Текст книги "Кабинет фей"

Автор книги: Мари-Катрин д’Онуа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 49 (всего у книги 72 страниц)

История принцессы Ясной Звездочки и принца Милона[342]342
  Тип сказки: АТ 707 (Птица правды). Данный тип широко распространен в Европе, но русскому читателю прежде всего известен по «Сказке о царе Салтане». При этом о прямом влиянии мадам д’Онуа на Пушкина говорить вряд ли корректно (см. с. 874 наст. изд.).


[Закрыть]
Начало

ила-была принцесса, у которой от блеска прошлых дней только и осталось что балдахин да тарелка – первый из бархата, расшитого жемчугом, вторая из золота, украшенного алмазами. Она берегла их как зеницу ока, однако крайняя бедность вынуждала ее иногда отрывать то жемчужину, то алмаз или изумруд и тайно продавать их, чтобы прокормить семью. Была она вдовой, имела трех юных очаровательных дочерей и знала, что если воспитает их в величии и пышности, подобающих их положению, то в будущем они лишь острее почувствуют выпавшие на их долю невзгоды. Потому она решила продать то немногое, что у нее оставалось, уехать с дочерьми далеко-далеко и устроиться в маленьком сельском доме, где они смогут жить по своим небольшим средствам. Однако на дороге, что вела через весьма небезопасный лес, ее ограбили, и не осталось у нее почти ничего. Это последнее несчастье опечалило бедную принцессу больше всего предыдущего. Она понимала, что придется зарабатывать на пропитание, иначе неминуема голодная смерть. Когда-то она любила хороший стол и умела готовить вкуснейшие соусы. Она всегда держала при себе маленькую позолоченную кухонную утварь, на которую приезжали посмотреть даже из дальних стран. То, что раньше было для нее развлечением, стало теперь средством к существованию. Она обосновалась неподалеку от большого города в красивом домике, где и принялась готовить восхитительные рагу. В этом краю люди любили вкусно поесть, и народ к принцессе так валом и повалил. Только и разговоров было, что об искусной поварихе, и работы было так много, что она едва успевала отдохнуть. Меж тем дочери ее росли, и молва растрезвонила бы об их красоте не меньше, чем о соусах принцессы, не спрячь она их в комнате, из которой они весьма редко выходили.

Однажды, в такой прелестный денек, какие редко в году выдаются, зашла к принцессе одна старушка, очень усталая с виду. Она опиралась на палку, сама сгорбленная, все лицо в морщинах.

– Я пришла, – сказала она, – чтобы вы мне приготовили вкусный обед, ибо, перед тем как уйти в мир иной, я хочу насладиться пребыванием в этом.

Она взяла соломенный стул, уселась поближе к огню и велела принцессе поторапливаться. Увидела принцесса, что одной ей не справиться, и позвала на помощь дочерей: старшую – Медновласку, среднюю – Темновласку и младшую – Златовласку; так мать называла их – по цвету волос. Они были одеты в крестьянские платья, в разноцветные корсеты и юбки. Младшая была самой красивой и доброй. Мать велела одной принести голубей из вольера, другой забить цыплят, а третьей испечь пирог. Мгновение – и они уже поставили перед старушкой чистый прибор: белейшую салфетку, глазурованную глиняную посуду, которую несколько раз меняли во время трапезы. Подали доброго вина, к нему принесли лед, и самые изящные ручки на свете все подливали и подливали в бокал; а добрая старушка знай себе ела с хорошим аппетитом, и премного, а пила еще больше. От вина она стала словоохотлива и наговорила много такого, что принцесса, слушавшая с неподдельным интересом, нашла очень мудрым.

Трапеза завершилась так же душевно, как и началась. Встав из-за стола, старушка сказала:

– Голубушка, будь у меня деньги, я заплатила бы вам, но я давно уже разорилась; мне так нужно было найти вас, чтобы вкусно поесть; но могу пообещать лишь прислать к вам посетителей поудачливей меня.

Принцесса заулыбалась и учтиво ответила:

– Не переживайте, матушка, мне неплохо платят за мои старания.

– Мы с радостью поухаживали за вами, – молвила Златовласка, – а если пожелаете остаться на ужин, то будем вдвое расторопнее.

– Ах! – воскликнула старушка. – Какое счастье родиться с таким великодушным сердцем! Не думайте, что ваша доброта не будет вознаграждена. Будьте уверены, – продолжала она, – первое желание, которое вы загадаете, не вспомнив обо мне, будет исполнено.

В тот же миг она исчезла, и ни у кого не осталось и тени сомнения, что это была фея.

Мать и дочери долго изумлялись всему, что произошло: они никогда раньше не видели фей и весьма испугались. Пять или шесть месяцев прошло, а они все еще напоминали друг другу о случившемся. Стоило кому-то из них чего-нибудь захотеть, как они сразу думали о фее. Но ничего не происходило, и тогда они сильно на нее злились. Но вот как-то раз король отправился на охоту и решил заехать к поварихе, чтобы проверить, правду ли говорят об ее умении вкусно готовить. Три сестры, собиравшие клубнику в саду, услышали, как во двор с шумом входит его свита.

– Ах! – вздохнула Медновласка. – Если бы мне выпало счастье выйти замуж за адмирала, я бы спряла столько ниток, а из ниток соткала бы столько полотна, что ему не нужно было бы больше покупать ткань на паруса для своих кораблей.

– А я, – молвила Темновласка, – если б благосклонная судьба сделала меня женой брата короля, сплела бы столько кружев, что заполнила бы ими весь его дворец.

– А я, – сказала Златовласка, – если б на мне женился король, через девять месяцев родила бы двух красивых мальчиков и столь же прекрасную девочку, волосы бы их спадали локонами, и с них сыпались бы драгоценные камни. Во лбу горела бы яркая звезда, а на шее висела бы роскошная золотая цепочка.

Один из фаворитов короля, поскакавший вперед, чтобы известить хозяйку о прибытии столь важной персоны, услышал голоса, доносившиеся из сада, и остановился послушать. Его немало удивила беседа трех девушек. Сей же миг он поехал к королю, чтобы повеселить его рассказом. Король и правда рассмеялся и велел привести девиц к нему.

Тотчас они предстали перед ним, грациозные и прекрасные, приветствовав его со скромной почтительностью. Когда же он спросил, правда ли желают они себе таких мужей, сестры залились румянцем и опустили глаза. Король настаивал, и они признались ему, ответив утвердительно. Тогда он воскликнул:

– Не знаю, что за неведомая сила управляет мною, но я шага не слуплю, покуда не женюсь на прекрасной Златовласке.

– Ваше Величество, – молвил брат короля, – а я прошу вашего согласия взять в жены очаровательную Темновласку.

– Окажите и мне такую милость, – сказал адмирал, – ибо сердце мое воспылало любовью к Медновласке.

Королю понравилось, что его примеру последовали самые важные люди в королевстве, посему он одобрил их выбор и спросил у матери, дает ли она свое согласие. Та же ответила, что это величайшая радость, какую она только могла пожелать. Король обнял ее, а за ним и принц с адмиралом.

Когда король был готов отобедать, из печной трубы вдруг появился стол, а на нем – семь золотых приборов и самые изысканные блюда. Но король не решался приняться за еду. Он боялся, не ведьмы ли зажарили на своем шабаше эти куски мяса, ведь весьма подозрительно, когда стол падает прямо из дымохода.

Тут появились и закуски; а блюда и чаши были сплошь золотые, да такой тонкой работы, что самого золота краше. В тот же миг появился рой пчел в хрустальном улье и зажужжал самую приятную музыку на свете. И налетело тут в комнату полным-полно шершней, мух, ос, всевозможных насекомых и мошкары, так и вертевшейся над столом, прислуживая королю с невообразимой ловкостью. Три или четыре шмеля подносили ему вино, да еще столь искусно, что ни один из них не посмел в нем искупаться, что свидетельствовало об удивительной умеренности и дисциплине. Принцесса и ее дочери поняли, что происходящее было делом доброй старушки, и благословили день, когда повстречали ее.

После трапезы, продолжавшейся так долго, что уже наступила ночь, когда Его Величество немного устыдился, ибо казалось, что на этой свадьбе Бахус занял место Купидона[343]343
  …Бахус занял место Купидона… – То есть «свадебный пир оказался важнее брачной ночи».


[Закрыть], король поднялся и произнес:

– Закончим же праздник тем, чем он должен был начаться.

Он снял с пальца кольцо и надел его на палец Златовласке. Так же поступили и принц с адмиралом. Пчелы зажужжали вдвое громче, и все весело пустились в пляс. Свита явилась поприветствовать новоиспеченных королеву и принцессу. А вот жена адмирала такого внимания не удостоилась. Она почувствовала досаду, ибо была старше Темновласки и Златовласки, а замуж вышла не столь удачно, как они.

Король отправил обер-шталмейстера к своей матери-королеве с вестями о свадьбах и с просьбой прислать лучшие кареты за королевой Златовлаской и ее сестрами. Королева-мать же была самой жестокой и вспыльчивой женщиной на свете. Узнав, что сын женился ее не спросясь, да еще на девушке низкого происхождения, и его примеру к тому же последовал и принц, она пришла в такую ярость, что испугала весь двор. Она спросила обер-шталмейстера, что могло заставить короля заключить столь недостойный брак. Тот ответил, что причиной всему обещание Златовласки через девять месяцев родить ему двоих сыновей и дочь, у которых будут длинные вьющиеся волосы, звезда во лбу и по золотой цепочке на шее, и что эти невероятные посулы короля-то и пленили. Такая доверчивость сына вызвала у нее лишь презрительную усмешку; затем она разразилась проклятиями, до того была разгневана.

Меж тем кареты подали к маленькому домику. Король позвал с собою и мать трех красавиц, обещая, что к ней будут относиться с должным почтением, но она помнила, что двор подобен бурному морю, и потому ответила:

– Ваше Величество, я слишком много знаю о том, как устроен этот мир, чтобы отказаться от спокойной жизни, которой добилась с таким трудом.

– Как! – воскликнул король. – Вы хотите, как и прежде, содержать трактир?

– Нет, – ответила она, – если вам будет угодно помочь мне в средствах.

– Позвольте хотя бы, – предложил он, – предоставить вам экипаж и слуг.

– Благодарю вас, – молвила она, – но, когда я одна, рядом нет и врагов, которые мучили бы меня. Я боюсь вновь обрести их в лице собственных слуг, ведь при дворе без них нельзя.

Король восхитился разумом и умеренностью женщины, мыслившей с рассудительностью истинного философа.

Пока король уговаривал свою новую родственницу поехать с ним, адмиральская жена Медновласка велела спрятать в своей карете всю богатую утварь и золотые вазы из буфета, намереваясь забрать их себе. Однако фея, незаметно подглядывавшая за нею, подменила их на глиняные кувшины. Когда же Медновласка приехала в новый дом и пожелала отнести сокровища в свои покои, то не обнаружила среди них ничего ценного.

Король же с королевой нежно обняли мудрую старую принцессу и заверили, что она может по своему желанию распоряжаться всем их добром. Так покинули они сельский дом и отправились в город, а об их приближении возвещало далеко разносившееся пение труб, гобоев, литавр и барабанов. Преданные слуги королевы-матери посоветовали ей скрывать свое недовольство, дабы не обидеть короля и не вызвать неприятностей; а посему она держала себя в руках и была с невестками очень дружелюбной: подарила им самоцветы и расточала похвалы, что бы они ни делали, хорошо или плохо.

Королева Златовласка и принцесса Темновласка были очень дружны. А вот адмиральша Медновласка смертельно ненавидела обеих.

– Посмотрите-ка, – возмущалась она, – как благосклонна судьба к моим сестрам. Одна королева, другая принцесса благородных кровей, мужья души в них не чают, а я, старшая, во сто крат красивее их, оказалась женой какого-то адмирала, который даже не любит меня так, как я этого заслуживаю.

Из-за зависти к сестрам она сблизилась с королевой-матерью; да ведь всем было ясно, что доброта последней к своим невесткам – одно притворство: она лишь ждала подходящего мига, чтобы с удовольствием навредить им.

Королева и принцесса ожидали первенцев, когда неожиданно разразилась страшная война и королю пришлось встать во главе войска. Молодая королева и принцесса, не пожелав остаться в подчинении у жестокой королевы, попросили его позволить им вернуться к своей матери, чтобы найти у нее утешение, пока его не будет. Король предпочел не согласиться и попросил жену остаться во дворце, уверяя, что его мать будет хорошо с нею обращаться и заботиться о ней. Еще он добавил, что ничто так его не обрадует, как появление на свет их прекрасных детей, и он с беспокойством будет ждать об этом известий. Злобная королева, с торжеством в душе от того, что сын доверил ей жену, пообещала ему думать лишь о ее благополучии и заверила, что он может ехать со спокойной душой. Король отправился в поход с таким страстным желанием поскорее вернуться, что в каждом сражении рисковал своим войском. Но ему сопутствовала удача, и безрассудная его отвага каждый раз вознаграждалась победой. Однако, как ни спешил он домой, а королева родила еще до его возвращения. У ее сестры-принцессы в тот же день появился на свет очаровательный мальчик, а сама она умерла сразу после родов.

Медновласка же только и думала, как бы насолить королеве. Своих детей у нее не было; а увидев новорожденных, она воспылала ненавистью еще сильнее и решила немедля поговорить с королевой-матерью, ибо нельзя было терять ни минуты.

– Госпожа, – обратилась она к ней, – для меня огромная честь, что Ваше Величество не забывает обо мне в своей милости, и потому я ничего не прошу для себя, а хочу лишь всячески помогать вам. Я понимаю, как огорчило вас то, что король и принц избрали столь недостойные их партии. Четверо детей, появившихся на свет, увековечат совершенную ими ошибку. Наша мать всего лишь бедная селянка, которую отчаянная нужда заставила стать поварихой. Поверьте мне, госпожа, из всех этих младенцев надо сделать рагу, лишить их жизни, пока они вас не опозорили.

– Ах, моя дорогая, – молвила королева, обнимая ее, – вот за что я тебя и люблю – за твою справедливость и готовность разделить все мои невзгоды. Я уж и сама так порешила, осталось лишь придумать, как это исполнить.

– Пусть вас это не тревожит, – ответила Медновласка, – моя собака недавно родила трех щенков того же пола, что и дети королевны. У каждого во лбу звезда, а вокруг шеи отметина, похожая на цепочку. Нужно убедить Златовласку, что она разродилась этими щенками, а ее двух сыновей и дочь, да сына принцессы в придачу выкрасть и умертвить.

– Твой замысел мне очень по душе, – воскликнула злобная королева, – я уже отдала нужные распоряжения Фальши, фрейлине Златовласки. Дело лишь за щенками.

– Они здесь, – сказала Медновласка, – я принесла их с собою.

Открыв котомку, все это время стоявшую у ее ног, она достала оттуда трех щенков бульдога, которых вместе с королевой закутала в пеленки, расшитые золотом и кружевами, как и подобало королевским детям. Заговорщицы положили щенков в корзину с крышкой и направились в покои Златовласки.

– Я пришла поблагодарить вас, – сказала злобная королева, – за тех прекрасных наследников, что вы подарили моему сыну. Взгляните же на них: вот головы, поистине подходящие для корон! Теперь понятно, почему вы пообещали мужу двух сыновей и дочь со звездами во лбу, с длинными волосами и золотыми цепями на шее. Итак, кормите их сами, ибо не нашлось женщины, готовой дать свою грудь собакам.

Несчастная королевна, изнуренная болью, испытанной во время родов, едва не умерла, увидев трех бульдожьих щенков, которые теперь лежали у нее на кровати и жалобно скулили. Она горько заплакала и, сложив руки в мольбе, проговорила сквозь слезы:

– Ох, госпожа, не добавляйте новых упреков к моей муке, ибо она уже не может быть сильнее. О, если бы небеса прибрали меня, прежде чем я испытала такой позор, став матерью этих маленьких чудовищ, – я сочла бы себя слишком счастливой. Но увы! Что же мне делать теперь? Король возненавидит меня так же сильно, как любил.

Тут от слов она перешла к стонам и рыданиям – у нее больше не было сил говорить; торжествующая же королева-мать, сев у ее изголовья, еще битый час с удовольствием осыпала ее проклятиями.

Наконец она ушла. Медновласка же, притворившись, что сочувствует сестре, призналась ей: королевна не первая, на чью долю выпало такое несчастье. Сразу видно, что это дело рук старой феи, наобещавшей им столько чудес. Однако с королем ей теперь встречаться опасно, а потому лучше собраться и уйти к их матери, прихватив трех детей-щенков. Королевна, ничего не отвечая, лишь заливалась слезами пуще прежнего. Только каменное сердце могло не разжалобиться, видя, что сотворили с бедняжкой злобная королева и Медновласка. В отчаянии королевна дала грудь мерзким щенкам, поверив, что это ее дети.

Настоящих же младенцев Златовласки королева-мать приказала Фальши выкрасть и, вместе с сыном принцессы, задушить и закопать так, чтобы ни одна живая душа не узнала. Фрейлина, уже готовая исполнить приказ, завязала на веревке смертоносную петлю, когда вдруг, взглянув на детей, поразилась их дивной красоте; столь чудесны были отметины в виде звезд, горевших у них во лбу, что она не осмелилась запятнать свои преступные руки августейшей кровью.

Она пришла к морю, подтащила к воде шлюпку, поставила в нее колыбель с четырьмя младенцами и положила рядом несколько драгоценных ожерелий. Если судьба приведет их к человеку достаточно милосердному, чтобы их прокормить, то он тотчас будет вознагражден.

Шлюпка, подгоняемая сильным ветром, отплыла от берега так быстро, что Фальшь вскоре потеряла ее из виду. Тут море заволновалось, солнце спрягалось, а над водами сгустились тучи. Засверкала молния, и в небе загремели громовые раскаты. Не приходилось сомневаться, что лодчонка утонула, – и фрейлина обрадовалась, что бедные младенцы погибли, ибо опасалась, как бы не спасло их какое-нибудь чудо.

Король, непрестанно тревожившийся о том, как там его дорогая жена, заключил временное перемирие и спешно вернулся во дворец. Он приехал через двенадцать часов после родов. Узнав об этом, королева-мать явилась к нему со страдальческим лицом, бросилась обнимать, оросила слезами его лицо, притворяясь, будто боль не дает ей заговорить. Король дрожал, не решаясь спросить, что произошло, ибо понимал: случилось что-то очень страшное. Наконец она, овладев собою, сказала, что его жена родила трех щенят. В тот же миг Фальшь показала их королю, а Медновласка, рыдая, бросилась ему в ноги и стала молить не убивать королеву, а лишь отослать ее обратно к матери, ибо она уже была и на это согласна как на великую милость.

Король был так потрясен, что едва дышал. Взглянув на бульдожьих щенков, он с изумлением заметил звезды у них во лбу и некое подобие цепочки вокруг шеи, отличавшейся по цвету от остальной шерсти. В изнеможении он упал в кресло, не в силах принять твердое решение. Однако королева-мать так настаивала, что он согласился изгнать ни в чем не повинную Златовласку. Тотчас ее посадили в носилки вместе с тремя щенками и, нимало не заботясь о том, каково ей приходится, отправили к матери, до которой она добралась едва живая.

Небеса же сжалились над лодкой с тремя принцами и принцессой; покровительствовавшая им фея превратила проливной дождь в молоко, и они не остались голодными. Никакого вреда не причинила им и страшная буря. Семь дней и ночей плавала лодка по морю, а младенцы в открытом море были спокойны, словно на пруду. Но вот их заметило проходившее мимо корсарское судно. Капитан издалека увидел яркий блеск звезд, горевших во лбу у младенцев, и, уверенный, что уловил сияние драгоценных камней, направил корабль навстречу шлюпке. И правда – в ней он обнаружил сокровище, но всего удивительней была для него красота четверых младенцев. Он пожелал взять их себе и потому приказал плыть домой, чтобы отдать детей жене: ведь своих у них не было, а жена хотела их больше всего на свете.

Она встревожилась, что муж так быстро вернулся, ибо тот отбыл в длительное плавание. Но как же обрадовалась она, увидев обретенное им диво дивное: вместе полюбовались они на диковинные звезды, на золотые цепочки, что невозможно было снять, и на длинные волосы. А когда жене вздумалось причесать младенцев, случилось настоящее чудо, ибо с их волос каждый миг падали то жемчуга, то рубины, то алмазы, то изумруды разной величины и без малейшего изъяна. Она рассказала об этом мужу, и тот изумился не меньше ее.

– Я устал, – молвил он, – от ремесла корсара. Если впредь волосы этих детей будут для нас источником богатств, так нечего мне больше и по морям плавать – ведь я и так стану богачом, как все великие капитаны.

Это обрадовало жену корсара, чье имя было Корсарина, и она еще сильнее полюбила четверых детей. Принцессу она назвала Ясной Звездочкой, ее старшего брата – Солнышком, среднего – Счастливцем, а сына принцессы – Милоном. Он был намного красивее двух других мальчиков, так что, хоть и не было на нем ни звезды, ни цепочки, Корсарина любила его больше всех.

Материнского молока у нее не было – вот и попросила она мужа, любившего поохотиться, поймать ей маленьких оленят. Их домик стоял в большом лесу, так что он выполнил ее просьбу без труда. Корсарина оставила оленят рядом с домом с наветренной стороны, а оленихи, учуяв их запах, прибежали их покормить. Тогда Корсарина спрятала оленят, а вместо них положила младенцев, которым пришлось по вкусу оленье молоко. Дважды в день четыре лани приходили к дому Корсарины и кормили принцев и принцессу, принимая их за своих оленят.

Так прошло младенчество монарших детей: и корсар, и его жена самозабвенно любили их, о них одних только и заботились. Корсар был человеком весьма благовоспитанным; ремесло свое выбрал он по прихоти судьбы более, чем сам того желая. Он женился на Корсарине, когда та была фрейлиной у одной принцессы, где получила хорошее воспитание; она знала свет и даже в местах столь диких, где прокормить их могли только морские набеги мужа, все-таки не забыла, как подобает жить. С радостью покончили они с корсарским промыслом, полным опасностей, – ведь теперь им незачем было заботиться о пропитании: каждые три дня с волос принцессы и ее братьев падали драгоценные камни, которые Корсарина продавала в ближайшем городе, а на вырученные деньги всегда покупала детям подарки.

Когда те подросли, Корсар принялся обучать их, развивая способности, коими щедро одарили их небеса, и уж не сомневаясь, что их происхождение окутано большой тайной. В благодарность за сей дар богов он решил научить их всем наукам и, надлежащим образом обустроив свой дом, пригласил достойных учителей. Дети обучались с легкостью, удивлявшей сих почтенных господ.

Корсар и его жена никому не рассказывали, как дети попали к ним, выдавая их за своих собственных, хотя и было заметно, что малыши эти рода куда более знатного. Они были очень дружны, а держались всегда непринужденно и учтиво; однако принц Милон испытывал к принцессе Звездочке более глубокие и пылкие чувства, чем двое других принцев. Стоило ей чего-нибудь захотеть, как он всячески старался исполнить ее желание. Всегда рядом, он сопровождал ее и на охоте, а дома находил предлог, чтобы подольше с нею побыть, никуда не отлучаясь. Солнышко и Счастливец хотя и приходились ей братьями, но никогда не говорили с ней так нежно и уважительно. Звездочка заметила это и тоже полюбила Милона.

А пока росли они, возрастала и их взаимная привязанность, что поначалу приносило им лишь радость.

– Мой дорогой братец, – говорила Звездочка, – будь моих желаний достаточно, чтобы сделать вас счастливым, вы стали бы величайшим королем на земле.

– Ах, сестрица, – отвечал он, – не отнимайте у меня простого счастья находиться подле вас. Я предпочту один час рядом с вами всем высотам, какие только вы мне желаете.

Но она говорила то же самое своим братьям, которые всегда отвечали, что были бы этому рады; а потом добавляла, чтобы испытать их:

– Да, пусть бы вы заняли лучший престол на свете, даже если я никогда больше не увижу вас.

И они тотчас отвечали:

– Вы правы, сестрица, это невысокая цена.

– Так, значит, вы согласны, – спрашивала она, – больше никогда меня не увидеть?

– Конечно, – говорили они, – вы же будете присылать иногда весточки, нам этого хватит.

Уединяясь, она размышляла над тем, сколь разными бывают взгляды на любовь, и понимала, что и ее сердце чувствует то же самое. Солнышко и Счастливец были дороги ей, однако она вовсе не стремилась всю жизнь провести рядом с ними. Но стоило ей лишь подумать, что отец может отправить Милона разбойничать на море или служить в войске, как глаза ей застилали слезы. Так любовь, пока еще скрытая под маской доброты, возросла в этих молодых сердцах. Но вот Звездочке исполнилось четырнадцать лет – и вдруг ее начала мучить совесть: теперь ей казалось, что любить братьев разной любовью несправедливо. Она вообразила, будто виной всему те ласка и забота, какие всегда проявлял к ней Милон, и запретила ему впредь добиваться ее любви.

– Вы уж и так в этом слишком преуспели, – говорила она ему добродушно, – видите, насколько лучше я отношусь к вам.

С какой радостью слушал он эти речи! Его предупредительность не только не уменьшалась, но, напротив, возрастала, и каждый день он находил новый способ выразить ей свою привязанность.

Они еще не знали истоков взаимной нежности, не ведали о ее природе. Но вот однажды Звездочке привезли несколько новых книг. Она взяла первую попавшуюся – это была история двух юных сердец, полюбивших друг друга, хотя они считались братом и сестрой; потом настоящая родня признала их, и они поженились после долгих мытарств. Милон прекрасно читал вслух, умея слушать и сам, и удерживать внимание тех, кто слушал его; поэтому Звездочка попросила его почитать ей, пока она закончит ткать полотно.

Читая сие произведение, он не без волнения заметил, сколь похожи его чувства на описанные в книге. Звездочка была удивлена не меньше. Казалось, автор заглянул прямо к ней в душу. Чем дальше Милон читал, тем больше повествование трогало его; принцесса же, слушая его, все больше умилялась. Как ни старалась она сдержать слезы, но они все же потекли по ее щекам. Старания Милона справиться со своими чувствами оказались столь же тщетны. Он то бледнел, то краснел, голос его срывался. Оба безмерно страдали.

– Ах, сестрица! – воскликнул наконец Милон, выпустив книгу из рук и обратив на Звездочку взор, полный печали. – Как счастлив был Ипполит, когда узнал, что не приходится братом Юлии[344]344
  Как счастлив был Ипполит, когда узнал, что не приходится братом Юлии. – Мадам д’Онуа отсылает к собственному роману «История Ипполита, графа Дугласа» (см. преамбулу к сказке «Остров Отрады»), где завязка интриги построена на заблуждении влюбленных героя и героини, которые считают себя родными братом и сестрой, а в реальности являются кузенами.


[Закрыть].

– Увы! Не будет нам подобного утешения! Неужели мы меньше заслуживаем его?

Тут она поняла, что сказала слишком много, и смутилась; принца же если что и могло утешить, то лишь смущение Звездочки. С тех пор глубокая грусть овладела ими; тут и слов никаких не нужно было – просто им открылась частица происходящего в их сердцах. От всех они прятали общую тайну, сами не желая осознавать ее и не смея говорить о ней между собою. Но ведь людям свойственно обольщаться, и потому принцесса частенько подумывала о том, что лишь у одного Милона не было звезды во лбу и цепочки на шее. Зато и с его длинных волос тоже падали жемчужины, как и у его кузенов.

Однажды трое принцев отправились на охоту, а Звездочка заперлась в маленькой комнатке: ей очень нравилось мечтать там в полумраке. Притихнув, она сидела, слыша все, что в соседней комнатке, за тоненькой стенкой, говорила мужу Корсарина:

– Пора Ясной Звездочке замуж. Знай мы, кто она, – уж постарались бы найти ей ровню. А коли окажется, что эти молодые люди-то ей вовсе и не братья, – так разве не лучше найти ей в мужья которого-нибудь из них?

– При них не было ничего, что могло бы рассказать об их происхождении, – молвил корсар, – хотя драгоценности, лежавшие в их колыбельках, свидетельствуют, что эти дети из богатой семьи. Но поистине необыкновенно то, что все они, вероятно, близнецы и одногодки, и их целых четверо.

– Думается мне, – сказала Корсарина, – что Милон не родной их брат, ибо у него нет ни звезды, ни цепочки на шее.

– И то правда, – согласился ее муж, – но алмазы падают с его волос, как у остальных. После всех богатств, что мы скопили благодаря этим милым детям, мне хочется лишь одного – узнать, кто же они такие.

– Предоставим это небесам, – молвила Корсарина, – ведь они послали нам этих детей и, когда придет время, несомненно, откроют то, что сейчас от нас сокрыто.

Звездочка внимательно слушала разговор. Несравненную радость доставила ей мысль, что она, возможно, знатного происхождения: ведь ей, хотя и почитавшей названых родителей, тяжело было считать себя дочерью корсара. Но еще больше обрадовало ее, что и Милон, быть может, ей вовсе не брат; сгорая от нетерпения, она тотчас решила поведать всем троим столь нежданную новость.

Она села на буланого коня, на черной гриве которого бриллианты висели гроздьями, ибо стоило ей только раз провести по своим волосам, как с них падало столько драгоценных камней, что украсить ими можно было целый охотничий отряд. Бархатный чепрак был расшит алмазами и рубинами. Скорее помчалась она в лес искать братьев; поскакала туда, откуда доносились звуки охотничьих рожков и собачий лай, и вскоре увидела их. Тут и Милон, едва заметив ее, один устремился навстречу.

– Нежданно и приятно! – воскликнул он. – Наконец-то и вы, Звездочка, развлечете себя охотой, – а то ведь ни на минуту не желали отвлечься от того удовольствия, какое вам доставляет обучение музыке и наукам.

– Мне столько нужно вам сказать наедине, – ответила она, – ведь я приехала сюда искать вас.

– Ах, сестрица, – вздохнул Милон, – и отчего вздумалось вам искать меня именно сегодня? А ведь мне казалось, что вам давно от меня уже ничего не нужно.

Она опустила глаза, покраснев и ничего не ответив, грустно и задумчиво скача рядом с ним. Тут подоспели двое других братьев. Увидев их, она словно пробудилась от глубокого сна, спешилась и устремилась вперед; все трое последовали за ней. Дойдя до лужайки в тени раскидистых деревьев, Звездочка промолвила:

– Остановимся здесь; послушайте, что я узнала.

И она в точности пересказала им разговор корсара с женой, из которого следовало, что они не их дети. Нет нужды говорить, сколь велико было удивление принцев; они тут же принялись обсуждать, что делать дальше. Один решил сразу уехать, никому не сказав ни слова; другой вовсе не хотел уезжать, а третий возражал, что если уж уезжать, то надо об этом предупредить. Первый же стоял на своем, утверждая, что корсар и его жена их не отпустят – ведь они разбогатели-то, расчесывая им волосы. Второй отвечал, что и рад бы уехать, да не знает, куда именно, а жить скитальцем радости немного. Последний добавлял, что неблагодарно покинуть корсара и Корсарину без их согласия; а совсем уж глупо так и стоять в лесу, где им точно никогда не узнать, кто они есть; так что лучше всего рассказать обо всем названым родителям и получить у них согласие на отъезд. Когда все с этим согласились, то сразу же вскочили на коней и поспешили к корсару и Корсарине.

Сердце Милона немного успокоилось – так надежда способна чуть утихомирить тревоги влюбленного страдальца. Любовь озарила ему частичку грядущего: поскольку он больше не считал себя братом Звездочки, страсть его тотчас воспарила, а воображение рисовало тысячи пленительных образов. Они предстали перед назваными родителями и обрадованные, и встревоженные.