Текст книги "Кабинет фей"

Автор книги: Мари-Катрин д’Онуа

или однажды король с королевой, и так сильна была их взаимная привязанность, что поживали они душа в душу, в полном довольстве и согласии. Дня не проходило без приятных развлечений: то охотились на оленей да зайцев, то ловили карпов да камбалу, то танцевали на балах бурре и павану[100]100
  …танцевали на балах бурре и павану. – Бурре – старинный французский народный парный танец, быстрый и подвижный; возник, предположительно, в XV–XVI вв. С XVI в. получает распространение в придворной среде, по некоторым данным, благодаря Маргарите Валуа. Павана – медленный и торжественный придворный танец испанского происхождения, распространенный в Европе в XVI в.


[Закрыть]. Вкушали на пирах блюда из дичи и лакомились сахарными драже, а по вечерам наслаждались театром и оперой. Так и шло время в шутках и прибаутках, в песнях и празднествах, а дабы не заскучать, устраивали они игры да розыгрыши, – словом, то были самые счастливые дни. Подданные, во всем следуя их примеру, соревновались в развлечениях. И прозвали в народе этот край Страной Радости.

А по соседству с королем-Радостью жил совсем другой король, заклятый враг земных утех и наслаждений, нравом кровожадный и воинственный. Ходил он вечно хмурый, носил длинную бороду, злобно на всех поглядывал, прятал свое костлявое тело под черными одеждами, а на голове торчали грязные нечесаные космы. Благоволил он к тем, кто рубил сплеча, не раздумывая, и приказывал казнить первого встречного. Преступников вешал собственными руками, упиваясь чужими страданиями. А уж если матушка нежно любила свою доченьку или сыночка – он тут как тут: требовал дитя доставить во дворец и прямо на ее глазах выкручивал малютке руки или сворачивал шею. И назывался этот край Страною Плача.

Прослышав о безмятежном счастье короля-Радости, злой король затаил черную зависть, задумал собрать несметное войско и отправить соперника на тот свет или на худой конец изувечить. Разослал гонцов по всему королевству, созывая вооруженный народ на битву. Страх овладел людьми, никто не посмел ему перечить, и пошла гулять по дворам людская молва: «Не видать пощады тому, на кого он обрушит свою ненависть!»

Когда все было готово, повел он войско прямо в страну короля-Радости. Тот, услышав плохие вести, начал спешные приготовления к войне, а королева, ни жива ни мертва от страха, молвила ему сквозь слезы:

– Ваше Величество, надо захватить с собой все ценное добро и бежать далеко-далеко, куда глаза глядят.

Ответил на это король:

– Нет, сударыня, не по мне такой позор. Я исполнен отваги. Лучше умереть, чем прослыть последним трусом.

Созвал он верных всадников, нежно простился с королевой и умчался на быстроногом коне.

Только король скрылся из виду, воздела она руки к небу и запричитала горестно:

– Что ж теперь будет! Я ношу под сердцем дитя. Вот убьют короля на войне – и овдовею я, стану затворницей, а злой король сживет меня со свету.

Не спит, не ест королева от тяжких дум. А король исправно шлет ей весточку каждый божий день. Но вот однажды утром, вглядываясь в даль с высокой башни, заприметила она гонца, скакавшего во весь опор, и окликнула его:

– Эй, гонец, постой! Какую весть несешь?

– Король мертв, – воскликнул тот, – войско разбито, злодей у ворот!

Бедная королева упала в обморок. Ее отнесли в покои, и зарыдали тут все придворные дамы – кто по отцу, кто по сыну, и принялись рвать свои кудри от безутешного горя, и на всем белом свете не было зрелища печальней.

Вдруг всеобщий траур нарушили истошные вопли:

– Убивают! Грабят! На помощь!

То злой король с жестокими вассалами крушили все, что попадалось под руку. Ворвался злодей в королевский дворец и, как был в доспехах, поднялся в покои королевы. Увидела она его, и такой страх овладел ею, что с головой зарылась в одеяло. Окликнул он ее раз, окликнул другой, но затаилась королева, боясь и слово вымолвить. Рассвирепел король не на шутку, да и говорит:

– Никак, вздумала ты смеяться надо мной? Не сносить тебе головы!

С этими словами отдернул он одеяло, сорвал с королевы чепец, а когда рассыпались по плечам ее роскошные длинные кудри, накрутил их трижды на руку, взвалил королеву к себе на спину, словно мешок с зерном, и понес прочь. Только вскочил он с ношей на вороного коня, как взмолилась королева о пощаде, но злодей, усмехнувшись, лишь сурово промолвил:

– Поплачь-ка еще, да погромче: твои слезы меня забавляют.

Отвез он ее в свою страну и поклялся повесить, да сообщили ему досадную новость: королева носит во чреве дитя.

Узнав об этом, король решил, что если родится дочь, он выдаст ее замуж за своего сына, а чтобы не прогадать, послал за феей, жившей неподалеку. Он оказал ей самый почтительный прием, развлекал и угощал, а затем проводил в башню, где на самом верху в тесной каморке томилась бедная королева. Она лежала на старенькой подстилке и проливала слезы денно и нощно.

Взглянула фея на пленницу и расчувствовалась. Она поклонилась ей как положено, обняла и прошептала украдкой:

– Не унывайте, сударыня, вашим злоключениям придет конец. Я помогу вам.

Утешили королеву такие речи, воспрянула она духом, рассыпалась перед феей в благодарностях и взмолилась, чтобы та позаботилась о несчастной принцессе, которой не суждено будет иметь несметных богатств. Так вели они беседу, пока злой король не вмешался грубо:

– Довольно пустых любезностей! Я вас привел сюда, чтоб вы сказали мне, кто в чреве у этой невольницы, сын или дочь.

– Родится дочь, – ответила фея, – и будет она самой прекрасной и благовоспитанной на свете.

Затем фея пожелала будущей принцессе всяческого добра и почестей.

– Если дочь не родится такой красивой и умной, – сказал злой король, – я повешу ее на шее у ее матери, а мать повешу на дереве, и ничто меня не остановит.

С этими словами он удалился с феей, оставив королеву одну в слезах и в горестных раздумьях: «Увы! Что же делать мне, несчастной? Мою прекрасную малютку он отдаст в лапы своего безобразного сына! А если дочь родится уродливой, то грозит повесить нас обеих! Две крайности на выбор. Как поступить? А не упрятать ли ее в укромном месте, где злодей ее не отыщет?»

Подходила крошке-принцессе пора на свет появиться, и беспокойство королевы росло день ото дня, да ведь и пожаловаться некому, и утешиться нечем. Тюремщик приносил ей лишь три вареные горошинки да корочку черного хлеба. Исхудала она, стала тоньше тростинки, взглянуть не на что – кожа да кости.

И вот однажды вечером, сидя за прялкой (злой король был очень жаден и заставлял ее работать день и ночь), она заметала, как из дырочки в полу выскочила хорошенькая крохотная мышка. Королева тотчас обратилась к ней:

– Эх, милая! Что ты здесь ищешь? У меня на весь день только три горошинки. Уходи поскорее, иначе умрешь с голоду.

Серенькая красавица юркнула туда-сюда, затем принялась танцевать, выделывать пируэты, словно проворная обезьянка, и так это понравилось королеве, что она отдала мышке последнюю горошину, припасенную на ужин, сказав при этом:

– На, милочка, ешь, прими мой скромный дар – это все, что у меня есть.

Но стоило ей лишь бросить мышке горошину, как вдруг на столе появились великолепная дымящаяся куропатка и два горшочка варенья.

– Поистине, за добро добром и платят, – воскликнула тогда королева.

Она поела совсем чуть-чуть, голод успел притупить ее аппетит. Затем бросила мышке драже, а та сгрызла его, да и принялась скакать пуще прежнего.

На следующий день, рано утром, тюремщик принес королеве три горошины, разложив их на большом блюде, словно в насмешку. Мышка тихонько подбежала и съела все горошки вместе с корочкой хлеба. Когда королева захотела откушать, то ничего не нашла и сильно рассердилась на мышку.

– Вот проказница, – негодовала она, – если так пойдет и дальше, я умру с голоду!

И только хотела накрыть пустое блюдо, как вдруг на нем появились всякие яства. Обрадовавшись, она принялась было кушать, но тут ей привиделось, как злой король убивает ее дитя, и она вышла из-за стола вся в слезах. От безысходности обратила она мольбы к Небесам:

– О боги, неужели нельзя спастись?

Тут опустила она голову и увидела, что мышка вертит в лапках длинные соломинки. Взяла их королева и стала что-то быстро плести. «Если мне хватит соломинок, – подумала она, – я сплету крытую корзинку, положу туда дочку и отдам через окно доброму прохожему – пусть смилостивится и о ней позаботится».

И она смело взялась за работу, благо соломинок было предостаточно, ведь мышка-плясунья всё таскала и таскала их. Когда подходило время еды, королева отдавала мышке три горошины, а взамен получала всякие аппетитные лакомства. Удивлению ее не было границ, – все-то гадала-рядила, кто же ей присылает такие изысканные кушанья.

Однажды королева стояла у окошка и примеривалась – хватит ли сплетенной веревочки, чтобы спустить короб на землю. Вдруг внизу она заметала старушку с клюкой.

– Я знаю, о чем вы горюете, сударыня, – обратилась к ней та, – позволь те же мне сослужить вам добрую службу.

– Ах, дорогая, – ответила королева, – я с удовольствием приму вашу помощь и отблагодарю. Проходите мимо башни по вечерам – я изловчусь и спущу вам своё бедное дитя, вы его выкормите, и я постараюсь хорошо заплатить вам, как только снова обрету утраченные богатства.

– Мне не нужны богатства, – молвила старушка, – но я люблю всякие лакомства, а больше всего упитанных пухленьких мышат. Если у вас в каморке бегают мышки, поймайте их и бросьте мне, и тогда я окружу вашу прелестную кроху самыми нежными заботами.

Услышав такие речи, королева заплакала, а старушка спросила о причинах такой печали.

– Грустно мне оттого, – ответила королева, – что в моей каморке живет только одна мышка, да такая миленькая и прехорошенькая, что я не в силах отдать ее вам на съедение.

– Как, – гневно воскликнула старуха, – неужели воришка-грызунья вам дороже ребенка, что у вас родится? Коли так, сударыня, вы недостойны моей жалости; пускай мышь вам и служит, ну а я найду себе других, мне нет до вас дела, прощайте. – И старуха пошла прочь, недовольно бурча себе под нос.

Вечером мышка опять прибежала плясать перед королевой и угощать ее вкусными блюдами. Но та сидела, грустно потупив очи, а по щекам ее текли тихие слезы.

Ночью у королевы родилась дочь удивительной красоты. При рождении, не по-детски сообразительная, она не кричала, а улыбалась и смеялась и все тянула к королеве-матушке крохотные ручонки. Та от души обнимала и целовала свое дитя, но печаль не покидала ее. «Бедная крошечка, – думала она, – дорогая доченька! Попади ты только в руки злодею-королю, – ведь он погубит тебя!» И, запеленав ее и положив в короб, она начертала записку: Сие несчастное дитя зовут Прелестой. Решив еще раз полюбоваться ею напоследок, она заглянула в короб и увидела, что дочь стала краше прежнего. Пленница поцеловала ее и залилась горькими слезами: что еще ей было делать?

Вдруг прибежала мышка и юркнула прямо в корзинку к Прелесте.

– Ах ты, мелкая зверушка, – воскликнула королева, – дорого же ты мне обходишься! Я спасла тебе жизнь, пожертвовав моей дорогой Прелестою! Другая прихлопнула бы тебя и отдала на съедение старой обжоре. А я вот не смогла так поступить!

А мышка возьми да и скажи человеческим голосом:

– Не горюйте, сударыня, я вам еще пригожусь.

Как ни испугалась королева, услышав мышиную речь, а стало ей еще страшнее, когда мышь выросла, мордочка ее превратилась в лицо, а вместо лапок появились руки и ноги. Собравшись с духом, присмотрелась королева и узнала ту самую фею, что приходила со злым королем и была с ней так приветлива.

– Я лишь хотела испытать вас, – промолвила фея, – о, у вас нежное и доброе сердце. Мы, феи, хоть и владеем несметными сокровищами, но радость находим не в богатстве, а в нежной дружбе. Не скрою, это редкая удача.

– Неужели вы, прекрасная госпожа, столь богатая и могущественная, с трудом находите друзей? – удивилась королева.

– Да, – ответила фея, – нас любят из корысти, посему наша душа молчит в ответ на жадность и людское притворство. Но вы полюбили меня бескорыстно, сначала в образе мышки; я решила испытать вас по-настоящему и превратилась в старуху. Это я говорила с вами у башни, но вы и там остались мне верны.

С этими словами она обняла королеву, затем три раза чмокнула малыш-ку-принцессу в румяные щечки и молвила:

– Велю, чтобы красота твоя не увядала никогда, да будешь ты утешением для матери, станешь богаче отца, проживешь сто лет без болезней, морщин и немощной старости.

Обрадованная королева поклонилась фее и отдала ей Прелесту, чтобы та позаботилась о ней как о собственной дочери.

Фея с поклоном приняла принцессу из рук королевы, затем положила малютку в короб и спустила вниз на свитой веревочке. Ей пришлось немного задержаться в каморке, чтобы снова превратиться в мышку, и когда она сама слезла вниз, то ребенка и след простыл. Она проворно вскарабкалась наверх и в ужасе проговорила:

– Все пропало – принцессу похитила моя соперница Раскалина! Это жестокая фея, она люто ненавидит меня. К несчастью, колдовство ее изощренно, чары могущественны, и я не знаю, как вырвать Прелесту из ее цепких когтей.

Королева, узнав о печальной пропаже, чуть не умерла с горя. Зарыдала она в голос и взмолилась, чтобы добрая фея попыталась вернуть малютку любой ценой.

А тем временем тюремщик, зайдя в каморку, увидел, что королева разрешилась от бремени, и сообщил об этом королю. Тот примчался немедля, чтобы потребовать ребенка. Но королева рассказала ему, что приходила незнакомая фея и силой отобрала у нее дочь. Рассерчал король до безумия, затопал ногами, погрыз все ногти от бессилия:

– Предупреждал я тебя, негодницу, что будешь висеть на дереве, – знать, пора исполнить обещанное.

Потащил он бедную королеву в лес, взобрался с ней на высокое дерево, вот-вот повесит. А в это время фея сделалась невидимой, подкралась к стволу и толкнула лиходея с такой невиданной силой, что тот сорвался вниз, ударился оземь и вышиб четыре зуба. Пока ему вставляли новые, фея посадила королеву в свою волшебную колесницу, и унеслись они к прекрасному замку. А там она окружила ее заботой да вниманием, и для полного счастия не хватало лишь принцессы Прелесты; мышка же всюду искала место, куда злая Раскалина заточила принцессу, но каждый раз возвращалась ни с чем.

Время шло, и вместе с ним высыхали горькие слезы королевы, стихал ее безутешный плач. Пятнадцать лет минуло с той поры. И вот прошел слух, будто сын злого короля сватается к своей птичнице, а прекрасное создание наотрез отказывается выходить за него замуж, – то-то все удивлялись, отчего это птичница не пожелала стать королевой. Впрочем, свадебное одеяние было уже сшито, и гости прибывали за сотни лье со всей округи. Мышка тотчас отправилась взглянуть на птичницу хоть одним глазком. Проскользнула она в курятник и увидела босую девушку в грубом холщовом платье и в грязном чепце на голове; а рядом, на голой земле, валялись парчовые одежды, драгоценные камни, жемчуга, шелковые ленты и кружева. По ним грязными лапками прохаживались индюки, громко кулдыкая и роняя помет на дорогие ткани. Птичница сидела на большом камне, а сын злого короля, горбатый, хромоногий и кривой, угрожал ей:

– Если вы отвергнете мое сердце, я вас убью!

Она же, не удостоив его взглядом, гордо молвила:

– Не пойду я за вас, больно уж вы безобразны, да и душа ваша точь-в-точь как у жестокого отца. Лучше уж мне остаться со своими индюшками, они-то мне любы-дороги, а ваших речей хвастливых и слушать не хочу больше.

Залюбовалась мышка птичницей, красивой как ясное солнышко. И едва лишь сын злодея-короля удалился восвояси, фея обернулась старенькой пастушкой и говорит ей:

– Милая ты моя, какие у тебя ухоженные индюшки.

Молодая птичница, ласково посмотрев на нее, кротко ответила:

– Принуждают меня бросить любимых птиц ради ненавистного трона, – присоветуйте, что же мне делать?

– Доченька, – молвила фея, – да ведь корона – прекрасная вещь; верно, не верите вы, что брачный венец принесет вам власть и богатство.

– Нет-нет, я это понимаю, – подхватила девушка, – поэтому и отказываюсь покориться судьбе. Ведь мне совсем ничего не известно – ни кто я от роду, ни где мои батюшка с матушкой. Нет у меня ни близких, ни родных.

– У вас есть красота и добродетель, дитя мое, – сказала мудрая фея, – а они стоят сотни королевств. Прошу, расскажите мне, кто же вас тут оставил, разлучив с родителями и с друзьями верными.

– Это фея по имени Раскалина, она била и мучила меня. Однажды, не стерпев побоев, я убежала и очутилась в темном лесу. В ту пору мимо проходил сын злого короля, он и спросил у меня, не хочу ли я стать птичницей на скотном дворе; делать нечего, я охотно согласилась ухаживать за индюками и курами. С тех пор он частенько захаживает сюда, разговоры заводит и в глаза заглядывает, делая вид, что интересуется птицами. Увы! Вопреки моему желанию любовь его становилась все сильнее и докучливей, и теперь не знаю я, куда от него скрыться.

Слушая рассказ птичницы, фея призадумалась; поразила ее смутная догадка, что перед ней сама Прелеста. Не удержалась она и спросила:

– Как же вас звать, добрая девушка?

– Зовут меня, сударыня, Прелестою.

У феи больше не осталось сомнений. Она бросилась обнимать и целовать принцессу, а потом и говорит:

– Прелеста, я знаю вас давно и очень рада, что вы умны и благовоспитанны. Вот только выглядите как замарашка. Взгляните, как будут вам к лицу эти восхитительные наряды, – наденьте же их и станете еще прекрасней! Отныне только их вам следует носить, так они вам идут.

Весьма послушная Прелеста, сбросив грязный чепец, встряхнула весело своими локонами, отчего те рассыпались, окутав ее словно покрывалом; чудесные золотые кудри, ниспадая до самой земли, так и переливались на солнце. Затем, набрав в нежные ладони воды из родника, что бил неподалеку от курятника, она умылась; тут лицо ее стало чистым и засияло, словно восточный жемчуг, а щеки и усга расцвели алыми розами. Дыхание ее источало едва уловимый аромат тимьяна, стан был тонким как тростинка, а кожа казалась белее зимнего снега, свежее лилии в летний полдень.

Едва облачилась она в красивые платья и украсила себя драгоценностями, как фея, пораженная сим чудесным преображением, воскликнула:

– До чего же вы милы, Прелеста! Интересно, кто вы на самом деле?

– Признаться, – молвила принцесса, – мне всегда казалось, что во мне течет королевская кровь.

– Вам бы это было приятно?

– Да, матушка, – ответила Прелеста, почтительно склоняясь в реверансе, – и притом несказанно.

– Хорошо, – сказала фея, – довольно на сегодня, а завтра я поведаю вам кое-что еще.

И она спешно помчалась в свой прекрасный замок, где королева плела шелковое кружево, сидя за прялкой. Мышка крикнула ей с порога:

– Ваше Величество, готовы ль вы поспорить на прялку и веретено, что я вам принесла лучшие вести, какие вы только слышали?

– Увы, – вздохнула королева, – с тех пор, как умер король-Радость и пропала моя Прелеста, любые новости для меня не дороже простой булавки.

– Полно, не печальтесь, – сказала фея. – Принцесса в добром здравии, я только что от нее. Она так прелестна и ведет себя совсем по-королевски, будто сидит на троне.

И фея рассказала ей всю историю от начала до конца. Королева расплакалась – от радости, что дочь ее так красива, и от печали, что та стала птичницей.

– Да разве могли мы с почившим королем, восседая на троне и пируя, вообразить, что наше дитя будет жить рядом с индюками!

– А все жестокая Раскалина, – подхватила фея, – прознав о моей любви к вам, она решила досадить мне и обрекла принцессу на страдания. Но я сделаю все, чтобы вызволить ее оттуда, иначе грош мне цена.

– Не станем дожидаться, пока сын злого короля попросит ее руки, – молвила королева, – немедленно привезем ее сюда!

Тем временем сын злого короля, уязвленный Прелестою, сел под деревом и давай рыдать в голос, да так пронзительно, словно волки выли на луну. Услышал его отец громкие стоны, подошел к окошку и кричит:

– Ты чего это надрываешься как помешанный?

– Это всё птичница, – ответил тот, – не мил я ей, невзлюбила она меня.

– Как не мил? – вскричал злой король. – Или полюбит, или умрет. – Кликнул он стражу и говорит: – Немедля ко мне ее, уж я ее проучу, ишь, упрямица!

Ворвалась стража в курятник, а там Прелеста в убранстве из белого атласа, вышитого золотом, усыпанного драгоценными рубинами и шелковыми лентами. На всем белом свете не было девушки прекрасней. Остановились стражники как вкопанные, от изумления речи лишившись, ибо увидели они настоящую принцессу. А она промолвила учтиво:

– Скажите мне, любезные, кого вы здесь ищете?

– Госпожа, – ответили они, – мы пришли за горемычной птичницей по прозванию Прелеста.

– Увы, это я, что вам надобно?

Схватила ее стража, связала ей ноги и руки толстыми веревками, чтобы не вздумала убежать, и такой отнесли ее к злому королю и его сыну. Увидел злодей, как принцесса прекрасна, и дрогнуло его сердце. Не будь он самым жестоким и кровожадным, – сжалился бы над нею. Говорит он:

– Ах так, плутовка, лягушачье отродье! Значит, не мил тебе мой сын? Да ты не стоишь и мизинца его, он в сто раз краше тебя. Обещай живо, что полюбишь его, или умрешь под пытками.

Принцесса, дрожа как осиновый лист, упала на колени и взмолилась:

– Ваше Величество, не велите пытать, погибну я от невыносимых страданий. Дайте мне пару дней на раздумье, а потом делайте со мной все, что пожелаете.

Сын короля, страшно обиженный, требовал отдать ее палачам. Но, поразмыслив, решили все же заточить ее в темницу, куда не доходил даже тоненький лучик солнца.

А в это время добрая фея с королевой прилетели на колеснице. Узнали они обо всем, тут мать горестно запричитала, мол, бедная моя несчастная дочь, лучше бы ей умереть, чем выйти за уродливого сына короля-злодея. Успокоила ее фея:

– Не падайте духом, я отомщу за вас. Ах, как обоих сейчас замучаю…

Король-злодей уж ко сну отходил, когда фея обернулась мышкой и притаилась в изголовье кровати. Стоило ему задремать, как она подбежала и больно укусила его за ухо. Не понравилось это королю, перевернулся он на другой бок, а мышка цап его за другое ухо.

– Караул! Режут, – истошно завопил тут король. Позвал он на помощь, прибежали слуги и видят: оба королевских уха так сильно искусаны, что кровь с них течет ручьями. Все бросились на поиски мыши, а та тем временем искусала уши злодейского сына. Так же завопил и тот, показав слугам свои в кровь расцарапанные уши, а те наложили на них примочки.

Мышка же все не унималась: снова вернулась она в покои задремавшего короля и набросилась теперь на королевский нос. Хотел было король схватить ее руками, а тут мышь больно укусила его за палец.

– Пощадите, – закричал тот, – погибаю!

Тут мышь юркнула ему прямо в открытый рот и принялась грызть все что ни попадя: язык, губы, щеки. Слуги, вбежавшие на крик, застали короля онемевшим от ужаса: только языком или устами шевельнет – адская боль. Жестами лишь объяснил, что во всем виновата мышь. Бросились слуги искать и под ковриком, и под подушкой, обыскали каждый уголок – а ее уже и след простыл: серая плутовка прошмыгнула в спальню к сыну и выгрызла у него единственный глаз. Тот вскочил и, завопив как оглашенный, схватился за шпагу, но сослепу кинулся в покои отца, который в исступлении метался туда-сюда, тряся своим мечом, и клялся всех заколоть, если мышь не поймают.

Увидев, что сын так раскис, король выругал его на чем свет стоит; тот же, изгрызенными ушами не разобрав отцовского голоса, в ярости кинулся на него со шпагой наперевес. Король-отец первым всадил ему острие по самую рукоятку, сын не остался в долгу, упали оба на землю, лежат, истекают кровью. Тут подданные, давно их ненавидевшие и служившие только из страха, разом осмелели, связали их веревками, оттащили к реке и сбросили в воду, приговаривая, что туда им и дорога.

И вот уж нет на свете ни короля-злодея, ни его сына. Тогда кликнула добрая фея королеву, и пошли они в темницу, где за семью замками томилась Прелеста. Трижды прикоснулась фея волшебной палочкой к вратам – тотчас отворились и они, и все остальные затворы. Наконец за последней дверью увидели они бедную принцессу, сидела она понурая, в глазах тоска и печаль. Бросилась к ней королева, обняла.

– Душа моя, – говорит, – это я, королева-Радость, матушка твоя.

И поведала пленнице все, что с ней приключилось. Боже мой! Как услышала Прелеста добрые вести, от несказанной радости едва чувств не лишилась. Кинулась в ноги королеве, целовала ей руки, орошая их счастливыми слезами, обнимала и нежно благодарила фею за ее подарки, за сундуки, полные несметных сокровищ, бесценных украшений, золота и алмазов, невиданных браслетов, жемчужных ожерелий, и за портрет короля-Радости, украшенный драгоценностями. Сказала тут фея:

– Хватит нежничать – пора объявить о смене власти в государстве! Поспешим в парадный зал, созовем народ и произнесем речь.

И прошествовала впереди всех, напустив важный и серьезный вид и гордо ступая в платье со шлейфом в десять аршин. За ней – королева в наряде из синего бархата, расшитого золотом, с длинным-предлинным шлейфом. Эти торжественные облачения они взяли с собой из замка. Короны сияли на них как два солнца. А за обеими дамами, скромно потупив очи, шла ослепительная Прелеста. Все три дамы отвешивали поклоны – и простые, и церемонные – всякому, кто встречался на пути, а толпа шла следом, ибо люди желали знать, кто эти благородные дамы. Когда зал наполнился, добрая фея объявила подданным короля-злодея, что пришла пора представить им новую владычицу, дочь короля-Радости; и пусть живет народ в ее королевстве долго и счастливо. Она же найдет новой королеве столь же благородного супруга, и да принесет будущий принц в эти края праздник, а тоску и уныние прогонит прочь.

– Пусть, пусть будет так, – закричали в толпе, – а то сколько ж нам жить в печали и в бедности.

Грянули тут сотни веселых инструментов, подданные взялись за руки и давай водить хороводы вокруг феи, королевы и ее дочери и вовсю петь радостные песни: «Пусть, пусть так будет, это ясно, мы согласны».

Вот с каким ликованием приняли благородных дам. Устроили пир, ели и пили, а потом и спать улеглись, дабы проснуться бодрыми. А утром, едва принцесса пробудилась, фея представила самого прекрасного на свете принца: в поисках мужа, достойного Прелесты, она облетела на волшебной колеснице все тридевятые королевства. Добротой и благородством он не уступал невесте. Взглянули они друг на друга, да и влюбились без памяти. А королева все не могла нарадоваться. Приготовили восхитительное угощение и чудесные наряды, да и сыграли пышную свадьбу под всеобщее ликование.

* * *

 
Принцесса эта испытала
Удар, что послан был судьбой,
Она в темнице горевала,
Удел безрадостный оплакивая свой.
Она б навеки потеряла
Едва родившуюся дочь,
Да только фея обещала
Страдалице в беде помочь.
Явила ей свои щедроты
Наидобрейшая из фей
И в благодарность за ее заботу
Путь к счастью указала ей.
Все это сказкой вы сочтете,
Лишь призванной
               слегка читателя развлечь,
Однако и мораль вы в сказке той
                                          найдете.
Вам будет благодарен тот,
В ком вы участье проявили,
Кому в беде вы удружили,
Он долг с лихвою вам вернет.
 

Пер. Я. А. Ушениной (проза), Е. Ю. Шибановой (стихи)