Текст книги ""Фантастика 2024 - 156". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

Алена чуть не задохнулась от возмущения.

– Я?.. Да при чем тут я?..

– Шишечки ты ему подарила? А он, возьми да и съешь одну… Ума-то нету. Омолодиться ему, понимаете, захотелось, старому хрену! Вот и омолодился, сверх всякой меры. Аж побеги из ушей пошли. Зеле-ененкие! А Глум теперь – бегай, разбирайся… А у меня, между прочим, пока я тут тружусь в поте лица, в моем родном лесу гусеницы на листву напали. Да и Параська, кикимора моя, боюсь, пока я в отсутствии, соседскому лешему всех белок в зернь проиграет. Она ить до игры эх, кака охочая!.. Вот чую! Проиграет всех белок ему, да еще, гляди, за зайцев примется!

Если бы даже Алена хотела как-то возразить Глуму, то не сумела бы, так быстро они бежали. Одно хорошо – кусты и коряги, похоже, слушались лешего, и торопливо расступались, очищая им путь, так что, чуть приноровившись, можно было бежать за Глумом не спотыкаясь. Наконец они выскочили на поляну, и Алена изумленно замерла, глядя на росший посреди поляны молодой дубок, удивительно похожий на Бубу.

– О! Здравствуй, Аленушка! – проскрипел дубок, радостно замахав ветвями. – А я уж думал, больше не свидимся. Давно ты у нас?

– С утра.

Алена подошла к дубку поближе, обошла его со всех сторон. Это был Буба, точно такой, каким она помнила его. Только ноги лешего теперь срослись и пустили глубокие корни, а руки и голова дали молодые зеленые побеги, образовав небольшую но довольно лохматую крону. Кора на Бубе была теперь молодая, свежая. И цвет лица у него был какой-то зеленоватый.

– Ну рассказывай, как это тебя угораздило?

Буба потупился и понурил руки-ветви.

– Да, вот, зимой меня совсем поясница замучила. Все ломит и ломит. Да и кора шелушиться стала чего-то. И нет чтоб отваром каким, или настойками полечиться. Решил я разом, так сказать, все болезни того… Ну, то есть, волшебную шишечку съесть, омолодиться. Дело-то верное… Ну и съел по весне одну из тех, что ты мне тогда дала…

– И хватило же у дурня ума!.. – укоризненно покачал головой Глум.

– Но ведь омолодился же! – заспорил Буба. Но тут же осекся. – Правда, пожадничал я малость. Самую большую шишечку съел… Оно как меня шибануло! Ка-ак раскорячило! Такая, елки-моталки, силища по стволу потекла, что ревматизм как рукой сняло, и старую кору всю, а голове прояснение такое!..

– Что аж ветви из ней повылазили! – язвительно усмехнулся Глум. – Еще спасибо скажи, что не омолодился до самого предела.

– До какого еще предела? – не понял Буба.

– До какого? И он еще спрашивает! – Глум подбоченился и уточнил с важным видом: – Из какого ты, дядюшка семени возрос, помнишь ли?

– Знамо дело, из дубового. Из желудя то-есть. И ничего постыдного в том не вижу. Оно куда как надежнее всяческих хвойных… и долголетнее, – при этом Буба гордо усмехнулся и указал маленькой веточкой, как перстом на Глума, намекая, видимо, на его хвойное происхождение.

– Так вот, будь шишечка еще хоть на самую малость побольше, в самый бы желудь ты и вернулся, – продолжил с видом эксперта Глум, проигнорировав обидное «всяческих хвойных».

– Спаси Род! – испуганно дернулся и замахал ветвями Буба. – Что ты все пугаешь меня, племяш? О том, чтобы какой леший эдак-то в самое семя омолодился, я и слыхом не слыхивал.

– А от кого б ты услышал? Говорить-то семя не может! Вот сожрал бы ты по жадности своей, положим, две шишечки, и все – превратился бы в желудь. Ни сказать, ни вспомнить. Так бы свиньи лесные и слопали…

– Ну, хватит пугать! И так уже он настрадался, – вмешалась Алена. – Ты скажи лучше, Буба, чем можно твое выздоровление ускорить? Может, кормить тебя надо чем-то особенным?

– Ох, нет. Спаси Род! Я уж поел разок… Теперь вот через корни питаться приходиться.

– Так ты голодный, наверное? Компоту хочешь? Давай, я компотом тебя полью?

– Ага, ага… – закивал, издевательски улыбаясь, Глум. – Киселем поливать, кашей удабривать, а смятаной кору обмазывать… Ну ты, девица и удумала! Да вокруг него тотчас мошка заведется, да гниль-плесень всякая. Уж лучше не трогай его совсем. Растет себе и растет, сырой землей питается…

– Отчего же?.. Навоз бы мне не помешал, прошлогодний, под корешочки. Да полив каждодневный, да землицу перекопать хоть легонечко, – мечтательно вздохнул Буба.

– Ну, перекопать, пожалуй, дело не хитрое, – кивнул Глум. – Я и так уж на прошлой неделе тебя перекапывал.

– А ты не ленись. Перекопай еще раз. Да поливать не забывай. Дождь-то не каждый день бывает, а мне для росту лучше. И навозом, навозом меня как-нибудь…

– Да где ж я тебе навоза в лесу найду? – возмущенно всплеснул руками Глум. – Я скотину, чай, в гумне не держу. Вон, у этой навоз лучше спрашивай, – указал он на Алену.

– Богатырей-то на заставе давно уж нет. Коней их – тоже. Так что вряд ли я найду навоз в нашей конюшне. Но вот у Яги должно быть. У нее ведь коней – целый табун.

– Ну ты удумала… У Яги… – Глум поежился. – Как же это я навоз из ее конюшни возьму, когда мне и подойти к ее поляне боязно?

– Ты только до Яги меня проводи, а навоз я вам организую… Скажи-ка лучше, если поливать его, удобрять, перекапывать, то скоро ли Буба… поправится?

– Как знать, – пожал Глум плечами. – Может месяц еще, может год, а может и несколько лет. Тут ведь вот дело какое. Пока он корешки из земли вынет, пока ходить снова научится… Ох, чую, пропадет мой лес совсем, пока я тут, по доброте своей, дядюшке помогаю… Вот хоть бы ты, Аленушка, сбегала в соседний лес, что отсюда на восток, у Гнилого моря. Там другой племяш Бубы живет. Пусть-ка и он за родственничка постарается. Не все мне одному…

– Нет! – испуганно скрипнул Буба. – Не надо сюда этого шалопая. У него и свой-то лес весь гнилой стоит. Так он и мне, понимаешь… Ты уж потерпи, Глумушка. Мы сочтемся потом, сочтемся. Я и так уж изо всех сил стараюсь, расту. Недолго еще осталось терпеть-то. Недельку другую еще…

– Да ты второй месяц меня этими недельками потчуешь! Нет уж… Коли нашлись теперь у тебя тут друзья, – он махнул рукой на Алену, – то я уже тебе не помощник. Виданное ли дело, чужой лес стерегу, а свой-то в те поры, небось, пропадает…

– Да ты что, сдурел что-ли, Глумушка? У тебя ж там жена твоя, Параська. Приглядит за всем, посмотрит, справится. А я один, как перст.

– Коли ты моей Параське доверяешь, так я вот этой красной девице доверяю вполне, – и Глум указал на Алену. – За недельку-то чай твой лес не испортится. Ну а там уж ты и сам поправишься.

– Ну уж нет! – в один голос возмутились Алена и Буба.

Буба даже подпрыгнул на месте. Точнее, попытался подпрыгнуть. Один из его корешков при этом выскочил из земли и со скрипом зашевелился.

– Да ты что это удумал, Глумушка?! У тебя за лесом смотрит кикиморка. А меня теперь ты бросишь беспризорного?.. Человек ведь существо бестолковое. Нешто он с целым лесом управится? Без лешацкого нашего радения человек и в огороде хрен не вырастит!..

– Да если бы я и умела, – Алена слегка обиделась на столь нелесное мнение о людях, – и то бы не смогла остаться. Некогда мне!

– Ладно, Глум, – махнул веткой Буба. – Коль ты упрямый такой, коли ты такой вредный, я тогда тебе пол-шишечки дам, ежели последишь еще за моим лесом, пока я сам не стану ходячим.

– А если ты еще целый год прорастать будешь? – не унимался Глум. – Я что же, за какие-то пол-шишечки тут целый год горбатиться буду?

– Ну хорошо. Не шуми, – безнадежно вздохнул Буба. – Сколько хочешь?

– Шишку, не меньше!

– За год? – уточнил, хитро прищурясь Буба.

– А дольше года тут торчать я вообще ни за какие чудеса не согласный!

– Хорошо. За год шишечку, – вкрадчиво продолжил переговоры Буба. – А ежели я раньше ходячим стану? Тогда пол-шишечки, так?

– Не так… Три месяца я уже стерегу. Если общего срока меньше полугода выйдет, тогда, так и быть, пол-шишечки. А ежели больше полугода, так тут ты расшибись, но целую шишечку мне подавай!

– Хорошо. Сговорились, – вздохнул Буба и протянул Глуму руку-ветку. – Солнышко видело, о чем уговор.

– Солнышко видело, – эхом повторил Глум и ударил по ветке своей шестипалой рукой.

Алена, нетерпеливо наблюдавшая за препирательствами леших, облегченно вздохнула.

– Ну теперь-то, Глум, ты можешь проводить меня к дому Бабы Яги?

Книга книгой, а своим умом двигай!

Народная мудрость

– Вот, – Глум показал издали на поляну Яги. – Там она живет… Ну, я пошел?

– Иди, иди, трусишка, – Алена обернулась к лешему, но того уж и след простыл. Девушка только вздохнула, покачала головой и зашагала к знакомой избушке на курьих ножках.

Засыпанную пеплом и костями поляну по-прежнему окружал забор из кольев с насаженными на них человеческими черепами. Посреди поляны стояла избушка, окруженная несколькими срубными постройками.

Алена смело подошла к частоколу черепов.

– Стой! – строго гаркнули на разные голоса одновременно три черепа из стоявших у нее на пути.

У Алены екнуло сердце. Впрочем, было вовсе не так страшно, как тогда, когда она пришла к Яге в первый раз. Просто немного не по себе. Девушка остановилась и стала ждать, о чем ее дальше спросят. Но черепа, подозрительно уставившись на нее, молчали. Вдруг откуда-то справа словно покатилась волна:

– Спроси, кто таков?

– Спроси.

– Кто таков, спроси.

– Спрашивай… – один другому эстафетой передавали черепа.

Когда очередь дошла до тех черепов, что перед Аленой, один – тот что правее – тоже передал вопрос дальше по кругу. Но стоявший левее Алены череп резонно ответил ему:

– Сам спрашивай. Перед тобой чай стоят!

Оплошавший клацнул нижней челюстью, растерянно покрутился на шесте и, не найдя больше, на кого свалить работу, сам спросил Алену грозным, с хрипотцой, басом:

– Кто таков? Пошто пришел?

– Алена я. Названная сестра трех богатырей, что живут поблизости, на заставе, – обстоятельно разъяснила девушка.

– Алена. Сестра богатырей с заставы… – доклад понесся эстафетой вправо по кругу.

Через некоторое время слева черепа начали передавать по кругу ответный вопрос:

– Какая Алена?

– Кто такая Алена?

– Кто такой ваш Алена?

– Какой такой Алена? – механически повторил полученный вопрос, вперясь в нее пустыми глазницами череп, стоящий напротив.

– Да вы Ягу спросите! Придурки! – от возмущения Алена даже притопнула.

– Ягу спроси, – передал соседу справа говоривший с девушкой череп.

– Спроси Ягу.

– Хозяйку спроси, остолоп… – покатилось по кругу.

Еще через несколько секунд уже слева волной пошло:

– Пропустить Алену, болваны!

– Пропустить болванов Алены!

– Что ты мелешь, болван? Пропустить!

– Пропустить велено, остолоп!

– Пропускай, придурок!

– Кретин, пропускай!

– Идиот, пропускай немедленно! – гаркнул в ухо соседу справа череп, «беседовавший» с Аленой, на что тот резонно ответил ему:

– Сам идиот! Тебе велено, ты и пропускай!

После чего, злобно глянув друг на друга и клацнув челюстями, черепа освободили ей проход – колья частокола наклонились в разные стороны.

«Что-то охрана у Яги стала совсем бестолковая…» – Алена, протиснувшись меж расступившихся охранников, с трудом удержалась от искуса показать им язык или покрутить пальцем у виска.

Торопливо взбежав на крылечко, она оглянулась. От частокола с черепами не осталось и следа. Вся поляна была усыпана благоухающими цветами. Вдохнув полной грудью пьянящий аромат летнего луга, Алена постучалась в дверь. Баба Яга встретила Алену у порога. Они сердечно обнялись.

– Заходи, милая. Заходи… Не взыщи, на том краю, откуда нынче ты подошла, у меня одни новобранцы… Ничего, через годик-другой пообтешутся.

Яга махнула рукой, и невидимые руки расстелили на столе белую скатерть. Начали выставлять на нее горшки из печи. Придвинули скамейку поближе к столу.

– Ты садись, милая. В ногах правды нет. Садись, рассказывай… – Бабушка пытливо оглядела Алену с ног до головы. Недовольно покачала головой, рассматривая футболку и шорты. – Эх, молодежь, молодежь!.. Что за обычай-то в вашем мире, эдак вот заголяться?.. Неподобно ведь такое красной девице. Красота ее девичья, заветная, одному лишь милому – желанному… Ну да ладно, мы чего-нибудь придумаем.

Алена, усевшись за стол, отхлебнула киселя из поставленной перед ней кружки, надкусила пирог с грибами. После беготни по лесу она успела проголодаться.

– Ну, как там у тебя дела, Аленушка? Поздорову ли? Рассказывай. Почитай, год с тобой мы не виделись.

– Да все в порядке. Отучилась уже, диплом защитила… А у вас тут, сплошной непорядок. Богатыри все куда-то с заставы разъехались. Да еще Буба пророс, – Алена невольно улыбнулась, вспомнив зелененький дубок.

– Знаю, знаю про его беду, – прокряхтела Яга. – Торчит теперь, как простое дерево, среди леса. А в лесу заправляет его племянничек. Парнишка толковый, но молодой еще, неопытнай. И меня чегой-то боится… Скорей бы уж Буба искоренился. А то совсем заповедник в негодность придет…

– Вот я и пришла к тебе, – радостно подхватила Алена. – Помощь твоя нужна.

– А какая тут от меня помощь? Кто, кроме самого лешего, ему помочь сможет? Тут процесс природный, естественный. Не созреть раньше времени яблочку. Уж и так растет Буба скорей некуда.

– Да он просил, чтоб его навозом прошлогодним удобрили. А откуда навоз-то в лесу взять?

– Да пожалуйста! – всплеснула руками Яга. – У меня в конюшне этого добра навалом! Пусть Буба племянничка своего пришлет. Пусть хоть все забирает, лишь бы своими ногами скорей ходить начал.

– Да уж больно Глум тебя, Бабушка, боится.

– Что же мне теперь, самой Бубу удобрять?

– А ты вели своим слугам, пусть насыплют кучу за частоколом. Оттуда Глум забрать не побоится.

– Велю, велю… Ты сама-то как?

– А куда богатыри-то все запропастились? – уклонилась от ответа Алена.

– Знамо дело, куда. Дела у всех важные. Добрыня вот, оженился.

– Женился? – с радостным облегчением переспросила Алена.

– Ну да. Поехал в Новгород. Там ему матушка ха-рошую невесту отыскала. Свадьбу справили на весь город. Пожил он в семье, в счастье и радости месяца три, да и удрал в Поле. Говорят, даже новую зазнобу себе там нашел… Ну а у тебя как с личной жизнью?..

– А Алеша что же? Не живет теперь с Лебедью? На заставе, в их пристрое каменном, пыль да запустение…

– Не живет, – покачала головой Яга. – Недолго длилась любовь их великая. Теперь Алеша на молодой жене Добрыни жениться решил. То есть, больше ему, дурню, заняться нечем: только жен у друзей своих отбивать!

– Да как же Илья-то допустил подобное? – поперхнулась пирогом Алена. – Ведь это Алеша, выходит, поперек всей их дружбы богатырской…

– Да, – горестно закивала Бабушка. – Поперек дружбы, это ты верно сказала. Илья бы уж, наверное, разъяснил Алешеньке, да вот, не оказалось его рядом. Добрыня-то в Поле уехал один. Алеша по своим каким-то делам зафитилился. А Илью понесла нелегкая в Киев. Одного… Да на почестен пир.

– И что же? – насторожилась Алена, почуяв недоброе.

– Да ничего, – Яга опустила глаза. – Князь спросил его. Богатырь ответил. Слово за слово, хреном про столу… Поговорили они с князем по душам, короче. Ведь это только Илья додуматься может – резать правду-матку самому князю, да еще при всем честном народе, – Бабушка глубоко вздохнула. – А что? Ему стесняться нечего. Богатырь, народный защитник. За державу, за Русь радетель… Ничего. Посидит месячишко-другой в погребе. Мужик крепкий, чай не развалится. А там князь остынет, да и выпустит его на все четыре стороны… Только, боюсь, как бы Добрыня с Алешей за это время не рассорились, а то и не поубивали друг друга.

– Да что ж это такое, а? – совсем расстроилась Алена. У нее даже аппетит пропал от таких новостей. – Как ты можешь спокойно об этом говорить? Илья взаперти сидит, Алеша с Добрыней, того гляди смертельными врагами станут… Не зря я, значит, вернулась. Вовремя… – Алена задумалась на секунду, а потом решительно махнула рукой. – А позволь-ка мне, Яга, взять снова Черную. Да найди какое-нибудь платье мужское, басурманское. Поеду я Илью из полона вызволять.

– Ты одна-то управишься? – озабоченно спросила Яга. – Дело это вовсе не женское…

– Управлюсь, Бабушка… Я вот какую сказку читала: один купец, Ставр Годинович, попал к князю Владимиру в немилость, да и был заточен в погреб. А была у Ставра жена, Василиса Микулишна. Переоделась она в мужское, на восточный лад, да и поехала к князю, мужа выручать. Представилась там послом Золотой Орды. Стала требовать с князя дань Орде за двенадцать лет. Потом князь сел играть с ней в шахматы, на дань, да и проигрался в пух и прах… Ну а потом Василиса выкупила мужа из темницы, в обмен на все, что проиграл ей Владимир-князь. Вот я и думаю, что если и мне так попробовать?

– Ну, ты, девка, хватила! – рассмеялась Яга. – Ты что же, думаешь, что сумеешь обыграть князя в шахматы? Или, что у тебя получится представиться послом Золотой Орды?.. Да чихал Владимир на Золотую Орду и на других кощеевых прихвостней. Русские богатыри их, пока, легко побивают. Разве что, действительно… Попрошу братца – пусть устроит какое-нито нашествие посерьезнее. Тогда Илью мигом выпустят, чтобы Русь оборонил.

Алена вздрогнула:

– Нет уж, не надо нашествия!.. А дани, что же, Русь Орде не платит?

– Не платит, – покачала головой Яга. – По крайней мере до сих пор не платила. Так что и играть тебе с князем не на что… Была правда, как-то раз дань. С королевством Ляховицким Русь заратилась. Было так: построили торговые люди городочек пограничный, ма-ахонький. Городочек мал – торговля крупная. С самочинной ведь своей торговлишки не платили они дани-выхода. Торговали так двенадцать лет, беспошлинно. И пошли купцам прибыли великие. Ляховицкий король на них позарился. И послал с людей торговых дань собрать. И Владимир тоже, не будь дурак, послал тотчас своих данщиков. Слово-за слово, данщики заспорили. И послали владыки рати к городу. Вот ведь, жадность людская, глупая! Не смогли поделить, болваны, города. Весь спалили, с домами, да с товарами.

– Действительно… Ни себе, ни людям, – пожала плечами Алена. – Коли город стоял на самой границе, так и делили бы государи доход с него поровну… Но ты про дань рассказать хотела.

– А потом, как все добро в огне пропало, король Ляховицкий затеял с князем стольно-Киевским тяжбу великую. У него в королевстве люди хитрые. Да суды все долгие, неправые. Отсудили у Владимира, отмучали, что виновен он в сожжении города, уплатить должен ляхам дань за двенадцать лет – всю ту дань, что погорела в городе.

– Но Владимир платить, конечно, не стал, – попыталась угадать Алена.

– Нет, стал. До того ему эта тяжба надоела, что решил он отдать ляхам дань, да и дело с концом… И послал к королю Ляховицкому отвезти дань за двенадцать лет двух храбрых богатырей – Василия Казимировича, да Добрыню Никитича.

– Уж послал, так послал… к ляхам, – фыркнула Алена. – Помню, читала. Они не только королю дани не отдали, но еще и взяли с него самого дань за двенадцать лет.

– Все намного интереснее, милая моя, – Яга улыбнулась. – Владимир Красно Солнышко до сих пор уверен, что Добрыня и Василий Казимирович отдали дань Ляховицкому королю, а король думает, что это он заплатил дань Владимиру… Как Добрыня и Василий Козимирович поехали с княжьей данью в земли Ляшские, так дорожка та была не короткая. Вдоль дороги города да деревеньки. А в них все корчмы, да трактиры. Как тут удержаться добрым молодцам? Ехали они дюже весело, с песнями, с питьем, да скоморохами. И, пока до короля доехали, по дороге вся дань у них кончилась.

– Очередной подвиг Добрыни Никитича? – улыбнулась Алена. – Походя, в дороге, вдвоем пропить дань за двенадцать лет!

– А когда они к королю приехали, то заявили ему, что явились за этой самой данью, чтоб везти ее от короля к князю Владимиру… Наглость, милая моя, – второе счастье, – назидательно потрясла пальцем Яга. – Король, конечно, стал отпираться. Мол, в суде уж все отспорено. Ну, Добрыня, не будь дурак, предложил королю сыграть на дань в шахматы. И обыграл его. Три раза подряд… Добрыня у нас игрок известный. И хитростей знает множество.

– Неужели король так легко им дань за двенадцать лет отдал? – удивилась Алена.

– Отчего же легко? – пожала плечами Бабушка. – Сперва король проигранного отдавать не хотел, так они ему такой разгром во дворце устроили… А на обратном пути, в тех же придорожных кабаках да трактирах…

– Неужели и ляшскую дань всю пропили?

– Всю. Подчистую… Вот и выходит, что Добрыня с Василием дань за двенадцать лет для себя, с двух государей содрали. Да только в том походе Василий Казимирович был у Добрыни в помощничках. Так что, если кто Илью из погреба и спасет, так это Добрыня Никитич, – подытожила Баба Яга. – У Добрынюшки вежество врожденное, хитрость-мудрость у него природная.

– Выходит, сперва надо мне искать Добрыню, – вздохнула Алена. – А уж потом, вместе с ним в стольный Киев-град ехать, вызволять Илью… Все равно мне, Бабушка, нужна твоя лошадка, да какая-нибудь походная одежда. Не в шортах же мне по степям мотаться… А можешь ты посмотреть по блюдечку, где сейчас Добрыня?

– Ты мне зубы-то не заговаривай! – погрозила ей пальцем Яга, все это время изучающе разглядывавшая Алену. – Ведь не знала ты ничего ни про богатырей, ни про Бубу, когда решила вдруг нас навестить… Ты так и не рассказала мне, как у тебя с личной жизнью? Замуж-то вышла?

Девушка вздохнула и покачала головой.

– Ну, хоть парень-то у тебя есть?

Алена глянула на Ягу виноватыми глазами и снова вздохнула.

– То есть, ты снова к нему, к Змею приехала, – с безнадежностью в голосе констатировала Бабушка.

– К нему, – кивнула Алена и твердо взглянула в глаза Яге.

– Ты что же, забыла, что Змей…

– Все это неважно. Уже неважно.

– Да как же неважно, коли речь о жизни идет? О твоей, милая моя, жизни?!

– Речь теперь идет о ЕГО жизни! И пока он в опасности, мне все остальное не важно. Вот, посмотри, – Алена протянула Яге книжку, которую все это время носила с собой.

Бабушка с интересом покрутила в руках томик в твердом глянцевом переплете с цветной картинкой, на которой одетый в рыцарские латы воин мечом поражал поверженного наземь чешуйчатого дракона.

– Да у вас книжек таких в год издается три дюжины, – пожала плечами Яга. – И в каждой второй из них рыцарь убивает дракона. Это же популярнейший мифологический сюжет, символизирующий…

– Да не важно мне, что он символизирует! – сорвалась на крик Алена. – Эта книга про наш… ваш… этот вот мир! Тут подробно описывается Черномор, меч-кладенец… Четверо самых сильных рыцарей Запада, вооруженные мечем-кладенцом едут убивать Змея! И Черномор уверен, что у них все получится!!!

– Да ты не кричи так, я чай не глухая, – буркнула Яга и стала быстро проглядывать книгу.

Алена, встав у нее за плечом, следила за тем, что читает Яга, и вставляла, по ходу свои комментарии.

– А братец-то мой похоже вышел. Прямо как с натуры написан… Ну, допустим, это книга действительно про наш, про этот самый мир… Больно тут все похоже. Короля Британии сейчас действительно зовут Артур, а жену его как-то на «же»… Но Змей-то сейчас жив – здоров! Так что зря ты, милая моя, переполошилась… Чем там, говоришь, все кончилось?

– Не знаю, – смутилась Алена. – Я как прочитала первые страницы, так сразу сюда бросилась. Боялась, что не успею. Да просто страшно стало читать до конца. А вдруг прочту, и потом уже не воротишь?

– Да как ты можешь успеть, или не успеть, коли книга уже написана? – снисходительно, как на малого ребенка, взглянула Яга на Алену. – Вот ведь тоже, любовь бестолковая… Ладно, посмотрим, что там в финале, – она уверенно раскрыла книгу на последних страницах. Там были чистые листы.

До того насмешливое лицо Бабушки вдруг удивительно посерьезнело. Она стала листать книгу, пытаясь найти, где кончается текст… После той страницы, до которой дочитала в автобусе, Алена, текст продолжался еще несколько абзацев. Потом шли чистые листы.

– Так, – покивала сама себе Яга. – Значит, связь действительно есть.

Она щелкнула пальцами. Невидимые слуги моментально убрали все со скатерти и саму скатерть свернули. Положив книгу на голый стол, Бабушка встала. Протянула над книгой руку с раскрытой ладонью. Полуприкрыв веки, зашептала что-то непонятное. Потом, облегченно вздохнув, села на скамейку и утерла пот со лба.

– Наш мир не зависит от того, кто написал эту книгу. Это не его фантазии у нас воплощаются, а наоборот – он, каким-то образом, во сне ли, или еще как, видит, что тут случается и записывает это в книгу.

– Так почему же тогда текст пропал?

Яга посмотрела на Алену с интересом и даже какой-то опаской.

– Ох, видно ошиблась я, старая. Нельзя было тогда играть с твоей памятью. Видно это любовь настоящая, раз ты смогла эдакий финт проделать… Ведь у вас там, такую вот красивую штуку, – Яга похлопала ладонью по глянцевой обложке, – станут печатать, только когда все уже придумано и до конца написано, да?

– Да, – Алена кивнула.

– Так ты, выходит, смогла к нам поперек времени прыгнуть! Это с одной-то шишечкой!.. Здесь еще не произошло того, о чем будет книжка. Значить там, у вас, автору ничего еще не известно. Вот, как тут произойдет что-нибудь эдакое, так он сразу почует и запишет. И тут, – Яга ткнула пальцем на пустые листы, – оно мигом проявится.

– Это точно, Бабушка? – на всякий случай переспросила Алена. На губах ее уже расплылась широкая, радостная улыбка. – Значит, я могу еще помочь ему, да? Значит мы можем?! – от радости и нетерпения Алена запританцовывала на месте.

– Ох, – Яга махнула на нее рукой. – Вечно с тобой головная боль… Не Алена, а какая-то Елена Троянская…

– Значит так, – начала генерировать идеи Алена. – Ты, Бабушка, задержи их, рыцарей этих с мечом-кладенцом на недельку. А я пока найду Добрыню и Алешу. Илью освободим. А потом уж вместе придумаем, как у рыцарей меч отнять потихонечку. Я ведь легенды эти западные знаю. Знаю, на что рыцари поведутся, как их поймать можно. Да мы такое тут устроим!..

– Да не надо ничего «такого» устраивать, – замахала руками Яга. – Я скажу, просто-напросто Горынычу про этих рыцарей. Он их тихонечко по дороге прихлопнет, и всех дел.

– Да ты что? – от подобной перспективы Алена пришла в ужас. – Они же… Они – хорошие, честные, благородные. Это же рыцари круглого стола… Глупые они, конечно. И уж больно все на свой, рыцарский, лад понимают. Но не убивать же их из-за этого!

– Благородные, говоришь? Честные?.. – Яга озабочено взялась за подбородок. – Что ж, это все меняет. Понимаешь, Аленушка… Будь они обычными подонками, было бы куда проще. Горыныч прибил бы их всех тихонечко, из засады, и дело с концом. А с благородными он так не сможет. Он же зеркалит, ты понимаешь? Коли они с ним на честный бой едут, так и он с ними будет по честному. Даже зная про меч-кладенец он иначе не сможет. Природа его такая – как к нему, так и он в ответ… Да. Придется, видно мне самой их…

– Да ты что, Бабушка?! – вышла из себя Алена. – Как ты говорить-то такое можешь?.. Нет уж! Ничего говорить Змею не надо и убивать их не надо. А отнять у них кладенец мы постараемся без кровопролития, по хорошему…

– То есть, обманом, – радостно потерев руки, подхватила Яга. – Давай-ка поглядим в твою книгу. Где там они теперь?

Они открыли книгу на том месте, где текст обрывался.

– Я чувствую, – добрый волшебник Блэкмар приложил руку к челу. – Прекрасная королева Жи… Тьфу ты, Джиневра томится в тяжком плену, и силы ее уже на исходе.

Сэр Ланселот схватился за сердце и побледнел.

– Что с ней?! Скажи правду, кудесник!

– О, она страдает одна, в заточении, в душной темнице.

– Так что же нам делать? – сэр Ланцелот в отчаянии заломил руки, но затем взгляд его пылающих праведным гневом глаз ожег колдуна. – Немедля проводи меня к ней, кудесник, а не то я сперва испробую волшебный меч на тебе!

Блэкмар воздел к небу руки, и его бледные губы зашевелились, творя то-ли молитву, то-ли заклятье. Из бескрайней синевы неба на древесную ветку, нависавшую над головой чародея, опустилась ворона.

– Благородные рыцари! – возгласил он. – Видите ли вы эту птицу?

– О, да, – ответили рыцари, и тогда он продолжил.

– Следуйте за ней, и она поведет вас к Железным горам кратчайшим путем… Но остерегайтесь! Отныне ступаете вы на землю Обмана!.. Не рассказывайте никому о той великой Цели, ради которой вы идете в Железные горы. Если дракон раньше времени узнает о том, что вы идете войной на него…

– Мы не боимся драконов, кудесник! – решительно взмахнул рукой сэр Гавейн.

– Но в его власти прекрасная королева… Джиневра! Подумайте о ней, и до последней возможности храните тайну вашего похода. Помните, что враги могут попытаться обманом завладеть волшебным мечом. Не отдавайте его никому! И во всем, слышите, во всем спрашивайте моего совета!..

– Хорошо, кудесник, – закивали рыцари головами.

– А теперь езжайте туда, куда поведет вас моя птица. Исполняйте все, что я вам сказал, и да пребудет с вами Господь!

Весь день и всю ночь рыцари скакали за волшебной птицей Блэкмара, пока лошади их не утомились, и пока они сами не стали падать от усталости с седел. Следуя за птицей они заехали в безлюдную местность. Не встречалось у них на пути ни гостеприимного замка, ни крестьянского дома, ни даже жалкой лачуги. Не у кого было спросить еды, негде было приклонить голову для ночлега. И рыцари остановились бивуаком в чистом поле. Троих из них тут же сморила усталость, и лишь доблестный сэр Ланселот остался сторожить сон друзей. Тревожные мысли не покидали его, и грезилось ему в ночной темноте, что сквозь толщу стен темницы, и сквозь бескрайние просторы дикой, безлюдной пустыни взывает к нему прекрасная королева Джиневра. Преклонив колени, благородный рыцарь истово молился Господу о своей королеве, и волшебный серебряный пламень временами мерцал на могучем клинке, созданном для того, чтобы избавить мир от дракона.

– Какая гадость, – скривилась Яга, дочитав последнюю проступившую в книге строку. – Избавить мир от дракона… Нет бы на что хорошее применить свою силу! – глубоко вздохнув, Бабушка захлопнула книгу и отдала ее Алене. – Вот что я скажу тебе, милая. Эти рыцари не просто болваны. Похоже, они еще и глубоко верующие болваны. А таких не всякой магией можно пронять. Да и Черномор их предупредил уже, чтобы никому они меч-кладенец не отдавали. Так что, давай-ка мы не будем пороть горячку, а сядем, попьем кваску, и хорошенько все обдумаем.