Текст книги "Императрица и ветер (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 41 (всего у книги 58 страниц)

Долго мёрзнуть под пронизывающим ветром не пришлось: автобус приветливо подмигнул им и гостеприимно раскрыл двери.

– До завтра! – Руфь махнула рукой Маше, уже прыгнув в тёплое, озарённое жёлтым светом, нутро машины. – Если что, я тебе позвоню!

– Пока! – отозвалась она. Краем глаза она увидела, как в этот же автобус, только в задние двери зашёл Рауль. Руфь устроилась на свободном сидении, а он остался стоять у поручня, недалеко от входа.

Всё прошло даже слишком гладко. Маша проводила взглядом автобус и медленно пошла по улице, залитой белым светом фонарей. Прохожих уже почти не было, ночь гнала зазевавшихся путников домой, а на пустых площадях протяжно вздыхал ветер. Маша любила город именно таким – беззащитным и одиноким, с шуршащими под ногами жёлтыми листьями и эхом шагов. Она оглянулась на здание университета: горела только подсветка у колонн главного входа. Там дальше, за ним, вероятно, светились окна в Центре.

А перед ней – бескрайнее море огоньков в окнах, огоньков-отражений в лужах, оставшихся после короткого дождя и ночная свежесть – как хорошо, что она взяла с собой шарф. Долго идти по хорошо освещённому проспекту не пришлось: она свернула в парк, в надежде срезать угол. И снова ей в лицо пахнуло ветром с полей. Здесь было куда темнее: разросшиеся липы и клёны почти скрывали от города заброшенные аллеи, на которых редко убирали опавшую листву, и даже днём было мало прохожих. Старый, давно не действующий фонтан в центре парка, казался призраком, на его краях сидели птицы. И когда Маша приблизилась к ним, они с криками взлетели и тут же скрылись в тёмном небе, оставив за собой лишь далёкий шорох листьев. Сквозь переплетение почти голых ветвей были видны редкие звёзды.

Фонари в парке не горели, его освещали лишь огни соседних улиц, но они едва пробивались сквозь строй деревьев и плотное переплетение кустарника вдоль аллей. Там, где деревья расступились, пропуская её к старой лестнице со сбитыми ступеньками, вел неравную борьбу с сумраком единственный фонарь. Он был у самого конца спуска, и по ступеням плясали причудливые тени.

Лестница выходила на пустынную дорогу, по другую сторону от которой возвышалось недостроенное здание. Маше почудились шаги за спиной, и она оглянулась: на тёмных аллеях гулял лишь ветер. Зашелестел под её ногой сухой лист.

Маша ускорила шаг, когда услышала сзади негромкое шуршание шин. Она быстро огляделась: справа высокая ограда парка, слева – не менее высокий забор стройки. И машина подъехала уже совсем близко – чёрный спортивный автомобиль – он словно бы крался вслед за Машей. Стараясь вести себя как можно более спокойнее, она оглянулась. Тут боковое стекло опустилось, и в окне появилась голова молодого человека. Несмотря на царящий полумрак, он был в тёмных очках.

– Девушка! – начал он приветливо улыбаясь. – Девушка, уделите минутку.

– Да? – Маша не останавливаясь, кивнула ему.

– Вы не подскажете, где здесь улица Конфетти?

– Вам прямо до первого поворота, а потом налево, это и будет как раз улица Конфетти, – любезно объяснила она, стараясь меж тем отдалиться от дверцы.

– Это мне сейчас прямо? А поворот скоро будет?

– Метров через пятьсот, – мило улыбнулась Маша.

– И там налево?

– Точно, – подтвердила она.

– Спасибо вам огромное, – с чувством произнёс незнакомец, втянул голову обратно, и машина рванула с места.

Маше осталось только удивиться. Оказывается не каждый мужчина, который подъезжает к тебе сзади в тёмном переулке и при этом двусмысленно улыбается, является бандитом. И не каждый хочет затащить тебя в свою чёрную спортивную машину, чтобы использовать потом для своих эгоистических целей. Некоторые просто спрашивают дорогу к улице Конфетти. Бывает же в жизни!...

Но она всё-таки пошла быстрее: Маше не терпелось оказаться дома, выпить горячего чаю и хотя бы десять минут посидеть в обнимку с компьютером. Тёмный переулок, наконец, оказался позади, и она вышла на хорошо освещённую площадку перед магазином. И тут было пусто, Маша вскользь заметила, что нет привычного поста милиции. Опять перестали контролировать улицы Нью-Питера.

Вынырнувший из-за угла парень не вызвал у неё никаких эмоций, Маша только посторонилась, чтобы не столкнуться с ним на широкой пустой улице. Однако он всё же задел её плечом, больно, но связываться с ним Маша не пожелала – много чести.

– А почему такая молодая и красивая одна? – услышала она насмешливый голос за спиной.

И, кажется, у этой фразы был только один смысл. Маша не оглянулась, надеясь, что случайный прохожий окажется не очень настырным. Но когда перед ней возникли ещё два силуэта, обманывать себя было уже бессмысленно. Она остановилась, размышляя, кого ударит первым. Того, что справа – он уже на расстоянии пары шагов. Он подбрасывает в руке что-то звенящее, кажется, связку ключей. Они окружали её так плотно, что пространства для манёвра не осталось. Маша сделала шаг назад, но тут же наткнулась на подступившего сзади человека.

– Уже уходите? – придерживаясь лучший традиций подворотни, хохотнул он.

Кстати о подворотне, из темноты на другой стороне улицы появились ещё два типа. Итого пять. С пятью она может и не справиться. Конечно, не очень хочется затевать драку, но что поделать. Не похоже, что эти парни собираются предложить ей донести сумку до дома. Маша перехватила эту самую сумку поудобнее и приготовилась к нападению. Если оно будет молниеносным, ни один из этих уверенных в своих силах увальней даже не поймёт, в чём дело. Правильно, как они могли предположить, что девушка, застигнутая врасплох на ночной улице, окажет сопротивление.

Вон как нагло ухмыляются! А звон ключей продолжает действовать на нервы. Что за противная привычка... Маша бросила на него беглый взгляд. Вот уж никогда она не видела такого победоносного выражения на лице. Сейчас она устроит им победу!

Свет фонаря скользил по мокрому асфальту, неровные блики прыгали по лицам. Луч чуть тронул руку одного из нападающих. На его запястье сгустившейся темной проступила татуировка – спираль. Он не поймал мимолётного взгляда девушки, очевидно приняв его за затравленный поиск путей отступлений. Но путей не было. Была только эта спираль.

Решили поймать, – с тихой злостью подумала Маша, – не выйдет.

Бойцы "Белого ветра", в этом нет сомнений. Они просто проверяют её. И если она начнёт драку, она может и выиграть эту битву. Но проиграть войну. Если она начнёт драку, они поймут, что она из Центра. И тогда к демонам всю операцию – Патрик заляжет на дно и его следующее нападение будет отследить куда труднее.

И значит, она не ответит на угрозы. Не вступит с ними в сражение, чтобы там ни случилось. Пусть смеются дальше.

– Девушка не хочет с нами разговаривать, – обиделся прежний голос у неё за спиной. – Стесняется?

Теперь они были так близко, что Маша даже почувствовала запах сигарет, исходящий от говорившего.

Он толкнул Машу в спину так, что она на секунду задохнулась и чуть не упала на одного из его товарищей. Она охнула от неожиданности, но не ответила на удар, хотя ей было очень тяжело удержаться. Хотелось просто ударить один раз по ухмыляющемуся лицу и будь, что будет. Но нельзя поддаваться искушению. Расчет Тёмного Патрика гениален до безумия. Он вычислит шавку Галактуса, способную ему помешать, и избавится от неё.

Нельзя дать ему ни единого шанса. Ни единого повода для подозрений.

Тот, что поигрывал ключами, сунул их в карман и наотмашь ударил её по лицу. Маша почти успела увернуться, и удар пришёлся по виску, но она закрыла лицо руками и всхлипнула.

– Отпустите меня, что вам нужно?!...

Её голос потух, затерялся в темноте закоулков уставших улиц. Её слова только насмешили воителей "Белого ветра". Один из них снова толкнул её, Маша упала на колени, асфальт бросил ей в лицо запах сырости. Над собой она слышала хохот и насмешки, но смысл слов не доходил до её сознания. Как давно она не чувствовала себя такой беспомощной и слабой. Надежда, что они оставят её, если Маша не начнёт защищаться, быстро истаяла. Похоже, эти вояки восприняли её как развлечение, которых было так мало в их жизни.

Кто-то резко дёрнул Машу за руку, восстанавливая в вертикальное положение, швырнул к своему товарищу. А тот под смешки рывком расстегнул на ней куртку. Следующий принялся вытряхивать Машу из неё. Она больше не кричала – только дёргалась в их руках, с глухим ожесточением и нежеланием сдаваться вот так, без боя. Жёсткие руки уже держали её сзади за локти, едва не выворачивая их. Удар, призванный утихомирить её, последовал всего один, но после него потемнело в глазах и на миг оборвалось дыхание.

Маша не заметила тишины, неожиданно воцарившейся вокруг неё. Она почувствовала только резкий, обжигающий холод, запах смерти и, вслед за ними – её отпустили, и девушка упала на колени. Всё ещё судорожно пытаясь отдышаться, она схватилась за шею. Кровь колоколом билась в ушах, и её запах – мерещился или существовал на самом деле? Поэтому голос, раскроивший тишину, не мог пробиться к ней и в первые секунды. Потом, почувствовав чьи-то руки у себя на плечах, она отчаянно, но уже почти автоматически дёрнулась...

– Маша! Ты слышишь? – в голосе проступило отчаяние и страх.

Она подняла глаза, и не увидела перед собой бойцов "Белого ветра". Возле неё на коленях, на мокром асфальте стоял всего один человек. Луксор коснулся пальцами её щеки, повернул лицо к свету.

– Маша?

– Я нормально... ты их прогнал? Как? – в горле встал ком, он не пускал слова. Кажется, она сейчас разревётся, как первоклассница, какой позор...

– Думаешь, магия существует только для красивых фокусов? – он осторожно обнял её за плечи. – Ты можешь подняться?

– Да, – но ноги предательски дрожали. – Куда мы?

– Не волнуйся, сейчас всё будет хорошо, – Луксор уговаривал её как маленького ребёнка, который разбил коленку и теперь капризничает. – Только не переживай.

Он отвёл её к машине, стоящей за углом, и аккуратно усадил на заднее сиденье.

– Куда мы? – повторила Маша просто за тем, что молчать не могла. Сопротивляться она сейчас тоже была не в силах.

– Я тебя не съем, – он вымученно улыбнулся ей. – Всё будет в порядке.

Всю дорогу она просидела, закрыв лицо руками. Навстречу бросались только яркие всплески фонарей, разбавленные чёрным небом и пеленой подло выступивших на глазах слёз.

– Пойдём.

Ощущение, что машина остановилась, пришло с опозданием, в реальность вернул только голос Луксора, который, казалось, вынырнул из пустоты. Во дворе дома было темно, и Маша понадеялась, что он не заметит слёз на её лице.

Он не выпустил её руки до самой квартиры, а в прихожей ярко вспыхнул свет. Маша закрыла глаза от неожиданности. Теперь она просто не знала, сопротивляться ей или не стоит. Пока она размышляла, Луксор снял с неё куртку и шарф, провёл в комнату и усадил на диван.

– Не стоит, со мной всё нормально, – слабо сопротивляясь его рукам, проговорила Маша. Она не различала цветов и запахов, всё вокруг кружилось в жутком хороводе.

– Подожди, – мягкое тепло исцеляющей магии коснулось её виска. Тупая боль отпустила, оставив за собой только боль уязвлённого самолюбия.

– Луксор, как ты оказался там? – вопрос сам собой сорвался с губ, хотя слышать ответ ей и не хотелось: Маша его уже знала.

– Ну, если я скажу, что просто проходил мимо, ты мне, конечно, не поверишь? – с грустной усмешкой вздохнул он.

– Конечно, не поверю, – вздохнула она.

– Я следовал за тобой, и я...

– Стой. Я не хочу слышать, зачем ты это делал. Что бы там ни было, ты меня спас. Я не знаю, как благодарить тебя, – кажется, последнюю фразу она произнесла уже почти шёпотом.

– Не благодари. Если хочешь, я сделал это лишь для себя. Думаешь, я смог бы пройти мимо?

Чувствуя, что сейчас не выдержит, Маша вскочила на ноги и, не оборачиваясь к нему, выдохнула:

– Мне нужно домой. У меня там ребёнок один... – оправдания оказались неуместными, и она тряхнула головой.

– Я отвезу тебя. И можешь даже не сопротивляться...

...Она попросила остановить машину за квартал до своего дома. И, кажется, он всё понял.

– Ты не хочешь, чтобы нас видели вместе? – грустно вздохнул Луксор.

– Не в этом дело, – покачала головой Маша, понимая, что дело-то как раз в этом.

– Не оправдывайся.

Маша выскользнула из автомобиля, захлопнула дверцу и, отойдя на тротуар, махнула ему оттуда рукой. Она подождала, когда машина скроется вдали, и только потом пошла домой. Притихшие улицы города больше не играли со звуком её шагов. Она шла по квадратам света из чужих окон, а оказавшись у кованой ограды, поняла: в её доме горит одно единственное окно. Маша представила, что о произошедшем придётся рассказывать Сабрине, и у неё немедленно разболелась голова.

Осторожно прикрыв дверь за спиной, она шагнула в комнату. Было тихо, только часы на стене мерно отсчитывали тягучие отрезки времени. В светящемся проёме двери, прислонившись к косяку, стояла Сабрина.

– Маша, разве можно так, – она шагнула к подруге и взяла из её рук сумку. – Я уже собиралась искать тебя. Что-то случилось?

Маша подняла на неё глаза, и, кажется, только по одному этому взгляду Сабрина всё поняла. Она помогла ей снять куртку и мягко произнесла:

– Пойдём на кухню, я сделаю тебе чай.

Каким образом Сабрина постоянно умудрялась угадывать, что нужно Маше именно в этот момент, она не представляла. Она поплелась вслед за подругой и, едва дойдя до стула, рухнула на него. Голова по-прежнему гудела, да ко всему прочему напомнили о себе царапина от ножа Виолы. Маша потёрла кончиками пальцев ноющий бок, и ранки словно обожгло огнём. Она поморщилась – только этого ещё и не хватало для полного и абсолютного счастья.

Сабрина опустилась на стул рядом с Машей и поставила перед ней чашку с горячим чаем, пахнущем ромашкой и ещё чем-то, совсем летним и нежным. Маша немедля обхватила горячие бока чашки замёрзшими руками. Она почувствовала на себе пристальный взгляд Сабрины и обернулась к ней.

– Слушай, не пугай меня. С тобой всё в порядке? Почему ты дрожишь? – Сабрина тронула её за руку и заглянула в лицо. – Не молчи.

– На меня напали, – выдала Маша, прерывисто вздохнула и нервно отбросила с лица надоевшую чёлку. – Я даже не смогла защититься. Я уже отвыкла...

Она коротко рассмеялась, потом закрыла руками лицо и повторила:

– Я отвыкла быть жертвой.

– Кто на тебя напал? Что произошло? – в голосе Сабрины отчётливо зазвенел испуг.

– Как я поняла, бойцы "Белого ветра", решили проверить меня на способность постоять за себя. Проверили. Надеюсь, они остались недовольны, потому что я не защищалась.

– Маша, объясни, почему...

– Как ты не понимаешь! – вскрикнула она, но тут же сбавила тон. – Если бы я раскрылась, они бы всё узнали. Узнали, что мы охраняем Руфь...

Сабрина тяжёло вздохнула и, сложив руки на груди, чуть наклонилась к столу.

– А теперь мне не понятно, кого из вас нужно охранять, – хмуро произнесла она.

– Сабрина, только не надо...

– Надо! А если бы они что-нибудь сделали с тобой?

– Они бы со мной ничего не сделали, потому что...

"Потому что что? Потому что тебя спас маг, совершенно случайно проходящий мимо?!..."

Маша отвела руки от лица и посмотрела на Сабрину.

– Почему не напали ни на кого другого? Руфь охраняешь не ты одна, – медленно произнесла Сабрина. Её черные глаза блестели в свете лампы.

– Я не знаю, – растерялась Маша, – видно, я засветилась сильнее... Все остальные не вступают в контакт с самой Руфью.

– Патрик мог проверить все базы данных университета, – покачала головой её собеседница, – но здесь проблем не возникнет, ты есть во всех списках. И я уверена, эпизод с дверью – тоже проверка. Но ты её прошла, раз уж они устроили вторую. В любом случае, это дело нельзя оставлять так. Нужно рассказать обо всём Галактусу.

Идея Маше не нравилась и она даже не могла объяснить, почему. Галактус не сможет отстранить её от задания – это вызовет очередную серию подозрений со стороны Тёмного Патрика. К тому же, кем её можно заменить? Сабриной или Шредером? Но они слишком приметные фигуры и, скорее всего, уже давно известны "Белому ветру".

– Что он сможет сделать? – пожала плечами Маша.

– Всё, что угодно. Например, сделать так, чтобы тебя встречали.

– Сабрина, это уже перебор...

– Даже не думай мне возражать. Я не хочу, чтобы эти подонки что-нибудь сделали с тобой...

Глава 23. Убийца с твоим лицом

...Залаяла соседская собака, её разбудил шум полуночной машины. Строчка света от фонаря пробивалась сквозь шторы и ложилась на ковре, рядом с кроватью. Ветер за окном качал ветви клёна, и они отбрасывали причудливые тени на белый потолок. Маша закрывала глаза, но тени продолжали плясать в её сознании, переходя из яви в сон, от которого она просыпалась, словно от толчка. Она садилась на кровати и, обнимая колени руками, старалась выгнать их из мыслей – уродливые скачущие тени...

Не знаю, почему они тогда привязались ко мне. Девочек они вообще-то не трогали, предпочитая растрачивать усилие только на тех, кто послабее, но мужского пола. Может, потому, что я и девочкой-то им никогда не казалась. Не помню, когда бы в детстве я запросто общалась со сверстниками. Между мной и ними словно стояла стена – или железная решётка с подведённым током. Они сторонились меня, а я думала, что так и должно быть.

Скорее всег, именно это раздражало ту компанию малолетних преступников. Помню, первый раз я столкнулась с ними в школе, в одном из не слишком шумных коридоров. Кажется, у того парня было прозвище Малый. Он толкнул меня к стенке, выдав нечто вроде:

– Подвинься, места мало.

Следующий раз мы встретились с ним вечером, во дворе. Я возвращалась домой, а эта компания страдала от безделья на лавочке. Ради смеха Малый отобрал у меня сумку и зашвырнул на крышу над дверью подъезда. Злость и беспомощность, одновременно наполнившие меня до краёв, заставили забыть о здравом смысле. Перед глазами на секунду встала дрожащая пелена, и я ударила его – сильно, насколько вообще смогла бы тогда ударить человека, который был выше меня на голову и раза в два шире. Не знаю, от боли или просто от нанесённого оскорбления, однако смеяться он перестал. Выругался грязными словами, но связываться с малолеткой посчитал ниже своего достоинства. И только понукания его товарищей – "Врежь ей", "Пусть знает своё место", "На тебя всякая шушера руку поднимает!" – заставили его ударить. Помню жестокую боль в голове, помню солёный вкус крови. Это было далеко не самое страшное ранение в моей жизни, но самое обидное.

Спасибо Малому. Наверное, если бы не он, я бы никогда не стала такой, какой стала.

Я помню, как воевала с этой бандой – в одиночку, никогда не призывая на свою сторону родителей и учителей. Я воевала – не так звучит. Они воевали со мной. Старались уничтожить, если не морально, то хотя бы физически. Не стеснённые моральными нормами, эти парни с одинаковой лёгкостью могли ударить и старика, и девушку.

Вот только беззащитной я перестала быть гораздо скорее, чем им удалось растоптать мою волю. И я прекрасно осознавала, что меня не спасёт никто, кроме меня самой. И уж если им удавалось поймать меня на тёмной улице, я пеняла только на себя. И боролась со своим бессилием. Сейчас это может казаться придуманным, странным и страшным, но я выиграла войну. Да, у меня были хорошие учителя.

Но ни один даже самый лучший сенсей никогда бы не сделал из меня воина. Никогда, если бы не та сумка, заброшенная на козырёк подъезда.

...Утро ворвалось так больно, разбив полузабытье, в которое Маша впала, прижавшись щекой к холодному окну автобуса. К окну, за котором пробегали серые от покрывающего их тумана пейзажи. Она с трудом подняла голову и открыла сумку, чтобы достать гудящий телефон.

На экране высветился номер Галактуса. Сон сняло как рукой. Она нажала кнопку ответа.

– Да?

– Маша, доброе утро. Срочно приезжай в Центр. Возникла проблема.

– Я сейчас буду, – моментально отреагировала она, сунула телефон в сумку и на проспекте Рождественского выпрыгнула из автобуса. Но вопреки уже сложившейся привычке, прошла мимо университета. По дороге набрала номер Руфи.

– Я не приду сегодня. Поболею немного...

– А... жалко, – протянула та, – ну, выздоравливай.

Казалось, в Центре она не была целую вечность, только Моцарт приветливо кивнул. По дороге она столкнулась с Ренатой, которая пробегала мимо с пачкой бумаг. Секретарша Галактуса странно покосилась на Машу, но всё-таки решила предупредить:

– Тебя уже ждут там...

Её тон Маше не понравился. Кто ещё ждёт? Галактус? Почему во множественном числе? Она тряхнула головой. Этакая мнительность ни к чему хорошему не приведёт. Но за дверью кабинета Галактуса и вправду послышался незнакомый голос. Слов Маша разобрать не успела, когда она подошла ближе, уже говорил её начальник.

   – Нет, я хотел бы поговорить с ней наедине. Да, вас я позову потом. Не могли бы вы подождать в приёмной? Это конфиденциальное дело. Я понимаю. Но всё же настаиваю на личном разговоре с ней.

Маша едва успела отскочить от двери, когда та распахнулась прямо перед её носом. Из кабинета вышел высокий человек в форме. Он скользнул по Маше ничего не значащим взглядом и ушёл в противоположный угол комнаты, чтобы там опуститься на кресло и взять с газетного столика какой-то журнал. Маша проскользнула в приоткрытую дверь...

...которая тут же захлопнулась за её спиной.

Сидящий за столом Галактус внимательно изучал бумаги, лежащие перед ним, и лишь через пару секунд поднял на неё глаза.

– Проходи.

Тут Маша стало не по себе. Никогда – а она знала Галактуса очень долго – никогда не слетали с его уст слова, настолько пропитанные усталостью. Маше захотелось стать невидимой или безгрешной. И поскольку последнее у неё точно бы не получилось, она бесшумно прошла и опустилась на стул.

Он снова взглянул на бумаги, словно бы пытаясь найти в них подвох, но не нашёл и, вздохнув, посмотрел на Машу.

– Перейду сразу к делу, ты знаешь, я не люблю лирических вступлений. Не могла бы ты мне сказать, что, собственно, делала вчера между девятью и десятью часами вечера?

– Я... – Маша поёжилась. Кажется, Сабрина уже рассказала про нападение, и теперь пойдёт откровенный разбор полётов. И ещё возможно, что Галактус всё же решил отстранить её от этого дела. – В это время я возвращалась из университета домой.

– Так поздно? – он расправил смятый уголок белого листа бумаги.

– Ну да, Руфь остаётся по вечерам работать в лаборатории, – пожала плечами Маша.

– Но Рауль сказал мне, что встретил Руфь на остановке около половины девятого, – Галактус качнул головой и посмотрел на неё неожиданно пронзительно. И Маша сдалась.

– Да, я долго шла домой. Просто... кое-что случилось, – она поморщилась и не смогла сделать никаких уточнений.

Он тяжело вздохнул, как будто услышал то, чего больше всего опасался.

– И что же произошло?

– Произошло то, что на меня напали, – выдала она на одном дыхании и отвернулась к окну. Зачем он её допрашивает? Неужели ему и так всё не ясно?...

– Ладно, опустим вопросы "кто?", "где?" и "зачем?".

Только Маша успела с облегчением вздохнуть, на неё обрушилась очередная порция неприятных сюрпризов.

– Может ли кто-нибудь подтвердить, что... на тебя напали в это время?

Несколько секунд стояла абсолютная тишина, в которой Маша судорожно пыталась сообразить, что от неё требуют.

– То есть? – она вопросительно вскинула брови.

– Я спрашиваю, есть ли у тебя алиби.

Маша только открыла рот, чтобы выразить своё удивление по этому поводу, а так же прилагающуюся к нему бурю эмоций, как его тут же пришлось закрыть. Галактусу надоели игры в детективов, и он протянул Маше одну из своих бумаг. Она увидела, что это фоторобот.

– Собственно, вчера вечером на остановке убили девушку. И у преступления было слишком много свидетелей. Вот и портрет убийцы по их показаниям составили. Посмотри, – последнее слово он произнёс совсем мягко, будто уговаривая её выпить горькое лекарство.

Маша перевела взгляд на бумагу, которую до сих пор яростно сжимала в руках, но не удостоила вниманием.

– Кто это? – её руки сами собой задрожали, поэтому пришлось опустить белый лист с фотороботом на колени. Ладони за мгновение стали влажными.

– Об этом я хотел посоветоваться с тобой, – он говорил так, словно ничего не произошло. Словно на этом снимке ужасного качества с жуткой ясностью не проступало её лицо.

– Это не я, – проговорила Маша растерянно, сознание изо всех сил боролось с возмущающей несправедливостью. – Разве я?

Галактус молча смотрел на неё, то ли ожидая оправданий, то ли выдерживая театральную паузу.

– Замечательно. Где это произошло? – упрямо спросила она.

– На автобусной остановке, улица Лебедя. Там стояли несколько человек, как вдруг одна девушка набросилась на свою соседку. Она ударила ножом жертву и сбежала. Когда свидетели отошли от шока, жертва была уже мертва, а преступница – далеко от места преступления, – он постучал ручкой по столу и пожал плечами. – Всё это длилось не меньше минуты. Так что её успели рассмотреть.

– Они успели её рассмотреть и не поймали? – не поняла Маша.

– Им даже в голову не пришло ловить её. Это были обыкновенные люди, и они пребывали в ужасе. Не каждый день видишь на улице такое, – Галактус подошёл к окну и захлопнул форточку, через которую комната наполнялась запахом костров.

Реальность всё-таки пробилась через вычурную белизну официальных фраз. Маша сжала руки в замок на коленях.

– И вы хотите сказать, что я – убийца? – слова прозвучали абсурдно. Она открыла рот, чтобы продолжить, но лишь покачала головой.

– Я так не думаю. Если бы это сделала ты, я бы знал об этом, поверь. Надеюсь, тебя в последние дни никто не кусал? – он улыбнулся, пытаясь разрядить обстановку, и, конечно, он Галактуса не ускользнуло то, как вздрогнула Маша от его слов.

– Не кусал... – словно не веря своим словам, откликнулась она.

– Тогда ты понимаешь, что речь не об этом. Дело серьёзное, но в нашем мире внешность – это далеко не всё. Её можно элементарно подделать. Как? Да как угодно. Это, собственно, нам и предстоит выяснить. Но есть ещё одна проблема – твоё алиби. Тот человек, – Галактус выразительно кивнул на дверь, – его можно выпроводить на этот раз. И доказать твою непричастность. Но если нападения повторятся...

– Ну, вообще-то есть один человек, который может подтвердить, что в это время я находилась в другом месте... то есть с ним, – произнесла Маша не слишком уверенно. Впутывать Луксора ей совершенно не хотелось, но если уж всё зашло так далеко... Кажется, без его помощи ей опять не выпутаться.

Галактус внимательно посмотрел на неё, словно бы увидел в её словах нехороший подтекст. Он понял, что связь с тем человеком Маша совсем не собиралась афишировать.

– Ты можешь рассказать мне.

– Он спас меня от бойцов "Белого ветра" вчера вечером, а потом отвёз к себе. Правда вскоре я вернулась домой. Это маг.

– Что же, я всё понял. Я вызову его. Или ты сама хочешь сначала поговорить с ним?... – его слова прозвучали приговором, хотя Маша понимала, что без этого не обойтись.

– Нет, лучше вы, – малодушно согласилась она.

– Ещё одна небольшая формальность. Не покидай Центр, пока всё не будет улажено. Ты же понимаешь, если ты уйдёшь, это будет расцениваться как доказательство против тебя.

– Замечательно. Разрешите идти?

– Да, я вызову тебя.

Не говоря больше ни слова, Маша поднялась и пошла к выходу. Только у самых дверей вспомнила и обернулась.

– А Руфь?

– Не волнуйся, её охраняют.

В приёмной она, не поднимая глаз, проскользнула мимо человека в военной форме.

Тёмный Патрик, – металась в голове единственная мысль, – какой же ловкий ход с его стороны... Выходит, я всё-таки прокололась, но когда, когда? Что я сделала не так?

– Если это его расчет, то нападение на Руфь должно состояться как раз сегодня, – с тревогой думала Маша. Она сидела на подоконнике и, прижавшись лбом к стеклу, смотрела на снующие внизу машины. – Смогут ли его предотвратить? Где же я прокололась?...

Она просила Вселенский разум только о том, чтобы в комнату сейчас никто не вошёл и не начал приставать к ней с расспросами. О большем она просить боялась. Маша снова и снова прокручивала в памяти каждый день, проведённый с Руфью, ставила под сомнение каждую секунду. Ошибок не находилось – то ли в провале не было её вины, то ли дело заключалось вовсе не в Патрике...

Внезапная резкая боль в боку выдернула её из мыслей. Эта царапина! Вчера она едва смогла заснуть, бок жгло огнём всю ночь. Под утро рана успокоилась, а теперь всё началось сначала.

Сколько же можно! С того дня, как Виола её поцарапала, прошло не меньше двух недель, пора бы уже и забыть об этом досадном происшествии. Но не тут-то было.

Маша потянулась за сумкой, в которой, кажется, завалялась пара таблеток. И тут одна мысль обожгла её сильнее любой боли. Что если с этим ударом Виола передала ей своё проклятье?...

Цепочка несопоставимых на первый взгляд событий сложилась на удивление удачно. Вот она возвращается домой после вечерних приключений. Машину Луксор остановил за квартал от её дома – по её же просьбе. Как раз неподалёку от этого места и пролегает улица Лебедя. Выходит, ей нужно было не так уж и много времени, чтобы в приступе ярости, в жажде чужих эмоций бросится на жертву. А потом вернуться домой как ни в чём не бывало.

Почему же как ни в чём не бывало? Она чувствовала непосильную усталость и опустошение, которые, конечно, можно связать с испугом от нападения. Нет, не складывается. Если бы она бросилась на ту девушку и ударила бы её ножом, она запачкалась бы в её крови, было бы много крови...

Маша тряхнула головой. Вот, она уже рассуждает так, как будто действительно убила. Но этого же не могло быть. Не могло, от царапин не становятся энергетическими вампирами. Думать надо совсем о другом. Как Тёмный Патрик смог всё это организовать? Где он нашёл человека, настолько похожего на неё?

Его тонкие пальцы равнодушно скользнули по светлым волосам девушки. Она вздрогнула и поёжилась под шёлковым покрывалом. Алый камень в перстне чуть царапнул её нежную кожу на виске. Патрик поморщился – он не любил крови.

Он выбрался из постели и прошёл к окну. Он не любил кровь и поэтому предпочитал несколько другие методы. А за окном день был в самом разгаре, хотя и в особняке на окраине города это было не слишком заметно. Отсюда не слышался бесконечный шум машин, не было видно толп обывателей. Солнце скрылось за рыхлыми тучами, его лучи едва-едва пробивались к бренной земле. Патрик отдёрнул шторы, неспеша оделся и, выйдя из комнаты, приказал подавать завтрак. В зеркальных панелях коридора отразилась его высокий, гибкий силуэт, растрёпанные в художественном беспорядке тёмные волосы.