Текст книги "Кабинет фей"

Автор книги: Мари-Катрин д’Онуа

В темнице им приговор и зачитали. Братья же воскликнули, что ни в чем не лгали: их сестра-принцесса прекрасней ясного дня, и за этим кроется непонятная им интрига, а посему попросили они еще семь дней сроку до казни, чтоб попытаться доказать свою невиновность. Крепко разгневался на них король павлинов и никак не соглашался на эту милость, но наконец уступил.

А пока при дворе вершились такие дела, мы вернемся к несчастной принцессе Розетте. Когда наступил день, она с изумлением обнаружила, что осталась без лодки и помощи в открытом море; не меньше был удивлен и Непоседа. Она принялась плакать, да так горько, что разжалобила всех рыб: не знала, что ей делать и как ей быть.

– Без сомнения, это король павлинов, – говорила она, – он, он приказал бросить меня в море, не захотев стать моим супругом; а чтобы окончательно от меня избавиться, он решил меня утопить. Вот странный человек! – продолжала она. – А уж как бы я его любила! И как мы могли бы прекрасно поладить! – И расплакалась пуще прежнего, ибо любовь была сильнее ее.

Так она провела два дня, носимая морем то туда, то сюда, промокшая до костей, прослуженная до полусмерти и почти оцепеневшая; не согревай ее сердца хоть немного малыш Непоседа, умереть бы ей сотню раз. Ее мучил ужасный голод; вокруг плавало множество устриц, которых она ловила и ела, сколько хотела; как ни недолюбливал их Непоседа, а пришлось и ему удовольствоваться тем же угощеньем. Наступила ночь, и Розетте стало так страшно, что она сказала псу:

– Громче, громче лай, Непоседа, а то кабы морские языки нас не съели.

Он и лаял всю ночь напролет, а наутро ложе принцессы прибило к берегу. Стояла у самых волн одинокая маленькая хижина, а в ней жил добрый старик: бедняк, он ничуть не помышлял о богатствах мира сего. Услышав тявканье Непоседы, он от души удивился: нечасто приходилось ему видеть здесь собак; подумал он было, что какие-то странники сбились с пути, и вышел милосердно указать им дорогу. Тут и заметил он принцессу и Непоседу, плывших по водам. Розетта же, едва завидев его, протянула к нему руки и закричала:

– Милый старик, спасите меня, вот уж два дня я страдаю и гибну.

Услышав, как грустно она причитает, он проникся жалостью, сходил в хижину и принес оттуда длинный багор, потом зашел в воду по шею, едва не потонув два или три раза. Наконец он потянул так, что вытащил ложе на берег. С большой радостью Розетта и Непоседа ступили на твердую землю. Принцесса от всего сердца поблагодарила старца и, завернувшись в одеяло, босая, вошла в его лачугу, где бедняк разжег для нее костерок из сушеных листьев и достал из сундука самое красивое платье своей покойной жены, вместе с чулками и башмаками – вот и облаченье для принцессы. Она, и переодетая крестьянкой, была восхитительна, как ясный день, а Непоседа приплясывал вокруг, чтобы ее развлечь.

Старик прекрасно видел, что Розетта дама знатная, ибо одеяла ее вышиты золотом и серебром, а подушка – из атласа; он спросил у девушки, что с нею приключилось, пообещав, что никому ничего не скажет. Она поведала ему все от начала до конца, обливаясь слезами, ибо все еще думала, что это король павлинов приказал ее утопить.

– Что же нам делать, девочка моя? – ответил ей старик. – Вы такая великая принцесса, привыкшая есть лакомые кусочки, а у меня лишь черный хлеб да репа; у вас будет скудный стол; но коли угодно на меня положиться, я пойду к королю павлинов и скажу ему, что вы здесь: несомненно, взгляни он только на вас, как тотчас и предложит вам быть его королевою.

– Ах, он злой, – возразила Розетта, – он приказал меня убить; но вот вам и дело – найдите маленькую корзинку да повесьте на шею моего пса – пусть принесет поесть, а не то случится большая беда.

Старик принес корзину, принцесса повесила ее на шею Непоседе и сказала ему:

– Ступай в город, найди там самый лучший котелок и принеси мне то, что в нем варится.

Непоседа побежал в город, где лучшим котелком был королевский; забежал он на придворную кухню, открыл его, проворно взял все, что было внутри, и вернулся домой. Тогда Розетта сказала ему:

– Теперь сбегай туда же в кладовую и набери там самого лучшего.

Непоседа вернулся и принес белого хлеба, мускатного вина, всевозможных фруктов и варенья; он так нагрузился, что больше унести был не в силах.

Тут король павлинов захотел отобедать, а ни в котелке, ни в кладовой ничего нет; все растерянно переглядывались, а его охватил ужасный гнев.

– Так и быть, – сказал он, – придется обойтись без обеда, только уж к вечеру извольте зажарить мясо на вертеле, потому что хочу я хорошего жаркого.

Вечером принцесса сказала Непоседе:

– Ступай в город, зайди на лучшую кухню и принеси мне хорошего жаркого.

Непоседа сделал то, что приказала хозяйка; а раз лучшей кухней была королевская, он и вошел туда без шума; пока повара стояли к нему спиной, он снял с вертела все аппетитнейшее жаркое и принес принцессе полную корзину, а она тут же послала его в кладовую, откуда Непоседа доставил еще и фруктовые закуски вместе с королевскими конфетами. Король, оставшийся без обеда и мучимый голодом, хотел пораньше перекусить, но ничего опять не нашлось; он был страшно разгневан и лег спать, не поужинав. На другой день – то же самое и в обед, и в ужин: три дня король не пил и не ел, ибо стоило ему лишь сесть за стол, как тут же докладывали, что все припасы кто-то стащил. Тогда его советник, опасаясь уже и за жизнь его, спрятался в углу кухни, не спуская глаз с кипящего котла; каково же было его удивление, когда увидел он потихоньку открывшую его маленькую зеленую собачку с одним-единственным ухом; вынув мясо, она положила его в корзинку и вышла. Он последовал за ней до самых городских ворот и пришел к хижине старика. Вернувшись, тотчас же рассказал он королю, что все его вареные и жареные яства утром и вечером уходят к бедному крестьянину.

Король был очень удивлен и велел послать за несчастным. Советник, желая ему услужить, отправился туда сам с отрядом лучников. Старик с принцессой в это время как раз обедали жарким с королевской кухни; по приказу советника их схватили и связали толстыми веревками, вместе с Непоседой.

Доставили их во дворец. А король промолвил:

– Завтра истекают семь дней, которые я дал этим обманщикам, – казню их вместе с похитителями моего обеда.

И он вошел в зал правосудия. Старик пал на колени и сказал, что все расскажет. Король же увидел, как горько плачет прекрасная принцесса, и очень ее жалел; тут старик возьми да и скажи, что зовут ее принцессой Розеттой и что оставили ее одну в открытом море; как ни ослаб король, оставаясь так долго без еды, – он сию же минуту трижды подпрыгнул и бросился обнять принцессу и освободить от пут, повторяя, что любит ее всем сердцем.

Тут послали за принцами, которые подумали, что их ведут на казнь, и брели понурив головы; привели и кормилицу с дочкою. Злодейки же, едва окинув взглядом собравшихся, сразу во всем сознались. Розетта кинулась на шею братьям; кормилица с дочкой и лодочником бросились на колени, моля о пощаде. Радость была столь велика, что король и принцесса их простили, а доброго старика щедро вознаградили – он навсегда остался во дворце.

Наконец повелитель павлинов попросил прощения у короля и у его брата, сожалея, что жестоко с ними обошелся; кормилица вернула Розетте красивые одежды и мешок с золотыми экю, и свадьба длилась две недели. Все были довольны, а больше всех Непоседа – ведь отныне он ел лишь крылышки куропаток.

* * *

 
За всеми нами Небо наблюдает,
И, коль беда невинному грозит,
Оно тотчас же на защиту встанет
И за обиду гневно отомстит.
Когда мы видим, что плывет Розетта
Как Алкион[76]76
  Алкион (греч. Αλχυóνη) – зимородок, птица, обитающая в море и на болотах. Здесь – аллюзия на мифологическую Алкиону, дочь бога ветров Эола и жену фессалийского царя Кейка, утонувшего во время морского путешествия за советом к оракулу. Обезумевшая от горя Алкиона бросилась в море, после чего благодаря милосердию богов они оба были превращены в зимородков (Овидий. Метаморфозы. XI. 270–748).


[Закрыть], качаясь по волнам,
Изменчивому повинуясь ветру,
Ее в душе, конечно, жалко нам.
Уж как бы не нашла она конец
Средь волн морских, суровых и холодных,
Как бы она не стала, наконец,
Добычей легкою китов голодных.
Но Небо не дало ей умереть.
Помог ей и зеленый Непоседа
Не стать для языков морских обедом,
Смог милую хозяйку накормить.
Когда коснется пропитанья дело,
Его попробуй кто остановить.
На псов таких ты полагайся смело!
Итак, Розетта наша уцелела,
Обидчиков смогла она простить.
Вы, кто обижен словом или делом
И за нее желает отомстить,
Сумейте даровать врагам прощенье,
Поверженным, упавшим в ноги к вам,
Пусть милость станет праведным отмщеньем.
Людовик в том примером служит нам[77]77
  Людовик в том примерам служит нам. – Речь идет, разумеется, о Людовике XIV.


[Закрыть].
 

Пер. Е. Ю. Шибановой

ил да был король, чей суровый и мрачный нрав внушал скорее страх, нежели любовь. Он редко появлялся перед народом и, по самым невинным слухам, частенько казнил своих подданных. Его звали король Хмурен, потому что он все время хмурил брови. А королевский сын был на отца совсем непохож. Его ум, обходительность, щедрость не знали себе равных, но у него были ноги колесом, огромный горб, косоглазие, кривой рот – иными словами, он выглядел как настоящее чудище, и никогда еще столь уродливое тело не являлось вместилищем такой прекрасной души. Однако причудливая судьба распорядилась так, что те, кому он хотел угодить, восхищались им; до того он превосходил всех, что, внимая ему, невозможно было его не полюбить.

Королева-мать пожелала, чтобы его назвали Кривобок: то ли ей нравилось это имя, то ли она сочла, что оно подойдет принцу лучше всего, раз уж он был так несуразен телом. Король Хмурен, который больше думал о своем величии, нежели о благополучии сына, положил глаз на дочь одного соседнего короля, чьи владения были столь обширны, что, присоединив их к своим, Хмурен стал бы самым грозным владыкой на земле. Он рассудил, что эта принцесса прекрасно подойдет его отпрыску, ибо не сможет попрекнуть Кривобока некрасивой и уродливой внешностью, будучи и сама столь же безобразна и уродлива. Ее всегда возили в кресле-колымаге, потому что у нее были переломаны ноги. Звали ее Кочерыжица. Во всем мире было не сыскать столь любезного и утонченного существа – казалось, этим Небеса решили ее вознаградить за ту жестокость, какую проявила к ней природа.

Король заказал портрет Кочерыжицы и, получив его, приказал повесить под балдахином в парадной зале, затем послал за принцем Кривобоком и велел ему взирать на портрет с нежностью, ибо изображенная на нем принцесса предназначена ему в жены. Кривобок взглянул на портрет и тут же отвернулся с презрением, оскорбившим его отца.

– Разве вы недовольны? – сказал тот язвительно и сердито.

– Нет, повелитель, женитьба на калеке меня не прельщает.

– Уж кому, как не вам, – заметил король, – попрекать принцессу ее недостатками, – вы ведь и сами изрядно уродливы!

– Именно поэтому, – возразил принц, – я и не хочу соединять свою жизнь с таким же чудищем; мне достаточно своего горя: что же будет, случись у меня такая же жена?

– А! Вы боитесь произвести на свет новых уродов, – ответил король, желая оскорбить принца, – да это все пустые страхи: вы все равно женитесь на ней. Мне достаточно только приказать.

Кривобок ничего не ответил; он поклонился королю и покинул залу.

Король совершенно не привык даже к слабому сопротивлению. Упорство сына привело его в неописуемый гнев. Он приказал запереть его в башне, которую построили когда-то специально для строптивых принцев, но вот уже двести лет как она пустовала, так что внутри обветшала совершенно. От всего ее убранства веяло глубокой древностью. Принц любил читать. Он попросил принести книг, и ему позволили взять их в библиотеке, располагавшейся в башне. Поначалу он обрадовался. Обратившись же к чтению, ничего не смог понять: столь старинный язык оказался ему недоступен. Он откладывал книги в сторону, а затем снова брался за них, стараясь понять хоть что-нибудь или по меньшей мере занять себя. Король Хмурен, уверенный, что принцу скоро наскучит сидеть в заточении, поступил так, как если бы тот уже согласился жениться на Кочерыжице: он отправил послов к соседу, пригласив его дочь, которой посулил безоблачное счастье. Отцу Кочерыжицы это было приятно: ведь пойди-ка найди мужа-принца для калеки. Он принял предложение Хмурена, хотя, по правде говоря, портрет принца Кривобока не вызвал у него большого умиления. Он приказал повесить его в великолепной галерее своей башни; туда привезли принцессу Кочерыжицу. Увидев портрет, она опустила взор и залилась слезами. Ее отец, возмущенный выказанным ею отвращением, поднес к ее лицу зеркало и сказал:

– Дочь моя, вы льете слезы – но посмотрите на себя и признайте, что плачем вашему горю не поможешь.

– Если бы у меня было намерение выйти замуж, о повелитель, возможно, мне не пристало бы проявлять такую чувствительность; но я готова смириться со своим уродством, если смогу одна страдать из-за него – я не хочу никого удручать своим видом. Пусть я на всю жизнь останусь несчастной принцессой Кочерыжицей – и буду довольна или, по крайней мере, не стану жаловаться.

Но, какими бы благородными ни были намерения принцессы, король не стал ее слушать; ей пришлось уехать вместе с прибывшими за ней послами.

Пока ее везут в колымаге, на которой Кочерыжица, и правда, похожа на настоящую кочерыжку, вернемся в башню и посмотрим, чем занят принц. Никто из стражей не осмеливался заговорить с ним. Им было приказано оставить его в одиночестве, держать впроголодь и донимать дурным обращением. Король Хмурен умел заставить себе подчиняться – если не из любви, то из страха, но к принцу относились так хорошо, что, как могли, старались скрасить его страдания.

Однажды, гуляя по обширной галерее и предаваясь грустным думам о судьбе, по воле которой он так уродлив и безобразен, а теперь еще и должен связать свою жизнь с такой же бездольной принцессой, он взглянул на окна, расписанные столь выразительно и красочно, что, почувствовав особенное восхищение, остановился получше их рассмотреть; но ничего не мог понять, потому что там представлены были события, произошедшие много веков назад. Больше всего удивило его, что одно из изображений походило на него самого как две капли воды, так что можно было подумать, будто это его портрет. Человек этот что-то искал в стене донжона, потом извлекал из нее золотой шомпол, которым вскрывал какую-то небольшую комнату. Там было еще много деталей, поразивших воображение принца; и этот же персонаж присутствовал на большинстве витражей. Как могло случиться, думал Кривобок, что здесь было мое изображение, когда я еще даже не родился? И в силу каких роковых обстоятельств художнику пришло в голову написать такого же уродца, как я? На витражах он видел и красивейшую особу со столь правильными чертами и таким одухотворенным лицом, что не мог отвести взор. И много еще там было диковинных вещей, а чувства так поразительно переданы, что ему казалось, будто все происходит у него на глазах, хотя это были всего лишь росписи.

Он покинул галерею, лишь когда стемнело и витражи стали уже неразличимы. Вернувшись в спальню, он взял одну из старинных рукописей, первую попавшую в руки; ее страницы были из тонкого пергамента с росписями по краям, а обложка – золотая с синей эмалью. Он застыл в удивлении, увидев те же рисунки, что и на окнах галереи; попытался прочесть текст, но не смог. Вдруг увидел он, как изображенные на пергаменте музыканты запели; на другой странице игроки в бассет и триктрак[79]79
  Бассет (от ит. bassetta) – карточная игра, необычайно модная в середине XVII в., напоминающая кости или рулетку, но играющаяся с помощью карт. 13 карт кладутся на стол лицевыми сторонами вверх, игроки ставят на ту или иную карту или на несколько сразу. Банкомет открывает карту внизу колоды и сгребает все деньги, поставленные на карты открытого им достоинства. Затем открывается карта, находящаяся сверху колоды, и банкомет выплачивает выигрыш игроку, который ставил на карты этого достоинства. В течение многих раундов у игроков появляются многочисленные возможности для увеличения ставок. Триктрак – род старинной игры в шашки или нарды, собственно, европейское название коротких нард. Играют 2 кости и 15 фишек.


[Закрыть] начали сдавать карты и бросать кости. Он стал листать дальше: вот изображен бал – все дамы нарядно одеты и блещут красотою. Он перевернул еще страницу – и почувствовал аромат изысканных блюд; изображенные на картинке люди пировали; самый высокий из них был в четверть локтя, а одна из дам обернулась к принцу и воскликнула:

– За твое здоровье, Кривобок! Постарайся же вернуть нам нашу королеву, и тогда ждет тебя счастье; иначе тебе не миновать беды.

Услышав эти слова, принц ощутил такой невыразимый страх (а ведь он уже давно вздрагивал от испуга), что выронил книгу и сам упал замертво рядом с ней. На шум прибежали стражники; они горячо любили его и позаботились о том, чтобы привести его в сознание, а потом спросили, что с ним приключилось; он ответил, что его так плохо кормят и обращаются столь недостойно, что воображение у него разыгралось, и вот ему пригрезилось, будто он наяву видит и слышит то, что описано, – вот его и охватил страх. Опечаленные стражники накормили его, несмотря на запрет короля. Утолив голод, принц снова открыл книгу у них на глазах, но не увидел ничего подобного; это убедило его в том, что все ему почудилось.

На следующий день он вернулся в галерею; и вновь люди на витражах двигались, гуляли по аллеям, охотились на оленей и зайцев, ловили рыбу или строили маленькие домики; изображения эти были весьма малы, и повсюду он находил человека, похожего на себя. Тот и одет был в похожий наряд, он поднимался в донжон и находил золотой шомпол. Поскольку принц не был голоден, то и не мог полагать, будто все ему привиделось. «Все слишком таинственно, – подумал он, – чтобы можно было этим пренебречь, не стараясь разузнать побольше; возможно, я смогу что-то выяснить в донжоне». Он поднялся и стал выстукивать стену, и вот в одном месте звук показался ему глуше. Он взял молоток, пробил дыру и нашел там золотой шомпол искусной выделки. Не зная еще, что с ним делать, принц вдруг увидел в углу старинный комод из дешевого дерева. Принц хотел открыть его, но, поворачивая туда-сюда, никак не находил замочную скважину; наконец он обнаружил маленькое отверстие и, подумав, что тут-то шомпол ему и пригодится, сунул его туда и сильно потянул на себя – тут комод возьми да и откройся. Каким ветхим и невзрачным был он снаружи, таким же красивым и восхитительным оказался изнутри: все ящики были высечены из горного хрусталя, или из янтаря, или из драгоценного камня; открыв один, принц увидел по бокам, снизу, сверху и в середине, ящички поменьше, разделенные жемчужно-перламутровыми перегородками, раздвинув которые можно было их открыть: каждый был доверху наполнен прекраснейшим в мире оружием, богато украшенными коронами, замечательными портретами. Принц Кривобок был восхищен, он без устали открывал все новые и новые ящички. Наконец он добрался до крошечного ключика, выточенного из цельного изумруда, которым открыл самую глубокую и потайную дверцу – сияние изумительного карбункула в форме большой шкатулки так его и ослепило. Принц поспешно вынул ее из отверстия, но какой же ужас охватил его, когда он обнаружил, что шкатулка полна крови и в ней лежит отрезанная рука, державшая еще один ларец, – на сей раз с портретом.

При виде этого Кривобок задрожал, волосы у него на голове встали дыбом, ноги подкосились, и он с трудом удержался, чтобы не упасть. Он присел на пол, все еще держа в руках шкатулку, но не решаясь взглянуть на зловещую руку; его охватило большое желание поставить шкатулку на место, но он подумал, что все, произошедшее с ним до сих пор, уж слишком таинственно. Вспомнились ему и слова, произнесенные дамой в книге: выбор за ним, и тогда его ожидает либо счастье, либо беда; будущее страшило его не меньше, чем настоящее. И, упрекнув себя в недостойной мужчины робости, он через силу взглянул на руку.

– О несчастная рука, – сказал он, – не можешь ли ты как-нибудь поведать о своей печальной судьбе? Если я в силах сослужить тебе службу, не сомневайся в моем великодушном желании помочь.

При этих словах рука зашевелилась и, задвигав пальцами, обратилась к нему с речью, которую он расслышал так же хорошо, как если бы ее произносили человеческие уста.

– Узнай же, – произнесла рука, – чем ты в силах помочь тому, с кем я разлучена волею жестокосердного ревнивца. Ты видишь на этом портрете обворожительную красавицу, которая стала причиной моего несчастья. Не медля, отправляйся в галерею, найди место, ярче всего освещенное солнцем, и ты обнаружишь мое сокровище.

И тут рука умолкла; принц продолжал вопрошать ее, но та не отвечала.

– Куда мне положить вас? – спросил он. Она вновь подала ему знак; сообразив, что ее надлежит положить обратно в комод, он так и поступил. Потом снова все запер, положив шомпол в то отверстие в стене, из которого взял его, и, начиная уже привыкать ко всем этим чудесам, спустился в галерею.

При его появлении стекла стали звенеть и подрагивать весьма необычным образом; он поискал то место, куда падали самые яркие солнечные лучи, и, увидев, что это было изображение чрезвычайно прекрасного и величественного юноши, застыл в восхищении. Приподняв картину, он обнаружил панель из черного дерева с золотой окантовкой, как и в остальной части галереи: он не знал, как ее снять, и нужно ли это. Осмотрев витражи, он понял, что панель поднимается; и вот, пройдя внутрь, он попадает в вестибюль из порфира, украшенный статуями; поднимается по широкой лестнице из агата с позолоченными перилами; оказывается в зале, сделанной целиком из лазурита, и, пройдя через множество покоев, поражавших роскошными росписями и богатым убранством, наконец входит в маленькую спальню, отделанную бирюзой, и на ложе из золотого и синего шифона видит даму, которая, казалось, спала. Ее красота не знала себе равных; волосы чернее вороного крыла оттеняли белизну лица; казалось, что сон ее беспокоен; она как будто была чем-то удручена и выглядела больной.

Опасаясь ее разбудить, принц тихонько приблизился; он услышал, что она разговаривает, и, прислушавшись к ее речам, различил несколько слов, прерываемых вздохами:

– Неужто ты, коварный, полагаешь, что я смогу полюбить тебя, разлучившего меня с любимым моим Тразименом[80]80
  Тразимен (фр. Trasimène, ит. Trasimeno) – озеро Тразимено в области Умбрия в Италии. 27 июня 217 г. до н. э., в ходе Второй Пунической войны, там состоялась битва карфагенян под командованием Ганнибала и римской армии под командованием Гая Фланка. Битва закончилась победой карфагенян. Возможно, выбор такого имени для героя сказки обусловлен героическими коннотациями.


[Закрыть]? Как? У меня на глазах ты осмелился отрубить руку, которая должна всегда внушать тебе ужас? Так ли ты намеревался доказать мне свое уважение и любовь? Ах! Тразимен, мой нежный друг, неужто я вас больше не увижу?

Принц заметил, что с ее сомкнутых ресниц заструились капли и потекли по щекам, подобно слезам Авроры[81]81
  …с ее сомкнутых ресниц заструились капли и потекли по щекам, подобно слезам Авроры. – Аврора – в древнеримской мифологии богиня утренней и вечерней зари. Тождественна древнегреческой Эос. Слезы Авроры, соответственно, – утренняя роса.


[Закрыть].

Он неподвижно застыл у изножья ее постели, не зная, разбудить ли ее или же оставить погруженной в тягостный сон; он уже понимал, что Тразимен был ее возлюбленным и это его руку он нашел в донжоне. Принц задумался и был очень смущен, как вдруг услышал восхитительную музыку, – это были соловьи и канарейки, которые так ладно щебетали, что их пение превосходило самые прекрасные голоса. И тут появился необычайно огромный орел; он медленно летел, сжимая в когтях Золотую Ветвь, украшенную рубинами в виде вишен, не отрывая взора от спящей красавицы; казалось, он смотрит на солнце[82]82
  …не отрывая взора от спящей красавицы… казалось, он смотрит на солнце… – Поверье о том, что орел способен не мигая смотреть на солнце, благодаря своему прекрасному – «орлиному» – зрению, бытует с античности.


[Закрыть]; раскрыв крылья, он парил над нею, то поднимаясь, то вновь опускаясь к ее ногам.

Спустя некоторое время он подлетел к принцу, вложив золотую ветвь ему в руку, в этот миг птицы запели так пронзительно, что их трели вознеслись к самому своду дворца. Принц, уже свыкшийся с тем, что необычные события следовали одно за другим, решил было, что эта дама заколдована и ему надлежит совершить славный подвиг; он приблизился к ней, преклонил колено, коснулся ее ветвью и сказал:

– О прекрасная и очаровательная дама, что погружена в сон неизвестной мне силой, заклинаю вас во имя Тразимена пробудиться к жизни, которая, как кажется, в вас угасла.

Дама открывает глаза, видит орла и восклицает:

– Постойте, милый друг, постойте.

Но величавая птица испускает столь же пронзительный, сколь и горестный крик и улетает прочь вместе со своими пернатыми музыкантами.

В сей миг дама оборачивается к Кривобоку.

– Я поддалась влечению сердца, забыв о благодарности, – сказала она ему, – но знаю, что всем обязана вам и что это вы зажгли для меня светоч, потухший двести лет назад. Колдун, который любил меня и причинил столько страданий, предназначил вам это великое дело. Я могу вам помочь, и я горю желанием сделать это. Решайтесь же, а я применю все подвластное мне искусство волшебства, чтобы сделать вас счастливым.

– Сударыня, – ответил принц, – если ваше знание позволяет вам проникнуть в глубины моего сердца, вам нетрудно понять, что, несмотря на все невзгоды, которые меня удручают, у меня меньше поводов для жалоб, чем у кого бы то ни было.

– Я приписываю эти слова благородству вашей натуры, но все же не заставляйте меня быть неблагодарной. Чего вы желаете? Я могу все: только попросите.

– Я бы желал, – промолвил Кривобок, – вернуть вам прекрасного Тразимена, разлука с которым стоила вам стольких страданий.

– Вы слишком великодушны, заботясь о моих интересах в ущерб своим; это великое дело закончит другой человек: большего я вам не скажу. Знайте лишь, что он будет вам небезразличен, но не отказывайте мне в удовольствии оказать вам услугу. Итак, чего же вы хотите?

– Сударыня, – тут принц упал к ее ногам, – вы видите, как я уродлив, надо мною смеются, называя меня Кривобоком; сделайте меня не таким несуразным.

– Ступай, принц, – сказала фея, трижды коснувшись его Золотой Ветвью, – ступай же, ты станешь столь прекрасным и совершенным, каких не было прежде и не будет в грядущем, и пусть отныне тебя зовут Идеал; по праву дано тебе это имя.

Благодарный принц поцеловал ее колени; радость не давала ему произнести ни слова, но и по молчанию она догадалась, что происходило в его душе. Ей пришлось приказать ему встать, и, взглянув в украшавшие зал зеркала, Идеал не узнал Кривобока. Он стал выше на три фута, волосы теперь крупными локонами падали на плечи, лицо исполнилось величия и изящества, черты стали правильными, а глаза светились умом; иными словами, доброжелательная и чуткая фея постаралась на славу.

– Ах, будь мне только дозволено, – сказала она, – поведать вам вашу судьбу! Предостеречь от опасностей, уготованных вам вашим жребием! Научить, как их избежать! С каким бы удовольствием я прибавила это к услуге, которую только что вам оказала! Но тем самым я оскорблю высшего Гения, который вас направляет: итак, принц, покиньте эту башню и помните, что фея Благосклона всегда будет на вашей стороне.

При этих словах дворец и все те чудесные вещи, что так поразили принца, исчезли; он очутился в дремучем лесу, более чем в ста лье от башни, в которую приказал его заключить король Хмурен.

Оставим его приходить в себя от вполне закономерного удивления и посмотрим, что произошло, во-первых, со стражниками, каковых король к нему приставил, а во-вторых, с принцессой Кочерыжицей. Эти бедные стражи, удивленные тем, что принц не просит ужина, вошли в его покои и, не найдя там, принялись повсюду искать, ужасно испугавшись, как бы он не сбежал. Но все их старания были напрасными, и они уже отчаялись, боясь, что король Хмурен, известный своим суровым нравом, прикажет их казнить. Перебрав все возможные способы смирить его гнев, они решили, что одному из них следует лечь в постель и не выходить из спальни; остальные же скажут, что принц болен, и вслед за тем притворятся, будто он умер; а выпутаться из беды им поможет полено, завернутое в саван. Это средство показалось им самым верным – так они и поступили. Самый низкорослый из стражников лег в постель, ему приделали огромный горб. А королю передали, что его сын заболел. Тот счел, что его попросту хотят разжалобить, и по-прежнему отвечал крайней суровостью; именно это им и было нужно; и чем предупредительнее были они, тем безразличней становился король.

Что до принцессы Кочерыжицы, то она прибыла в маленькой колымаге не более локтя высотой. Король Хмурен вышел ей навстречу и, увидев, как она уродлива на своих жалких носилках, с шелушащейся, как у трески, кожей, со сросшимися бровями, широким плоским носом и ртом до ушей, не смог удержаться, чтобы не сказать ей:

– По правде говоря, принцесса Кочерыжица, вы напрасно презираете моего Кривобока: хоть он и весьма уродлив, но, поверьте, вы-то еще гаже.

– О повелитель, – отвечала она, – я не так самолюбива, чтобы оскорбиться вашими обидными речами; однако уж не полагаете ли вы и в самом деле такими словами заставить меня полюбить очаровательного сынка вашего. Так вот же, заявляю вам, что, хоть у меня и множество изъянов и передвигаюсь я в этой колымаге, замуж за него выходить не собираюсь и предпочитаю зваться принцессой Кочерыжицей, нежели королевой Кривобок.

Услышав такой ответ, король весь закипел от злости.

– Ах вот что, – промолвил он, – так-то вы разговаривали с отцом, когда жили в вашем королевстве, ну, а здесь повелеваю я: как прикажу, так и будет.

– Есть вещи, – возразила она, – которые дано выбирать нам самим; меня сюда привезли против моей воли, предупреждаю вас: я буду считать вас самым заклятым из своих врагов, прибегни вы к насилию.

Король покинул ее в еще большем раздражении, предоставив принцессе покои в своем дворце и придворных дам, которым было приказано убеждать ее, что стать женой принца – для нее самое лучшее.

Тем временем стражники, боясь, что их обман раскроется и король узнает о бегстве сына, поспешили передать ему, что принц умер. При этом известии его охватила такая скорбь, какой от него никто не ждал: он плакал, кричал и, обвиняя Кочерыжицу в своей невосполнимой потере, заключил ее в башню вместо дорогого усопшего сына.

Бедная принцесса в равной степени была удручена и удивлена, оказавшись в заточении; она была весьма храброй и высказала все, что думает, о таком суровом обращении, полагая, что королю это передадут, однако никто не посмел и пикнуть. Тогда принцесса написала отцу о том, как плохо с ней обращаются, и попросила помощи. Но и эти надежды оказались напрасными: ее письма перехватывали и доставляли королю Хмурену. Но все-таки в печали ее поддерживала надежда на избавление, и она каждый день отправлялась в галерею посмотреть на росписи; так много было там картин – а больше всего ее поражало, что и она сама нарисована в своей колымаге. «С тех пор, как я прибыла в эту страну, – думала она, – художники находят странное удовольствие в том, чтобы писать с меня портреты; что ж, разве мало лиц не столь безобразных? Или моим уродством они хотели еще больше подчеркнуть красоту этой юной пастушки, которая кажется мне столь очаровательной?» Затем она принялась рассматривать портрет одного пастуха, и глаз не смогла оторвать от него. «Как же это горько, – говорила она себе, – быть так обделенной природой, как я! И как же счастливы те, кто красив!» Тут она увидела себя в зеркале и, резко отвернувшись, хотела уж было расплакаться, но каково же было ее удивление, когда она заметила у себя за спиной низенькую старушку в шапочке, которая была еще безобразней ее, – она передвигалась в каталке, столь ветхой, что было в ней дыр двадцать, не меньше.

– Принцесса, – сказала ей старушка, – вы можете выбирать между добродетелью и красотой; ваши жалобы так трогательны, что я их услышала. Если захотите стать красивой, то будете очаровательны, блистательны, обходительны; а пожелаете остаться какая вы есть, – станете мудрой, почитаемой и смиренной.