Текст книги "Неизбежная могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 60 страниц)

– Извините, это было так давно, и если они не проживали с нами в общежитии...

Первым Нив узнала имя Кевина Пёрбрайта, и по ее реакции Робин поняла, что она не в курсе, что тот умер.

– Кевин Пёрбрайт, да! Я помню его и его сестру Эмили. Они были милыми. И у них была старшая сестра Бекка, которая вернулась вскоре после нашего приезда на ферму.

– Что значит «вернулась»? – спросил Страйк, держа ручку наготове.

– Она провела в бирмингемском филиале ВГЦ три года. Папа Джей быстро начал готовить ее к карьере будущего церковного лидера. Она была по-настоящему властной. Большая любимица Папы Джея и Мазу. Она мне не очень нравилась.

Страйк продолжал зачитывать имена, но Нив продолжала качать головой, пока Страйк не произнес имя Флоры Брюстер.

– О, да, мне кажется, я ее помню. Она была совсем юной, верно? Я помогла ей сделать ее первую куклу из соломы – на ферме Чапмена их плели в большом количестве для продажи в Норидже.

Страйк продолжал продвигаться вниз по списку имен.

– Пол Дрейпер? Он старше тебя. Подросток.

– Нет, не могу вспомнить никакого Пола.

– Джордан Рини? Тоже подросток.

– Нет, извините.

– Шерри Гиттинс?

– Нет. Я думаю, что они могли быть там, но я не могу опознать их по именам.

– Маргарет Кэткарт-Брайс?

– О боже, да, я помню ее, – тут же сказала Нив. – Она на самом деле выглядела странной, вся перетянутая, над ее лицом сильно поработали хирурги. Она была одной из многих богатых женщин, которые постоянно бывали на ферме. Был еще один человек, которому нравилось ухаживать за лошадьми, а другие богачи занимались «йогой» с Папой Джеем, но Маргарет была самой богатой из них.

Страйк продолжал зачитывать имена, но Нив узнала только Гарольда Коутса.

– Он был врачом?

– Верно, – сказал Страйк. – Ты часто с ним виделась?

– Я – нет, но Мэйв виделась. У нее от нервов на коже появилась какая-то сыпь. Он лечил ее.

Страйк с непроницаемым выражением лица отметил что-то в блокноте.

– Ты помнишь дочь Джонатана Уэйса? – спросила Робин.

– Нет, конечно, – сказала Нив недоуменно. – Она же умерла.

– Извини, я имею в виду не Дайю, а его старшую дочь.

– У него была еще одна дочь? – удивленно спросила Нив. – Нет, я никогда с ней не встречалась.

– Хорошо, – сказал Страйк, сделав последнюю пометку. – Ты нам очень помогла, спасибо. Мы пытаемся установить хронологию, выяснить, кто там был и когда.

– Жаль, что я больше ничего не помню, – сказала Нив.

Чай был выпит, все встали из-за стола, Робин осторожно убрала ногу из-под Бэзила.

– Если, – неуверенно начала Нив, – вы разузнаете что-нибудь о маме, дадите мне знать?

– Конечно, – сказал Страйк.

– Спасибо вам. С тех пор как я родила Чарли, я так много думаю о маме… Ошин и Мэйв говорят, что им все равно, но я думаю, что для них тоже очень важно узнать, что с ней случилось...

Когда они втроем шли по коридору, Робин заметила, что Страйк выглядел непривычно суровым, даже учитывая естественную угрюмость его обычного выражения лица. У входной двери Робин поблагодарила Нив за уделенное время и за печенье. Шумно дышащий Бэзил стоял рядом с ними, виляя хвостом, очевидно, убежденный, что ему еще удастся выманить у незнакомцев угощение или немного повеселиться.

Страйк повернулся к своей напарнице.

– Ты иди. Я бы хотел поговорить с Нив наедине.

Робин удивилась, но не стала расспрашивать и пошла к машине. Когда звук ее шагов стих, Страйк снова повернулся к Нив.

– Прости, что спрашиваю об этом, – тихо сказал он, глядя на нее сверху вниз, – но твоя младшая сестра когда-нибудь рассказывала о том, как лечил ее сыпь Гарольд Коутс?

– Я думаю, он дал ей какой-нибудь крем, вот и все, – сказала Нив, выглядя озадаченной.

– Она никогда не рассказывала о чем-нибудь еще, что произошло, когда он лечил ее?

– Нет, – испуг появился на лице Нив.

– Сколько сейчас твоей сестре – двадцать один год?

– Да, – ответила Нив.

– Гарольд Коутс был педофилом, – сказал Страйк, и Нив ахнула и закрыла лицо руками. – Я думаю, стоит спросить сестру, что случилось. Вероятно, ей нужна помощь посерьезнее, чем антидепрессанты, и, возможно, ей было бы легче, если бы кто-нибудь еще узнал об этом.

– О боже мой, – прошептала Нив сквозь пальцы.

– Мне жаль, – повторил Страйк. – Я знаю, это слабое утешение, но Мэйв была далеко не единственной.

22

Рассматривай наступление и вникай в то, что счастливо в нем.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

– Не хочешь перекусить, пока мы обсуждаем дело? – спросил Страйк, вернувшись в машину. – Нив порекомендовала хорошее местечко прямо за углом, – солгал он. На самом деле, накануне он сам нашел в интернете ресторан «Пещера Мерлина».

Робин колебалась. Взяв выходной, Мёрфи будет ожидать ее скорейшего возвращения, чтобы провести вместе последние несколько часов. И все же их слегка напряженный телефонный разговор предыдущим вечером, в ходе которого Мёрфи едва удержался от выражения неприкрытого недовольства, вывел ее из себя. Ее бойфренд, который якобы хотел, чтобы она как можно лучше подготовилась к работе под прикрытием, был возмущен, что она едет на встречу с последним свидетелем прежде чем внедриться в церковь, и его поведение слишком напоминало ей о браке.

– Да, хорошо, – сказала Робин. – Если только ненадолго, я... э-э... обещала Райану, что скоро приеду.

– Оно и понятно, – ответил Страйк, довольный тем, что им удастся пообедать, надеясь, что обслуживание будет медленным.

«Пещера Мерлина», располагавшаяся на деревенской лужайке, представляла собой загородный паб с фасадом, украшенным деревом и красным кирпичом. Страйка и Робин проводили к столику на двоих в уютную зону ресторана со стеклянными окнами, выходившими на задний дворик.

– Если я сяду за руль, – сказал Страйк, когда они уселись, – ты сможешь выпить. Последний шанс насладиться алкоголем перед фермой Чапмена.

– Это не так важно, я смогу выпить позже, – сказала Робин.

– Мёрфи не против, что ты пьешь в его присутствии?

Робин оторвала взгляд от меню, которое только что протянула ей официантка. Она не помнила, чтобы когда-нибудь говорила Страйку, что Мёрфи алкоголик.

– Да, его это устраивает. Неужели Илса...?

– Уордл, – сказал Страйк.

– О, – произнесла Робин, снова заглядывая в меню.

Страйк не собирался пересказывать ей то, что поведал Уордл о поведении Мёрфи в бытность алкоголиком, во многом потому, что знал, как он выставит сам себя в глазах Робин. Тем не менее, он произнес:

– Что заставило его завязать?

– Говорит, что в состоянии опьянения сам себе не нравился, – сказала Робин, предпочитая продолжать изучать меню и не глядеть на Страйка. У нее было подозрение, что Страйк искал способ поделиться информацией, которую она, вероятно, не хотела бы знать. Учитывая недавнее раздражение Страйка из-за того, что он посчитал вмешательством Илсы излишним, она сочла крайне лицемерным с его стороны начать расспрашивать ее о прошлом Мёрфи.

Почувствовав проявление легкого холода на другом конце стола, Страйк не стал допытываться дальше. Когда они заказали еду, и Страйк попросил хлеба, он сказал:

– Итак, что ты думаешь о Нив?

Робин опустила меню.

– Ну, помимо того, что мне ее по-настоящему жаль, думаю, она предоставила нам кое-что интересное. В частности, фотографию своей матери. По описанию Генри Уортингтон-Филдса, это беременная женщина, которую он увидел падающей в обморок во время вспахивания земли…

– Да, похоже, это была Дейрдре Доэрти, – сказал Страйк, – и теперь мы знаем, что у нее было больное сердце, которое, наряду с тяжелым физическим трудом и четвертой беременностью, казалось бы достаточным основанием для обморока или что там с ней было.

– Но нам известно, что она пережила обморок, нормально перенесла роды и прожила еще как минимум два года, – добавила Робин.

Официантка поставила воду для Робин, безалкогольное пиво для Страйка и корзинку с хлебом. Страйк взял булочку (диету можно было возобновить, как только Робин окажется на ферме Чапмена) и вновь заговорил, когда официантка отошла подальше:

– Ты думаешь, Дейрдре мертва?

– Я не хочу так думать, – сказала Робин, – но следует допускать такую возможность, не так ли?

– А письма, которые ее муж всегда рвал?

– Возможно, они вообще не имели никакого отношения к Дейрдре. Я не могу поверить, что было бы так трудно разыскать семью, если бы она в 2003 году действительно покинула ферму Чапмена. И тебе не кажется подозрительным, что она там оставила свою младшую дочь, после так называемого исключения?

– Если Кевин Пёрбрайт был прав, и Линь была дочерью Джонатана Уэйса, он, возможно, не был готов расстаться с ней.

– Если Кевин Пёрбрайт был прав, – сказала Робин, – Линь была результатом изнасилования, и если Дейрдре была готова написать в своем дневнике, что Уэйс изнасиловал ее, она представляла реальную опасность для него и для церкви.

– Думаешь, Уэйс убил ее, похоронил на ферме Чапмена, а потом сказал всем, что ночью выгнал ее, чтобы избежать теста ДНК? Потому что стоило Уэйсу сказать, что секс был по обоюдному согласию, заставить нескольких членов культа официально заявить, что Дейрдре радостно вошла в его спальню по собственной воле, и уже было бы очень трудно добиться обвинительного приговора. Как ты только что отметила, Дейрдре осталась на ферме Чапмена даже после того, как остальные члены ее семьи сбежали. В суде это было бы воспринято не очень хорошо. Равно как и тот факт, что муж считал ее шлюхой и больше не хотел иметь с ней ничего общего.

Заметив выражение лица Робин, Страйк добавил:

– Я не говорю, что считаю какой-либо из этих аргументов справедливым или обоснованным. Я просто реалистично оцениваю шансы Дейрдре убедить присяжных.

– Почему она вообще написала об изнасиловании в своем дневнике? – спросила Робин. – Она знала, что дневник прочтет высшее руководство, что на самом деле не вяжется с тем, как Нив описывала свою мать. Это не похоже на поступок пассивной женщины.

– Может быть, она была в отчаянии, – предположил Страйк. – Возможно, надеялась, что дневник прочтет кто-то, кто, как она думала, поможет ей. – Он откусил кусочек булочки и сказал, – я продолжу попытки разыскать Дейрдре, пока ты будешь на ферме. Она была бы весьма полезным свидетелем, если бы мы смогли ее найти.

– Конечно, ее необязательно было убивать, – сказала Робин, все еще следуя за ходом своих мыслей. – Если у нее было слабое сердце еще до того, как она приехала на ферму Чапмена, и ее заставляли работать без достаточного питания, она могла бы умереть естественной смертью.

– Если это произошло, и они не зарегистрировали смерть, то мы имеем дело с преступлением. Проблема в одном – чтобы доказать это, нам нужно тело.

– Это фермерские угодья, – сказала Робин. – На площади в несколько акров она могла быть похоронена где угодно.

– И мы не получим разрешение перекопать все поля, основываясь на догадке, не имеющей доказательств.

– Знаю, – сказала Робин. – А еще есть такая штука, как отсутствие календарей и часов...

– Да, и я собирался обсудить это с тобой, – сказал Страйк.

– Даже если нам удастся найти людей, готовых говорить, возникнут проблемы с доказательством правдивости их слов, – продолжила Робин. – «Когда это произошло?» «Я попросту понятия не имею». Обеспечить себе фальшивое алиби проще простого. Только на самом верху знают, какое сейчас время суток – в буквальном смысле.

– Да, но более насущная проблема заключается в том, что тебе придется найти способ вести учет дней так, чтобы никто об этом не знал.

– Я что-нибудь придумаю, – сказала Робин, – но если бы вы могли указывать для меня даты и дни недели в своих записках, это помогло бы мне ориентироваться.

– Хорошая мысль, – Страйк доставал блокнот и сделал пометку на этот счет.

– И, – сказала Робин, чувствуя себя немного неловко из-за этого вопроса, – если я иногда буду оставлять записки для Райана в камне вместе со своим отчетом, не мог бы ты передавать их ему?

– Без проблем, – ответил Страйк, делая еще одну пометку с бесстрастным выражением лица. – Но сделай мне ответное одолжение: если тебе представится возможность вытащить окровавленный топор из дупла дерева, обязательно возьми его с собой.

– Хорошо, я попробую, – Робин улыбнулась.

– Кстати, твоя семья знает, что ты собираешься сделать?

– Без подробностей, – ответила Робин. – Упомянула только, что некоторое время побуду под прикрытием. Я не сказала им, куда направляюсь. Райан будет сообщать им последние новости… Я очень надеюсь, что Эбигейл Гловер решится поговорить с тобой,  – добавила Робин, снова стремясь отойти от темы Мёрфи, – потому что хотелось бы побольше узнать о ее отце. Заметил, мало кто знает о прошлом Уэйса?

– Да, обратил внимание, хотя нужно признать, он не возражает против того, чтобы все были в курсе, что он получил образование в Харроу⁴⁴.

– Согласна, но дальнейшая информация довольно обрывочная, не так ли? Отец был «бизнесменом», но никаких подробностей о том, что это за бизнес, а его первая жена трагически умирает, он находит себя в религии и основывает ВГЦ. В принципе, вот и все.

Им принесли еду. Страйк, который все еще воздерживался от жареного картофеля, с такой завистью посмотрел на Робин, что она рассмеялась.

– Могу поделиться. Я заказала ее только потому, что с завтрашнего дня собираюсь сесть на голодный паек.

– Нет, – мрачно сказал Страйк, – мне нужно избавиться еще от шести килограммов.

Он как раз нарезал куриную грудку, когда зазвонил его мобильный, на этот раз с неизвестного лондонского номера. Снова отложив нож и вилку, он ответил:

– Добрый день.

– О... привет, – произнес женский голос. – Ты Камерон Страйк?

– Это я, – ответил Страйк, который редко утруждал себя исправлением ошибки. – Кто это?

– Ава Рини. Ты оставил сообщение, чтобы я перезвонила?

– Да, – сказал Страйк, записывая «жена Рини» в свой блокнот и поворачивая его к Робин. – Все верно. На самом деле, миссис Рини, я хотел спросить, не могли бы вы передать сообщение от меня своему мужу?

– Джордану? Зачем это? – подозрительно спросил голос. На заднем плане был сильный шум и поп-музыка. Страйк предположил, что Ава Рини находилась в своем маникюрном салоне.

– Я пытаюсь найти как можно больше людей, которые жили на ферме Чапмена, – сказал Страйк.

– Что… в этом прибежище сектантов? – спросила Ава Рини.

– В нем самом. Я думаю, ваш муж жил там в девяностых?

– Ну да, – сказала она.

– Так, не могли бы вы...?

– Нет, – сказала она. – Мы с ним разбежались.

– О. Жаль это слышать, – ответил Страйк.

– Он сидит, – сказала Ава.

– Да, мне это известно, – сказал Страйк, – вот почему...

– Он козел. Я с ним развожусь.

– Ясно, – добавил Страйк. – Так, не мог бы кто-нибудь еще передать ему, готов ли он поговорить со мной о ВГЦ?

– Я могу попросить его сестру, если хочешь, – сказала Ава. – На следующей неделе она поедет к нему. А ты не тот парень, который поймал Шеклуэллского потрошителя?

– Да, это я, – подтвердил Страйк.

– Это он, – громко сказала Ава, очевидно, кому-то, стоящему поблизости, прежде чем спросить: – Так ты охотишься за людьми из ВГХ? Да ну, – поправила она себя, – чушь собачья.

– Джордан когда-нибудь рассказывал вам о своем пребывании там? – спросил Страйк.

– Не так уж много. Хотя из-за этого ему снятся кошмары, – добавила она с некоторым злобным удовлетворением.

– Правда? – спросил Страйк.

– Да. Насчет свиней. Он их боится.

Она рассмеялась, как и неизвестный человек, находившийся рядом с ней.

– Хорошо, что ж, если вы не против, попросите сестру Джордана передать ему мое сообщение… у вас есть мой номер, ладно?

– Ага, сделаю. Ну, давай, что ли.

Страйк повесил трубку.

– По-видимому, Джордану Рини снятся кошмары о свиньях, начиная с того времени, как он работал на ферме Чапмена.

– Правда?

– Да… Ты много о них знаешь?

– Что, о свиньях? Не очень.

– Жаль. Я рассчитывал на твой опыт в сельской жизни.

– Я знаю, что кабаны могут быть очень агрессивными, – сказала Робин. – Когда я училась в школе, наш местный ветеринар был тяжело ранен одним из них. Тот прижал его к металлическим перилам – у него осталось несколько ужасных укусов и сломанных ребер.

Мобильный Страйка зажужжал, сообщая о поступлении смс. Робин успела заметить множество эмодзи, прежде чем ее партнер схватил телефон со стола и убрал его в карман.

Она правильно догадалась: сообщение было от Бижу Уоткинс. Мгновение или два Робин раздумывала, не передать ли предупреждение Илсы о поведении Бижу в спальне, но, учитывая реакцию Страйка в тот момент, когда кто-то попытался вмешаться в его новые отношения, она решила этого не делать. В конце концов, это последняя их встреча перед ее долгим отсутствием. Робин не хотела расставаться на дурной ноте.

23

В начале сильная черта. Единомышленники находятся в воротах. Хулы не будет.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

На следующий день в половине десятого в прохладное пасмурное утро Робин вышла из метро на станции «Вокзал Виктория». Мгновение она стояла с полупустой сумкой на плече, оглядывая машины такси, толпу пассажиров пригородных автобусов, и на секунду запаниковала: микроавтобуса не было, и она нащупала в кармане брошюру ВГЦ, чтобы убедиться, что пришла вовремя и туда, куда нужно, хотя и так это прекрасно знала. Однако, как только она нашла брошюру, она заметила женщину в оранжевом плаще, держащую табличку с логотипом церкви, и узнала Бекку Пёрбрайт, старшую сестру Кевина, которая вела вторую службу в храме, на которой присутствовала Робин.

Хотя Робин ранее сравнивала Бекку с мотивационным оратором, теперь ей пришло в голову, что она больше похожа на идеализированное представление о девушке-гиде: симпатичная и опрятная, с темными глазами, густыми ресницами, блестящими каштановыми волосами и овальным лицом с бархатной кожей, на котором появлялись ямочки, когда она улыбалась. Призывая нерешительных прибывающих собраться вокруг нее, она излучала жизнерадостную природную властность.

Рядом с Беккой стоял невысокий, крепко сложенный молодой человек с низким лбом, карими глазами, растрепанными темными волосами и неправильным прикусом. Когда Робин посмотрела на него, она заметила легкий тик правого глаза: он начал дергаться, по-видимому, неконтролируемо, и парень поспешно поднял руку, чтобы прикрыть его. Он тоже был одет в оранжевую накидку и держал в руках блокнот. К тому времени, когда Робин присоединилась к группе, вокруг этой пары уже собралось семь или восемь человек с рюкзаками и сумками.

– Привет, – сказала она.

– Привет! – сказала Бекка. – Ты одна из нас?

– Думаю, да, – сказала Робин. – Ровена Эллис?

Молодой человек пометил имя в блокноте.

– Отлично! Я Бекка, а это Цзян. Он будет нашим водителем.

– Привет, – сказала Робин, улыбаясь Цзяну, который только хмыкнул.

Имя «Цзян» заставило Робин задуматься, не был ли этот молодой человек еще одним сыном Джонатана Уэйса, хотя он ни в малейшей степени не походил на церковного лидера.

Собратья Робин по поиску истины были компанией разношерстной. Она узнала молодого темнокожего мужчину в очках, который был одет в футболку с Человеком-пауком в храме, но остальные были ей незнакомы. Среди них были розовощекий мужчина лет шестидесяти, похожий на профессора, в твидовом пиджаке и с редкими седыми волосами; две юные девушки, которые все время хихикали, одна из них была пухленькой, с ярко-зелеными волосами, другая бледной блондинкой с многочисленным пирсингом. В группе царила атмосфера нервного напряжения – все выглядело так, будто люди ждут сдачи своих работ на важном экзамене.

К без пяти десять группа выросла до двадцати человек, и имена всех были вычеркнуты из списка. Бекка повела группу через оживленную дорогу вверх по переулку к шикарному белому микроавтобусу с логотипом ВГЦ сбоку. Робин устроилась у окна прямо за двумя девочками-подростками. Молодой человек в очках сел рядом с ней.

– Привет, я Амандип, – сказал он.

– Ровена, – Робин улыбнулась в ответ.

Когда микроавтобус отъехал от тротуара, Бекка взяла микрофон и повернулась, встав коленями на переднее сиденье, к вновь прибывшим.

– Итак, доброе утро! Я Бекка Пёрбрайт, и мне посчастливилось быть членом Всемирной гуманитарной церкви с тех пор, как мне исполнилось восемь лет. Я собираюсь кратко рассказать вам о том, чего вы можете ожидать во время вашего недельного ретрита, а затем я буду рада ответить на любые ваши вопросы! Пока давайте просто уедем из Лондона, чтобы меня не арестовали за то, что я не пристегнулась! – сказала она, поворачиваясь с легким смешком, чтобы снова занять свое место.

Пока они ехали по Лондону, пассажиры тихонько перешептывались, но, казалось, существовало негласная договоренность о том, что им следует вести себя почтительно тихо, как будто они уже находились в религиозном пространстве. Амандип сказал Робин, что он пишет докторскую диссертацию по инженерному делу, Робин рассказала ему о своей несостоявшейся свадьбе и своей воображаемой карьере в сфере PR, и большая часть автобуса слышала, как мужчина за шестьдесят объявил, что он профессор антропологической философии по имени Уолтер Фёрнсби. Робин заметила, что Бекка наблюдает за пассажирами в расположенное прямо над ветровым стеклом зеркало заднего вида, которое было повернуто так, чтобы можно было видеть салон, а не дорогу. Легкое движение правого плеча Бекки наводило на мысль, что она что-то записывает.

Когда микроавтобус выехал на шоссе М11, Бекка снова включила микрофон и, обращаясь к пассажирам в наклонное зеркало заднего вида, сказала:

– Привет! Итак, теперь, когда мы выехали на трассу, я дам вам некоторое представление о том, чего ожидать, когда мы доберемся до фермы Чапмена, которая занимает очень важное место в истории нашей церкви. Кто-нибудь из вас читал книгу Папы Джея «Ответ»?

Большинство пассажиров подняли руки. Робин намеренно не читала книгу Джонатана Уэйса до вступления в церковь, потому что ей нужен был предлог как для вопросов, так и для того, чтобы изображать из себя человека, которого все еще нужно убедить в истинах церкви.

– Ну, прочитавшие «Ответ», наверное, знают – мы следуем учениям пяти пророков, которые похоронены или увековечены на ферме Чапмена.

– Ваше пребывание на ферме будет сосредоточено на том, что нам нравится называть тремя «С»: самообучении, служении и совершенствовании духа. Для вас запланирована большая программа мероприятий, некоторые из которых будут включать практические задания на свежем воздухе, другие будут посвящены вашим духовным потребностям. Во время этих ретритов люди узнают много нового о себе, возможно, даже больше, чем о церкви.

– Для начала я собираюсь раздать вам несколько анкет. Пожалуйста, заполните их максимально подробно – я также раздаю ручки. Мы подъезжаем к ровному участку автострады, так что, надеюсь, никого не укачает!

Раздался еще один взрыв нервного смеха. Бекка передала одному из сидевших позади нее стопку скрепленных анкет и горсть ручек, которые были розданы пассажирам.

Беря ручку, Робин заметила, что та была пронумерована. Она просмотрела список вопросов. Робин ожидала увидеть медицинскую анкету, но вместо этого обнаружила, как она быстро поняла, своего рода тест личности. Отвечающий должен был отметить ряд утверждений галочками в графах «полностью согласен», «частично согласен», «скорее не согласен» или «категорически не согласен», плюс нужно было написать свое имя вверху страницы.

«1. Приняв решение, я редко меняю его.

2. Я предпочитаю работать в своем собственном темпе.

3. У меня много друзей и знакомых.

4. Людям нравится приходить ко мне со своими проблемами.

5. Я получаю удовлетворение от достижения своих целей».

Анкета была на десять листов. Многие утверждения повторялись, но были сформулированы немного по-другому. Робин принялась за работу, отвечая так, как ответила бы Ровена, которая была одновременно более общительной и больше переживала о чужом одобрении, чем сама Робин. Сидящие впереди девочки-подростки хихикали, сравнивая свои ответы.

Через сорок минут первая заполненная анкета была возвращена Бекке. Вскоре после этого Робин сдала свою, но намеренно не вернула ручку, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Когда, наконец, все анкеты были собраны, Бекка снова взяла микрофон.

– Мне не хватает ручек с номерами 10 и 14 – весело сказала она, и Робин сделала вид, что по рассеянности положила ручку номер 10 в карман. Ручка номер 14 каталась под сиденьем.

– Мы собираемся сделать короткую остановку, чтобы вы могли воспользоваться туалетом, – сказала Бекка в микрофон, когда микроавтобус свернул на заправку «Шелл». – У вас есть тридцать минут. Не опаздывайте, пожалуйста!

Когда Робин спускалась по ступенькам микроавтобуса, она увидела, что Бекка просматривает анкеты.

Выйдя из туалета, Робин направилась обратно к автостоянке. Зная, что ждет ее впереди, она почувствовала сильное желание купить шоколад, хотя и не была голодна. Вместо этого она просмотрела первые полосы газет в магазине. Основной темой передовиц был приближающейся референдум по Брекситу.

– Что ж, я надеюсь, вы все почувствовали облегчение! – весело сказала Бекка в микрофон после того, как все вернулись в автобус, вызвав еще один легкий смешок у пассажиров. – У нас осталось чуть больше часа до прибытия на ферму Чапмена, поэтому я собираюсь рассказать немного подробнее о том, чего вам следует там ожидать, а затем дам возможность задать любые вопросы.

– Как вы, вероятно, знаете, одним из приоритетов ВГЦ является осуществление значимых изменений в материалистическом мире.

– Аминь! – сказал Уолтер Фёрнсби, профессор философии, что снова заставило многих его попутчиков рассмеяться.

– Наши основные благотворительные проекты, – продолжала Бекка, улыбаясь, – это работа с бездомными, наркоманами, а также борьба с изменением климата и социальной депривацией. Все эти проблемы, конечно, взаимосвязаны и являются бедами, порожденными капиталистическим, материалистическим обществом. На этой неделе вы присоединитесь к нам в наших усилиях, направленных на то, чтобы в буквальном смысле изменить мир. Вы можете подумать, что ваш вклад слишком мал, чтобы иметь значение, но наше учение заключается в том, что каждый отдельный акт милосердия или великодушия, каждая минута времени, потраченная на то, чтобы улучшить мир или помочь другому человеку, имеет свою собственную духовную силу, которая, если ее использовать, может привести к почти чудесным преобразованиям.

– И это изменение будет не просто внешним. Когда мы посвящаем свою жизнь служению, происходят внутренние изменения. Мы становимся теми, о ком даже мечтать не могли. Я лично была свидетелем того, как люди обретали полную духовную силу, отбрасывали все материальное, становились способными на экстраординарные поступки.

– По прибытии на ферму Чапмена вас разделят на небольшие группы. Я могу обещать вам, что скучно не будет! Группы чередуются в рамках различных мероприятий. Вы будете посещать храм и лекции, но вы также будете изготавливать предметы, которые мы продаем в благотворительных целях, и ухаживать за животными, которых мы держим на ферме, что является частью нашей приверженности этичному ведению сельского хозяйства и жизни в гармонии с природой. Вас могут попросить приготовить еду и прибраться: простые действия по уходу, которые доказывают приверженность нашему сообществу и заботу о наших братьях и сестрах в церкви.

– Итак, у кого-нибудь есть ко мне какие-нибудь вопросы?

Полдюжины рук взметнулись вверх.

– Да? – сказала Бекка, улыбаясь пухленькой зеленоволосой девочке.

– Привет... эм... как быстро люди становятся чистыми духом?

– Мне задавали этот вопрос столько раз! – сказала Бекка, и пассажиры рассмеялись вместе с ней. – Хорошо, итак: ответа нет. Я не собираюсь вам лгать: у большинства людей это занимает некоторое время, но определенно есть люди, у которых это происходит быстро. Основатель церкви, которого мы называем Папа Джей, он исключительный человек, проявлял признаки чистоты духа в возрасте тринадцати или четырнадцати лет, хотя, если вы прочтете «Ответ», вы поймете, что он еще не понимал, почему он мог делать то, что не под силу большинству людей. Да? – обратилась она к светловолосой девушке, сидевшей рядом с той, задавшей первый вопрос.

– А мы можем сами выбирать себе группу?

– Боюсь, что нет, – добродушно ответила Бекка. – Мы хотим, чтобы у всех вас был наилучший индивидуальный опыт во время ретрита, а это значит, что мы, как правило, распределяем людей, которые знают друг друга, по разным группам.

Девочки удрученно переглянулись, а Бекка продолжила:

– Не волнуйтесь, вы еще увидитесь! Вы будете ночевать в одном общежитии. Но мы хотим, чтобы вы получили индивидуальный опыт, который вы сможете пропустить через себя, уникальным способом… да? – обратилась она к Уолтеру, профессору.

– Если у нас есть определенный набор навыков, который может быть полезен церкви, должны ли мы заявить об этом? Чтобы от нас было больше пользы?

– Отличный вопрос, – сказала Бекка. – У нас в церкви есть очень одаренные люди – я говорю о художниках, врачах, ученых, – которые изначально берутся за то, что в материалистическом мире считалось бы довольно черной работой, зная, что это шаг к просветлению. Тем не менее, мы проводим оценку отдельных членов Церкви после того, как они завершили то, что мы называем Служением, чтобы направить их туда, где они смогут наилучшим образом служить церкви и ее более широкой миссии… Да, мужчина в очках?

– Что вы скажете людям, которые утверждают, что ВГЦ на самом деле является культом? – спросил Амандип.

Бекка рассмеялась. Робин не заметила даже доли секунды испуга.

– Я бы сказала, что церковь определенно притягивает к себе негативные высказывание и внимание. Вопрос, который мы должны задать, заключается в следующем: почему? Мы выступаем за равенство между расами, мы хотим перераспределения богатства. Я просто скажу: ответьте на этот вопрос сами, через неделю. Будьте объективны и не позволяйте средствам массовой информации или людям, кровно заинтересованным в сохранении статус-кво, говорить вам, что такое правда. Вы стоите на пороге того, чтобы увидеть правду, которая, честно говоря, поразит вас. Я видела это уже сотни раз. Скептики приходят сюда из любопытства. Некоторые из них настроены очень враждебно, но они не могут поверить, когда видят, чем мы занимаемся на самом деле... Да?

– А Папа Джей приедет на ферму Чапмена, когда мы там будем?

Вопрос задала женщина средних лет с рыжими волосами, выкрашенными в домашних условиях, и в больших круглых очках.

– Вы Мэрион, не так ли? – спросила ее Бекка, и задавшая вопрос женщина кивнула. – Папа Джей посещает все наши храмы и филиалы, но я думаю, что на этой неделе он собирается заглянуть на ферму Чапмена, да.