Текст книги "Неизбежная могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 60 страниц)

– А Мидж разозлилась на меня, потому что я подумал, что они с Ташей Майо, возможно, слишком сблизились.

– Страйк!

– Не беспокойся, Пат уже отчитала меня. Когда-то она знала другую лесбиянку, так что в этом она эксперт.

В смехе Робин, возможно, слышалась истерика, но Страйк знал по себе, что после пережитого ужаса Робин поможет смех и подчеркивание того, что она вернулась в прежний привычный мир, поэтому продолжал рассказывать ей о том, что происходило с агентством в ее отсутствие до тех пор, пока сотрудница отеля снова не постучала в дверь, на этот раз неся суп и сэндвичи.

Робин ела суп с таким видом, будто не видела еды несколько дней, но через пару минут отложила ложку и поставила миску на прикроватный столик.

– Ничего, если я просто...?

Подтянув ноги на кровать, она упала боком на подушку и мгновенно заснула.

Страйк осторожно встал с кровати, чтобы не разбудить ее, и пересел в кресло, больше не улыбаясь. Он был обеспокоен: Робин казалась гораздо более слабой, чем можно было предположить по ее письмам, и сквозь дыру в ее спортивных брюках он мог видеть ободранную кожу на ее правом колене, которое выглядело так, словно она где-то ползала. Он предвидел резкую потерю веса и нервное истощение, но истерия, безудержный страх, странная реакция при взгляде на джакузи, отрывочные упоминания о каких-то зловещих событиях – все это в совокупности рисовало более серьезную картину, чем он ожидал. Что, черт возьми, это был за «ящик», в котором ее заперли? И почему она сказала, что единственной альтернативой получению пощечины был принудительный секс с сыном их клиента? Он знал, что его партнерша была очень храброй. На самом деле, бывали случаи, когда он не задумываясь назвал бы ее поведение безрассудным. Если бы он не был уверен в ней, он никогда бы не позволил ей работать под прикрытием на ферме Чапмена, но сейчас он понимал, что должен был вместо нее отправить туда другого сотрудника агентства и отклонить просьбу Робин выполнить эту задачу.

Звук подъезжающей машины заставил Страйка вскочить на ноги и выглянуть из-за занавески.

– Робин, – тихо сказал он, возвращаясь к кровати, – приехала полиция.

Она продолжала спать, поэтому он осторожно потряс ее за плечо. Робин вздрогнула и дико посмотрела на него, как будто он был незнакомцем.

– Полиция, – сказал он.

– О, – сказала она, – точно… Хорошо...

Она с трудом приняла сидячее положение. Страйк пошел открывать дверь.

89

Слабая черта на четвертом месте. Разубранность. Белизна. Белый конь точно крылат. Если бы не разбойник, был бы брак.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Оба офицера полиции Норфолка были мужчинами: один – постарше, лысеющий и флегматичный, другой – молодой, худощавый и настороженный. Показания Робин они слушали почти полтора часа. Страйк не мог винить их за то, что они хотели получить как можно более полный отчет о том, о чем твердила Робин, учитывая, что проведение расследования означало бы получение ордера на осмотр территории, принадлежащей организации, имеющей очень цепких юристов. Тем не менее, несмотря на то, что он сам поступил бы точно так же в подобных обстоятельствах, его раздражали медленные, методичные расспросы и кропотливое выяснение каждой мельчайшей детали.

– Да, на верхнем этаже, – в третий раз повторила Робин. – В конце коридора.

– А как фамилия у Джейкоба?

– Либо Уэйс, либо Бёрпрайт… Пёрбрайт, извините, – сказала Робин, которая изо всех сил старалась быть собранной. – Я не знаю точно, но это фамилии его родителей.

Страйк видел, как взгляды мужчин перемещались от ее разорванного спортивного костюма с логотипом ВГЦ к синякам на лице. Несомненно, ее история показалась им очень странной: она призналась, что ее ударили в челюсть, но сказала, что не хочет выдвигать обвинения, отмахивалась от расспросов о травме колена, продолжала настаивать, что просто хотела, чтобы они спасли ребенка, который умирал в комнате наверху, за двойной дверью, в доме с дверями, украшенными резьбой в виде драконов. Они бросали подозрительные взгляды в сторону Страйка: не этот ли крупный мужчина, молча наблюдавший за разговором, виноват в появлении синяков? К объяснению Робин о том, что она частный детектив из лондонского агентства «Страйк и Эллакотт», отнеслись если не с явным подозрением, то с определенной сдержанностью: создалось впечатление, что они решили проверить ее показания. Это там, в столице, им, может быть, поверили бы без вопросов, но здесь, в Норфолке, их слова за чистую монету не примут, не убедившись в их достоверности.

Наконец офицеры, по-видимому, почувствовали, что узнали все что могли, и откланялись. Проводив их до стоянки, Страйк вернулся в комнату и застал Робин за поеданием сэндвича, который она ранее отложила в сторону.

– Послушай, – обратился Страйк, – это была единственная свободная комната. Ты можешь занять кровать, а я поставлю два стула вместе или что-нибудь в этом роде.

– Не говори глупостей, – сказала Робин. – Я с Райаном, ты с… как ее зовут?… Бужи...

– Верно, – согласился Страйк после небольшого колебания.

– Значит, мы можем спать в одной постели, – подытожила Робин.

– Мёрфи в Испании, – сказал Страйк, слегка обиженный тем, что ему пришлось упомянуть этого человека.

– Я знаю, – ответила Робин. – Он сказал в своем последнем п...  – она зевнула, – ...письме.

Доев свой сэндвич, она спросила:

– У тебя нет ничего, в чем я могла бы поспать?

– У меня есть футболка, – ответил Страйк, доставая ее из своей спортивной сумки.

– Спасибо… Я очень хочу принять душ.

Робин поднялась на ноги и направилась в ванную, прихватив с собой футболку Страйка.

Он снова опустился в кресло, в котором слушал допрос Робин полицией, обуреваемый множеством противоречивых эмоций. Не могло не радовать, что Робин казалась менее дезориентированной после того, как поела, немного вздремнула и поговорила с полицией, хотя он не мог не задаться вопросом, не посчитает ли бесстрастный наблюдатель, что он воспользовался ситуацией, если он действительно будет спать с Робин в одной постели.

Он не мог представить, что Мёрфи обрадуется этому факту. Хотя, собственно, это вовсе и не было его заботой – радовать Мёрфи.

Звук льющейся в ванной воды навел его на мысли, которые, как он знал, у него возникать не должны. Снова поднявшись на ноги, он убрал использованную посуду и столовые приборы Робин, шумно звякнув ими друг о друга, когда ставил их обратно на поднос, который выставил за дверь, чтобы его забрали. Затем он произвел совершенно ненужную перестановку своих личных вещей, поставил телефон на зарядку и повесил пиджак, позаботившись при этом о том, чтобы вешалки звякнули друг о друга: никто не мог обвинить его в том, что он сидел в кресле, слушал шум льющейся в душе воды и представлял свою деловую партнершу обнаженной.

Робин тем временем намыливала свои исцарапанные коленки, вдыхая запах незнакомого геля для душа и начиная осознавать, что она действительно больше не на ферме Чапмена. Каким бы обременительным ни было общение с полицией, оно почему-то успокоило ее. Стоя под горячей водой, благодарная за уединение, запирающуюся дверь и мысль о Страйке поблизости, она размышляла о том, что есть вещи и похуже того, через что ей пришлось пройти: быть ребенком, у которого недостаточно сил, чтобы убежать, у которого нет друзей, которые могли бы его спасти, и который совершенно беззащитен перед произволом на ферме Чапмена. Несмотря на физическую усталость, теперь она снова чувствовала себя бодрой.

Вытершись насухо полотенцем, она выдавила немного зубной пасты Страйка, как могла почистила зубы уголком фланели и надела футболку Страйка, которая сидела на ней как мини-платье. Затем, жалея, что не может немедленно сжечь их, она отнесла сложенный спортивный костюм ВГЦ и кроссовки обратно в спальню, положила их на кресло и, не замечая, что Страйк старается не смотреть на нее, забралась в постель. Бокал бренди, который он заказал, все еще стоял на прикроватном столике. Она потянулась за ним и сделала еще один большой глоток: он неприятно контрастировал со вкусом зубной пасты, но ей понравилось, как он обжег горло.

– С тобой все в порядке? – спросил Страйк.

– Да, – ответила Робин, откидываясь на подушки. – Боже, это так... так хорошо – уйти оттуда.

– Рад это слышать, – сердечно произнес Страйк, по-прежнему не смотря на нее.

– Они – зло, – Робин сделала еще один глоток бренди, – зло. Я думала, что знаю, что это такое… мы с тобой всякое повидали... но ВГЦ – это нечто совсем другое.

Страйк чувствовал, что ей нужно выговориться, но боялся снова ввергнуть ее в то подавленное состояние, в котором она пребывала до разговора с полицией.

– Тебе не обязательно говорить мне это сейчас, – сказал он, – но, как я понимаю, на прошлой неделе было совсем плохо?

– Плохо, – к Робин вернулся румянец после нескольких глотков бренди, – это еще мягко сказано.

Страйк снова уселся в кресло, и Робин начала рассказывать о событиях последних десяти дней. Она не стала зацикливаться на том, насколько ей было страшно, и опустила некоторые детали – Страйку не нужно было знать, что она описалась в ящике, не нужно было слышать, что всего несколько часов назад она была убеждена, что ей грозит изнасилование. Ему не нужно было знать, куда точно Джонатан Уэйс положил свои руки в тот вечер, когда они были наедине в кабинете со стенами цвета морской волны – голых фактов было достаточно, чтобы подтвердить некоторые из худших опасений ее партнера.

– Черт, – выругался он, когда она закончила говорить. – Робин, если бы я...

– Это должна была быть я, – заявила она, правильно предвосхитив то, что он собирался сказать. – Если бы ты послал туда Барклая или Шаха, они бы никогда столько не узнали. Нужно быть женщиной, чтобы увидеть все, что наблюдала я.

– Этот ящик – гребаный метод пыток.

– Первоклассный метод, – с легким смешком сказала Робин, раскрасневшаяся от бренди.

– Если...

– Я решила туда пойти. Это не твоя вина. Я хотела этого.

– Но...

– По крайней мере, теперь мы знаем.

– Знаем что?

– На что они готовы пойти. Я могу представить, как Уэйс плакал, нажимая на спусковой крючок пистолета. «Я бы хотел, чтобы мне не приходилось этого делать».

– Ты думаешь, они убили Кевина Пёрбрайта?

– Да, я уверена в этом.

Страйк решил не обсуждать этот вопрос, каким бы заманчивым он ни был. Дать Робин выговориться – это одно, но теоретизировать об убийстве глубокой ночью, когда ее щеки раскраснелись от алкоголя, а глаза ввалились от усталости…

– Ты уверена, что хочешь на одной постели...?

– Да, без проблем, – ответила Робин, теперь слегка запинаясь.

Тогда Страйк сам пошел в ванную и вернулся через десять минут в тех же трусах-боксерах и футболке, которые носил весь день. Робин, казалось, заснула прямо там, где сидела.

Страйк выключил свет и лег в постель, стараясь не разбудить ее, но когда он наконец всем весом опустился на матрас, Робин пошевелилась и нащупала в темноте его руку. Найдя, она ее сжала.

– Я знала, что ты там, – сонно пробормотала она. – Я знала, что ты там.

Страйк ничего не сказал, но продолжал держать ее за руку, пока пять минут спустя она, глубоко вздохнув, не отпустила ее и не перевернулась на другой бок.

ЧАСТЬ VII

Фу. Возврат

Возврат. Свершение. В выходе и входе нет торопливости. Друзья придут, и хулы не будет. Обратно вернешься на свой путь. И через семь дней – возврат. Благоприятно иметь куда выступить.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

90

Против всех сил тьмы должен выступить он здесь.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Через пять дней после того, как Робин покинула ферму Чапмена, Страйк в полдень вышел из офиса, чтобы встретиться с сэром Колином Эденсором и поделиться с ним новой информацией по делу ВГЦ. Несмотря на протесты Робин, Страйк настоял на том, чтобы она взяла отпуск на целую неделю, потому что он по-прежнему беспокоился как о ее психическом, так и о физическом здоровье и был рад услышать, что ее родители приехали из Йоркшира погостить.

Сэр Колин, который только что вернулся из недельного отпуска с семьей своего старшего сына, естественно, хотел получить полный отчет о том, что смогла разузнать Робин. Направляясь в центр Лондона на заседание совета одного благотворительного фонда, он предложил Страйку пообедать в ресторане «Рулс» в Ковент-Гардене. Хотя Страйк опасался, что уютная атмосфера старинного ресторана послужит неуместным фоном для откровений, которые наверняка встревожат отставного чиновника, он не возражал против полноценного обеда. Однако он планировал отказаться от десерта и прогуляться до Ковент-Гардена пешком из офиса, следуя своей решимости похудеть.

Он был в пути уже пять минут, наслаждаясь солнечным светом, когда зазвонил его мобильный, и он увидел номер Люси.

– Привет, – сказал он, – что случилось?

– Мы с Тедом только что вернулась от врача.

– О боже, прости, – произнес Страйк со знакомым чувством вины. – Мне следовало позвонить тебе. Это была очень напряженная неделя. Какие новости?

– Ну, врач был очень мил и тщательно его осмотрел, – рассказала Люси, – но он определенно считает, что Тед больше не в состоянии жить один.

– Ясно, – отозвался Страйк. – Получается, возвращение в прежний дом – не вариант. Какова была реакция Теда? Как он все это воспринял?

– Он вроде как соглашался, пока мы были там, но буквально только что он заявил мне, что, по его мнению, ему пора возвращаться домой. За последние несколько дней я дважды заставала его собирающим вещи, хотя, если его отвлечь, он с удовольствием спустится вниз и посмотрит телевизор или что-нибудь съест. Я просто не знаю, что делать дальше.

– Грег агитирует, чтобы его выгнали из комнаты для гостей?

– Не агитирует, – защищаясь, ответила Люси, – но мы все обсудили, и я полагаю, было бы непросто, если бы Тед жил с нами, раз мы оба работаем. Тед все равно большую часть дня оставался бы один.

– Люси, я думаю, нам стоит найти для него дом престарелых в Лондоне.

Он ожидал, что его сестра начнет плакать, и не ошибся.

– Но Джоан бы не хотелось...

– Чего бы ей не хотелось, – твердо сказал Страйк, – так это чтобы Тед свернул себе шею, пытаясь спуститься по лестнице, или чтобы он снова ушел и заблудился, потому что за ним никто не присматривает. Если мы продадим дом в Корнуолле, то устроим его в хорошее место, где оба сможем навещать его.

– Но его корни... Корнуолл – это все, что он когда-либо...

– Это не все, что он когда-либо знал, – сказал Страйк. – Он был Красным беретом в течение семи лет и где только не побывал. Я хочу знать, что его правильно кормят и что кто-то следит за его здоровьем. Если он переедет сюда, мы сможем регулярно видеться, проводить время с ним. Это чертов кошмар – он находится в пяти с половиной часах езды, и каждый раз что-то идет не так. И прежде чем ты скажешь, что он будет скучать по всем своим друзьям, Люси, половина из них умерли.

– Я знаю, я просто...

– Вот и ответ. Ты знаешь, что это так.

Он чувствовал, что, хотя Люси все еще переживала, ей стало легче, что он взял ответственность на себя и решение было не только ее. После еще нескольких заверений и ободрений она попрощалась с ним, шмыгая носом, но уже более спокойным голосом. За оставшиеся несколько минут Страйк отодвинул дела своей семьи на задний план и сосредоточился на проблемах Эденсоров.

«Рулс», который Страйк никогда раньше не посещал, располагался на Мейден-лейн и имел впечатляющий старинный фасад. Страйк сказал метрдотелю, с кем он встречается, и его повели через зал ресторана, стены которого были увешаны оленьими рогами, викторианскими гравюрами и антикварными часами, к кабинке, обитой красным бархатом, где сидел доброжелательный, как всегда, сэр Колин.

– Очень любезно с вашей стороны встретиться в удобное для меня время, – сказал сэр Колин, когда они пожали друг другу руки. Он с заметной тревогой вглядывался в лицо Страйка, пытаясь уловить хоть какой-то намек на то, что сейчас услышит.

– Благодарю за приглашение на ланч, – ответил Страйк, усаживаясь за столик. – Вы хорошо провели отпуск?

– О да, было чудесно провести немного времени с внуками, – поделился сэр Колин. – Постоянно думаю, как Салли была бы... Но в любом случае...

Подошел официант, чтобы предложить меню и напитки. Оба мужчины отказались от последнего.

– Итак, ваша напарница покинула ферму Чапмена? – спросил сэр Колин.

– Да, это так, – подтвердил Страйк, – и она раздобыла нам много полезной информации. Во-первых, – Страйк не видел способа смягчить самый сильный удар и решил, что лучше нанести его немедленно, – Уилл понятия не имел, что ваша жена умерла.

Сэр Колин поднес руку ко рту.

– Мне жаль, – сказал Страйк. – Я знаю, это, должно быть, тяжело слышать.

– Но мы писали, – дрожащим голосом произнес сэр Колин, опуская руку. – Мы писали несколько раз.

– Как выяснила Робин, на членов церкви оказывают давление, чтобы они подписали заявление о том, что они не хотят получать письма извне. Похоже, церковь поступает так с людьми, которые поднялись на определенное количество уровней к тому, что они называют чистым духом, – другими словами, с людьми, которые, как им кажется, действительно попались на крючок и чью изоляцию они хотят закрепить. С момента подписания заявления церковь утаивает всю корреспонденцию. Предположительно, ее можно просмотреть по запросу, но, судя по тому, что рассказала Робин, такая просьба вызвала бы немедленный перевод на тяжелую работу, и, возможно, наказание.

Страйк помолчал, когда четверо полных мужчин в дорогих костюмах проходили мимо кабинки, затем продолжил:

– Кто-то в церкви – вероятно, Мазу Уэйс, которая, по словам Робин, отвечает за переписку, – сообщил Уиллу, что вы написали, что его мать заболела. Робин думает, что это, вероятно, было сделано для того, чтобы обезопасить себя на случай судебного иска с вашей стороны. Она полагает, что Мазу убедила Уилла воспринять это как уловку, чтобы манипулировать им, и спросила, хочет ли он дальнейших новостей. Робин считает, что если бы он сказал «да», его бы наказали, и, возможно, очень сурово. В любом случае, нам известно, что никакой дополнительной информации о вашей жене передано не было. Когда Робин сказала Уиллу, что его мать умерла, он был очень огорчен и немедленно пошел к церковному начальству, чтобы попросить разрешения написать вам. Я полагаю, вы не получали никакого письма?

– Нет, – тихо произнес сэр Колин. – Совсем ничего.

– Ну, это был последний контакт Робин с Уиллом перед побегом, но...

– Что значит «перед побегом»?

– Она оказалась в опасной ситуации, и ей пришлось спасаться бегством ночью.

Появился официант, чтобы принять их заказ. Страйк подождал, пока мужчина окажется вне пределов слышимости, прежде чем сказать:

– Есть новости получше: Уилл определенно сомневается в церкви. Робин была свидетелем того, как Уилл спорил с Главой о церковных доктринах, и Джонатан Уэйс лично сообщил Робин, что Уилл продолжает спотыкаться на шестом шаге к чистому духом, что означает принятие на веру догматов церкви, а не их понимание.

– Это Уилл, которого я знаю, –  заметил сэр Колин, приободрившись.

– Да, это, конечно, хорошо, – Страйк жалел, что ему приходится так быстро разбивать все слабые надежды, которые он зародил,  – но Робин узнала кое-что еще, что объясняет, почему Уилл не поддался своим сомнениям и не ушел из ВГЦ. Я бы не стал рассказать вам, если бы у нас не было очень веских причин полагать, что, похоже, на ферме Чапмена у него появился ребенок.

– О боже, – в ужасе произнес сэр Колин.

– Очевидно, что без анализа ДНК мы не можем быть абсолютно уверены, —продолжил Страйк, – но Робин говорит, что на ферме есть одна маленькая девочка, похожая на Уилла, и, исходя из своих наблюдений за его общением с ребенком и подслушанных на ферме разговоров, она уверена, что он ее отец.

– Кто его мать?

Жалея, что не может ответить иначе, Страйк сказал:

– Ее зовут Линь.

– Линь... о которой писал Кевин? Та, что заикается?

– Да, это она, – сказал Страйк.

Ни один из них не произнес вслух того, что, как Страйк был уверен, больше всего занимало мысли сэра Колина: Линь родила Дейрдре Доэрти после изнасилования Джонатаном Уэйсом. Страйк понизил голос. Хотя ему и не хотелось еще больше расстраивать Эденсора, он чувствовал, что было бы неэтично утаивать дальнейшее.

– Боюсь, Линь, скорее всего, была несовершеннолетней, когда родила дочь от Уилла. По словам Робин, сейчас Линь выглядит ненамного старше пятнадцати-шестнадцати лет, и, насколько можно судить, ее дочери около двух лет.

Страйк не мог винить сэра Колина за то, что он закрыл лицо руками. Затем он глубоко вздохнул, опустил руки, сел прямо и тихо сказал:

– Что ж, я рад, что Джеймса здесь нет.

Вспомнив, как старший сын сэра Колина разозлился на Уилла во время их единственной предыдущей встречи, Страйк молча согласился.

– Я думаю, важно помнить, что на ферме Чапмена отказ от «духовной связи» – другими словами, отказ от секса – является наказуемым преступлением. Отношения Уилла и Линь следует рассматривать в этом контексте. Их обоих приучили верить, что «духовная связь» не просто приемлема, но и праведна.

– Даже если так...

– Церковь не празднует дни рождения. Сама Линь, возможно, и не знает, сколько ей лет. Уилл мог бы поверить, что она была совершеннолетней, когда это случилось.

– Тем не менее...

– Я не думаю, что Линь захочет выдвигать обвинения, – Страйк снова понизил голос, когда мимо их столика провели дородную пару средних лет. – Робин говорит, что Линь любит Уилла и их общую дочь. Уилл, кажется, тоже испытывает теплые чувства к Линь. Робин думает, что по мере того, как сомнения Уилла относительно церкви росли, он начал считать такое поведение аморальным, потому что теперь он отказывается заниматься с ней сексом.

Подошел официант с их заказом. Страйк с некоторой завистью взглянул на выбор сэра Колина: пудинг с говядиной и почками. Сам он заказал морского окуня, но рыба ему все больше надоедала.

Сэр Колин съел всего один кусочек, затем снова отложил нож и вилку, выглядя так, словно его подташнивало. Стремясь подбодрить клиента, которому он сочувствовал больше, чем другим людям, обращавшимся в агентство, Страйк сказал:

– Однако у Робин есть несколько надежных зацепок, и я надеюсь, что по крайней мере одна из них приведет к возбуждению дела против церкви. Во-первых, есть мальчик по имени Джейкоб.

Он рассказал о тяжелом состоянии здоровья Джейкоба, которое на ферме игнорировали, не оказывая медицинскую помощь, затем описал беседу Робин с полицией через несколько часов после того, как она покинула территорию церкви.

– Если властям удастся проникнуть на ферму и осмотреть мальчика, что они, возможно, уже сделали, у нас будет что-то очень существенное против ВГЦ. Робин сейчас ждет ответа от полиции.

– Что ж, это, конечно, не очень хорошая новость, по крайней мере, для бедного ребенка, – заметил сэр Колин, – но если бы мы могли для разнообразия надавить на Уэйсов чем-нибудь посерьезнее...

– Вот именно, – согласился Страйк. – Джейкоб – только одна из зацепок, которые есть у Робин. Следующая – сама Линь. Ее увезли с фермы после отравления растениями, которые она съела, чтобы вызвать у себя выкидыш – это был не ребенок Уилла, – добавил Страйк. – Как я вам уже говорил, сейчас он отказывается с ней спать.

– Что вы подразумеваете под «увезли»?

– Она не хотела уезжать, несомненно, из-за своей дочери, но они насильно вывезли ее с фермы. Нам пока не удалось выйти на ее след. Ни в одной больнице не признаются, что она у них. Конечно, она может находиться в одном из филиалов ВГЦ, но я провел небольшое расследование, и, по моим предположениям, она находится в стационарной клинике доктора Чжоу в Борэмвуде.

– Я знаю об этом месте, – сказал сэр Колин. – Паттерсон посылал туда одного из своих людей, но тот ничего подозрительного не обнаружил. Похоже, это известный спа-отель, никаких очевидных нарушений, и никто не пытался завербовать его детектива в ВГЦ.

– Даже если и так, есть большая вероятность, что именно там они могли спрятать Линь. Как я уже сказал, она нуждалась в срочной медицинской помощи, и я не думаю, что они хотели бы держать ее там, где за ней не мог бы присматривать старший член церкви, потому что она определенно хочет сбежать – Робин подслушала, как она предложила Уиллу «сделать то, что сделал Кевин». Если мы сможем выследить Линь и вырвать ее из их лап, у нас будет очень ценный свидетель. Робин думает, что Линь предпочла бы получить опеку над своей дочерью, чем сохранить верность церкви, и если мы сможем вытащить ребенка, Уилл вполне может последовать ее примеру. Но я хочу действовать очень осторожно, пытаясь найти Линь, потому что мы не хотим спугнуть ВГЦ, заставить их спрятать девушку где-нибудь в недоступном месте. Если вы готовы взять на себя расходы, я бы хотел направить в эту клинику одного из наших людей – не Робин, конечно, но, возможно, другую нашу женщину-детектива.

– Да, конечно. Мой долг – позаботиться об этой девушке. Она мать моей внучки, в конце концов...

Его глаза наполнились слезами.

– Я приношу свои извинения... Кажется, каждый раз, когда мы встречаемся, я...

Их официант вернулся к столику, чтобы спросить сэра Колина, все ли в порядке с его пудингом с говядиной и почками.

– Да, – слабым голосом произнес сэр Колин, – это очень вкусно. Просто я не особенно голоден... Так что извините, – добавил он Страйку, вытирая глаза, когда официант снова удалился. – Знаете, Салли так мечтала о внучке. В обеих наших семьях рождались в основном мальчики... но чтобы это произошло при таких обстоятельствах...

Страйк подождал, пока сэр Колин возьмет себя в руки, прежде чем продолжить:

– У Робин появилась третья возможная зацепка: одна из сестер Кевина Пёрбрайта.

Теперь Страйк рассказал историю о неудавшейся попытке побега Эмили в Норидже.

– Боюсь, это повлечет за собой дополнительные расходы, – объяснил Страйк, – но я предлагаю отправить одного из наших людей в Норидж, чтобы попытаться напрямую связаться с Эмили, когда она в следующий раз отправится собирать деньги для церкви. Робин дала нам хорошее описание внешности Эмили и установила с ней доверительные отношения, и я думаю, если наш сотрудник упомянет Робин, Эмили можно будет убедить уехать с ним.

– Да, я был бы рад, если бы вы попробовали это, – сказал сэр Колин, чей практически нетронутый пудинг остывал у него на глазах. – Я бы почувствовал, что делаю что-то для Кевина, если бы помог выбраться его сестре… что ж, – сэр Колин был явно потрясен, но пытался сосредоточиться на позитивных моментах, – ваш партнер проделала потрясающую работу. За четыре месяца она добилась большего, чем Паттерсон за восемнадцать.

– Я передам ей ваши слова. Это будет много значить для нее.

– Она не смогла прийти на обед? – спросил сэр Колин.

– Нет, – ответил Страйк. – Я настоял, чтобы она взяла небольшой отпуск. Она через многое там прошла.

– И вы не хотели бы, чтобы она давала показания, – добавил сэр Колин без намека на вопрос в голосе. Для Страйка было облегчением для разнообразия заполучить толкового клиента.

– Не при нынешнем положении вещей. Юристы церкви от души порезвятся в суде над ее пристрастностью, учитывая, что ей заплатили за то, чтобы она проникла туда и собирала компромат. Культура страха в церкви такова, что, я думаю, они сплотят ряды и запугают любого на ферме Чапмена, кто смог бы подтвердить слова Робин. Если она начнет говорить о сверхъестественных явлениях и пытках без подтверждения…

– Пытках?

– Ее на восемь часов заперли в ящике, в котором она стояла на коленях в согнутом положении, из которого невозможно подняться.

Насколько Страйк мог судить в приятном полумраке, сэр Колин побледнел при этих словах.

– Кевин рассказывал мне, что ночью его привязывали к деревьям и так далее, но он никогда не упоминал, что его запирали в ящике.

– Я думаю, это наказание для самых тяжких проступков, – объяснил Страйк, решив не говорить сэру Колину, что его сын тоже этому подвергся.

Теперь он колебался, обдумывая, как лучше сформулировать то, что он хотел сказать дальше. Ему не хотелось разрушать ту слабую надежду, которую он вселил в своего клиента, и он прекрасно понимал, что сэр Колин уже пообещал утроить гонорары, которые он платил агентству.

– Собранные Робин данные продвинули нас в расследовании, – начал он. – Если нам повезет, если мы вытащим Линь с Эмили и они согласятся дать показания, если будет полицейское расследование о состоянии Джейкоба, мы точно нанесем церкви несколько серьезных ударов.

– Но это важные «если», – заметил сэр Колин.

– Верно, – согласился Страйк. – Мы должны быть реалистами. Уэйсы умеют отбиваться от критиков. Они могли бы выбрать нескольких козлов отпущения, чтобы те взяли на себя вину за все, что утверждают Робин, Линь и Эмили, – и это при условии, что две другие женщины будут готовы дать показания. Возможно, они окажутся не готовы выступить против церкви, которая большую часть их жизни запугивала и контролировала их.

– Согласен, – отозвался Эденсор, – я понимаю, что нам не время «считать цыплят».

– Я все время возвращаюсь к тому, что сказала мне старшая дочь Уэйса, – пояснил Страйк. – Ее слова звучали примерно так: «Это как рак. Надо удалить всё, или он вернётся. Иногда может стать еще хуже».

– Но как можно вырезать то, что дало метастазы по всем континентам?

– Что ж, – сказал Страйк, – возможно, есть один способ. Кевин когда-нибудь подробно рассказывал вам о Дайю?

– Дайю? – озадаченно переспросил сэр Колин. – О, вы имеете в виду Утонувшего пророка? Не больше, чем он написал в блоге и электронных письмах, которые я вам отправил. А что?

– Единственным верным способом низвергнуть церковь будет развеяние мифа об Утонувшем пророке. Если бы мы могли разрушить центральный столп всей их системы верований…

– Довольно амбициозная цель, верно? – заметил сэр Колин. Как Страйк и опасался, теперь он выглядел слегка недоверчивым.

– Я изучил то, что на самом деле произошло на том пляже в Кромере, и у меня возникло много вопросов. Я разыскал важного свидетеля: Шерри Гиттинс, женщину, которая отвезла Дайю на пляж, где та утонула. Я надеюсь вскоре побеседовать с ней. А потом, у нас есть убийство Кевина.

В этот момент подошел официант, чтобы забрать их тарелки и предложить меню с десертами. Оба мужчины отказались, но попросили кофе.

– А что насчет убийства Кевина? – переспросил сэр Колин, когда официант ушел.

– Боюсь, – пояснил Страйк, – велика вероятность, что в смерти Кевина повинна ВГЦ, а не тот факт, что он торговал наркотиками.

– Но…

– Изначально я придерживался вашего мнения. Я не мог понять, зачем им понадобилось стрелять в него. У них отличные юристы, и он, несомненно, был неуравновешенным, так что его легко было дискредитировать. Но чем дольше продолжалось расследование, тем меньше я верил в теорию о торговле наркотиками.