Текст книги ""Фантастика 2024 - 156". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

Соавторы: Александр Белаш,Ольга Кузьмина,Светлана Залата
сообщить о нарушении

Текущая страница: 285 (всего у книги 356 страниц)

Эпилог

Семнадцать лет спустя

– Баран!

– Сама баранка!

– И осёл!

– Сама такая!

– На большее фантазии не хватает, да?

– Мария, ты же эсса, – цыкнула я на дочь. – Что за некрасивое поведение? Эссы не обзываются, они падают в обморок. И заставляют несчастных эсов с ними возиться. Дан, что за отговорки? Мог бы и подзатыльник сестре дать, вдруг замолчит?

– Ма-ам! – хором протянули отпрыски.

Ну да, как же! Подзатыльник!

Выросла красотка, мужчины головы сворачивают. Только вот кроме внешности там и характер имеется. И воля.

Мария прошла Выбор три дня назад. Да-да, Алимара решила не упускать свой шанс. Малышка на ней с трех лет каталась и прекрасно себя чувствовала.

Впрочем, Дан тоже не остался без дракона. Но Грон был моложе Алимары раз так в двадцать и ощутимо робел рядом с ней, чем и пользовались обе нахалки. И Мария, и драконица.

За эти семнадцать лет утекло много воды…

Стали привычными эссы-драконарии.

К сожалению, пока их было всего пятьдесят шесть. Но и так получалось очень неплохо. В бой шло больше двухсот дракониц, которые не теряли разум от крови, не пьянели от боя, действовали в общей связке со своими подругами… и потом этим драконицам было легче искать себе напарника среди людей.

Посмотрев на человека поближе, они уже спокойнее относились к Выбору, понимали, к чему приглядываться, к чему нет, что им нравится, а что не нравится.

Это улучшало взаимодействие «человек – дракон», а значит, уменьшало и число жертв.

Не уменьшалось только количество химер.

Я бывала каждый год в храме Аласты, еще и детей брала в гости, но…

Что накоплено за несколько тысячелетий, в десять лет по полям не размечешь. Особенно если это химеры.

Баязет все же пошатнул равновесие, и первые три года мы просто изнемогали. Вылеты следовали один за другим, какие уж там беременности!

Хавьер взвился, только когда увидел, что я лезу на дракона – на седьмом месяце. И целых полгода я провела на земле.

Дети оказались вредными, капризными… спасибо еще, рядом были Эсми и Фирузи.

Эсми лишний раз подтвердила, что боец.

Да, эсса Эсми Лиез в настоящее время. Гордость академии, бесстрашный драконарий. А заодно мать двоих симпатичных мальчишек. Старший, кстати, тоже заглядывается на Марию. Сегодня он прошел Выбор.

Младший только собирается стать драконарием.

Матиаса Лиеза казнили, но его родители утешились внуками. Хотя как был Маркус Лиез домашним тираном, так и остался, но мальчишки успешно вьют из него веревки и плетут макраме.

Эсми и Фирузи практически переселились ко мне тогда. Именно благодаря им у нас с Хавьером и не случалось ссор. А что?

Он постоянно на вылетах, а я тут одна, на хозяйстве… даже полетать некогда!

Гр-р-р-р!

Так и хочется цапнуть.

Но мы вместе нянчили четверых, а потом и шестерых детей, потому что к нам присоединилась Мариса. А там замуж вышла и Фирузи.

И детский сад на территории академии стал жуткой реальностью.

А заодно – малышня в драконьих пещерах.

Избавиться или спастись от них не представлялось возможным.

Они пищали, верещали и лезли, лезли, лезли к драконам… да так, что несчастные ящеры на вылетах атаковали химер втрое яростнее. Кажется, они так стресс снимали.

Санторин, да…

В среднем выползы химер там повторялись раз в два-три дня. Баязет, зараза…

Долго ж еще его поминать недобрым словом будут. Устроил людям такое развлечение, что еще сто лет расхлебывать.

Аласта успокаивалась, только вот запасы химер, накопленные за тысячелетия, от этого не уменьшались. А вот количество драконов…

Из нашего первого десятка осталось шестеро.

Не стало Майи – спасала подругу, погибла сама. Ярина назвала в ее честь старшую дочь и до сих пор горюет. Она полковник нашего полка «Ночных ведьм» и отлично воюет. Но той ошибки себе не простит никогда…

Погибла Фатима Ломбардо, оставив сиротами двоих детей.

Мы дружно воспитывали их всей компанией, здесь, в академии. Разан – да-да, Фати умудрилась покорить сердце ажака – кинулся в ноги господину, и Селим отпустил его в академию. Тем более что здесь бегали и его дети.

Кайа Ибанес так и не стала супругой тора. А вот шестерых детей от него родила, троих мальчиков и трех девочек. И если двое парней уже не отходили от драконов, то третьего Кайа все чаще подумывала отослать в Санторин. А что?

Пусть учится у отца править! Если у человека талант именно к этому, а к драконам нет сродства? Чего его насиловать? Это не ущербность, это просто такой характер. Кому-то небо, кому-то власть.

Власть, да…

Христиан до сих пор на троне. Последние пять лет, правда, больше правит Виктор, а его величество поправляет и подсказывает.

Его высочество Франко на трон не претендует, ему и на море неплохо.

И с супругой.

Олинда Оливера стала ее высочеством. И теперь летает немного осторожнее. Так уж получилось, его высочество Франко решил посетить академию и нанести мне визит. И наткнулся на Олинду.

Скандал был – на всю академию. Года три они еще ругались, а потом решили пожениться и скандалить на законных основаниях.

И да – дети Олинды тоже воспитывались здесь же, в академии. Кроме старшего. Тот удрал юнгой к папе на корабль.

– Ма-а-а-а-ам! – заныли отпрыски, отчаявшись вернуть мое внимание.

– Му-у-у-у-у, – передразнила я. – Чего вам неймется? Идите ругайтесь в другом месте! Не портите такой день!

– День сегодня замечательный. – Хавьер подошел сзади и приобнял меня за талию. Подтянулись остальные дети – еще четверо.

Сам виноват. Три раза мне близнецов сделать – это куда годится? Причем девочка только одна, остальные – мальчишки. Продолжатели рода, из драконьих пещер не вылезают.

Самое забавное, что оттуда же не вылезает и…

– Тетя Каэ! Мы вернулись!

С дочерью Хавьер практически не общается. Натали не простила женитьбы отца.

А вот с внучкой – каждый день. Да не по одному разу. Магали, названная в честь бабушки, стала драконарием.

И такой отъявленной сорвиголовой, что дед только за голову хватается.

Внучка, кстати, тоже.

А вот и он…

– Ли, прекращай шуметь, ты же эсса!

– То, о чем я постоянно говорю, – вздохнула я, глядя Хавьеру в глаза.

Теплые, ясные, горящие лукавыми искорками. Счастливые глаза.

– Я не эсса, а драконарий. И вообще, тетя Мариса просила сказать, что столы накрыты.

Это хорошо. Сейчас будет пир. И речь Орландо, и танцы до утра.

Если раньше после Выбора приходилось отлеживаться, то сейчас получался веселый праздник. Может, потому, что дети и драконы привыкали друг к другу чуть не с колыбели. Может, потому, что раньше эссы и эссы драконов впервые видели только на церемонии Выбора, а сейчас их сразу отправляли в Пещеры. Может, потому, что драконята вперемешку с детьми тоже носились по территории…

Мелкие, юркие, хвостатые… и благополучно разработавшие свой язык для общения с людьми! А что!

Буквы знаешь?

Хвостом на земле что угодно написать можно!

Академия менялась.

Рядом, кстати, строилась вторая. Тьяго Ледесма грохнул туда все деньги, полученные от азартных игр. Пока там было всего четыре факультета: океанография, математика, естествознание и медицина. Но это пока. В академию вкладывались и государственные деньги. А что, начинание ведь хорошее!

Менялся Равен, Санторин, менялось лицо мира.

Возрождались храмы Аласты и Варта, пока только главные, но и это уже неплохо. Кое-как получалось локализовать основные места вторжения химер, устраивать там ловушки…

Но работы предстояло много.

– Что вы застряли?!

А вот и эс Эдгардо Молина.

Наш бессменный тренер. И эсса Севилла Молина улыбается рядом с ним.

– Идемте! Нас все уже ждут!

И рука Хавьера обвивает мою талию.

– Идем, Каэтана?

Судя по улыбке, которую он прячет в усах…

Сегодня танцы до утра. Может, стоит сбежать оттуда? На берег моря, с корзинкой для пикника и теплым пледом? И…

И вообще!

Пятеро мальчишек и только одна девочка, которая уже выросла! Даннара обещала мне плодородие, так что можно попробовать сделать еще одну.

И я ответила любимому мужу таким же многозначительным взглядом.

Впереди было еще столько лет неба, счастья и любви! И я собиралась наслаждаться каждой секундой этой жизни.

Р. S. Божественная вредность – это нечто ужасное. Я хотела девочку? Спустя девять месяцев я ее получила. Тройню!

Гр-р-р-р-р-р!!!

Даннара!!! Если ты это слышишь!!!

СПАСИБО!!!

Ольга Кузьмина, Александр Быков
ДРУЖИНА СЕСТРИЦЫ АЛЁНУШКИ

Часть 1. Застава богатырская

Там чудеса, там леший бродит,

Русалка на ветвях сидит.

А.С. Пушкин

Глава 1

Когда собираешь что-нибудь интересное, мало обращаешь внимания на происходящее вокруг. А шишки были очень хорошие, просто замечательные, и попадались одна за другой. Вот Алена и не заметила, как очутилась в глухой непролазной чаще. Внезапно со всех сторон надвинулся бурелом, над головой нависли сухие сосновые ветки. Где-то наверху ухнул филин.

– Елки-палки… – Алена села на замшелый ствол поваленного дерева и огляделась. – Да у меня талант, оказывается. Так заблудиться – это уметь надо!

Ветер качнул макушки деревьев, и ей прямо под ноги упала еще одна шишка.

– А ведь шла в лес за ягодами, – вздохнула Алена. – Где они, эти ягоды? Ни одной не нашла. Стыдно в деревню возвращаться, соседи засмеют.

Она нагнулась и подняла шишку – гладкую, всю пропитанную душистой смолой, блестящую, словно елочная игрушка. Положила в корзинку, где уже лежало восемь таких же. Над головой опять заухал филин. Сзади послышался слабый шорох, словно кто-то дышал, спрятавшись за кустом. Алена испуганно оглянулась.

– Кто здесь?.. Ау-у! Лю-уди!!!

– …Ди – ди… – откликнулось эхо.

У девушки по коже побежали мурашки.

– Пошла Аленушка в лес и заблудилась… Бред какой-то. В нашем лесу даже трехлетки не заблудятся. Так, спокойно, рассуждаем логически, как в институте учили. В паре километров от трассы такой чащи просто быть не может, – она еще раз оглянулась, – но она есть… И какой из этого вывод?

Гигантские сосны, непролазные завалы из сухих ветвей и вывороченных с корнем деревьев. Кусты папоротника почти в рост человека, паутина, натянутая всюду между деревьев… Лес производил впечатление заповедника, в который уже лет сто не заглядывал даже лесник. Воздух был удивительно свежий, сладкий, как родниковая вода, напоенный запахами смолы и листьев. Так бы и сидела на месте, и дышала – носом, ртом, взахлеб.

Вот только не было в ее с детства знакомом-перезнакомом лесу такой чащи, и уж тем более не могло быть такого воздуха рядом с шоссе. За спиной Алены снова таинственно зашуршало. Она испугано поежилась, вскочила и двинулась напрямик, через бурелом, перелезая через поваленные деревья, то и дело смахивая с лица паутину. Направлялась она в ту сторону, где лес, как ей казалось, был пореже. Уже минут через пять корзинка начала ощутимо оттягивать руку.

– Это не шишки, а кирпичи какие-то.

Алена глянула в корзинку и даже споткнулась от неожиданности. В лесном полумраке шишки еле заметно светились теплым желтым светом. Алена ошеломленно огляделась – вокруг была все та же непролазная чаща с таинственными шорохами, но странное дело, страха она уже не внушала. Лес казался большим и добрым существом. И он ей… радовался.

Слабый ветерок зашуршал где-то вверху и ели приветственно закачали ветвями. Алена заулыбалась в ответ и от полноты чувств обняла стоявшее поблизости дерево.

– О господи, всю жизнь мечтала попасть в волшебный мир! Интересно, здесь эльфы водятся?

От полноты чувств Алена запрыгала, закружилась… И тут же зацепилась носком кроссовка за выползший из земли корень. Корзинка с шишками перевесила, и Алена шлепнулась прямо на подвернувшуюся замшелую корягу. Коряга жалобно скрипнула.

– Вот блин! – девушка потерла расцарапанную коленку и с досадой тряхнула корзинку. Шишки запрыгали, засверкали. – Тащить тяжело, бросить жалко. А ладно, кого встречу первым, тому и подарю эту радость.

Алена поднялась и огляделась – уже не испуганно, а с азартом игрока. И увидела впереди тропинку – небольшую, еле заметную.

– Ага!

Нетерпеливо убыстряя шаг, она устремилась вперед. На ветке, разбив замшелую тишину леса, зачирикала что-то веселое маленькая желтогрудая пташка.

– Хе… Первому, значить, кого встретит, подарит – прокряхтела коряга, распрямляясь. Лесовик повел плечами, стряхнул труху со лба, потер корявые, мозолистые руки, издали похожие на засохшие древесные корни. – Ну-ну… Меня она первого и встретит, никуда не денется. Эх, трым-пым пым, дыдым пым пым! – пустился он было в присядку, но застыл на пол движении. – Охо-хо. Шишечка такая не помешала бы. Да хоть чешуечка. А то совсем поясница замучила. Ноет, проклятая. Как Бабка огрела меня кочергой, так и ноет, и ноет… Кого ж ей еще, кроме меня, встретить в моем-то лесу… Щас мы тропиночку завернем. Ох, корешочки-веточки заплетем. Ай, чистая душа – голова дурная, вольная. Везет же таким завсегда. Находят, глазастые.

И леший заковылял по чаще, удивительно быстро перемещаясь по, казалось бы, непролазному бурелому.

«Ино слово подарю, – про себя озабоченно бубнил леший. – Бабка вот тоже, кочергой подарила. Как подарила с размаху, да в поясницу! Зря я ей тогда коней-то пугал… Что, если и эта, молодая, тоже так подарит – шишечкой в лоб? Испужается виду моего буреломного».

Леший разглядел впереди белую косынку девушки, засуетился испуганно, хрустнул нечаянно веткой и замер, прикинувшись корягой.

«Похоже, кто-то следом идет, – Алена покрепче сжала ручку корзинки. Ей было разом и страшно и весело. – Побежать? А вдруг он тут же бросится вдогонку? Мало ли кто это. А может, и нет никого? Мало ли, от чего в лесу может ветка хрустнуть?»

Леший тревожно следил за Аленой.

«Вот как заступлю девице дорогу, а она ка-ак даст по мне шишечкой! Ох, полетят клочки по закоулочкам… Лучше встать на пути пенечком неприметненьким. Таким добрым, незаметненьким… Может она на пенечек-то и сядет. А может и заговорит, может и одарит-то шишечкой. От придумал, голова! Ай да я, ай да молодец!»

И леший устремился в лесную чащу – обгонять девушку, на ходу прихорашиваясь, на свой, лешацкий манер, все приговаривая что-то складное про свое дремучее ловкачество и хитроумие.

Алена и правда замедлила шаг, проходя мимо торчащей возле тропинки коряги. Оглядела ее со всех сторон.

«Надо же… Как живая. Чуть-чуть в паре мест подпилить, подтесать, и в самый раз – портрет лешего на выставку».

Алена протянула к коряге руку, но тут же отдернула, явственно ощутив на себе взгляд деревянных глаз. По коже побежали толпы мурашек. Алена отступила назад на тропинку и побежала туда, где между деревьями уже виднелась опушка.

– Эх, ушла, тудыть ее! И ведь сам виноват, мне бы скрипнуть что ли, мол – исполать тебе, красна девица. Так нет. Все слова человеческие позабыл с перепугу. Ох, дурак, Буба, дурак! Упустил. Гляди, подарит она шишки какому злодею! Кто ей там еще первый встретится, а?

И леший торопливо засеменил следом за девушкой.

Тропинка кончилась, а вместе с ней кончился и лес. Дальше начинался пляж – длинный, насколько хватает глаз. А за пляжем – огромное, бескрайнее море. Лазурное, все в маленьких барашках волн до самого горизонта. У Алены перехватило дыхание. Пенные валы катились один за другим на песчаный берег, прохладный морской ветер качал еловые ветки на лесной опушке. Внезапно накатила слабость, и девушка прислонилась к стволу дерева.

«Все, шутки кончились. Моря-то в наших краях отродясь не было. Даже до водохранилища на автобусе два часа ехать. Стало быть, я и вправду оказалась в каком-то другом… мире, месте? И что мне теперь делать?»

Алена оглянулась на лес и поежилась – ощущение чьего-то взгляда не пропадало. Она решительно отряхнула от мусора джинсовый сарафан и побежала к морю. Почему-то Алена была уверена, что тот, который смотрит из лесу, побоится подходить к ней у воды. Алена добежала до линии прибоя, хотела направо повернуть, но потом передумала, и повернула налево. Сняла кроссовки, положила их в корзинку прямо на шишки и дальш пошла босиком. Волны были прохладные, а песок уже теплый. Солнце стояло в зените, от морского ветра было вовсе не холодно.

– Хи-хи, – послышалось из пены.

Алена насторожилась. «Чайка что ли?»

И тут ее ноги накрыла особенно большая волна. Да поднялась не до щиколоток, а повыше, до середины лодыжек. И словно кто-то схватил холодными пальцами за ногу. Не страшно так схватил, и не поволок никуда, просто провел холодком поверх щиколотки. И тут же отпустил, откатившись с уходящей пенной волной. Алена даже не успела понять – то ли ей было страшно, то ли приятно. Но, на всякий случай, отошла от прибоя подальше. И тут же почувствовала, что из леса на нее по-прежнему кто-то смотрит.

– Ш-ш-ш… Шиш-шшечки… – зашипела у нее перед ногами очередная волна.

– Дай, дай, дай! – покрикивали вьющиеся над берегом чайки.

– Даи-ий, – скрипнуло чем-то из-за стоящих стеной елей.

Алена села на песок и задумалась. «Все говорящие. Странно, почему меня уже ничего не удивляет? И все таким родным кажется? Как будто домой вернулась…»

Она расстегнула верхнюю пуговицу рубашки, сняла косынку и утерла выступившие на лбу капельки пота. Заново переплела растрепавшуюся косу и встала. Ее неуемная натура уже требовала активных действий.

– Дай, дай! – вдруг прокричала прямо над ухом подлетевшая совсем близко чайка.

– Ш-шшиш-шечки, – вздохнул, качнув еловыми ветками, лес.

– Да забирайте, мне не жалко! – Алена вынула кроссовки и одним махом высыпала шишки прямо на пляж, где-то посередине между стеной леса и полосой прибоя. – Правда я обещала подарить их первому встречному, а вас тут много… Ну ладно, сами поделите.

Порыв ветра едва не сбил Алену с ног. Волны взметнулись.

«Кажется, я что-то не то натворила!»

Алена отступила от берега, потом отбежала подальше, подталкиваемая упругим ветром. Но даже сквозь скрип елей и шипение накатывающихся валов она отчетливо услышала:

– Мне, мое!..

– Нет мое!

– Отдай!

– Я ее попросил! Я первый спросил!

– Моего леса шишечки! Она там их нашла!

Оглянувшись, Алена увидела, как кто-то непонятный, отдаленно напоминающий давешнюю корягу, бежит из леса к тому месту, где на песке поблескивали шишки. Вот он уже добежал, но накатившая на берег волна накрыла и шишки и ноги лесного существа. Алена остановилась, не зная, как поступить. Драк она не любила, но вмешиваться и разнимать непонятно кого, было страшновато.

«Сама же отдала, да еще сказала – делите… Вот они и делят».

Лесовик бултыхался в пене неестественно высокого прибоя, что-то быстро и опасливо выхватывая из воды, словно горячие угольки из костра.

– Мне…

– Мое…

– Ш-шишечки…

Убедившись, что соперники не причиняют друг другу особого вреда, Алена немного успокоилась.

«Опять я поторопилась. Надо было себе парочку шишек оставить. А теперь не отбирать же обратно… Да и не отдадут, вон как дерутся. Только зачем нужны шишки лесному? Ведь у него их полный лес, только собирай».

Алена заколебалась, ей одновременно хотелось продолжить путь и задержаться, чтобы познакомиться. Девушка привстала на цыпочки и огляделась. Вдалеке виднелось что-то особенное. Лес отступал от морского берега, и там, на образовавшейся опушке, стоял высокий забор из вертикально вкопанных в землю бревен, заостренных наверху.

«Это я что же, в древнюю Русь попала?»

Разом забыв о странных существах, Алена побежала к частоколу. Из-за него выглядывала высокая двускатная крыша, покрытая тесом. Виден был только второй этаж с маленькими окошками в узорчатых наличниках. Ставни были закрыты.

– Кто-кто в теремочке живет? – Алена подошла вплотную к частоколу. Он был высокий – почти в два ее роста.

На стороне, обращенной к лесу, обнаружились большие двухстворчатые ворота, и рядом маленькая, в рост человека, калитка. От ворот, прямо в лес, широкой просекой уходила дорога. Отчетливо были видны отпечатки огромных, неподкованных лошадиных копыт. Алена постучалась в калитку. Изнутри в ответ кто-то заливисто залаял. Она подождала немного и постучалась еще раз. В ответ опять послышался лай с переходом в рычанье.

– Понятно. Хозяева в отлучке.

Ей вдруг нестерпимо захотелось посмотреть, что же там внутри. Опираясь о висящее вместо ручки железное кольцо, калиточную дверь и воротные петли, вполне можно было забраться наверх. Алена завязала косынку, очистила ступни от налипшего песка и обулась. Словно почуяв преступные намерения, изнутри сурово зарычали, переходя временами на истеричный лай. Алена кинула, в сердцах, через забор корзинку. За стеной испуганно взвизгнули и замолчали.

– Надо же, – огорчилась Алена. – Неужели я в него попала? Ну ничего, зато теперь сидеть будет смирно, – и она снова подступилась к калитке.

– Не ходи к ним, красна девица, – проскрипело у нее за спиной.

Алена подскочила от неожиданности и резко обернулась. Напротив калитки, у самой опушки леса стояла насквозь промокшая и взьерошенная коряга.

– Ты кто?

– Да я это, я… лешак, – коряга отвесила что-то вроде поклона. – Исполать тебе, красна девица. Вот, надысь не поздоровался.

Лешак говорил дуплом-ртом, заросшим моховой бородой. Впрочем, если присмотреться, рот у него начинал казаться вполне нормальнм. И борода тоже человеческая, только очень похожая на мох. Да и сам он походил на корягу, только когда стоял неподвижно. А так – вполне милый старичок, просто в одежке из древесной коры и с кожей древесного, местами заплесневелого цвета.

– Здравствуй, дедушка, – неумело поклонилась Алена.

– Ты к ним не ходи, красна девица, – продолжал лешак. – Злые они.

– А кто они?

– Да, богатыри эти всякие… Живут тут которые. Они лесных жителей обижают… А тебя, стало быть, за шишки, спаси Род. Вот я и хочу добром за добро… Ты иди со мной, красна девица. Накормлю, напою… эта… Да, спать-то тебе в лесу будет не любо… Ну так мы к Бабке пойдем. Она добрая, ты не гляди, что хромая. Все тебе покажет, расскажет. Да и спать уложит. Ты только вещей ейных не трожь, – и он охнув, потер поясницу. – Не трожь вещей ейных, да зверей не пугай. Да поклониться ей не забудь. Поклонись и скажи – здравствуй, Бабушка.

– Это какая же бабушка?

– Как какая? Ягая наша бабушка. Всему заповедному лесу начальница. Да и не только лесу. Ну, это долгий рассказ. Пойдем-ка лучше отсюда, нечего тут ошиваться! А то эти, спаси Род, из леса вернуться… Они ить, совсем дикие. Глянь, какую страмотищу через весь лес протоптали, – леший махнул рукой на широкую просеку и в сердцах сплюнул. – В лес ходят, слышь-ка, на охоту. Какая такая охота – зверей по лесу пугать? Их не только Ведмедь, Соловей-разбойник и тот боится. Кому охота связываться с такими дикими? Как увидят кого, сразу стрелами стреляют, хватают, да в мешок… Силушки богатырской немеряно, а ума-то Род не дал. У собаки ихней и то ума больше.

– Да чем же они тебя, дедушка, так обидели? – Алена, присев на корточки, слушала приоткрыв рот и округлив от восторга глаза.

– Как это чем?! А давеча что учудили, лихоимцы? Морские богатыри-то в гости к ним наладились. Меду да зелена вина как напились-накушались, да как пошли в лес – гулять, песни орать. Ох, до сих пор в ушах свербит. Дубов да елочек наломали несчитано. Куды ж девать-то, с дуру, силу богатырскую? Да и не одни гуляли. Еще русалок морских с собой притащили, изверги. Русалкам воды надобно, а они зеленым вином их поют. А потом разгулялись, в пляс пошли. И давай русалок-то кидать, подбрасывать. Шесть раз подбросят, ан пять раз поймают. А на шестой, хошь за ветки цепляйся, чтоб не разбиться. Им-то что, злодеям. Нагулялись, да и пошли в терем свой почивать. А русалок, каких морские богатыри с собой в море забрали, а каких и забыли. Цельный день уж, бедолаги, на деревьях висят, плачут. Росой, да дождевой водой, болезные, питаются. А слезть не могут. Ног-то нетути – хвост один. Как с этаким хвостом с дерева слезешь? А и мне каково? Русалки морские чуть не на кажном дереве! Страмотища!

– Так ты бы помог им, дедушка. Они и сами рады будут в море вернуться.

– Ну да, – закивал старичок. – Сами-то они рады, да не могут. А вот кто бы их снял…

– Да сам и сними! Что тут сложного?

– Я?!! – всполошился старичок. – Да они же морские, а я-то лесной! Стихия, туды ей в дупло. Мне и прикасаться-то к ним грех. Уж и без того я нонеча измочился весь! Как же я еще и русалок-то… А? – от возмущения он мотал во все стороны сучковатыми руками и шевелил рыжей с проседью, моховой бородой.

– Подожди, но ведь богатыри русалок как-то в лес привели. И ничего с ними не случилось. Почему бы и тебе…

Леший не дал Алене договорить.

– Богатыри – им что. Силушка их дурная, богатырская. Им любая беда, как с гуся вода, вот и творят что хотят. А я что ж – сегодня русалку за хвост потрогаю, а завтра у меня вместо вьюнка водросля какая вокруг деревьев расти начнет?.. Тьфу! Неподобно мне даже подходить к ним близко. Их и птички, и все зверушки лесные бояться. Ведь может она, русалка, и добрая, а может акула какая. Сожрет – по имени не спросит. Только издали подходим все, слушаем, как поют они – жа-алистно. Аж слеза наворачивается, – и леший утер навернувшуюся на глаз слезу.

– Да что ж это такое?! Жалко тебе их?

– Ой, жалко, милая. Жалко…

– А помочь не можешь?

– Ой, не можу… Как им, болезным помочь-то?

– Да хоть лестницу какую-нибудь им к дереву приставь, или там бревно, чтоб они спуститься смогли.

– И верно! – обрадовался леший. – Так им бы только с дерев слезть безбоязненно. А там уж сами до моря доберутся как-нибудь.

Он наморщил лоб.

– Бревнышки… По пологому… Так ить бревнышков-то этих богатыри наломали несчитанно. Мы ж это мигом, с ведмедями. Мы ж… – и леший, спохватившись, земно поклонился. – Спасибо тебе за науку, красна девица. Ох, как сами-то мы не дотумкали. По бревнышкам, да по пологому… Одно бревнышко подставим, чтоб скатилась не расшибимшись, а другим-то и спихнем ее, болезную, чтоб не противилась… Как звать-то тебя, красна девица, дорогая наша советчица?

Алена даже растерялась от столь вольной трактовки ее совета, но спорить с дедушкой было неудобно. Она только вздохнула.

– Аленой звать.

– Попомню, Аленушка, я твою доброту, – и леший резво развернулся, собираясь уже бежать, очищать лес от «страмотищи». – Коли что надо будет тебе, так только кликни…

– А как звать-то тебя, дедушка? Кого мне кликать?

Леший остановился, как вкопанный.

– Ох, а разве я не говорил тебе?.. Буба меня зовут.

– Буба? – удивилась Алена.

– А что тут странного? – обиделся леший.

– Да ничего… Не пойму только, откуда такое… интересное имя?

Леший самодовольно хмыкнул.

– А вот, послушай, – он встал неподвижно, словно опять превратился в корягу. Только руки заходили ходуном. Одна рука хлопнет по макушке коряги, и разнесется по лесу глухой звук – «бу». А другая ударит по древесному животу, и разнесется по лесу звонкое – «ба». Так он и перебирал, с отрешенной улыбкой эти звуки, похожие то ли на уханье филина ночью, то ли на скрип качаемой ветром сосны. Потом замолк. Алена кусала пальцы, чтобы не рассмеяться и не обидеть это милейшее существо.

– Ну как? Нравится?

Алена широко улыбнулась.

– Ничего подобного раньше не слышала.

– Это потому, что никто другой, ни в каком лесу больше так не умеет. Я один могу это «бу» и «ба». Потому и имя тако… – он вдруг прервался на полуслове и весь сжался в комочек – Едут! Ой, беги, красна девица. Беги-прячься скорее в лесу. Они ж дикие. Как увидят кого, сразу хвать, и в мешок. А то еще из лука стрельнут…

Послышался стук копыт, и Буба замер, совершенно преобразившись в корягу. Бежать Алене не хотелось. Ей не верилось, что русские сказочные богатыри такие уж страшные, какими их расписывал бедный леший. Но, на всякий случай, она спряталась за ближайшим деревом. А коряга, в которую превратился Буба, уже куда-то исчезла. Видно леший не рискнул предстать перед богатырями даже в таком неприметном виде.