Текст книги "Кабинет фей"
Автор книги: Мари-Катрин д’Онуа
Жанр:
Сказки
сообщить о нарушении
Текущая страница: 54 (всего у книги 72 страниц)
– То есть, – продолжил приор, – вы намерены уравнять с ней свои шансы и снискать себе столь же завидную репутацию в литературных кругах.
– Да, эта благородная цель мне весьма по душе, – ответил мещанин, – потому я и умоляю вас о дружеской услуге.
Послышался звон колокольчика – пора было идти на ужин. Приор откланялся, предварительно обещав Дандинардьеру сделать все, о чем тот его просил.
Войдя в обеденную залу, он увидел двух дам, с которыми был знаком: те недавно приехали нанести первый визит баронессе де Сен-Тома. Их туалеты и прически были слегка растрепаны – по дороге им пришлось пробираться сквозь лес яблоневых деревьев, которыми славились эти края. Яблони сильно повредили их карету, особенно верхнюю часть, а потому дамы поневоле проделали долгий путь пешком по изнуряющей жаре. Они совсем недавно поселились в этих местах и обращались друг к дружке «кузина», хотя не были родственницами. Одна овдовела и слыла за большую кокетку, а другая недавно вышла замуж за престарелого дворянина, скопившего значительное состояние и нашедшего наконец в лице молодой супруги превосходную возможность очень быстро его спустить, чем, кстати, сам он невероятно гордился.
Та, что постарше, звалась госпожа дю Руэ и была вдовой стража закона, который тот применял к ближним весьма дурно. Она обожала азартные игры, вкусную и обильную еду и тратила большую часть своего дохода на различные притирания. В день визита густые румяна потекли на солнце, и старая кокетка, то и дело поглядывая в зеркальце, безуспешно пыталась снять избыток белил оттуда, где они были наложены особенно толстым слоем, чтобы намазать там, где их теперь недоставало. Такое важное дело требовало повышенного внимания. Тут она заметила вошедшего приора и совсем уж было впала в отчаяние, – ведь супруги де Сен-Тома еще не подошли: муж еще отдавал приказания слугам, а жена переодевалась, не желая появляться в домашнем платье во вкусе королевства Трапезундского[366]366
Королевство Трапезундское (точнее, Трапезундская империя) – государство, образовавшееся в 1204 г. на анатолийском побережье Черного моря. Здесь – как пример странно-вычурной экзотики.
[Закрыть].
Тогда госпожа де Люр, та самая молодая супруга, ради которой тратилось состояние, заметив, что лицо ее подруги превратилось в шахматную доску, решила помочь ей, дав время привести себя в порядок. Она с загадочной улыбкой увлекла приора в самый дальний угол и начала:
– Моя кузина поправляет прическу, а я хочу рассказать вам сказку, к которой вы не останетесь равнодушным.
– Прекрасно, сударыня, – ответил тот, – но не окажется ли сказка слишком длинной, чтобы нам успеть выслушать ее до ужина.
– Да мне стоит только сказать вам, как она называется, – прошептала она, – и вы тотчас захотите услышать продолжение. Это «Принц Вепрь». Ну, что скажете?
– Я мало что понимаю в подобных сочинениях, поэтому не могу судить по одному названию.
Осыпав его яростными упреками за такое невежество, а затем незаметно взглянув на свою кузину госпожу дю Руэ и отметив, что той наконец удалось заштукатуриться, она отказалась от чтения сказки.
К барону де Сен-Тома отправили слуг, чтобы предупредить его о визите двух дам. Он тотчас подошел вместе с виконтом де Бержанвилем, предварительно зайдя на кухню и распорядившись приготовить побольше еды. Тут дело закипело: принялись вовсю забивать, ощипывать, шпиговать. И, хотя в деревне с этим справляются быстро и притом превосходно, барон все же беспокоился, чем бы занять этих дам до ужина.
После короткого приветствия, выслушав рассказ о приключениях с каретой, он предложил перейти в небольшую рощу с множеством фонтанов, где можно было расположиться прямо на земле, покрытой пушистым мхом, или найти уютные скамеечки для отдыха. Дамы пришли в восторг от возможности провести время на свежем воздухе и посидеть в прохладной тени, дабы ветерок охладил их разгоряченные лица. Как только вся компания нашла приятное местечко, приор, догадываясь о том, что ужин откладывается из-за приезда новых гостей, поспешил обратиться к госпоже де Люр, чтобы та соблаговолила попотчевать их своим Вепрем. Барон подумал было, что дамы привезли с собой молодого кабана.
– Ну, и небесполезную проявили предосторожность, – сказал он немного расстроенно, – что не понадеялись на мою скудную трапезу.
Но это недоразумение только развеселило гостей; все от души посмеялись, чуть было не огорчив барона еще сильнее, но тут приор сообщил ему, что речь идет о сказке. Увидев тетрадь в кармане госпожи де Люр, он попросил ее начать читать.
Пер. Я. А. Ушениной
И заглавием, и сюжетом эта сказка практически повторяет сказку «Король-Свинья» (Il Re Porco) из сборника «Приятные ночи» Джованни Франческо Страпаролы (ок. 1480 – ок. 1557), ночь вторая, сказка I. Сказка с тем же сюжетом и заглавием («Король-Свинья») есть у мадам де Мюра (1699).
[Закрыть]
или-были король с королевой, и в безутешной печали проводили они дни свои, так как не было у них детей. Королева отличалась редкой красотой, но годы шли неумолимо, и надежда таяла с каждым днем. Потеряла она покой: спала мало, а только беспрестанно вздыхала и обращала свои мольбы к богам и феям, дабы они были к ней благосклонны. И вот однажды, прогуливаясь в соседнем лесочке, собирая фиалки и розы, она набрела на землянику и стала рвать ее да кушать. Ягодка за ягодкой, и вот королеву незаметно охватила дрёма; она прилегла под деревом и погрузилась в глубокий сон.
И снится ей, будто мимо пролетают три феи. Вот они парят прямо над ее головой. Первая посмотрела на нее с жалостью и промолвила:
– Посмотрите, вот милейшая королева, которой мы могли бы оказать неоценимую услугу, одарив ее ребенком.
– Хорошо, – ответила вторая, – вы старшая среди нас, вам и исполнять.
– Велю, чтобы королева родила сына, – продолжила старшая фея, – самого красивого и любезного на свете, и притом любимого своими подданными.
– А я велю, – подхватила вторая, – чтобы стал он удачливым в делах, мудрым и справедливым.
Когда же подошла очередь третьей феи, та громко расхохоталась, что-то невнятно пробормотав сквозь зубы, чего королева так и не расслышала.
Таков был сон. Она пробудилась так же внезапно, как и заснула, но в саду никого не оказалось.
– Увы, – печально промолвила она, – судьба моя горька, и призрачна надежда, что сон окажется вещим. Как благодарна была бы я богам и добрым феям, если б они подарили мне сына!
Она сорвала еще несколько цветочков и вернулась во дворец в непривычно веселом расположении духа. Король заметил это и попросил рассказать ему о причине сего удивительного преображения. Она долго отпиралась, но он ее уговорил.
– Ах, право, – начала она, – не стоит вашего внимания, то был всего лишь сон. Минутной слабостью сочли бы вы мою веру в предсказания, услышанные во сне.
И королева ему поведала о том, что ей приснились три феи, парящие прямо над ней, что она ясно слышала слова двух первых, а третья, громко хохоча, произнесла что-то непонятное.
– Этот сон наполняет меня радостными предчувствиями, как и вас, – сказал король. – Но я обеспокоен смехом третьей феи: ведь многие из них по виду веселы, но по нраву коварны, и их веселье – отнюдь не добрый знак.
– А по мне, это не сулит ни худа, ни добра, – ответила ему супруга. – Я всецело поглощена мыслями о сыне, и в голове моей роятся приятные мечты. Да и что предосудительного в моем желании, чтобы сон сбылся? Ведь сына в нем наделили самыми завидными качествами. О боги, ниспошлите же мне это утешение!
Она горько разрыдалась, и король поспешил уверить ее в своей любви, все повторяя, что она всегда была для него самым дорогим существом на свете.
Несколько месяцев спустя королева почувствовала, как под сердцем бьется дитя. По всему королевству распорядились молиться за ее здравие, на алтарях приносили жертвы богам и просили их сохранить сие бесценное сокровище. Все соседние государства послали представителей, чтобы поздравить Его и Ее Величества. Все принцы, принцессы и послы съехались на роды. Для дорогого дитяти приготовили невиданное по красоте приданое, нашли превосходную кормилицу. Но радость внезапно сменилась всеобщей скорбью, когда вместо прекрасного принца на свет появился крохотный вепренок! От неожиданности гости хором испустили ужасный вопль, сильно напугавший королеву. Она спросила, что случилось, но ей не захотели говорить, боясь, что она умрет с горя. Напротив, ее успокоили, что родился прелестный малыш и остается только радоваться за него.
Тем временем король не находил себе места от отчаяния. Он приказал посадить вепренка в мешок и бросить в морскую пучину, чтобы навсегда забыть о столь неприятном происшествии. Но потом он сжалился над ним, подумав, что надо посоветоваться с королевой, и велел вепренка накормить, а сам до поры до времени решил избегать разговоров с женой, дав ей время оправиться и набраться сил, чтобы пережить сие великое разочарование. А королева каждый день просила принести ей сына, ее же успокаивали тем, что принц, дескать, еще слишком слаб и лучше его пока из колыбельки не вынимать.
Ну, а принц-вепренок ел за троих, как истинный кабан, которому очень хочется жить-поживать на свете; ему доставили трех кормилиц и трех нянек по английской моде[368]368
…трех кормилиц и трех нянек по английской моде… – XVI–XVII вв. в Европе – эпоха пробуждения интереса к ребенку, к его воспитанию, эпоха «открытия детства» (Арьес 1999), воспитательных трактатов и развития образовательных систем. При этом не представляется возможным понять, что автор подразумевает в данном случае. Возможно, имеется в виду то, что в Англии (больше, чем во Франции) предпочитали перекладывать заботы даже о младенцах на плечи кормилиц и нянек, культивируя строго сдержанное отношение родителей к детям.
[Закрыть], которые поили его испанским вином и ликерами, с младенческих лет прививая ему вкус к лучшим напиткам. Королеве не терпелось понянчить сыночка, и она сказала королю, что больше не может жить вдалеке от него и уже вполне оправилась, чтобы самой дойти до его комнаты. Король глубоко вздохнул и приказал принести наследника престола. Тот был завернут, как ребенок, в парчовые пеленки. Королева взяла его на руки и осторожно приподняла кружевную оборку, покрывающую кабанье рыльце. О боги! Не описать словами, сколь страшное смятение ее охватило. Казалось, она вот-вот лишится чувств. Не в силах говорить, она смотрела на короля глазами, полными тоски.
– Не печальтесь, дорогая моя супруга, – сказал он ей, – вы не виноваты в наших злоключениях. Знать, это выходка недоброй феи. Согласитесь же со мною и позвольте, я прикажу утопить злосчастного уродца.
– Ах, сударь, я не в силах позволить вам подобную жестокость – ведь это я родила бедного вепренка, и мне не чужды материнские чувства. Прошу вас, смилуйтесь, не будем желать ему зла, он получил сполна, родившись человеком в обличье вепря.
И так она тронула сердце короля своими горькими слезами и речами, что тот обещал исполнить ее просьбу. Посему дамы, воспитывавшие вепренка, до сих пор считавшие его жалким отверженным существом, пригодным разве что на корм рыбам, теперь стали куда лучше заботиться о нем. А надо сказать, что, несмотря на внешнее уродство, глаза его с самого рождения светились небывалым умом. Его приучили протягивать гостям копытце для поцелуя, наподобие того, как другие подают руку. Ему надевали браслеты с бриллиантами, и все движения его отличались царственной грациозностью.
Королева же, несмотря ни на что, любила сына; часто, взяв его на руки и качая, она молча любовалась им, не смея признаться в этом, дабы не прослыть сумасшедшей. Но подругам она говорила, что прелестный сыночек ее достоин самой нежной любви. Она украшала его миниатюрными розовыми бантиками из нонпарели[369]369
Нонпарель – тончайшие ленточки для отделки белья.
[Закрыть], вставляла сережки в уши, водила его на детских помочах, учила держаться на задних копытцах. На него надевали башмачки и шелковые чулочки, завязанные на коленках, чтобы ножки казались длиннее. Если ему случалось недовольно захрюкать, его легонько стегали прутиком, – словом, всячески старались случить его от кабаньих манер.
Однажды, прогуливаясь с вепренком на руках в том же самом лесу, королева набрела на знакомое дерево, под которым когда-то задремала и где ей приснился сон. Она тотчас вспомнила о недавнем приключении:
– Так, значит, вот он каков, обещанный мне принц, красивый, статный и счастливый? О лживый сон, роковое виденье! О феи, чем я вас прогневала, что вы так посмеялись надо мной?
Она еще с досадой шептала упреки, как вдруг рядом с ней прямо из-под земли вырос могучий дуб, а из дуба вышла красивая дама, которая любезно промолвила:
– Не горюйте, великая королева, что у вас родился малыш-вепренок. Наступит час, когда он станет прекрасным.
Королева узнала в ней одну из трех фей, пролетавших над нею и одаривших ее сыном.
– Как мне поверить вам, сударыня, – ответила она. – Пусть мой сынок умен, и это благо, но кто же дерзнет полюбить такого уродца?
А фея вновь повторила:
– Не горюйте, великая королева, что родился малыш-вепренок. Наступит час, когда он станет прекрасным.
С этими словами она опять исчезла в дубе, и дерево ушло под землю, как будто и не было его никогда на этом месте.
Королева, немало удивленная новым лесным приключением, решила, что феи не оставят в беде его Звериное Высочество. Она поспешно вернулась во дворец, дабы обрадовать короля, но тот подумал, что все это она выдумала, дабы их сын не казался таким уж отвратительным.
– Вы как будто мне не верите, – обиделась королева, – однако нет ничего правдивее моего рассказа.
– Жаль, что нам приходится сносить насмешки фей, – вздохнул король. – Кто поручится, что они опять не вздумают изменить обличье нашего ребенка? Вдруг превратят его из кабана в кого-нибудь еще? Одна лишь мысль об этом наполняет мою душу унынием.
Королева в отчаянии удалилась: она-то надеялась, что обещания феи облегчат душевные муки короля. Но тот не хотел ничего слышать. Тогда она решила больше не напоминать ему о сыне и поручить богам заботу об утешении супруга.
Вепрь, как и положено всем детям, начал лепетать первые слова; и хотя речи его были пока еще бессвязны, королева с наслаждением вслушивалась в них, ловя каждое слово: ведь она так боялась, что сын вовсе не заговорит. Он очень вырос и часто ходил, как взрослый, на двух задних ногах, носил длинные кафтаны до пола, желая спрягать копыта, и черную бархатную шляпу с огромными полями, чтобы скрыть голову, уши и часть своего кабаньего рыла. Правда, у него отросли большущие клыки и на морде топорщилась колючая щетина, а гордый взгляд требовал полного повиновения. Ел он из золотого корытца, в котором всегда лежали изысканные кушанья: трюфели, желуди, сморчки, луговые травы. Его натирали благовониями и чистили до блеска. От природы достались ему блистательный ум и беспримерная отвага. За эти качества король полюбил вепренка. Он пригласил лучших учителей, чтобы те преподавали ему всевозможные науки. Ему плохо удавались танцевальные фигуры, зато пас-пье и менуэт[370]370
Пас-пье и менуэт. – Пас-пье. – См. примеч. 13 к «Синей птице». Менуэт – один из самых популярных танцев в XVI–XVII вв. Любимый танец королевского двора при Людовике XIV.
[Закрыть], где нужны были легкость шага и быстрота движений, кабан танцевал чудесно. Из музыкальных инструментов предпочитал гитару и мило справлялся с флейтой, но избегал играть на лютне и теорбе[371]371
Теорба – струнный щипковый инструмент, басовая разновидность лютни.
[Закрыть]. Овладел он и верховой ездой, грациозно и легко управляя лошадью. На охоту выезжал ежедневно, причем вступал в схватку с самыми опасными и кровожадными хищниками, бесстрашно вгрызаясь в них острыми клыками. Учителя дивились живости его ума, так как с любой наукой он справлялся играючи. Однако, с горечью сознавая, что кабанье рыло делает его облик нелепым, он старался не показываться на людях.
Так бы и прошла его жизнь в счастливом отшельничестве, не встреть он однажды в королевских покоях миловидную даму в сопровождении трех прекрасных дочерей. Она прямо с порога бросилась в ноги королеве и попросила приютить ее девочек при дворе. Смерть мужа и большие невзгоды разорили ее и довели до крайней нужды; а знатное происхождение и бедственное положение, о которых известно Ее Величеству, давали ей надежду, что та облагодетельствует ее. Королева пожалела даму и трех несчастных дочерей, плачущих у ее ног; она обняла всех и сказала, что с превеликим удовольствием приютит всех: и старшую Йемену, и среднюю Зелониду, и младшую Мартезию[372]372
…и старшую Исмену, и среднюю Зелониду, и младшую Мартезию. – Исмена. – Выбор для героини подобного имени (Исмена – дочь Эдипа, царя Фив, и царицы Иокасты, приходившейся Эдипу матерью; сестра Антигоны; героиня трагедий Эсхила «Семеро против Фив» и Софокла «Эдип в Колоне» и «Антигона») произволен: вероятно, автор просто дает своей героине трагическое имя. Зелонида – героиня трагедии Шарля Клода Женета (1639–1719) «Зелонида, принцесса Спартанская» (опубл. в 1682 г.). Мартезия – в древнегреческой мифологии первая царица амазонок. В 1699 г. в Фонтенбло впервые сыграна музыкальная трагедия «Мартезия, первая царица амазонок», музыка А. К. Детуша (1672–1749), либретто Антуана Удара де ла Мотта (1672–1731). Амазонка по имени Мартезия, деятельная и сострадательная, фигурирует в романе Мадлен де Скюдери «Артамен, или Великий Кир». Очевидно, не случайно сестра с самой трагической участью носит имя героини Софокла, а главная героиня – имя героини Скюдери.
[Закрыть]. Обещав о них позаботиться и заверив их мать в своей дружбе и покровительстве, она молвила, что та и сама может остаться во дворце, где ей окажут должное почтение. Дама, очарованная добротой королевы, покрыла ее руки поцелуями благодарности, и в душе ее воцарилось долгожданное спокойствие.
Красота Исмены тут же привлекла внимание двора и покорила сердце юного рыцаря Коридона[373]373
Коридон – имя аркадского пастуха; встречается в идиллиях Феокрита и эклогах Вергилия. Упоминается также в романе «Астрея» Оноре д’Юрфе.
[Закрыть], который уже давно вызывал всеобщее восхищение. Они с первого взгляда прониклись взаимной симпатией, которая связала их тайными узами; неописуемая красота рыцаря не осталась незамеченной, и девушка влюбилась без памяти. А поскольку Йемене такой брак был бы весьма выгоден, то королева с радостью отметала знаки внимания Коридона и ту благосклонность, с какой красавица их принимала. Всерьез заговорили о свадьбе. Казалось, все шло к тому. Они словно были рождены друг для друга. Коридон проявлял редкую обходительность, ничего не забывая из тех галантных увеселений и любовных ухаживаний, что накрепко соединяют влюбленные сердца.
Между тем и принц с первой встречи почувствовал притягательность красоты Исмены, хотя и скрыл от нее свою страсть.
– Ах, Вепрь, Вепрь, – восклицал он, глядя на себя в зеркало, – возможно ли с твоим-то уродливым лицом питать надежду на благосклонность такой красавицы? Тебе предстоит излечиться от любви, ведь нету на свете большего несчастья, чем любить безответно.
Он старательно избегал ее; однако мысли его поневоле следовали за ней неотступно, и посему он впал в ужасную меланхолию и болезненно исхудал: остались только кожа да кости. Но тоска его стала почти нестерпимой, когда он узнал, что Коридон открыто ухаживает за Исменой, а та отвечает на его чувства и в скором времени король с королевой отпразднуют их свадьбу.
Эта новость разожгла в нем пламя страсти, но погасила последнюю надежду. Ему казалось, что легче завоевать сердце равнодушной Исмены, нежели сердце Исмены, принадлежащей Коридону. Он понял, что молчание его погубит. Тогда, занявшись поисками благоприятного случая, он наконец его нашел. Однажды она сидела в тени деревьев и напевала слова из песни, сочиненной ее возлюбленным. Вепрь подошел к ней, присел рядом и, страшно волнуясь, осведомился, правду ли говорят о близкой ее свадьбе с Коридоном. Она ответила, что королева велела ей благосклонно относиться к его настойчивым ухаживаниям, и, по-видимому, это неким образом разрешится в недалеком будущем.
– Йемена, – ласково обратился он к ней, – вы еще так молоды, что весть о скорой свадьбе явилась для меня неожиданностью. Узнай я раньше – пред-дожил бы вам в мужья единственного сына одного знатного короля. Он любит вас и готов составить ваше счастье.
Услышав эти речи, Йемена побледнела; она давно заметила, что Вепрь, от природы дикий и нелюдимый, уделял ей особое внимание, искал встречи, чтобы заговорить. Ей же он отдавал все трюфели, найденные в лесу с помощью острого кабаньего нюха, дарил все цветы, украшавшие его черную шляпу. Страшная догадка, что этим принцем был именно он, потрясла Йемену; не на шутку испугавшись, она молвила:
– Как хорошо, сударь, что я и ведать не ведала о чувствах сына сего великого государя. Может статься, что в моей семье кто-то имеет честолюбивые намерения нас обвенчать помимо воли. Но я не жажду власти и, признаюсь без обиняков, сердце мое навсегда принадлежит Коридону.
– Как! – воскликнул тот. – Вы посмели бы отвергнуть королевскую особу, готовую пожертвовать всем ради вас?
– Я никого не отвергаю, – ответила она, – и мною руководит любовь, а не тщеславие. Прошу вас, господин мой, раз вы общаетесь с тем принцем, возьмите с него обещание, что он оставит меня в покое.
– Ах, злодейка, – вспылил Вепрь, – да вы, верно, хорошо знаете, о ком я говорю! Вас отвращает его безобразный облик, и вы, как видно, не желаете называться королевой Веприцей! Вы поклялись в верности своему рыцарю. Однако, хотя между нами и пропасть, и я готов признаться, что я не Адонис, а грозный вепрь[374]374
…готов признаться, что я не Адонис, а грозный вепрь… – Высказывание вепря полно иронии: красавец Адонис (см. примеч. 5 к «Белой Кошке») был убит на охоте вепрем.
[Закрыть], – но даже могущественные короли достойны простых радостей земных. Йемена, будьте же благоразумны, не заставляйте меня так страдать.
В глазах его сверкал огонь, а длинные клыки страшно скрежетали, так что бедная девушка задрожала от страха.
Вепрь удалился. А Йемена в отчаянии разразилась потоком слез, не заметив, как появился Коридон. До сих пор они знали только радости взаимной любви. Ничто не мешало их надеждам на скорую свадьбу. Но что стало с ее воздыхателем, когда он увидел печаль своей прекрасной возлюбленной? Он настоял на том, чтобы она все ему рассказала. Йемена повиновалась, и услышанная новость повергла Коридона в крайнее смятение.
– Не посмею я, – сказал он, – строить свое счастье ценою ваших бед. Вам делают предложение взойти на трон: примите же его!
– О боги! – воскликнула она. – Чтобы я на такое согласилась? Забыть вас и связать свою судьбу с чудовищем? О Небо! За что? В чем моя вина, что отказываетесь вы от слов своих и призываете меня отречься от наших нежных чувств?
Ее речи так подействовали на Коридона, что он не смог ничего ответить: лишь слезы, тихо стекавшие по щекам, красноречиво говорили о состоянии его души. Между тем Йемена продолжала. Проникнувшись их общим горем, она повторила сотню раз, что не изменит своего решения, пусть хоть все короли на свете падут к ее ногам. А Коридон, бесконечно тронутый великодушием своей возлюбленной, все твердил и твердил, что она должна взойти на трон, даже если сам он умрет с тоски.
Пока влюбленные препирались, Вепрь рассказывал королеве, как поначалу надеялся излечиться от страсти к красавице Йемене, дав себе клятву страдать молча, но не выдержал борьбы с самим собою. Известие о скорой свадьбе лишило его терпения; не снеся такого удара, он решил, что или сам женится на ней, или погибнет с горя. Королеву очень удивило, что кабан влюбился.
– Подумай сам, что говоришь ты! – воскликнула она. – Кто на тебя польстится, сын мой? Что за дети у тебя родятся?
– Йемена так прекрасна, – ответил он, – что у нее уродливых детей быть не может. Да если даже они будут точь-в-точь как я – это меня не остановит: пусть уж лучше так, чем видеть, как она сгорает от любви в объятиях другого.
– Так ты согласен взять в жены девицу, – молвила она в ответ, – чье происхождение гораздо ниже твоего? Ты так неразборчив?
– А где, по-вашему, – огрызнулся он, – я найду молодую королеву, чья разборчивость не станет серьезным препятствием для союза с убогой свиньей?
– Ты ошибаешься, сын мой, – сказала королева, – когда принцессы выходят замуж, их мнения о будущих супругах никто не спрашивает; к тому же мы тебя так запудрим и зарумяним, что станешь ты похож на самого Амура; только бы успеть свадебку сладить, а там хоть трава не расти – невеста твоя на веки вечные.
– Нет, на столь коварный подлог я пойти не могу, – возразил Вепрь, – потом придется раскаяться, что я сделал жену несчастной.
– Зато, кажется, ты веришь, – воскликнула она, – что предмет твоих мечтаний захочет быть с тобою? Тот, кем она любима, любезен и заслуживает ответного чувства. Любой монарх по своему положению выше всех подданных, однако есть различия и более непреодолимые: таков выбор между кабаном и прекрасным рыцарем.
– Тем хуже для меня, сударыня, – ответил Вепрь, которому наскучило слушать ее доводы. – Осмелюсь, однако же, сказать, что не вам бы попрекать меня моим несчастьем. Отчего же это я родился свиньей? И справедливо ли винить меня в том, в чем нет моей вины?
– Не упрекаю я тебя, – смягчилась королева, – а хочу лишь сказать одно: женившись на женщине, которая тебя не любит, ты будешь страдать сам и доставишь невыносимые мучения ей. Будь ты способен понять, сколько горестей приносит супругам брак по принуждению, – предпочел бы остаться одиноким, дабы жить спокойно и беззаботно.
– Я не отличаюсь спокойным нравом и равнодушие не из числа моих добродетелей, сударыня, – ответил он, – Йемена сразила меня, она кротка и нежна, я льщу себя надеждой, что при умелом обращении с ней она прельстится троном и в конце концов уступит. Как бы там ни было, но, коль скоро судьба лишила меня счастья быть любимым, я буду обладать женщиной, которую сам полюбил.
Королева поняла, что отговаривать упрямого принца бесполезно. Она обещала помочь ему в этом деле и сразу же приступила к исполнению обещания, послав за матерью Исмены. Мать кабана хорошо знала ее характер: та, особа весьма властолюбивая, охотно пожертвовала бы всеми своими дочерьми ради королевских почестей. Не успела королева известить ее о желании сосватать Йемену за Вепря, как она кинулась ей в ноги и попросила государыню лишь назначить день свадьбы.
– Но ваша дочь обручена, – сказала королева, – мы сами определили ей в супруги Коридона и велели видеть в нем нареченного.
– И что с того, сударыня, – парировала старуха, – а теперь мы велим ей изменить решение и забыть о браке с ним.
– Но сердцу не прикажешь, – возразила королева, – и если в нем разгорается огонь любовных страстей, то потом трудно его усмирить.
– Если ее сердцу не угодно будет послушать моих приказаний – я просто безжалостно вырву его из ее груди!
Видя решимость матери, королева сочла, что та справится с дочерью и заставит ее повиноваться.
И правда, старуха направилась прямо в покои Исмены. Бедная девушка, узнав о том, что мать отправилась поговорить с королевой, ждала ее возвращения с тревогой, и нетрудно представить, как выросло ее беспокойство, когда родительница сухо и непререкаемо заявила ей, что королева выбрала ее своей невесткой и отныне ей запрещено миловаться с Коридоном; в случае же неповиновения мать собственноручно придушит ее.
С безмолвной покорностью выслушала Йемена эти страшные угрозы, но горькие слезы неудержимо катились из глаз ее. По королевству тотчас поползли слухи, что она выйдет замуж за принца, и не случайно королева послала ей в дар драгоценные каменья: той предстояло явиться во дворец во всей красе.
Обезумевший от горя Коридон преодолел все преграды, чинимые на пути, и проник к ней в покои. Она лежала и плакала; ее платок был весь мокрый от слез. Рыцарь бросился перед ней на колени, схватил ее руку и молвил:
– Ах, прелестная Йемена, вы оплакиваете мое горе.
– Мы делим поровну наши страдания, – ответила она. – Вы знаете, мой милый Коридон, на что меня обрекли; теперь лишь смерть спасет меня от насилия. Поверьте мне, я сумею умереть, раз мне не стать вашей женой.
– Нет, вы достойны жить, – возразил он, – вы будете королевой и, может быть, со временем привыкнете к уродливому принцу.
– Это выше сил моих, – упавшим голосом ответила она, – нет ничего ужаснее подобного супруга, и его корона ничуть не смягчит моих несчастий.
– Избавь вас боги от пагубного шага, милая Йемена, ибо он уготован мне, а не вам. Да, я потеряю вас, и боль моя поистине невыносима.
– Если умрете вы, – продолжила она, – то не жить и мне, и утешает меня лишь одно: смерть навеки соединит наши влюбленные сердца.
Так проходила их печальная беседа, как вдруг неожиданно в дверях появился Вепрь. Узнав от королевы, сколь многое она уже предприняла ради него, он побежал к Йемене поделиться радостью, но вдруг остановился: присутствие Коридона повергло его в ярость. От природы ревнивого и нетерпимого нрава, он явил свою кабанью натуру, приказав сопернику удалиться и больше при дворе никогда не появляться.
– Чего вы добиваетесь, жестокий принц? – разгневалась Йемена, удерживая своего возлюбленного. – По-вашему, если с глаз долой, так из сердца вон? Нет, – в моем сердце он обрел вечный приют. Говорю вам, несчастный, – взгляните: вот мой единственный избранник, вот кого я люблю. А вы мне противны.
– А я, о бездушная, – ответил Вепрь, – я люблю тебя, и напрасно ты столь открыто выказываешь ненависть ко мне: ты будешь моей, и страдать тебе еще сильней.
Коридон, в отчаянии от того, что доставил столько горестей любимой, ретировался, и тут в покои Исмены пришла мать. Она заверила принца, что ее дочь непременно забудет Коридона навсегда, и нет смысла откладывать желанную свадьбу. Вепрь, тоже с нетерпением ожидавший этого события, обещал все обсудить с королевой, тем более что король возложил на него хлопоты о празднике: Его Величество решил не вмешиваться и не участвовать в приготовлениях, ибо эта свадьба раздражала его, и ему казалось смешным и неуместным, что в королевском доме продолжится кабаний род. И он сожалел о том, что королева потворствовала своему сыну.
Вепрь же опасался, что король начнет испытывать угрызения совести и передумает благословлять его. Поэтому решено было поторопиться с приготовлениями к торжественной церемонии. Принцу сшили пышные короткие штаны-рейнграфы[375]375
Рейнграфы – широкие короткие панталоны с буфами, прикреплявшиеся к чулкам многочисленными лентами; мода на рейнграфы была завезена во Францию из Германии, чем и объясняется их название.
[Закрыть], чулки в обтяжку и надушенный камзол, распространяющий тонкое благоухание, дабы скрыть все еще исходивший от него неприятный кабаний дух. Его мантия переливалась драгоценными камнями, светлый парик напоминал нежные детские кудри, а на шляпе красовались пышные перья. Никогда еще не появлялось в свете существо столь необычной наружности, и, не будь то свадебное одеяние, сшитое на беду, все бы просто посмеялись. Увы! Вид принца порождал у молодой Исмены только отвращение! Напрасно ей сулили королевские почести и власть. Она их презирала, считая, что родилась под роковой звездой.
Коридон смотрел, как она шествует к храму – обреченная на заклание прекрасная жертва. Радостный Вепрь попросил ее согнать с лица глубокую печаль, ведь он хотел сделать ее самой счастливой из всех земных королев, чтобы те позавидовали ей.
– Готов признать, – молвил он оживленно, – что не блещу красотой, однако я слышал, будто все мужчины в каком-то смысле похожи на зверей. Вот я, к примеру, вылитый кабан, выходит, я такой же зверь. При этом я вовсе не лишен привлекательности, достоин любви и, со своей стороны, питаю к вам чувства самые возвышенные.
Йемена ничего не отвечала, а только, поглядывая на него с презрением, пожимала плечами, давая понять, сколь он ей ненавистен. Мать шла за ней и цедила сквозь зубы:
– Ах ты, негодница, – губишь себя и нас тоже хочешь увлечь с собой в могилу? И не боишься, что влюбленный в тебя принц может и прогневаться?
Йемена даже не слышала ее – так была она поглощена своим горем. Предвкушавший радости брака Вепрь вел ее за руку, ноги его так и приплясывали от счастья, а губы шептали ей на ушко всякие нежности. Церемония подходила к концу, и вот уже со всех сторон раздались громкие возгласы:
– Да здравствует принц Вепрь! Да здравствует принцесса Веприца!
Кабан повез жену во дворец, где столы уже ломились от великолепных яств. Во главе пира сели король с королевой, а невесту посадили напротив Вепря, который не сводил с нее глаз, – до того она была хороша. Но принцесса сидела в такой глубокой печали, что ничего не замечала вокруг и не слышала громкой веселой музыки.
Королева дернула ее за рукав и прошептала на ухо:
– Дочь моя, гоните прочь мрачные мысли, если хотите всем понравиться; печаль вам не к лицу; вы словно не на свадьбе, а на собственных похоронах.
– Дай бог, сударыня, чтобы это был мой последний день. Сначала, повинуясь вам, я благосклонно отнеслась к ухаживаниям Коридона, и он принял мое сердце из ваших рук. Но увы! Вы оказались непостоянны, вы изменились к Коридону, я же осталась ему верна…
