Текст книги "Римская история в лицах"

Автор книги: Лев Остерман

сообщить о нарушении

Текущая страница: 51 (всего у книги 81 страниц)

«Чувствуя, что Октавия вступает с ней в борьбу, – пишет с явной антипатией к царице Плутарх, – Клеопатра испугалась, как бы эта женщина, с достойной скромностью собственного нрава и могуществом Цезаря соединившая теперь твердое намерение во всем угождать мужу, не сделалась совершенно неодолимою и окончательно не подчинила Антония своей воле. Поэтому она прикидывается без памяти в него влюбленной и, чтобы истощить себя, почти ничего не ест. Когда Антоний входит, глаза ее загораются, он выходит – и взор царицы темнеет, затуманивается. Она прилагает все усилия к тому, чтобы он почаще видел ее плачущей, но тут же утирает, прячет свои слезы, словно бы желая скрыть их от Антония. Все это она проделывала в то время, когда Антоний готовился двинуться из Сирии к мидийской границе. Окружавшие его льстецы горячо сочувствовали египтянке и бранили Антония, твердя ему, что он жестокий и бесчувственный, что он губит женщину, которая лишь им одним и живет. Октавия, говорили они, сочеталась с ним браком из государственных надобностей, подчиняясь воле брата, и наслаждается своим званием законной супруги. Клеопатра, владычица огромного царства, зовется любовницей Антония и не стыдится, не отвергает этого имени – лишь бы только видеть Антония и быть с ним рядом, но если отнять у нее и это, последнее, она умрет. В конце концов, Антоний до такой степени разжалобился и по-бабьи растрогался, что уехал в Александрию, всерьез опасаясь, как бы Клеопатра не лишила себя жизни...» (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Антоний, III)

Октавия вернулась в Рим. Октавиан, считая, что ей нанесено тяжкое оскорбление, предложил сестре покинуть дом Антония и поселиться отдельно. Она отказалась и умоляла брата не ввергать из-за нее римлян в бедствия междоусобной войны.

Мы подошли к этой войне со стороны только одного из противников. Нам следует вернуться к моменту окончания битвы при Филиппах и последовать за Октавианом в Италию, чтобы описать события, происходившие там в течение десяти лет, которые предшествовали последнему сражению Гражданской войны. Тем более, что мы должны внимательнее присмотреться к будущему победителю, поскольку ему предстоит под именем императора Августа открыть новую эпоху Римской истории.

Итак, Октавиан повел в Италию войско, состоявшее по преимуществу из ветеранов обоих полководцев, отслуживших свой срок. Их надлежало уволить и наделить землей. Как я упоминал, государственных земель у римлян уже не было. Оставалась только одна возможность – «выселить Италию», как образно выразился Антоний в своей речи перед малоазиатскими эллинами. В свое время так поступил Сулла. Октавиан обдумывал, кого принести в жертву. Он наметил шестнадцать небольших италийских городов, населенных землепашцами и землевладельцами, чьи участки находились в ближайшей окрестности. А также большое число крупных имений аристократов и всадников из числа бывших активных сторонников Помпея или тех, кто был хоть как-то связан с убийцами Юлия Цезаря. Не только их земли, но и скот, дома, хозяйственный инвентарь – все подлежало конфискации.

Однако, как оказалось, выбор был уже сделан. Вот что пишет по этому поводу Аппиан:

«При составлении списков войска для поселения в колониях и при раздаче ему земель у Цезаря возникли затруднения. Солдаты просили дать им те города, которые, как лучшие, были ими выбраны еще до войны. Города же требовали, чтобы колонии были распределены по всей Италии или чтобы они получили наделы в других городах, а за землю требовали платы с получающих ее в дар. А денег не было. Тогда все обиженные, молодежь, старики, женщины с детьми, стали стекаться в Рим. Сходясь группами на форуме или в храмах, они с плачем говорили, что, не совершив никакого преступления, они, жители Италии, изгоняются со своих земель и от своих очагов, словно они проживали во вражеской стране. Слыша это, римляне негодовали и скорбели вместе с ними, так как понимали, что война велась не ради пользы Рима, а в интересах правителей, желавших произвести государственный переворот. Награды раздавались и колонии учреждались для того, чтобы более уже не возрождалась демократия, так как устраивались для правителей поселения наемников, готовых на все, чего бы от них ни потребовали...» (Аппиан. Гражданские войны. V, 12)

Распределяли землю высшие офицеры Октавиана. Участки нарезали небольшие. Например, известно, что «именьице» поэта Вергилия (он сам так его называл) было поделено на шестьдесят участков. Новые поселенцы вели себя агрессивно:

«...солдаты, – продолжает Аппиан, – стали нагло нападать на соседей, забирать себе больше, чем им было предоставлено, стали выбирать наилучшее. Не остановили солдат ни упреки Цезаря, ни его многочисленные новые подарки: к правителям, нуждавшимся в солдатах как опоре своей власти, солдаты относились с пренебрежением». (Там же)

Стараясь представить себя поборником справедливости, Октавиан выслушивал жалобы и кое-кого освобождал от конфискации. Так, например, он изъял из раздела земли сенаторов и земли, полученные женщинами в приданое. Эти изъятия, однако, так возмутили алчных отставников, что дело дошло до избиения друзей и охраны Октавиана. Еще немного – и они подняли бы руку на своего полководца. Пришлось взамен внести в списки для выселения родственников тех, кто пал в сражениях против цезарианцев (оставшиеся в живых служили теперь в войске триумвиров). Войсковые командиры Октавиана, собравшись, решили, что наделять землей надо только тех, кто был в бою под Филиппами. Власть в Италии фактически перешла к солдатам. Не преданным своему императору ветеранам Юлия Цезаря, а жадным и буйным наемникам. Степень бессилия и зависимости Октавиана от его солдатни прекрасно иллюстрирует следующий эпизод, рассказанный тем же Аппианом:

«Созванные в это время на Марсово поле для очередного наделения землею солдаты поспешили прийти еще ночью и сердились, что Цезарь медлит своим приходом к ним. Центурион Нонний стал смело порицать их, напоминал им о положении подчиненных по отношению к властвующему... Солдаты стали поносить его и кидать в него камнями, а когда он бросился бежать, начали его преследовать. Он прыгнул в реку. Они его вытащили, убили и труп бросили на дорогу, по которой должен был пройти Цезарь... Увидев труп Нонния, он отошел в сторону и упрекал за убийство солдат так, как если бы оно было делом рук немногих, убеждал их в будущем быть осторожнее. Затем произвел раздачу земель, предложил, чтобы за наградами приходили те, кто их достоин, и дал подарки также и некоторым не заслужившим их, сверх их ожиданий». (Там же, V, 16)

Добиваясь завершения раздела земель, солдаты оставались в Риме. Шло время. Естественно, что они занялись грабежом населения. Положение усугублялось острой нехваткой продовольствия в городе. Чуть позже я расскажу о появлении на италийской сцене младшего сына Помпея, Секста, и о его враждебных Цезарю действиях. Пока же лишь упомяну, что он блокировал своим флотом доставку в Италию хлеба из Сицилии, Африки и с Востока.

«А голод в это время терзал Рим: по морю ничего не доставлялось римлянам из-за Помпея. В самой Италии вследствие войн прекратились земледельческие работы. Если же что и произрастало, то шло для войска. Целые толпы занимались в городе по ночам грабежом. Делалось все это безнаказанно. Молва приписывала грабежи солдатам. А народ закрыл свои мастерские и не хотел знать никаких властей: в обедневшем и разграбленном городе не было, казалось, нужды ни в ремеслах, ни в магистратах», (там же, V, 18)

В Риме и других городах все чаще возникают столкновения между населением и солдатами.

Как уже упоминалось, зимой 41/40 годов началась Перузинская война. Ее истинной подоплекой являлась борьба за влияние в новых колониях ветеранов. Октавиан расселял не только своих солдат, но и отставников Марка Антония. Тем самым он становился их патроном. Брат Марка, Луций, консул 41-го года, стремясь помешать этому, стал подбивать италиков на вооруженное сопротивление конфискациям. Он представлял себя демократом, обвинял Октавиана в стремлении к тирании, говорил, что брат, вернувшись с Востока, сложит чрезвычайные полномочия и восстановит республиканские порядки. Многие знатные римляне, недовольные диктатом триумвиров, тайно или явно поддерживали Луция. Его «компаньонка» Фульвия, жена Марка Антония, во время проскрипций прославилась своей жестокостью и корыстолюбием.

Беззастенчивая интриганка, она не случайно связывала свою судьбу с самыми необузданными вожаками римской толпы. До Марка Фульвия была женой сначала Клодия, потом Куриона. Среди воинов она дерзко появлялась, опоясанная мечом. Возможно, что ее старания разжечь смуту в Италии диктовались еще и стремлением оторвать Антония от Клеопатры. От него у Фульвии было два малолетних сына. О нетрудной победе Марка Агриппы над италиками и смерти Фульвии нам уже известно. Так же, как и о соглашении триумвиров в Брундисий (октябрь 40-го года).

Более серьезная угроза для Октавиана возникла в результате выступления против него Секста Помпея. После заключительной победы Юлия Цезаря над помпеянцами при Мунде и гибели старшего брата Секст в течение нескольких лет скрывался в Испании, промышляя грабежом и понемногу собирая вокруг себя былых приверженцев отца. После убийства диктатора он стал действовать открыто. Собрал многочисленное войско и флот, в разбойном союзе с пиратами организовал морскую блокаду Рима, захватил Сицилию. Туда к нему стали собираться спасавшиеся от проскрипций аристократы, потом выселенные Октавианом италики, а также во множестве беглые рабы, которых он объявлял свободными и зачислял в свое войско или на флот.

Когда Антоний, вызванный письмом Фульвии, приплыл к Брундисию, он было заключил союз с Секстом Помпеем для совместных действий против Октавиана. Агриппа не без труда набрал новое войско и выступил против Антония. Но ветераны обеих армий не хотели воевать друг с другом. Под их давлением и в связи с предложением женитьбы на Октавии Антоний порвал с Секстом и перешел на сторону Октавиана. Помпей вернулся в Сицилию, потом захватил Сардинию и еще плотнее замкнул кольцо блокады. Антоний и Октавиан вместе вернулись в Рим, где состоялось бракосочетание Октавии и Антония.

Для обеспечения предстоящей войны с Секстом Помпеем Октавиан вводит новые налоги. В Риме возникают беспорядки: статуи триумвиров сброшены с пьедесталов, объявления о налогах сорваны. На форуме собирается и бушует огромная толпа народа. Октавиан тщетно пытается ее урезонить. Приходит Антоний. В обоих летят камни. Вызванные на форум солдаты разгоняют толпу. Много убитых. Преследуя горожан, ветераны врываются в дома и предаются грабежу. Наступает смутное время. Воевать в такой обстановке рискованно. Антоний и Октавиан вступают в переговоры с Помпеем. В 39-м году в Путеолах триумвиры заключают с ним соглашение, по которому Секст Помпей назначается командующим всеми морскими силами Италии. Ему в управление официально передаются Сицилия и Сардиния, обещана компенсация за конфискованное имущество отца. Аристократы, укрывшиеся на Сицилии, получают разрешение вернуться на родину и заверения в безопасности. Подтверждается свобода бывших рабов, находящихся в войске Секста. За это он обещает спять блокаду, прислать в Рим хлеб из Сицилии, вывести гарнизоны из городов, захваченных на побережье Италии, и не принимать больше беглых рабов. Антоний и Октавиан снова возвращаются в Рим, где их встречают как спасителей. После этого Антоний с Октавией отправляются в Афины.

Однако, как оказывается, Помпей вовсе не намерен соблюдать условия соглашения. Он продолжает пиратствовать и принимать на Сицилии рабов. Их бегство из Италии принимает угрожающие размеры. Секст строит новые корабли, готовит войско к высадке. Он не скрывает своего стремления к захвату власти в Риме. Настроение римлян меняется. Октавиану удается сколотить флот и войско. В 38-м году он плывет к Сицилии. Но Фортуна к нему неблагосклонна. В морском сражении, которым он командует сам, флот терпит поражение, а буря довершает его разгром.

На следующий год, весьма кстати, хотя, как мы помним, отнюдь не с добрыми намерениями, на трехстах судах приплывает Антоний. Благодаря соглашению, достигнутому в Таренте, Октавиан получает от Антония сто тридцать кораблей и может начать подготовку к новому наступлению на Помпея. Во время встречи в Таренте триумвиры решают продлить свои чрезвычайные полномочия (их пятилетний срок только что кончился) еще на пять лет. Согласия народа на это продление они спрашивать не собираются.

После Тарента происходит еще несколько морских сражений. Опять буря уничтожила флот Октавиана. Он с завидным упорством сумел построить новый. Гребцами на корабли посадил своих рабов и рабов своих приближенных, пообещав им после победы римское гражданство. Командование флотом поручается все тому же Агриппе. В решительном сражении ему наконец удается разгромить флот Помпея. Одновременно тот терпит поражение и на суше в Сицилии, куда из Африки с большим войском приплыл Лепид. Секст Помпей бежит в Азию, затевает там интригу против Антония и вскоре будет убит одним из его полководцев. Сицилия обложена контрибуцией в десять миллионов денариев. Октавиан возвращается в Рим.

Тем временем поступают сведения о том, что Антоний вновь сблизился с Клеопатрой. Цезарь в глубине души этому даже рад. Сестра оскорблена – у него будет повод начать войну с Антонием. Пора вернуть под свое владычество Азию и заодно захватить Египет. Однако опыт последних лет научил его, что опора на армию ненадежна. Он осознает необходимость поддержки римского народа и сената, а потому надевает личину поборника республиканских порядков. Тридцать тысяч беглых рабов, воевавших в армии Помпея, схвачены и возвращены хозяевам. На сходке граждан, а потом в сенате Октавиан смиренно отчитывается в своих действиях, лицемерно объявляет о наступлении гражданского мира и обещает, что после возвращения Антония будет восстановлен прежний государственный строй. Явно обозначается его сближение с сенатом, многие права в государственном управлении возвращаются выборным магистратам. В знак окончания преследований политических противников, Октавиан демонстративно сжигает все документы, относящиеся ко времени гражданской войны. Решительными мерами пресекает разбой и восстанавливает порядок в столице. За все это с благословения сената в 36-м году народ дарует ему трибунскую неприкосновенность – пожизненно.

На следующий год для укрепления своего авторитета, а также для того, чтобы пока занять делом не уволенных солдат, Октавиан затевает войну с иллирийцами, которые тревожат восточные границы северной Италии. Война длится два года в очень трудных условиях. Командует войском Агриппа. Наконец, иллирийское войско разгромлено. В 33-м году Агриппу избирают эдилом. Это не обычная ступень в государственной карьере, ведь он уже был консулом. Эдилат позволяет Агриппе, который очень богат (щедро награжден Октавианом землями в Сицилии), развернуть целую кампанию по завоеванию популярности у римского плебса – для себя, а значит, и для Октавиана. Он на свои средства восстанавливает здания и целые улицы в Риме, очищает клоаку, строит великолепные бесплатные бани для народа, раздает масло и соль, устраивает блестящие спортивные игры.

В результате всех этих хорошо продуманных и организованных мероприятий молодой Цезарь обеспечивает себе поддержку в сенате и во всех слоях римских граждан. Теперь он может приступить к войне против Антония. А я тем временем приближаюсь к концу своего рассказа.

Мы оставили Антония в Александрии, куда он на время вернулся вместе с Клеопатрой. Чтобы успокоить ее ревность и тревогу, он устраивает торжественную церемонию раздачи царств и земель членам свой новой семьи:

«Наполнивши толпою гимнасий и водрузив на серебряном возвышении два золотых трона, для себя и для Клеопатры, и другие, попроще и пониже, для сыновей, он прежде всего объявил Клеопатру царицею Египта, Кипра, Африки и Келесерии при соправительстве Цезариона, считавшегося сыном старшего Цезаря, который, как говорили, оставил Клеопатру беременной. Затем сыновей, которых Клеопатра родила от него, он провозгласил царями царей и Александру назначил Армению, Мидию и Парфию (как только эта страна будет завоевана), а Птолемею – Финикию, Сирию и Киликию. Александра Антоний вывел в полном мидийском уборе, с тиарою и прямою китарой, Птолемея – в сапогах, македонском плаще и украшенной диадемой кавсии. Это был наряд преемников Александра, а тот первый – царей Мидии и Армении. Мальчики приветствовали родителей, и одного окружили телохранители – армяне, другого – македоняне. Клеопатра в тот день, как всегда, когда появлялась на людях, была в священном одеянии Исиды. Она и звала себя новою Исидой». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Антоний, LIV)

Эта церемония означала открытый разрыв Антония с римским государством. Пожалованные царства и земли в Азии принадлежали Риму или были зависимы от него еще со времен Помпея Великого. Их захватили парфяне, а затем отвоевал Антоний, как считалось, для Рима. Египет после Юлия Цезаря находился под римским протекторатом. Пожалование этих богатейших провинций в дар египтянке и ее детям вызвало возмущение римлян.

Октавиан не упустил возможности начать открытую кампанию против Антония. Он избран консулом на 33-й год и в первой же консульской речи перед сенатом обрушивается с обвинениями на своего партнера по триумвирату. Тот в своих посланиях в Рим отвечает ему упреками в самоуправстве. Обмен «инвективами» продолжается целый год. Консулы 32-го года, сторонники Антония, от его имени предлагают в сенате, чтобы триумвиры объявили о сложении своих чрезвычайных полномочий, благо и второй срок этих полномочий уже кончается. Но при условии, что сенат утвердит все распоряжения Антония на Востоке. Один из народных трибунов накладывает вето на это предложение. Является Октавиан, окруженный солдатами, произносит обличительную речь против Антония и объявляет о разрыве с ним. Антоний присылает развод Октавии. Цезарь приказывает вскрыть и обнародовать хранящееся у весталок завещание своего противника. В нем римский консуляр Марк Антоний завещает, чтобы, если он умрет в Риме, его тело пронесли в погребальном шествии через форум, а затем отправили в Александрию. Он признает Цезариона сыном Юлия Цезаря и закрепляет за своими детьми от Клеопатры пожалованные им земли. Возмущение в Риме нарастает. Однако народ устал от гражданских междоусобиц, и потому сенат объявляет войну не Антонию, а Клеопатре.

Октавиан заставляет всю Италию, а также Галлию, Испанию и Африку присягнуть ему на верность. Закладывается строительство большого флота, объявлен новый набор в войско. Население облагается принудительными займами. Недовольство подавляется военной силой.

Узнав об этом, Антоний тоже начинает готовиться к войне. Он возвращает на побережье отправленные в Армению под командой полководца Канидия легионы. В Эфес со всех сторон собирается огромный флот. Он насчитывает восемьсот кораблей (включая грузовые), из которых двести – египетских. Туда же прибывают и Антоний с Клеопатрой. В какой-то момент, по настоянию своих командиров, Антоний предлагает Клеопатре вернуться в Египет и там ожидать окончания войны.

«Но, – как пишет Плутарх, – опасаясь, как бы Октавия снова не примирила враждующих, царица, подкупивши Канидия большою суммою денег, велела ему сказать Антонию, что прежде всего несправедливо силою держать вдали от военных действий женщину, которая столь многим пожертвовала для этой войны (деньги и продовольствие для армии Антония доставляет Египет. – Л.О.), а затем вредно лишать мужества египтян, составляющих значительную долю морских сил. И вообще, заключил Канидий, он не может назвать ни единого из царей, участвующих в походе, которому Клеопатра уступала бы разумом – ведь она долгое время самостоятельно правила таким обширным царством, а потом долгое время жила бок о бок с ним, Антонием, и училась вершить делами большой важности». (Там же, LVI)

Антоний без особых возражений соглашается с Канидием. Чтобы умилостивить обиженную царицу, он отплывает с ней на остров Самос и там пирует в окружении актеров, хористов и музыкантов, которых приглашает со всех концов Азии.

В конце августа 31-го года флот Октавиана под командованием Агриппы появляется у западных берегов Греции. Туда же приплывает и флот Антония, которым командует он сам. Клеопатра плывет на флагманском корабле египтян. Часть легионеров доставлена в Грецию на грузовых судах. Другая часть осталась в Эфесе. У Агриппы вдвое меньше боевых кораблей, чем у Антония, но они более маневренны и укомплектованы опытными моряками, в то время, как у Антония – наспех собранные люди.

2-го сентября близ мыса Акций происходит решающее морское сражение. Сухопутные войска обоих противников ожидают его исхода в своих лагерях на берегу. Агриппа побеждает. По версии Плутарха, флот Антония терпит поражение из-за внезапного бегства Клеопатры. Вот фрагмент из его описания хода битвы:

«Наконец, завязался ближний бой, но ни ударов тараном, ни пробоин не было, потому что грузные корабли Антония не могли набрать разгон, от которого главным образом зависит сила тарана, а суда Октавиана не только избегали лобовых столкновений, страшась непробиваемой медной обшивки носа, но не решались бить и в борта, ибо таран разламывался в куски, натыкаясь на толстые четырехгранные балки кузова, связанные железными скобами. Борьба походила на сухопутный бой или, говоря точнее, на бой у крепостных стен. Три, а не то и четыре судна разом налетали на один неприятельский корабль, и в дело шли осадные навесы, метательные копья, рогатины и огнеметы, а с кораблей Антония даже стреляли из катапульт, установленных в деревянных башнях... Битва сделалась всеобщей, однако исход ее еще далеко не определился, как вдруг, у всех на виду, шестьдесят кораблей Клеопатры подняли паруса к отплытию и обратились в бегство, прокладывая себе путь сквозь гущу сражающихся. А так как они были размещены позади больших судов, то теперь, прорываясь через их строй, сеяли смятение. А враги только дивились, видя, как они с попутным ветром уходят к Пелопоннессу.

Вот когда Антоний яснее всего обнаружил, что не владеет ни разумом полководца, ни разумом мужа и вообще не владеет собственным разумом, но – если вспомнить чью-то шутку, что душа влюбленного живет в чужом теле, – словно бы сросся с этою женщиной и должен следовать за нею везде и повсюду. Стоило ему заметить, что корабль Клеопатры уплывает, как он забыл обо всем на свете, предал и бросил на произвол судьбы людей, которые за него сражались и умирали, и, перейдя на пентеру (боевой корабль с пятью рядами весел. – Л.О.), в сопровождении лишь сирийца Алекса и Сцелия погнался за тою, что уже погибла сама и вместе с собой готовилась сгубить и его». (Там же, LXVI)

Описание Плутарха чересчур романтическое, чтобы ему можно было доверять вполне. Что могло побудить Клеопатру к бегству? То ли она просто по-женски испугалась грохочущего вокруг сражения? А когда ее корабли оторвались от основного флота, за ней погнались суда Агриппы, и Антоний устремился вслед не потому, что «забыл обо всем на свете», а для того, чтобы защитить ее от преследователей? А, может быть, на египетской флотилии вспыхнул бунт, и египтяне ушли не по приказу царицы, а наоборот – увезли ее как пленницу. Посаженная на трон Юлием Цезарем, Клеопатра, наверное, была не очень популярна в своем народе. В пользу такой версии говорит то обстоятельство, что египетских кораблей осталось всего шестьдесят. Плутарх походя, без всяких комментариев упоминает, что перед сражением «Антоний распорядился все египетские суда, кроме шестидесяти, сжечь». Почему? Не доверял их командам? И потому эти шестьдесят разместил позади строя своих кораблей? В таком случае он пустился за ними вдогонку для того, чтобы выручить Клеопатру и, вероятно, сам был захвачен мятежниками. А, может быть, ничего этого вообще не было. У Светония никаких упоминаний об измене египтян нет. Плутарх пишет, что «немногие видели бегство Антония собственными глазами». Как это понять? На море не заметить отплытие флагманского корабля трудно. Таинственная история! Светоний, вслед за Плутархом, подтверждает, что морское сражение продолжалось до позднего вечера. Быть может, оно было просто проиграно Антонием вследствие превосходства боевых качеств флота Октавиана? Но куда после поражения делся сам Антоний? Его войска, оставшиеся на берегу, могли не только сопротивляться, но и выиграть сухопутное сражение. Плутарх утверждает, что они целых семь дней оставались в лагере, ожидая возвращения своего главнокомандующего и отвергая все предложения Октавиана. Антоний не вернулся. В конце концов скрылся из лагеря и Канидий. Преданные своими полководцами, солдаты перешли на сторону победителя. Так представляет дело Плутарх. Его рассказ в довольно невыгодном свете рисует Клеопатру. Да и Антония тоже. Досадно, если это – чистая выдумка.

Но так или иначе, а флот и войско, находившееся в Греции, потеряны. Антоний с остатками азиатской армии возвращается в Александрию. Последовать за ним туда сразу после тяжелого морского сражения Октавиан, очевидно, не мог. Между тем надвигалась зима. Он решил переждать ее в Самосе. Но пришло известие, что отправленные в Италию без выплаты жалованья (нет денег) отслужившие срок легионеры взбунтовались и требуют отставки, наградных и земли. Цезарь немедленно плывет к

Брундисию. Едва не становится жертвой осенних бурь на море, но все же добирается до цели и остается до весны в Италии.

Будучи уверен, что богатства Египта скоро окажутся в его руках, Октавиан больше не хочет прибегать к конфискациям. Теперь у него другой, как нынче говорят, «имидж». Он покупает землю для солдат. Часть землевладельцев получает деньги наличными, другие довольствуются векселями. Умиротворение ветеранов обходится в сто пятьдесят миллионов денариев. Истрачены все собственные средства и средства друзей, он «по уши» в долгах. Не беда – все будет оплачено из сокровищницы египетских царей!

Зиму 31/30 годов Антоний и Клеопатра проводят в Александрии. Свою тревогу они стараются заглушить новой серией пышных пиров и развлечений. В то же время шлют послов к Октавиану. Клеопатра просит передать власть над Египтом ее детям, а Антоний – разрешения провести остаток дней частным лицом, если не в Египте, то в Афинах. Октавиан отказывает. Весной 30-го года он прибывает в Азию, куда Агриппа уже переправил войско. Сначала они обеспечивают себе тыл, приводя к покорности все отвоеванные у парфян государства Малой Азии и Сирии. Затем по суше выступают в поход на Египет. С запада, из провинции Африка к его границам направляют свои войска верные молодому Цезарю полководцы. Антоний вынужден оставаться в Александрии и готовиться к обороне. Агриппа без труда берет Пелусий и быстрым маршем движется к столице. Клеопатра приказывает все наиболее ценное из царской сокровищницы перенести к себе в усыпальницу.

«...это было высокое и великолепное здание, которое она уже давно воздвигла близ храма Исиды. Там же навалили груду пакли и смолистой лучины, так что Цезарь, испугавшись, как бы эта женщина в порыве отчаяния не сожгла и не уничтожила такое громадное богатство, все время, пока подвигался с войском к Александрии, посылал ей гонцов с дружелюбными и обнадеживающими письмами». (Там же, LXXIV)

Первое сражение Антоний выиграл – вражескую конницу он обратил в бегство и гнал до самого лагеря. Чтобы развить успех, он решил напасть на Агриппу одновременно на море и на суше. Однако на его глазах моряки (не те ли самые, что ушли от Акция?) приветствовали суда Цезаря и, смешавшись с ними, поплыли к городу. Затем на сторону неприятеля переметнулась и конница, а пехота потерпела поражение. Далее у Плутарха следует трогательное, но не очень надежное описание событий, связанных с известием о мнимой смерти Клеопатры и самоубийством Антония. В последнем акте своей трагедии Шекспир со всеми подробностями воспроизводит это описание. Было так или иначе, но факт самоубийства Антония подтверждает и Светоний.

Октавиан разрешает Клеопатре с царским великолепием похоронить своего возлюбленного. Намереваясь провести ее в своем триумфе, он приказывает неусыпно наблюдать за царицей, чтобы она не покончила с собой. Сам же обманными речами и обещаниями старается скрыть от нее свое намерение. Но один знатный юноша из его окружения, неравнодушный к чарам египтянки, тайно извещает Клеопатру о том, что ее ожидает. С помощью служанок царице удается обмануть бдительность своих тюремщиков. Какой-то крестьянин в корзине со смоквами проносит в усыпальницу ядовитую змейку – аспида.

«Цезарь, – пишет Плутарх, – хотя и был раздосадован смертью Клеопатры, не мог не подивиться ее благородству и велел с надлежащей пышностью похоронить тело рядом с Антонием», (там же, LXXXVI)

Царские сокровища, захваченные Октавианом в Египте, позволили ему не только расплатиться с долгами, но и выдать по двести пятьдесят денариев каждому легионеру. Александрию он не разрушил, а наоборот – приказал воинам очистить пришедшие в упадок ирригационные сооружения, чтобы восстановить плодородие страны. Себя объявил преемником фараонов. С этой поры Египет стал его собственностью и в таком качестве оставался при всех последующих императорах. Летом 29-го года Октавиан возвратился в Рим, где с 13-го по 15-е августа отпраздновал три триумфа: за победы в Иллирии, при Акции и под Александрией. Сын Юлия Цезаря, Цезарион, и старший сын Антония от Фульвии были казнены. Детей Клеопатры взяла к себе и вырастила вместе со своими детьми Октавия.

На этом я заканчиваю рассказ об эпохе Гражданских войн. Не буду предлагать тебе, читатель, какое-либо заключение. Эта эпоха была столь бурной, столь насыщенной событиями, такие крупные личности появлялись на ее сцене, что заключение оказалось бы слишком пространным. И, конечно же, недопустимо субъективным. Разве возможно оставаться беспристрастным, оценивая события хотя и двухтысячелетней давности, но так похожие на то, что происходит в наш, не менее бурный век? Однако я не вправе навязывать читателю свои оценки. У тех, кто не безразличен к людям, к судьбе их сообщества, в процессе чтения, я надеюсь, появились какие-то свои суждения, наметились аналогии. Если так – труд мой не напрасен. Если нет – заключением дела не поправишь.