355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Лев Остерман » Римская история в лицах » Текст книги (страница 56)
Римская история в лицах
  • Текст добавлен: 13 сентября 2016, 20:05

Текст книги "Римская история в лицах"


Автор книги: Лев Остерман


Жанр:

   

История


сообщить о нарушении

Текущая страница: 56 (всего у книги 81 страниц)

«Тот, кто при жизни враждой родных преследовал братьев,

Кто ударил отца или был бесчестен с клиентом,

Или, богатства нажив, для себя лишь берег их и близким

Не уделял ничего (здесь таких бессчетные толпы),

Или убит был за то, что бесчестил брачное ложе,

Или восстать на царя дерзнул, изменяя присяге.

...

Этот над родиной власть за золото продал тирану

Иль законы за мзду отменял и менял произвольно.

Тот на дочь посягнул, осквернив ее ложе преступно —

Все дерзнули свершить и свершили дерзко злодейство.

Если бы сто языков и столько же уст я имела,

Если бы голос мой был из железа, – я и тогда бы

Все преступленья назвать не могла и кары исчислить».

(Там же, 608-627)

В поисках Анхиза путники отправляются к месту пребывания праведников в Элизий. Вот его весьма любопытное описание:

«В радостный край вступили они, где взору отрадна

Зелень счастливых дубрав, где приют блаженных таится.

Здесь над полями высок эфир, и светом багряным

Солнце сияет свое, и свои загораются звезды.

Тело себе упражняют одни в травянистых палестрах

И, состязаясь, борьбу на песке золотом затевают.

В танце бьют круговом стопой о землю другие,

Песни поют, и фракийский пророк в одеянии длинном

Мерным движениям их семизвучными вторит ладами,

Пальцами бьет по струнам или плектром из кости слоновой.

Здесь и старинный род потомков Тевкра[2]2
  Первый царь Трои. Его дочь стала женой Дардана, а внук ее Трос дал имя городу. Ил, Лссарак (и Ганимед) – дети Троса.


[Закрыть]
прекрасных,

Славных героев сонм, рожденных в лучшие годы:

Ил, Ассарак и Дардан, основатель Трои могучей.

Храбрый дивится Эней: вот копья воткнуты в землю,

Вот колесницы мужей стоят пустые, и кони

Вольно пасутся в полях. Если кто при жизни оружье

И колесницы любил, если кто с особым пристрастьем

Резвых коней разводил, – получают все то же за гробом.

Вправо ли взглянет Эней или влево, – герои пируют,

Сидя на свежей траве, и поют, ликуя, пеаны

В рощах, откуда бежит под сенью лавров душистых

Вверх на землю стремясь, Эридана поток многоводный.

Здесь мужам, что погибли от ран в боях за отчизну,

Или жрецам, что всегда чистоту хранили при жизни,

Тем из пророков, кто рек только то, что Феба достойно,

Тем, кто украсил жизнь, создав искусства для смертных,

Кто средь живых о себе по заслугам память оставил, —

Всем здесь венчают чело белоснежной повязкой священной».

(Там же. 638-665)

Эней спрашивает тень Мусея-певца, ученика Орфея, – где найти Анхиза, и слышит в ответ:

«Нет обиталищ у нас постоянных: по рощам тенистым

Мы живем, у ручьев, где свежей трава луговая, —

Наши дома. Но если влечет вас желание сердца,

Надо хребет перейти. Вас пологим путем поведу я», —

Так он сказал и пошел впереди и с горы показал им

Даль зеленых равнин. И они спустились с вершины.

Старец Анхиз между тем озирал с усердьем ревнивым

Души, которым еще предстоит из долины зеленой,

Где до поры пребывают они, подняться на землю,

Сонмы потомков своих созерцал он и внуков грядущих,

Чтобы узнать их судьбу и удел, и нравы, и силу».

(Там же. 673-683)

Поспешу развеять недоумение читателя. Римляне верили в переселение душ. Анхиз созерцает души, которым предстоит вселиться в тела его потомков. Подробнее об этом устами Анхиза расскажет Вергилий.

Эней спешит к отцу. Оказывается, тот осведомлен о земных делах сына. Он начинает разговор:

«Сколько прошел ты морей, по каким ты землям скитался,

Сколько опасностей знал, – и вот ты снова со мною!

Как за тебя я боялся, мой сын, когда в Ливии был ты!»

Сын отвечал: «Ты сам, твой печальный образ, отец мой,

Часто являлся ко мне, призывая в эти пределы.

Флот мой стоит в Тирренских водах. Протяни же мне руку,

Руку, родитель, мне дай, не беги от сыновних объятий!»

Молвил – и слезы ему обильно лицо оросили.

Трижды пытался отца удержать он, сжимая в объятьях, —

Трижды из сомкнутых рук бесплотная тень ускользала,

Словно дыханье, легка, сновиденьям крылатым подобна.

Тут увидел Эней в глубине долины сокрытый

Остров лесной, где кусты разрослись и шумели вершины:

Медленно Лета текла перед мирной обителью этой.

Там без числа витали кругом племена и народы.

Так порой на лугах в безмятежную летнюю пору

Пчелы с цветка на цветок летают и вьются вкруг белых

Лилий, и поле вокруг оглашается громким гуденьем.

Видит все это Эней – и объемлет ужас героя.

«Что за река там течет, – в неведеньи он вопрошает, —

Что за люди над ней такою теснятся толпою».

Молвит родитель в ответ: «Собрались здесь души, которым

Вновь суждено вселиться в тела, и с влагой летейской

Пьют забвенье они в уносящем заботы потоке.

Эти души тебе показать и назвать поименно

Жажду давно уже я, чтобы наших ты видел потомков,

Радуясь вместе со мной обретенью земли Италийской».

«Мыслимо ль это, отец, чтоб отсюда души стремились

Снова подняться на свет и облечься тягостной плотью?

Злая, видно, тоска влечет несчастных на землю».

(Там же. 692-722)

Далее следует изложение учения стоиков о мироздании. Продолжаю цитату:

«Что ж, и об этом скажу, без ответа тебя не оставлю, —

Начал родитель Анхиз и все рассказал по порядку. —

Землю, небесную твердь и просторы водной равнины,

Лунный блистающий шар и Титана светоч, и звезды —

Все питает душа, и дух, по членам разлитый,

Движет весь мир, пронзая его необъятное тело.

Этот союз породил и людей, и зверей, и пернатых,

Рыб и чудовищ морских, скрытых под мраморной гладью.

Душ семена рождены в небесах и огненной силой

Наделены – но их отягчает косное тело,

Жар их земная плоть, обреченная гибели, гасит.

Вот, что рождает в них страх, и страсть, и радость, и муку.

Вот почему из темной тюрьмы они света не видят.

Даже тогда, когда жизнь их в последний час покидает,

Им не дано до конца от зла, от скверны телесной

Освободиться: ведь то, что глубоко в них вкоренилось,

С ними просто срослось – не остаться надолго не может.

Кару нести потому и должны они все – чтобы мукой

Прошлое зло искупить. Одни, овеваемы ветром,

Будут висеть в пустоте, у других пятно преступленья

Выжжено будет огнем или смыто в пучине бездонной.

Маны[3]3
  Души.


[Закрыть]
любого из нас понесут свое наказанье,

Чтобы немногим затем перейти в простор Элизийский.

Время круг свой замкнет, минуют долгие сроки, —

Вновь обретет чистоту, от земной избавленный порчи

Душ изначальный огонь, эфирным дыханьем зажженный.

Времени бег круговой отмерит десять столетий, —

Души тогда к Летейским волнам божество призывает,

Чтобы, забыв обо всем, они вернулись под своды

Светлого неба и вновь захотели в тело вселиться».

(Там же, 723-751)

Анхиз показывает сыну ожидающие очереди души будущих знаменитых римлян от царей Альбы Лонги, потом Ромула до Юлия Цезаря и Августа, перечисляя эпизоды будущей истории Рима. Наконец, он приводит Энея и Сивиллу к вратам вылета снов и выпускает их, откуда «к спутникам кратким путем и к судам Эней возвратился».

Описание загробного мира было сделано великим поэтом столь ярко и убедительно, что в средние века его почитали колдуном и чернокнижником, действительно побывавшим в царстве теней. Поэтому-то Данте и избрал Вергилия проводником в своих скитаниях по кругам Ада.

Уважаемый читатель, следующая интерлюдия будет посвящена творчеству Овидия. Но ты не найдешь в этой книге ни биографий, ни фрагментов из произведений двух других великих поэтов – современников Августа, Лукреция и Горация. Во избежание упрека в неуважении к их наследию считаю нужным объясниться.

Замечательная и очень большая (почти семь с половиной тысяч строк) поэма Лукреция «О природе вещей» является непревзойденным по полноте изложением материалистической философии древности и взглядов великого Эпикура. Пересказ ее идей выходит за рамки нашей книги, а цитирование отдельных фрагментов этого внушительного и стройного целого вряд ли целесообразно.

Теперь о Горации. Должен признаться, что поначалу я написал посвященную ему интерлюдию. В своих сатирах, этюдах (двустишиях), одах и посланиях Гораций достиг, по мнению современных латинистов, высочайших вершин поэтического творчества, но ... переводу на русский язык его стихи плохо поддаются. Художественная манера Горация намного сложнее, чем у Вергилия. Стихотворные строки, входящие в состав строфы, различаются по своей метрике. Повторяющейся метрической единицей стиха является целая строфа. Поэт использует около двадцати различных вариантов ее построения. В содержании стихотворений преобладает похвала миру, душевному покою и достаточности скромного существования человека. Однако даже в превосходных, по мнению специалистов, переводах М. Гаспарова стих Горация воспринимается с трудом. Поэтому я решил интерлюдию, посвященную Горацию, опустить. Тех, кого это огорчит, позволю себе отослать к сборнику стихотворений Горация (издательство «Художественная литература», 1970 год) с интереснейшей вступительной статьей и комментариями переводчика. Но не могу не привести здесь, в порядке исключения, оду «К Мельпомене». Ведь это – предшественник всех написанных последующими поэтами «Памятников».

«Создал памятник я, бронзы литой прочней,

Царственных пирамид выше поднявшийся.

Ни снедающий дождь, ни Аквилон[4]4
  Аквилон – северный ветер.


[Закрыть]
лихой

Не разрушат его, не сокрушит и ряд

Нескончаемых лет – время бегущее.

Нет, не весь я умру, лучшая часть меня

Избежит похорон. Буду я вновь и вновь

Восхваляем, доколь по Капитолию

Жрец верховный ведет деву безмолвную.

Назван буду везде – там, где неистовый

Авфид[5]5
  Река в Апулии, откуда родом Гораций.


[Закрыть]
ропщет, скудный водой, где Давн[6]6
  Легендарный царь Апулии.


[Закрыть]
, царем

Был у грубых селян. Встав из ничтожества,

Первый я приобщил песню Эолии

К италийским стихам. Славой заслуженной,

Мельпомена, гордись, и, благосклонная

Ныне лаврами Дельф мне увенчай главу».

(Гораций. Оды. Книга 3, № 30 «К Мельпомене»)

Глава II
Тиберий

Те, кто немного знаком с римской историей, представляют Тиберия, скорее всего, в виде, мягко говоря, отталкивающем: старик на восьмом десятке, укрывшийся от глаз людских на острове Капри, предается там какому-то не очень понятному для такого возраста разврату. А тем временем в Риме по его распоряжению, во исполнение страшного своей неопределенностью закона «об оскорблении величия» непрерывной чередой следуют казни и вынужденные самоубийства видных людей государства. Но ведь старец был когда-то молодым человеком, не лишенным достоинств. Как объяснить такую деградацию личности? Почему не закончил он свои дни так же, как его отчим, император Август – окруженным всеобщей любовью и умиротворенным патриархом? Впрочем, если об этой все простившей любви народа мы уже говорили, то об умиротворенности на склоне лет можно судить, узнав о последнем часе жизни Августа. Между тем, первая глава книги закончилась описанием апогея его владычества. Это сделано преднамеренно. Сейчас мы изучим вторую половину правления первого римского императора. Но одновременно будем внимательно наблюдать и за судьбой Тиберия – пока что только императорского пасынка и полководца. Впрочем, именно в качестве полководца он начинает играть, пожалуй, главную роль в римской истории.

Итак... розовый отблеск на кровлях, колоннах портика и белоснежной тоге Августа вдруг погас. Солнце исчезло, не дойдя до края горизонта. Поглотив его, по небу с запада поднималась иссиня-черная грозовая туча... Так (по Булгакову – не отрицаю) завершалась церемония провозглашения Августа великим понтам фиком... Подобно грозовой туче, надвигалась на великого и счастливого императора черная полоса несчастий, утрат и разочарований.

В том же 12-м году до Р.Х. неожиданно, на пятьдесят втором году жизни умер блистательный полководец, верный друг, зять и надежная опора Августа – Марк Агриппа. В следующем году скончалась любимая сестра Октавия.

...Тревожные мысли одолевают Августа. Агриппа умер не на поле боя – в своей постели. Они с ним однолетки. Истинный римлянин не боится смерти... Но что будет с империей? Кто завладеет властью в Риме? ... Внуки еще так малы. Нужно подыскать им отчима. И только в своей семье... Тиберий?! Он женат, но что с того? ... Если Августа призовут боги, Тиберий сможет заменить его до тех пор, пока мальчики не встанут на ноги. Заодно он сумеет обуздать беспутство Юлии... Ливия за ним присмотрит. Она любит сына, но волю покойного супруга исполнит. Ее слово нерушимо – он в этом успел убедиться за четверть века, что они живут вместе... Во главе римского государства должен оставаться род Юлиев! Похоже, Тиберий очень любит свою жену и маленького сына. Но интересы Рима превыше всего!.. Август приказывает Тиберию развестись с Випсанией и жениться на Юлии...

Мрачные мысли не оставляют императора. Близится к концу сооружение Алтаря мира, а мира все нет. Война с придунайскими племенами не закончилась выходом к верховьям великой реки и образованием двух новых провинций. Чтобы обезопасить от набегов варваров соседние с Италией Далматию и Иллирик (нынешняя Югославия), пришлось двинуться ниже по течению Дуная. Сейчас Тиберий заканчивает покорение обширного края к югу от его среднего течения. Там решено создать еще одну провинцию – Паннонию (примерно нынешняя Венгрия). Военные действия длились четыре года, а нет уверенности ни в долговременной покорности побежденных, ни в том, что зимой по льду Дуная с севера не нагрянут новые полчища варваров. Впрочем, Тиберий – молодец и сделал все, что было возможно.

В Германии дела немногим лучше. Младший пасынок, Друз, как полководец не уступает брату. Он уже прошел далеко за Рейн. Но это вовсе не означает, что разбросанные среди дремучих лесов дикие германские племена покорились. Тем не менее, в 10-м году Рим встречал Друза овацией (малым триумфом). В следующем году происходит торжественное освящение Алтаря мира. Тиберий, тоже с овацией – за Паннонию – возвращается в Рим. Друз избран консулом и вновь убывает в Германию, чтобы погибнуть глупейшим образом – в результате неудачного падения с лошади. Главнокомандующим римского войска в Германии назначен Тиберий. Он должен завершить усмирение этого дикого края...

...Узкая лесная дорога. Холодный, пасмурный день. В сопровождении сильного отряда конников Тиберий едет к месторасположению армий Друза. Мрачные ели сплошным массивом с обеих сторон наступают на дорогу. Могучие стволы утопают в призрачно-сером ковре мхов. Всадники с тревогой вглядываются в непроницаемую темноту леса... Тиберий едет чуть впереди, отрешенно опустив поводья. Взгляд его обращен внутрь...

Будущему преемнику Августа уже тридцать четыре года. Оставим же его ненадолго на лесной дороге и посмотрим на него глазами Светония:

«Телосложения он был дородного и крепкого, росту выше среднего, в плечах и груди широк, в остальном теле статен и строен с головы до пят. Левая рука была ловчее и сильнее правой, а суставы ее так крепки, что он пальцем протыкал свежее цельное яблоко, а щелчком мог поранить голову мальчика и даже юноши. Цвет кожи имел белый, волосы на затылке длинные, закрывающие даже шею, – по-видимому, семейная черта. Лицо красивое, хотя иногда на нем вдруг высыпали прыщи. Глаза большие и с удивительной способностью видеть и ночью, и в потемках, но лишь ненадолго и тотчас после сна, а потом их зрение вновь притуплялось. Ходил он, наклонив голову, твердо держа шею, с суровым лицом, обычно молча... Здоровьем он отличался превосходным, и за все время своего правления не болел ни разу, хотя с тридцати лет заботился о себе сам, без помощи и советов врачей». (Светоний. Тиберий, 68)

...Спутники Тиберия примолкли. Осторожно ступает его могучий конь. Еще мрачнее, еще замкнутее, чем обычно, лицо полководца. Плавно течет поток его невеселых мыслей...

...Совсем недавно этой же дорогой он сопровождал прах Друза. Весь долгий путь от лагеря до Рима прошел пешком, отдавая брату последнюю воинскую честь. Хотя! они никогда не были близки. Да и не похожи!.. У Друза был легкий характер. Его вся любили. И мать, и Август... Может быть, правда, что болтают в тавернах – будто Август был отцом Друза. Впрочем, какое это теперь имеет значение?.. Друза любили и воины, и народ... Надеялись, что когда-нибудь он восстановит Республику, облагодетельствует всех. Кучка пепла – вот что осталось от этих надежд! А его, Тиберия, не любят. Даже Юлия, хотя так увивалась за ним, когда еще была за Марцеллом... По углам шепчутся, что теперь она в его отсутствие меняет любовников. Развратная дрянь! Еще упрекает его, что неласков, мрачен, нелюдим... Хотя бы и так. Что удивительного? Детство прошло в изгнании. Потом в доме Августа... Его не обижали, но разве мог он забыть, кто отнял у него отца? Мрачен?.. Випсания этого бы не сказала. После развода он видел ее только один раз и, наверное, не увидит больше. Во всяком случае, пока жив Август... Цезарь Август, сын божественного... Род Юлиев, потомки Венеры... Его нынешняя жена обожает похваляться своим происхождением отбогини, которое придумал Юлий Цезарь и так старательно расписал Вергилий... Сказка для простаков! Вот его, Тиберия, род – не сказка! Род Клавдиев проходит через всю историю Рима. Начиная от Аппия Клавдия, главы децемвиров, что писали законы двенадцати таблиц, и Аппия Клавдия Слепого, который уговорил римлян не принимать предложения Пирра. Потом Гая Клавдия Нерона, разгромившего Гасдрубала, когда тот с войском из Испании шел на выручку Ганнибала. А дальше длинная-длинная череда консулов, цензоров, прославленных мужей. Разве не к нему, Тиберию Клавдию Нерону, должна по праву высокого рождения перейти верховная власть в государстве? Разве не он после смерти Агриппы, а теперь еще и Друза, единственный великий римский полководец? Не он завоевал Ретию, Норик и Паннонию?.. Если боги не дали Августу родного сына!.. Но Цезарь, вопреки их воле, хочет передать государство внукам. И он, Тиберий, должен ради этого растить и опекать детей Агриппы, обуздывать или терпеть попреки и беспутство Юлии? Какая насмешка судьбы! Слава богам, мальчики неплохие, не в мать. Но у него есть свой сын, Друз младший! Он всего на два года моложе Луция Цезаря... Август еще крепок. Он успеет вырастить Гая и Луция. А Тиберия использует и отодвинет, как ненужную вещь...

...Неслышно ступает по мягкой дороге конь Тиберия. Не сбегают тучи с его лица. В молчании следуют за ним воины...

Проходит год. Пока Тиберий добивает германцев, Августа настигает еще один удар. Уходит из жизни Меценат.

К середине 7-го года Тиберий, при поддержке флота с моря, доходит до Эльбы. Германия покорена, она объявлена провинцией Рима. Победителя и его войско ожидает торжественный триумф. В следующем году Август после семнадцатилетнего перерыва принимает звание консула для того, чтобы представить сенату достигшего совершеннолетия Гая Цезаря. По его предложению сенаторы заранее (за пять лет) избирают Гая консулом. Ради такого события император раздает народу по 60 денариев (то же повторится через четыре года, когда совершеннолетия достигнет Луций Цезарь).

В том же 6-м году Август проводит избрание Тиберия народным трибуном сроком на пять лет. Он хочет подсластить пилюлю. Но Тиберий не желает больше играть эту роль. Ссылаясь на усталость от ратных трудов, он заявляет о своем намерении удалиться от дел и уехать на Родос. Мать умоляет его остаться, Август не хочет отпускать, но Тиберий настаивает: пусть попробуют обойтись без него! Однако на границах спокойно, и Август, в конце концов, соглашается. Тиберий, не простившись с семьей, отбывает на Родос.

Во 2-м году до Р.Х., в торжественной обстановке Августа провозглашают «отцом отечества». До него этого наивысшего почетного звания в Риме удостаивались только двое: Цицерон после подавления заговора Катилины и Юлий Цезарь после победы при Мунде.

Однако положение обязывает! В отсутствие мужа Юлия предалась открытому разврату. Отец должен показать своему народу, что закон о прелюбодеяниях не знает исключений. Август официально докладывает сенату о поведении дочери. Доложил заочно, в послании, и, как утверждает Светоний, «после этого долго, терзаясь стыдом, сторонился людей..» Юлия была сослана на остров близ берегов Кампании. Один из ее любовников покончил с собой, несколько других – были сосланы. Перед высылкой дочери император дал ей от имени Тиберия развод. Чему тот, наверное, был рад, но счел своим долгом в письмах к Августу заступаться за жену.

В 1-м году после Р.Х. истек срок трибунских полномочий Тиберия. В том же году он ездил на остров Самос, чтобы повидать своего пасынка Гая Цезаря, который следовал в качестве наместника на Восток. Тот его принял весьма холодно. Поняв, что пять лет назад он совершил ошибку, Тиберий просит Августа разрешения приехать в Рим, чтобы повидать родственников, но получает отказ. Ему объявлено, чтобы он оставил всякую заботу о родственниках, которых сам покинул. Это означает бессрочное изгнание – самое тяжкое наказание для римлянина. Теперь, когда его не защищает звание трибуна и всем известно об опале у императора, Тиберий вдруг оказывается предметом ненависти и насмешек всех, кто хочет выслужиться перед Римом. Ему приходится бежать в глубь острова, где его не знают в лицо.

В простом греческом плаще и сандалиях он бесцельно бродит по полям и лесным тропинкам, ссутулившись, сидит на лавке возле сельской таверны, слушая и не слыша гортанные песни крестьян. О чем он думает, какие чувства владеют бывшим римским консулом, полководцем и триумфатором? Наверное, смесь раскаяния, горечи и отчаяния. Раскаяния в том, что необузданный порыв гордости заставил его покинуть Рим, восстать против воли всемогущего императора. Горечи при воспоминании о былых сражениях и победах над свирепыми даками и германцами. Отчаяния оттого, что в пору самого расцвета вдруг окончилась его жизнь, что он больше не увидит ни Випсанию – ее Август выдал замуж за сенатора Азиния Галла, – ни своего Друза, которому уже исполнилось двенадцать лет.

Тиберия забыли, и он все глубже погружался в зыбкое болото тоски. А, между тем, судьба исподволь готовила новый крутой поворот его жизни. Уступая настойчивым мольбам Ливии или побуждаемый смутным предчувствием беды, Август внезапно сменяет гнев на милость. Он разрешает Тиберию вернуться в Рим – при условии, что тот не будет принимать никакого участия в государственных делах. Светоний утверждает, что Тиберий возвращался «с уверенностью, питая большие надежды на будущее». Сомневаюсь. Гаю Цезарю уже 23 года, его брату Луцию – 19. Оба – здоровые, полные сил молодые люди. Под покровительством властного и всемогущего деда они уверенно идут к вершинам власти в Риме. Тиберию рядом с ними места нет. В лучшем случае он может надеяться со временем стать полководцем в подчинении у одного из своих пасынков. И то, если ждать придется не слишком долго – ведь ему уже 44 года. С волнением вглядываясь в появившуюся на горизонте полоску италийского берега, Тиберий вряд ли лелеял большие надежды, а уж тем более не испытывал уверенности в будущем...

По прибытии в Рим он представил народу своего достигшего совершеннолетия сына Друза, оставил ему свой дом, некогда принадлежавший Помпею Великому, а сам переселился из аристократического квартала города на Эсквилинский холм, в сады Мецената, где, как пишет Светоний, «предался полному покою и занимался только частными делами». Однако колесо судьбы только начало свой скрипучий и неспешный поворот. Какой прорицатель в Риме смог бы (и посмел!) предсказать, что этот поворот развеет в прах упования великого императора и вознесет на вершину могущества вчера еще опального Тиберия?

Никому не ведома длина и форма нити жизни человеческой, которую прядут великие Парки. Никому не ведом момент, когда они ее оборвут. В том же 2-м году от Р.Х. в Массилии, по дороге в Испанию, по-видимому, от какой-то болезни умирает Луций Цезарь. Еще через два года, не успев возвратиться в Рим с Востока, скончался от раны и его старший брат Гай. Боги отвернулись от Августа. Или это была расплата за великое святотатство, что он совершил в юности, пролив кровь стольких неповинных римских граждан?

Огромное горе обрушилось на плечи 67-летнего императора, но не сломило могучего старика. Он усыновил своего последнего внука, 16-летнего Агриппу Постума, и одновременно с ним Тиберия. Внук был еще слишком молод. Бремя правления нужно было передать в надежные руки. Кроме того, Агриппа уже успел проявить дурные наклонности, не подобающие будущему императору. Поэтому, одновременно с усыновлением Тиберия Август повелел ему, в свою очередь, усыновить Германика, в чьих жилах текла кровь Юлиев – он внук сестры императора, Октавии (см. родословное древо). Август понимал, что после его смерти Тиберий не уступит власть Германику. Но Тиберию 46, а Германику – 19 лет. Да и сам принцепс еще не чувствовал себя немощным. Пусть когда-нибудь верховная власть перейдет к Тиберию. После недолгого перерыва она снова вернется к правителю из рода Юлиев.

А пока император Август вручает Тиберию всю возможную для подданного власть. Он стал именоваться Тиберий Цезарь и был вновь избран вторым (вместе с Августом) народным трибуном сроком еще на пять лет. И вовремя! Империя стояла на пороге новых тяжелых испытаний. Десять лет не минуло с того дня, когда в триумфальном шествии Рим праздновал окончательное покорение Германии, а уже поступают сообщения о новых восстаниях германских племен. Опять Тиберий встает во главе римских легионов. Два года длится трудная война. Она еще далека от победного завершения, когда в Рим приходят несравненно более тревожные известия. Восстали Паннония и Иллирик, мятежники перебили римских граждан и гарнизоны. Восстали не менее 800 тысяч человек. Из них в вооруженные отряды сведено около 200 тысяч воинов. Пожар полыхает уже не на далеком Севере, в Германии, а у самых границ Италии. Имеются сведения и о том, что повстанцы не собираются ограничиться освобождением своих стран. Они намерены двинуться на Рим, чтобы навсегда покончить с ненавистным владычеством.

Тревогу, охватившую в те дни Вечный Город, древние авторы сравнивают с временами нашествия Ганнибала. Как тогда, римляне должны напрячь все силы. Производится поголовная мобилизация граждан, способных носить оружие. Ветеранов вызывают из колоний. Август приказывает состоятельным римлянам освободить часть рабов для включения их в римское войско. В самом Риме вот-вот могут вспыхнуть волнения по поводу трудностей с продовольствием.

Престарелый император с отчаянием ощущает содрогания недавно еще столь прекрасного и незыблемого здания Империи. Он срочно вызывает в Рим Тиберия и наделяет его чрезвычайными полномочиями. В Германии можно ограничиться сдерживанием непокорных племен. Слава богам, это – далеко. Впрочем, волнения могут оттуда перекинуться в соседнюю Галлию. А галлам дорога на Рим давно известна. Нынешним римлянам, привыкшим воевать руками наемников, в сражениях на два фронта не устоять!

Судьба империи в руках Тиберия. Ему удается набрать 15 легионов из римских граждан и равное количество вспомогательных войск. С этой армией он отправляется в Иллирик. Три года длится безжалостная война. Римляне пленных не берут, сжигают посевы и поселения на своем пути. Тем временем на семью Августа продолжают сыпаться несчастья. В 7-м году за разгульное поведение он отправляет в ссылку на остров близ Эльбы последнего внука – Агриппу. Годом позже, в связи с откровенным развратом («яблоко от яблони...»), та же участь постигает внучку Августа, Юлию младшую. Остров, разумеется, другой – в Адриатике. В том же году император ссылает поэта Овидия (об этом – позже). Прорывается прирожденная жестокость Октавиана-Августа: горько осознавать крах с таким упорством выстроенной Империи...

Наконец, Паннонское восстание подавлено. Рим спасен! Слава Тиберия достигает небывалой высоты. Победителя ожидает грандиозный триумф, но... приходит новое ужасное известие из Германии. Вдохновленные восстанием в Паннонии и понимая, что римское войско в их стране ослаблено, северные германские племена начинают активные боевые действия под руководством вождя Арминия (он состоял прежде на службе у римлян, получил римское гражданство и даже зачислен в сословие всадников). Толчком для выступления послужили неразумные действия римского наместника, Квинтилия Вара. Он обложил германцев непосильными налогами, ввел в стране римские суды и принудительную мобилизацию во вспомогательные войска римлян. Арминий пользовался полным доверием у Вара. Ему удалось завлечь три римских легиона со всеми вспомогательными войсками в глухой Тевтобургский лес, окружить их там и полностью уничтожить. Вар покончил жизнь самоубийством. Это известие потрясло Рим. Такого сокрушительного поражения римляне не знали за всю свою историю. Август был до такой степени подавлен, что «несколько месяцев подряд не стриг волос и бороды и не раз бился головой о косяк, восклицая: «Квинтилий Вар, верни легионы!», а день поражения каждый год отмечал трауром и скорбью». (Светоний).

К счастью, германцы не перешли Рейн и восстание не перекинулось на Галлию. Триумф Тиберия был отложен. Едва вернувшись в Рим, он вновь собирается в Германию. Двадцатипятилетний Германик (почетное прозвище «Германик» было сенатом присвоено Друзу старшему за победы в Германии, молодой Германик получил его по наследству от отца) отправляется вместе с ним – его легатом. Еще два года с крайним напряжением сил длится новая война. К 11-му году Германия снова приведена к покорности. Тиберий возвращается в столицу, празднует отложенный триумф за победу в Паннонии. Командование войсками Август передает Германику Он и добивает германцев. Но мощь Рима сломлена. Удержать Германию в подчинении невозможно. Август приказывает Германику отвести римские войска за Рейн, в Галлию.

Все это время Тиберий остается в Риме. Август объявляет его своим соправителем. В этом можно усмотреть определенный расчет. 76-летний император понимает, что жить ему осталось недолго. Он уже составил завещание. Наследниками первой степени в нем названы Тиберий и Ливия. Ее он даже удочеряет После его смерти она будет именоваться Августа. Власть перейдет в руки Тиберия. Если Германик будет находиться в Галлии, во главе восьми легионов, положение внучатого племянника Августа будет достаточно прочным...

Легионерам Август завещает сразу после своей смерти раздать по семьдесят пять денариев, преторианцам – по двести пятьдесят. Неимущим гражданам отказано десять миллионов денариев. Деньги для всех раздач припасены. Дочь и внучку император запретил хоронить в своем Мавзолее. Вместе с завещанием он передал на хранение девам-весталкам уже известный нам список «Деяний». А, кроме того, реестр государственных дел: где сколько находится воинов, сколько денег в императорской казне и в государственном казначействе, за кем числятся недоимки. Вплоть до поименного списка своих доверенных рабов и вольноотпущенников, с которых можно потребовать отчет.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю