Текст книги "Неизбежная могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 60 страниц)

– Почему? Что вы выяснили?

– Совсем недавно я услышал не подкрепленное пока ничем утверждение о том, что на ферме Чапмена есть оружие. Источник лишь пересказывал услышанное, – признал Страйк, – и не заслуживал особого доверия, поэтому мне придется попытаться подтвердить его рассказ, но факт остается фактом, я думаю, было бы неразумно недооценивать контакты, которые ВГЦ установила за последние тридцать лет. Во время рейда на ферму в восемьдесят шестом году не было найдено оружия, но с тех пор на ферме жил по крайней мере один осужденный преступник. Все, что им было нужно, – это новообращенный член церкви, который знал, где нелегально достать оружие, – при условии, если Уэйс уже не обладал этими знаниями.

– Вы действительно думаете, что они убили Кевина из-за его книги? – скептически спросил сэр Колин.

– Я не думаю, что книга сама по себе была проблемой, потому что журналист по имени Фергюс Робертсон, с которым я общался, уже обвинял ВГЦ практически во всем, о чем говорил Кевин: физическом принуждении, сексуальном насилии и манипулировании сознанием с помощью сверхъестественных явлений. Церковь жестко прессовала Робертсона с помощью юристов, но он все еще жив.

Принесли их кофе.

– Так что же было мотивом, если не книга? – спросил сэр Колин.

– Кевин сказал вам, что в последние недели своей жизни он собирал все воедино, не так ли? Все воспоминания, которые, как ему казалось, он смог в себе подавить?

– Да, как я уже говорил вам, он становился все более неуравновешенным и беспокойным. Я глубоко сожалею, что не оказал большей поддержки…

– Я не думаю, что какая-либо поддержка могла бы предотвратить его убийство. Я думаю, Кевин собрал воедино факты об утоплении Дайю. Церковь могла бы принудить издателя удалить необоснованные обвинения, но они не имели возможности заставить Кевина замолчать в его обычной жизни. Что, если он выболтал свои подозрения не тому человеку?

– Но, как вы сами сказали, это всего лишь догадки.

– Вы знали, что Паттерсон передал вам не все улики, когда вы его уволили?

– Нет, – ответил сэр Колин. – Я не знал.

– Так вот, у меня на руках есть записанный на пленку разговор с Кевином, который они тайно записали за пять дней до того, как в него стреляли. Это неудачная запись: большую часть разговора практически невозможно услышать, вот почему они не потрудились передать ее вам. На этой записи Кевин сказал сотруднику Паттерсона, что намеревается встретиться с кем-то из церкви, чтобы тот «ответил за это». Что такое «это», я не знаю, но во время разговора он много говорил о Дайю. И вы никогда не бывали в квартире Кевина, не так ли?

– Нет, но я бы хотел.

– Ну, он исписал все стены, а кто-то уничтожил некоторые из надписей на штукатурке. Конечно, это мог быть и сам Кевин, но есть вероятность, что это сделал его убийца. Робин получила какую-то странную информацию от сестры Кевина, Эмили, о передвижениях Дайю в ночь перед тем, как она, предположительно, утонула. То, что сказала Эмили, совпадало с тем, что Кевин написал на стене своей спальни о заговоре. На самом деле, – Страйк потянулся за своей кофейной чашкой, – Эмили не верит, что Дайю мертва.

– Но, – сэр Колин все еще хмурился, – это маловероятно, не так ли?

– Маловероятно, – согласился Страйк, – но не невозможно. Так уж получилось, что, живая или мертвая, Дайю стоила больших денег. Она была единственной наследницей по завещанию своего биологического отца, а тому было что оставлять. Там, где нет тела, должны быть сомнения – вот почему я хочу поговорить с Шерри Гиттинс.

– При всем уважении, – произнес сэр Колин с вежливой, но твердой интонацией, которую, как Страйку показалось, он когда-то использовал в своей профессиональной деятельности при обсуждении вздорных политических проектов, – я больше надеюсь, что зацепки вашего партнера позволят достичь моей непосредственной цели – вытащить Уилла с фермы Чапмена, – чем низвергнуть всю религию.

– Но вы не возражаете, если я поговорю с Шерри Гиттинс?

– Нет, – медленно произнес сэр Колин, – но я бы не хотел, чтобы это дело переросло в расследование обстоятельств смерти Дайю Уэйс. В конце концов, это было признано несчастным случаем, и у вас нет доказательств, что это было не так, верно?

Страйк, который не мог винить своего клиента за такой скептицизм, заверил сэра Колина, что целью агентства остается освобождение его сына из ВГЦ. Обед завершился мирно, и Страйк пообещал незамедлительно сообщать о любых новых событиях, особенно тех, что касались полицейского расследования жестокого обращения с Джейкобом.

Тем не менее, возвращаясь на Денмарк-стрит, Страйк думал именно о смерти Дайю Уэйс и Кевина Пёрбрайта. Сэр Колин Эденсор был прав, говоря, что у Страйка по-прежнему не было конкретных доказательств, подтверждающих его подозрения. Возможно, действительно было бы чересчур амбициозно думать, что он сможет разрушить миф об Утонувшем пророке, который оставался неоспоримым в течение двадцати одного года. Но, в конце концов, подумал детектив, все еще чувствующий голод после скудной рыбы на ужин, но замечающий, насколько легче ему стало ходить без пары десятков килограммов, которые он уже сбросил, иногда удивительно, чего можно достичь совместными усилиями в погоне за стоящей целью.

91

Сильная черта на четвертом месте. Радость – от договоренности, но еще нет равенства.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Пока Страйк пил кофе с сэром Колином Эденсором, перед Робин на столе в ее гостиной стояла чашка чая, а также открытый ноутбук, за которым она усердно работала и наслаждалась покоем. Мужчина с верхнего этажа, обычно донимавший ее громкой музыкой, сейчас был на работе, и ей удалось выпроводить родителей из квартиры, попросив их сходить за продуктами.

Адаптация Робин к жизни вне фермы Чапмена в ее лондонской квартире оказалась гораздо более трудной, чем она ожидала. Она чувствовала себя взбудораженной, дезориентированной и подавленной не только своей свободой, но и постоянной бдительностью матери, которая, хотя и имела добрые намерения, раздражала Робин, потому что напоминала ей о безжалостной слежке, от которой она только что сбежала. Теперь, когда было уже слишком поздно, она поняла, что по возвращении в Лондон ей действительно нужны были тишина, пространство и уединение, чтобы перестроиться на внешний мир и сосредоточиться на длинном отчете для Страйка, в котором она сводила воедино все, что еще не рассказала ему о жизни на ферме. Чувство вины за то, что родители четыре месяца беспокоились за нее, заставило ее согласиться на их визит, но, как бы сильно она их ни любила, все, чего она сейчас хотела, – это их возвращения в Йоркшир. К сожалению, они угрожали остаться еще на неделю, «чтобы составить тебе компанию» и «присмотреть за тобой».

С замиранием сердца она услышала, как на лестничной площадке открылись двери лифта. Когда она встала, чтобы впустить родителей, на столе позади нее зазвонил мобильный.

– Извини, – сказала она своей матери, которая была нагружена тяжелыми пакетами из магазина «Уэйтроуз», – мне нужно ответить, это может быть Страйк.

– Предполагалось, что ты в отпуске! – заметила Линда, но Робин проигнорировала эти слова. Конечно же, вернувшись к своему телефону, она увидела номер своего партнера и ответила на вызов.

– Привет, – сказала Робин, в то время как Линда нарочито громко произнесла:

– Не задерживайся, мы купили пирожные. Тебе следовало бы поесть и расслабиться.

– Не вовремя? – переспросил Страйк.

– Нет, – ответила Робин, – но не мог бы ты подождать две минуты? Я тебе перезвоню.

Она завершила вызов и направилась к двери тесной кухни, где ее родители разбирали сумки.

– Я просто выйду подышать свежим воздухом, – объявила Робин.

– Нам что-то нельзя услышать? – спросила Линда.

– Он просто звонит сообщить мне последние новости, о которых я спрашивала, – пояснила Робин, с некоторым трудом сохраняя непринужденный тон. – Я вернусь через десять минут.

Она поспешила выйти из квартиры с ключами в руке. Добравшись до Блэкхорс-роуд, где пахло выхлопными газами, а вовсе не чистым воздухом, она перезвонила Страйку:

– Все в порядке?

– Все в порядке, в порядке, – лихорадочно повторила Робин. – Моя мать просто доводит меня до белого каления.

– А, – отозвался Страйк.

– Я говорила ей около сотни раз, что это был мой выбор – поехать на ферму Чапмена, и мой выбор остаться там так надолго, но...

Робин прикусила язык в конце предложения, но Страйк прекрасно понял, что она собиралась сказать.

– Она думает, что это все из-за меня?

– Ну, – Робин не хотела этого говорить, но жаждала облегчить душу, – да. Я сказала ей, что мне пришлось уговаривать тебя позволить мне сделать эту работу, и что ты хотел, чтобы я ушла раньше, я даже сказала ей, что она должна быть чертовски благодарна тебе за то, что ты был там, когда я бежала, но она… Боже, она приводит меня в бешенство.

– Ты не можешь ее винить, – резонно заметил Страйк, вспомнив, как он был потрясен внешностью Робин, когда впервые увидел ее у ограды фермы. – Это твои родители. Конечно, они будут волноваться. Много ты им рассказала?

– В этом-то и шутка! Я не рассказала им и десятой части! Мне пришлось сказать, что я недостаточно ела, потому что это очевидно, и они знают, что я не очень хорошо сплю, – Робин не собиралась признаваться, что прошлым вечером она разбудила себя громким криком во сне, – но учитывая то, что я могла бы сказать... И я думаю, что Райан подначивал их, рассказывая, как он волнуется все время, пока я была там. Он пытается вылететь домой из Испании более ранним рейсом, но, честно говоря, последнее, что мне нужно, – это чтобы они с мамой встретились… о, тут повесили огромный плакат с Джонатаном Уэйсом на стене здания чуть дальше по дороге.

– Рекламирует свою супер-службу в «Олимпии»? Да, это повсюду.

– Я чувствую, что не могу отделаться от... извини, я знаю, что разглагольствую, – Робин выдохнула, прислонившись удобно к стене и наблюдая за проезжающим транспортом. По крайней мере отсюда она не могла видеть лица Уэйса. – Расскажи мне о Колине Эденсоре. Как он все это воспринял?

– Примерно так, как и следовало ожидать, – начал Страйк. – Полон похвал в твой адрес и в восторге от твоих зацепок. Он выделил средства, чтобы попытаться найти Линь и вызволить Эмили, но идея развенчать миф о Дайю вызывает у него гораздо меньше энтузиазма. Не могу сказать, что это было неожиданностью. Я прекрасно понимаю, что это маловероятно.

– Полиция до сих пор не перезвонила мне насчет Джейкоба.

– Ну, получение ордеров требует времени, – сказал Страйк, – хотя я думал, что они уже должны были выйти на связь, учитывая, что речь идет об умирающем ребенке.

– Ну, вот именно. Послушай, Страйк, я действительно думаю, что могла бы…

– На этой неделе ты берешь отгул, – заявил Страйк. – Тебе нужно отоспаться и хорошо питаться. Врач, вероятно, сказал бы, что требуется больше, чем одна неделя.

– Послушай, ты помнишь, как Цзян сказал, что узнал кого-то, кто был на ферме Чапмена давным-давно? Я тебе это говорила, не могу вспомнить?

– Да, – ответил Страйк, который счел плохим знаком то, что Робин в разговоре так сильно перескакивала с одного на другое. – Да.

– Ладно, я пыталась выяснить, кто бы это мог быть, и я думаю...

– Робин...

– ...это, должно быть, либо Мэрион Хаксли, либо Уолтер Фёрнсби. Цзян произнес это так, будто этот человек просто вернулся, а из всех недавно прибывших только Мэрион и Уолтер подходят по возрасту, чтобы быть на ферме много лет назад. Итак, я пыталась отследить…

– Это может подождать, – громко произнес Страйк, перекрикивая ее. – Все это может подождать.

– Ради бога, ты говоришь, как моя мать! Она постоянно перебивает меня, когда я пытаюсь что-то найти, как будто я какой-то идущий на поправку старый пердун.

– Я не думаю, что ты идущий на поправку старый пердун, – терпеливо сказал Страйк. – Я просто думаю, что тебе нужен перерыв. Если Уолтер или Мэрион были там раньше, мы можем разобраться с этим, когда тебе будет…

– Не говори «лучше», я не больна. Страйк, я хочу уничтожить эту чертову церковь, я хочу найти что-нибудь на них, я хочу…

– Я знаю, чего ты хочешь, и я хочу того же, но я не хочу, чтобы у моего партнера случился нервный срыв.

– У меня не…

– Отдохни немного, поешь чего-нибудь и успокойся, черт возьми. Послушай, – добавил он, прежде чем она успела ответить. – В понедельник я собираюсь поехать в Торнбери, чтобы попытаться поговорить с Шерри Гиттинс – или Кэрри Кёртис Вудс, как она сейчас себя называет. Она вернется из отпуска, ее муж должен быть на работе, и я думаю, что она будет дома со своими детьми, потому что на ее странице в Фейсбуке нет никаких указаний на то, что у нее есть работа. Не хочешь поехать со мной побеседовать с ней?

– О боже, да, – с жаром ответила Робин. – Это даст мне повод избавиться от родителей, сказав им, что я возвращаюсь на работу. Еще немного, и я сойду с ума. Что ты собираешься делать сегодня?

– Вечером слежу за Фрэнками, – сказал Страйк. – У них все готово для того, чтобы приступить к активным действиям, но они до сих пор, черт возьми, этого не сделали. Жаль, что они не торопятся.

– Ты хочешь, чтобы они попытались похитить Ташу Майо?

– Честно говоря, да. Тогда мы сможем арестовать этих ублюдков. Я говорил тебе, что одного из них обвиняли в преследовании, а другого – за эксгибиционизм? И что они используют не ту фамилию, что у них была раньше? Хорошее напоминание всем нам о том, что чудаки не обязательно безобидны.

– Я постоянно думала об этом с тех пор, как сбежала с фермы Чапмена, – сказала Робин. – Думаю о том, как церковь стала такой большой и как им все это время сходило с рук. Люди просто позволили им продолжать в том же духе… «немного странные, но безобидные»…

– Если бы ты познакомилась с моей матерью, – заметила Страйк, который сейчас ждал сигнала светофора, чтобы перейти Черинг-Кросс-роуд, – ты бы увидела самый идеальный пример такого мышления, с которым я когда-либо сталкивался. У нее был пунктик испытывать симпатию ко всем странным людям. На самом деле, чем страннее, тем лучше, вот так у меня и появился сводный брат Штырь. Кстати, о нем. Он позвонил мне вчера вечером, чтобы сказать, что Джордан Рини пришел в себя, но они держат его под наблюдением как самоубийцу.

– Ты хочешь с ним еще раз поговорить?

– Не думаю, что в этом есть какой-то смысл. Я думаю, он будет и дальше молчать, даже если приятели Штыря снова выбьют из него все дерьмо. Он очень напуган.

– Испугался Утонувшего пророка? – спросила Робин, которой Страйк рассказал историю своей встречи с Рини на обратном пути в Лондон из «Фелбриг-Лодж».

– Когда Рини был на ферме, Утонувшего пророка не было, Дайю была жива большую часть его пребывания там. Нет, чем больше я думаю об этом, тем больше мне кажется, что Рини пугает повторный арест на выходе.

– В смысле?..

– Что он сделал что-то такое, за что его могут арестовать, как только он выйдет из тюрьмы, и это его беспокоит.

– Но он не может иметь никакого отношения к утоплению Дайю. Ты сказал мне, что он проспал.

– Я знаю, но он мог совершить сколько угодно сомнительных поступков, которые не имели никакого отношения к Дайю. Возможно, он беспокоится, что с ним покончат из-за того, что было запечатлено на тех полароидных снимках.

– Ты думаешь, он был одним из тех, кто на снимках?

– Не знаю. Он мог бы быть тем парнем с татуировкой в виде черепа. Теперь у него на предплечье дьявол, который, возможно, скрывает старую отметину. Человек с тату в виде черепа трахал юношу, у которого, как мы знаем, был низкий IQ и, возможно, повреждение головного мозга, так что Рини, похоже, боится, что его посадят за изнасилование.

– О боже, – тихо сказала Робин, – это ужасно, все это.

– Конечно, если это был он, Рини мог бы заявить в суде, что его заставили это сделать, – сказал Страйк. – Если у Церкви действительно есть оружие, кто-то мог направить его на тех подростков в масках свиней и заставить их сделать это. Однако я могу понять, почему Рини не хотел, чтобы этот эпизод получил огласку. Насильники и педофилы находятся в самом низу пищевой цепочки, даже среди закоренелых преступников. В любом случае, – Страйк немного запоздало вспомнил, что он должен был не поощрять свою партнершу сосредотачиваться на насилии и разврате, а побуждать ее думать о более приятных вещах, – иди, съешь пирожное и посмотри фильм со своей мамой или сделай еще что-нибудь в этом роде. Это должно порадовать ее.

– Она, наверное, спрятала мой ноутбук, пока я с тобой разговаривала. Я дам тебе знать, если полиция свяжется со мной по поводу Джейкоба.

– Хорошо, – сказал Страйк, – но тем временем…

– Пончики и ромкомы, – вздохнула Робин. – Будет сделано.

92

«Ножки ложа» уже разрушены. Разрушение достигает перекладин, каркаса самого ложа. Дальше наступает момент кризиса.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Поднимаясь на лифте в свою квартиру, Робин чувствовала облегчение от того, что вернется к расследованию в понедельник. В гостиной она тихо прикрыла свой ноутбук, намереваясь возобновить работу, как только ее родители в тот вечер благополучно устроятся на диване-кровати, а затем приняла от матери чашку свежезаваренного чая и шоколадный эклер.

– Чего он хотел? – спросила Линда, садясь на диван.

– Сказать мне, чтобы я успокоилась и съела пирожное, так что вот это его непременно обрадует, – добавила она, указывая на эклер.

– Когда возвращается Райан?

– В следующее воскресенье, если только он не вылетит раньше, – ответила Робин.

– Нам нравится Райан, – заметила Линда.

– Я рада, – ответила Робин, делая вид, что не услышала невысказанного: а Страйк – нет.

– Он постоянно держал нас в курсе, – добавила Линда, снова с молчаливым дополнением: в отличие от Страйка. – Как ты думаешь, как он относится к детям?

«Ох, ради бога».

– Без понятия, – солгала Робин. На самом деле Райан совершенно ясно дал понять, что хочет детей.

– Он всегда спрашивает об Аннабель, – тепло произнесла Линда, имея в виду племянницу Робин. – Вообще-то у нас есть новости. Дженни снова беременна.

– Это чудесно! – обрадовалась Робин, которой нравилась ее невестка, но она задалась вопросом, почему ей рассказали об этом только сейчас.

– И, – Линда глубоко вздохнула. – Подруга Мартина тоже беременна.

– Я даже не знала, что у него есть девушка, – удивилась Робин. Ее младший брат Мартин был единственным, кто все еще жил с родителями и не имел постоянной работы.

– Они вместе всего три месяца, – сказала Линда.

– Какая она?

Линда и Майкл переглянулись.

– Что ж, – и в этих словах Линды прозвучало явное неодобрение.

– Она любит выпить, – добавил Майкл.

– Ее зовут Кармен, – рассказала Линда.

– Мартин доволен?

– На самом деле мы не знаем, – сказала Линда.

– Может быть, это поможет ему остепениться, – заметила Робин, которая и сама не очень верила в свои слова, но считала, что лучше сохранять оптимизм перед родителями.

– Я сказал то же самое, – ответил Майкл. – Он упоминал о получении прав на грузовой транспорт. Знаешь, водить грузовики на дальние расстояния.

– Ну, ему всегда нравилось водить машину, – поддержала Робин, предпочитая не упоминать о многочисленных оплошностях, которые Мартин совершал под градусом хвастовства ради.

– Как и тебе, – отметил ее отец, – с такой высокой водительской квалификацией.

Робин прошла углубленные курсы вождения через несколько месяцев после изнасилования, положившего конец ее обучению в университете, и владение транспортным средством вернуло ей чувство безопасности и контроля. Почувствовав облегчение, когда ей предложили сменить тему для разговора и не говорить о детях и карьере, Робин начала обсуждать старый «лендровер» и его шансы пройти следующий технический осмотр.

День прошел относительно мирно, потому что Робин нашла по телевизору документальный фильм, который, к счастью, заинтересовал обоих ее родителей. Она очень хотела вернуться к своему ноутбуку, но боялась нарушить шаткое спокойствие, поэтому Робин бездумно наблюдала за происходящим на экране, пока с наступлением вечера не предложила на ужин еду навынос, которую заказала на «Деливеро».

Едва доставили пиццу, как прозвучал звонок домофона.

– Робин Эллакотт? – раздался грубый мужской голос, когда Робин нажала кнопку «Ответить».

– Да.

– Это инспектор Блэр Хардинг. Можем ли мы войти?

– О да, конечно, – ответила Робин, нажимая кнопку, позволяющую им пройти через входную дверь внизу.

– Чего от тебя хочет полиция? – спросила Линда с встревоженным видом.

– Все в порядке, – успокаивающе пояснила Робин. – Я ждала этого, я дала показания о том, чему стала свидетелем на ферме Чапмена.

– Какие показания?

– Мама, все в порядке, – успокоила Робин, – это связано с тем, что кое-кто не получил должной медицинской помощи. В полиции сказали, что свяжутся со мной.

Не желая пускаться в дальнейшие объяснения, Робин вышла на лестничную площадку, чтобы дождаться полиции, размышляя о том, насколько странной она может показаться полицейским, если она спросит о Джейкобе, когда спустится вниз, к их машине.

Через несколько минут двери лифта открылись, и в них появились белый мужчина-полицейский и невысокая женщина-полицейский азиатской внешности, с черными, собранными в пучок волосами. Вид у обоих был серьезный, и Робин вдруг почувствовала тревогу: неужели Джейкоб мертв?

– Здравствуйте, – поприветствовала она с опаской.

– Робин Эллакотт?

– Да, вы пришли из-за Джейкоба?

– Верно, – сказала женщина-полицейский, взглянув на открытую дверь квартиры Робин. – Вы здесь живете?

– Да, – Робин сбивала с толку строгость офицеров.

– Мы можем войти? – спросила женщина-офицер.

– Да, конечно, – ответила Робин.

Линда и Майкл, оба поднявшиеся с дивана, выглядели обеспокоенными, увидев, как двое офицеров вошли в квартиру вслед за их дочерью.

– Это мои родители, – представила Робин.

– Здравствуйте, – сказал мужчина-офицер. – Я инспектор Хардинг, а это инспектор Хан.

– Здравствуйте, – неуверенно отозвалась Линда.

– Вы, очевидно, знаете, о чем идет речь, – Хан обратилась к Робин.

– Да. Джейкоб. Что случилось?

– Мы здесь, чтобы пригласить вас в участок, мисс Эллакотт, – сказал инспектор Хардинг.

Робин, у которой по непонятной причине внутри все то опускалось, то поднималось, спросила:

– Может быть, вы просто расскажете мне, что происходит?

– Мы приглашаем вас на опрос с предупреждением, – сказала инспектор Хан.

– Я не понимаю, – пробормотала Робин. – Вы хотите сказать, что я арестована?

– Нет, – ответила инспектор Хардинг. – Это будет добровольная дача показаний.

– О чем? – спросила Линда, прежде чем Робин успела вымолвить хоть слово.

– Мы получили заявление о жестоком обращение с детьми, – объяснил инспектор Хардинг.

– Обвиняющее... меня? – уточнила Робин.

– Именно так, – сказал инспектор Хардинг.

– Что? – взорвалась Линда.

– Это будет добровольная дача показаний, – повторил инспектор Хардинг.

Робин смутно осознавала, что Линда что-то говорит, но не могла понять, что именно.

– Хорошо, – спокойно произнесла Робин. – Я возьму свой пиджак.

Однако первым делом она подошла к столу, взяла ручку и нацарапала номер телефона Страйка – единственный, который знала наизусть, кроме своего собственного.

– Позвони Страйку, – сказала она отцу и вложила номер ему в руки.

– Куда вы ее везете? – спросила Линда у офицеров. – Мы хотим приехать!

Инспектор Хан сказала название полицейского участка.

– Мы найдем его, Линда, – сказал Майкл, потому что всем было ясно, что Линда намерена либо силой протиснуться в полицейскую машину, либо ехать за ней по пятам.

– Все будет хорошо, – успокоила родителей Робин, надевая пиджак. Я все улажу. Позвони Страйку, – твердо добавила она отцу, после чего взяла ключи и вышла вслед за полицейскими из квартиры.

93

Оно лишь почва, на которой начинают снова действовать силы развития, идущие из глубины вовне.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

В тот самый момент, когда Робин садилась в полицейскую машину на Блэкхорс-роуд, Страйк сидел в своем «БМВ» в Бекслихите и наблюдал, как братья Фрэнки забираются в свой старый фургон, припаркованный неподалеку от их многоквартирного дома. Пропустив фургон, Страйк отправился следом, а затем позвонил Мидж.

– Привет.

– Где Майо?

– Со мной. Ну, не со мной – я жду, когда она выйдет из спортзала.

– Я же просил ее изменить свой чертов распорядок дня.

– Это единственный вечер, когда у нее выходной в театре, и в спортзале в это время меньше народу...

– Я думаю, что сегодня все случится. Они только что сели в фургон вроде как с балаклавами в руках.

– Вот черт, – выругалась Мидж.

– Слушай, если Майо согласна – и только если она согласна – я предлагаю вести себя как обычно. Пусть это произойдет. Я сниму Барклая со слежки за Любовничком, чтобы убедиться, что у нас достаточно людей, и мы поймаем этих ублюдков при попытке это сделать.

– Она не будет против, – в голосе Мидж зазвучало волнение. – Она хочет, чтобы все это скорее закончилось.

– Хорошо. Держи меня в курсе вашего местонахождения. Я следую за ними и дам вам знать, если что-то изменится. Сейчас позвоню Барклаю.

Страйк повесил трубку, но прежде чем успел набрать Барклая, ему позвонил неизвестный номер. Страйк отклонил звонок и нажал на номер Барклая.

– Где ты?

– Возле дома Миссис Богачки. Она вела себя очень игриво с Любовничком, гуляя по улице.

– Ну, ты мне нужен в Ноттинг-Хилле, срочно. Похоже, Фрэнки планируют сделать решающий шаг. Балаклавы, оба в фургоне...

– Отлично, я бы кому-нибудь врезал. Теща приехала погостить. Увидимся там.

Не успел Барклай завершить разговор, как телефон Страйка зазвонил снова. Он ткнул пальцем в экран, не сводя глаз с фургона, который автомобиль «Пежо 108» теперь отделял от его «БМВ».

– Кто это тут у нас взбесил ВГЦ? – спросил веселый голос.

– Кто это?

– Фергус Робертсон.

– А, – ответил Страйк, не ожидавший услышать журналиста, – ты. С чего такой вопрос?

– Потому что страница в Википедии о тебе только что стала в три раза длиннее, – по голосу журналиста чувствовалось, что он выпил пару рюмок. – Узнаю фирменный стиль. Избиение подружек, секс с клиентками, проблемы с алкоголем, проблемы с папочкой – что у тебя на них есть?

– Для тебя пока ничего, – ответил Страйк, – но это не означает, что в конечном счете я ничего не раздобуду.

Кто бы из братьев Фрэнков ни был за рулем, он либо понял, что за ним следят, либо был неумелым водителем: он только что поздно включил поворотник, и водитель «Пежо» несколько раз погудел ему клаксоном. Время подумать о новости Робертсона, хотя и весьма неприятной для Страйка, будет позже.

– Просто решил дать тебе знать, – продолжил журналист. – Мы же договорились, верно? Я получаю материал, если...

– Да, хорошо, – ответил Страйк. – Мне пора.

Он завершил разговор.

Фрэнки определенно направлялись в Ноттинг-Хилл, подумал Страйк, въезжая в туннель Блэкуолл. Снова позвонил тот же неизвестный номер, что и раньше. Он проигнорировал вызов, поскольку Фрэнки прибавили скорость – то ли потому, что опасались упустить Ташу на пути из спортзала, то ли поняли, что он их преследует, и Страйк забеспокоился.

Телефон снова зазвонил: Пруденс, его сестра.

– Черт подери, – зарычал Страйк на трубку, – я занят.

Он отправил звонок на автоответчик, но Пруденс перезвонила. Страйк снова проигнорировал звонок, хотя и испытывал смутное беспокойство: Пруденс никогда раньше так не делала. Когда она перезвонила в третий раз, Страйк взял трубку.

– У меня тут кое-какие дела, – сказал он ей. – Могу я перезвонить тебе чуть позже?

– Разговор будет короткий, – заявила Пруденс. К удивлению Страйка, в ее голосе слышалась злость.

– Хорошо, в чем дело?

– Я очень четко попросила тебя держаться подальше от моего клиента, который был в ВГЦ!

– О чем ты? Я к нему и близко не подходил.

– Да ну? – холодно ответила Пруденс. – Она только что сказала мне, что кто-то писал ей в Интернете, пытаясь выпытать информацию. Она в полном смятении. Кто бы это ни был, он угрожал ей именем женщины, которую она знала в церкви.

– Я не знаю, кто твоя клиентка, – Страйк не сводил глаз с фургона впереди него, – и я никому не угрожал в Интернете.

– Кто еще мог выследить ее и сказать, что ему известно, что она знает ту женщину? Корм? – добавила она, когда не получила незамедлительного ответа.

– Если, – сказал Страйк, который только что в уме сделал несколько быстрых выводов, – у нее была страница на Пинтересте...

– Так это был ты?

– Я понятия не имел, что она твой клиент, – ответил Страйк, раздражаясь. Неизвестный номер, который ему названивал, снова пытался прорваться. – Я увидел ее рисунки и оставил пару комментариев, вот и все. Я понятия не имел, кто стоит за этими... Мне пора, – сказал он, сбросив вызов, когда Фрэнки проскочили на красный свет, оставив Страйка за «хендаем» с большой вмятиной на багажнике.

– ТВОЮ МАТЬ, – прорычал Страйк, бессильно глядя, как Фрэнки скрываются из виду.

Неизвестный номер позвонил снова.

– Да отвали уже, – произнес Страйк, отклоняя вызов и набирая вместо этого номер Мидж, которая сразу взяла трубку. – Где вы?

– Таша принимает душ.

– Ладно, скажи, чтобы не выходила из спортзала до тех пор, пока я не сообщу. Барклай уже едет, но эти ублюдки только что проехали на красный свет, и я их потерял. Они могли понять, что я слежу за ними. Оставайтесь на своих местах, пока я не подам знак.

«Хендай» уехал, а Страйк, который теперь сам выбирал маршрут до Ноттинг-Хилла, позвонил Барклаю.

– Я почти на месте, – ответил шотландец.

– А я нет, потерял этих ублюдков. Они могли меня засечь.

– Уверен? Они чертовски тупые.

– Даже дебилы иногда все правильно понимают.

– Думаешь, они все отменят?

– Возможно, но мы должны исходить из того, что это все же произойдет. Мидж и Майо ждут в спортзале, пока я не скажу им выйти. Позвони мне, если заметишь фургон.

К счастью, неизвестный номер, который настойчиво донимал Страйка, похоже, сдался. Он ехал в направлении Ноттинг-Хилла так быстро, как только мог, чтобы не нарваться на штраф за превышение скорости, пытаясь угадать, где Фрэнки могут попытаться схватить Ташу Майо. Уже стремительно темнело. Он был в десяти минутах езды от ее дома, когда позвонил Барклай.

– Они здесь, – сообщил он. – Припарковались в тупике в двух кварталах от спортзала. Надели свои долбаные балаклавы.

– А ты где?

– На противоположной стороне улице, в пятидесяти метрах.

– Хорошо, я позвоню Мидж и перезвоню тебе.

– Ну что? – Мидж ответила сразу после первого гудка.

– Они припарковались в двух кварталах от спортзала, в том тупике слева, по дороге к ее дому. Ты с Майо?

– Да, – ответила Мидж.