – Я родила ее совсем юной.

– Так вот почему ты чуть не убила меня, когда я спросил про нее?

Пат кивнула.

– Она есть в Фейсбуке?

– Постоянно там сидит, – сказала Пат, нетвердой рукой потянувшись за своим портвейном.

– Тогда...

– Да. Я спрошу Роду. Она будет рада помочь, – Пат неуверенно сделала глоток портвейна.

– Где сейчас Литтлджон?

– Он ушел. Я удостоверилась, что он действительно ушел, прежде чем позвонить тебе. В конце улицы он сел в такси. Он был недоволен, что я поймала его с поличным. Он уезжает на неделю, – Пат вытерла нос. – Собирался в отпуск в Грецию.

– К тому времени, как я с ним разберусь, он, черт возьми, пожалеет, что не остался там.

Он принялся за свой бургер. Пат допила свой напиток и сказала:

– Мне надо возвращаться, я не доделала расписание на следующую неделю... Спасибо, Корморан.

– Не за что, – произнес Страйк с набитым ртом. Пат ушла.

Страйк прекрасно понимал, что рассуждает непоследовательно. Он осудил Литтлджона, исходя из принципа, что там, где есть одна ложь, будет и другая, но он был уверен: Пат не была прирожденной лгуньей. Как раз наоборот: по его мнению, она часто была слишком честной. В первые дни ее работы он бы ухватился за эту возможность уволить ее, но со временем его отношение поменялось: сейчас ему было бы крайне неприятно ее потерять. Тем не менее, подумал он, рассеянно взяв еще ломтик картошки фри, он мог бы отложить запланированное им повышение ее зарплаты. Прощение – это одно, но вознаграждать сотрудников за то, что чистосердечно признались только тогда, когда они вынуждены это сделать, было бы плохой управленческой стратегией.

Следующие десять минут Страйка никто не беспокоил, и он мог насладиться своим бургером. Когда, наконец, он покончил с едой, то достал свой мобильный и перезвонил Штырю.

– Я хочу отследить тот звонок Рини, после которого у него случилась передозировка. Знаешь продажных копов в Бедфорде?

– Копы всегда продажны, Бунзен, – сказал Штырь, циничный, как всегда.

– Пятьсот тебе и пятьсот им, если они смогут предоставить мне какую-либо достоверную информацию об этом звонке, – поднимая ставки, предложил Страйк, – особенно о номере, с которого звонили.

71

Наступает момент успокоения, тот момент, когда нет нужды в деятельности. Здесь нужна лишь спокойная целеустремленность. Уже благодаря ей одной гарантировано счастье.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Несмотря на аккуратные попытки Робин, Цзян больше ничего не рассказал о Дайю или Джейкобе во время их совместных поисков перламутровой рыбки Мазу, а также не открыл Робин, кто якобы вновь появился на ферме Чапмена после долгого отсутствия. Она только узнала наверняка, что у Цзяна было две заботы. Во-первых, чувство обиды из-за того, что его брат весьма высоко поднялся в иерархии церкви, в то время как он сам был низведен до статуса батрака и шофера. Во-вторых, похотливый интерес к сексуальной жизни других членов церкви, который, по-видимому, проистекал из разочарования, которое он испытывал ввиду запрета пользоваться Домиками для уединения. Однако их встреча в лесу определенно заставила Цзяна относиться к Робин более доброжелательно, и это было неплохо, потому что Робин понимала, что ей нужно обратить в союзники всех, кого только можно.

Она не сомневалась, что это Бекка спрятала рыбку Мазу у нее под матрасом. Когда торжествующий Уолтер нашел кулон в высокой траве, Робин видела выражение замешательства и гнева на лице Бекки и заметила, как обличительно та взглянула на нее. Робин не знала, что именно побудило Бекку попытаться обвинить ее, но, вероятно, Бекка, как и Тайо, подозревала, что между Эмили и Робин в Норидже был заключен какой-то союз, и, следовательно, она была полна решимости сделать все, чтобы Робин была опозорена, наказана или даже изгнана с фермы Чапмена.

Если уж и наживать себе врагов, Бекка была бы, пожалуй, худшим кандидатом. Робин беспокоилась, что, скорее всего, не потребуется много усилий, чтобы Линь, Цзян или Вивьен заговорили, если Бекка надавит на них, чтобы получить любую компрометирующую информацию, которой они могут располагать о Робин. Ходила в лес без разрешения, пользовалась фонариком, откликнулась на свое настоящее имя: Робин понимала, что Бекка слишком умна и быстро догадается, что «Ровена» – детектив под прикрытием. Хотя Робин рассказала Страйку о кулоне в своем последнем письме, она снова не упомянула о том, что Линь встретила ее в лесу, и о своей глупой оплошности в присутствии Вивьен.

И не только это беспокоило Робин, она также понимала, что с каждым днем, пока она избегает Тайо и не предлагает ему заняться сексом, ее статус на ферме Чапмена падает. Тайо сердито смотрел на нее издалека, пока Робин обходила ферму, и она начинала опасаться, что от нее без обиняков потребуют «духовной связи», отказ от которой наверняка не приведет ни к чему хорошему. И все же шел час за часом, день за днем, а Робин не оставляла надежды, что ей удастся получить больше информации от Эмили или Цзяна, или поговорить с Уиллом Эденсором.

Тем временем на ферму прибыли Ноли Сеймур, доктор Чжоу и остальные главы церкви. Робин поняла из подслушанных разговоров, что на приближающееся Явление Утонувшего пророка к месту, где зародилась Церковь, обычно приезжал весь Совет Глав. В то время как доктор Чжоу предпочитал быть затворником в своем роскошном кабинете, Джайлз Хармон проводил большую часть дня, печатая на машинке в своей спальне, и каждый, кто проходил по внутреннему двору, мог наблюдать за ним. Ноли и эти двое мужчин надели обычные белые спортивные костюмы, как и все члены церкви. Хотя они не снисходили до того, чтобы спать в общежитиях, всех троих можно было видеть на территории фермы, с показной добродетельностью выполняющими различные задания, часто неумело, что наверняка вызвало бы яростную критику, будь на их месте любой другой член церкви.

Робин все еще пребывала в странном подвешенном статусе где-то между привилегированным новичком и работником физического труда. Однажды вечером, после долгого занятия по церковной догматике под руководством Мазу, Робин была отправлена помогать готовить ужин. Она вошла на кухню и увидела, как Уилл Эденсор нарезает горку лука. Надев фартук, она направилась к нему, не дожидаясь распоряжений.

– Спасибо, – пробормотал он, когда она присоединилась к нему.

– Всегда пожалуйста, – ответила Робин.

– Со мной всегда так, – Уилл вытирал рукавом слезящиеся глаза.

– Будет проще, если сначала лук заморозишь, – сказала Робин.

– Серьезно?

– Да, но сейчас нам уже поздновато это пробовать. Давай просто работать побыстрее.

Уилл улыбнулся. На краткий миг он показался намного моложе, чем выглядел обычно.

На кухне стоял ужасный шум: лязг огромных сковородок, шелест вентилятора над промышленными духовыми шкафами и привычное бульканье овощных консервов, готовящихся на нескольких газовых конфорках.

– Ты давно в церкви, Уилл? – спросила Робин.

– Эм... уже четыре года или около того.

– Значит, столько мне придется здесь пробыть, чтобы познать учение так же хорошо, как ты?

Она думала, что этот вопрос либо польстит ему, либо спровоцирует на лекцию. И то, и другое даст возможность убедить его в своей преданности ВГЦ.

– Тебе просто нужно учиться, – уныло произнес он.

Задаваясь вопросом, стал ли он менее самоуверенным из-за того, что его беспокоили глаза, или по какой-то более серьезной причине, она спросила:

– Значит, ты видел здесь уже четыре Явления Утонувшего пророка?

Уилл кивнул, затем сказал:

– Но я не могу говорить об этом. Ты должна испытать это на себе, чтобы по-настоящему понять.

– У меня такое чувство, как будто у меня был своего рода предварительный просмотр, – начала Робин, – во время моего сеанса Откровения. В храме появилась Дайю. Она заставила сцену приподняться.

– Да, я слышал об этом, – сказал Уилл.

– Я знаю, что заслужила это, – заметила Робин, – поэтому, наверное, я должна радоваться, что так случилось. Как ты сказал мне на огороде, нет никаких «неприятностей», правильно? Все это закаляет.

Минуту или две Уилл молчал. Затем он спросил:

– Ты уже была в библиотеке?

– Я искала там рыбку Мазу, – ответила Робин. – Книг я там не читала.

Несмотря на прекрасную обстановку со столами из красного дерева и латунными лампами для чтения, в библиотеке было мало книг, и половина из них была написана Джонатаном Уэйсом. Остальная часть коллекции состояла из священных текстов всех основных религий. Хотя Робин была бы рада провести тихий час в библиотеке, она сомневалась, что сможет долго концентрироваться на «Гуру Грантх Сахиб»⁷⁹ или Торе, не заснув.

– Ты читала Библию? – спросил Уилл.

– Гм... немного, – осторожно ответила Робин.

– Я читал вчера. Первое послание от Иоанна, глава четвертая, стих первый: «Возлюбленные, не всякому духу верьте, но испытывайте духов, от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире».

Робин взглянула на него. Возможно, она ошибалась, учитывая его покрасневшие, припухшие глаза, но ей показалось, что он выглядел обеспокоенным.

– О Господи, мне понадобится помощь, – произнес громкий женский голос. Робин и Уилл оглянулись. Ноли Сеймур вошла на кухню в безупречно белом спортивном костюме и скорчила комичную гримасу, прижав руки к лицу. – Я ужасно готовлю! – она оглядывалась по сторонам. – Кому-нибудь из вас, специалистов, придется мне помочь.

Если Ноли воображала, что ей на помощь бросится толпа или что работники кухни будут очарованы ее признанием в беспомощности, она просчиталась. Никто из них, усталых и вспотевших, не улыбнулся, только Сита протянула ей фартук. Робин предчувствовала, что сейчас произойдет, и, конечно же, одна из пожилых женщин указала Ноли на кучу лука, которую резали Робин и Уилл, несомненно, думая, что здесь она может причинить меньше всего вреда. Ноли была достаточно хорошей актрисой, чтобы изобразить энтузиазм.

– Отлично… хм… у вас есть перчатки?

– Нет, – ответила женщина, возвращаясь к большому чану, в котором кипело литров пять консервированных помидоров.

– Привет, я Ноли, – сказала актриса Уиллу и Робин. – У вас есть?.. О, спасибо, – поблагодарила она, когда Робин протянула ей нож. – Как вас зовут?

Они представились.

– Ровена, ух ты, это так забавно, я играла Ровену в «Айвенго» в театральной школе, – Ноли искоса наблюдала за тем, как Робин нарезает лук, и пыталась подражать ей. – На самом деле, это был своего рода вызов. Я гораздо больше предпочитаю играть содержательных персонажей, понимаешь? А Ровена, по сути, просто, знаете ли, красивая, добрая и благородная, – Ноли закатила глаза, – и я такая: «Эм, не проще ли было бы использовать манекен или что-то в этом роде?» О боже, я надеюсь, тебя назвали не в честь леди Ровены! – Ноли разразилась смехом. – Твои родители были фанатами этого романа или что-то в этом роде?

Прежде чем Робин успела ответить, Уилл, чьи слезящиеся глаза все еще были прикованы к луку, который он резал, пробормотал:

– Материалистическое обладание.

– Что? – спросила Ноли.

– «Родители», – произнес Уилл, по-прежнему не глядя на Ноли.

– О, да, конечно, – ответила Ноли. – Впрочем, ты понимаешь, что я имею в виду.

– Нет, меня назвали не в честь леди Ровены, – сказала Робин.

– Я просто ищу типаж, понимаете? – Ноли изо всех сил старалась как можно реже прикасаться к луку, который она резала, пытаясь удержать его кончиками пальцев. – Я постоянно говорю своему агенту: «Хотя бы раз, можешь найти мне персонажа с характером?» Я стала чувствовать это гораздо сильнее с тех пор, как присоединилась к церкви, – серьезно добавила она.

Некоторое время троица резала лук в тишине, пока Уилл, снова вытерев раздраженные глаза рукавом своей толстовки, не взглянул на Ноли и не спросил:

– Вы правда собираетесь снимать фильм об Утонувшем пророке?

Актриса удивленно подняла на него глаза:

– Как, черт возьми, ты узнал об этом?

– Да или нет? – Уилл снова уставился покрасневшими глазами на лук.

– Ну, пока так – ничего определенного. Я разговаривала с Папой Джеем о том, чтобы, возможно, снять фильм о нем. Откуда, черт возьми, ты это узнал? – добавила она с еще одним легким смешком.

– Я подавал тебе картошку, когда ты говорила об этом Папе Джею, – сказал Уилл. – В фермерском доме.

Кухонные работники, находившиеся в непосредственной близости от них, теперь прислушивались к разговору. Некоторые намеренно стали работать медленнее, чтобы производить меньше шума.

– О, конечно, да, – сказала Ноли, но Робин была уверена, что Ноли вообще ничего не помнила об Уилле. – Ну, это просто, как мне кажется, могло бы быть действительно интересным. Очевидно, мы могли бы позаботиться о том, чтобы значительная часть прибыли поступала в ВГЦ. Я думаю, это был бы невероятный способ донести информацию о церкви до более широкой аудитории. Конечно, он не считает, что кто-то будет смотреть фильм о нем, – сказала она, хихикнув. – Это самое забавное в нем, он не осознает, кто он такой, правда? Он такой скромный, это одна из его черт, которая приводит меня в восхищение, могу вам сказать, это действительно приятно отличает его от людей, с которыми я встречаюсь в своей среде.

– Ты бы сыграла Дайю в фильме? – спросил Уилл.

– Нет, конечно, нет, я слишком взрослая, – сказала Ноли. – Я бы очень хотела сыграть его первую жену, потому что он немного рассказывал мне о ней, и она кажется такой... ну, она не была леди Ровеной, скажем так.

– Тебе не кажется странным, – произнес Уилл, продолжая нарезать лук, – что Папа Джей женился дважды, а в церкви никто не должен жениться?