Текст книги "Императрица и ветер (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 58 страниц)

Шаги затихли возле самой двери. Не мигая, Маша всматривалась в темноту, готовая в каждую секунду сорваться с места и начать сражение. Фонарик уже давно покоился на секретере, и шарик света бессмысленно уткнулся в стену. Секунды тянулись томительно медленно, а незваный гость стоял за дверью, словно играл с ними в прятки. Было так тихо, что Маша различила даже его дыхание. Потом повернулась вниз ручка и дверь бесшумно открылась.

Луксор сжал её локоть, заставляя её отойти к окну. В темноте коридора появился женский силуэт – достаточно стройная фигура. И, хотя её лицо по-прежнему скрывал мрак, Маша не могла не узнать её. Так вот о какой болезни писал граф.

Она остановилась всего в нескольких шагах от них, словно наслаждаясь победой. Луксор в одно мгновение оказался перед Машей, закрывая её собой. Он протянул к пришелице руку, как знак запрета, ладонью вперёд.

– Виола, остановись!

Она схватила его за руку, уверенно и сильно, ей не нужно было оружия, чтобы убивать. И Маша поняла, что это уже не та Виола, которую она узнала сегодня вечером, это совсем другое существо, облачённое в образ внебрачной дочери графа.

Маг не попытался высвободиться или защититься от неё, хотя Маша чувствовала, что её стальная хватка причиняет ему боль. Он по-прежнему стоял, глядя в глаза существу. Спокойно и твёрдо, словно разговаривая с ребёнком, он произнёс:

– Виола, посмотри на меня. Это я. Отпусти.

Маша увидела, как дрогнула её рука, а в глазах промелькнула что-то разумное.

– Виола, отпусти меня, – жёстко повторил Луксор. Его голос ни на секунду не дрогнул.

Она разжала пальцы, отступая на шаг.

– Хорошо. Отойди, – её голос одновременно походил на змеиное шипение и на грохот падающих камней.

Маша не шевелилась, хотя прекрасно понимала, что Виола в темноте видит гораздо лучше её. А ещё энергетические вампиры выгодно отличаются от людей по силе, уже по тому, что могут побеждать, даже не прикасаясь. Тут уж не поспоришь.

– Виола, давай пойдём сейчас в комнату, выпьем лекарство...

Маша заметила, как он каждый раз обращается к вампирше по имени, словно взывая к её разуму. Но видимо даже этот способ сегодня был бессилен. Виола посмотрела на Луксора ласково, даже по-человечески, но тут же отрезала:

– Мы пойдём. Только сначала отойди...

– Я не отойду, – покачал головой маг, – подумай о том, что ты творишь. Подумай о том, как будешь жалеть потом.

– Я подумала, – она замахнулась на И.М., и нож в её руке оставил царапину на полированной поверхности секретера совсем недалеко от руки противницы, – я всё очень хорошо обдумала. Я сейчас выпью её силы, убью её, а потом мы пойдём.

– Не в этой жизни, дорогая, – не выдержала Маша. Она вышла из-за Луксора и направила в сторону вампирши меч. Угроз она наслушалась достаточно, но терпеть их всё равно не желала. Она не привыкла прятаться за чьей-либо спиной.

Лезвие меча блестело в призрачном свете выплывшей луны. Виола озадаченно посмотрела на него, словно соображая, насколько оно могло ей навредить.

– Не беспокойся, это заговорённое оружие. Оно даже призраков в капусту режет, а таких как ты и подавно, – развеяла её сомнения Маша, – я с чем попало в гости не хожу.

Она блефовала – меч был самым обыкновенным, из заговорённого оружия у неё имелся только магический кинжал, и тот остался в сумке. С призраками так и вообще вышел явный перебор – резать их чем-либо было нереально. Но на Виолу такое объяснение подействовало: рассерженно шипя, она отступила. Луксор подошёл к ней вплотную и взял за плечи.

– Пойдём.

Вампираша бросила быстрый взгляд на Машу, словно проверяя, не решила ли она случайно сдаться. Но она так и не опустила меч.

– Хорошо... – Виола склонила голову, – ты победила.

Недоверие на лице Маши обозначилось кривой улыбкой.

– Такие штуки со мной не пройдут, – хмыкнула она, – ты ведь хочешь, чтобы я поверила в победу и опустила оружие? Чтобы ты беспрепятственно смогла прыгнуть на меня? Ну уж нет.

– Отлично, – выдала вампирша, – похоже, ты не будешь такой уж простой добычей. Я люблю трудности.

– С чего вообще всё это представление? – нахмурилась Маша. – Когда я успела перейти тебе дорогу?

Луксор обернулся к ней. Одной рукой он всё ещё держал за плечо Виолу, а она и не думала сопротивляться его прикосновениям. Кажется, Маша начала понимать, с чего вампирша на неё взъелась. Виола нахмурилась, как будто вспоминая события давно минувших лет.

– Может быть тогда, когда появилась в этом доме? – проговорила она с надрывом. – Кто тебя сюда звал?

Маша не стала отвечать на этот выпад – спорить с обиженной девушкой – себе дороже. Её обида не понимает логичных выводов и не желает слушать никаких объяснений. Энергетическая она вампирша или человек, она была, есть и остаётся обиженной девушкой, у которой вероломно отбили парня. Но тут уже не выдержал Луксор.

– Виола, что ты себе позволяешь! Хватит, идём, – он бросил извиняющийся взгляд на Машу и за руку, словно капризного ребёнка, повёл Виолу к двери.

Не желая, а может быть и не в силах противостоять ему, она обернулась к Маше, её глаза блеснули в темноте.

– Мы с тобой ещё встретимся!...

– Замечательно, – буркнула Маша себе под нос, протягивая руку к фонарику.

Зря она расслабилась так рано. Виола всё-таки высвободила руку и кинулась назад. Прыжок был почти бесшумный, но Маша кожей почувствовала неладное. Она стремительно оглянулась, инстинктивно направляя в ту сторону фонарик. Луч света прорезал темноту, на мгновение осветив перекошенное гневом лицо вампиршы.

Оба удара достигли цели одновременно: меч плавно прошёл по бедру Виолы, оставляя за собой глубокую рану, а нож просвистели в воздухе, едва оцарапав Маше живот. Она заметила, как чёрный разряд взорвался прямо перед лицом её противницы, та коротко вскрикнула и отступила назад.

Маша почувствовала солёный привкус на губах. Короткое мгновение стояла завораживающая тишина, потом Виола вдруг бросилась вон из комнаты, а Луксор даже не попытался её задержать. Маша не понимала, почему он допустил такую оплошность, не понимала, почему на его лице такое обеспокоенное выражение. Она хотела посмотреть, на месте ли кусочки бумаги, но вдруг обнаружила, что стоит на коленях. Ещё секунда, и она повалилась на руки мага.

...Забытьё было не больше секунды – она почувствовала, что лежит на ковре, в открытые глаза плеснуло светом фонарика. Возле неё на коленях стоял Луксор.

– Только не шевелись, – тихо попросил он.

– Со мной всё в порядке, – отмахнулась от его рук Маша и попыталась подняться, но резкая боль в области живота заставила её вернуться в исходное положение.

– Не шевелись, – повторил маг, – эти энергетические вампиры, они выпивают силу... хотя что я тебе рассказываю, ты сама это знаешь, как и имена всех магов хаоса в округе.

Он пытался шутить, значит действительно боялся за неё, значит царапина не такие уж и пустяковая. Маша посмотрела на его сосредоточенное лицо. Маг провёл рукой по царапине, что-то невнятно нараспев читая. Она почувствовала, как её тело наливается приятным теплом, проходит усталость, как останавливается кровь, до этого тёплыми струйками стекающая на ковёр.

Он опустил её, и Маша села на полу. Царапина больше не беспокоила, боль заметно притупилась. Первым делом она нашарила на полу меч и увидела, что его лезвие окрасилось чёрным.

– Я её задела? – рассеянно спросила Маша у самой себя.

– Да, и не слабо, – кивнул ей в ответ Луксор.

– А чёрной вспышкой отогнал её ты?

– Обычный спецэффект, он никому не причиняет вреда, – задумчиво пожал плечами маг.

– Почему тогда она убежала? – Маша устремила взгляд на него.

– Я не знаю.

Бесславное бегство Виолы с поля боя удивило её, упоённый злобой вампир не отступил бы из-за какой-то раны. Значит, у неё была причина скрыться.

Внезапный приступ здравомыслия? Маша поднялась на ноги, опираясь на край секретера, Луксор последовал её примеру.

– Тебе лучше? – тихо спросил он.

– Да, всё замечательно, – оповестила Маша, для верности она ощупала поверхность стола, но клочков бумаги не нашла. – Куда они могли подеваться...

Она отыскала их на полу, должно быть, Маша сама задела их в течение короткой схватки. Маша аккуратно сложила обрывки в стопку и обернулась к Луксору.

– Пошли, нам здесь больше нечего делать. Ты лучше знаешь, как быть с Виолой.

Он качнул головой в ответ.

– Такой я вижу её впервые. Нужно обязательно найти её, а то утром мы можем недосчитаться пары весёлых родственников.

Такой поворот событий Маше бы не понравился, может оказаться, что арестовывать будет некого. Глядя на то, как Луксор запирает дверь в покои графа, она поинтересовалась:

– Слушай, а в тот день, когда убили графа, в доме присутствовали все те, кто есть здесь сейчас?

– Да, – ответил маг, немного поразмыслив, – кажется, тогда не было только полковника.

– А что за странная прихоть запирать имение в силовое поле?

– Это прихоть самого графа, – пожал плечами он, – он меня об этом просил.

Маша вопросительно посмотрела на него. С какой стороны не зайди – везде висят кодовые замки с многозначным шифром. Но она чувствовала, стоит только одной из загадок открыться, все тайны дома Вороновских рухнут как карточный домик ей под ноги. Она ещё раз прокрутила в памяти завещание. Нужно найти зацепку. С чего это вдруг покойный решил лишить всех наследства?

– А что это за меч, который граф завещал полковнику? – поинтересовалась она.

– Это меч графа, он любил устраивать стилизованные рыцарские турниры и часто в них выигрывал. А теперь решил оставить его на память другу, – маг замолчал, словно размышляя над тем, что следовало говорить, потом твёрдо добавил: – И проклятье вместе с ним.

Ну вот и началось. Маша даже вздохнула с облегчением. Не существует ни одного по-настоящему древнего рода, на котором бы не лежала пара другая проклятий. Всегда найдутся доброжелатели.

– Что ты только что сказал? – переспросила она.

– Я сказал, что на этом мече лежит проклятье, – невозмутимо продолжил маг, – а что тебя удивляет?

– Прямо на мече?

– Конечно. Этот меч не вполне обычный. Насколько я знаю, его выкрали из какой-то древней могилы. А потом продали графу.

Выкапывать мечи из могил чревато последствиями – это Маша знала совершенно точно. Ещё никогда высшие силы не оставляли такие поступки безнаказанными. Инной раз расплата оказывалась страшнее любого кошмара.

– А полковник, конечно, не знает об этом? – сузила глаза Маша, она уже раздумывала над тем, как остановить проклятье.

– Может и знает, – медленно ответил Луксор, – не зря же они были лучшими друзьями.

– Иногда страх приобретает слишком кровавый цвет, – девушка в ответ ему качнула головой.

– Что ты имеешь в виду?

– Кажется, я начала понимать, в чём тут дело...

Коридоры петляли и змеились. Залы для приёмов пугали пустотой и безжизненностью и вволю играли с эхом их шагов. Со стен на них хмуро смотрели портреты. Маша думала о том, что проклятья похожи друг на друга так, будто все произошли от одного. Словно у этой славной традиции был начинатель. Она улыбалась, и Луксор не мог не заметить её улыбку.

– Что будем делать с Виолой? – поинтересовалась Маша.

– Думаю, тут сложностей не возникнет, но...

– Понимаю, – кивнула девушка, – мешать не буду.

– Не в этом дело, – серьёзно покачал головой маг. – Я боюсь, как бы она снова на тебя не напала.

– Ох, обо мне ты можешь не беспокоиться, – махнула ракой она, – за себя постоять я сумею.

Во взгляде мага, брошенном на неё, Маша прочитала недоверие. Она смутилась, словно отличница, которую застукали за списыванием.

– Этот промах был случайностью, у меня были противники и посерьёзнее.

– Охотно тебе верю, но всё-таки позволь мне...

– Что? – Маша рассержено сверкнула на него глазами.

– Дать тебе совет.

Маша тяжело вздохнула.

– Замечательно, давай.

– Иди в свою комнату и запрись там.

– Может, ещё предложишь лечь спать? – скептически фыркнула девушка.

Луксор не произнёс ни слова в ответ, в его молчании чувствовалось непонимание. Но Маша не могла обмануть его, а единственное, что она была не в силах сделать сейчас – это успокоиться и заснуть.

– Полчаса, – попросил маг, – больше мне не потребуется.

Маша взглянула на часы.

– Хорошо, я думаю, тридцать минут погоды не сделают. Но не больше.

– Отлично, – вздохнул её собеседник.

В молчании они прошли по знакомому коридору и остановились у двери.

– Тогда да встречи, – Луксор отступил от неё на шаг.

– Что же, – Маша взмахнула рукой, – тогда пока! И спасибо за помощь.

Луксор поймал ладонь Маши и поцеловал её пальцы.

...Кровь ночи на её руках – не алая, чёрная-чёрная кровь. Кровь разлучницы. Как она её ненавидела!...

Виола сидела на полу в одном из тёмных коридоров. Вжавшись спиной в стену, она облизывала кровь с лезвия ножа. Кровь была сладкая.

В самый последний момент она успела-таки ранить разлучницу. Всего лишь ранить – та оказалась опытным воином, и порез на бедре вампирши всё ещё кровоточил не смотря на все её усилия остановить кровь. Она оказалась опытным соперником, да к тому же тёмной личностью. Виола и сама не могла понять, что же за сила напугала её тогда, заставив броситься в бегство. Это не могло быть магией Луксора. Что-то гораздо более тёмное и зловещее. А, ко всем демонам!

Теперь разлучница была ранена, ночь длинная, люди – не вампиры. Их раны заживают далеко не так быстро. В следующем сражении её меч допустит ошибку. В следующей битве она бесславно падёт.

Она обернулась на звук шагов у себя за спиной.

– Ты один?

– Один, как видишь, – проговорил Луксор, останавливаясь возле неё.

– Без неё... – успокоено вздохнула вампирша.

– А почему ты сидишь на полу? – невозмутимо осведомился маг.

– Она тебе нравится? – холодно осведомилась Виола.

– О чём ты? – он пожал плечами. – Пойдём лучше.

– Нет! – сдавленно вскрикнула Виола. Она слишком много хотела ему сказать, чтобы вот так просто свернуть разговор. – Отвечай, она тебе нравится?

Луксор оглянулся на неё.

– Перестань говорить ерунду.

– Нет, я вижу. Только слепой не увидит, как ты липнешь к ней. А ты ей не нужен. Кому ты вообще сдался!

Он кивнул, но между его бровями залегла хмурая складка.

– Я знаю. Пойдём.

Виола поднялась на ноги.

Они дружили с детства: вместе искали клад в саду отца, вместе ели недозрелую черешню. Виола уже тогда знала, что они с Луксором не кровные родственники, отец никогда не скрывал этого. Ей казалось, что она любила его всю жизнь. Ей не нужен был никто другой.

– Иначе я уйду от тебя, – зло сказала она. – Помнишь, как тогда? Сам потом приползёшь, ты боишься одиночества.

Глава 21. Осень в Нью-Питере

...Маша откровенно бездельничала. Она лежала поперёк кровати и разглядывала потолок. Включать свет она не стала, ведь глаза уже привыкли к темноте. На эти полчаса она постаралась выкинуть из головы все мысли. Но свято место пусто не бывает – в образовавшуюся пустоту уже лезли вопросы. Интересно, как там операция, которую затевал Галактус? Наверное, у них там было неплохое сражение! А ей Галактус всегда доверяет умственную работу.

Маша поднялась с кровати. Кстати, про умственную работу. Надо бы заняться ей, а то утром руки не дойдут. Она перенесла лампу на письменный стол и всё-таки включила её. Голубоватый свет прошёл насквозь через разложенные на полированной поверхности клочки бумаги. Они были исписаны крупными летящими буквами, и собрать все части воедино не составило большого труда. Взгляд пробежал по строчкам.

"Только не смейся, это всё ужасно грустно, только не смейся", – уговаривала Маша сама себя, но нервный смешок всё-таки сорвался с её губ. Девушка соскочила со стула и, крутанувшись один раз в сумасшедшем вальсе, повалилась на кровать.

– Я вам пишу, чего же боле? – продекламировала она, глядя в потолок. – Что я могу ещё сказать?...

Потолок заинтригованно молчал, и Маша рассмеялась ему в ответ.

– Так красиво, – объяснила она своё веселье. – С ума сойти, просто бразильские страсти.

Из размышлений вслух её вырвал будильник. Положенные полчаса истекли, а значит, всем вампирам и магом следовало посторониться – на охоту выходит она. Посмеиваясь, Маша нашарила меч. Вот что ни говори, всё равно страшнее обиженной девушки монстра нет.

Дорогу в библиотеку она нашла быстро. Включать свет было неумно: вряд ли Дик поверит, что ночью по библиотеке шастает призрак Рудольфа. Вволю поблуждав между стеллажами, Маша наткнулась-таки на камин. Возле него на белом ковре по-прежнему лежало накрытое простынёй тело. Маша присела на корточки возле Рудольфа и откинула край простыни. Во всей этой истории её смущало только одно: если его убила девушка, где она взяла столько сил, чтобы перерезать горло?

Маша взяла Рудольфа за плечо и повернула его на бок. Минутного осмотра хватило, чтобы понять всё. Ещё раньше, чем звёзды и порез, был сделан удар в грудь. Что и требовалось доказать.

Она вернула тело в исходное положение. И услышала, как на ковёр рядом с ней что-то с глухим стуком упало. Она пошарила у себя под ногами фонариком: подмяв под себя длинный ворс ковра, возле Рудольфа лежал мобильный телефон. Маша только взяла его в руки, как миниатюрный экран засветился голубым.

Она выбрала нужное меню и папку с многообещающим названием "сообщения". И тут же признала, что Рудольф был самым аккуратным парнем из всех, которых ей приходилось встречать. Он очень ответственно относился к своим тайнам и педантично стирал каждое сообщение. По крайней мере, под заголовком "входящие" было девственно чисто. Или это не Рудольф стирал их из памяти, а за него позаботился убийца?

Вот чего-чего Маша не ожидала от своего главного подозреваемого, так это большого ума. Она встречала подобных людей и поэтому могла с уверенностью сказать: мнительность, заносчивость и приступы ярости – всё, что угодно, но не пытливый ум. В исходящих нашлась пара забытых всеми сообщений. Маша открыла первое.

"Хорошо, я уже иду", – оповестило оно. Текст набран был явно второпях, в слове хорошо пропущена буква р. Ничего интересного, обыкновенная фраза. Такие отправляет каждый человек сотнями. А вот второе заставило Машу невесело усмехнуться.

Никогда не знаешь, как может понять самое банальное высказывание твой собеседник. Маша осторожно сунула телефон в карман джинсов Рудольфа и расправила складки на простыне. Кто бы мог подумать, что все её догадки так неожиданно подтвердятся.

Забавная получилась ситуация: семейство графа и не думало сражаться за наследство, покойный последним словом попытался всех спасти, а больше всех шума наделала влюблённая девчонка. Впрочем, её можно было понять.

Маша поднялась на ноги, снова и снова прокручивая в голове текст сообщения. "Я знаю тайну кинжала". В конце ещё стояли двоеточие и закрывающая скобка – стилизованная электронная улыбка. Она была призвана смягчить текст, придать ему оттенок шутки, но и это не помогло. Слишком двусмысленная фраза, её не смягчила бы ни одна улыбка.

Маша не отказала себе в удовольствии распахнуть окно. Застоявшийся воздух библиотеки испуганно ретировался, а на его место пришел свежий ветер. Ночь вдали от города была глубокой, как степной колодец. Ни один звук не нарушал томную тишину, чёрные тени деревьев лениво шевелили щупальцами-ветвями. Маша удобно устроилась на подоконнике и несколько раз жадно вдохнула ветер. Фонари на аллее не горели, только на самом горизонте были видны немеркнущие огни Нью-Питера.

– Через несколько дней будет полнолуние, – голос за её спиной раздался так неожиданно, что Маша едва не подпрыгнула, – хорошо сделали, что открыли окно, здесь невыносимо душно.

Из темноты между стеллажами на неё выплыл полковник. Он скользнул беглым взглядом по Маше и, оперевшись обеими руками на подоконник, вгляделся в ночь. У девушки возникло ощущение, что будь на её месте кто-нибудь другой, в поведении этого военного ничего бы не изменилось. Да что там, он произнёс бы то же самое, даже если бы в комнате было абсолютно пусто.

Она самым беспардонным образом разглядывала лицо полковника. Это было лицо человека, многое повидавшего на своём жизненном пути и безмерно уставшего от всего. Наконец полковник удостоил Машу вниманием, их взгляды встретились.

– Курите? – непринуждённо спросил он.

– Нет. – Она качнула головой.

– Правильно делаете. Я тоже раньше не курил. Когда работал...

Его скупые обрывочные фразы заставили Машу почувствовать себя неуютно. Она поспешила отвести взгляд. Ей показалось, что он расценит этот взгляд как излишнюю настойчивость. Так, словно она набивалась на разговор. А она прекрасно понимала, что когда человек посреди ночи стоит у окна, меньше всего ему хочется поддерживать светские беседы. Маша спустила ноги на пол и даже мысленно выстроила вежливую фразу, мол, ночь коротка, пора и в объятия Морфея, как вдруг снова услышала его голос.

– Хотите, расскажу сказку?

Маша подобрала под себя ноги. Вступление её заинтриговало, а ещё она очень хорошо понимала, что такие люди так просто словами не разбрасываются.

– Расскажите, – кивнула ему из темноты Маша.

Полковник устремил взгляд вдаль. Выражение его лица осталось прежним, только глаза ещё больше сузились.

– Осенью Нью-Питер бывает похож на изваяние, сотканное из тончайших золотых и бронзовых нитей. И ночное небо удивительно звёздное в Нью-Питере осенью. Я побывал в разных городах, но нигде не видел такого звёздного неба. Да, всё это случилось именно осенью.

Моя жена, она очень хотела ребёнка, но врачи поставили неумолимый диагноз. Как в плохом сериале, на лечение были нужны большие деньги, которых конечно не было. Вечерами она бродила по городу-изваянию, натягивая капюшон куртки, словно пряча от прохожих своё лицо. Она возвращалась домой, когда небо затягивал чёрный бархат ночи, открывала дверь своим ключом и тихо раздевалась в темноте. А ночью она не спала, она просто лежала и смотрела на звёздное небо, я знаю это, я ведь тоже не спал. Но небо оставалось безразличным к нашему с ней горю, а свет звёзд не давал закрыть глаза.

Время текло издевательски медленно. И однажды, когда выпала возможность ненадолго покинуть этот тихий плен, я подло обрадовался. Несколько дней пути на восток от города, к старым могильникам, туда мне и Богдану пришлось отправиться по работе. Нам нужно было поймать зарвавшегося мага, он наводил страх на всю округу. Стоило остановить его, пока он не потревожил покой древних королей. Богдан шёл туда с мрачной решимостью представителя закона, а я – с тайной надеждой хоть ненадолго позабыть Нью-Питерскую осень. Ночью мы прибыли в провинциальный городишко, но, как оказалось, уже поздно. Маг успел побеспокоить сон мёртвых. Не раздумывая, мы бросились за ним следом.

Спускаясь по нетронутым временем каменным ступеням под землю, я буквально кожей ощущал гнев духов и тёмную силу мага. Сражение было не из лёгких. Мага пришлось убить – брать его в плен было бы неоправданным риском. Я помню ту ночь так, словно всё ещё живу в ней. Неяркий желтоватый свет наполнял гробницу, хотя никаких его источников видно не было. Гладкие земляные стены уходили вверх и смыкались там, в темноте.

Посреди обширной залы была возвышенность, на которой стоял богато украшенный гроб. Всё ещё опасаясь ловушек мёртвого мага, мы обошли подземелье по периметру. Я не удержался от соблазна заглянуть в гроб. Оттуда в гордом безмолвии пустыми глазницами смотрел на меня бывший король. Время почти не тронуло его торжественное красное одеяние. То, что когда-то было его пальцами, сжимало рукоять меча. Такого меча я не видел никогда в жизни. Неяркий желтоватый свет, отразившийся на его лезвии, ослепил меня. Моими действиями руководило минутное помутнение, и остановиться я уже не смог. Рукоять меча мягко легла в мою ладонь и словно вросла в неё. Безжалостные столетья не оставили отпечатков на этом божественном оружии.

Богдан ничего не видел, он стоял спиной ко мне, разглядывая рисунки на стенах. Он безоговорочно доверял мне. Я вынес меч из гробницы, уже тогда хладнокровно прикидывая, сколько могут дать за такую игрушку современные царьки. Злой рок помог мне привезти меч в Нью-Питер: ни Богдан, ни кто-то другой не смогли уличить меня в воровстве. Но тогда, стоя на каменных ступенях, я оглянулся. Пустые глазницы смотрели на меня с немой угрозой.

Он пришёл ко мне в первую же ночь, в первой же придорожной гостинице для дальнобойщиков. Пришёл, когда в соседней комнате спал ничего не подозревающий Богдан, а меч, завёрнутый в серую тряпку, мирно покоился на дне спортивной сумки. Красная мантия чуть блестела в свете уличного фонаря. Я был уверен, что это сон, но лежал, не в силах шевельнутся. А он стоял надо мной и, кажется, даже усмехался. Потом он заговорил, медленно, словно давая мне время, чтобы прочувствовать каждое его слово.

– Тот, кто осмелится взять мой меч в руки, будет проклят на смерть, – смертельно спокойным голосом повторял он, – будут прокляты все его родные и близкие, все те, кто ему дорог. Будет проклято то место, где он живёт, и все вещи, которых касаются его руки...

Всю ночь один и тот же сон, похожий на бред тяжело больного. Всю ночь его бесцветный голос и одна и та же фраза: "Будут прокляты... будут прокляты..."

Первой умерла моя жена. Однажды днём мне позвонили и сказали, что всё кончено. Водитель был пьян, он не справился с управлением, сбил её, а потом и сам въехал в столб. Всё очень просто – она всегда бродила по улицам в это время, а он вдруг выскочил из-за угла. Такое случается сплошь и рядом, винить некого.

Она умерла, а я остался один – в пустом доме, наполненном её мёртвым молчанием. Я перестал спать и просиживал ночь за ночью, глядя на осенние звёзды. И я постоянно чувствовал, что за моей спиной в тёмном дверном проёме стоял он. Его цепкий взгляд просверливал меня насквозь. В редкие минуты забытья мне мерещилось: дом в огне, пепелище и тягучий, заунывный запах дыма. Я не мог больше оставаться в собственном доме.

Решение было единственно верным. Вернуть жену я не смогу уже никогда, а от кошмара надо было избавляться. Меч должен быть возвращён на место.

Но всё оказалось не так просто. Положил серый свёрток на заднее сиденье, а сам сел за руль, как вдруг машина вспыхнула. Это произошло за несколько мгновений, я едва успел выскочить, автомобиль сгорел словно бумажный. И пока я неверными пальцами набирал номер пожарных, от него осталась лишь кучка пепла. И меч. Вдруг лампочка под потолком с оглушительным треском взорвалась, и среди воцарившегося в гараже полумрака лезвие меча блестело, как будто под ярким солнечным светом.

До вокзала было недалеко, и я знал, что поезд в тот злополучный провинциальный городишко ходит каждый день. Но сегодня сама судьба была против меня. На вокзале творилось что-то невообразимое: поезда сбивались с расписания, диспетчеры не могли ничего толком объяснить. В довершении всего механический голос выдал, что по техническим причинам все маршруты откладываются на неопределённый срок. Ждать я не мог. Поэтому вышел на трассу и пошёл пешком.

Я шёл по обочине, а мимо пролетали машины. Я не поднимал руки, потому что не хотел ещё одной смерти. Я шёл по дороге до тех пор, пока шальной спортивный автомобиль не выскочил на обочину. Чудом не удалось отскочить, машина слетела вниз с крутого склона. Ветер плеснул мне в лицо запах гари.

И это был конец. Я понял, что не смогу ничего сделать, не смогу уберечь ни себя, ни других. Нет, у меня ещё были силы, чтобы идти, но разумом я понял, что всё кончено. Ураган не побороть. Бурю не укротить. Бесполезно сражаться против стихии.

Я вернулся в Нью-Питер, где с деревьев по-прежнему облетали листья, но оставаться в старом доме было выше моих сил, и я переехал на съёмную квартиру.

Однажды под вечер ко мне пришёл Альберт. Мы никогда ранее не были знакомы с ним, не были ни друзьями, ни врагами. Но однажды он пришёл и, не дожидаясь приветствий, заявил:

– Продай мне меч.

Его слова заметались между голыми стенами моей чужой квартиры.

– Я не могу этого сделать, – покачал головой я ему в ответ.

Граф усмехнулся, прошёл на кухню и встал там у окна. Он сказал:

– Как красив этот город осенью. Мы с тобой договоримся. За этот меч я отдам любые деньги.

– Кто ты такой? – я остановился в дверях и, глядя на его спину, раздумывал, чем может обернуться такая сделка.

– Я – граф Вороновский, – он обернулся ко мне, его глаза блестели, словно у маленького мальчика, которому дали подержать настоящий пистолет.

– Этот меч проклят, – Вселенский разум, что я ещё мог сказать, как я мог разубедить его?

Он рассмеялся мне в лицо, презрительно и задорно. Если бы принялся рассказывать, он бы не поверил ни единому слову, он бы решил, что я просто набиваю цену.

– Мне не нужны твои деньги, – я слишком устал, чтобы спорить, – забирай меч, если он тебе нужен.

Какая-то часть моей души – подлая и трусливая – надеялась на избавление. Но избавления не пришло. На прощание граф, скорее в шутку, чем серьёзно, пообещал отдать мне меч обратно после своей смерти. Смерти ему пришлось ждать не так уж и долго.

На протяжении всего рассказа Маша старалась не дышать. Она была поражена той усталостью и болью, которая скользила в каждом слове полковника. Безысходность словно затопила комнату, сделала темноту угрожающей.

Она поняла гораздо больше, чем рассказал её собеседник. Когда-то Роланд Валенте работал в Центре, а его напарник Богдан – никто иной, как сам Галактус. Интересно, знает ли он про историю с мечом?

Полковник молчал уже несколько минут, и его взгляд был по-прежнему устремлён в темноту. Иногда человека надо просто выслушать, а потом оставить его один на один со своими мыслями. Маша бесшумно соскользнула с подоконника на пол. Чуть касаясь ногами пола, она подошла к Роланду и легко коснулась рукой его плеча.

– Всё, что я узнала, останется со мной, – шепнула девушка и почувствовала, как его плечо напряглось

"Всё, что я узнаю, останется со мной" – слова из клятвы, которую даёт каждый агент Центра. Полковник всё понял, но не подал виду, не шевельнулся, лишь его мышцы бессознательно напряглись. Маша тихо вышла из библиотеки.

   "Интересно, кому ещё не спится этой безумной ночью?" – размышляла она, поднимаясь вверх по лестнице. На предпоследней середине лестницы она резко встала: белый глаз фонарика упёрся в череду чёрных точек на ковровой дорожке. Капли крови ещё не успели высохнуть – Маша убедилась в этом, когда тронула одну из них пальцем. На подушечке остался багровый отпечаток. Сердце пропустило удар.

Маша бегом преодолела оставшиеся ступени, потом повернула влево – именно туда вела цепочка пятен. Картина вспыхнула перед глазами внезапно.

Ночь. Тёмная лестница. Хрупкий девичий силуэт. Нож в её руках. Тёмные капли крови вниз – одна за другой. Крови на ноже много и она стекает медленно. Медленно. Небольшими каплями. А девушка неспеша спускается вниз по лестнице. Нет!...