Текст книги "Императрица и ветер (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 46 (всего у книги 58 страниц)

– Ну вот! – Маша с трудом нашла второй сапог. Ничего себе, забросила вчера за шкаф... – Никак мы с тобой не встретимся.

В позднем утре были свои преимущества – пробки на улицах города уже рассосались, так что до Центра Маша добралась без заминок. Потом ей повезло ещё раз: Галактуса не было на месте, и её опоздания, казалось, никто не заметил. Вольфганг и вовсе пребывал в такой прострации, что даже поздоровался только через минуту после того, как Маша преодолела терминал.

В коридоре пятнадцатого этажа ей навстречу попался только Кайл. Он сделал брезгливое лицо и выдал:

– Отдыхаем? То-то я думаю, вас с Галактусом обоих нет.

– Заткнись, – вяло огрызнулась Маша. В глубине души она даже обрадовалась встрече с коллегой: должно же быть в мире что-то неизменное, за что можно уцепиться, когда земля уходит из-под ног.

– Как там дело Луны поживает? Говорят, ты её запугала до смерти, она и порешила сама себя. Неужели любовника грозилась увести?

– Улики надо уметь искать, – Маша оглянулась на Кайла: он посматривал на неё из-за двери своего кабинета. Она поморщилась и, вспоминая, как в прошлом году у Кайла из-под носа стащили орудие убийства, добавила:

– И прятать их получше. Валенок.

Проходя мимо приёмной маршала, Маша через приоткрытую дверь увидела незнакомую девушку, которая преспокойно хозяйничала за столом Ренаты. Строгий серый костюм и высокие каблуки – вот, пожалуй, и всё её сходство с Ренатой. Ещё можно добавить точёную фигурку... словно секретарш делают на специальной фабрике. Маша не смогла пройти мимо.

– Утро доброе, – поздоровалась она, заглядывая в комнату.

– Добрый день, – благосклонно кивнула ей чёрноволосая красавица, делая ударение на времени суток. – Что вам угодно?

– Мне угодно знать, где Рената, – непроизвольно подражая её высокопарному тону, произнесла Маша.

– Рената Николаевна ушла в декретный отпуск, – возвестило чудо, поправляя очки в тонкой оправе. – На данный момент обязанности офис-менеджера выполняю я. Меня зовут Рована, с ударением на второй слог. Так что вам угодно?

Маша поперхнулась.

– Познакомиться. Я – капитан Орлова, следователь. Так когда, вы говорите, Рената ушла в отпуск?

– С сегодняшнего дня, – невозмутимо сообщила Рована, щёлкая компьютерной мышью.

– Замечательно, – Маша от удивления не нашлась, что ответить, поэтому решила положить разговору конец.

– Всего доброго, – с профессиональным безразличием пропела новая секретарша Галактуса, даже не обернувшись в её сторону.

У себя в кабинете Маша набрала номер Шредера. Безрезультатно: ответом ей стали только утомительно-длинные гудки. Она заставила себя успокоиться и положить телефон в сумку. Сегодня ей предстояло одно большое дело: доказать, что гибель двух юных магов на северной окраине города является самоубийством. Или опровергнуть.

По Нью-Питеру прокатилось моровое поветрие – только так Маша могла оправдать для себя девушку и парня, прыгнувших с моста там, где Сова мелела, и из воды торчали обкатанные до блеска валуны.

В кабинет постучались. Маша оторвалась от материалов дела, переданных ей ещё вчера вечером сотрудником милиции – регистрации магов, как обычно, сразу искать не стали, предпочтя выполнить всю предварительную работу за Центр, а уж потом сдать дело.

– Войдите.

Ручка двери повернулась, и на пороге оказался недавний выпускник института обороны. Он – единственный из оперативников – прилежно носил серую униформу и обращался к Маше на вы. Она знала про него всё, что ей было нужно – что зовут его Герман и что он теперь работает с ней. Ника отправили в группу боевиков, занимающихся "Белым ветром". Работы там у них оказалось даже слишком много.

Ника Маше не хватало так сильно, как может не хватать демону бессмертия, а магу – его силы. Она старалась меньше загружать своего нового помощника, а то и вовсе не замечала его, пока Герман сам не начинал робко напоминать о себе.

Ему хотелось блестящих подвигов и пойманных маньяков – именно такие истории ходили теперь про капитана Орлову в определённых кругах – а пока что получалось лишь поверять регистрации мирных магов на окраинах Нью-Питера. Ни тебе огненных шаров, летящих в спину, ни запаха серы из нижнего мира. Одно только удовольствие – послушать разговоры о "Белом ветре" из источников, которые врать не могут.

– Здравствуйте, я тут принёс протоколы. Всё сделал, как вы просили, – он замялся в дверях, выставив впереди себя папку, словно собирался с помощью неё защищаться.

– Хорошо, проходи, – Маша забрала у него папку и быстро пролистала найденные внутри бумаги.

Надо же, ему и удалось так быстро справиться с проверкой Железнодорожного района, а Маша надеялась, что задания хватит как минимум на неделю. Пока она соображала, как же по тактичнее выпроводить ретивого оперативника, он набрался смелости и спросил:

– А какая работа есть на сегодня?

– Знаешь, пока что ничего нет, – Маша поднялась, чтобы спрятать папку в шкаф, а заодно самой спрятаться подальше от его глаз.

– Понятно, – протянул он расстроено, – просто я слышал про двойное самоубийство, вот и подумал...

Маша решительно обернулась к нему. Если это горе нелегалов и несчастье мелких воришек будет праздно расхаживать по Центру целями днями, на него рано или поздно обратят внимание. Галактус вряд ли, скорее Кайл, от кляуз которого Маше потом не отвертеться.

– Замечательно, – махнула рукой она. – Поедем вместе. Поведу я.

Ему даже довелось приобщиться к высокой культуре тяжёлого рока, поскольку путь к южной окраине был неблизкий. Привычек своих Маша менять не собиралась. Как всегда, она вначале приехала к месту происшествия.

В протоколе допустили ошибку: неуклюжий толстоногий мост тянулся вовсе не над Совой, а над одним из её местных притоков – Эрой, мелкой речушкой, которой даже самые неприхотливые купальщики брезговали. Здесь даже не намокнешь весь, а только в грязи изваляешься. Зато овраг, по дну которого она петляла, был замечательным: глубоким и с отвесными краями.

Маша ещё раз взглянула на фотографии, прилагающиеся к делу. Правильно: девушка и парень сбросились именно отсюда, даже расположение валунов совпадает в точности.

По мосту редко проносились машины, в основном – грузовики, реже автобусы. От эдаких нагрузок мост натужно вздрагивал, содрогались металлические перила под руками. Герман изваянием застыл слева от Маши, то и дело вытягивая шею. Наверняка, его очень интересовало, что же она делает. Не просто же так любуется на грязный ручей. Может, нити судьбы высматривает? Подойти ближе он не решался.

Пропитавшись настроением этой смерти, Маша оторвалась от пыльных перилл. Холодный ветер заставил её сунуть руки в карманы куртки. Из-под моста важно вышел рыбак с удочкой на плече и в высоких резиновых сапогах.

– Идём, – позвала Маша оперативника и зашагала к серебристому седану, припаркованному возле облетевшей рощи.

Случайно в списке песен попалась одна оперная ария. Маша ехала неожиданно для самой себя медленно и думала о том, что лучше бы это самоубийство оказалось просто самоубийством ошалевших от первого чувства подростков. Лучше бы канули они в Лету, эти упоённые своей любовью юные маги, туда и дорога им – на выбеленные водой голые камни.

Иначе всё кончится скучными вечерами у телевизора, или нежеланным ребёнком, или банальной изменой с первой встречной, с первым встречным. Даже не так. Не пробиться было их любви через противостояние родителей. Он – демонолог, она – маг природы, не быть им вместе в обоих мирах.

Луксор обладал силой двух каст – магией хаоса и целительством, Маша ощутила это на себе. Только вот он – единственный случай из ста подобных. Не выживут дети от межкастовых браков, не выживут и всё тут.

– Скажи, почему ты прыгнул под пулю? – спросила я его, пряча глаза. – Я не разбираюсь в тонкостях магии хаоса, но я думаю, есть же какие-то способы отвести смерть?

– Есть, – согласился Луксор, чуть замедляя шаг.

Мы прошли уже до конца аллеи в больничном парке, накрапывал дождь, и пора было возвращаться обратно, но я решилась задать свой вопрос только сейчас.

– Тогда почему? – упрямо повторила я, чувствуя, как не хочется ему разговаривать на эту тему.

– Я потерял даже иллюзию твоего присутствия, – его голос лишился всяких эмоций. – Зачем мне такая жизнь?

Можно ли стать счастливым, если перед тобой помахали кусочком счастья, а потом спрятали его, утянули за серую гладь неба? Наверное, можно, не умирать же, не бросаться же под пули и на холодные камни. Перешагнуть через насмешку судьбы и жить дальше, быть сильнее этого шутника Вселенского разума.

Маше захотелось сказать Герману что-нибудь утешительное, что-нибудь такое, от чего хмурое небо прорежется солнечным лучиком. Как назло, в голове остались только глубокомысленные сентенции о воле высших сил, поэтому она спросила:

– Внимательно изучил материалы дела?

– Да, я вот даже для примера составил план опроса...– он слегка оживился и заёрзал на заднем сиденье, поправляя на коленях кожаную папку, которой пытался отгородиться от строгого начальства.

– Приходилось общаться с убитыми горем родственниками?

– На практике пока нет.

– Замечательно. Сейчас попробуешь, – демонически усмехнулась Маша.

– Может быть, я послушаю, как вы...

– Я посижу рядом. Обещаю выручать, если они драться полезут, – она беззлобно рассмеялась. Дождь пошёл сильнее, и пришлось включать дворники.

Она остановила машину рядом с двухэтажным особняком, больше напоминающим баржу, чем прогулочный лайнер. Ежась и поглядывая на сердитое небо, Маша приблизилась в высокой кирпичной ограде, нажала на кнопку звонка.

Дождь шуршал по немногочисленным листьям, которые ещё сохранились на деревьях, оставлял дрожащие круги на лужах. Когда по ту сторону глухой ограды послышались шаги, Маша уже порядком продрогла.

– Вы, наверное, из Центра? – сразу же догадалась молодая девушка с заплаканными глазами, отворившая тяжёлую металлическую дверь. – Входите.

Следом за ней Машей прошла по дорожке между клумбами с увядшими цветами. Края клумб были украшены причудливыми ракушками, которые чисто вымыл дождь. Дверь дома распахнулась гораздо раньше, чем они к ней подошли. Оттуда пахнуло теплом и ароматом груш. На порог вышла полная женщина. Черты её лица были мягкими, словно на скорую руку вылепленными из теста, глаза смотрели не зло.

По тем командам, которые она отдала высунувшейся было в сад детворе, Маша догадалась, что это и есть хозяйка дома.

– Здравствуйте, – она отошла в глубину прихожей, пропуская гостей.

Половину просторной комнаты занимали корзины с грушами. Плоды были такие ароматные и румяные, что Маша едва удержалась от соблазна схватить один, хотя была совершенно не голодна.

Кухня вызвала в ней странное сомнение – а точно ли они не выехали за пределы Нью-Питера? Тонкая кружевная скатерть, вышитые прихватки, вышитые декоративные шляпки на баночках с вареньем, мужчина, сидящий у окна в плетёном кресле-качалке – всё это навевало мысли скорее о деревенском домике. Казалось, вот-вот закричит петух или залает собака.

Только серый дождь за окном портил идиллию. Мужчина сложил газету, которую читал, и придвинул своё кресло к столу. Маша и Герман устроились на предложенных стульях за большим обеденным столом. Пока молодая девушка – видимо одна из дочерей хозяев – готовила всем чай, Маша кивнула оперативнику. Мол, не плоди молчаливых минут. Но инициативу из его рук быстро перехватила хозяйка.

– Мы вам вот что сказать хотим, – она бросила быстрый взгляд на мужчину. – Лот, давай ты расскажи, ты глава семьи всё-таки.

– Так вот... – глава семьи неторопливо помешал ложечкой в своей чашке.

– Вита у нас очень хорошая девочка была, – перебила его жена, утирая глаза уголком цветастого фартука. – Никогда бы она сама до такого не додумалась. Это он её всему научил, он всё придумал. Моё сердце материнское всегда чуяло – не к добру их союз, ничего хорошего и не вышло. Я отговаривала её в тот раз идти к нему, а она упёрлась. Люблю – не могу, да разве же её переубедишь. Ну, Лот, что ты молчишь? Скажи, скажи. Твоё слово значимее.

– Вот так и вышло... – важно выдал он, не отводя глаз от золотых искорок, пляшущих на тёмно-коричневой глади чая.

Золотые искорки отбрасывала люстра с оранжевым абажуром.

– Нужно было её силой не пускать, да что уж теперь об этом думать! – горестно махнула рукой женщина. – Я думала, перебесится, потом сама поймёт, что глупости делает. Молоденькая же ещё совсем, пятнадцать лет всего.

– Да... – протянул Лот.

Маша сочувственно кивала, переводя взгляд с одного на другого. Вмешаться с вопросами не то, что Герман, она сама не могла, настолько плотно сбитым оказался разговор. Маша грела руки о чашку с чаем и в её голове то и дело начинали бродить мысли, работы не касающиеся вовсе.

Зорг обещал, что заберёт её в мир магов. Отчего-то его признание не так сильно удивило Машу. Гораздо больше взволновало другое – каким чудом Орден прошёл мимо, не узнал, не уничтожил, ведь у него были все возможности это сделать. Жизнь показалась Маше цепочкой случайностей и роковых стечений обстоятельств.

Берёг её Вселенский разум или просто шутил в привычной для него манере – этого не узнать. Только время расставит всё по своим местам. Дочь императора, та самая пропавшая Орлана... Могла ли она когда-нибудь даже думать о таком? Могла, пугаясь своих мыслей и стараясь не уходить в мечтах слишком далеко. Маша едва не вздрогнула от голоса Германа и заставила себя сосредоточиться.

– Она раньше говорила о суициде? Может быть, в ссоре или в шутке? Или угрожала это сделать, что если вы не позволите им встречаться? – его пальцы дрожали, Маша видела это и то, как Герман сцепляет их в замок, чтобы это не было заметно.

Оба родителя уставились на него с торжественным недоумением.

– Нет, никогда такого не было, – покачала головой хозяйка дома. – Она всегда молчала, если я ей что-то высказывала. И из дома уходила молчком. Последнее время от неё вообще стало слова не добиться. Раньше всё было не так...

Она сложила на столе полные руки и опустила голову. Муж ободряюще коснулся её плеча.

– Вита стала реже бывать дома? – Герман очень подробно записывал всё в блокнот. Маша подумала, что стоит порекомендовать ему диктофон.

– Лот, скажи... Нет, она почти всё время была дома, только под вечер уходила и возвращалась всегда в положенное время. А... она же сообщение прислала, я совсем забыла, – она поднялась, чтобы дотянуться до буфета и взять оттуда мобильный телефон. Долго вертела его в руках, потом отдала мужу, – покажи. Я так и не научусь пользоваться.

Тот разобрался быстро и протянул Маше. На белом экране высвечивалось всего одно слово: простите. Последнее сообщение девушки, шагнувшей в бездну. Маша передала телефон Герману и опустила взгляд, чтобы не выдать своих чувств. Похоже, что дело и правда оказывалось банальным суицидом, не имеющим под собой маньяков-режиссеров и подталкивающих в мир Ничто злоумышленников.

Герман долго разглядывал сообщение, словно пытался найти там подтекст, потом положил телефон на стол перед собой.

– Скажите, а в последние дни она не выглядела, скажем, заторможенной, не вела себя странно? – спросил он.

Маша кивнула – молодец.

– Она очень странно себя вела в тот день, когда это произошло. Вздрагивала от любого шороха, постоянно возле окна стояла, – хозяйка помяла в руках край фартука. – В тот день ураганное предупреждение дали. Она кивала и всё говорила: да-да. А потом сказала: императрица придёт. Я не поняла, о чём это она. Нет же никакой императрицы, откуда ей взяться. Может, она что-то другое имела в виду, но объяснений я не добилась. А я вот что думаю – это он ей голову задурил, наговорил всяких глупостей. Она бы сама никогда до такого не додумалась.

В тот день и правда звучало ураганное предупреждение, но катаклизма над городом так и не разразилось. Налетел, правда, ветер, поломал несколько веток, вырвал зонты у зазевавшихся прохожих и понесся восвояси.

Родители Эрина, мага, что сбросился с моста, оказались куда менее словоохотливы, чем их друзья по несчастью. Их слова – всеобщий вперемешку с незнакомым Маше диалектом – пугали её каркающими интонациями. Отец, тот и вовсе не появлялся из дальней комнаты, пока Маша несколько раз не потребовала его к беседе. Мать зло сверкала на неё глубоко посаженными глазами.

Вместо того чтобы долго рассуждать о причинах самоубийства сына, они привели Машу и Германа в его комнату. Первое, что они увидела – надпись на окне. На полу валялась испачканная в краске кисть.

И зачем было писать на стекле красной краской, старательно имитируя кровь, что близок конец света? Конец света только на Машиной памяти собирался наступать раз восемь, да так и не наступил, видимо, задержался по дороге или свернул не туда.

Дальше, на стене в углу комнаты, красовался ещё один шедевр юного художника. Прямо на бежевых в полоску обоях чёрной краской был нарисован силуэт девушки. Она сидела боком к зрителям, в одной руке сжимая изящный меч, а другой призывно прикасаясь к своей талии. Лицо Эрин порисовал с особой тщательностью.

Маша так и тянуло отойти на безопасное расстояние, ей всё казалось, что глаза нарисованной девушки блестят из-под полуприкрытых век именно на неё. Должно быть, так казалось и остальным, потому что Герман неуверенно переступил с ноги на ногу, а отец погибшего и вовсе вышел, свирепо хлопнув дверью.

Длинные чёрные волосы падали на обнажённые плечи воительницы, а её губы изгибались в хищной улыбке. Назло своему страху, Маша шагнула к картине ближе. Девица тут же утратила свою пугающую реальность, проступили мелкие штрихи и погрешности автора. Стало видно, что его руки дрожали, особенно сильно – когда он выводил линию груди.

– И что это за дама? – Маша задала вопрос, который, видимо, интересовал не только её.

– Понятия не имеем, – ответила мать Эрина. – Это вам нужно знать.

Ничего более от хозяев квартиры Маша не добилась. Герман выглядел подавленным, когда они выходили из подъезда.

– Это сумасшествие какое-то, – проворчала она себе под нос, заводя машину. – Совместное помешательство.

– Я её где-то видел, – сообщил вдруг Герман. – Верно, где-то видел.

– Кого? – Маша поправила зеркало заднего вида.

– Девушку со стены. Я точно помню. В книжке... в библиотеке! Вы подождёте, я попробую найти? – он так разволновался, что подался вперёд, вцепившись в спинку переднего сиденья.

Маша пожала плечами.

– Если нужно. Я не тороплюсь домой.

На самом деле домой ей хотелось всё сильнее. Сказалась проведённая за разговорами ночь. Машу клонило в сон, тем более что в ожидании оперативника она развлекалась только незамысловатой игрой, отстреливая пришельцев.

Герман сгинул в библиотеке. Либо его заболтал Берг, либо он заболтал Берга. Маша даже не удивилась, когда дверь её кабинета открылась, и на пороге возникли они оба. Оперативник – со стопкой раскрытых книг в руках, библиотекарь мрачнее Нью-Питерской зимы.

Герман опустил книжки на Машин стол.

– Гравюра в замке императора, – он указал на малюсенькую неразборчивую картинку. – Императрица Руана.

– Замечательно, – Маша подвинула книжку ближе и попыталась её рассмотреть. На сплошь чёрной фотографии и правда проступали контуры человеческого тела.

– Вот здесь она крупнее, – Герман положил перед ней ещё один фолиант.

Маша сразу узнала воительницу со стены – те же волосы, волнами ниспадающие на голые плечи, тонкие пальцы сжимают дамский меч. Улыбка, застывшая на её губах, не сулила ничего хорошего.

– Эрин нарисовал Руану, а Вита сказала, что императрица придёт. Но Руана давно умерла от рук, кажется, своего брата, – проговорила Маша, обращаясь скорее к себе, чем к кому-либо ещё.

– Свет над Альмарейном мог погаснуть, – выдал Берг. Он стоял, прислонившись к подоконнику, мрачно и торжественно скрестив руки на груди.

– Здесь написано, она была деспотичной правительницей, могла уничтожить за одно неверное слово, – Герберт не поднял глаз от книги.

– Тогда страшно, конечно, если она вернётся, – улыбнулась Маша. Про деспотичность Руаны не знал только новорожденный. – Вы считаете, детям понарассказывали небылиц о конце света, когда из мира Ничто возвратится Руана, и поэтому они и бросились вниз с моста? Ну они же не полные идиоты, чтобы поверить в такое.

Берг пробормотал что-то и, припадая на одну ногу, пошёл к выходу. Уже возле двери он обернулся и, глядя прямо Маше в глаза, потряс указательным пальцем.

– Мы могли бы избежать нападения, если бы послали лодки к стрежню. Свет звёзд над Сантарином был слишком слаб.

Он вышел, и Маша передёрнула плечами.

– Что он всё время бормочет про лодки, про Сантарин...

Герман поднял на неё удивлённые глаза.

– Вы разве не знаете? Берг – бывший охранитель императрицы Руаны. Когда она со стражей возвращалась с каких-то переговоров в свой замок, на неё напали повстанцы. Телепортация тогда, кажется, была запрещена, поэтому передвигаться Руане и её свите пришлось обычным способом. Они догадывались, что на сухопутном тракте их ожидает засада, поэтому приняли решение плыть по реке. Но повстанцы учли и такую возможность... Почти вся свита императрицы погибла, сама Руана выжила, и это послужило началом самой кровавой страницы в истории Манталата. Она уничтожала всех, на кого падало подозрение в отступничестве.

– А Берг здесь при чём? – завороженная его вдохновенным рассказом, Маша даже забывала дышать. Нечто подобное она слышала, но никогда не вникала в подробности.

– Он – единственный из её охраны, кому удалось тогда выжить, но его тяжело ранило. С тех пор у него нет магической силы.

– Берг – маг? – всё ещё отказывалась понимать это Маша. – И он такой старый?

Эпоха правления Руаны давно ушла в прошлое.

– Да, он бывший маг времени.

– Замечательно. На самом деле мне очень стыдно, что я не знала этого... – смутилась Маша.

– Ничего такого, – обрадованный тем, что смог оказаться полезным, Герман взмахнул руками. – Кажется, никто до меня с ним поговорить не пытался.

Шумела под колёсами машины автострада, привычно лился из динамиков хрипловатый мужской голос, поющий о храбром воине, который посягнул на высшего демона.

– Бабушка, – сказала Маша, рассматривая фотографию гравюры. Книжку она положила на соседнее сиденье и смотрела в неё на каждом светофоре. Она тряхнула головой, припоминая историю, и поправилась, – двоюродная бабушка.

Всё равно это не укладывалось в её голове. Даже то, что сказал ей Зорг – а вдруг это приснилось? Единственная ниточка, связывающая прошлую ночь с реальностью, это записка. Её Маша бережно хранила в потайном кармане сумки.

Она понимала, почему не удивлялась. Она просто не верила в это.

– Мне нужно привыкнуть, – сказала Маша самой себе.

Она подъехала к высотке, окружённой облетевшим парком, оставила машину на парковке и вошла в здание. По просторному холлу, заставленному креслами и растениями в горшках, прохаживались пациенты больницы – у каждого была перевязана та или иная часть тела. Кивнув уже знакомой медсестре, Маша на лифте поднялась на одиннадцатый этаж.

Сегодня она слегка нервничала перед встречей с Луксором. Машу всегда удивляло, как точно ему удавалось угадывать её настроение. Говорить ли ему про разговор с Зоргом, Маша ещё не решила. С одной стороны, Луксору она доверяла и, конечно, хотела поделиться радостью, но с другой, всё это было слишком призрачно, а вдруг неосторожной откровенностью она спугнёт своё счастье? Вдруг вообще ничего не было?

Она осторожно открыла дверь в палату. Луксор стоял возле окна, сложив руки на груди. Услышав шорох шагов, он обернулся к Маше, и его лицо тут же засветилось улыбкой.

– Я опять умудрился пропустить тебя, – Луксор обнял её.

За окном уже стемнело, только яркие фонари освещали трассу.

– Да нет, я просто заходила не через главный вход.

– Здрасте, – донеслось с соседней кровати, и только сейчас Маша заметила полноватого мужчину, полулежащего на своей койке с мобильным телефоном в руках.

Это место пустовало до сегодняшнего дня. Она скользнула взглядом по его перебинтованной голове и тоже поздоровалась.

– Пойдём, погуляем по коридору, – шепнул ей Луксор.

Его сосед, больше не обращая на них внимания, всецело взялся за уничтожение виртуальных монстров, о чём свидетельствовали электронные звуки выстрелов.

– Когда тебя выпишут? – спросила Маша, как только дверь палаты закрылась за ними.

– Обещали в конце этой недели, – Луксор осторожно обнял её за плечо.

Маша прикоснулась рукой к его спине: так и есть, повязку ещё не сняли, она ясно проступала даже под плотной чёрной футболкой. Она подумала, что обязана сказать ему о своём происхождении, ведь рано или поздно она уйдёт в мир магов, а Луксор должен будет выбирать, хочет ли остаться здесь или уйдёт за ней.

– Давай посидим, – Маша кивнула на диван в конце коридора, куда мало кто забредал. – Я так набегалась за день.

Рядом была только наглухо запертая дверь с надписью "запасной выход" и кадка с деревом, очень напоминающим рябину.

– Ты чем-то обеспокоена. Что случилось? – Луксор задал как раз тот вопрос, на который Маша и рассчитывала.

– Да, – она кивнула и отвела взгляд к запасному выходу. – Я должна сказать тебе одну вещь.

– Когда ты так говоришь, я пугаюсь, – он взял её за руку и поцеловал её пальцы.

– Как выяснилось, я магичка, – выпалила Маша и судорожно втянула воздух.

Она не решалась поднять на него глаза, но услышала, как он с облегчением вздохнул.

– Хорошо, любимая. Не пугай меня так больше. Я же думал, случилось что-то плохое.

Маша едва не потеряла дар речи от такой его реакции. То, во что она сама не могла поверить, для Луксора оказалось обыденностью. Как будто она только что сказала ему: знаешь, завтра у меня выходной.

– Ты не удивлён? – она повернулась к Луксору лицом, поджав для этого одну ногу под себя.

– Немного удивлён. Но для меня ничего существенно не меняется. Если вдуматься, так даже лучше, – он обнял Машу за талию и прикоснулся к её щеке.

– Это тайна, – пошла на попятный она, понимая, что выдала и так много информации. – Если кто-то ещё узнает, меня могут убить.

Она оглянулась по сторонам, словно за дверью запасного выхода мог притаиться вражеский шпион.

– Я сказала тебе это, потому что собираюсь уходить в мир магов. У тебя должно быть время подумать. В общем, я не имею права ломать тебе жизнь. Если хочешь остаться, я всё пойму.

Луксор притянул её к себе и погладил по волосам. Давно забыв ножницы, волосы Маши отросли по самые плечи. Чтобы они не лезли в глаза, она собирала их в хвост.

– Зачем ты спрашиваешь? – сказал он, считая вопрос уже решённым. – Меня больше волнует, кто тебе угрожает? Или что.

– Я обещаю, что расскажу тебе потом, – Маша так и сидела, уткнувшись в его плечо. Выбираться из безопасной темноты не хотелось. – Только не волнуйся. На самом деле вероятность этого очень мала...

Она запнулась на полуслове, пытаясь понять, какова же всё-таки вероятность, что Орден найдёт её. Не нашёл до сих пор, хотя проверял едва ли не каждую встречную, прошёл мимо.

– Но я должна была тебя предупредить, понимаешь?

– Конечно. К какой касте ты относишься?

Маша только помотала головой. Вот что-что, а произнести название этой касты язык никак не поворачивался. Из главного коридора донёсся зычный голос врача, который собирался отправиться домой и по этому случаю прощался с коллегами и пациентами.

– Мне почему-то кажется, что ты маг природы, – прошептал Луксор.

Маша снова отрицательно затрясла головой. Он помолчал несколько секунд.

– Маг – учёный? – Луксор поцеловал её в макушку.

– Я похожа на учёного? – зашептала в ответ Маша.

– Я подумал, что ты до сих пор никак не проявляла свою силу. Ну, не важно.

– Почему ты тогда опускаешь магов времени? – Маша подняла голову и хитро посмотрела на него.

На горизонте появилась уборщица. Она испытывающее посмотрела на парочку с расстояния десятка шагов, видимо, решила, что сильно намусорить они при всём желании не успели, и скрылась за поворотом.

Луксор смотрел на неё со странным выражением, и Маша решила, что не будет больше мучить его неизвестностью. Если вызываешь высшего демона, вызывай и его спутников.

– Шучу, – она снова подалась вперёд и прошептала ему на ухо: – Императрица.

Губы сами собой искривились в улыбке, хотя Маша всеми силами старалась сохранить серьёзный вид. Под потолком на табло загорелись красные буквы: ужин. Обитатели больницы поодиночке или группами потянулись к столовой. Некоторые удивлённо поглядывали на Машу и Луксора, расположившихся в плохо освещённом ответвлении коридора.

– Пойдёшь? – она кивнула на табло.

Луксор помотал головой ей в ответ.

– Маша... Теперь всё встало на свои места, – проговорил он чуть слышно и опустил голову. – Я пойду за тобой в мир магов, в нижний мир к демонам, если так будет нужно. Я не буду тебя ни о чём спрашивать, расскажешь, когда захочешь. Только я очень боюсь за тебя теперь. Ты, конечно, знаешь, что творится в городе.

– Что ты имеешь в виду? – её голос дрогнул.

– Каким-то ненормальным пришло на ум, что Руана вернётся мстить, и теперь они готовы убивать всех подвернувшихся под руку магичек. Ты должна была об этом слышать, вчера передавали по телевизору, что...

– Что группа подростков зарезала девочку-мага? – Маша вспомнила, что и правда слышала что-то подобное. – Этих выродков уже поймали. Но причём тут императрица?

– Бред полный, я знаю, но разве мало психов в Нью-Питере, – Луксор взял Машу за плечи и посмотрел ей в глаза. – Пообещай мне, что будешь осторожнее.

– Хорошо, только я всё равно не могу понять твоего беспокойства. У меня пока что даже сил никаких нет. Никто не узнает, – Маша ободряюще улыбнулась.

В коридоре воцарилась тишина, которую нарушала лишь шаркающая по паркету бабушка. Она остановилась в дверях, мазнула взглядом по Маше и пошаркала дальше, неся перебинтованную руку, как куклу.

– Конечно, ещё не вошла в силу, – рассеянно кивнул Луксор. – Только... ладно, замолкаю. Давай больше не будем об этом.

Маша согласно кивнула и поцеловала его в щёку.

– Я, наверное, пойду, а то уже поздно. – Она обернулась к окну, за которым разлилась темнота, только далеко внизу по освещённой ленте шоссе нескончаемым потоком неслись машины.

– Я провожу тебя.

В пустом лифте он её поцеловал, жаль, поцелуй длился недолго: на шестом этаже зашла девушка с пластиковой корзинкой в руках. В просторном холле продолжали свой моцион перед сном пациенты. Когда стеклянные двери открывались, в помещение вползал холодный ветер вперемешку с дождём.

Неуютным и холодным выдался конец этой осени в городе. Маша поймала себя на том, что не хочет уходить, что готова расплакаться, лишь бы её оставили здесь, рядом с Луксором. Знакомое ощущение, так же она дрожала, когда говорила императору, что они никогда не увидятся. Ей было стыдно вспоминать об этом, поэтому она не собиралась устраивать подобных сцен.