Текст книги ""Фантастика 2024 - 156". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

Знание – сила.

Народная мудрость.

– Вообще-то я Философский камень ищу. То есть, пытаюсь добыть его химическим путем, – Филипп в расстроенных чувствах повертел в руках почти пустой пузырек и тяжело вздохнул. – Для облегчения работы я составил таблицу всех минералов Подземного мира. Живая вода тоже входит в эту таблицу. Я долго ее искал, можно сказать, все Змеиные острова облазил. Даже карту составил, – Филипп достал из-за шкафа большой свиток и развернул его прямо на полу. – Вот, здесь нанесены двести пять из ста двадцати существующих островов.

– Как это? – озадаченно повертел головой Алеша.

– Понимаете, острова эти покрыты вечным туманом. Поэтому их точное количество не установлено. Говорят даже, что они перемещаются в пространстве и времени. Но я в это не верю.

Горыныч опустился на колени рядом с волшебником и принялся внимательно изучать карту.

– Полезная штука… Не одолжишь нам на время? – Змей свернул свиток и взял его подмышку.

– Ну… – замялся Филипп. – При условии, что вы сообщите мне результаты своих поисков и постараетесь вернуть карту.

– Мы постараемся! – с жаром заверила его Алена.

– И еще… – волшебник смущенно улыбнулся. – Я бы хотел… только ты, Горыныч, пожалуйста, не обижайся! Я исключительно в научных целях…

– И водицы живой тебе доставим. Если добудем ее, конечно – Змей похлопал его по плечу.

– И воды Живой, конечно хорошо бы. Но я не об этом… Понимаешь, Горыныч. Я, как только узнал, что ты не сказка, что ты существуешь… Мне очень хочется исследовать тебя, – волшебник умоляюще сложил руки.

– В каком смысле исследовать? – оглядел себя Змей. – Я те не горы какие-нибудь, чтобы исследовать меня. Вот, смотри. Весь, как есть перед тобой.

– Для хорошего научного исследования этого мало… Мне бы анализ крови взять. Изучить устройство внутренних органов…

Змей подозрительно покосился на ученого.

– Внутренние органы – это как? Кишки, что ли хочешь мне выпустить?

– Нет, нет, я не это имел в виду! – волшебник с досады, что его не понимают, даже топнул ногой. – Хотя бы прядь волос для исследования дай!

Алеша напрягся и резко поднялся с дивана.

– Не давай ему ничего, Горыныч! Еще порчу наведет. Мне Лебедь рассказывала, как это делается. Любой волшебник эдак умеет – берешь прядь волос, и…

– Как ты подумать-то такое мог? – Филипп даже подпрыгнул от возмущения. – Да я с чистым сердцем! Исключительно ради поисков философского камня! Клянусь, что даже в мыслях не собирался причинить зло такому уникальному созданию! Неужели вы мне не верите?

Змей переглянулся с друзьями, шагнул к волшебнику и несколько секунд испытующе вглядывался в его глаза. Филипп побледнел, но взгляд не отвел.

– Ну, хорошо, – кивнул Горыныч. – Бери, пока я добрый, – и он небрежно вырвал с головы несколько волос.

Алена невольно ойкнула. Добрыня одобрительно хмыкнул. Только Алеша недовольно надулся, что его не послушались. Филипп осторожно, как величайшую драгоценность, взял пинцетом локон Змея и поместил его на стеклышко микроскопа. Последующие пятнадцать минут друзья слышали от него лишь нечленораздельные восторженные восклицания.

– Ну что, теперь твоя душенька довольна? – не вытерпел Добрыня.

– Что? А… да, да… Вы не представляете, какое это чудо! Живой философский камень! – Филипп с трудом оторвался от микроскопа и жадно уставился на Горыныча. – А ты не мог бы… э-э… пожертвовать для науки еще частичкой себя? Ну хотя бы ногти остриги, а?

– Это не ногти! – нервно сжал пальцы в кулаки Горыныч. А Алеша ехидно усмехнулся:

– У нас на Руси про таких говорят: дай ему палец, он всю руку откусит.

Филипп покраснел и хотел что-то сказать, но тут дверь скрипнула и в комнату вошел Баюн. В зубах он нес за хвосты двух мышей.

– Вот, – он с довольным видом положил добычу на ковер и облизнулся. – Одна спит, другая дохлая. Ее Федя поймал.

– Отлично! – оживился Филипп. – Сейчас мы все и проверим… – он поднял спящую мышь и положил ее мусорную корзину. А дохлую поместил на стол для опытов. – Так… отрезаем ей хвост… прикладываем обратно… – комментировал свои действия волшебник. – сбрызнем мышь из той бутыли с зельем… Прирос! – восторженно воскликнул он. – Анализ был проведен верно. Зелье действительно настояно на мертвой воде!

Все, кроме Алены, которая не захотела смотреть на расчленение мыши, сгрудились у стола.

– Теперь капнем на мышку живой воды… – с увлечением продолжал Филипп. – Не оживает почему-то…

– Потому что эта живая вода – не настоящая! – назидательно произнес Горыныч.

Расстроенный волшебник сбросил дохлую мышь со стола с мусорную корзину. Оттуда вскочила проснувшаяся вторая мышка и моментально скрылась в углу комнаты.

– Ну вот! – окончательно расстроился Филипп. – У меня теперь в лаборатории мышь. Спасибочки!

– А ты скажи Федьке – он поймает, – посоветовал Баюн, перестав на минуту вылизываться.

– Ну да! И все мне тут разобьет заодно! Кстати, а где он?

– Да дрыхнет он в подвале, – неохотно ответил Баюн. – Перестарался я малость, когда мышей убаюкивал. Ну хочешь, я сам ее поймаю?… Да не бойся, бегать за ней я не буду. Уболтаю до сна… Только выйдите все из лаборатории, а то как с Федькой получится.

– Подожди, вот уйдут гости – потом поймаешь, – махнул рукой Филипп. – Только вы не торопитесь, а? – Филипп умоляюще поглядел на Горыныча. – Я ничего отрезать не буду. Честное слово! Только… Сунь пальчик во-от сюда – протянул он Горынычу какой-то замысловатый агрегат, похожий на мясорубку, совмещенную с амперметром. – Это трандуктор. Я сам его изобрел.

– Да? – Змей с любопытством посмотрел на сложный механизм. – И как оно работает?

– А вот, – Филипп радостно сверкнул глазами и закрутил блестящую ручку. Внутри что-то грозно заурчало. – Сунь сюда палец, и смотри на вот эти индикаторы. Сам все увидишь.

Горыныч поколебался секунду, но потом любопытство взяло верх и он сунул палец в жужжащую машинку. Синие и красные индикаторы замигали попеременно, а стрелка на приборе медленно поползла в сторону.

– Трандуктор измеряет внутримышечную дивиргенцию жизненных токов путем сравнительного анализа когурентных полей, – пустился в объяснения Филипп, не переставая крутить ручку. – Сейчас мы точно узнаем потенциальное поле твоей дивиргенции…

– Ох, не нравится мне эта хреновина, – опасливо отодвинулся от стола Добрыня. – Смотри, Горыныч, пальчик-то оттяпает.

При этих словах в трандукторе что-то подозрительно громко заскрежетало. Змей, нервно дернул рукой, и палец застрял.

– Не дергайся! – испуганно взвизгнул волшебник. – Я сейчас разомкну контакты и оно отпустит…

Но Горыныч уже вытащил палец из прибора. Трандуктор пронзительно заскрипел, испустил клуб едкого дыма и безжизненно затих. Филипп тоже замер, нервно переводя взгляд с индикаторов трандуктора на неестественно длинный и тонкий палец Горыныча и обратно.

– Все. Хватит опытов, – Горыныч вернул пальцу нормальный вид. – И так уже вонища стоит. Да и приборчик твой, похоже, слабоват оказался.

– Ты не понимаешь, Змей, – прошептал алхимик. – Это же открытие! Я еще никогда не измерял дивиргенцию жизненных токов в момент трансмутации! На приборе датчик зашкалил! Тут такая силища прошла!..

– Ну прошла. И что дальше? – вздохнул Змей. – Ты бы нам лучше еще что-нибудь про источник Живой воды рассказал.

– А ты потом дашь измерить себя депривизором?

– Ох, угробит он тебя, Горыныч, своими приборами, – неодобрительно покачал головой Добрыня Никитич.

– Ты давай, рассказывай, – поддержал товарища Алеша. – А приборы свои потом… Если тебе их, конечно, не жалко.

* * *

Алена сидела в уголке дивана и молча наслаждалась зрелищем. Филипп измерил Змея сперва депивизором, потом дуплексатором, а потом еще одним своим могучим изобретением – ассинхронным феноскопом Егермейера. После чего терпение облепленного со всех сторон датчиками Змея иссякло. Он аккуратно отцепил от себя все проводки и смотав их в большой клубок, вручил Филиппу.

– Да, наука твоя – вещь, конечно, интересная, но пора нам и делом заняться. Пошли, ребята.

Распрощавшись с волшебником и прихватив карту, друзья вышли на улицу. Баюн проводил их до угла башни и отправился куда-то по своим кошачьим делам.

– Да-а… наука – дело темное, – глубокомысленно протянул Добрыня. – Ты бы, Горыныч, этим делом не увлекался, а то последний ум за разум зайдет… Горыныч, ты чего это? Что с тобой?!

Алена оглянулась на отставшего Змея. Тот стоял как вкопанный и пристально смотрел себе под ноги, мучительно что-то вспоминая.

– Тень… Что с моей тенью? – Змей затравленно оглянулся вокруг. – Я же помню – у меня была тень!

Друзья невольно посмотрели вниз. Теней действительно не было. Не только у них, но и у всех окружающих предметов. «Как же мы раньше-то этого не замечали!» – поразилась Алена.

– Ну правильно! – первым сообразил Добрыня. – Откуда бы здесь теням взяться, коли солнышка нет.

Змей посмотрел в небо и сморщился, словно от боли.

– И верно, Солнышка нет. И свет какой-то весь мутный, как на дне болота… Неправильно здесь все… Не по настоящему.

Добрыня с Алешей тоже посмотрели на безоблачно-ясное небо и разом пригорюнились. Путь до корчмы они продолжили в подавленном молчании. Алена попыталась как-то развлечь Змея.

«А что, если Филипп прав, и философский камень, как минерал, действительно существует? Тогда ты – воплощенное твердое состояние философского камня».

«И что это меняет? – пожал плечами Горыныч. – Ну, назвал Филипп философским камнем то вещество, из которого я состою. Кстати, если точно следовать его терминологии, то я не твердый, а полузастывший».

«А Живая вода, получается, жидкое состояние философского камня?»

«Ну, допустим».

«В школе меня учили, что у любого вещества бывает три состояния. Твердое, жидкое и газообразное… Ну, то есть пар, – уточнила Алена. – А что будет газообразным состоянием философского камня?»

Змей хмыкнул и с проснувшимся интересом посмотрел на Алену.

«Газообразным?.. Может, ифриты? Надо будет рассказать об этой теории Гасану. Он ведь еще раньше меня появился из паров не застывшей лавы. Пусть порадуется, что какой-то алхимик записал его в свою таблицу минералов».

* * *

Опасаясь кощеевых происков, друзья не решились ужинать в общем зале корчмы.

– Еще подсыплют нам какой-нибудь отравы, – выразил общую мысль Алеша Попович.

Запершись у себя в комнате и положив серебряные монетки под окно и под дверь, они расстелили скатерть самобранку.

– Значит так, – Добрыня почесал затылок. – Щей нам понаваристей…

– И поросенка печеного, – подхватил Ивейн.

– И пива темного, пинты по две на брата, – добавил Гавейн.

– И жареную баранью ногу, – продолжил Горыныч.

– И живой воды ведра два! – неожиданно для самой себя скомандовала Алена.

Все удивленно оглянулись на ее голос.

– А что? – у Добрыни загорелись глаза. – Вдруг и вправду получится? – и он постучал пальцем по свернутой в рулон самобранке. – Выполняй, что заказано. Развернись!

Скатерть развернулась. Пахнуло озоном и на ней возникли семь тарелок с дымящимися щами, семь кружек с пивом, печеный поросенок на большом подносе, еще один поднос с жареной бараньей ногой и два небольших деревянных ведра с водой.

– Ух ты! – дружно выдохнули все.

А Змей немедленно кинулся к ведрам, схватил одно из них и принялся пить жадными глубокими глотками.

– Неужели получилось? – восхищенно прошептал Алеша Попович. – Ну, Аленушка! Ну, голова!

Змей, тем временем, утолив жажду, отставил в сторону наполовину опустошенное ведро.

– Ну как? – хором спросили его Алена, Персиваль и Добрыня.

– Хорошая вода, вкусная – Горыныч глубоко вздохнул. – Ключевая, туды ее. Холодная, аж зубы ломит. Но не та, – и он, укоризненно склонив голову, постучал пальцем по самобранке. – Не то ты мне подсунула, милая. Не ключевая вода мне нужна, а Живая. Понимаешь ты?

– Да… Мать-природу не обманешь, – вздохнул Добрыня. – А скатерка моя – тварь бессловесная. Но однако понимает все, старается. Хорошо ты, Аленушка, придумала. Только мне сдается, скатерть самобранная о живой воде не знает, не ведает…

– А если ей дать эту воду… попробовать? – предложила Алена.

– Это как? – удивился Добрыня. – Пролить на нее, что ли пузырек с живой водой?

– А что? У Филиппа, вроде, еще оставалось на донышке… – подхватил Алеша.

– Да не настоящая у Филиппа вода, – махнул рукой Змей. – Но попробовать можно. Только надо найти где-нибудь хоть самый маленький пузырек с Живой водой, и капнуть на самобранку.

* * *

О том, где достать живой воды думали долго. И по всему выходило, что надо дождаться Илью, а потом, по дороге, заехать за водой на Змеиные острова. Но тут Алену опять осенило. Девушка взяла полотенце, намочила его и, вытерев лицо, посмотрелась в зеркало. Зрелище было совершенно душераздирающее. Полустершееся лицо висело перед ней, прямо в воздухе, печально моргая.

– Ты чего это творишь с собой, Аленушка? – обеспокоено посмотрел на нее Добрыня. – Никак, невидимость свою смыть задумала?

– Вызывай Черномора! – скомандовала девушка. – Наверняка он знает, где в Мореграде добыть живой воды. Так пусть и поможет нам!

– Верно! – подхватили рыцари. – Блэкмор поможет! Он знает!

– Не будет он нам помогать, – покачал головой Добрыня. – Вот хотите, поспорю с любым из вас? Он узнает, что Горыня без памяти, и не даст Живой воды нам не капельки. Только радостно потрет свои рученочки… У него с Горыней счеты старые.

– Так я для того и умылась, Добрынюшка! Скажи ему, мол, Алена умирает, заколдовал ее Кощей… Я и в зеркальце ему покажусь. Может, тогда он на живую воду раскошелится?

– Ай да умница! – радостно хлопнул в ладони Алеша. – Не глупей моей Лебедушки!.. Давайте и правда попробуем.

Черномор откликнулся на вызов почти моментально. Похоже, он действительно везде ходил теперь со своим тазиком.

– Привет! Ну как там у вас дела? Осаду сняли?

– От осады спасла нас Аленушка. Да вот только беда с ней приключилася, – Добрыня вздохнул, да так натурально, словно и впрямь случилось что-то непоправимое. – Колдовство на ней наложено ужасное. Умирает Алена, истончается. На глазах она тает, словно льдиночка…

– Ну вот, – Черномор скорбно всплеснул руками изо всех сил изображая сожаление. – А говорили, у нее медовый месяц с Горынычем. Как же это Алену угораздило?..

– Живая вода нам нужна, – вмешался в разговор Змей. – Пропадет Алена без живой воды. А ты наверняка знаешь, где в Мореграде можно эту воду достать.

– А с чего это вы взяли, что именно живая вода ей поможет? – подозрительно сощурился Черномор. – Докторам ее показывали? Поверните-ка поднос, я сам на нее посмотреть хочу…

– Это мы сейчас, – с готовностью откликнулся Алеша Попович и повернул поднос так, чтобы в зону видимости попала Алена.

Девушка, тем временем, легла на кровать и прикрылась одеялом так, что видны были только несколько пальцев и растворяющееся в воздухе лицо.

Черномор сдавленно охнул.

– Это что же, с-сам Кощ-щей тебя так? – сбиваясь от волнения спросил он Алену.

Она в ответ лишь печально и светло улыбнулась.

– Говорить не может, – просипел Алеша, давя в себе смех.

Рыцари в разговор не вмешивались, хмуро поглядывая на разыгрываемый спектакль.

– Ты давай, Черномор, не рассусоливай, – натурально нахмурился Горыныч. – Если ты не спасешь сейчас Аленушку, то мы все вернемся назад, и вот тогда-то я покажу тебе, где раки зимуют! Я тебе все припомню…

– П-постойте! Я же… Откуда я з-знаю, где там эта вода?..

– Знаешь, пакостник. Все ты знаешь, – Змей пригрозил Черномору кулаком. – Слушай сюда. Мое слово твердое. Я ведь прямо сейчас и огнем своим поклясться могу, что, коли умрет она, немедля вернусь к тебе поквитаться!

– Н-ну ты того… Ты поаккуратней там с клятвами! – задергался Черномор. – Есть у меня одно место. Наверняка обещать не могу, что там живая вода будет. Но попробовать можно… Таверну «Баракуда» знаете?

– Это где скоморохи сумасшедшие? – уточнил Добрыня.

– Ну, можно и так сказать, – усмехнулся Черномор. – Так вот. Подойдите к бармену и спросите рыжую Эльзу. Ты, Горыныч, подойди к ней и скажи: «Привет от папочки». Она спросит: «От какого папочки?» А ты ей в ответ: «От короткого папочки». Понял?

– И она даст нам живой воды?

– Даст, коли я ей велю. На меня эта Эльза работает… Только поднос с собой прихвати. А то девка на слово тебе не поверит. Наверняка захочет еще и со мной пообщаться.

* * *

Через некоторое время Горыныч и Добрыня принесли из «Баракуды» небольшой флакон с живой водой.

– Не могу поверить, – Змей откупорил флакон и с наслаждением понюхал. – Неужели у нее действительно больше не было?

Алена поторопилась удержать руку Змея, собравшегося уже выпить живую воду.

– Погоди! На самобранку сначала нужно капнуть!

Добрыня развернул на кровати скатерть, Змей аккуратно капнул из склянки в самый центр самобранки. Живая вода моментально впиталась в льняные волокна ткани.

– Вот такой водицы можешь ты нам доставить, самобраночка? Такой, какую на тебя только что капнули? – поинтересовался Горыныч, осторожно поставив флакон на столик.

– Да побольше налить на скатерть надобно, а то вовсе ничего не получится, – Добрыня схватил флакон и щедро плеснул на самобранку.

– К-куда же ты столько, Добрынюшка? – Змей попытался было, перехватить у богатыря флакон, но было поздно. Последняя капля живой воды упала на плотную льняную скатерть и, удивительно быстро, без остатка, впиталась.

– Да тебе все равно не хватило бы, – махнул рукой Добрыня. – А мы сейчас наверняка прове… – договорить богатырь не смог, так как его перебил испуганный женский голос.

– Ой-ой-ой! Да что ж такое дееться?! – голос был негромкий, чуть надтреснутый, но довольно приятный. – Это кто же надо мной изголяется? На меня чегой-то странное капает? – по самобранке пробежала легкая рябь.

– Ух ты! – восхищенно воскликнул Персиваль и осторожно потрогал шевелящуюся скатерть.

– Это кто с нами говорит? – испуганно огляделся Ивейн.

– Вот это! Оно шевелится! – взвизгнул, указав пальцем на самобранку Гавейн и потянул меч из ножен.

– Та-ак… – Горыныч, заметив что Гавейн достает меч, двинулся на него, по дороге прихватив в правую руку табурет.

– Стойте! Да что же ты делаешь! – Алена бросилась к Змею и повисла на его шее.

– Вы это бросьте, ссоры тут затевать, да за мечи хвататься! – Добрыня, нахмурившись, погрозил рыцарям и Змею кулаком и погладил самобранку ладошкой. – Ты у нас, выходит, стала говорящая?

– Завсегда была я говорящая, только вы-то все меня не слышали. А теперича мне силушки прибавилось. Чем таким ты напоил меня, Добрынюшка?

– Это живая вода. Та самая, которую мы просили тебя доставить недавно, – принялась объяснять Алена. – Мы добыли ее немножко и капнули на тебя, Чтобы ты, самобраночка, поняла, чего именно мы хотим.

– Эхе-хе. Какие ж вы хитрые! Ишь, чего, понимаешь, удумали. Для того я была соткана Бабушкой, чтоб еду доставлять разновсякую…

– Верно. Еду и питье, – подхватил Добрыня. – А живая вода, это самое, что ни есть, питье! Так что давай, исполняй заказ. Нам живой воды, да побольше! Понятно ли я говорю?! – и он требовательно постучал по скатерти пальцем.

– Понятно… Чего уж тут непонятного, – недовольно прокряхтела скатерть и замолкла.

– Ну, так отчего же не доставляешь? – возмутился Добрыня через несколько секунд.

– Так команды не было. «Свернись», да «развернись» мне что, тоже за вас теперь говорить? – проворчала самобранка.

– Свернись, – скомандовал Добрыня. И скатерть сама свернулась в аккуратный рулон. – Два ведра живой воды. Развер-нись!

Самобранка развернулась. Друзья, затаив дыхание, замерли, ожидая появления ведер с живой водой. Но на скатерти было все также пусто. Наконец, пахнуло озоном, и в центре льняного полотнища появились два небольших пузырька.

– Что это ты снова своевольничаешь? – недовольно похлопал ладонью по самобранке Добрыня Никитич.

– Уж прости, хозяин, я ить не железная. Что сумела, то и доставила. Вот, хоть расшибись ты в лепешечку, больше нет живой воды поблизости.

Змей откупорил один из пузырьков, принюхался и одним махом выпил все содержимое. Точно также он поступил и со вторым пузырьком.

– Ну вот. На пару часов хватит. А там, милая, еще добудь мне немного, – довольно улыбнулся Горыныч и погладил самобранку.

– Да откуда ж я вам добуду? Кабы я точно знала, да ведала, где воды этой многое множество, так добыла бы вам сколько надобно, – вздохнула скатерть.

– А эти пузырьки ты где взяла? – Алена с ужасом посмотрела на два пустых флакона. На одном из них был отчетливо виден герб Мореграда – две портовые башенки с натянутой между ними цепью. – Уж не у Кречета ли?!

– Где взяла, там его уже нетути, – самодовольно ответила самобранка.

– Ты что же, и еду-питье все время у кого-то брала? – Алеша Попович ошарашено посмотрел на скатерть. – Ежели у нас тут, на столе, что-то появляется, то где-то оно исчезает? Тот печеный поросенок, он что же, прямо со стола у кого-то исчез?!

– Ты, Алеша, зря про энто убиваешься! – «успокоила» скатерть. – Там еще другой такой же рядом стоял…

«Может, год назад, с Дунаевой бочкой вина, мы зря на Черномора грешили? Может, это не он бочку у Дуная утащил, а самобранка, для богатырей? – пришло вдруг в голову Алене. – Но ведь Черномор, вроде, сознался?.. Ну да, сознался, что мог бы… А как там на самом деле было?»

– Выходит, прав был Микула, – не унимался Алеша. – Он все жаловался нам, что пиво у него из бочек пропадает, а то и из-за стола.

– Я нечасто брала у Микулушки, – заверила их самобранка. – А все больше у бояр, что поблизости, или прямо из стольного Киева. Чай Владимир князь беднее не сделался. Я не зря ведь самобранкой прозываюся. Все сама беру, без спросу-разрешения, чтоб кормить-поить хозяина голодного.

Алеша вздохнул. Рыцари непонимающе переглянулись, видимо не уловив всего смысла разговора. Добрыня было нахмурился, но затем философски махнул рукой.

– А-а, ладно. Не голодать же нам.

Алена, тем временем, рассматривала второй флакончик, маленький, сделанный из темно-синего стекла. На флаконе не было никаких надписей. Только буква М на золотой крышечке.

– Интересно, а откуда второй флакон взялся? – спросила она у самобранки.

– Я уж, милая, не стала разглядывать. Больно много колдовства там наворочено. Просто хвать, и утащила потихонечку.

– И больше нигде живой воды нет? – умоляюще посмотрел на скатерть Горыныч.

– Отчего же! Где-то, может, и есть. Но поблизости нету. А то бы я почуяла.

– Ну, вот что, – Добрыня довольно потер руки. – Я, придумал, кажется… Как Илья добудет нам корабль летающий, поплывем на нем на острова змеиные. И в дороге скатерку будем спрашивать. Как она живую воду почувствует, так ее нам и доставит из источника!