Текст книги ""Фантастика 2024 - 156". Компиляция. Книги 1-21 (СИ)"

Автор книги: Галина Гончарова

Соавторы: Александр Белаш,Ольга Кузьмина,Светлана Залата
сообщить о нарушении

Текущая страница: 316 (всего у книги 356 страниц)

Глава 19

А у нас в Рязани грибы с глазами.

Их едят, они глядят.

Поговорка

Илья крепко привязал веревку к скале у входа. Спускались по одному. Первым пошел Горыныч, разматывая веревку. Через четверть часа, не дождавшись от него никакого сигнала, закинув на плечо дорожный мешок с самобранкой, полез вниз Добрыня.

– Ты веревку-то подергай, как до низу доберешься, – напомнил ему Илья.

– Подергаю, – кивнул Добрыня. – Только вы особо не ждите. Ежели там глубоко, да с поворотами, то сигнал до вас не дойдет, – и он скрылся в темном провале.

«Змей! Ты где?! – мысленно обратилась к Горынычу Алена. Ответа не было. – А что, если нас там уже поджидают? Переловят сейчас по одному…» – мурашки побежали у нее по спине.

Следом, так и не дождавшись от Добрыни сигнала, пошел Алеша, потом, один за другим, рыцари. В конце концов у дыры остались только Илья и Алена.

– Страшно? – спросил девушку Илья. – Давай-ка я тебя еще обвяжу. А то Змей говорил, там местами отвесно. Да вот рукавички одень, а то руки сотрешь.

И он принялся сооружать ей из еще одной веревки что-то вроде страховочного пояса. Спуск для Алены оказался настоящим кошмаром. Свет с поверхности исчез за первым же поворотом. Она продвигалась вперед в полной темноте крохотными шажками, не выпуская из рук скользкую шелковую веревку. В какой-то момент под ногами ничего не оказалось. Алена, истошно завизжав, стремительно поехала вниз. Веревка стала жечь ей руки даже сквозь рукавицы. Потом под ногами вдруг снова возникла опора. Сверху что-то капало. Алена медленно пошла туда, куда вела веревка. Вскоре она услышала грузный топот у себя за спиной. Кто-то, тяжело дыша догонял ее.

– Илья? – дрожащим голосом спросила Алена.

– А кто ж еще?.. Ты чего так орала? Случилось что-нибудь?

Алена кивнула.

– Ты чего молчишь-то?

– А?.. Да. То есть нет. Ничего не случилось. Провалилась просто.

– Я же говорил, там отвесно.

Вдвоем идти было уже не так страшно. Они еще несколько раз скатывались вниз по почти отвесному склону. Потом впереди забрезжил свет.

– Ну, слава богу, – облегченно вздохнул Илья. – А то я все боялся, что придавлю тебя, падая. Ты иди чуть вперед, да поглядывай. Там, впереди, похоже, опять отвесно.

Веревка действительно уходила резко вниз, в своеобразный колодец, со дна которого и шел свет. Алена обеими руками взялась за веревку и, оттолкнувшись ногами, поехала вниз. Яркий свет ударил в глаза и она зажмурилась. Варежки снова очень быстро нагрелись, а потом веревка вдруг кончилась. Почувствовав, что падает, Алена закричала от ужаса… И тут же шлепнулась на землю. Открыв глаза, Алена огляделась. Она сидела посреди цветущего луга. Вокруг было захватывающее дух разноцветье цветов и запахов, среди ярко зеленой невысокой травки летали огромные пестрые бабочки и стрекозы.

– Круто, – восторженно прошептала девушка. Тут кто-то схватил ее за руку и, подняв на ноги, отвел в сторону. Это был Добрыня.

– Ты что расселась? Вот Илья-то на тебя ка-ак шваркнется!

– Красиво-то как, а? – перебила его Алена, не переставая оглядываться. – А небо-то какое, смотри! Лазурное… Только солнышка не видать.

Сверху донеслось:

– Побереги-ись! – и на то место, где только что сидела Алена, упал Илья Муромец.

Алена посмотрела вверх, откуда свалился Илья. Метрах в десяти над лугом нависала огромная скала. Ее вершина исчезала в скрывающем небо лазурном тумане. В скале была небольшая трещина, из которой вниз свешивалась шелковая веревка. Веревка эта метра на два не доходила до земли.

Илья, тем временем, отряхнулся и подошел к Добрыне с Аленой.

– Остальные-то где?

– Во-он. Разбрелись по лугу. Стрекоз ловят, цветочки рвут.

– Да вы что?.. Да как вы можете?! – захлебнулась от возмущения Алена. – Оно же все живое! Ведь Черномор говорил вам! А вдруг они разумные?

– Да что ты так, Аленушка, волнуешься? – удивленно пожал плечами Добрыня. Но Алена уже не слушала. Она увидела, как Алеша Попович, подкравшись к усевшейся на цветок огромной стрекозе, накрыл ее шапкой вместе с цветком.

– Поймал! Я все-таки поймал ее! – радостно завопил богатырь.

– Отпусти насекомое, живодер! Отпусти немедленно – чуть не с кулаками набросилась на него Алена.

– Ты чего, Аленушка? – опешил Алеша. Алена подняла с цветка его шапку и огромная фиолетовая стрекоза, обиженно загудев, моментально скрылась из виду.

На крики Алены прибежаи Гавейн с Ивейном. Руки у них были красные.

– Вы это что? Что с вами? – шепотом спросила Алена.

– Землянику собирали, – пожал плечами Гавейн.

– А что, земляника тут ядовитая? – поинтересовался, облизываясь, Ивейн. – Эх и ароматные здесь ягоды! Вот, угощайся, госпожа Елена.

Алена, взяв ягодку, отправила ее в рот. Земляника была удивительно сладкая.

– А вдруг ягоды тут тоже разумные и злопамятные? – с издевкой спросил Добрыня.

Оглядев улыбающихся друзей, Алена вздохнула.

– Ну, ягоды, я думаю, есть можно. Но больше никого не трогайте! Горыныч мне говорил, что здесь даже грибы говорящие!.. Кстати, а где он?.. Персиваль! Ты что не слышишь? Отпусти ее!

– Тс-с! – юноша приложил палец к губам. – Я ее и не держу… Сама села. Вот, теперь спугнуть боюсь.

На его ладони сидела огромная бабочка с яркими, как павлиний хвост, крыльями.

Алена бессильно развела руками: – «Детский сад на прогулке».

– Так где, все-таки, Горыныч? И где река? Черномор про реку говорил.

– Реки не видать. Только вон, холмы вдали… А Горыныч пошел проведать своего знакомого, – ответил Добрыня.

Алеша вдруг хлопнул себя по щеке и внимательно посмотрел на ладонь.

– А комаров-то здесь убивать можно? Или тоже с ними раскланиваться?

– Комаров, пожалуй, можно, – с сомнением в голосе ответила Алена.

– О, а вот и ваш Горыныч, – указал Гавейн.

Огромная бабочка от резкого движения испуганно вспорхнула с руки Персиваля.

– Ну вот, так всегда, – расстроился юноша.

Подошедший к ним Змей выглядел на редкость хмуро.

– Представляешь, – сказал он Алене. – Кто-то моего знакомца, Мухомора, вырвал, прямо с корнем.

– Не забывай, мы тут не хозяева, – покачала головой Алена. – Мало ли…

– Да мне плевать! Что за хамство! – взорвался Горыныч. – Сорвать безобидный гриб. Да к тому же старый и говорящий! Других этому грибнику что-ли было мало?.. Я, собственно, предупредить пришел. Схожу сейчас по следам, посмотрю на эту сволочь.

– Я с тобой! – заявила Алена. – А вы тут пообедайте пока.

Добрыня открыл было рот, чтобы возразить, но, встретившись с Аленой глазами промолчал и полез в сумку за скатертью-самобранкой.

– И правда. Пора нам отобедать.

* * *

Через пару минут Змей привел Алену к небольшой поляне, сплошь поросшей мухоморами. Через поляну шли отчетливые следы сапог.

– Вот, смотри, – показал Горыныч. – Прямо с корнем вывернул. И кому он помешал? Забавный такой был старикашка…

– Может, они специально этот гриб… сорвали, потому что он с тобой разговаривал? Может они что вызнать у него хотели?

– Может быть. Тогда нам тем более надо разобраться, – и он недобро сощурился.

Они пошли по следу. Алена скоро перестала видеть следы, однако Змей уверенно двигался вперед. Вскоре они вышли на тропинку, петлявшую в холмах. Забрались на один из холмов. Там тропинка кончалась, упираясь в крыльцо неказистой бревенчатой избушки с покосившейся крышей. Рядом стоял сарай-развалюха с настежь распахнутой дверью.

– Так… – Змей потер руки. – Попались, голубчики… Я в окно подсмотрю, а ты их отвлеки. Постучись в дверь, спроси о чем-нибудь… Только осторожно. А чуть что – падай на землю и не дергайся.

Горыныч крадучись двинулся к окошку, а Алена, подойдя к двери, несмело постучалась. Потом снова, погромче.

Дверь со скрипом открылась и из нее выглянул человек. Выглядел он не слишком симпатично: сизый нос, длинные, свисающие усы, черный чуб до бровей.

– Чего надо? – хрипло спросил мужик, и от него пахнуло перегаром.

– Да… Дорогу спросить, – отступила Алена. – Мы тут заблудились…

– Мы? – нервно огляделся местный житель. – А че, ты не одна?

– Они там, дальше… – неопределенно махнула рукой Алена. – Нам река нужна. Где тут река?

– Тебе какую? Большую или маленькую?.. – уточнил мужик, почесав небритый подбородок. – До большой два часа идтить надо. Во-он туда, – махнул он рукой на запад.

– А что дальше по этой реке? Дойдем ли мы до моря? – продолжила расспросы Алена.

– Конечно! За день как раз дойдете, если поторопитесь. Сперва пройдете наше царство, потом Орла-Орловича, а потом Ворона-Вороновича.

– А маленькая река? – на всякий случай спросила Алена.

– Да, она тут, рядом. За холмами будет овраг. В нем ручеек. По оврагу идите. Там еще один ручеек вольется, потом еще один – вот вам и река. За час по ней до моря добраться можно.

– Ага, – кивнула Алена. – Спасибо, – и она развернувшись, неторопливо пошла прочь по тропинке. Через несколько шагов она услышала за спиной грохот. Испуганно обернувшись, девушка увидела, что мужик, стоная, лежит на пороге, а Горыныч входит в дом. Алена побежала обратно и, осторожно обойдя пытающегося подняться мужика, зашла в дверь.

– А он не убежит? – озабоченно спросила Алена оглянувшись.

Мужик, кряхтя, встал на ноги. Горыныч метнулся на крыльцо и поймал беднягу за рубаху, когда тот уже собирался дать деру.

– Помогите! Убивают! – истошно завопил сизоносый, вцепившись в перила крыльца.

– Заткнись, – рявкнул Горыныч и рывком втащил мужика в комнату, вместе с оторвавшимися перилами.

Алена оглядела грязную, полупустую комнату. На столе лежало что-то, наспех завернутое в скатерть. Откинув ткань, девушка увидела большой, чуть сморщенный гриб-мухомор. Он лежал на шинковочной доске рядом с широким мясницким ножом.

– Вот это твой знакомец? – спросила она Горыныча.

– Угу, – Змей нахмурился. Приподнял сизоносого мужика с пола и повернул лицом к столу. – Это что? А?!

– Да я… Гриб это. А что вы набросились-то на меня? Грибы я собирал… Да!

– Ах ты гаденыш! – скривился Змей и швырнул мужика на скамью. Тот, ударившись копчиком о сиденье, взвыл от боли. – Зачем говорящие грибы срезаешь? Кто тебя подучил? – приступил к нему Горыныч.

Мужик задергался на скамье, скуля что-то невнятное.

– Бить его теперь бесполезно, – покачала головой Алена. – Может, гриб еще не умер? – и она побрызгала на Мухомор водой из кадки.

Ей показалось, что гриб шевельнулся.

– Ты жив? – девушка аккуратно потрогала его пальцем.

Мухомор в ответ тихонько охнул.

– Вот что! – осенило Алену. – Давай поставим его в кадку с водой! Он, наверное, просто засох.

Посаженный в кадку гриб пару раз глубоко вздохнул и зашевелился. Алена ахнула – из-под красной шляпки на нее глядели два маленьких голубых глаза.

– Ой, спасибо тебе, красна девица. Отвела ты беду неминучую… – стариковским надтреснутым голоском заговорил гриб. – А то совсем бы я без воды загнулся… Здравствуй, добрый молодец, – заметил он Змея. – А я тебя помню.

«Странно, – мысленно обратился Змей к Алене, оглядев себя. – Я тут совсем в другом обличье был в прошлый раз».

– Да как же ты можешь помнить меня? – Горыныч присел на корточки перед кадкой.

– А чего тут помнить. Зубы большие. Руки длинные. Сабля на боку, а в глазах огонь горит, того гляди – вырвется, – прокряхтел гриб.

– Про огонь-то ты верно говоришь. А вот про зубы напутал. И сабли у меня нет с собой. И в прошлый раз не было.

– Может быть, может быть… Спорить не буду, – забубнил гриб. – На старости я совсем стал слепой. На внешность не смотрю, одну только суть замечаю. Как оно так выходит, не знаю. Но только, хоть ты и без сабли ходишь, а она все одно, всегда при тебе…

– Ну, хватит обо мне разговаривать, – прервал мухомора Горыныч и обличающе указал пальцем на съежившегося в углу комнаты мужика. – Что этот сизоносый хотел от тебя?

– Этот?.. – покосился на мужика гриб. – О, это настоящий злодей! С мешком ко мне пришел. Вырвал, изверг, из грибницы! Ножом пугал. Все выпытывал. Расскажи, говорит тайну…

– Я человек бедный, – запричитал, размазывая слезы по длинным усам местный житель. – Ничего у меня нет. Жисть моя трудная. Последняя корова и та вот пропала…

– А гриб тут при чем? – удивилась Алена.

– Как это при чем? – оживился сизоносый. – Он не просто так говорящий. Он Тайну знает! А я человек бедный. Во всем испытываю нужду…

– Клад ему, что ли нужен? – спросила Алена у Мухомора.

– Ага! Клад, – закивал, вскочив, мужичек. – А он знает! Знает он все, Мухоморина! Только от меня скрывает, мучает.

Алена пожав плечами посмотрела на гриб.

– Слышишь, уважаемый… Отдай ты ему клад. Он ведь все равно не успокоится, пока не получит.

– Как я ему клад-то отдам, коли он дурак? – искренне удивился Мухомор.

– И вовсе я не дурак! – взвился сизоносый. – Это ты, наоборот, шибко умный.

– Да как же это он не дурак, коли загадки вовсе разгадывать не умеет? – возмущенно дернулся всем телом гриб. – Такому никакой клад на пользу не пойдет.

– Ну что тебе стоит, – принялась уговаривать Мухомора Алена. – Загадай ему простую загадку. Пусть найдет хоть какой-нибудь клад… Хоть самый маленький…

– Ну, хорошо. Будь по-твоему, красна девица, – качнул гриб шляпкой. – Отгадай-ка ты, длинноусый, что это такое: семь одежек и все без застежек.

Алена с трудом удержалась, чтобы не выкрикнуть тут же ответ. Но сизоносый надолго задумался, теребя свой длинный ус. Потом глубоко вздохнул и, решительно рубанув рукой воздух, заявил:

– Арбуз это. Вот… У него кожа толстая. И застежек нет никаких…

– Да нет же! – расстроено всплеснула руками Алена. – Это капуста.

– Да?.. – мужик пожал плечами. – Капусты я и не видел ни разу. Откуда мне знать… Вот, морскую капусту однажды ел. Когда в гостях был у тетки, в Мореграде. Это водоросля такая длинная…

Алена жалобно поглядела на гриб и тот, вздохнув, предложил еще одну загадку.

– Два кольца, два конца, а посередине гвоздик… Что это такое?

Сизоносый снова задумался, напряженно наморщив лоб, и, после тяжких сомнений предположил:

– Это газонокосилка… Я такую у кума видел.

– А ножниц ты что же, никогда не видел? – удивился гриб.

– Видел. Да что вы все путаете меня?! На ножницах никаких колец вовсе нет! Вот, сами посмотрите… – и он, вскочив, полез куда-то за печку. Пошерудив там достал железные ножницы для стрижки овец – оба ножа этих ножниц крепились к загнутой дугой полоске железа. – Какие тут кольца?

– А обычных, портняжных ножниц ты что же, не видел? – удивилась Алена.

– Так я же не портной! – взмахнул руками сизоносый.

Алена глубоко вздохнула, а Горыныч нетерпеливо забарабанил пальцами по столешнице.

– Ну, вот моя последняя загадка, – заявил гриб. – Зимой и летом одним цветом.

Подумав пару секунд сизоносый хлопнул себя по лбу ладошкой:

– Да это же моя печка!.. Третий год не могу собраться и заново ее побелить. Вся прокоптилась уже. И зимой и летом серенькая…

– Это безнадежно, – покачала головой Алена.

– Я и говорю, – подхватил гриб. – Дурак он. И клад ему не в прок пойдет… Ты лучше, парень, иди за овраги – корова твоя туда подалась. Она как забрела на мою поляну, сожрала двух моих двоюродных племянников, от вкуса их одурела, и говорит – убегу от хозяина за овраг. Не пасет он меня, сена не запасает. Буду сама гулять… Понял? Корову свою береги. Вот те и будет клад.

– Так ты про корову мою знал? – всплеснул руками сизоносый. – Миленький ты мой! Да что ж ты раньше-то молчал, а?

– А меня кто спрашивал? – недовольно проворчал гриб. – Подошел и сразу давай меня из грибницы выковыривать…

– Да я… Да… – заметался сизоносый по комнате. А потом, махнув на гостей рукой, бросился вон, лишь крикнув с порога. – Я щас, быстро. За коровой сбегаю…

Горыныч и Алена, переглянувшись, расхохотались.

– Ну вот и славно, – проскрипел Мухомор. – А теперь посадите меня на место. Да полить потом не забудьте!

– Само собой, – улыбнулся Горыныч и подхватил на руки кадку с грибом.

Минут через десять они так и появились перед рыцарями и богатырями с говорящим грибом на руках. Потом все вместе отправились сажать гриб на место. Когда Алена водрузила Мухомор в центре родной поляны, и обильно полила водой из кадки, гриб склонил перед девушкой красную, в белых пятнышках, шляпку.

– Ох, спасибо тебе, красна девица. И тебе, спасибо, добрый молодец, – поклонился он затем Горынычу. – Я вам теперь жизнью обязан. Этот дурак-то меня уж точно, либо ножом бы зарезал, либо засушил бы совсем без воды… Так что просите у меня, что вам надобно. Ну, конечно, в пределах разумного.

– Скажи-ка ты нам лучше, – предложил ему Горыныч. – С тех пор, как я с тобой прошлый раз говорил, ты с кем-нибудь еще разговаривал?

– Конечно, – кивнул гриб. – Птицы ко мне постоянно летают. Да вот деревья из соседней рощи… Потом, три раза этот сизоносый приходил. Все про клад выпытывал. Уж не знаю, какая сволочь его про клад научила… Да, и еще корова его приходила, на свою жизнь тяжелую жаловалась.

– А кто-нибудь не местный? – уточнила Алена.

– Не местный? – Мухомор задумался. – Вот недавно приходила паломница из царства Орла Орловича. На дыру в небе посмотреть… Ну, на ту самую, из которой вы сюда вылезли.

– Это нам не интересно. Больше никто с тобой не разговаривал? – поинтересовался Горыныч.

– Больше никто.

– А может, про дорогу у него спросим? – предложил Алеша Попович. – Раз он с птицами разговаривает, да с паломниками, значит знает, по какой реке нам идти.

– Да я уже все узнала, – махнула рукой Алена. – Тут совсем близко, в двух часах пути, за холмами, какая-то река. За день мы по ней до моря дойдем. И Черномор нам говорил, что до моря всего день пути…

– Всего день? – удивленно покачал шляпкой гриб. – Этот ваш Мор сам-то небось не идет с вами, да?

– А что? – насторожилась Алена.

– Ничего. Просто «всего день» говорят, когда самому не идти. А когда своими ножками топают, говорят – целый день идти. Все тридцать часов.

Глава 20

Век долог, да час дорог.

Народная мудрость

– Сколько часов идти? – переспросил Мухомора Горыныч. – Тридцать? Я не ослышался?

– А разве в дне не двадцать четыре часа? – удивилась Алена.

– Не знаю, как у вас там, в вашем Верхнем мире, а у нас тут в одном дне тридцать часов. Это любая поганка знает, не говоря уже…

– Подожди-подожди, – перебила его Алена. – А сколько тогда в вашем часе минут?

– Каких таких минут? – удивился Мухомор. – Кто такие минуты?

– Вы минут не знаете? – озадачилась Алена. – А как же вы делите час?

– Само собой на четверти, – ответил ей гриб.

– Ладно, – вмешался Добрыня Никитич. – Чую я, у них тут путаница какая-то… Вот ты, гриб, сказал, все тридцать часов идти. А когда же у вас отдыхать принято?

– Известно когда, – хмыкнул Мухомор. – В последней четверти часа… Ну, совсем ленивые могут и в предпоследней четверти отдыхать.

– Вот лентяям раздолье! – улыбнулся Добрыня. – Каждый час полчаса отдыхать!..

– Какое же тут раздолье? – всплеснул руками Ивейн. – Каждые полчаса отдыхать, да тридцать часов подряд идти… А спать когда?

– Так в последнюю четверть часа и спать! – тряхнул шляпкой Мухомор. – Что ж вы, с Верхнего миру такие все бестолковые?!

Друзья удивленно переглянулись.

– Тут точно какая-то путаница, – заявила Алена. – Вот ответь мне, гриб. Если у вас в дне тридцать часов, то сколько же дней у вас в месяце?

– В месяце? – удивленно поднял бровь Мухомор. – Откуда же это в месяце возьмутся вдруг дни?.. Я правда, про месяц ничего толком не знаю. Но, как мне один умник рассказывал, месяц, это такая штука, которую у вас, в Верхнем мире, ночью на небе видно. Да только откуда же в этой штуковине, что на небе прибита, возьмутся дни? Ведь дни – это время! День состоит из утра, середы, вечера и ночи. Так?

Товарищи кивнули.

– Ну вот! – хихикнул гриб. – Откуда же тогда в вашем месяце дни?

– А что это за умник рассказывал тебе про месяц?

– Да был тут один такой. Давно-о уже. Дня четыре назад… Борода у него седая, короткая. Сам невелик. Глаза завидущие, руки загребущие. С виду добрый, а морда хитрая. Сразу видать, жулик.

– Черномор! – догадалась Алена. – И что он говорил?

– Да вот, про месяц рассказывал. Как он у вас наверху ночью в небе светит. И про звезды. А рассказывал-то как интере-есно. А потом пошел выискивать что-то у нас. Я хотел было вызнать, что же эдакое он ищет, да не смог. Уж больно он скрытный.

– Так что же ты сразу нам про него не сказал? – всплеснул руками Горыныч. – Мы же спрашивали, кого ты недавно видел?!

– Дак то недавно, – покачал шляпкой Мухомор. – А этого проныру я видал уж больше года назад…

– Что-то ты, грибочек, нас путаешь, – Добрыня подозрительно сощурился. – То четыре дня назад, то больше года прошло… Ты совсем уже заврался, миленький. Может дал Кощей тебе задание с толку нас сбивать, да запутывать?

– Типун тебе на язык! – взвизгнул гриб. – Не поминай вслух настоящее имя Отморозка!.. Ух, аж мурашки по порам пошли…

– Отморозок, – в полголоса повторила Алена и прыснула со смеху.

– Ничего смешного, красна девица, – нахмурился гриб. – Помянете его истинным именем, он над вами в день Морозный покуражится. Отморозит по-злобе вам чего-нибудь…

– Но ты, Мухомор, и верно, что-то напутал, – перебил его Горыныч. – Не мог Черномор говорить с тобой четыре дня назад. Он в это время в плену, во дворце у Лебеди сидел.

– Мог, не мог, – обиженно надулся Мухомор. – Я вам правду говорю, а вы не верите. Научить вас хочу, а вы все спорите… Раз вы тут все и так шибко умные, так и нечего моих советов спрашивать!

– Ты прости нас, невежливых, ученый гриб, – вмешался Илья Муромец и отодвинул подальше от Мухомора остальных. – Уж они, молодые да горячие, не имеют вовсе терпения. Ну а я, старик, послушаю внимательно. Объясни ты нам все про время местное. Что у вас тут часом называется, день от года чем отличается?..

– Ну вот, другое дело, – расплылся гриб в улыбке. – Коли вы совсем ничего про время здешнее не знаете, так я мигом вас научу… В одном часе четыре четверти: синяя, когда люди все просыпаются, красная, когда люди за работу принимаются; белая, когда люди от работ отдыхают и зеленая, когда все люди спят… ну, кроме зеленных воришек и сторожей. Вообще-то час начинают считать с зеленой четверти…

– Вот! – всплеснул руками Добрыня. – Слышал я такую байку про Подземный мир. Что там солнце никогда не заходит, а один день они называют часом! Думал, враки…

– Это у вас там Наверху час называют днем! – заспорил Мухомор.

– Ну, у нас, так у нас, – примирительно сказала Алена. – Ты давай-ка дальше, гриб, рассказывай.

– Так я и рассказываю. В одном дне тридцать часов. А делятся они так: семь первых часов – утро, девять следующих – середа, потом еще семь – вечер и последние семь – ночь.

– Отчего ж так неровно? – удивился Горыныч.

– Уж как есть, – хитро сощурился гриб. – Семь часов у нас ночь. Совсем нет света на небе. Семь часов – рассвет. В эти часы становится, постепенно, светлее. Потом девять часов ровный свет… Сейчас, кстати, как раз середа, второй день… А потом еще семь часов – вечерние сумерки. Темнеет постепенно… Теперь понятно вам?

– Понятно, – нахмурился Добрыня и стал загибать пальцы. – Стало быть, через пятнадцать дней… то есть, по вашему, часов станет совершенно темно?

– Верно, – кивнул Мухомор шляпкой. – Вы дальше-то будете слушать?

– Конечно, конечно, уважаемый, – хором сказали Илья и Алена.

– Ну так вот. В дне тридцать часов. А в году три дня…

«Три дня!.. Читала же я в какой-то сказке про год, что состоит из трех дней!» – вспомнила Алена.

– … Первый день Мокрый. Снег тает, дожди идут и все растет со страшной силой. Самый хороший из дней, – довольно сощурился Мухомор. Второй день Жаркий. Это сейчас. Тоже, в общем, ничего день. И третий день, самый страшный – Морозный. Иначе говоря, Кощеев день, – при этих словах гриб вздрогнул и поежился, как будто его уже морозит. – В этот день в особой силе Отморозок.

– Вот, значит, как… – покачал головой Горыныч. – Интересная тут у вас жизнь… А как же вы один час от другого отличаете?

– Обыкновенно, – хмыкнул гриб. – Как небо моргнет, так и новый час наступил.

Несколько минут все молчали, подавленные услышанным.

– Спаси, Господи, наши души грешные, – вздохнул Гавейн и затравленно оглянулся. – Куда ж мы, братцы, попали?

– Точно не знаю, – пробурчал, нахмурясь, Ивейн. – Но, думаю, это не ад. Хотя, местами, похоже.

Илья все это время хмурил брови и что-то озабоченно высчитывал на пальцах, а Алеша, похоже, безуспешно пытался вызвать Лебедь.

– Что вы приуныли-то? – встрепенулся Добрыня и окинул товарищей взглядом. – Силушка в руках у нас по прежнему. Да и скатерть-самобранка работает.

– Верно, – кивнул Илья. – Рано нам горевать. Отправляться пора в путь дороженьку… Одно неладно, веревка вон висит. Не ровен час кто прознает раньше времени, что мы здесь. Или, того хуже – к нам, на Землю-матушку поднимется. Может ты, Горыныч, спрячешь ее?

Горыныч примеряясь посмотрел на видную даже с грибной поляны свисающую с неба веревку.

– Да ты что, Илья? В своем уме? У Горыни чай крыльев-то нету, – всполошилась Алена и выразительно посмотрела на Змея.

– И верно. Нету, – спохватился Змей. – Ну а мы вот что сделаем… Что ты там, Мухомор, про клады мне говорил?

– Да нешто вы не знаете? – удивился Мухомор. – Я люблю загадки загадывать. А кто загадку отгадает, тому клад открывается… Кому что надо, тот ко мне приходит, говорит. Если оно у меня спрятанное есть, я ему загадку загадываю. Коли отгадает – увидит поблизости, что просил.

– И много у тебя напрятано? – хитро сощурился Добрыня.

– Мно-ого! – довольно разулыбался Мухомор. – Я давно тут живу. Уж состарился…

– И откуда ты столько загадок знаешь? – поразился Персиваль.

– Так приходят всякие. Говорят загадку, дают что спрятать. Я и делаю клад, – непонятно объяснил гриб.

– То есть как это «делаю клад»? – переспросил Ивейн.

Гриб растерянно похлопал глазами, честно попытался сформулировать что-то, но потом безнадежно вздохнул и с жалостью посмотрел на рыцаря.

– Ну как тебе, милок, объяснить, коли ты не гриб?..

– А не надо нам ничего объяснять, – сказал Горыныч, и глаза его весело сверкнули. – Можешь ты нам сделать клад из во-он той веревки, что торчит из дыры в небе? Надо бы ее спрятать.

– Конечно могу. Только вы загадку загадайте. Да позаковыристей… Ну, а кто отгадает ее, тот ваш клад и увидит.

– Да какой же дурак будет клад с веревкой искать? – хмыкнул Добрыня.

– А сами-то мы ее потом увидим? – забеспокоилась Алена.

– А как же, – усмехнулся Мухомор. – Ежели только сами свою загадку не забудете.

– Ну, хорошо. Вот загадка: Как под полом под полом едет барин с колоколом.

– Ишь ты! – восхитился гриб. – И что ж это такое?

– Мыши, – ответила Алена, и тут же ахнула: веревка исчезла.

– А можешь ты сам факт нашего прибытия сюда сделать кладом? – поинтересовался Змей.

– Следы что-ль замести?.. – уточнил Мухомор. – Так в зеленую четверть пойдет дождик из энтих-вот туч, и все само заметется. Или вас самих невидимыми сделать?

– А что, можешь?! – подался вперед Алеша.

– Ну, коли будете неподвижно в одном месте стоять, – оценивающе оглядел всю компанию гриб, – то могу. А как шевельнетесь, так вся невидимость и спадет.

– Ну хоть одного-то можешь? – не отставал Алеша. – Чтобы он и двигаясь невидимым оставался.

– Одного?.. Пожалуй могу. А кого?

– Давай Алену, – предложил Добрыня. Алеша открыл было рот, чтобы что-то сказать, но Добрыня успокаивающе похлопал его по плечу. – Ты, Алешенька, врагов побьешь и видимый, а сестрицу поберечь нам надобно. Ну так что, согласна ты, Аленушка?

Алена, подумав, кивнула:

– А, давайте!

– Только в воду не входи, под дождь не попадай, в бане не парься, а то вся невидимость сойдет, – тут же предупредил ее гриб.

– Ну хоть умываться-то можно?

– Дай платочек. Сюда вот, под шляпку, – гриб натряс на платочек какой-то сероватой пыльцы. – Как умоешься, вытри руки и лицо этим платочком. Невидимость и вернется… Ну, загадку-то говори.

Алена сказала первую пришедшую на ум загадку:

– Без рук, без топоренка построена избенка… Ну? Я уже невидимая?

– А отгадку? – лукаво сощурился гриб.

– Ах, да. Это гнездо птичье…

Алена совершенно ничего не почувствовала. Только все ее спутники стали почему-то вдруг оглядываться и шарить вокруг руками. Сама себя, при этом, девушка прекрасно видела.

«Ух ты! Получилось!» – Алена принялась на цыпочках расхаживать между рыцарями и богатырями, проверяя, замечают ли ее. Не замечали, смотрели насквозь.

– Алена, ты где? – растерянно оглянулся Добрыня.

– Ты это… Ты не балуй, Аленушка! – погрозил Илья пальцем пустому пространству перед собой.

И тут Алена взвизгнула, от того, что Персиваль наступил ей на ногу.

– Прекращай эти прятки, – поймал ее за руку Горыныч. – Они тебе все ноги сейчас оттопчут.

– А ты что же, видишь меня?

– Ну, не то, чтобы вижу, – уклончиво ответил Змей.

Рыцари подозрительно уставились на него. А Горыныч мысленно добавил.

«Глазами чую тепло, которое от тебя идет».

«Понятно. Инфракрасное зрение».

– Ты вот что, Горыня, – Илья хотел было подойти к Змею поближе, но на полпути остановился, видимо, опасаясь, что наткнется на Алену. – Коли видишь ее, так приглядывай. Ходит пусть она с тобой по руку левую. Мы тогда, хоть она и незаметная, не толкнем ненароком Аленушку.

На том и порешили. После чего вся компания, распрощавшись с грибом, отправилась в путь. Тут же встал вопрос – до какой реки идти, если по обоим можно добраться до моря.

– Что тут думать? – всплеснул руками Алеша. – Идти надо до той реки, которая ближе.

– А может, лучше у Черномора уточним? – предложила Алена.

– Давайте попробуем, – пожал плечами Добрыня и вынул из заплечной сумы медный поднос.

Но, сколько они ни стучали по подносу, Черномор не отзывался.

– Это что же, он тут не работает? Черномор же говорил, что все проверено! – возмущенно всплеснул руками Добрыня.

– И до Лебеди я дотянуться никак не могу, – печально вздохнул Алеша Попович.

– У нас, чай, и своя голова на плечах есть, – уверенно заявил, пригладив бороду Илья Муромец. – Вы сперва хорошенько подумайте.

– Что думать-то? Идти надо! У нас еще у каждого три подвига несовершенных! – вскочил на ноги Персиваль.

– Погоди ты, неугомонный, – осадил его Ивейн. – Этот… гриб, он что говорил. Час тут, как у нас день. Значит, нам до большой реки не два часа, а два дня добираться. А потом по ней до моря не один день, а, считай, целый месяц…

– А по маленькой речке мы до моря, выходит, за наш день доберемся, – продолжил Добрыня.

– Это что же нам теперь, все время так вот с часами и днями путаться? – поморщился Гавейн.

– Ничего, дорога, чую, будет долгая, привыкнем… А к морю быстрой дорогой пойдем. И Черномор нам говорил, что за день мы должны до моря добраться. То есть за наш, верхний, день. Так что, двинули, – и Горыныч первым зашагал на юг, к холмам, потянув за собой Алену.

* * *

За невысокими холмами, на одном из которых стояла избушка сизоносого похитителя грибов, путникам открылся потрясающий пейзаж. Бескрайние цветущие луга, кое-где перерезанные оврагами и невысокими зарослями кустарника и леса. Надо всем этим великолепием клубился перламутровый туман вместо неба. Добравшись до ближайшего овражка, путники пошли вдоль него. Вскоре послышалось журчание ручейка.