Текст книги "Кабинет фей"
Автор книги: Мари-Катрин д’Онуа
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 72 страниц)
ТОМ ВТОРОЙ
Сказка, не имеющая точного фольклорного источника. В ней особенно заметна пародийная интонация.
[Закрыть]
или на свете король с королевой. Детей у них рождалось много, да все умирали, и это уж так печалило супругов, так печалило, больше всего на свете: всего у них было вдоволь, а вот ребятишек-то и не хватало. Уже пять лет королева не рожала, и все решили, что так оно будет и дальше – очень уж сильно она горевала обо всех своих милых маленьких принцах, которые умерли.
Но вот королева зачала. День и ночь она думала, как сохранить жизнь маленькому созданию, еще даже на свет не появившемуся, какое даст ему имя, что за наряды, игрушки и куклы подарит.
Глашатаи на всех перепутьях призвали предстать перед королевой лучших кормилиц, чтобы она выбрала одну-единственную для своего дитяти. И вот с четырех концов света во дворец потянулись кормилицы, и каждая несла по младенцу. Королева же, гуляя в тенистом лесу, присела на пенек и сказала королю:
– Ваше Величество, выберем одну из них, ибо у наших коров не хватит молока, чтобы накормить столько малых детей.
– С радостью, друг мой, – сказал король, – пусть же их позовут.
И вот все кормилицы, сперва присев в глубоком реверансе перед королем с королевой, выстроились в ряд, и каждая встала под деревом. Когда монархи вдоволь налюбовались на их румяные лица, прекрасные зубы, их груди, полные превосходного молока, – тут на телеге, которую толкали два отвратительных крошечных карлика, появилась безобразная женщина, кривоногая и такая горбатая, что колени упирались ей в самый подбородок, косоглазая и вся черная, словно в саже вымазана; прижимая к груди маленькую обезьяну, она бормотала что-то на тарабарском языке, которого никто не понимал. Она тоже встала под деревом, как и другие кормилицы, но королева прогнала ее.
– Ступайте прочь, – сказала она, – толстая вы уродина, не иначе как вы дурно воспитаны, раз посмели предстать предо мною в таком виде. Идите-ка отсюда поскорее, а не то я прикажу вытолкать вас взашей.
И эта угрюмая женщина побрела прочь, бурча что-то злобное. Тут ужасные карлики затащили телегу на толстое дерево, и она удобно устроилась в дупле.
Королева, которая тут же о ней забыла, выбрала себе прекрасную кормилицу; но стоило ей лишь объявить о своем решении, как ужасная змея, затаившаяся в траве, ужалила женщину в ногу, – бедняжка упала замертво. Королева в тоске обратила взор на другую – тут же орел, пролетавший мимо с черепахой в когтях[58]58
…орел, пролетавший мимо с черепахой в когтях… – Аллюзия на басню Лафонтена «Гороскоп» (кн. VTII, басня 16), в которой орел роняет черепаху на голову Эсхила.
[Закрыть], уронил ее несчастной кормилице прямо на голову – голова разбилась вдребезги, точно была из стекла. Королева, опечаленная пуще прежнего, позвала третью, – та же, поспешив к ней, упала в кусты шиповника и выколола себе глаз.
– Ах, – воскликнула королева, – ну что сегодня за ужасный день! Стоит мне только выбрать кормилицу, как с ней тут же случается несчастье! Позовите моего лекаря, пусть он о них позаботится!
Собравшись идти во дворец, она вдруг услышала за спиной раскатистый злобный хохот, а обернувшись, увидела горбатую злодейку, восседавшую на телеге в обнимку с детенышем-обезьянкой. Ах так! Вот кому, стало быть, вся компания и даже сама королева служили потехою! Это было столь досадно, что Ее Высочество едва не бросилась на горбунью с кулаками, догадавшись, что та и была причиной всех случившихся с кормилицами несчастий, – но ведьма трижды взмахнула волшебной палочкой: тотчас карлики превратились в крылатых грифов, телега – в огненную колесницу, и все они взмыли в воздух, вопя и осыпая всех проклятиями.
– Увы, друг мой, мы пропали, – воскликнул король, – это фея Карабос[59]59
Карабос (фр. Carabosse) – имя, типичное для злой феи в бретонских народных сказках. Одно из этимологических объяснений – сочетание французских слов bosse (горб или, применительно к рельефу, холм, бугор) и carat (карат). У феи якобы был горб в 37 каратов. У мадам д’Онуа так зовут злую фею в сказках «Принцесса Веснянка» и «Лесная лань». Карабос становится во французском языке именем нарицательным – так называют безобразную, сгорбленную старуху. Марк Сорьяно отмечал созвучие имени злой феи в данной сказке и имени, придуманного хозяину Котом в сапогах в одноименной сказке Шарля Перро – Маркиз Карабас. При этом этимологическая связь имен Карабас и Карабос крайне сомнительна (см.: Soriano bit).
[Закрыть]; еще маленьким мальчиком я подшутил над ней, подсыпав серы ей в суп, и с тех пор злодейка только и ждет случая отомстить мне за эту шалость.
– Знай я хотя бы, что это она, – заплакала тогда королева, – я бы уж постаралась ее задобрить, а теперь остается лишь умереть.
Огорченный тем, как убивается его супруга, король произнес:
– Любовь моя, давайте подумаем, как нам быть, – и ободряюще взял ее под руку, ибо она все еще дрожала от страха перед Карабос.
Вернувшись в покои, король с королевой позвали лучших советников. Наглухо заперли двери и окна, чтобы никто не мог их услышать, и решили: как только дитя появится на свет, нужно пригласить во дворец фей со всего света. Посему они повсюду разослали к ним гонцов с депешами, где излагалась учтивая просьба явиться к королеве в день ее разрешения от бремени и никому ничего об этом не говорить, а то как бы Карабос не учинила раздор. А в награду каждой из фей даруют платье из голубого бархата, нижнюю юбку из бархата малинового, ярко-красные атласные туфли с прорезями, маленькие позолоченные ножницы и шкатулку с тончайшими иголками[60]60
….маленькие позолоченные ножницы и шкатулку с тончайшими иголками. – Феи во французских сказках традиционно заняты рукоделием. Результаты их трудов – «юбка, искусно сшитая из крыльев бабочек», «шарф из паутины, расшитый крыльями летучих мышей» – сближают фей с Парками из античной мифологии, которые прядут нити человеческих судеб и могут оборвать их в любой момент (см. примеч. 4 к «Сен-Клу»).
[Закрыть]. Гонцы отправились в путь, а королева с придворными барышнями засели за рукоделие, чтоб успеть все это приготовить. Хотя и знавала она многих, только пять из них откликнулись на приглашение – и прибыли как раз в тот момент, когда маленькая принцесса появилась на свет. Феи тут же заперлись в королевских покоях, чтобы наделить малышку добродетелями: одна одарила ее непревзойденной красотой, вторая – острым умом, третья – несравненным голосом, четвертая же – талантом слагать стихи и прозу.
Когда настал черед пятой феи, в дымоходе так грохнуло, будто с колокольни рухнул огромный камень, и упавшая из трубы Карабос, вся в саже с головы до ног, прокричала что есть мочи:
Пусть лишь в день, когда исполнится
ей двадцать,
Беды и несчастья прекратятся.
Услышав такое, королева, еще лежавшая в постели, принялась плакать и умолять Карабос сжалиться над маленькой принцессой. Тут и все феи заговорили разом:
– Ах, сестра, расколдуйте ее: что она вам сделала?
Но ужасная ведьма лишь ворчала и ничего не отвечала. Тогда пятая фея, не успевшая ничем наградить новорожденную, чтоб хоть немножко исправить дело, наделила принцессу долгой и счастливой жизнью после того, как проклятье утратит силу. Карабос в ответ расхохоталась и полезла обратно в камин, бурча насмешливые куплеты. Все феи были очень опечалены, но пуще всех горевала несчастная королева, однако же она отдала феям все, что было обещано, и даже ленты, которые они так любят. Феям накрыли роскошные столы, и самая старшая из них, уходя, посоветовала королеве до двадцати лет держать принцессу взаперти, не позволяя общаться ни с кем, кроме прислуги.
И вот король выстроил башню без окон, без дверей; мало того что внутри можно было ходить только со свечой в руке – но и в саму башню вел вырытый под землею туннель длиной в целое лье, по которому кормилицам и гувернанткам доставлялись нужные пожитки, – через каждые двадцать шагов в ней были тяжелые запертые двери и повсюду стражники.
Юную принцессу нарекли Веснянкой, ведь была она краше роз и лилий, свежее и прекрасней самой весны; что ни сделает или ни скажет, все было прекрасно; она с легкостью постигала самые сложные науки и росла такой статной и красивой, что король с королевой не могли сдержать радостных слез. То, бывало, просит отца с матерью еще с нею побыть, а то – забрать ее отсюда: уж очень грусть-тоска ее мучает, а почему – про то и сама не знает; но они все медлили.
Кормилица, которая никогда с нею не расставалась, а ума-то ей было не занимать, порою рассказывала принцессе, как устроен мир, и девочка тотчас же все понимала, будто видела собственными глазами. Король же часто говаривал королеве:
– Друг мой, мы оставим Карабос с носом: ведь мы хитрее. Наша Веснянка будет счастлива вопреки ее предсказаниям.
И королева смеялась до слез, представляя, как раздосадована будет злая колдунья. Они разослали портреты Веснянки по всему свету, ибо скоро уже предстояло принцессе покинуть башню, и им хотелось выдать ее замуж. И вот, когда до ее двадцатилетия оставалось всего четыре дня, двор и весь город, с великой радостью ожидавшие освобождения принцессы, возвеселились еще больше, узнав, что посол короля Мерлина[61]61
Мерлин – имя великого волшебника из цикла сказаний о короле Артуре. Истории о рыцарях Круглого стола были очень популярны среди придворных особ XVII в. Источниками мадам д’Онуа могли послужить французская эпопея «Ланселот-Грааль» (Lancelot-Graal), иначе «Прозаический Ланселот» или «Вульгата» (Lancelot en prose, Vulgate), созданная около 1230 г., или роман Робера де Борона «Мерлин» (Merlin), написанный в начале XIII в. и напечатанный в 1498 г. В эпоху Возрождения и барокко Мерлин сделался героем народных книг.
[Закрыть], Фанфаринет, прибыл просить ее руки для наследника престола.
У кормилицы не было тайн от принцессы, – она поведала ей об этом, а еще расхвалила Фанфаринета, сказав, что во всем мире нет никого прекрасней.
– Ах! Как же я несчастна, – воскликнула девушка, – зачем меня держат в темной башне, будто я повинна в страшном преступлении; я никогда не видела неба, солнца и звезд, а ведь они, должно быть, так великолепны; лошадь, обезьяну и льва я знаю лишь по картинкам; король с королевой говорят, что мне надо пробыть здесь до двадцати лет: все-то они убеждают меня набраться терпения, а мне порою кажется, что они ждут моей погибели, хоть я и не сделала им ничего плохого.
И она принялась плакать так горько, что глаза ее стали величиной с кулак; и ее кормилица, и молочная сестра, и обе няньки, и гувернантка, горячо любившие свою принцессу, зарыдали так же горько; они едва не задыхались от слез; кругом слышались одни причитания да вздохи; и воцарилось великое уныние.
Веснянка же, посмотрев, как они сокрушаются, схватилась за нож и закричала:
– Эй, вы, потрудитесь придумать что-нибудь, чтобы я все-таки увидела, как в город въедет прекрасный Фанфаринет. И незачем знать об этом королю с королевой! Решайте сами, что лучше – или я тут, не сходя с места, зарежусь, или вы доставите мне хоть эту маленькую радость.
Как услышали такое кормилица и все остальные, так и заплакали пуще прежнего, но подумали, что пусть уж принцесса увидит Фанфаринета, а то, чего доброго, и правда умрет с тоски. Думали-думали, да так ничего и не выдумали, а тут и ночь прошла. А Веснянка в отчаянии все твердила свое:
– Не говорите больше, что вы меня любите; будь так, вы бы давно уж нашли какой-нибудь способ: ведь я читала, что любовь и дружба способны на все.
Наконец они затеяли сделать в башне пробоину, чтоб сквозь нее можно было видеть, как приедет Фанфаринет. Отодвинули кровать принцессы и тотчас принялись трудиться день и ночь: сначала отскребли побелку, потом мелкие камни, и наконец получилась дырочка, в которую с трудом просовывалась иголка.
Вот так Веснянка впервые увидела белый свет – она была им ослеплена; и поскольку принцесса без конца смотрела в маленькую щель, то скоро увидела, как появился Фанфаринет во главе своей свиты. Он восседал на белом коне, который гарцевал под звуки труб и дивно пускался вскачь: впереди шли шесть флейтистов, игравших самые восхитительные арии из опер, шесть гобоев вторили им эхом, потом гремели трубы и литавры. На Фанфаринете был расшитый жемчугом камзол, золотые ботфорты, алые перья, множество лент и столько бриллиантов (а у короля Мерлина их были целые кладовые), что пред ним меркло само солнце. От такого зрелища Веснянка совсем потеряла голову и, не долго думая, решила, что не хочет в мужья никого, кроме этакого красавца, и что навряд ли его хозяин будет столь же мил ее сердцу, и что у нее нет стремления к власти. А раз уж она так долго жила в башне, то и в каком-нибудь сельском замке с ним проживет ничуть не хуже, да и вообще сидеть на хлебе и воде с Фанфаринетом все равно лучше, чем с кем-нибудь другим есть жареных цыплят и сладости. Наконец прибегла к выражениям такого свойства, что наперсницы забеспокоились, где она успела всего этого нахвататься, и деликатно намекнули, что при ее высоком положении так нельзя. Принцесса же позатыкала им рты, даже не соизволив дослушать.
Как только Фанфаринет прибыл во дворец, королева явилась за дочерью. Все улицы были застланы коврами, все дамы выглядывали из окон, уже приготовив корзины: одни – с цветами, другие – с жемчужинами, третьи – с превосходными маленькими конфетами, – так им хотелось осыпать ими проходящую мимо Веснянку.
Ее как раз принялись наряжать, когда к башне верхом на слоне подъехал карлик. Он прибыл по поручению пяти добрых фей, которые были с принцессой в день ее рождения: они прислали ей корону, скипетр, платье из золотой парчи, юбку, искусно сшитую из крыльев бабочек, и восхитительную шкатулку, полную драгоценных камней, и притом, как сказали Веснянке, чрезвычайно ценных; никто никогда не видел столько богатств сразу. От такого восхитительного зрелища королева упала без чувств. Что же до принцессы, то она взирала на подарки равнодушно, думая об одном только Фанфаринете.
Карлика поблагодарили, дав пистоль на вино и больше тысячи локтей разноцветных ленточек; из одной он смастерил себе красивые подвязки, из другой – бант на шею, третью прицепил себе на шапочку: был он таким крошечным, что под всеми этими лентами его совсем не стало видно; в подарок феям королева обещала поискать какую-нибудь красивую вещицу, а щедрая принцесса преподнесла им несколько прялок из Германии[62]62
…несколько прялок из Германии… – В начале XVI в. в Германии была изобретена прялка с ножным приводом. Эти прялки стали продаваться по всей Европе.
[Закрыть], чьи веретена были выточены из кедра.
На принцессу надели все, что привез карлик из дальних краев, и она стала так ослепительна, что даже солнце зашло с досады, да и луна, хотя ей и незнаком стыд, не посмела появиться, пока принцесса была в пути. Веснянка шла по улицам, ступая по богатым коврам, и толпа восклицала: «Ах, как она прекрасна! Ах, как она прекрасна!»
Пока она шла в этом торжественном убранстве в сопровождении королевы, четырех или пяти дюжин принцесс крови[63]63
Принцессы крови (фр. des princesses du sang) – дочери ближайших родственников короля.
[Закрыть] и более десяти дюжин принцесс, приехавших на праздник из соседних государств, – вдруг совсем стемнело, раздался гром, и полило как из ведра, да еще с градом; королева натянула на голову мантию, а придворные дамы – свои юбки; Веснянка собиралась поступить так же, когда, откуда ни возьмись, налетели тысячи воронов, сов и других зловещих птиц, чье карканье не предвещало ничего хорошего: следом, размахивая крыльями, появился ужасный филин исполинских размеров, неся в клюве шарф из паутины, расшитый крыльями летучих мышей. Он сбросил его на плечи Веснянки, и когда после этого послышался раскатистый хохот, все поняли – то была злая шутка Карабос.
Это мрачное происшествие всех расстроило, а больше всех раздосадовало королеву; кинулась она сорвать черный шарф, но тот, казалось, накрепко прирос к плечам ее дочери.
– Ах, – воскликнула королева, – вот они, происки нашего недруга неукротимого; напрасно я посылала ей пятьдесят фунтов варенья, столько же рафинированного сахара и два окорока по-майнцски[64]64
Окорока по-майнцски (фр. les jambons de Mayence) – окорока, приготовленные особым способом: мясо натирают солью и держат под прессом восемь дней подряд. Затем погружают в винный спирт с добавлением толченых ягод можжевельника, после чего коптят над костром из можжевеловых веток.
[Закрыть] – ничто не помогло!
Пока королева горько сетовала, все промокли до нитки. Веснянка же, без ума от посла, продолжала идти вперед: ей не было дела ни до Карабос, ни до ее шарфа – предвестника несчастья, она мечтала лишь понравиться Фанфаринету. Принцесса как раз искала его взглядом, как вдруг увидела, что посол появился рядом с королем: в тот же миг дивно заиграли трубы, барабаны и скрипки, народ закричал в два раза громче, и началось необычайное веселье.
Фанфаринет был юношей разумным, но, едва увидев прекрасную Веснянку, столь милостивую, исполненную величественной прелести, пришел в такое восхищение, что забыл все слова и только бормотал и запинался, точно пьяный, хотя, конечно, выпил разве что чашку шоколада[65]65
Шоколад. – Впервые был привезен во Францию в 1615 г., по случаю женитьбы короля Людовика XIII и Анны Австрийской. Но по-настоящему вошел в моду при дворе Людовика XIV (то есть во времена, о которых идет речь в данном повествовании).
[Закрыть], и наконец совсем отчаялся, поняв, что назубок выученную торжественную речь, которую месяцами зубрил и помнил даже во сне, сейчас в мгновение ока попросту забыл.
Пока Фанфаринет, срочно вспоминая, что надо сказать, склонялся перед принцессой в глубоких реверансах, та, не задумываясь, отвесила ему полудюжину таких же. Наконец, чтобы вывести посла из затруднительного положения, первой начала беседу:
– Сеньор Фанфаринет, я и так знаю, что и помыслы ваши прелестны, и ум на месте; однако поспешим же во дворец: по милости злой Карабос дождь льет как из ведра, и если мы спрячемся от него, то ее обманем.
Фанфаринет галантно ответил, что фея мудро предвидела пожар, который способны разжечь прекрасные глаза принцессы, вот и пролила такие потоки, дабы его унять.
После таких слов он предложил принцессе опереться на его руку. Та же тихонько промолвила:
– Никогда вам не догадаться о моих чувствах, пока я сама вам о них не расскажу, хоть это мне и огорчительно, но пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает[66]66
Пусть будет стыдно тому, кто плохо об этом подумает (фр. honni soit qui mal y pense) – девиз английского ордена Подвязки, ставший устойчивым выражением. Орден Подвязки – высший рыцарский орден Великобритании. Является старейшим на сегодняшний день светским орденом в мире. Всего по уставу рыцарей ордена Подвязки не может быть больше 25 человек, включая королеву. Учрежден королем Эдуардом III 23 апреля 1348 г. По легенде, на балу в Виндзоре графиня Солсбери потеряла подвязку. Король взглянул на упавшую ленту, что вызвало у публики сдержанные смешки, так как его увлечение графиней не было для двора секретом. Тогда король сам поднял с пола подвязку и прикрепил ее себе на рукав, произнеся при этом слова, ставшие девизом ордена.
[Закрыть]: знайте же, господин посол, что я с замиранием сердца наблюдала, как вы восседаете на гарцующем коне; я сожалела, что вы явились просить за другого, а не за себя; если вы будете так же отважны, как я, мы не оставим надежд найти избавление; вместо того чтобы сочетаться браком с вами как представителем короля, я с радостью сочетаюсь с вами лично: хоть вы, я знаю, и не принц, но нравитесь мне так же, как если бы вы им были; мы вместе уедем на край света, сперва, конечно, нас будут ругать, но потом еще какая-нибудь дама поступит так же, а то и хуже – тогда станут судачить о ней, а про меня позабудут: и я заживу счастливо вместе с вами.
Фанфаринет ушам своим не поверил, ибо такой чести от восхитительной Веснянки вообразить не мог даже в грезах; он и тут не нашелся что ответить: будь они одни, бросился бы к ее ногам, а сейчас лишь сжал ей руку, да так сильно, что чуть не сломал мизинчик принцессы, заставив ее вскрикнуть от боли. Когда Веснянка вошла во дворец, зазвучало несметное число музыкальных инструментов, а в тон им – божественные голоса, и пели они так чисто, что никто и шелохнуться не смел. Король же, расцеловав дочь в лоб и в обе щеки, сказал ей:
– Моя маленькая овечка (ибо он давал ей множество ласковых прозвищ), не желаешь ли ты выйти замуж за сына великого короля Мерлина? Ведь это им прислан сюда сеньор Фанфаринет, который заберет тебя в самое прекрасное королевство на свете.
– Конечно, батюшка, – ответила принцесса, приседая в глубоком реверансе, – что угодно вам, то приятно и мне, лишь бы моя милая матушка была согласна.
– Она согласна, крошка моя, – сказала королева, обнимая дочь, – итак, пойдемте отпразднуем это.
С великим проворством в огромном зале накрыли тогда сотню столов. Давным-давно не бывало пира, подобного этому: пили-ели, ели-пили, – а Веснянка с Фанфаринетом только друг на друга смотрели и так размечтались, что обо всем позабыли.
После пиршества начался бал, потом балет и комедия; веселились допоздна и так наелись, что уснули прямо стоя: король с королевой, охваченные дремой, свалились на диван; дамы и кавалеры захрапели; музыканты фальшивили, а актеры декламировали невесть что. Только наши влюбленные оставались бодрыми и резвыми, все чаще обмениваясь многозначительными взглядами; принцесса, заметив, что стражники, растянувшись на соломенных подстилках, крепко спят, сказала Фанфаринету:
– Доверьтесь мне, вот случай как нельзя лучше: а то потом, на брачной церемонии, отец приставит ко мне всяких фрейлин и принца, чтоб везти к вашему королю Мерлину; так что нам следует бежать сейчас, и притом как можно быстрее.
Она взяла с собою кинжал короля, украшенный бриллиантами, и шляпку королевы, которую та сняла, чтобы удобнее было спать, потом подала свою белую руку Фанфаринету, он же опустился на колено.
– Я клянусь, – произнес он, – Вашей Светлости в верности и в вечном повиновении: великая принцесса, разве осмелюсь я противиться вашему благу, раз вы так добры ко мне?
Они вышли из дворца и при свете потайного фонаря[67]67
Потайной фонарь – фонарь с жестяным корпусом, оснащенным крышкой, которую закрывают, когда хотят скрыть свет; таким фонарем можно освещать предмет, который необходимо увидеть, оставаясь незамеченным.
[Закрыть], который посол нес в руке, по грязным улицам добрались до пристани, где нашли маленькую лодку, а в ней – спящего старого лодочника; они его разбудили, и, увидев Веснянку, такую прекрасную и нарядную, всю в бриллиантах и шарфе из паутины, он принял ее за богиню ночи и упал на колени. Но времени терять было нельзя, и принцесса приказала поскорее отправляться в путь. Весьма опасное путешествие – ведь на небе не было ни луны, ни звезд; еще не рассеялись дождевые чары феи Карабос; однако в шляпке королевы был рубин, сиявший ярче полусотни факелов, так что Фанфаринету (как о том рассказывали) и потайного фонаря не понадобилось; и еще вдобавок там был камень-невидимка.
Фанфаринет спросил принцессу, куда та желает плыть.
– Увы, – ответила она, – я просто хочу плыть вместе с вами, все мои помыслы лишь об этом.
– Но, сударыня, – возразил посол, – я не осмелюсь везти вас к королю Мерлину, я не желаю этого всей душой.
– Ну что же, – промолвила принцесса, – отправимся тогда на пустынный Беличий Остров – он так далеко, что там никто нас не найдет.
Она приказала старому моряку трогаться в путь, и тот подчинился, хоть и была у него всего лишь утлая лодчонка.
Едва взошел ясный день, как проснулась королева, следом и все остальные глаза протерли, и только и помышляли теперь о том, как бы побыстрее сыграть свадьбу. Ее величество спешно потребовала свою прелестную шляпку, – тут обыскали все, от ларцов с драгоценностями до кухонных котлов, забегала и сама встревоженная королева, заглянув и в погреб, и на чердак, – но драгоценная шляпка как в воду канула.
Король же приказал тотчас подать ему кинжал с бриллиантами; пустились на поиски и все перерыли, обнаружив сундуки и шкатулки, ключи от которых потеряли сотню лет назад: каких только там не нашли диковинок – кукол, головками качавших и глазками вращавших, золотых овечек с ягнятами и полным-полно лимонных корок и засахаренных грецких орехов, но король был так безутешен из-за пропаж, что с тоски сам оттаскал себя за бороду, а королева, чтоб не отставать, – себя за волосы: ведь и шляпка, и кинжал стоили дороже десяти городов размером с Мадрид.
Когда король понял, что дальнейшие поиски бесполезны, он сказал королеве:
– Любовь моя, соберемся же с духом и поспешим завершить торжество, которое уже так дорого нам обошлось.
Он спросил, где принцесса. Тут вышла ее кормилица и ответила:
– Господин мой, я ищу ее вот уже два часа и нигде не могу найти.
Уж тут их терпению пришел конец; на короля и смотреть-то жалко стало, а его супруга принялась кричать, словно орлица, оставшаяся без птенцов, а потом упала в обморок. Дабы привести ее в чувство, ей в лицо выплеснули пару ведер воды Венгерской Королевы[68]68
Вода Венгерской Королевы (фр. L’eau de la reine de Hongrie) – эфирное масло, приготовленное из цветов розмарина, с добавлением винного спирта. Согласно некоторым свидетельствам, бутыль со снадобьем настаивалась в ослином навозе. Получила свое название из-за волшебного действия, которое якобы оказывала на 72-летнюю королеву Венгрии, Елизавету Польскую (Елизавету Локотковну; 1305–1380), супругу короля Венгрии Карла Роберта. Первые духи на спиртовой основе. Во Франции снадобье вошло в обиход при дворе Людовика XIV. Водой пользовались мадам де Севинье и мадам де Ментенон.
[Закрыть], все дамы и барышни плакали, а слуги восклицали: «Как? Неужели королевская дочь исчезла?» Король приказал старшему пажу:
– Разыщите мне Фанфаринета – нечего ему спать, притулившись где-нибудь в уголке, пусть вместе с нами скорбит.
Паж обшарил все закоулки во дворце, но и ему повезло не больше, чем искавшим Веснянку, шляпку и кинжал; это еще прибавило горя королю с королевой.
Король созвал всех советников и солдат; они с королевой велели обтянуть зал черной тканью, а сами сменили пышные наряды на траурные власяницы, подпоясанные веревками, – от такого зрелища разорвалось бы и самое черствое сердце. Зал наполнился рыданиями и вздохами, по полу ручьями текли слезы. А поскольку речь-то король приготовить не успел, то и просидел три часа, ни словечка не проронив; наконец начал так:
– Слушайте же все, от мала до велика: я потерял мою дорогую дочь Веснянку и не знаю, сбежала она или ее похитили. С ней исчезли шляпка королевы и мой кинжал, оба предмета весьма дорогие, а еще хуже то, что с нами больше нет Фанфаринета: и как бы король, его пославший, не отправился его искать, решив, что мы изрубили его на фарш. Будь у меня средства, я бы еще подождал, но расходы на свадебное торжество меня разорили: итак, мои дорогие подданные, придумайте же, что мне теперь делать.
Все восхитились прекрасной речью короля (никогда еще он не был так красноречив). Тут слово взял королевский канцлер сеньор Разболтай:
– Ваше Величество, ваше огорченье – наше огорченье; а чтоб скрасить его, примите великодушно наше подношение: заберите всех наших жен с детьми в придачу. Однако принцессе ведь еще не исполнилось двадцати лет, так что это наверняка проделки феи Карабос, а если начистоту, так ваша дочь от Фанфаринета глаз не отводила, а он от нее: должно быть, это Амур сыграл с ними злую шутку.
Услышав такое, королева в негодовании перебила канцлера.
– Думайте, что говорите, сеньор Разболтай, – сказала она, – у принцессы не тот нрав, чтобы влюбиться в Фанфаринета, – я ее слишком хорошо воспитала.
Тогда кормилица, слышавшая все это, упала на колени.
– Я поведаю вам, что случилось, – призналась она. – Принцесса заявила, что умрет, если не увидит Фанфаринета. Мы проделали в стене дырочку, в которую она его и разглядела и тотчас же решила, что не желает в мужья никого другого.
Эта новость всех опечалила: было ясно, что канцлер Разболтай оказался весьма проницательным; раздосадованная королева так разбранила кормилицу, молочную сестру, обеих нянек и гувернантку, что, задуши она их, никто бы и слова не сказал.
Наконец адмирал Шапка-Колпак, перебив королеву, воскликнул:
– Вперед, отыщем Фанфаринета! Без сомнения, этот негодяй увез нашу принцессу.
Все захлопали в ладоши и подхватили: «Вперед!» И вот одни пустились в плавание по морю, а другие странствовали из одного королевства в другое, стуча в барабаны и дуя в трубы. Когда вокруг собирался народ, они кричали:
– Кто хочет получить красивую куклу, варенья засахаренного и жидкого, маленькие ножницы, золотое платье и атласный чепчик, пусть покажет нам, куда Фанфаринет увез принцессу Веснянку.
Но все отвечали им только:
– Ступайте дальше, мы их не видели.
Тем, кто поплыл по морю, повезло больше, ибо после довольно долгого путешествия однажды ночью они увидели впереди сияние на воде, точно горел большой плавучий костер: они не осмелились приблизиться и только гадали, что бы это могло быть, как вдруг свет пристал к пустынному Беличьему Острову, ибо это были принцесса и ее возлюбленный с их сияющим рубином. Влюбленные высадились на остров и, дав сто экю золотом лодочнику, распрощались с ним, заставив поклясться головой, что он ничего никому не расскажет.
Первое, что встретилось старику на обратном пути, были королевские суда; завидь он их раньше, мог бы обойти, но адмирал его заметил и отправил погоню; бедняга был таким старым и немощным, что ему не хватило сил грести. Его настигли и привели к адмиралу, который заставил его обыскать: у лодочника нашли сто экю золотом, совсем новых, поскольку монеты отчеканили как раз к свадьбе принцессы. Адмирал подверг старика допросу – тот же, чтобы не отвечать, притворился глухим и немым.
– Так, так, – сказал адмирал, – привяжем-ка этого немого к грот-мачте и отстегаем его кнутом: против немоты лучшего средства нет.
Когда старик увидел, что дела его плохи, он признался, что небесной красоты девушка и благородный рыцарь приказали ему отвезти их на пустынный Беличий Остров. Из таких слов адмирал заключил, что это и была принцесса, и он приказал флоту окружить остров.
Тем временем Веснянка, уставшая от путешествия по морю, нашла зеленую опушку под густыми деревьями, прилегла под ними и тихонько уснула, но Фанфаринет, скорее голодный, чем влюбленный, поспать ей не дал.
– Вы думаете, сударыня, – сказал он, разбудив ее, – что я смогу долго здесь оставаться? Я не вижу тут никакой еды: да будь вы даже прекрасней самой Авроры, нам и тогда нужно было бы чем-то питаться – у меня слишком длинные зубы и в животе совсем пусто.
– Как же это, Фанфаринет! – воскликнула принцесса в ответ. – Возможно ли, чтобы доказательства моей дружбы не заменяли вам всего на свете? Возможно ли, чтобы ваши помыслы были не только о вашей удаче?
– Скорее уж о моем несчастье! – вскричал тот. – Дай Бог, чтобы вы снова оказались в вашей темной башне!
– Благородный рыцарь, – кротко произнесла принцесса, – умоляю вас не сердиться, я поищу повсюду: быть может, найду какие-никакие плоды.
– Ну и идите себе, – сказал он, – чтоб вас там волки съели.
Огорченная принцесса побежала в лес, раздирая свои прекрасные одежды о колючки, а белую кожу – о шипы; она так оцарапалась, точно играла с кошками (вот какие огорчения приносит любовь к молодым рыцарям). Походив там и здесь, она вернулась и с грустью сказала Фанфаринету, что ничего не нашла. Он повернулся к ней спиной и удалился, ворча себе под нос.
На следующий день поиски возобновились, и тоже безуспешно: три дня они не ели ничего, кроме листьев и майских жуков. Принцесса, ни на что не жалуясь, проявляла куда больше нежности.
– Благом было бы для меня, – говорила она Фанфаринету, – страдай одна только я, и меня бы не пугала смерть от голода, было бы что подать вам к столу.
– Да хоть умрите, мне это все равно, – отвечал посол, – лишь бы у меня было то, что мне нужно.
– Возможно ли, – воскликнула принцесса, – чтобы вас так мало трогала моя смерть? Где же клятвы, которые вы мне давали?
– Есть большая разница, – возразил посол, – между счастливым человеком, которому незнакомы ни голод, ни жажда, и несчастным, обреченным испустить дух на пустынном острове.
– Мне грозит та же опасность, – продолжала принцесса, – но я же не сетую.
– Поделом вам, – резко перебил посол, – вы пожелали покинуть отца с матерью и отправиться на поиски любовных приключений, вот и поглядите, как нам сейчас хорошо!
– Но это все из-за любви к вам, Фанфаринет, – сказала она, протягивая ему руку.
– Я бы без нее прекрасно обошелся, – ответил посол и отвернулся от нее.
Красавица принцесса, вне себя от печали, принялась плакать так горько, что могла бы разжалобить даже скалу; она села под кустом белых и алых роз и долго на них смотрела, а потом вымолвила:
– Какие же вы счастливые, юные цветы, вас обдувает теплый ветер, вас поливает роса, вас греет солнце, вас лелеют пчелы, ваши шипы вам защитою, и все вами восхищаются! Увы! Отчего мне не дано быть такой же безмятежной!
От подобных мыслей она пролила столько слез, что подножье розового куста стало влажным; с великим изумлением девушка увидела, как куст зашевелился, распустились розы, и самая прекрасная из них произнесла:
– Была бы и твоя судьба такой же завидной, если б ты не полюбила; лишь влюбленные подвергаются страшным бедам, несчастная принцесса! Возьми из дупла этого дерева медовый сот, но не отдавай же, о простодушная, Фанфаринету.
Принцесса подбежала к дереву, уж и не зная, сон это или явь: она разыскала мед и тотчас отнесла его неблагодарному возлюбленному.
– Вот, – сказала она, – этот мед я могла бы съесть сама, но мне хочется разделить его с вами.
Не поблагодарив девушку и даже на нее не взглянув, Фанфаринет вырвал у нее сот и съел целиком, не дав принцессе ни кусочка, еще и посмеялся над ней, наговорив дерзостей и сказав, что от сладкого у принцесс зубы портятся.
Веснянка, огорченная пуще прежнего, присела под дубом и так же восхитилась им, как до этого розовым кустом. Дуб, полный сострадания, склонил к ней ветви и произнес:
– Как жаль было бы прерывать твою жизнь, прекрасная Веснянка. Возьми этот кувшин молока и выпей его, но неблагодарному возлюбленному ни глотка не давай.
Тут изумленная принцесса увидела большой кувшин, полный молока, – но она помышляла лишь о том, что Фанфаринета, съевшего более пятнадцати фунтов меда, должна мучить страшная жажда, вот и поспешила отнести ему кувшин.
– Напейтесь же, милый Фанфаринет, – сказала она, – и не забудьте оставить мне глоток, ибо я до смерти хочу есть и пить.
