Текст книги "Императрица и ветер (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 39 (всего у книги 58 страниц)

Она всегда боролась за справедливость. Она и в Институт Обороны пошла ровно затем, что хотела сделать это своей профессией. Пусть бы мир стал немного лучше её стараниями. Маша всегда была уверена – справедливость – это закон.

Маша улыбнулась и отступила на шаг. Оружие в её руках потеряло убийственную красоту. Девушка качнула головой.

– Я оставляю тебе жизнь, – эта фраза оговорена в правилах, она знала, есть ещё одна возможность унизить своего противника, – радуйся.

Её слова прозвучали приговором. В наступившей тишине было слышно, как совсем рядом с имением рычит машина. Маша бросила к ногам Дика меч, он даже не удостоил его взглядом, его застывшие зрачки сверлили Машу. Она провела рукой по лицу, убирая с него волосы. Незримый голос всё ещё бился у неё в голове: "Убей, убей!".

Маша на негнущихся ногах отошла к окну, за которым цвела жизнь. Но девушка ничего не видела перед собой, только остриё меча, в мгновение ока полоснувшее молодого графа, только полосу крови на белой рубашке. Чем она лучше убийцы, чем она лучше?...

– Маша!

Она обернулась: сзади неё стоял Луксор. Его голос звучал обеспокоено.

– Тебе плохо?

– Нет, – волевым усилием она уняла дрожь в руках, – все в порядке. Что там?

Она побоялась взглянуть на Дика, лишь кивнула головой в его сторону.

– Просто царапина, не беспокойся. Полковник увёл его на второй этаж чтобы обработать рану. Ты поступила правильно, что приняла вызов.

Маша тряхнула головой.

– Это было глупо, как бой петухов. В этом сражении не было смысла.

– Не скажи, я думаю высокомерия у него теперь поубавится, – постарался успокоить её маг.

– Я пришла сюда за тем, чтобы внести справедливость, а не за тем, чтобы растоптать чужие судьбы.

Он смотрел на неё со страхом непонимания, как будто девушка говорила на другом языке. Его голос, пронзивший тишину в следующую минуту, заставил Маша вздрогнуть.

– Рано или поздно они бы сами себя растоптали. А тебе не стоит делать преждевременных выводов. Всё закончилось лучше, чем я думал.

– А что ты думал? – спросила она с подозрением.

– Думал, ты не пощадишь его. Теперь я в тебе не разочарован.

Маша качнула головой. Он поймал её пальцы, сжал их всего на секунду, взгляд мага стал далёким.

– Уходи. Значит, так сложилась судьба, – он нахмурился. – Нам не нужно больше видеться.

Дверь распахнулась с силой фотонной бомбы, и в комнате появился запыхавшийся Герберт.

– Господин, там пришли... – он осёкся, когда увидел, что Дика в комнате нет. Охранник попятился было назад, но из-за него выглянул незнакомый молодой человек.

– Мне в конторе поручили приехать, сказали, надо оформить доверенности...

– Доброе утро, – со своего места поднялся нотариус. Его голос дрожал, но он быстро взял себя в руки и, одёргивая пиджак, предложил, – пройдёмте со мной.

Сумасшедшее напряжение в зале начало понемногу таять. Вдали, за кованой оградой, больше не было видно серебристого сияния. Зато теперь возле ворот стояли несколько машин. Одну она узнала безошибочно – это была машина из Центра, они не опоздали ни на секунду. Маша подошла к Мие и взяла её за плечо.

– Идём.

...Маша словно случайно коснулась щекой плеча Шредера. Она махнула рукой Раулю, помогавшему Мие забраться в машину, тот улыбнулся и кивнул ей в ответ. На аллее шуршал лепестками роз ветер. Маша не удержалась и в последний раз оглянулась на имение, возвышающееся теперь над ней, словно взятая крепость. Но ни в одном из окон не мелькнул знакомая тёмная мантия. Её никто не провожал. Она села в джип.

– Ничего не забыла? – поинтересовался Шредер.

– Нет.

Машина тронулась с места и последовала за чёрный автомобилем Центра. На дороге было пусто.

– Расскажи мне, как у вас там всё прошло? – попросила она Шредера, чтобы хоть как-то разрушить тишину.

– Не слишком гладко, – по его тону Маша поняла, что операция была на гране срыва. – Мне кажется, у них был шпион, который вовремя сообщил им обо всём. Но Галактус не хотел ничего слушать, его тоже можно понять. Если не уничтожить эту гадость сейчас, дальше будет только хуже.

– Но вы её уничтожили?

– Да, переловили, кого смогли, остальные сами разбежались, как тараканы. Ник ранен, – покачал головой Шредер.

– Плохо, что меня не было с вами, – с сожалением вздохнула Маша, – ух и драка, наверное, была!

– Хорошо, что тебя не было с нами, – неожиданно твёрдо произнёс её собеседник, – если бы и тебя зацепило...

Маша собралась обидеться, закусила губу и отвернулась. За окном промелькнуло знакомое надгробие, а дальше понеслись степи.

– Не сердись, – примирительно произнёс Шредер, – иногда мне кажется, что Галактус тебя оберегает.

***

Она разрушила всё.

Проснуться на следующее утро дома, словно ничего не произошло, не было той жуткой ночи, не было страха, не было крови на руках... Проснуться и подумать, что это всего лишь сон. Кажется, сейчас Виола желала только этого. Проснуться. Подумать, что это сон.

Проснись. Подумай, как такое могло произойти. Что всё это значит.

Она разрушила всё.

Она отобрала у меня его, отобрала мою мечту, мой смысл жизни. Ну и пусть – зверь, попавший в капкан, отгрызает себе лапу, лишь бы вырваться. Я вырвалась... нет, не так. Мне казалось, что я вырвалась, но это была иллюзия. Очередная ловушка. Она отобрала у меня не только любовь, она отобрала у меня мою жизнь...

Опираясь рукой на стену, Виола провела пальцами по зеркалу. Это не было сном или бредом. Отражение была настолько явным, что верить в него не оставалось сил. Не её отражение. Это не её отражение. Это отражение той, другой. Той, которая забрала у неё всё. Даже её лицо.

Проснись и подумай, как это могло случится.

Сила мага. Такое могла произойти, только если бы она выпила силу мага. Но та не была магом, уж она-то почувствовало бы!

Я выпила её силы. Поэтому у меня теперь её лицо?...

Часть 8. Мелодия ночи

Ночь ближе, чем ты

Виола

– Вот демон... – Зашипела Маша. Она схватилась за правый бок и плавно осела на стул.

Провизор отвернулся от своих записей и нахмурился. Получасовой сеанс прыжков по его лаборатории закончился. Но чего-то подобного он и ожидал: слишком хорошо знал Машу и уже видел на её лице выражение сдерживаемой боли.

– Последнее время ты мне не нравишься. И при всём этом утверждаешь, что с тобой всё в порядке? Может быть, позволишь тебя осмотреть?

– Ну ещё чего не хватало! – возмутилась девушка. Выражение боли всё ещё не сходило с её лица, но она уже попыталась пошутить. – Чтобы ты меня с работы прогнал?

– Это не шутки, пойми наконец. Когда ты перестанешь вести себя как ребёнок? – он взял её за локоть и провёл к кушетке. – Я тебя не съем. Если бы хотел, давно бы уже это сделал.

– Подавишься, – обречённо вздохнула девушка. Ей всё же пришлось приподнять рубашку, и на глаза Провизору, конечно, попалась длинная царапина на её боку. Царапина, которая немилосердно болела уже третий день.

– Да, дорогая, тебя убить мало. И ты молчала, – судмедэксперт не сдержал праведного негодования. – Это же путь, через который может выпить твои силы энергетический вампир! Если уж не путёвка на тот свет, то заражение крови тебе обеспечено...

– Ты умеешь утешить, – испуганно пискнула Маша, одновременно с этим пытаясь подняться. Провизор взял её за плечо и заставил снова лечь, и она принялась смотреть в окно, за которым ещё не растаял запах утреннего дождя.

– Было обеспечено. Но царапину очень хорошо подлатали. Признавайся, кто это сделал? Ну?

– Один знакомый маг, – неохотно выдала девушка.

– Вот. Чем больше я тебя узнаю, тем больше удивляюсь. Хорошо, что тебе попался умный маг. Дилетант мог бы таких делов наворотить... Но я не об этом. Нужно было сразу же сказать мне! И не тянуть до тех пор, пока свалишься без сознания.

– Я не валялась, – оскорбилась Маша.

– Правильно. Это только потому, что я тебя вовремя поймал.

– Но ты бы меня засунул в клинику!

– Опять правильно. И сейчас засуну. Нечего было мне голову морочить!

Маша рухнула обратно на койку. Ну вот и приехали. Только больницы для полного счастья ей и не хватало. Единственное, что радовало – острая боль немного утихла, уступив место ноющей, которая была гораздо меньше по силе. Может, это и к лучшему, что сегодня с утра она решила зайти в лабораторию к Провизору. Во всяком случае, не нужно больше делать постыдной тайны из того факта, что её поцарапал вампир. И хватит глотать обезболивающие таблетки. Невозможно пить их всю жизнь хотя бы потому, что единственная упаковка кончилась вчера вечером.

– Провизор, – тихо попросила она, – я не хочу в клинику.

– А придётся. И вообще, Маша, ты же обещала мне говорить, если с тобой что-нибудь случится? Помнишь? Обещала.

– Я не помню, – соврала Маша и, повернув голову к стенке, принялась изучать белоснежный кафель, которым были выложены стены лаборатории. За дверью жил своей привычной жизнью Центр: слышались шаги и голоса.

Рядом с ней Провизор разговаривал по телефону.

– Пойдём, дорогая, – сказал он наконец, – я договорился, тебя отвезут. Ты сможешь сама выйти на стоянку?

– Что за вопрос, – легкомысленно махнула рукой Маша. Она приподнялась на локте, и в этот миг острая боль поднялась вверх и ударила в голову. В глазах на секунду потемнело. Но девушка только сжала зубы и опустила ноги на пол.

– Всё в порядке? – недоверчиво поинтересовался Провизор. Он прекрасно понимал, что никакого порядка нет и быть не может. Но легче было заставить Галактуса поклоняться богине смерти, чем переубедить Машу.

Она кивнула.

Глава 22. Дочь верховного мага

...Приходилось печатать одной рукой: другой шевелить запретили, потому что в неё была воткнута тонкая иголочка капельницы. Это приносило изрядные неудобства. Маша полулежала на кровати в одноместной белоснежной палате, на её коленях удобно расположился ноутбук. Боль улеглась ко второй половине дня, как и обещал врач, но отпускать её всё же никто не собирался.

Лежать, глядя в потолок, было выше её сил, да и от едва различимого здесь запаха лекарств её начинало подташнивать. И чтобы хоть немного отвлечься, она попросила принести ей портативный компьютер. Так, во всяком случае, она сможет вовремя закончить отчёт об убийстве графа Вороновского, который так и не смогла написать за эти три дня.

Но печатать одной рукой – та ещё пытка. Маша откинула голову и закрыла глаза – от долгого сидения перед монитором перед ними плясами разноцветные круги. Насладиться этим зрелищем ей как всегда не дали: настойчивое гудение телефона было невозможно игнорировать. Он изо всех сил вибрировал, лёжа на тумбочке. Маша взяла трубку.

– Да?

На том конце провода оказался Галактус.

–Провизор сказал мне, ты в больнице. Что произошло?

– Ох, – замялась девушка, – думаю, ничего страшного. Просто возникла одна небольшая проблема...

– Тебе не потребуется помощь?

– Нет, конечно нет. Я думаю, сегодня же я отсюда уйду, – заверила его Маша.

– В таком случае, я спокоен. У меня есть для тебя дело. Посмотришь его завтра?

– Не буду терять времени. Если мне вышлют материалы, я займусь ими прямо сейчас.

– Договорились, – утвердительно произнёс Галактус. И совсем уж тепло добавил: – Выздоравливай.

Через несколько минут Маша читала присланные ей документы с экрана своего компьютера. Первым, что попалось ей на глаза, была фотография девушки. С обыкновенной любительской карточки на Машу пахнуло холодным, солёным ветром. Серое небо и такое же серое море сливались на горизонте в единое целое. А на переднем плане, на большом валуне, опустившись на одно колено, стояла молодая светловолосая девушка. На её губах играла задумчивая улыбка.

Во внешности девушки не было ничего особенного: обычные джинсы и голубой джемпер, совершенно тривиальные светлые, чуть вьющиеся локоны до плеч. На вид незнакомке было лет восемнадцать или около того. Если бы Маша встретила её на улице, то скорее всего просто не обратила бы не неё внимание. Судя по внешности, эта девушка была из тех, кто никогда не приступает закон – ни государственный, ни моральный.

Маша снова щёлкнула по уже закрытой фотографии. Было в ней что-то такое, несоответствующее голубому джемперу и светлым волосам. Глаза. Маша продолжала чувствовать её взгляд, даже когда фото пропало с экрана компьютера. У незнакомки был на редкость тяжёлый взгляд. Такого взгляда не может быть у обычной восемнадцатилетней девушки.

Её звали Руфь. Да, Маша искренне удивилась бы, если её имя оказалось не таким. Ей бы даже стало обидно, если на месте этого свиста ветра оказалась банальная Аня или Катя. Конечно, на кого попало Галактус досье не собирает. Руфь училась на втором курсе Нью-Питерского Государственного Университета, на факультете – между прочим, одном из самых престижных – экологическом. Училась на одни пятёрки, но к общественной деятельности была равнодушна. Закадычных друзей у неё тоже не наблюдалось. В общежитии, в котором она жила, к ней никто не имел претензий, преподаватели считали украшением курса. Несколько раз была замечена с молодым человеком (его данные приводились тут же), но всегда держалась в рамках приличий.

Вкратце, это всё. Хотя нет. Была ещё одна вещь. Можно сказать, из-за которой биография светловолосой Руфи и попалась в руки Маше. Она была дочерью лорда главы магов природы. И на неё готовилось покушение.

Глава "Белого ветра" – легендарный тёмный Патрик – был неуловим и призрачен. Агенты Центра неоднократно пытались взять его с поличным. Но он, известным лишь ему одному способом, каждый раз исхитрялся исчезнуть.

Если хоть один волосок упадёт с головы этой девушки, может разразиться огромный скандал между мирами. А это уже не шутки.

Маша отключила компьютер и откинула голову назад. На сегодня с неё отчёта достаточно, она напишет его как-нибудь потом. А сейчас ей хотелось обдумать новое задание. Насколько она поняла идею Галактуса, только приставлять к Руфи телохранителя он не собирался. Как и всякий мудрый полководец, он решил убить сразу двух зайцев: сохранить жизнь и здоровье дочери высокопоставленного мага и поймать, наконец, призрачного Патрика.

Поэтому Маше предстояло превратиться в обыкновенную студентку – она была уверена, что все формальности будут решены в мгновение ока. А вот остальное оказывалось в её компетенции. Пробыть в роли студентки ровно столько, сколько потребуется, чтобы вывести организацию Патрика на чистую воду – это не так просто, как может показаться на первый взгляд. Малейшее подозрение, которое она может вызвать у его людей, и вся операция рухнет к демонам. Он одержим идеей, но далеко не глуп. Глупец не смог бы так долго и успешно скрываться от Центра.

– Не будем тянуть кота за хвост, и откладывать его в долгий ящик, – решила Маша, – завтра у нас... понедельник!

Университет встретил её мягким желтоватым светом, льющимся в огромные окна и эхом шагов по мраморному полу. Осеннее утро выдалось пасмурным и сонным, даже зелёному трамваю стало невозможно лень пробираться по залитым туманом и пахнущим рассветом улицам Нью-Питера. Но он всё же полз, скрипя всеми несмазанными суставами. Турникет на входе просветил её пропуск красной лампочкой и тут же радостно пискнул, оповещая, что всё в порядке. Маша взбежала по широкой лестнице на третий этаж. Найти аудиторию большого труда не составило: это было единственное помещение с зажженным светом.

Маша оказалась не самой ранней посетительницей лекций, за партами расположились ещё несколько человек. Не так много – большинство ещё не успели подойти. Преподавателя не было тоже. Ей понадобилось несколько секунд, чтобы определить среди всех присутствующих единственного интересующего её человека.

Уверенным шагом Маша прошла к первой парте и, опустившись на неё, улыбнулась сидящей рядом светловолосой девушке в строгом чёрном костюме.

– Привет. Тут не занято?

Та немного удивлённо окинула Машу взглядом.

– Нет, не занято, – она помолчала, видимо, раздумывая, вежливо ли будет задать следующий вопрос, – почему я тебя раньше не видела?

– Я перевелась с заочного отделения. – Маша покопалась в сумке и, вынув оттуда розовую тетрадь, осмотрела её со всех сторон и пробормотала себе под нос: – нет, это геоинформационные системы. Замечаельно, я забыла тетрадь по мониторингу.

Её собеседница рассмеялась. Этот смех оказался неожиданно приятным и заразительным. А ещё Маша почувствовала приятный аромат её духов – пряный, едва уловимый. Когда Маша подняла на неё глаза, девушка проговорила:

– А у меня одна тетрадь на все лекции. Знаешь, со сменными блоками. Меня зовут Руфь.

– Меня – Маша, – она подтянула к себе её тетрадку, – а я не покупаю такие: блоки постоянно теряются.

Из-за орфоэпического словаря Маша продолжала наблюдать за тем странным субъектом. Собственно, чего это он топчется тут уже второй час? Ну она-то понятно... А он что забыл?

Маша успела отвыкнуть от книжных магазинов. Конечно, читать она любила. Хорошую фантастику, например. Качественными детективами она тоже не брезговала. А ещё она любила запах новых книг, вот именно такой, каким был пропитан этот орфоэпический словарь. Но от вида такого количества научной и учебной литературы ей становилось немножко дурно. Словно бы в день перед экзаменом – очень сложным и если она целыми днями спала над учебником.

Руфь самозабвенно перерывала полку за полкой. Перебирать книги в разноцветных переплётах доставляло ей небывалое удовольствие. Хорошо, самоучитель по испанскому языку ей бесспорно был нужен. А учебник по финансовому учёту? А вот эта не очень тоненькая книжечка по психологии бойцовых собак? За прошедшие семьдесят шесть минут Маше уже во второй раз начинало казаться, что её новая подруга нарочно издевается. И самое обидное – отойти в соседнюю секцию магазина, где выставлены детективы и фантастика, Маша просто не имела права. К тому же этот странный субъект... Не следит ли он за ними?

Не будет пустой предосторожностью узнать про него немного побольше. Кстати, это ей кажется, или она видела его в университете? Маша сунула на полку свой неприподъёмный словарь и, делая вид, что с интересом разглядывает стеллажи, подошла к Руфи.

– Ну как, нашла? – риторически поинтересовалась девушка.

Руфь что-то невнятно мяукнула в ответ.

– Слушай, что это за молодой человек возле секции с учебниками по микробиологии? Вон, в синей куртке, – Маша снизила голос на тон.

Руфь быстро оглянулась на него.

– Я не знаю... А что?

– Нет, ничего, – для разнообразия Маша посмотрела в потолок. Ну вот и началось в колхозе утро.

Бархатное покрывало ночи. Такое знакомое, успокаивающее. Такое надёжное.

Она спряталась за колонну от яркого искусственного света. Из дверей университета в свежий осенний вечер выходили люди. Весёлый говор, стук каблуков о белоснежные ступени, писк мобильных телефонов... Как ей хотелось быть подальше от всего этого. Уйти. Она так их всех ненавидела. И боялась.

Свет. Страх, который она испытывала перед ним, был почти материальный, почти осязаемый. Нет, он не мог причинить ей вреда, что там. Она боялась своего лица. Своего нового лица. Прятала его под капюшоном и не выходила к яркому свету.

Ей хотелось уйти, а она по-прежнему стояла, спрятавшись за колонной, тайком вглядывалась в лица проходящих мимо людей. Зачем она это делала? И что сделает после того, как найдёт её? Виола не знала. Но с маниакальным упорством она уже третий вечер подряд приходила к университету, тонула в его запахе – дорогих и не очень духов, сигарет, чужих жизней – и вглядывалась в лица прохожих. Нужно было отомстить. Жестоко, до последней капли излив свою боль, свой страх. Отомстить за разрушенную жизнь.

Три дня назад ей улыбнулась удача.

Она бесцельно блуждала по яркому от осенних красок городу, не находя ответа на единственный вопрос: как жить дальше? Как жить дальше с новым чужим лицом? Она бросила всё. Ей пришлось это сделать, ведь теперь жизнь потеряла смысл. Что ей делать с этим лицом, с телом, не принадлежащим ей? Она бесцельно блуждала по городу, и удача расправила над ней свои голубые крылья.

Случайно, толпе людей она различила знакомый силуэт. Выражение – знакомый до боли – не было бы здесь литературным преувеличением. И Виола пошла следом. В ней родился новый смысл существования: отомстить. Она прошла за И.М. до самых дверей университета. Но зайти следом не рискнула. Осталась ждать. И вечером увидела её снова...

Что делать потом, она не знала. Жажда крови поглотила всё её существо. Порвать мерзавку на куски. Разделаться за всё! Уничтожить!

Как же она ненавидела всех этих людей, в лица которых ей приходилось вглядываться. Как же ненавидела...

От ярости ей не хватало воздуха, дыхание становилось поверхностным и частым. Прячась за своей колонной, Виола возрождала в памяти картины мести, которыми мучалась долгими бессонными ночами.

Ей нужен был всего один шанс: чтобы обладательница этого лица вышла их дверей университета, чтобы было темно. Всего один шанс.

Но её всё не было, и холодный, пахнущий дымом осенний ветер с легкостью продувал свободную куртку Виолы. Болтали о чём-то своём студенты с той стороны колонны. Начинался серый дождь. И тут со ступеней в темноту соскользнул молодой человек в чёрном плаще. Внезапная догадка молнией пронзила её сознание. Она узнала его. Как она могла забыть... Это же университет Луксора.

Она бросилась за ним, сердце стучало как сумасшедшее. Но, пробежав с десяток шагов, Виола не решилась его окликнуть, не решилась догнать и положить руку на плечо. С негромким стоном отчаяния и слезами на глазах она остановилась. Старые клёны насмешливо шелестели у неё над головой. Упавшие слёзы потерялись в жёлтых листьях под ногами. А она уже в который раз осознала, до боли, до темноты перед глазами, что потеряла всё.

Просидев полночи на лавочке в университетском садике, Виола испытала все грани одиночества и, дойдя до наивысшей степени, она решила. Будь, что будет. Она выйдет из темноты, не будет больше прятаться от прохожих под капюшоном. Завтра она станет такой же – красивой и сильной – как и её двойница. Такой же – жестокой и безжалостной.

Маша подобрала со дна раковины осколки пробирки. Резкий запах уксусной кислоты рассеялся в воздухе. Хорошо же, что Руфь доверила ей только вымыть химическую посуду. Иначе бы весь её опыт пошёл насмарку. Работать в лаборатории и ничего не разбить Маша не могла. Она обернулась: её подруга в белом халате, как ни в чём не бывало, стояла над прибором, временами записывая что-то в тетрадку.

– Я сейчас приду, – оповестила её Маша.

Та лишь кивнула в ответ. Маша собрала крупные осколки в руку и важно прошествовала в коридор, до поворота и направо. Там можно скрыться за дверью дамской комнаты и привести растрёпанные чувства в порядок. В коридорах университета оказалось непривычно пусто: большинство занятий уже закончилось, и только такие увлечённые, как Руфь, могли продолжать заниматься наукой. Ей на встречу попался лишь один молодой человек: он отступил на шаг, когда они с Машей чуть не столкнулись на лестнице. Звук шагов эхом отскакивал от стен.

Она ссыпала осколки в мусорную корзину и, оперевшись руками об раковину, посмотрелась в зеркало. Маша пригладила волосы, стерла с губ остатки вишнёвой помады. Поморщилась от искусственного запаха хвои.

Пережить экологическую физику было по-настоящему сложно. Занавесившись от преподавателя чёлкой, Маша спала. Проснулась только когда начала понимать, что падает, и блестящая чёрная поверхность парты уже совсем близко. И хоть падение удалось предотвратить, мутное ощущение всё-таки осталось. Профессор посмотрел на неё осуждающе. Маша украдкой скользнула взглядом по притихшей группе. На соседней парте рассматривали цветастый каталог с косметикой. Подальше – не скрываясь, слушали плеер. Руфь добросовестно внимала про характеристики шумов.

Увидев, что Маша проснулась, оторвала от тетради клочок бумаги и написала записку: "Пойдём в лабораторию после пар?". "Конечно", – заверила её Маша. Спать уже перехотелось, пришлось доставать телефон. В надежде, что прошло как минимум три чётвёртых занятия, Маша воззрилась на электронные часы на дисплее.

Прошло только пятнадцать минут.

– Это было ужасно, – очень тихо призналась Руфь, когда они выходили из аудитории.

– Да, скучновато, – сдержанно покачала головой Маша.

– Это было ужасно – я не успевала записывать, – продолжила она расстроенным шёпотом. – Дашь списать на контрольной?

– Конечно, – в очередной раз заверила её Маша, – если сама найду, откуда списать.

...Она провела влажной рукой по лицу и расстегнула верхнюю пуговицу на бежевой рубашке: под конец дня она всегда начинала душить. Нужно было возвращаться в лабораторию – она не могла бросать Руфь надолго.

Выйдя в коридор, Маша на секунду замерла возле окна. Отсюда хорошо просматривался проспект Рождественского с его яркими фонарями и потоками машин. Пестрая толпа, которая обычно по вечерам собиралась на автобусной остановке, заметно поредела. Золотистые светлячки фонарей еле разгоняли бархатную темноту. Нужно поторопить Руфь: путешествие по ночному городу, конечно, может показаться романтичным. Но только в первые пару минут.

Краем глаза она отметила ещё одного засидевшегося обитателя университета – он с папкой в руках направлялся к лифту. Её взгляд лишь скользнул по фигуре в тёмном плаще и тут же оставил её в покое. Девушка торопливо зашагала к лаборатории, как вдруг её окликнули.

– Маша? – в голосе скользило ничем не прикрытое удивление.

На ходу она обернулась и едва не полетела вниз с первой ступени. Перед ней стоял Луксор. Секунду она молчала, мысли толкались в голове, не зная, стоит ли выползать наружу. Из тысячи рвущихся на язык ответов она не могла найти ни одного подходящего. Маша чувствовала, как его взгляд скользил по её лицу – всего на секунду ставшему растерянным, по её пальцам, сжимающим перилла. Кажется, несколько дольше он задержался на расстёгнутой верхней пуговке. Но тогда Маша сбросила с себя оцепенение и легко, словно сталкивалась с ним здесь каждый день, произнесла:

– Привет. Как жизнь?

– Хорошо... Маша, почему ты здесь? – он нахмурился. Этот жест был на столько знаком ей, что она внутренне вздрогнула. – Хотя подожди, не говори ничего. Ты же... на работе?

– Ну да, – она пожала плечами и понизила голос, – но знать об этом никому не нужно. И о том, что мы с тобой знакомы. Будем вести себя, как будто ничего не было. Хорошо?

– Как скажешь, – он не оторвал от неё взгляда.

– Замечаельно. Пока! – Маша побежала по лестнице, прыгая через две ступени, и до самого поворота она чувствовала на себе взгляд мага. Она остановилась только за десяток шагов до лаборатории и с непонятным раздражением застегнула верхнюю пуговицу на рубашке.

Пальцы его чуть дрогнули. Луксор закрыл глаза и попытался успокоиться, доказать себе, что ничего не произошло.

"А ведь ты неправ. Она не давала тебе надежды – никакой надежды".

Надежды не было. А сердце всё же пропустило удар, когда в пустом коридоре он столкнулся с этой девушкой.

После ночи в имении покойного графа Вороновского Виола исчезла. Сначала он даже не удивился этому. Она имела привычку доказывать свою правоту таким способом – уходила на всю ночь, дожидалась, пока он посадит батарею в мобильном телефоне, пытаясь дозвониться, и благосклонно прощала. Но в этот раз она не вернулась ни на утро, ни на следующий вечер. Луксор обзвонил всех её знакомых и коллег, но либо они скрывали Виолу у себя, либо и правда не видели. Он должен был испугаться, но неожиданно почувствовал облегчение. День свадьбы больше не маячил впереди.

Ключ выпал из неверных пальцев, его жалобный звон эхом пронёсся по коридору. Наклоняясь за ним, лежащем на белом мраморе, Луксор услышал, как на его этаже открылся лифт.

– Кому ещё домой не хочется? – пробормотал он себе под нос, просто чтобы отвлечься от тягостных мыслей.

Звук шагов заставил его оглянуться. И пальцы Луксора разжались сами собой: перед ним стояла та, которую он и не мечтал увидеть. Маша. И ах, как же она выглядела. Ничего похожего на ту простую рубашку и классические чёрные брюки, в которых он встретил её полчаса назад. Алая блузка, мягко облегающая фигуру, пара верхних пуговок соблазнительно расстёгнута. Чёрная, ниспадающая мягкими волнами, юбка до колен.

Она подошла совсем близко, на расстояние одного шага, так, что протяни руку и коснёшься нежной кожи в вырезе блузки. Девушка облокотилась на стену и с улыбкой взглянула на Луксора, который всё ещё не мог решить, что ему делать, как реагировать на это появление. А она не спешила давать ему шанс на спасение. Накручивая на палец локон волос, кажущихся при плохом освещении совсем тёмными, Маша по-прежнему мило улыбалась, не произнося ни слова.

– Привет, – он тряхнул головой, словно сбрасывая наваждение. Оно не сбрасывалось: Маша не собиралась исчезать, растворяться в полумраке коридора, уходить по серебристой дорожке лунного света. – Что-то случилось?

Она не ответила и вдруг открыто и совсем по-детски посмотрела ему в глаза. Блеск света далеких фонарей в её зрачках почти свёл его с ума.

– Маша... почему ты пришла? – маг почувствовал, что из-под его ног вот-вот ускользнёт земля.

Её глаза не отпускали Луксора, не давали ему вырваться из плена сладкой боли. И он вдруг понял, что его руки дрожат. Ещё секунда, и он не выдержит этой пытки.

– Маша...

– Я так соскучилась по тебе, – и тут она шагнула вперёд и обвила его шею руками. Аромат её волос – ночная свежесть, слившаяся воедино со сладкими запахами цветов – был таким же, как и в ту судьбоносную ночь. Такими же были её нежные, но в то же время сильные руки. Такой же была страсть, с которой он мгновенно подхватил девичье тело, показавшееся ему невесомым. Дерзко, уже больше не сдерживаясь, прижался поцелуем к её губам. Кажется, она застонала – от наслаждения или от боли, которую он мог ей причинить неловким движением. Только тогда он смог оторваться, через силу.

– Прости, прости, – нужные слова не находились, только молчание казалось достаточно глубоким.

Девушка прижала палец к его губам, так и не открывая глаз. Она тяжело дышала: грудь под мягкой тканью блузки то поднималась, то опускалась. И эта секунда длилась целую вечность. Потом она открыла глаза. В прежнем свете фонаря взгляд её был не таким как раньше – излишне кротким и чрезмерно влюблённым.

– Ты...

– Не говори ничего, – она прижала к его губам палец. – Пойдём.

Они ушли из притихшего здания университета. И холодный ветер вдруг прекратил свою злобную оперу в тёмных переулках. Мир замер вокруг них, даже деревья на аллеях парка больше не перешёптывались. Вся дорога показалась единым мигом, а все, что было до этого – просто сном, который совершенно не обязательно вспоминать.