Текст книги "Императрица и ветер (СИ)"

Автор книги: Мария Чурсина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 58 страниц)

Часть 5. Улыбка призрака

Капитан, я пришёл попрощаться

Мифодий

С глянцевых карточек на неё смотрела каменная ритуальная плита, сплошь покрытая полустёршимися рунами. Уже около часа они с Ником добросовестно, со справочником в руках пытались вникнуть в смысл написанного. Но жестокие закорючки на камне не поддавались.

– Нет... – Маша ещё раз перетасовала в руках фотографии, – ты думаешь, это можно расшифровать?

За окном светило почти летнее солнце, и его лучи нагрели ей макушку, пока она сидела, склонившись над справочником.

– Знаешь, – она положила фотографии на стол, изображением вниз, и потёрла уставшие глаза. – Надо сходить в институт. Если уж Ли не сможет расшифровать, то и никто не сможет.

   Маша решительно поднялась со стула. Она промолчала о том, что у данного вещдока, скорее всего, уже истёк срок годности. Ритуальная плита даже с фотографий пахла позапрошлым тысячелетием. Да за неё подрались бы все городские музеи магии!

– Он возьмётся? – с сомнением проговорил Ник. Глядя сквозь Машу, он почесал в затылке.

В открытую форточку нёсся жизнерадостный шум машин и запах яблок – пряный и такой знакомый. Запах осени в Нью-Питере.

– Кто не рискует, тот не получит лишнюю звёздочку на погоны! – Маша стянула с вешалки плащ и показала Нику язык.

– Вот тебе своих маньяков не хватает, да? Ещё и моих решила присовокупить, – он поднял фотографии со стола и ещё раз, с хорошо прикрытым отвращением, посмотрел на них. Потом сунул их в конверт и бросил девушке.

Маша поймала конверт обеими руками и скрылась за дверью. Она убежала в тёплый Нью-Питерский август.

 Глава 13. Разоблачение мифа.

В конце этого лета, как и всех предыдущих, ветер нёс запах яблок. Маша с наслаждением вдыхала сладкий аромат, растекающийся по проспектам. Солнце ласково согревало ещё не отошедшие от летней жары улицы, но прохладный ветер с полей настиг Машу на автобусной остановке, в тени развесистых клёнов. Однако даже он не смел прогнать с улиц запах августовских яблок.

Город был наполнен шумом машин и шелестом листьев. О ночном дожде напоминали только редкие лужи. Асфальт почти высох, и кое-где в листве деревьев виднелись жёлтые осколки осени.

Раньше, когда Маша была ещё студенткой, институтский городок находился за городом, теперь же дома подступили почти вплотную к кленовому лесу, за которым прятались высокие белые здания.

Автобус остановился возле Института Обороны, чтобы погреться под тёплыми лучами, со вздохом разъехались створки дверей. Неожиданно с подножки автобуса Машу подхватили чьи-то руки, она не успела даже вскрикнуть. Из-за солнечных зайчиков, лезущих прямо в глаза, она не смогла разглядеть, кто именно похитил её прямо из автобуса. Всё произошло очень быстро, а потом, когда её ноги коснулись асфальта, она услышала голос:

– Маша! Какая встреча!

– К-какая? – слегка заикаясь и отмахиваясь от солнечных зайчиков, переспросила она.

Автобус недовольно зажужжал и уехал, а руки снова легли ей на плечи. Маша подняла глаза на своего собеседника.

– Поразительная...

– Миф!

Слегка придерживая повисшую на его шее Машу, тот, кого она назвала Мифом, смущённо улыбался. Его улыбка не сошла, даже когда она отступила на шаг и принялась его разглядывать.

– Миф, ты совсем не изменился! Я уже и не думала, что увижу тебя! Какими судьбами?

И правда: он остался таким же, как пять лет тому назад. Маша и сейчас, как тогда, видела его длинные светлые волосы, собранные в хвост, узкие прямоугольные очки, которые сползали ему на нос, когда он смотрел из-за кафедры на студентов. Казалось, даже свитер был тот же – синий, в горизонтальную чёрную полоску. Запах Мифа – чая с корицей – остался, именно таким его запомнила Маша, и именно таким он стоял сейчас перед ней, как ожившее сновидение.

– Зато ты изменилась, очень... – привычный, шутливый тон, как и пять лет назад. – А я-то думал, ты навсегда останешься смешной третьекурсницей.

– Я? Смешной? – собиралась уже обидеться Маша. Но так и не собралась. – А ты куда исчезал?

– Да по работе перевели в другой город, – он неопределённо махнул рукой. – Я здесь тоже по работе. Слушай, Маша, давай завтра встретимся, поговорим? Ты не занята завтра?

– Я вообще не занята, – Маша улыбнулась и пожала плечами. – Хорошо, завтра так завтра.

– Телефон?...

– Тот же!

Миф махнул ей рукой и прыгнул в открытые двери подошёдшего автобуса.

Девушка с первой парты непонимающе нахмурилась.

– А почему?

Через распахнутые окна аудитории нещадно пекло солнце, и было душно. По партам пробежался шумок.

– Потому что демонов можно контролировать только с помощью магии, – терпеливо повторил он и привычным жестом отбросил упавшую на лицо прядь волос. – А остальные магические существа несколько отличаются от них.

– Почему? – озадачено повторила девушка. Её однокурсники нетерпеливо заёрзали: в коридоре уже слышались радостные голоса выпущенных на свободу.

– Потому что они создаются другим образом. Домовые создаются энергетикой хозяина дома, человека, даже если он не маг, – у Мифодия Кирилловича даже очки от старания слетели с носа.

– Так почему же? – не отставала девушка. Голоса в коридоре превратились в обычный для перемены гул. Студенты в аудитории демонстративно начали обмахиваться тетрадями.

– Потому что демонов создают специально, а домовые появляются сами собой. Понимаете?

– Нет. Почему они появляются? – затравлено пробормотала девушка, вжимаясь в свою парту, словно боясь, что сейчас он выскочит из-за кафедры и как ударит её.

Вместо этого Мифодий рассмеялся.

– Потому что это закон природы... – он поправил очки и поверх них посмотрел на любопытную студентку. – А вы, девушка, не хотите заниматься научной работой на эту тему? Маша, кажется, да?...

Маша ещё раз бросила взгляд в зеркало и осталась довольна собой. Чёрный плащ и сапоги на каблуке – не самая удобная одежда, но ради искусства стоило потерпеть. Освободилась она сегодня и правда рано.

Утром над городом тревожно шумели деревья и собирались тучи. Маша искоса поглядывала на их грозные фиолетовые лица, пока шла к Институту Обороны. Она договорилась встретиться там с Ли, и поскольку все важные дела он предпочитал делать утром, перевод был назначен на восемь часов. А Маша к нему опоздала. Вообще-то, она старалась быть пунктуальной и не опаздывала ни на лекции в студенчестве, ни на собрания в Центре. Но опоздать к Ли всегда было её святой обязанностью.

Она вспомнила, как торопилась к нему на консультацию на пятом курсе – вышла гораздо раньше, чем требовалось. Даже не села на автобус, который вечно ломался перед его лекциями. Шла пешком – и на полдороги обнаружила, что забыла тетрадь, без которой к нему можно было вообще не являться. Пришлось возвращаться – и Маша опять опоздала. Потом были остановившиеся часы, застрявший лифт и пост милиции, который долго и радостно проверял у неё документы. Так что прийти вовремя Маше так ни разу и не удалось. Так и сегодня – добрые полчаса промучившись с машиной, которая решила не заводиться, Маша поехала на метро.

Ли, или Леонор Итанович – как называли его, когда просили переписать контрольную, был вторым научным руководителем Маши. После того, как Мифа неожиданно перевели на работу в другой город, перебирать ей не пришлось. Кафедра криминалистики постановила – Ли. К нему по доброй воле никто не пошёл.

Напрасно вы думаете, что он был монстром и замучивал несчастных студентов до смерти. Леонор представлял собой добрейшей души дедушку. Его не отправили на пенсию, потому что знатоков рун его уровня просто не нашлось бы во всем Соединённом Государстве.

Ещё он очень любил музыку и цветы – лекции читал исключительно спиной к студентам и лицом к цветочным горшкам или пианино. Стоило Ли зайти в аудиторию, как у всех без исключения начинался безостановочный приступ зевоты. А от звука его голоса так и вообще хотелось криком кричать, чтобы хоть как-то разогнать тоску зелёную. На индивидуальных занятиях с ним Маша обучилась одному очень полезному для следователя навыку – спать с открытыми глазами.

– Лифт... застрял, – смущенно объяснилась Маша, входя в его кабинет. Она давно уже вышла из студенческого возраста, но всё равно не могла избавиться от неловкости.

Кабинет Ли был завален книгами: про шкафы и стол говорить нечего, но в помещении не было даже свободного стула, а уж на подоконнике не уместился бы и самый маленький цветочный горшок. Книги стопками стояли на полу и громоздились на микроволновке – единственном электрическом приборе в комнате.

Ли кивнул Маше вместо приветствия, а снисходительная улыбка не спешила сползать с его губ. Она почувствовала запах сигарет, исходящий от преподавателя и сморщила нос. В свои преклонный годы он дымил, как демон, и совершенно не стеснялся этого. Ли, как и всегда, щеголял в строгом костюме, видавшем ещё пришествие магов, а серебристые волосы были гладко причёсаны.

– Я перевёл ваши руны, там нет ничего сложного...

Хорошо бы просто вручил ей отпечатанный перевод! Ли снял стопку книг с двух стульев, устроился на одном из них и начал лекцию. Пока он вдавался в объяснение каждой чёрточки на ритуальной плите, Маша не могла даже спать. Она сидела, подперев щеку рукой, и рассматривала пыльный том, лежащий перед ней.

"О значении мёртвых рун в различных диалектах магов" – гласило название. Воспоминания штурмовали разум, как рыцари крепость. И крепость готова была вот-вот рухнуть. Разве можно забыть занятия с Мифом? По своей воле она бы никогда не променяла живые комочки энергетики на мертвые руны.

Ли замолчал и с улыбкой посмотрел на девушку.

– Ну что, интересно? Я вижу, вы впервые не спите на моей лекции? – он вручил Маше распечатку.

Получив перевод в полное владение, Маша сердечно распрощалась с Ли и рванула вниз по лестнице с такой скоростью, что чуть не сшибла парочку студентов. Мимо пронеслись белые стены с высокими окнами, откуда весь район Кленового Леса был виден, как на ладони, и серой лентой вилась на горизонте Сова. Из-за прикрытых дверей слышались голоса преподавателей, шумел улавливатель потусторонних звуков в одной из лабораторий.

Запахи института были такими привычными, что Маша на мгновение забыла, зачем пришла сюда, и принялась вспоминать, какие занятия назначены у неё на сегодня. Телефон зазвонил, когда она была уже в фойе. Только что вымытый мраморный пол заскользил под ногами, и Маша едва удержала равновесие, вцепившись в периллы.

– Здравствуйте. Это Мария Алексеевна Орлова? Вам звонят из верховного суда Петербурга. Вы заходили к нам на прошлой неделе? Знаете, мы после вашего прихода вообще работать не можем! Все судебные приставы поголовно в вас влюбились!

– Э... да? – только и смогла выдавить из себя Маша, судорожно соображая, в каком именно суде она была на прошлой неделе.

– Да, представьте себе! Маша, ты что, не узнала меня? – в трубке послышался смех.

– Миф! – взвизгнула Маша и расхохоталась. – Ты меня чуть до инфаркта не довёл!

– Как ты? Не занята? Может, встретимся прямо сейчас?

– Конечно, я как раз освободилась, – Маша покрутилась перед зеркальной стеной в фойе и осталась очень довольна своим внешним видом.

– Тогда там же, где вчера. Жду! – Миф положил трубку, а его голос всё ещё жил между белоснежными стенами института.

Итак, погода резко улучшилась. Маша вылетела на улицу и чуть ли не в припрыжку понеслась к автобусной остановке. Солнце выбралось из-за туч и наградило прохожих ещё одной порцией осеннего тепла.

Уже издали она увидела Мифодия. Он ждал её, заложив руки в карманы джинсов, а ветер играл с его длинными светлыми волосами, как обычно собранными в хвост. Блики солнца танцевали на стёклах его очков. Осень дразнилась запахом августовских яблок.

Миф улыбнулся ей, как когда-то из-за кафедры.

– Ну что, может быть, ты покажешь мне, каким стал Нью-Питер? Я здесь так давно не был.

Шумели машины, как всегда, но в пространстве между ними вдруг возникла звенящая тишина.

– Знаешь, я всю ночь маршрут придумывала, – радостно оповестила его Маша. – И сейчас мы отправимся на набережную.

– На набережную? Тоже неплохо. А что, ты даже не поспала? – он сделал удивлённые глаза.

– Что ты всё смеёшься, – она втянула его за руку в подъехавший автобус. – Сейчас проверишь мои способности экскурсовода.

– Называй меня на ты за стенами аудиторий, – произнёс Миф, наливая в чашку ароматный свежезаваренный чай. Запах корицы разнёсся по комнате. – А то чувствую себя старым нудным профессором, на самом деле. Хочешь? – он кивнул на чашку.

Я покрутила головой в знак отказа. Это было одно из моих первых посещений кабинета Мифодия. В институте стояла тишина, только ворчала в дальнем углу коридора уборщица. Вечер заползал в окно.

По полу потянуло холодком, и я с ногами забралась на стул. По столу медленно поползла тетрадка. Я прихлопнула её рукой и оглянулась на преподавателя.

Миф рассмеялся.

– Не бойся, он просто играет с тобой.

– Никакого уважения к старым преподавательским костям, – засмеялся Миф, забираясь вслед за Машей по узкой тропинке на холм. – Фея, может быть, ты будешь бежать медленнее? У меня, в отличие от тебя, нет крыльев.

– Не притворяйся! – крикнула с вершины холма она. – Лучше расскажи, куда они у тебя делись.

– Куда они делись – это долгая и безрадостная история, – он остановился на расстоянии шага от Маши и замер.

– Ну... теперь ты понял, зачем я тебя сюда тащила? И не сердишься за неуважение... – договаривать она не стала. Несколько секунд они стояли, заворожено глядя на спокойную гладь Совы. Серый цвет воды не казался грязным, наоборот, он был гораздо глубже любого оттенка синего. Тёмно-серый – словно внизу плескалось хмурое небо. Тонкая ниточка набережной почти полностью скрывалась за холмом.

Сюда почти не долетал шум дорог, и было безлюдно. Солнце низко висело над рекой. Золотистая дорожка на серой воде манила уйти к горизонту. Запах Совы пропитывал все вокруг. Старые клёны шумели, словно болтали о чём-то своём.

– Правда, ограждения и фонари как будто кукольные? – прошептала Маша, вторя шороху волн, что накатывались на бетонный берег. – И воздух пахнет дождём.

– Как ты это поняла? – Миф обернулся к ней, улыбка слетела с его лица. И в этот момент Маша испугалась его. Слишком незнакомый человек стоял рядом с ней. Она поняла, что раньше никогда не задумывалась, что скрывают извечно смеющиеся глаза.

– Что поняла? – беспомощно пискнула Маша. Она постаралась проглотить свой страх. А ветер, рванувшийся с реки, пах горьким дымом. Не августовскими яблоками.

Ей захотелось уйти, сославшись на неотложные дела. Рука сама собой потянулась к телефону, чтобы незаметно запустить какую-нибудь мелодию. Сымитировать срочный вызов.

– Что с тобой? – голос Мифодия снова показался ей незнакомым. Чудилось, она слышала его только вчера, но не слышала никогда раньше. Не слышала таким...

– Ничего, – Маша отдёрнула руку от телефона и, чтобы скрыть нахлынувшую волну неловкости, попросила: – Расскажи о своей работе.

– В ней нет ничего интересного, – улыбка вернулась на лицо Мифа, и оно перестало казаться угрожающе незнакомым. – Занимаемся всякой ерундой, вроде перебирания архива научной литературы. Сейчас нет вообще никакой полевой работы...

Привычным жестом Маша взяла его под руку, но пальцы соскользнули. Миф поймал её ладонь и больше не выпускал. Его руки были жёсткими и тёплыми.

– ...Всё это скучно. Расскажи лучше ты.

– Зато у нас очень весело, – без особого вдохновения начала Маша, но по мере рассказа увлеклась. Она старалась не замечать, что Миф слушает её молча, без обычных шуток, и даже без улыбки.

...Мы сидели за столом втроём – Мифодий, я и аспирант с кафедры демонологии Булат. Занимались обычной рутинной работой. Я переводила статью для курсовой, Миф с Булатом чинили прибор для прослушивания звуков, не доступных человеческому слуху.

Переводила – громко сказано. Скорее ловила цветные листочки с текстом. Они с насмешливым шорохом разлетались по всей лаборатории. Покосившись на мои мучения, Булат плотнее закрыл дверь.

– Не поможет, – мрачно констатировала я. – Миф... Мифодий Кириллович, ваш домовой... он меня достал!

– Маша, он с тобой просто играет. Он любит яркие вещи. Тише! – Миф погрозил под стол пальцем. – Не надо хулиганить.

Булат озадаченно смерил взглядом сначала преподавателя, потом раздосадованную меня. Я доставала из-под шкафа упавшую тетрадь. Булат заглянул под стол. Под столом никто не сидел.

В окна застучал тёплый весенний дождь. Снаружи послышались радостные писки попавших под непогоду студентов. Я придавила статьи косметичкой и тяжело вздохнула. Косметичка неумолимо поползла по столу, сталкивая чашку с остатками чая. Коричневая лужица, пахнущая корицей, потекла по столу.

Тогда я не выдержала и расхохоталась. Булат, который решил сделать вид, что ничего не замечает, упорно ковырял нутро прибора. Его отвертка то и дело соскальзывала и звучно билась об корпус. А аппарат обиженно фыркал и скрипел.

– Ну всё, – я вытерла слёзы, выступающие на глазах. – Уговорил.

Я стянула с руки браслет из красных и белых страз и бросила его под стол. Никто из присутствующих в комнате не услышал удара. Булат почесал отверткой в затылке и заглянул под стол. Знаю-знаю, что он там увидел. Браслета под столом не было.

   Тяжёлые волны время от времени накатывались на берег, словно река печально вдыхала об уходящем лете. Когда первые капли дождя упали на дорожку, Миф спросил:

– Ты не устала? Такое чувство, что эта набережная весь город огибает.

– Есть немного, – призналась Маша. Она подумала, что зря надела сапоги на каблуках. Зачем вообще она это сделала?

– Тогда, может быть, доверишь мне должность экскурсовода? Эй, положи на место монтировку, – Миф легонько потряс её за руку.

Маша рассмеялась. Страх отпускал её, и Мифодий больше не казался опасным чужаком. Она знала его уже очень давно. Знала про него всё: как он ответит на ту или иную фразу, как сожмёт её руку, как легко успокоит стихию. Знала и его синий в полоску свитер, хотя раньше он носил другой – тёмно-красный, Маша вспомнила.

Они свернули на кленовую аллею, где широкие листья закрывали прохожих от дождя. Ласковый шорох ветвей и сумрак, и запах яблок окончательно вернули на лицо Маши улыбку. Ветер пробежал по кронам деревьев, качнул листья. Одна капля упала прямо ей на макушку. Девушка быстро тряхнула головой. Тени сложились в причудливый узор, и из-за них на лице Мифодия поселилось странное выражение.

– Маша... Мне надо тебе кое-что рассказать.

Ему вдруг стало жалкоеё. Так жалко, что захотелось прижать и погладить по голове. Испуганная, насторожившаяся кошка, ни дать, ни взять. Тонкие каблучки, чёрный плащ, чуть-чуть накрашенные глаза, яркие и безо всякой краски – она смотрела на него со смесью восторга и непонимания. Она даже от капель отряхивалась как испуганная кошка.

Мифу захотелось защитить её – во что бы то ни стало. И если в начале этой прогулки он не знал, чем всё закончится, то сейчас решил точно, что не причинит ей зла. Это принесло такое сладкое облегчение, что Мифодий не выдержал и рассмеялся.

"Стоило ли устраивать всю эту трагикомедию, если, в конце концов, сейчас ты её отпустишь?" – спросил Миф у себя. – "Интересные у неё духи, сладкие и пахнут яблоками..."

– Моего учителя звали Виконт... – он выпустил её руку и медленно пошёл по безлюдной аллее.

Миф заметил, с каким вниманием Маша ловит каждое его слово, и улыбнулся. Он никогда не рассказывал ей о себе. Зачем? Пара часов в день на разговоры о домовых, пара часов в неделю на практические задания – его работа на этом заканчивалась. Кем он был и что делал за стенами института... зачем ей это знать?

– Он нигде не учился тому, что умел. Рассказывал мне, что знание пришло само. Три года назад он умер. Не смотри на меня так, – от Мифа не ускользнул испуг в её глазах. – На самом деле, не преждевременно. И за несколько дней до собственной смерти сказал мне, что чувствует её приближение. Тогда же он отдал мне своё кольцо.

Мифодий обернулся к Маше, которая отставала от него на полшага, и понимающе кивнул.

– Не видишь его, да? – он поднял руку к глазам и внимательно изучил свои пальцы. – Его никто не видит. Это кольцо из другого мира.

– Из мира магов? – осторожно вставила Маша.

Миф улыбнулся ей. Чёрная испуганная кошка. А ведь она не стала бы сопротивляться, если бы он всё-таки решил. Только смотрела бы на него со страхом и покорностью, с которыми смотрят на явившееся смертным божество.

"Кошка, стань тигрицей. Убей меня одним ударом своих когтей. Я не хочу умирать медленно", – он протянул руку к Маше.

– Нет, – Миф вместо того, чтобы сжать ладонь Маши, коснулся её щеки. – Из мира мёртвых. Я завёл весь этот разговор, чтобы отдать его тебе.

Ну, вот и всё. Сказал. Теперь нет смысла отступать. Мифодий сунул руки в карманы и зашагал вперёд. Едва не разорвал подкладку куртки, пока вытаскивал из кармана правую руку. Невидимое кольцо жгло палец невидимым огнём.

– Маша!

Оказывается, Маша бежала за ним. Миф едва не попал локтем ей по лицу. В её остановившемся взгляде был немой укор.

– Зачем? – спросила она слишком твёрдо. Словно сказала "нет" надоевшему кавалеру.

– Затем что это не просто безделушка. Это достаточно сильный артефакт. Он умеет защищать владельца. На самом деле, – Миф дернул кольцо. Неохотно оно сползло с его пальца, обожгло ладонь. Боль была такой, словно вместе с кольцом он оторвал частицу собственного тела. – Слушайся старших.

Он поймал её руку. Маша упиралась до последнего: сжимала пальцы в кулак, но отдёрнуть руку не смела. Потом всё-таки позволила надеть кольцо себе на палец. Миф услышал её сдавленные всхлипы.

Ну вот, напугал ребёнка! Он готов был разрыдаться сам. От безысходности того положения, в которое его поставили. Его просто использовали как вещь, предназначенную для выполнения грязной работы.

За упавшими на лицо девушки волосами не было видно, плачет ли она на самом деле или борется с приступом насморка. Когда Маша начала тереть глаза, она снова стала похожей на кошку. Мурка умывалась.

"Хорошо, что у неё не хватило времени обдумать мои слова. Пусть лучше обижается. А то решит, что я отдал ей кольцо перед собственной смертью. Ещё кинется спасать! Не уж, пусть они там думают, что хотят, а я пожить собираюсь".

Мифодий поднял её лицо за подбородок. Маша не сопротивлялась, только смотрела на него с укором. Тыльной стороной ладони он вытер её мокрые щеки. Ему стало интересно, сумеет ли он произнести следующую фразу. Хватит ли духа.

– Я уезжаю сегодня. Поможешь мне собрать вещи? – всё-таки сказал. Миф внимательно посмотрел на девушку, приготовился к пощечине. Как она скажет, так и будет. Не потащит он её в гостиницу силой. Хорошая была бы жанровая сценка, на самом деле!

В её глазах Мифодий прочитал понимание. Что ещё делают мужчины, вошедшие в переходный возраст, с молодыми симпатичными девушками в гостиничных номерах? Угадала. Его вещи давно собраны и дожидаются своего часа в чемодане. Опять угадала.

– Хорошо, – она кивнула и быстро отвела глаза.

– Нам туда, – он махнул рукой, устало надеясь, что Маша сбежит по дороге. Может же случиться такое чудо.

Но она покорно следовала – на полшага позади, как и раньше. Как и всегда. Тонкие каблучки жалобно стучали по асфальту. Аллея махала им вслед мокрыми листьями. Миф пытался понять, почему она согласилась. Ответа не находилось.

Может, когда кончится дождь, расправятся листья клёнов, высохнут асфальтовые тропинки, и Сова потеряет свою угрожающую серую глубину, тогда всё кончится. Будет ли вслед за уходящим автобусом дальнего следования гнаться её взгляд? Будет ли она проклинать его или забудет как неприятный, но не страшный сон?

Маша разрешила ему открыть перед ней прозрачные двери гостиницы. Она ждала возле окна, пока он брал ключи. Опасливо поглядывала на обслуживающий персонал, а персонал – заинтересованно – на неё. Дождь стучал по окнам всё сильнее, как будто просился внутрь.

В лифте она обхватила его за руку. В её жесте не было и капли романтики, точно так же тычутся в ноги прохожих бездомные собаки. Миф почувствовал, что она дрожит. Ему бы обнять её. Сказать что-нибудь откровенно банальное, вроде "не бойся".

– Приехали, – сказал он вместо этого и первым вышел из лифта.

В коридоре их проводила долгим взглядом уборщица в форменном синем платье. Пахло искусственным лимоном: только что она протирала пыль с подоконников. Ключ нехотя повернулся в замке. Чуда не свершилось.

Не разуваясь, Миф сразу прошёл вглубь комнаты, с треском расстегнул молнию на куртке. Когда он обернулся, Маша уже без сапог и без плаща сидела на стуле посреди комнаты.

Кому в голову пришло так поставить стул?! Если бы на стуле не сидела Маша, жить этому предмету меблировки осталось бы немного. На ней была коричневая водолазка с вырезом на спине в виде капли и узкие чёрные брюки. Миф запоздало понял – для него.

Стерва. Знала она, что её тут ждёт. Все знали это, кроме него. Миф упорно заставлял себя злиться на Машу. Ничего не получалось.

   – Слушай, – произнёс он, удивляясь, что она не слышала его мысленной обличительной тирады. – У тебя, кажется, тушь потекла. Иди в ванную.

Она ушла, продемонстрировав на прощание вырез во всей красе. Послышался только шум воды. Щелчка, с которым запиралась дверь, не раздалось.

Миф рухнул на стул и закрыл лицо руками. Силы были на исходе. Сказать ей, чтобы уходила. Он не сможет причинить ей зла... но она сама согласилась на это. Пошла вслед за ним, хотя всё понимала. Зачем, зачем?

Он включил телевизор и сделал звук погромче. Аромат яблочных духов не сводил его с ума. Вырез на кофточке оставался просто вырезом. Миф расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке и рванул дверь в ванную. Потом за его спиной щелкнул замок.

В гостинице ей стало холодно. Шёл дождь, его капли путались в проводах, в листьях клёна. Они жалобно звенели, разбиваясь о стекло. Они так не хотели умирать. Маша обняла Мифа в лифте. Но обняла – громко сказано. Уткнулась носом в его плечо, захотела согреть замерзшие пальцы, но ладони Мифа тоже были холодными. Он грубовато оттолкнул её. Может, сбежать?

Не погонится же он за ней, в конце концов! Можно просто ускользнуть вниз по белым мраморным ступенькам. Или вверх и отсидеться в каком-нибудь углу. Слезть по пожарной лестнице. Или мило махнуть ручкой и смотреть в удивлённые глаза Мифа, пока двери лифта не закроются, и он не поедет вниз. Маша наперёд знала, что ничего такого не сделает. Она терпеливо ждала, когда Мифодий откроет дверь номера.

Уборщица таращила на неё бессмысленные пуговицы глаз: осуждающе и заинтересованно. Как же: ночная бабочка посреди бела дня. Маше захотелось закричать на неё. Заявить, что та некачественно сделала уборку, а уж запах... Какой пошлый лимон! И эту бежевую ковровую дорожку не чистили со времён первого пришествия магов.

Миф, кажется, совершенно перестал её замечать. Так принято. Зачем вообще церемонится с такими, как она! Маша опустилась на стул и притворилась, что не существует. Может быть, он забудет про неё...

Он не забыл. Мазнул оценивающим взглядом, нашёл изъян.

– ...Тушь потекла...

Отвратительно. Не глядя на Мифа она ушла в ванную. Смывая разводы чёрной краски под струей ледяной воды, Маша старалась ни о чём не думать. Без косметики глаза выглядели беспомощно. Мокрые ресницы слиплись в треугольники, намокла ещё и чёлка. Разглядывая себя в зеркало, она услышала, как дверь в ванную открылась.

Отражение подсказало: вошёл Миф. Она не обернулась к нему, но отметила, что свитера на нём нет, а верхние пуговицы рубашки расстёгнуты. Вот и началось.

В несколько шагов он преодолел пространство, разъединяющее их. Маша молча наблюдала. Одной рукой он зажал ей рот, другой включил воду на полную мощность. На Машу полетели брызги, и она закрыла глаза. Пришлось вцепиться в руку Мифа, не для сопротивления, просто чтобы не упасть. Ноги ослабли, и Маша чуть не рухнула на пол, выложенный зеленоватой плиткой.

– Ну мне только обморока твоего не хватало, – проворчал Миф у неё над ухом.

Она возмутилась такому фамильярному отношению и принялась отталкивать его руки. Миф отступил.

– Только не кричи, я всё расскажу, – он говорил шёпотом.

– Ты меня чуть не задушил! – коброй зашипела Маша.

– Извини, я не хотел.

– А чего ты хотел? Девочку на один вечер нашёл, да? – Маша дрожала. Она осознала, что сейчас готова вцепиться когтями в его лицо. Её терзало такое чудовищное чувство несправедливости, что впору было колотить посуду.

– Маша, я же сказал, всё объясню.

– Я ненавижу тебя!

– Успокойся!

Она зажала рот руками и беззвучно зарыдала. Не такой она представляла себе любовь. И своего учителя не готова была принимать в новом амплуа. Но приступ слёз был таким же скоротечным, как и приступ гнева. Через несколько секунд Маша бессильно опустила руки, присела на край ванны.

– Никогда никого не соблазнял, не стоило и начинать! – махнул рукой Миф. Он тоже опустился на край ванны, но подумал и отодвинулся подальше от Маши.

– Не съем, – вздохнула она.

– Хотя очень хочется? Мне надо много тебе рассказать. Это на самом деле опасно.

– Ещё как! Можно, например, лишиться сразу обоих глаз, – Маша продемонстрировала весь арсенал холодного оружия на тонких пальцах.

– Приготовься слушать меня и не перебивать, – Миф поймал её руку и сжал таким знакомым жестом, что Маша поморщилась. – И не плакать! Не переношу истерик.

– Разве кто-то плачет? – она сделала самое надменное выражение лица, на которое только была способна.

– Не перебивать! – напомнил Миф. – И не смотреть на меня как работник Центра на мятежного мага.

Он снова превратился в преподавателя и поправил очки. Маша рассмеялась: настолько комичным выглядел этот жест среди полотенец и шампуней. Брызги воды долетали даже до очков Мифа, он снял их и принялся ожесточённо тереть об рубашку.

– Можно убавить? – Маша потянулась к крану. Струя воды била с такой силой, что в брызгах воды были не только они с Мифом, но и все четыре стены, и потолок в придачу.

– Нельзя, – отрезал Мифодий. – Вода стирает информацию с кристаллов слежения.

Он запнулся и перевёл взгляд на светло-зелёный кафель, устилающий пол. Маша взяла с полочки пену для ванн, открыла. Приятный аромат ванили, всё лучше, чем этот ужасный лимон. Добавляя немного жидкости в воду, Маша молчала. Она ждала продолжения исповеди.

Миф смотрел на неё виновато, и не верилось, что это он зажимал ей рот рукой и силой разжимал пальцы. Его белая рубашка измялась.

– Извини меня, но я не смог исправить ситуацию. Я хотел отпустить тебя, но тогда было бы ещё хуже.

– Говори толком, в чём дело, – попросила Маша, уже не смутное предчувствие, а страх терзал её. Страх – чёрный, как глаза демона.