Текст книги "У свободы цвет неба (СИ)"
Автор книги: Эгерт Аусиньш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 40 (всего у книги 65 страниц)
– Добрый день, Ирина Павловна, – сказал он с вежливой улыбкой. – У вас какой-то срочный разговор – и именно ко мне, верно?
– Совершенно верно, господин наместник.
– Мастер Димитри, Ирина Павловна, если вам не трудно. Наместник я с другой стороны звезд, – Димитри открыл дверь и жестом пригласил гостью входить.
Направляясь через холл к лестнице, он произнес: "Внимательно вас слушаю", – и чуть замедлил шаг, приноравливаясь к походке женщины. Пока они шли по лестнице и коридору в его кабинет, Димитри успел узнать, что два отчета ему лично, как князю, точнее, главе совета капитанов Островов, уже ждут его в кабинете, и вместе с ними письменный запрос, ответ на который ученые хотели получить еще позавчера. Открывая дверь в кабинет, князь успокаивающе произнес:
– В таком случае отчеты я возьму с собой в край, а запрос просмотрю сейчас, и все решим. Располагайтесь, Ирина Павловна. Хотите чай или прохладительное питье?
– Если можно, воды, – ответила женщина.
Димитри выглянул в коридор и свистнул сайни, затем вернулся к запросу. Документ был написан отвратительным почерком человека, привыкшего писать стоя, держа лист на ненадежной опоре и пользуясь не особенно хорошей пенной. Содержание... после услышанного от своих ддайг князь даже не особенно удивился. Только подавил вздох, откладывая запрос.
– Ирина Павловна, зачем вам нужна кровь магов? И почему непременно внелетних?
Биолог была готова к вопросу. Она объяснила – как ей самой казалось, вежливо, – что всю остальную линейку образцов экспедиция уже собрала. Оказывается, кровь дали и рыбаки, и матросы, и мелкомаги, и недомаги, каким-то чудом оказавшиеся на Островах, и морские маги, и даже некоторые из его капитанов. Но внелетних на Островах не было: кто-то оказался на Ддайг, кого-то дела вынудили отправиться в столицу. А достопочтенный наотрез отказался поделиться ценным биологическим материалом.
– Я понял, – все-таки вздохнул Димитри. – Скажите, а чем вас не устраивает проба, взятая в крае? Ведь там внелетних магов почти три десятка.
– Мы думали об этом, – кивнула Ирина Павловна. – У тех, кто живет в крае, другая диета, показатели будут сильно изменены.
– В таком случае и моя кровь вам не подойдет, – сочувственно констатировал князь.
– К сожалению, – подтвердила биолог.
– Тогда, боюсь, я ничем не могу вам помочь сейчас. Если только вы согласитесь отложить этот опыт до экспедиции в другую, новую часть Аль Ас Саалан. За море.
На лице Ирины Петровны отразились тяжелые раздумья. Помолчав, она произнесла:
– Религиозные ограничения там менее строгие?
– Значительно, – подтвердил Димитри. – Но и обстановка менее свободная, чем здесь. – Увидев недоумение на лице собеседницы, он объяснил. – Считайте те земли горячей точкой.
– А, – кивнула женщина. – Я понимаю. Мне доводилось бывать в Африке. Спасибо за предложение... ваша светлость.
Князь с трудом удержал лицо, очень доброжелательно попрощался и проводил гостью до дверей кабинета. Передав ее ддайгскому воину, дежурившему в коридоре, он вернулся в кресло. Переживая беседу, хмыкнул и покачал головой, думая, что ученые Нового мира действительно люди совершенно не от мира сего. Выпускать их за пределы лабораторий и библиотек по меньшей мере бесчеловечно, это может кончиться гибелью любого из них, причем не самой быстрой и безболезненной. На Ддайг им придется обеспечивать двойную охрану, из ддайгских воинов и досточтимых, иначе не выживут.
Воин, завершив поручение, заглянул в кабинет.
– Пришли? – спросил Димитри. И, увидев ответный короткий кивок, распорядился. – Зови.
В кабинет они вошли вдвоем, такие непохожие и такие одинаковые. Одно имя на двоих. Так или иначе, уже семья. Приемная дочь и выбранная ею мать.
– Останешься здесь? – спросил Димитри младшую.
Ддайг уловила его эмоции, показав ему больше, чем Полина-старшая способна была понять без дополнительных объяснений. Ддайгские сироты в принципе не были простыми детьми, а многие из найденышей успели приобщиться до гибели матерей к обычным забавам своего народа. Эти были особенно склонны к жестокости и в то же время боязливы. Но случай Полины-младшей был особым даже и в этом непростом ряду. От людей, доставивших ее в дом вице-императора, он узнал, что девочка сама вышла из леса к саалан. Это значило, что, скорее всего, труп ее матери был выброшен не только за пределы поселения, а и за пределы земель, которые ее племя считало своими и возделывало. Он успел расспросить ее до того, как она начала погружаться в животное состояние и узнал кое-что еще. Девочка ушла от тела матери, когда увидела у нее "плохое злое лицо". И из этого следовало, что она просидела рядом с трупом не меньше нескольких дней. Более того, судя по посмертным изменениям, которые она запомнила, а Димитри прочитал, как менталист, причиной смерти было или отравление, или заклятие на смерть. И значит, ее мать успела сильно провиниться перед своими сородичами. Ведь, если версия верна, то ее не просто убили, а отказали ей и ребенку в праве быть вообще, и тем более быть ддайг. Деградация и превращение в двуногое животное были неизбежной участью девочки, и князь знал это. Конечно, он все равно пытался сделать все возможное, чтобы улучшить ее будущее, но на успех особо не надеялся, хоть это его и печалило. Когда она начала враждовать с другими воспитанниками, Димитри перевез ее с Ддайг на Острова, надеясь замедлить процесс деградации. Милостью Потока всего-то через два года после этого случились беспорядки в Озерном крае. И не иначе как Магдис улыбнулась ему – а может, и девочке, – и Димитри нашел в своем кабинете ледяного дракончика. То, что Полина установила с малышкой контакт, князя совсем не удивляло, но все остальное было слишком длинной цепочкой счастливых случайностей, чтобы не предположить волю Потока. Или старых богов.
Образовав с Полиной род, девочка получила счастливую возможность не только существовать и слышать мир, но и быть в нем хоть кем-нибудь. И сейчас, впитывая ощущения и впечатления, она стремительно восстанавливала разум и училась быть своим родом дальше, всю свою предстоящую жизнь. За себя и за свою приемную мать. Никакого страха неизбежной разлуки в ней не чувствовалось, да и причин для этого не было. Полина ведь предупредила девочку, давая согласие стать ее матерью, что проживет недолго. И не обманула. С точки зрения любого ддайг, мистрис Бауэр выглядела настолько нежизнеспособной, что, попади она в руки орды, ее даже не удостоили бы пыток. Таких просто предоставляли их собственной судьбе и занимались чем-нибудь поинтереснее. Но отсутствие жизненных сил в сочетании с достоинством, переходящим в отчужденную гордость, для ддайг было новым. И Полина-младшая училась каждую минуту, проведенную рядом с матерью, впитывая ее настроение, выражение лица, ритм дыхания и сердцебиения, осанку и движения. И успела перенять немало. Вот и сейчас Димитри увидел знакомый прищур и характерно выпрямляющуюся спину.
– Нет, – сказала девочка. – У вас разговор взрослых. Я буду ждать за дверью.
– Хорошо, – согласился князь.
Маленькая ддайг легко встала из кресла, занятого ею по кивку князя, и вышла. Полина-старшая задумчиво посмотрела дочери вслед. Та, выглянув из-за двери, заверила:
– Я не трону ни одного хвоста, обещаю.
Полина кивнула и дверь закрылась.
Несколько секунд в кабинете князя было тихо. Но Димитри и его гостья хранили молчание по разным причинам. Она за последний год привыкла ждать, пока ее спросят, распорядятся или потребуют чего-то. Он не знал, как начать разговор.
Князю было действительно тяжело. Надежды, вернув Полине свободу, получить наконец живую умную собеседницу, по-дружески открытую и расположенную к нему, таяли с каждым вдохом. Не оправдался и его расчет на то, что, увидев последние цветы и яркое осеннее небо над Островами, подруга станет подвижнее и активнее. И любознательность ее тоже молчала, если за три дня пребывания здесь женщина так и не покинула крыльцо дома. Той осенью даже в ожидании его решения, воздерживаясь от еды, Полина успела за неделю не раз обойти город и порт и сделать несколько вылазок в лес и на открытый участок за городом. Но не в этот раз. Впрочем, с едой, как ему уже сказал хранитель огня сиреневого дома, у нее и теперь было не слишком хорошо.
– Как тебе квамье молоко? – спросил князь. Надо же было с чего-то начать разговор. Ведь беседа сама себя не начнет, а Полина ему помогать, очевидно, не собиралась.
Она сделала еле заметное движение лицом. Возможно, это была тень улыбки вежливости.
– Я пока не распробовала. А фруктовый чай понравился. Еще в Исанисе.
Димитри внимательно посмотрел на подругу. Явного отчуждения он не увидел, только усталость и безразличие. Реплика, однако, вышла гладкой, как морской голыш. Ни одной зацепки, чтобы продолжить тему.
– Хорошо, – кивнул он и отправил ей теплый взгляд. – Распробуешь, поделись впечатлениями?
– Обязательно, – так же безразлично и тускло ответила она.
Князь улыбнулся и перевел тему.
– Тебе всего хватает? Может быть, что-то прислать из дома?
Полина ненадолго задумалась.
– Да нет, наверное. Мне не так много и нужно.
– Я заметил, – несколько напоказ вздохнул он. – Или почти ничего, или весь мир.
– Весь мир мне никогда не был нужен, – сказала она чуть удивленно.
Димитри мысленно поморщился, досадуя. Он-то рассчитывал на ответную шпильку или хотя бы легкую отповедь. Атаковать повторно не было смысла: она примет это за очередной допрос, каких в ее жизни за последний год по имперскому счету и так было с избытком и через край. А вслух сказал:
– Я попытался пошутить. Видимо, не сумел. Что же, давай тогда поговорим о серьезном.
– Да, конечно, – ответила Полина.
Димитри улучил момент и заглянул ей в глаза. Ощущение, которое он поймал, было не из приятных. На миг ему померещился лед Ладоги и бесконечная белесая плоскость под таким же белесым небом, смыкающимся с этой плоскостью где-то вдали. И между небом и льдом безостановочно летящий чуть вкось мелкий сырой снег. Князь поднялся из кресла, подошел к окну, посмотрел в доцветающий сад, вдохнул теплый, еще летний, воздух, стряхивая наваждение, принесенное из сознания Полины.
– Я хотел поговорить с тобой о твоей приемной дочери, – сказал он.
– Я что-то упускаю или делаю неверно? – тут же спросила она.
Димитри печально посмотрел на подругу.
– Последнее, чего я хотел бы, друг мой, это видеть, как ты, по свойственной тебе привычке, берешься делать больше, чем можешь.
– Больше, чем можешь, – возразила Полина, – это когда силы кончаются еще до достижения результата.
Димитри скептически приподнял бровь.
– Ты хочешь сказать, что нынешнее твое состояние тебя устраивает?
– А причем тут я? – блекло удивилась она. – Ты заявил разговор о девочке.
Князь подошел к креслу Полины, присел перед ней на корточки и взял ее руки в ладони.
– Друг мой, я понимаю, что тебе сложно. Но я прошу тебя, соберись и послушай меня внимательно. Связь действительно есть, и это очень серьезно.
Прикосновение к руке подруги полностью открыло Димитри ее сознание. Он едва удержался от болезненной гримасы, почувствовав с ней вместе то усилие, с которым она концентрировалась на нем самом и его словах. Не оборачиваясь, князь подвинул к себе кресло и сел, не выпуская ладони Полины из рук. Он понимал, что с точки зрения землянки, сцена интимна на грани допустимого, но так Полина его хоть слышала. И походила на живого человека по крайней мере на ощупь.
– Ты уже заметила, наверное, что ддайг довольно чувствительны к состоянию существ, находящихся рядом с ними.
Полина не слишком охотно кивнула.
– Это их свойство, – продолжил Димитри, – не проявляет себя только в двух случаях. Первый – глубокая апатия, еще глубже, чем та, которую сейчас переживаешь ты. Второй – состояние запредельной ярости, в котором они способны пребывать неделями, проделывая такое, что я не хотел бы сейчас тебе описывать.
– Это с ней было прошлой весной? – уточнила Полина.
– Осенью – мимовольно поправил ее Димитри. – Тут была тогда осень. И то были уже следы, – он грустно усмехнулся. – В моем доме на Ддайг она дралась со всеми, кто к ней подходил, ломала мебель и отказывалась есть.
– А потом ты ее перевез сюда, и что-то изменилось?
– Скорее, ей стало не с кем драться, – хмыкнул Димитри. – Сайни довольно увертливы, а слуги и охрана быстро поняли, что к чему. Настоящие изменения произошли за ту неделю, когда я был в море, а вы с ней вдвоем изучали Эйн-Алас – остров, на котором мы сейчас находимся. Знаешь, я уже не надеялся, что к ней вернется разум, но это произошло благодаря тебе.
– Почему?
Глядя в стылый взгляд Полины, князь мягко, но раздельно и четко произнес:
– Потому что она хочет быть такой, как ты. И станет такой, какой она тебя видит.
Полина опустила взгляд.
– Плохо, – сказала она бесцветно.
– Почему же? – Димитри отпустил ее руки, но не стал отодвигаться, так и сидел в кресле, наклонясь к ней и глядя в лицо.
Полина пожала плечами.
– Я видела детей депрессивных матерей. В смысле, с диагностированной депрессией. Все они были или апатичны, или склонны к агрессии. У всех были проблемы с контролем. Я не хочу этого для девочки.
– Этого и не будет, – уверенно сказал князь. – Она ддайг, а не человек.
– В чем разница?
Димитри задумался.
– Наверное, в том, что мы, люди, перенимаем и запоминаем то, что видим прямо сейчас, то, что касается нас и относится к нам. А ддайг... они берут самое сильное, самое яркое, что есть в человеке, даже если он сам не видит этого в себе. В моем доме в Дегейне она слышала только меня, но и моего влияния хватало только на то, чтобы она не ушла в безумие. А когда появилась ты, она получила необходимое.
– Я не обучала и не воспитывала ее, – тихо возразила Полина.
– Она сама себя обучала и воспитывала, глядя на тебя. А потом вспоминая тебя. И сейчас она продолжает это делать. Возможно, она будет даже больше тобой, чем ты сама. Но кое-что ей все-таки нужно рассказать, и сделать это можешь только ты.
– О чем же?
Димитри улыбнулся и положил ладонь на подлокотник кресла Полины.
– О том, что у нее есть брат. Ты так и не сказала ей про Айриля.
– Скажу, – она прикрыла глаза на миг, запоминая. – Спасибо, что напомнил.
– Вот и хорошо, – улыбнулся он. – Пообедаешь со мной?
На дне ее глаз медленно плеснула тяжелая волна все той же стылой боли и нежелания лишних усилий. Он подавил вздох.
– Может быть, просто чай?
– Там Поля ждет.
Князь кивнул, отодвигая кресло, поднялся, подал ей руку.
– Удивительно, – сказал он, выходя с ней из кабинета. – Я думал, что это Острова так повлияли на тебя в прошлый раз, ты была такая... оживленная и заинтересованная.
Тень улыбки мелькнула на ее лице.
– Острова тоже. Но больше голодовка. На пятнадцатый день всегда болтаю без умолку, пока не попросят замолчать.
– Всегда? – переспросил Димитри, шагая с ней по коридору. – Ты хочешь сказать, тот твой опыт был не первым?
– Нет, конечно, – без паузы ответила Полина. – Третий, кажется. Вроде третий.
Димитри, не прерывая движения, очень серьезно и даже печально посмотрел ей в глаза.
– Я рад, что мы друзья. Я очень не хотел бы враждовать с тобой.
Она пожала плечами.
– Теперь это в любом случае невозможно. Все уже случилось.
Маленькая ддайг ждала в холле, немного напоказ не обращая внимания на сайни, занятых уборкой. Те недоверчиво косились на нее, но не видя обычной для девочки агрессии, продолжали заниматься своим делом, только нервно подбирали хвосты к лапам.
Проводив двух Полин до крыльца, князь потратил около промежутка на переживания и тревогу, а затем отправился за звезды. Там заканчивался листопад и начинались два новых скандала: юридический и религиозный. Ни тот, ни другой ему не были всерьез интересны, но выгодными он считал оба. По крайней мере, пока охочее до сплетен общество Нового мира обсуждает тонкости принятых и предложенных законов и судьбу церковной утвари, никто из них не треплет языком ни его имя, ни имена его вассалов, подчиненных и друзей.
Вернувшись в резиденцию, Димитри просмотрел новостной дайджест и довольно улыбнулся. Аналитические статьи разбирали различия между подходами к праву в метрополии и в крае, их активно читали и комментировали, стараясь не сказать лишнего. Этой темы людям поумнее и подальновиднее могло хватить до новых листьев. А публику попроще занимало другое: предстоятель православной церкви края всерьез собирался выяснять отношения с магистром Академии. В новостях упоминалось письмо магистру, направленное через достопочтенного Лийна, в комментариях к новостям курсировали купель, дарохранительница, какие-то ложки и, кажется, подсвечники. Каша заварилась на славу, кипела, плевалась и булькала, обещая ему хоть немного дней покоя.
Не обошлось. Письмо от Исиана Асани упало в почту, едва Димитри успел досмотреть новости. Князь скептически хмыкнул, открывая сообщение – мол, мог бы и лично заявиться, чего уже стесняться. В письме, однако, была вежливая просьба найти время для частной встречи в любом удобном Димитри месте, кроме резиденции. Исиан не хотел лишний раз тревожить Макса: тот вряд ли будет рад видеть отца после всего случившегося.
Удобным местом князь счел берег Лосевской протоки между мостами. Близко от резиденции, свидетели все на другом берегу, голоса заглушают вода и ветер. И никаких ненужных церемоний, вроде стола переговоров или кабинета, в котором, как ни крути, всегда есть гость и хозяин. Когда Димитри вышел из портала, Исиан уже неторопливо шел к нему от железнодорожного моста.
– Итак? – коротко спросил князь.
– Хорошего дня, Димитри, – невозмутимо ответил Исиан.
– Уже вечер, – заметил сааланец.
– И правда, – согласился сайх.
– Исиан, тебя не затруднит перейти к делу? – вздохнул князь.
Бывший принц сайхского великого Дома кивнул:
– Да, Димитри, конечно. И я очень надеюсь на понимание или хотя бы внимание к моим словам.
– Уже интригует, – ровно заметил князь. – Но хотелось бы более предметной беседы.
– Да, конечно, – легко сказал Исиан. – Я пришел предостеречь тебя.
– Вот как? – Димитри приподнял брови. – И от чего же?
– От повторения моей собственной ошибки с Алисой. Ты, кажется, можешь сделать то же самое с Полиной Бауэр.
– Допустим, – Димитри отвернулся и, глядя на косые волны, плескавшие над камнями, бросил. – И какое тебе до этого дело?
– Не слишком большое, но есть, – невозмутимо ответил сайх. – Дейвин да Айгит просил меня не дать ее угробить.
Димитри перевел взгляд с бурной воды на равномерное белесое небо и некоторое время смотрел вверх.
– Пусть это не беспокоит тебя. Я считаю, что она в безопасности. И прошу тебя не вмешиваться в жизнь, которая с тобой никак не связана. Алису я отдал тебе, считая, что делаю для нее лучше, и что вышло? Исиан, у меня нет причин думать, что твоя забота окажется полезной для кого бы то ни было. Один опыт у меня уже был. Можешь заниматься чем угодно, но в дела моей подруги я тебя прошу не вмешиваться.
Исиан посмотрел князю в глаза, и тому показалось, что он встретился взглядом с драконом.
– Не думал, что саалан настолько ревнивы, – заметил сайх.
– К тебе? – усмехнулся Димитри. – Сперва подай достаточный повод.
Исиан чуть наклонил голову вбок:
– Ты это сказал, а не я, – и развернулся было в сторону Ладоги.
– Исиан? – негромко сказал князь.
Сайх повернулся к нему снова.
– У тебя есть пять минут чтобы объясниться, – так же негромко произнес Димитри. – Если тебе есть что сказать, конечно.
Отношение к сайху князь не поменял ни на грамм, и провокация его почти не задела. Вытворив такое хоть при одном свидетеле, Исиан уже получил бы требование покинуть край в течение часа. Но Димитри, удачливый политик и успешный торговец, никогда не пренебрегал возможностью получить еще немного выгоды – деньги, дружба, связи, да просто информация никогда не бывают лишними. И если этот сайх, будь он хоть пять раз ненадежен и недостоин доверия, хочет высказаться, упускать возможность услышать его глупо. Даже если он лжет или заблуждается, какая-то часть необходимых сведений в его словах будет. И это может быть ключом к решению проблемы с Полиной.
Еле заметное движение бровей Исиана выдало эмоцию, но суть ее Димитри не успел уловить.
– Да, Димитри. Я скажу. Судя по тому, что ты делаешь, ты имеешь все шансы повторить мою ошибку с Алисой. Есть состояния, в которых человек, особенно смертный, не может восстановиться самостоятельно. И помощи попросить тоже. Если недоброжелатель окажется ближе друга... – Исиан, не договорив, сделал короткий жест рукой. – Ты был прав тогда. В моем доме зрел раздор, а я не заметил его, и Алиса поплатилась за это. Но Саэхен – довольно спокойное место в сравнении с вашей столицей.
– Спасибо за предупреждение, – Димитри наклонил голову. – Полина не в Исанисе, она у меня на Островах. Там только мои люди и мои друзья. В столицу она попадет не раньше нашей осени.
– Ты уверен, что это хорошая идея? – Лицо Исиана выражало вежливое сомнение.
– Вполне, – ответил князь тоном, не допускающим возражений. – Особенно по сравнению с ее перспективами здесь. Так что, – он позволил себе полуулыбку, на первый взгляд доброжелательную, – ты можешь спокойно заниматься своими делами. По меньшей мере до весны у нас больше нет тем для разговоров.
– Хорошо, Димитри, – легко ответил сайх. – Как скажешь.
И ушел по берегу протоки в сторону Ладоги. Димитри мрачно посмотрел ему вслед и принялся строить портал.
Князь отправился на Острова узнать, как дела, и вернулся через сутки недовольным и удрученным. Асана не стала даже пытаться поговорить с ним, сосредоточилась на своих делах. Ник сказал, что выходить в люди уже совсем пора, пока не стало поздно. У нее были причины бояться, она извела Леру своим беспокойством, прорыдала в плечо Алексею при жене два вечера и на третий день услышала от него:
– Ну вот что. Хуже, чем уже было, не будет. Пять литров розовых лепестков на лобовое стекло – это, конечно, неприятно, но даже если тебя ими обсыплют снова, в чем я очень сомневаюсь, риск будет гораздо меньше, это же не на трассе случится. После всего, что я о тебе знаю, мне кажется, что облить тебя водой или вином задача не самая простая. А слова – это только слова. Даже если они будут сказаны. Так что подбородок вверх – и вперед, к победе.
– Ты так говоришь, – мимо воли улыбнулась виконтесса, – как будто речь идет о войне.
Алексей усмехнулся:
– А ты так выглядишь, как будто тебе эту войну объявили. Расслабься, это всего лишь один вечер. Новый опыт. Он даже не обязан быть удачным.
Опыт оказался удачным не по обязанности. Асана вернулась в резиденцию к полуночи, отправив Алексею и Лере короткие сообщения о том, что вечер прошел благополучно, написала прочувствованную благодарность Нику и отправилась спать, заметив себе, что считать время теперь придется седмицами, чтобы не пропустить ничего интересного.
Макс появился у нас на КПП внезапно. Я уже и не думала, что он когда-нибудь будет... вот так, запросто, перед самым отбоем, как когда-то давно. Первое, что я услышала, когда вышла к нему, было: «Лиса, дай сигарету».
– Что случилось? – спросила я, вытряхивая из пачки две, себе и ему. И только потом глянула ему в лицо. В белесом квадрате света от фонаря КПП он казался зеленоватым.
– Ничего такого, что могло бы прямо сейчас повлиять на мою или твою жизнь, – он пожал плечами почти небрежно, но я учуяла подвох.
– Ага. Именно поэтому тебе потребовалась сигарета в половину одиннадцатого, да?
– Ничего важного, Лись, – повторил он каким-то стертым голосом, – правда.
Я почувствовала, что меня слегка трясет. Прикурив, затянулась так, что половина сигареты превратилась в столбик розового пепла, выдохнула дым и требовательно посмотрела на Макса:
– Рассказывай.
– Уверена? – тоскливо спросил он. – Новости не радостные и ни на что не влияют. Считай, что я просто разнервничался.
– Зашибись, – отреагировала я, гася окурок в урне около КПП. – Впервые вижу, чтобы ты нервничал, и сразу же узнаю, что причины – совершеннейшая ерунда. Может, все же поделишься этими не слишком важными новостями?
– Хорошо, – неожиданно ровно сказал он и тоже ткнул окурок в урну. – Не то чтобы это было действительно важно или что-то меняло, но... – он криво усмехнулся. – В общем, Каменного Языка больше нет.
– Как это? – тупо переспросила я.
– Да вот так, – вздохнул он, вынимая пачку сигарет из моей руки. – Мне на чарр упали данные с жучков, я их оставлял на орбите. "Миродержец" и "Утешитель" атакованы, и живых не осталось, потому что атаковал их "Прародитель". Сам "Прародитель" покинул орбиту и рухнул на Каменный Язык.
Я молча села на урну, не заботясь о состоянии форменных штанов. Да, услышанное ни на что не влияло и ничего не меняло, и новости действительно не были важными. Формально. Вот только я себя чувствовала куском сахара, который макнули в кипяток. "Миродержец", "Утешитель" и "Прародитель" – три огромных корабля-матрицы, вмещающих крупные гарнизоны, расположенные на орбите одной очень далекой отсюда планеты. При необходимости эти корабли могли отправиться в экспедицию к любой планетной системе, чтобы навести там порядок, угодный правящим домам императорских семей... их гарнизоны были оплотом империи. Чтобы попасть на борт любого из них, нужно было пройти кошмарные проверки на лояльность, я помнила их до сих пор. А чтобы там удержаться, проверки надо было проходить периодически, и такие, что первые допуски казались детскими играми. Я согласилась на все это только потому, что мне позволили летать. Да, взамен запретив магию, но одно ощущение всемогущества вполне заменило другое, я не осталась внакладе. Понимание, что меня использовали, как вещь, пришло позже, уже в Утренней Звезде, потому я и не задержалась в Созвездии. Удивительно: казалось бы, какое мне дело до мира, покинутого давным-давно. Я не родилась там, не была частью этой бешеной соленой воды и этого безумного неба, не видеть которое было едва ли не большим благом, чем видеть его. И вот – узнав о гибели чуждой для меня империи, я сижу задницей в мусорной урне, и из меня как будто все кости вынули.
Макс протянул мне прикуренную сигарету. Я взяла, благодарно кивнула, затянулась, посмотрела на огонек, выдыхая дым.
– Это как же надо было достать орбитальную гвардию... В кого хоть метили?
– По моим прикидкам, править должен был дом Дениоир, – ответил Макс. – Но в общем, Лисенок, уже без разницы.
– Почему?
– Ты знаешь, из-за чего магия там была под запретом? – кривовато усмехнулся он.
– Не докопалась, – призналась я. – Времени не хватило.
– Верю, – кивнул он. – Мне повезло чуть больше. Уровень доступа другой... В общем, слушай. Давно, перед Выравниванием Крови, империи не повезло. Их, – он криво усмехнулся, – присоединили.
Шутку я оценила, но сказать было нечего. Глядя ему в лицо, я ждала продолжения, и через две затяжки оно последовало.
– На самом деле это была оккупация, настоящая и очень жесткая, – сказал Макс. – Сравнимая с вашей Второй мировой войной, только серьезнее и с более масштабными потерями. Тогда на месте южного архипелага еще был второй континент, вот на этом континенте оккупанты и осели. Техническое оснащение и вооружение у них было что надо, империю они сделали как деточек, в считанные десятки дней. Но кроме этого у них была магия.
– О как... – отреагировала я, закуривая третью, чтобы сказать хоть что-нибудь.
– Судя по документам, которые я видел, они все были менталистами уровня Димитри и сильнее. Но если у князя и саалан вообще представления об этике имеются, все-таки потоковая магия ставит голову на место очень сильно, то эти считали себя венцом творения. Остальным они предлагали на выбор три варианта: быть рабом, быть мертвецом или не быть вовсе.
– Не быть вовсе – это как? – не поняла я.
Макс усмехнулся.
– Примерно как ты, пока Димитри тебя не поймал. Или как обитатели нижних ярусов Каменного Языка.
– О чем разговор в такое время в таком месте? – услышала я знакомый голос.
– Мастер да Айгит, – коротко поклонился Макс.
– Мастер Асани, – ответил коротким кивком Дейвин и, посмотрев на меня, добавил. – Не лучшее место для беседы, мне кажется.
– Да мы тут еще курим, – объяснила я.
– Вероятно, какая-то непростая тема? – посочувствовал Дейвин.
Услышав этот тон, я сразу поняла, почему безопасностью князя занимался он, а не Асана. Вот вроде бы и нет прямого приказа рассказать все и сразу, а я уже вдохнула и думаю, как объяснять, о чем мы говорим.
– В общем, да, – подтвердил Макс. – Это хорошо, мастер да Айгит, что ты подошел. Я собрался рассказать Алисе нечто очень гадкое. Твое присутствие могло бы ее поддержать.
– Интересный план, – хмыкнул граф. – В полночь он кажется особенно разумным и взвешенным, мастер Асани.
Макс качнул головой.
– Да, и правда. Алиса, как тебе идея быть неразумными и пойти спать?
Я пожала плечами.
– Можно, конечно, и спать пойти, Макс. Только есть у меня ощущение, что это будет действительно неразумным ходом: так ведь всю ночь проворочаемся. Ты – потому что не рассказал до конца, я – потому что не дослушала.
Дейвин усмехнулся:
– Убедительный довод в пользу нарушения режима. Ну что же, раз так, предлагаю переместиться ко мне. По крайней мере, там вы никому не помешаете. И мне тоже интересно, какие это гадости может тебе рассказать мастер Асани, – и принялся ставить портал.
Минуты через три мы уже сидели в креслах вокруг стеклянного сосуда с огнем, заменявшего Дейвину камин.
– И о чем же ты собирался ей рассказать? – напомнил граф, устраиваясь в кресле.
Макс тонко улыбнулся, напомнив мне Исиана.
– Давай мы соблюдем границы, мои и Алисы, и переведем разговор в более теоретическую плоскость.
– Вы обсуждали нечто из вашего общего прошлого, – кивнул граф. – Да, конечно, это твое право.
– Хорошо, – Макс кивнул и повернулся ко мне. – Так вот, Алиса, говоря о, хм, идеальной оккупации, – а тот случай, о котором я собирался рассказать, был именно таким, – давай сразу выведем мертвых из уравнения.
– Почему? – не то чтобы я не была согласна. Но переводя задачу в плоскость теории магии, надо было учитывать и то, что саалан получили в крае.
