Текст книги "Неизбежная могила (ЛП)"

Автор книги: Роберт Гэлбрейт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 40 (всего у книги 60 страниц)

–  Что с ним не так? – прошептала она.

К ужасу Робин, единственным ответом Луизы был странный вой.

– Луиза? – позвала Робин, встревоженная этим звуком.

Луиза согнулась пополам, обхватив лысую голову руками, и звук превратился в животный визг.

– Луиза, не надо! – в отчаянии воскликнула Робин. – Пожалуйста, не надо!

Она схватила Луизу за плечи.

– Мы обе снова будем наказаны, – отчаянно проговорила Робин, уверенная, что крики с чердака будут слышны внизу, и единственная гарантия безопасности – это молчание и послушание. – Прекрати это! Остановись!

Крик утих. Луиза просто раскачивалась взад-вперед на своем стуле, по-прежнему пряча лицо.

– Они ждут, что ты уйдешь. Просто скажи мне, что делать, – сказала Робин, все еще держа руки на плечах пожилой женщины. – Скажи мне.

Луиза подняла голову, ее глаза покраснели, она выглядела сломленной, на ее лысой голове были видны порезы, которые, несомненно, она оставила при бритье своими изможденными, больными артритом руками. Если бы это случилось в любое другое время, Робин почувствовала бы больше сострадания, чем нетерпения, но все, что волновало ее в этот момент, – это избежать очередного допроса или наказания, и меньше всего она хотела, чтобы ее снова обвинили в причинении страданий другому члену церкви.

– Говори, что делать, – яростно повторила она.

– Там подгузники, – прошептала Луиза, слезы все еще текли из ее глаз, когда она указала на одну из картонных коробок, – и салфетки вон там. Ему не нужна еда... Дай ему воды в стаканчике для питья. Она указала на один из них на подоконнике. – Подкладывай газету… иногда его рвет. У него… у него иногда случаются припадки. Попробуй успокоить его, когда он будет биться о решетку. И напротив есть ванная комната, если тебе потребуется.

Луиза с трудом поднялась на ноги и постояла мгновение, глядя на умирающего ребенка. К удивлению Робин, она поднесла пальцы ко рту, поцеловала их, затем нежно положила на лоб Джейкоба. Потом она молча вышла из комнаты.

Робин, не сводя глаз с Джейкоба, медленно подошла к жесткому деревянному стулу, который освободила Луиза, и села.

Мальчик явно был на грани смерти. Это было самое чудовищное, что она когда-либо видела на ферме Чапмена, и она не понимала, почему именно сегодня, из всех возможных дней, ее послали ухаживать за ним. Зачем приводить сюда кого-то, кто солгал и нарушил церковные правила, кто признался, что сомневался в своей верности церкви?

Какой бы измученной она ни была, Робин поняла, что знает ответ. Ее делали соучастницей того, что происходило с Джейкобом. Возможно, в какой-то давно подавляемой части себя Уэйсы знали, что прятать этого ребенка, морить его голодом и не давать ему доступа к медицинской помощи, кроме предоставляемой Чжоу «духовной поддержки», будет считаться преступлением во внешнем мире. Те, кого послали следить за неуклонным ухудшением состояния ребенка и кто не обратился за помощью, несомненно, за пределами фермы Чапмена были бы признаны властями виновными в произошедшем, если бы об этом когда-нибудь стало известно. Робин все больше погружалась в собственные мысли, проклиная себя за то, что находилась в этой комнате и не искала помощи для ребенка. Он может умереть, пока она присматривает за ним, и в этом случае Уэйсы заполучили бы над ней власть навсегда. Они сказали бы, что это была ее вина, и неважно – было ли это правдой.

Тихо и совершенно неосознанно Робин начала шептать: «Лока Самаста Сукхино Бхаванту… Лока Самаста Сукхино Бхаванту...»

С усилием она остановила себя.

«Я не должна сходить с ума. Я не должна сходить с ума».

85

Терпение в высшем смысле слова означает сдерживание своей собственной силы.

«И цзин, или Книга перемен»

Зная, что не может оставаться в окрестностях фермы Чапмена днем так, чтобы его машину не заметила камера наблюдения, и находясь в полной уверенности, что Робин не сможет подобраться к забору до наступления ночи, Страйк заселился в один из гостевых домиков близлежащего отеля «Фелбригг-Лодж», единственного на многие километры вокруг. Он намеревался поспать несколько часов, но в этот раз из-за сильного волнения он, обычно способный заснуть на любой поверхности, включая пол, не мог расслабиться, даже лежа на кровати с балдахином. Когда ты так взволнован, нелепо лежать в уютной, просторной комнате с кремовыми обоями с узором из листьев, клетчатыми шторами, множеством подушек и керамической головой оленя над каминной полкой.

Он легкомысленно говорил о том, что «начнет действовать», если Робин так долго не выйдет на связь, но исчезновение пластикового камня вызывало у него опасения, что ее раскрыли как частного детектива и теперь держат в заложниках. Достав телефон, он просмотрел спутниковые снимки фермы Чапмена. Там было много зданий, и Страйк счел вполне вероятным, что в некоторых из них есть подвалы или потайные комнаты.

Конечно, он мог бы обратиться в полицию, но Робин добровольно присоединилась к церкви, и ему пришлось бы пройти по многочисленным бюрократическим кругам, чтобы убедить их в необходимости выдачи ордера на обыск. Страйк не забывал, что в Бирмингеме и Глазго также есть филиалы ВГЦ, в которые могли перевезти его партнера. Что, если она стала новой Дейрдре Доэрти, следов которой не удалось обнаружить, хотя церковь утверждала, что та ушла от них тринадцать лет назад?

У Страйка зазвонил мобильный телефон – Барклай.

– Как идут дела?

– В эту ночью она тоже не появилась.

– Черт, – сказал Барклай. – Каков наш план?

– Ждем одну ночь, но если она не придет, я звоню в полицию.

– Ага, – ответил Барклай, – пора бы.

Когда Барклай повесил трубку, Страйк еще некоторое время лежал, уговаривая себя поспать, пока есть возможность, но через двадцать минут сдался. Заварив себе чайник чая, предоставленного отелем, он несколько минут стоял, глядя в одно из окон на деревянное джакузи, принадлежащее его домику.

Снова зазвонил мобильный: Штырь.

– Как дела?

– Будешь должен мне пять сотен фунтов.

– Раздобыл информацию о телефонном звонке Рини?

– Да. Звонок был сделан с номера с кодом 01263. Женщина позвонила в тюрьму, представилась его женой, сказала, что это срочный разговор...

– Это точно была женщина? – спросил Страйк, записывая номер.

– Вертухай говорит, что голос был женский. Они договорились о времени, когда она ему позвонит. Утверждала, что сейчас не дома, и не хотела оставлять номер подруги. Это все, что удалось узнать.

– Хорошо, пять сотен твои. Будь здоров.

Штырь положил трубку. Обрадованный тем, что ему есть чем заняться несколько минут, кроме как мучиться размышлениями о том, что случилось с Робин, Страйк поискал телефонный код. Он охватывал большую территорию, включая Кромер, Львиную Пасть, Эйлмертон и даже домик, в котором он сейчас находился.

Убрав несколько подушек, Страйк уселся на диван, куря вейп, попивая чай и желая, чтобы время бежало быстрее, и он скорее мог вернуться к ферме Чапмена.

86

Слабая черта на четвертом месте. Ожидание в крови. Выход из пещеры.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Робин просидела с Джейкобом весь день. У него действительно случился припадок: она пыталась помешать ему биться о прутья кроватки, и, когда он обмяк, осторожно уложила его обратно. Трижды Робин меняла ему подгузники, выбрасывая испачканные в предназначенный для этого черный мусорный пакет, и пыталась дать ему воды, но он, похоже, не мог глотать.

В полдень одна из девочек-подростков, дежуривших у храма четыре ночи назад, принесла ей еду. Девочка ничего не сказала и старалась не смотреть на Джейкоба. Не считая этого, Робин пребывала в полном одиночестве. Она слышала, как внизу, на ферме, разговаривали люди, и понимала, что остаться в одиночестве ей позволили только потому, что было невозможно проскользнуть вниз по лестнице незамеченной. Ее одолевала усталость, несколько раз она клевала носом на жестком деревянном стуле и тут же просыпалась, так как сползала с него.

Чтобы не заснуть, она стала читать разложенные на полу газеты. Так она узнала, что премьер-министр Дэвид Кэмерон подал в отставку после того, как страна проголосовала за выход из ЕС, что его место заняла Тереза Мэй, что расследование Чилкота показало, что Великобритания вступила в войну в Ираке до того, как были исчерпаны мирные возможности разоружения.

Информация, к которой у Робин так долго не было доступа, информация, не интерпретированная Джонатаном Уэйсом, произвела на нее своеобразный эффект. Казалось, она доходила до нее из другой галактики, заставляя еще острее ощущать свою изолированность, и в то же время мысленно тянула ее назад, во внешний мир, туда, где никто не знал, что такое «живая собственность», не диктовал, что носить и есть, не пытался регламентировать язык, на котором ты думаешь и говоришь.

Сейчас в ней боролись два противоречивых импульса. Первый был связан с ее истощением: он призывал к осторожности и послушанию, побуждал к напеванию мантр, чтобы вытеснить из головы все остальное. Он напоминал о страшных часах в ящике и шептал, что Уэйсы способны и на худшее, если она еще хоть раз нарушит правила. Но второй спрашивал, как она сможет вернуться к своим повседневным делам, зная, что за стенами фермерского дома медленно умирает от голода маленький мальчик. Он напомнил ей, что она уже не раз умудрялась ускользнуть из общежития ночью и остаться незамеченной. Побуждал ее рискнуть еще раз и сбежать.

На ужин ей принесли вторую миску лапши и стакан воды. Мальчик, принесший еду, тоже старательно отводил взгляд от Джейкоба и, явно находил отвратительным запах в комнате, к которому Робин уже успела привыкнуть.

К наступлению сумерек Робин прочла почти все газеты, лежавшие на полу. Не желая включать свет, чтобы не потревожить ребенка в кроватке, она встала и подошла к маленькому мансардному окну, чтобы продолжить чтение статьи о лидере лейбористов Джереми Корбине. Дочитав до конца, она перевернула страницу и увидела заголовок «СВЕТСКАЯ ЛЬВИЦА НАЙДЕНА МЕРТВОЙ В ВАННОЙ, СООБЩАЕТ СЛЕДСТВИЕ», а затем поняла, что на фотографии внизу изображена Шарлотта Росс.

Робин ахнула так громко, что Джейкоб заметался во сне. Зажав рот одной рукой, Робин читала статью, держа газету на расстоянии нескольких сантиметров от глаз в свете угасающего дневного света. Она только успела прочитать, сколько алкоголя и таблеток снотворного приняла Шарлотта, прежде чем перерезать себе вены в ванной, как раздался тихий стук в дверь мансарды.

Робин бросила статью о Шарлотте на пол и поспешно села обратно на стул, когда дверь открылась и на пороге появилась Эмили, со свежевыбритой, как и у ее матери, головой.

Эмили тихо закрыла дверь. Насколько Робин смогла разглядеть в быстро сгущающемся сумраке комнаты, Эмили выглядела встревоженной, почти на грани слез.

– Ровена, мне так жаль, мне очень, очень жаль.

– О чем ты?

– Я сказала им, что ты дала мне деньги в Норидже. Я не хотела, но они угрожали мне ящиком.

– Ах, ты об этом... ничего, я тоже призналась. Глупо было надеяться, что они не заметят.

– Можешь идти. Цзян ждет внизу, чтобы проводить тебя в общежитие.

Робин встала и сделала пару шагов к двери, когда произошло нечто странное.

Она вдруг стала уверена – не догадалась, не понадеялась, а именно была уверена, – что Страйк только что приехал к слепой зоне возле ограждения по периметру фермы. Эта уверенность была настолько сильна, что заставила ее замереть на месте. Затем она медленно повернулась лицом к Эмили.

– Кто родители Джейкоба?

– Я не знаю... мы не... ты не должна спрашивать о таких вещах.

– Скажи мне, – настаивала Робин.

В тусклом свете Робин едва могла разглядеть белки глаз Эмили. Через несколько секунд Эмили прошептала:

– Луиза и Цзян.

– Лу… – серьезно?

– Да... Цзяну не разрешается вступать в связь с молодыми женщинами. Он ННМ.

– Что это значит?

– Не Наполняющий Мужчина. Некоторым мужчинам не разрешается вступать в связь с женщинами детородного возраста. Сомневаюсь, что кто-то мог подумать, что Луиза все еще способна забеременеть, но... потом появился Джейкоб.

– Что ты имела в виду, когда говорила, что Дайю делала запрещенные вещи на ферме?

– Ничего, – прошептала Эмили, в голосе которой теперь звучала паника. – Забудь… Я...

– Послушай, – сказала Робин (она знала, что Страйк рядом, она была уверена в этом), – ты должна мне.

После нескольких секунд молчания Эмили прошептала:

– Дайю часто сбегала с уроков, вот и все.

– Что она делала, когда убегала?

– Она ходила в лес и в сараи. Я ее спрашивала, и она говорила, что занимается магией с другими людьми, чистыми духом. Иногда она возвращалась со сладостями и маленькими игрушками. Она не говорила, где взяла их, но показывала нам. Она была не такой, как о ней говорят. Она была избалованной. Злой. Бекка тоже все это видела. Но притворяется, что этого не было...

– Почему ты сказала, что Дайю не утонула?

– Я не могу...

– Скажи мне.

– Ты должна идти, – прошептала Эмили. – Цзян ждет тебя.

– Тогда говори быстрее, – сказала Робин. – Почему ты сказала, что Дайю не утонула?

– Потому что... просто... Дайю сказала мне, что собирается уехать с той старшей девочкой и жить с ней. – В голосе Эмили слышалась странная тоска.

– Ты имеешь в виду Шерри Гиттинс?

– Откуда…

– Это была Шерри?

– Да... Я ей завидовала. Мы все очень любили Шерри, она была как... как настоящая... как та, кого называют матерью.

– При чем здесь невидимость?

– Как ты...?

– Расскажи мне.

– Это случилось в ночь перед тем, как они пошли на пляж. Шерри дала нам всем особые напитки, но мне не понравился вкус. Я вылила свой в раковину. Когда все уже спали, я видела, как Шерри помогает Дайю выбраться из окна общежития. Я знала, что она не хочет, чтобы кто-то видел, что она делает, поэтому я притворилась спящей, а потом она легла обратно в постель.

– Она помогла Дайю вылезти в окно, а сама легла спать?

– Да, но она сделала бы все что угодно по желанию Дайю. Из-за Дайю Папа Джей и Мазу могли устроить неприятности людям, если те не делали того, что она хотела.

Снизу донесся крик:

– Ровена?

– Я в туалете, – крикнула Робин. Обернувшись к Эмили, которую она уже не могла разглядеть в темноте, она спросила:

– Скорее, у нас мало времени… Ты рассказывала Кевину о том, что видела? Ответь, пожалуйста.

– Да, – ответила Эмили. – Позже рассказывала. Много лет спустя. Когда я сказала Бекке, что видела, как Шерри помогала Дайю выбраться из окна, она сказала: «Ты этого не видела, ты не могла этого видеть. Если ты не видела Дайю в ее кровати, то это потому, что она умела становиться невидимой». Бекка тоже любила Шерри. Бекка была готова на все ради нее. Когда Шерри ушла, я плакала несколько дней. Это было как потерять… о боже, – запаниковала Эмили.

В коридоре послышались шаги. Дверь открылась, и зажегся свет. В дверном проеме показался Цзян в синем спортивном костюме. Глаза Джейкоба открылись, и он начал хныкать. Нахмурившись, Цзян отвел взгляд от сына.

– Извини, – сказала Робин, обращаясь к Цзяну. – Мне нужно было в туалет, а потом я должна была рассказать Эмили, когда я в последний раз давала ему попить и меняла...

– Не надо подробностей, – огрызнулся Цзян. – Идем.

87

Сильная черта на четвертом месте. Друг придет, и в нем будет правда.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

Когда Цзян и Робин вместе спускались по лестнице, он сказал:

– Воняет в этой комнате.

Его глаз мигал сильнее, чем когда-либо.

Робин ничего не ответила. Из-за своей крайней усталости она, казалось, превратилась в комок нервов и отличалась повышенной чувствительностью: точно так же, как она ощутила, что Страйк приблизился к границам фермы, она понимала и то, что чем дольше она находится в фермерском доме, тем хуже для нее.

Когда они спускались по последнему пролету застеленной алым ковром лестницы в холл, Робин услышала взрыв смеха, и из боковой комнаты появился Уэйс с бокалом чего-то похожего на вино. Теперь он был одет в шелковую версию синего спортивного костюма, который носят обычные члены церкви, на ногах у него были дорогие кожаные шлепанцы.

– Артемида! – он улыбнулся, как будто прошлой ночи не было, как будто он не приказывал запереть ее в ящике или не знал, что она уже тридцать шестой час не спит. – Мы снова друзья?

– Да, Папа Джей, – ответила Робин с должным, как она надеялась, смирением.

– Хорошая девочка, – похвалил Уэйс. – Один момент. Жди там.

«О боже, нет».

Робин и Цзян подождали, пока Уэйс войдет в кабинет со стенами цвета морской волны. Робин услышала еще более громкие раскаты смеха.

– Вот и мы, – сказал улыбающийся Уэйс, появляясь снова вместе с Тайо. – Прежде чем ты отдохнешь, Артемида, было бы прекрасным актом раскаяния подтвердить свою приверженность нашей церкви, установив духовную связь с тем, кто может многому тебя научить.

Сердце Робин забилось так быстро, что она подумала, что может потерять сознание. Казалось, в холле не хватало воздуха, чтобы наполнить ее легкие.

– Да, – услышала она свой голос. – Хорошо.

– Папа Джей! – раздался веселый голос, и Ноли Сеймур, пошатываясь, вышла из гостиной, раскрасневшаяся, одетая уже не в спортивный костюм, а в кожаные брюки и обтягивающую белую футболку. – О господи, извините, – хихикнула она, увидев всех собравшихся.

– Тебе не за что извиняться, – Уэйс притянул рукой Ноли к себе. – Мы просто договариваемся о прекрасной духовной связи.

– О-о-о, тебе повезло, ты заполучила Тайо, Ровена? – сказала Ноли Робин. – Если бы я не была духовной женой...

Ноли и Уэйс рассмеялись. Тайо позволил своим губам изогнуться в ухмылке. Цзян просто выглядел угрюмым.

– Ну что, пойдем? – обратился Тайо к Робин, крепко беря ее за руку. Его рука была горячей и влажной.

– Цзян, – попросил Уэйс, – иди с ними, подожди снаружи, а потом проводи Артемиду в ее общежитие.

Когда Робин и двое братьев Уэйс шли к входной двери, Робин услышала, как Ноли сказала:

– Почему ты называешь ее Артемидой?

Она не услышала ответ Уэйса из-за очередного взрыва смеха, донесшегося из гостиной.

Ночь была прохладной и безоблачной, над головой сияли звезды и тонкая, как ноготь, луна. Тайо подвел Робин к фонтану Утонувшего пророка, и она опустилась на колени вместе с двумя братьями Дайю.

– Да благословит Утонувший пророк тех, кто верует.

– Мне нужно в туалет, – сказала Робин, поднимаясь.

– Нет, не нужно, – Тайо потащил ее за собой.

– Нужно, – настаивала Робин. – Я просто хочу пописать.

Она испугалась, что Цзян скажет: «Ты только что была в туалете». Вместо этого он произнес, хмуро глядя на своего брата:

– Дай ей, черт возьми, пописать.

– Хорошо, – сказал Тайо. – Только побыстрее.

Робин поспешила в общежитие. Большинство женщин готовились ко сну.

Робин протиснулась в ванную. Мэрион Хаксли, склонившись над раковиной, чистила зубы.

Одним плавным движением Робин вскочила на раковину рядом с Мэрион и, прежде чем Мэрион успела вскрикнуть от удивления, распахнула окно, забралась на высокий подоконник, перекинула одну ногу через него, а затем, когда Мэрион закричала: «Что ты делаешь?», спрыгнула, приземлившись на землю с другой стороны с такой силой, что перевернулась.

Но она мгновенно вскочила и побежала – ее единственным преимуществом перед братьями Уэйс, учитывая ее состояние голода и истощения, было умение добираться в темноте до слепой зоны. Сквозь шум в ушах она слышала отдаленные крики. Она перемахнула через фермерские ворота и теперь бежала по мокрому лугу, ее дыхание было быстрым и прерывистым – сегодня на ней была синяя одежда, и в темноте разглядеть ее было гораздо труднее, чем в белой, – ее легкие разрывались, словно их ранили мечом, но она ускорилась – и теперь она слышала Тайо и Цзяна у себя за спиной.

– Лови ее, ЛОВИ ЕЕ!

Она бежала по лесу привычной тропинкой, перепрыгивая через крапиву и корни, проскакивая мимо знакомых деревьев…

И сидевший в «БМВ» Страйк увидел, как она приближается. Отбросив в сторону очки ночного видения и схватив огромные кусачки для проволоки, он бегом выскочил из машины. Он перекусил три полосы колючей проволоки, когда Робин закричала:

– Они бегут, они бегут, помоги мне...

Он перегнулся через ограждение и вытащил ее к себе. Штанины ее спортивного костюма порвались об оставшуюся проволоку, но она выбралась на дорогу.

Страйк слышал топот бегущих людей.

– Сколько их?

– Двое... Уходим, пожалуйста...

– Садись, – сказал он, отталкивая ее, – просто садись в машину. БЫСТРО! – проревел он, когда Тайо Уэйс прорвался сквозь заросли деревьев и побежал к силуэтам людей, которые виднелись перед ним.

Когда Тайо бросился на детектива, Страйк замахнулся тяжелыми металлическими кусачками для проволоки и ударил ими Тайо сбоку по голове. Тот рухнул, и фигура позади него резко остановилась. Прежде чем кто-либо из мужчин успел нанести ответный удар, Страйк направился к машине. Робин уже завела двигатель. Она увидела, что Тайо снова поднялся на ноги, но Страйк был уже внутри машины. Он нажал на педаль газа, и, когда они помчались на головокружительной скорости, Страйк понял, что время его тревог чудесным образом закончилось, а Робин дрожала и всхлипывала от облегчения.

88

ОСТАНОВКА ДВИЖЕНИЯ является покоем.

Когда придет время остановиться, тогда остановись.

«И цзин, или Книга перемен»

Перевод Ю. К. Щуцкого

– Гони, гони, гони, – отчаянно повторяла Робин. – Они увидят номерные знаки на камерах...

– Это не страшно, они фальшивые, – успокоил Страйк.

Он взглянул на нее и даже в тусклом свете был потрясен тем, что увидел. Она выглядела худее на добрую дюжину килограммов, а ее опухшее лицо было покрыто то ли грязью, то ли синяками.

– Мы должны позвонить в полицию, – сказала Робин. – Там умирает ребенок – Джейкоб, вот кто такой Джейкоб, и они перестали его кормить. Я провела с ним весь день. Мы должны вызвать полицию.

– Мы позвоним им, когда остановимся. Мы будем там через пять минут.

– Где мы будем? – встревоженно спросила Робин.

Она думала, что они едут прямиком в Лондон, она хотела уехать как можно дальше от фермы Чапмена, ей хотелось поскорее вернуться в Лондон, к здравомыслию и безопасности.

– У меня номер в отеле дальше по дороге, – объяснил Страйк. – Если нужна полиция, надо обратиться в местное подразделение.

– А что, если они придут за нами? – спросила Робин, оглядываясь через плечо. – А что, если они будут искать?

– Пусть приходят, – проворчал Страйк. – Для меня врезать еще кому-нибудь из них было бы большим удовольствием, твою мать.

Но когда он снова взглянул на нее, то увидел неприкрытый страх.

– Они не придут, – произнес он своим обычным голосом. – У них нет никакой власти за пределами фермы. Они не могут забрать тебя обратно.

– Не могут, – сказала она больше себе, чем ему. – Нет, я... я полагаю, что нет...

Ее внезапное возвращение на свободу было слишком грандиозным, чтобы Робин смогла осознать его за несколько секунд. Волны паники продолжали накатывать на нее: она представляла, что сейчас происходит на ферме Чапмена, задавалась вопросом, как быстро Джонатан Уэйс узнает о ее побеге. Было почти невозможно представить, что его власть не распространялась ни на эту темную, узкую дорогу, обсаженную деревьями, ни даже на салон автомобиля. Страйк был рядом с ней, большой, осязаемый и реальный, и только сейчас ей пришло в голову, что бы с ней стало, если бы его там не было, несмотря на ее абсолютную уверенность в том, что он ждал.

– Вот и все, – отметил Страйк пять минут спустя, заезжая на темную автостоянку.

Когда Страйк заглушил двигатель, Робин расстегнула ремень безопасности, привстала со своего места, обняла его, уткнулась лицом ему в плечо и разрыдалась.

– Спасибо тебе.

– Все в порядке, – Страйк обнял ее, шепча ей в затылок. – Это моя работа, не так ли… ты выбралась, – тихо добавил он, – теперь с тобой все в порядке...

– Я знаю, – всхлипнула Робин. – Прости... прости...

Оба находились в очень неудобных позах для объятий, тем более что Страйк все еще был пристегнут ремнем безопасности, но они не отпускали друг друга в течение нескольких долгих минут. Страйк нежно гладил Робин по спине, а она крепко держала его, время от времени извиняясь, когда воротник его рубашки намокал. Вместо того чтобы отпрянуть, когда он коснулся губами ее макушки, она сильнее прижалась к нему.

– Все в порядке, – повторял он. – Все в порядке.

– Ты не знаешь, – всхлипывала Робин, – ты не знаешь...

– Расскажешь мне позже, – сказал Страйк. – У нас еще полно времени.

Он не хотел отпускать ее, но в армии он часто имел дело с травмированными людьми, он по сути и сам стал одним из них после того, как машина, в которой он ехал, взорвалась, захватив с собой половину его ноги. Он помнил, как от него требовали все рассказать и тем самым заново пережить катастрофу сразу после того, как она произошла. А все, что в тот момент на самом деле ему было нужно, это забота и участие, поэтому он понимал, что сейчас с разбором полетов следует подождать.

Они вместе направились через лужайку к невысокому гостевому домику, одному из трех в ряду, Страйк обнимал Робин за плечи. Когда он отпер и распахнул дверь, чтобы впустить ее, она переступила порог, не веря себе: ее взгляд блуждал по кровати с балдахином и подушкам, которых, по мнению Страйка, могло быть и поменьше, по стоящему на комоде чайнику и телевизору в углу. Комната казалась невообразимо роскошной: иметь возможность приготовить себе горячий напиток, иметь доступ к новостям, самой управлять выключателем света…

Обернувшись, она посмотрела на своего закрывающего дверь партнера.

– Страйк, – сказала она с дрожащим смешком, – ты такой худой.

– Это я-то, блин, худой?

– Как ты думаешь, я могу что-нибудь съесть? – робко спросила она, как будто просила о чем-то неразумном.

– Да, конечно, – ответил Страйк, подходя к телефону. – Чего ты хочешь?

– Все, что угодно, – сказала Робин. – Сэндвич... что угодно...

Пока он набирал номер главного здания отеля, она беспокойно расхаживала по комнате, пытаясь убедить себя, что она действительно здесь, прикасаясь к поверхностям, разглядывая украшенные узором из листьев обои и керамическую голову оленя. Затем, выглянув в одно из окон, она заметила джакузи, вода в котором ночью казалась черной и отражала деревья за ним, и ей показалось, что она увидела безглазого ребенка, снова поднимающегося из глубин бассейна для крещения. Страйк, наблюдавший за ней, увидел, как она вздрогнула и отвернулась.

– Сейчас принесут что-нибудь поесть, – он повесил трубку. – Рядом с чайником есть печенье.

Он задернул занавески, а она взяла два печенья в полиэтиленовой упаковке и надорвала ее. Проглотив их в несколько приемов, она сказала:

– Я должна позвонить в полицию.

Разговор, как Страйк и предполагал, был непростым. Пока Робин сидела на краю кровати, объясняя оператору экстренной помощи, зачем она звонит, и описывая состояние и местонахождение мальчика по имени Джейкоб, Страйк нацарапал «Мы здесь: “Фелбриг-Лодж”, гостевой дом Брэмбл» на клочке бумаги и передал его ей. Робин зачитала этот адрес, когда ее спросили о местонахождении. Пока она еще говорила, Страйк отправил сообщение Мидж, Барклаю, Шаху и Пат.

«Забрал ее. С ней все нормально».

Он сомневался, что второе утверждение было правдой, разве что явные физические увечья отсутствовали.

– Они пришлют кого-нибудь поговорить со мной, – наконец сказала Робин Страйку, повесив трубку. – Они сказали, что это может занять час.

– В это время ты можешь поесть, – заметил Страйк. – Я только что сказал остальным, что ты выбралась оттуда. Все переживали за тебя.

Робин снова заплакала.

– Прости, – выдохнула она, как ей показалось, в сотый раз.

– Кто тебя избил? – спросил он, глядя на желтовато-фиолетовые пятна на левой стороне ее лица.

– Что? – спросила она, пытаясь сдержать поток слез. – А это… Уилл Эденсор...

– Что?..

– Я сказала ему, что его мать умерла, – грустно произнесла Робин. – Это было ошибкой... или… Я не знаю, было ли это ошибкой… Я пыталась достучаться до него... это было пару дней назад… надо было или сказать ему это, или заняться с ним сексом... Прости, – повторила она, – столько всего произошло за последние несколько дней… это было…

Она ахнула.

– Страйк, я так сочувствую тебе по поводу Шарлотты.

– Откуда, черт возьми, ты об этом узнала? – изумленно спросил он.

– Сегодня днем я увидела это в старой газете… это ужасно...

– Так и есть, – согласился он, в данный момент гораздо меньше интересуясь Шарлоттой, чем Робин. Звякнул его мобильный.

– Это Барклай, – сказал он, прочитав текст. – Он написал «Слава богу, мать его».

– О, Сэм, – всхлипнула Робин, – я видела его неделю назад... Это было неделю назад? Я наблюдала за ним в лесу… Я должна была уйти тогда, но, мне казалось, что я еще недостаточно узнала... Прости, я не знаю, почему я продолжаю плакать...

Страйк сел рядом с ней на кровать и снова обнял ее.

– Прости, – она всхлипывала, прижимаясь к нему, – мне правда жаль...

– Перестань извиняться.

– Это просто… облегчение… они заперли меня в ящике... и Джейкоб… и было это Явление... – Робин снова задохнулась. – Линь, что с Линь, ты нашел ее?

– Ее нет ни в одной из больниц, куда звонила Пат, – ответил Страйк, – если только она не была госпитализирована под другим именем, но...

Его мобильный снова звякнул.

– Это Мидж, – пояснил он и прочитал текст вслух: – «Слава богу, мать его».

Телефон звякнул в третий раз.

– Шах. «Слава богу, мать его». Что ты скажешь, если мы подарим им всем Библию на Рождество?

Робин начала смеяться и поняла, что не может остановиться, хотя слезы все еще катились у нее из глаз.

– Подожди, – сказал Страйк, когда его телефон опять подал признаки жизни. – У нас есть исключение. Пат спрашивает: «Она действительно в порядке?»

– О… Я так люблю Пат, – смех Робин тут же снова перешел в рыдания.

– Пат шестьдесят семь, – пояснил Страйк.

– Что шестьдесят семь?

– Именно так я и спросил, когда она мне это заявила. Шестьдесят семь лет.

– С… серьезно? – спросила Робин.

– Да. Но я ее не уволил. Ты тогда бы меня со свету сжила.

Раздался стук в дверь, и Робин подскочила так резко, словно услышала выстрелы.

– Это всего лишь твой бренди, – Страйк поднялся на ноги.

После того, как он взял стакан у милой женщины из отеля, передал его своей напарнице и снова сел на кровать рядом с ней, Страйк продолжил:

– Из других новостей: Литтлджон был подослан Паттерсоном.

– О боже мой! – воскликнула Робин, которая только что отхлебнула немного бренди.

– Да. Есть и хорошая новость – он убеждает меня, что предпочел бы работать на нас и ему можно доверять.

Робин рассмеялась еще громче, при этом, казалось, не могла сдержать слез. Страйк, который намеренно рассказывал о жизни за пределами фермы Чапмена, вместо того чтобы расспрашивать ее о том, что происходило внутри, тоже рассмеялся, но он молча зафиксировал все, что Робин до сих пор рассказывала ему о своих последних днях: «они заперли меня в ящике. Или сказать ему это, или заняться с ним сексом. И было это Явление…»