Текст книги "У свободы цвет неба (СИ)"

Автор книги: Эгерт Аусиньш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 65 страниц)

   Ритуал приглашения заставил публику, подогретую вином, замереть то ли от удивления, то ли от восторга. На последующее они и вовсе смотрели, как на чудо. Чуда, кстати, никакого не было. Самые простые шаги, повороты, пара красивых проходов с захватом стопы партнера ногами... в общем, видела я и покруче. Правда, давно. И не в этом исполнении.

   Что меня удивило, так это выбор музыки. Мне она казалась печальной, тревожной и как бы намекала на прощание. Ясно, что он беспокоился, как там все сложится с этим следствием, но танцевать об этом? Лелик что-то подобное объяснял, мне тогда оно показалось странным, я не поверила и не запомнила, конечно. Теперь это происходило у меня на глазах. Длилось четыре мелодии, а потом закончилось, и в гостиной коменданта повисла тишина. Публике, кажется, хватило с запасом.

   – Димитри, где этому учат? – нарушил молчание кто-то из столичных гостей.

   – Скоро будет и здесь, – ответил князь, – а пока только в Озерном крае, но там даже холодней, чем в столице, учитывайте это, если соберетесь ехать.

   Я посмотрела на него и поняла, что он уже решил, что Полина делает осенью и где именно. В сочетании с тем, что он только что сказал ей, пока они танцевали – музыкой, поведением и чем угодно, кроме слов – заявка выглядела странной. Но меня не спрашивали. Я и не стала ничего говорить, а оставила свои мысли при себе.

   А на следующий день с утра мы все по открытому князем порталу отправились в Приозерскую резиденцию. Там, прямо в храме, Димитри дал Полине попрощаться со всеми и перекинуться парой слов с Мариной Викторовной, а потом снова открыл ей портал. В Исанис, в столичный храм. Оттуда ее должны были забрать офицеры Святой стражи отряда Хайшен. Сама досточтимая, видимо, все еще отчитывалась магистру о работе в крае. Полина расцеловалась с Лейшиной, пожала руку Кучерову, сопроводив жест словом «спасибо», долго держала за руку Айдиша, молча глядя ему в глаза. Потом пожелала удачи Максу, подмигнула Дейвину, а Унриалю да Шайни очень серьезно напомнила не забывать двигаться и не закисать. Повернулась ко мне, пожала плечами, обыденно бросила:

   – Ну вот, а дальше давай сама, – и отвернулась.

   Князь, бледный и злой, заканчивал настраивать портал. Потом обернулся к ней:

   – Все, можешь идти.

   – Ага, – она ему улыбнулась. – Удачи тебе тут. – Подхватила свою сумку и исчезла в молочно-белой мгле.

   Потом мы ждали, пока погаснет портал за звезды и можно будет перейти в резиденцию, в зал Троп. Дейвин да Айгит выглядел каменным изваянием. Айдиш рассматривал купол храма, Унриаль с интересом изучал какие-то виньетки на стене, Стас тихо стучал носком ботинка по полу. Марина Викторовна попросилась покурить, и Макс пошел с ней. А я сидела на полу, скрестив ноги и оперев локти на колени, а подбородок – на руки, и пыталась понять, что мне так щекочет лицо и пальцы. Оказалось – слезы.

   Попав в казарму, первым делом я глянула на календарь. Там было третье апреля. Вторым пунктом сразу после прибытия я поцапалась с Сержантом и настояла на том, что остальные маги отрядов могут жить, где хотят, а я буду со своим подразделением, в общей казарме. И нечего. Он опять приписал мне в мамы сааланского осьминога и смирился.

   Я мечтала на следующий же день уйти на дежурство и не думать об этом всем хотя бы неделю. Но как бы не так. На четвертое апреля, этот самый следующий день, на девять утра милые мальчики из пресс-службы князя поставили большую пресс-конференцию, на которой я тоже должна была быть. Я не знаю, как Димитри не послал матом своих работничков за такие идеи, при всей его выдержке. Во всяком случае, довольным он не выглядел, несмотря на в кои веки нанесенный мейк. Из всей подготовки я успела только переодеться в новый повседневный комплект, взятый вчера у Инис. Парадный после десяти дней судебных заседаний и пяти дней прогулок по городу нуждался в очень серьезной чистке. За всю конференцию меня обрадовало только одно – я увидела Эгерта. И даже ответила на пару его вопросов.

   Вообще, пресс-конференция была скучной, мутной и путаной, и мне показалось, что собрана она была чисто формально, чтобы продемонстрировать, что князь нас привез назад живыми, а не утопил там нафиг и не скормил ящерам. Но может быть, дело было в том, что никто не ожидал рядом с Димитри увидеть живого Унриаля да Шайни, больше не маркиза и вообще непонятно кого в новом своем качестве. Так или иначе, внятные вопросы задавало человек пять из всей присутствующей толпы, а остальные выглядели не особенно убедительно.

   После часа этих бестолковых посиделок от нас отстали. Стас Кучеров и Марина Викторовна пошли каждый к себе домой, а все остальные – обратно в Приозерск по порталу. На выходе из зала Троп я спросила Дейвина, можно ли иногда общаться с Эгертом хотя бы теперь, и он сказал, что если не в ущерб работе и учебе, то, конечно, можно. Я ему сразу написала – и узнала, что разрешение я спрашивала зря: он уже завтра уезжал домой, в Иматру. Оставалось пожелать ему счастливого пути, закрыть почту и пойти за чертовым Сканави.

   Вернувшись домой, Марина засунула одежду в стиралку, остальное бросила в коридоре, приняла душ, переоделась в пижаму и открыла почту. Там было письмо от бывшего мужа, Льва, с просьбой написать сразу, как только она окажется дома. Она отправила ответ, заварила кофе и вернулась с чашкой к компьютеру.

   Лев уже звонил ей в хэнгаут.

   – Привет, Лева, – сказала она, входя в видеоконференцию.

   – Мариша, я страшно рад тебя видеть... особенно живой, – серьезно сказал ей бывший муж.

   – Не дождетесь! – торжественно ответила правозащитница и приложилась к чашке с кофе еще раз.

   – Тем более рад, – улыбнулся Лев. – Как съездила, путешественница?

   – Ох, Лев... представь себе, я даже не знаю, сюжет какого-нибудь рыцарского романа про честь и справедливость, выясняемые в средневековом суде, только в антураже парка юрского периода, начинающегося прямо за границей города.

   – Уже неплохо, – хмыкнул мужчина в кадре, поправляя наушники. – А в границах города что?

   – Да отчасти он же, юрской период. А отчасти цирк Дурова. Свиньи, запряженные в повозки, которыми правят бобры, развозят продуктовые заказы. Эти же бобры бегают с поручениями по городу, выполняют домашнюю работу, занимаются детьми, готовят людям еду и все прочее. А общественный транспорт у них там на ламьей тяге. С во-о-от такими крышами, – Марина, отставив чашку, показала руками величину крыши повозки. Довольно похоже. – И средневековье. Реальное, Лев. С вассалами, сюзеренами, инквизицией и далее всем списком. Очень плюшевое, но только на первый взгляд.

   – Ну ты поездкой-то довольна? – прямо спросил он, выслушав описание.

   – В основном, Лева, я довольна тем, что мы вернулись почти полным составом и все живы, – вздохнула она.

   – Ясно, – резюмировал Лев. – А теперь давай объясняй, что это вообще было и почему ты там это сделала?

   – Что из того, что я там сделала, почему? – спросила Марина, закуривая.

   Лев Гренштейн знал бывшую жену лет тридцать. Он не купился. Только еле заметно улыбнулся, ласково посмотрел прямо в камеру и развернул вопрос.

   – Ты так и не спросила про мотивы да Шайни. Промолчала. Хотя ты истец, а не зритель, и в принципе имела право, раз уж адвокатов там не было. Потом ты что-то спрашивала у Вейлина. Тебя оборвали – мол, успеете на диспуте сторон. А потом раз – и первый вердикт, и никакого диспута сторон не было.

   Марина, прищурясь от попавшего в глаз дыма, молча стряхнула пепел и допила кофе. Лев продолжал говорить.

   – Мариша, мне не вполне понятно, как можно выносить вердикт, даже предварительный, без диспута сторон, если процесс состязательный. А если он инквизиционный и требуется, чтобы судьи просто все выслушали, то откуда само упоминание о диспуте сторон? И кстати, почему тебе дважды заткнули рот, при том, что Полине говорить позволили? И почему в случае с маркизом да Шайни ты даже не попробовала спросить?

   Марина потянулась к пачке сигарет, аккуратно приложила к ней зажигалку и начала крутить в руках всю конструкцию. Лев вздохнул и закончил:

   – И потом еще, в отчете прессы написано: сразу после истории с вердиктом судья сказал "давайте узнаем, что такое Сопротивление". И вызвал Алису. Как можно было тебя, заявившую иск, не спросить вообще? И почему ты промолчала?

   Марина закурила, выдохнула дым, отложила сигареты, взяла зажигалку в руку снова.

   – Лева, их первый вердикт выносился "на отцепись" в расчете на то, что колония умоется. Да, обещанием диспута они попытались меня заткнуть, чтобы я не сказала больше, чем надо. И с точки зрения судейской коллегии, все было сделано, чтобы мы умылись: формальные виновные есть, жертвы предложены, вопрос с компенсациями под эту марку можно попытаться замылить. Лева, честно тебе скажу, я не нашлась что ответить, и не случись там Кучеров, я даже не знаю, что бы было. Он, конечно, высказался, как бандит, но реакция у него, признаюсь, была поздоровее моей.

   Она смотрела на зажигалку и, казалось, пыталась решить, что с ней надо сделать – отложить, зажечь огонь или провернуть в пальцах. Но продолжала говорить.

   – Фактически, то, что край отказался принимать вердикт, только его заслуга. Да, диспут сторон обещали и второй раз, но по ним было видно, что надеются без него обойтись. Они, похоже, вообще планировали, что я заявлю иск, сяду, сложу ладошки и буду молча ждать, пока они придут к какому-нибудь мнению. Им и так было сложно, Левка. Им, похоже, очень не хотелось вытаскивать наружу весь этот треш и лишний раз полоскать имена аристократов, уличенных в работорговле.

   Лев хмыкнул.

   – А что они теперь-то теряли? Своих они уже осудили, Димитри ваш замечательный кого вздернул, кому кишки размотал, потом расстрелы, потом позор этот на Стрелке, как будто остального мало...

   Марина качнула головой и, все-таки чиркнув зажигалкой, посмотрела на язычок пламени.

   – Лева, не скажи. Они рисковали перспективами семей своих осужденных и казненных.

   Погасив пламя и отложив зажигалку, она посмотрела, наконец, в экран, в лицо собеседнику.

   – А перспективы у этих фамилий реально очень нехороши: торговать с ними и иметь денежные дела теперь зазорно. И каждое упоминание их негодного родича добавляет им дегтя на ворота. Понимаешь, там же шло перетягивание одеяла между краем и империей. Я пыталась вывести процесс в состязательный формат, Поля, Алиса и даже Стас мне помогали как могли, и у нас получилось. Погоди, я окурок выкину. Да, так вот. На коллегию смотреть было жалко, у них все время разваливалась стройная гипотеза происходящего, на основании которой они вердикт и создавали. Они и так делали максимум того, что доступно их пониманию справедливости и легитимности: старались добиться прозрачности процесса создания вердикта и не мешали нам вносить правки в их гипотезу. Так что да, там был полный и закономерный бардак все десять дней. Потом пришел их волшебный император и привел мнение суда в соответствие с реальностью. Лева, представь, они не знают его имени...

   Мужчина в кадре вздохнул.

   – Мариша, вот только скажи мне честно.

   – Да, Лева? – светски отозвалась Лейшина, пряча глаза.

   – Ты что, испугалась их, что ли? Я же помню твою речь в Новгороде, на процессе "детей пепла", все было совсем не так. А тут... Когда спросили про вердикт, ты даже не спросила, где, собственно, обещанные прения сторон, я уж не говорю про остальное.

   – Знаешь, Левка, да, – сказала Марина, прикуривая третью. – Ты прав. Я стушевалась и растерялась. В жизни не думала, что так будет. Поля рванула в бой, а я... – Она пожала плечами и улыбнулась. Улыбка вышла горькой. – Ты же знаешь, у нас дома всегда было принято оставаться друзьями, хоть и после развода. Реальную жесть по жизни я увидела, когда Полю встретила, а до того не могла себе даже представить, что так бывает. Я, представь, только на процессе и прочувствовала, как это работает – когда ты вместо того, чтобы договариваться, давишь свое, и ситуация гнется, а если пытаешься договориться, договор получается не на твоих условиях. Мне пятьдесят вот-вот, а я это, считай, вчера поняла... Хуцпа же, неприлично, как можно...

   Голос у нее дрогнул, она взяла чашку с кофе и выпила последние капли. Поморщилась и продолжила.

   – Именно поэтому отказ вердикту дал Стас Кучеров, а я только перевела его ответ на нормальный русский. Ну и потом, я же юрист и теорию инквизиционного процесса знаю. Я пыталась не гнуться под формат, но правила игры мешали. Понимаешь, если предлагают игру в покер, нельзя просто так взять и начать играть в дурака, ломая правила. И это сбивает с толку. Да, процесс вывезла не я, а Стас, который не настолько хорошо воспитан, и Полина, которой нечего терять. Еще да Айгит помог, но у него были свои интересы. Он хотел успеть покаяться публично прежде, чем его свои же мясником назовут. И еще Алиса, у которой единственная цель была не выглядеть слизью. Но, Левка, меня останавливала еще одна мысль. Я знала, – Марина потушила третий окурок и опять потянулась за зажигалкой, – если к общему мнению прийти не удается, голубые каски будут в крае – и привет, боснийский вариант от Новгорода до Мурманска. Понимать это было страшнее всего, Лева. Страшнее даже того, что Полю я там все-таки предала.

   Лев смотрел на бывшую жену сочувственно и немного печально.

   – То есть ты оказалась в распорке между интересами края и необходимостью ради этих же интересов поддерживать видимость нормальных отношений с властью?

   – Да, Лева. Как любой правозащитник рано или поздно. Добавь еще задачу сохранить лицо как условие решения первых двух, и будет полный букет. Поля уже в другой ситуации. У нее от репутации и так ни одного живого места не осталось, и после возвращения в край с этим помилованием ее можно было бы открыто склонять по всем углам. И тогда ей останется только делать вид, что она этого не слышит. Это был ее последний шанс выглядеть пристойно. Ей это, конечно, не поможет, потому что не в тех глазах она пытается пристойно выглядеть, это как на мнение бабок на лавке ориентироваться, делая серьезные жизненные выборы. Но у нее своя больная мозоль, ей это важно... – Марина затянулась, поморщилась и выдохнула дым.

   – Марина, погоди. – Лев наклонился к экрану. – Ты понимаешь, что ты сейчас сказала? Из твоих слов выходит, что когда десять месяцев назад ты предложила наместнику помощь, ты сделала это не из милосердия, а от страха?

   – Лева, мой страх мне тогда не помешал быть милосердной. – возразила она. – Да, на процессе в Исанисе я сваляла дуру. И за это я себя сейчас ругаю очень, потому что пока я жевала язык, Поля опять пожертвовала собой, чтобы спасти остальных и край. Я не знаю, как буду теперь с этим жить. Но это первый случай за всю мою жизнь, когда милосердие потребовало от меня еще и мужества. И не того мужества, которому меня учили дома, мужества смириться и претерпеть, а того, которое у Поли есть, а у меня не оказалось. Мужества упереться даже ценой жизни. Первый раз за почти полсотни лет я это видела, понимаешь?

   – Понимаю, Мариша. Я думаю, она справится. Она всегда вставала после ударов, встанет и в этот раз.

   – Не знаю, Левка. В этот раз у нее, кажется, были другие цели.

   Следующее утро у князя началось со странного визита. Удивленный Иджен вошел к нему в кабинет и сообщил:

   – Мой князь, к тебе мистрис Ранда Атил, с чем-то срочным.

   Димитри отложил перо.

   – Пригласи ее, Иджен.

   Ранда вошла, поприветствовала князя, сказала, что рада видеть его благополучным и считает результаты процесса убедительной победой, – и замолчала.

   Димитри выждал несколько ударов сердца.

   – Ты принесла что-то трудное, Ранда? – предположил он мягко.

   – Да, Димитри, – ответила она. Взгляд ее был полон благодарности за эту небольшую помощь.

   Димитри насторожился. Но дружелюбно предложил:

   – Скажи сразу. А потом решим, как быть.

   Она медленно вдохнула, собираясь. И на едином выдохе произнесла:

   – Исиан Асани здесь.

   Димитри поднял брови.

   – Вот как... Надолго?

   Ранда сделала короткий жест кистями рук, напомнив князю Полину.

   – Он сказал, что навсегда. Или пока здесь согласны его терпеть.

   Князь поставил локти на стол, сцепил пальцы и посмотрел мимо собеседницы на угол стола.

   – Впечатляющий сюрприз, Ранда... Что ты намерена с этим делать?

   – Для начала, я сказала об этом тебе. – Взгляд ее был прям, печален и спокоен.

   – Хорошее решение, – одобрил Димитри. – Он не сказал, в каком качестве прибыл? Он ведь принц одного из ваших Домов.

   – Уже нет, – вздохнула она.

   Димитри потер висок рукой.

   – Ранда, не могла бы ты объяснить мне более подробно его положение?

   – Я не вполне поняла его рассказ, и это частное дело его Дома, но выходит так, что он сложил полномочия.

   – Изгнан? – уточнил Димитри.

   – Принц Дома не может быть изгнан, – качнула головой его собеседница. – Он может только уйти сам. Похоже, это и произошло. Исиан оставил Дом, как недостойный его доверия.

   Оперев подбородок на большой палец поставленной на стол руки, князь смотрел на собеседницу и не знал, что сказать.

   – Скажи мне, Ранда Атил из дома Зачарованных Снов, что ты делала бы, оказавшись на моем месте?

   Глава миссии Саэхен в крае думала недолго.

   – Я бы оставила пришедшего себе, Димитри. Не отдавая соотечественникам.

   Князь выгнул бровь.

   – Почему?

   – Слишком хороший специалист.

   – Да? – скептически осведомился князь. – По итогам его решений не могу согласиться с этим.

   – Он был очень хорош в своем деле, – возразила Ранда, – пока не принял Дом. Разумеется, управлять Домом и работать спасателем одновременно он не мог. Никто бы не мог.

   – Спасатель? – спросил Димитри. – Как здешние бойцы и офицеры министерства чрезвычайных ситуаций?

   Ранда улыбнулась.

   – Примерно. Один наш спасатель заменяет собой сотню местных со всей их техникой.

   Князь вздохнул.

   – Ты, наверное, и сама понимаешь, что я на это не пойду.

   – Макс и Алиса, – кивнула Ранда.

   – Именно. – Князь коротко поморщился, глянул в окно.

   – Но это же не может длиться вечно, – женщина сдвинула брови.

   – Но и сейчас решено быть тоже не может, – сказал князь. – Они только что выдержали тяжелое испытание, только этого подарка им не хватало.

   – Да, – кивнула она. – Я понимаю. Может быть, ты найдешь время заглянуть к нам и поговорить с ним?

   – Не обещаю, что сделаю, – вздохнул Димитри. – Обещаю попытаться.

   – Этого вполне достаточно, – улыбнулась она. – Поток все равно решает все сам. Главное, ты в принципе согласен на разговор, остальное сложится.

   Она быстро попрощалась и ушла. А Димитри вызвал Асану и Дейвина к себе в кабинет. Иджен только кротко вздохнул. Он снова оставался на растерзание посетителям князя. Расписание дня наместника очередной раз пошло наперекосяк.

   Асана пришла первой. Она положила на стол князя тонкую папку. В ней оказались несколько приказов, касающихся взаимодействия Охотников и городских отрядов самообороны, и короткое резюме по делу «Правой силы». Необычно короткое для документа, составленного виконтессой.

   Пролистав приказы, Димитри одобрил их кивком и перешел ко второму документу. Его он прочел дважды, потом закрыл папку и улыбнулся.

   – Асана... Я оставил виконтессу, а встретила меня графиня.

   Она повела плечом и улыбнулась.

   – Условия получения земли Сиалан это не изменит, мой князь.

   Димитри удивился еще раз, сильнее, но спрашивать ничего не стал. Дейвин уже входил в кабинет.

   – Мой князь, – коротко поклонился он, как обычно.

   Димитри подвинул ему папку, принесенную Асаной.

   – Ознакомься, граф.

   Дейвин просмотрел приказы, хмыкнул, поднял глаза на виконтессу:

   – Я потом спрошу тебя о подробностях, хорошо?

   – Конечно, Дейвин, – мягко ответила она.

   Он кивнул и перешел к делу "Правой силы". Вчитавшись, раздраженно дернул бровью, гневно сжал рот и раскрыл ноздри, дочитал до итогового решения, весело качнул головой и с нежностью посмотрел на Асану:

   – Да ты, отказывается, мастер наступить на ногу в ответ на подножку!

   – Я только учусь, – улыбнулась она в ответ.

   – Я вижу, – подытожил Димитри, – что мнения по вопросам у нас совпали. Асана, это прекрасная работа, я рад это видеть, благодарен и очень доволен.

   – Мой князь, – она сумела сделать полноценный поклон, не вставая из кресла, одной головой и глазами.

   Он ответил ей долгим теплым взглядом, потом посмотрел на Дейвина с сочувствием и печалью и так же серьезно глянул на Асану снова.

   – Дорогие мои, а теперь о неприятном. Вы оба знаете моего вассала Макша Асани, сайха, изгнанного из Созвездия. Он принадлежал к Дому, решившему на своем совете изувечить и изгнать Алису.

   Два коротких кивка и два внимательных взгляда были ему ответом. Димитри сделал короткую паузу перед тем, как продолжить.

   – Только что у меня была глава миссии Саэхен, мистрис Ранда Атил. Она сообщила мне, что отец Макша, Исиан Асани, принц этого самого Дома, прибыл в край как частное лицо и не намерен возвращаться в Созвездие. – Вздохнув, князь добавил. – По крайней мере, пока его тут согласны терпеть.

   Асана глубоко вдохнула и замерла, глядя в пространство. Она молчала целых три удара сердца, потом усмехнулась и сказала по-русски:

   – Ну охренеть теперь.

   Дейвин было воззрился на нее полным недоумения взглядом, но быстро собрался:

   – Мой князь, я полностью согласен со словами Асаны.

   – Это еще не все, – усмехнулся князь. – Ранда просила меня зайти в миссию и переговорить с ним о его намерениях.

   Асана скептически улыбнулась и подняла брови.

   Дейвин хмыкнул:

   – Это наместнику края предлагается пойти с визитом спрашивать сайха, прибывшего в край как частное лицо, о его планах и намерениях?

   – Сайхи все-таки очень непосредственны, – кивнул Димитри.

   – Хватит с него и меня, – предположил Дейвин. Подумал и добавил. – С твоего разрешения, мой князь.

   Димитри немного подумал.

   – Да, Дейвин. Благодарю тебя.

   Эгерт смотрел запись официальной пресс-конференции с Мариной Лейшиной. В небольшом зале кроме нее и кого-то из саалан, представлявших администрацию, но не успевших примелькаться, было двое безопасников со стертой невыразительной внешностью и толпа журналистов. Он узнал двух финских коллег, одного знакомого шведа и двух полузнакомых немцев, припомнил одного или двух англичан, увидел бейдж французской газеты на коротко стриженой блондинке и понял – вопросы будут неприятными.

   Прелюдия к драке была короткой: пара вопросов про характер заседаний и один о степени проработанности плана представления линии края. А потом началось. Вопросы по поводу заявки на суде про совокупную ответственность края за терроризм Алисы задавали один за другим, как объединенные темой. Но больше всего это напоминало классический школьный буллинг. Под этим шквалом Лейшина стояла молча, демонстративно спокойно дожидаясь паузы. И отвечать начала только тогда, когда установилась тишина.

   – Согласно мнению наместника, – ответила она, – это внутреннее дело края, поскольку граждане других государств от ее действий не пострадали. Когда и если краю предъявят иностранных пострадавших, будет другой разговор. А пока что предмета ответственности перед другими странами нет, и заявки как минимум беспочвенны. Это если не говорить о том, что подобное заявление может расцениваться как вмешательство во внутреннюю политику, если его делает официальное лицо. Со стороны прессы такие заявления не признак профессионализма.

   Ей запомнят, понял Эгерт. Но уже через секунду увидел всю красоту драмы так же ясно, как и участники пресс-конференции, а понял даже лучше, потому что не спешил. Лейшиной задали вопрос о положении Полины Бауэр. Эгерт увидел секундную заминку перед началом ответа, но не принял ее, как участники конференции, за неуверенность в формулировках. Это было нечто иное.

   Марина Лейшина сказала, что Полина Бауэр в Исанисе, столице метрополии Аль Ас Саалан, и сейчас ее допрашивают как вероятного некроманта. Итоги инквизиционного процесса в столице, подчеркнула она, решат и судьбы остальных осужденных по аналогичным делам.

   Эгерт задумался. А досмотрев трансляцию, разложил факты на карточках, как привык делать, анализируя ситуацию. Выходило, что оппозиция края загнала себя в тупик, пойдя на переговоры с саалан. Просить поддержки и помощи за рубежом, защищая права жителей края, "Свет в окне" больше не имел возможности. Эту возможность Лейшина только что отдала на пресс-конференции, защищая Алису. Защитить Полину Бауэр ей было больше нечем: публично согласившись с саалан по одному вопросу, остальные нужно было обсуждать наедине с наместником. И шансов добиться взаимопонимания в отношении некромантии или того, что саалан ею называли, у жителей края было немного. Оставались аргументы в виде осеннего шторма и его последствий, но они были здесь, по эту сторону звезд, как и все свидетели. А суд был вправе отказаться этих свидетелей опрашивать.

   Начал Дейвин все-таки не с визита в миссию Саэхен, а с визита к местным коллегам. Встретили его хорошо, были рады и поздравили с благополучным возвращением. По отчетам прессы коллеги наконец поняли, чем он рисковал, и появившись, он принял поздравления с благополучным выходом почти сухим из такой-то лужи. Он, конечно, получил от императора переданное через Димитри предложение уладить дела с семьями всех, кого он обидел, но времени на это ему дали достаточно – сааланский год. Он в ответ посочувствовал Ивану, отхватившему все хлопоты и издержки по итогам инициативы капитана Баскова, и выслушал все, что об этом думал и полковник, и его подчиненные. Комплимент Асане он выслушал с улыбкой и думал, что тема этим и исчерпается, но не учел специфику собравшейся компании.

   – Дэн, – спросил его Максим, в тот год еще майор, отвечавший за контроль мигрантов, – а почему у нее титул такой... небольшой?

   Дейвин посмотрел на Максима вопросительно.

   – Ну вот кольца эти ваши. Я так понял, они же отчасти маркируют титул.

   – Так, – улыбнулся граф, побуждая собеседника продолжать.

   – Ты граф, у тебя в кольце ромашка эта ваша на шесть лепестков. У наместника на семь. У нее в кольце цветочек тоже на шесть лепестков, как и у тебя, а она виконтесса. Как так?

   – А, – кивнул Дейвин. – Я понял, Максим. Земля Сиалан, ее родовое имение, может принадлежать лишь замужней женщине. Пока у Асаны нет супруга, она только наследница.

   – Ага... – Максим кивнул, припоминая. – Майорат с отягощением, верно?

   – Вроде того, – улыбнулся Дейвин.

   – А чего она не замужем-то? – спросил Максим. – Вроде все при ней, и деловая, и хозяйственная. Свиней вот зачем-то купила.

   – Ее свиньи уже работают, – улыбнулся граф. – У нее все получилось.

   – Кем работают ее свиньи? – вмешался Данила.

   Дейвин подумал, вспоминая слово.

   – Тягловой силой. Возят грузы.

   – А чего не лошади? – удивились сразу двое. – Они же мощнее и лучше приспособлены.

   – Смотря к чему, – снова улыбнулся да Айгит. – Возить тяжести с их помощью действительно удобнее, но их довольно хлопотно защищать.

   – От кого? – насторожился Максим. – Вы же не воюете?

   – От летающих ящеров, – обыденно ответил граф. – Свинья небольшого роста, даже ниже квама, ее труднее всего схватить с воздуха. Лошадь и даже корова – очень хорошая цель. Слишком хорошая, чтобы уберечь их и груз от нападения. Повозку, запряженную лошадьми, даже крыша не спасет, все равно атакуют.

   – Ничего себе у вас там жизнь... – резюмировал Максим.

   – У вас, можно подумать, лучше, – хмыкнул Дейвин. – Я тот осенний шторм до сих пор вспоминаю.

   – Да к штормам-то мы привыкли... – вздохнул Данила.

   – А мы к ящерам, – ответил да Айгит. – Иван, у меня было одно сообщение, пока неофициальное.

   – Частное или общее? – уточнил Рудой.

   Дейвин подумал несколько секунд.

   – Наверное, общее.

   Компания затихла, прислушалась.

   – Господа, я хочу объяснить вам некоторые детали и перспективы ситуации с Полиной Юрьевной Бауэр, – сказал да Айгит. Увидев, что настроение у собравшихся испортилось при одном упоминании фигурантки спорного дела, он кивнул и продолжил. – Вы понимаете, что она добивалась пересмотра дела не ради одной себя. Следовательно, вам стоит уже сейчас начинать готовить приговоры по делам, инициированным Святой стражей, к пересмотру. Досточтимая Хайшен примет участие в этой работе, как только вернется в край.

   – Спасибо, – мрачно сказал Иван Кимович. – Порадовал.

   Дейвин философски пожал плечами.

   – Единственное, чем я могу помочь, Иван, я готов сделать. Приличные объяснения причин, по которым вы отказались от своего закона и начали действовать в соответствии с законом империи, я вам могу предложить. Выбирать из списка вам, правда, придется самостоятельно. Но рапорты готовить лучше сразу.

   Марина тем временем проводила ревизию дел и активностей «Света в окне» за февраль. Обнаружив, что Ленчик раскрутила скандал с делом «Правой силы» под девизом «даже сааланское правосудие лучше нашего», она буквально схватилась за голову.

   – Елена... У меня нет слов.

   – Марина Викторовна, а что было делать? – возмутилась Ленчик. – Вы же сами видите...

   – Вижу, – ответила Лейшина. – Написано "сааланское правосудие лучше нашего". У нас там человек под следствием, на минуточку. Лена, ты хоть понимаешь, что такое инквизиционный процесс?

   Ленчик молчала, хлопая глазами. Марина закурила, выдохнула дым.

   – У Полины Юрьевны выйти оттуда живой не больше шансов, чем у этих дурех с зачистки. А ты...

   – Ну им-то повезло... – Ленчик пожала плечами.

   Марина махнула рукой:

   – А, объяснять тебе... Иди в кабинет, бери с полки лекции по истории права, читай. А я пока попробую разгрести этот тухес, хотя шансов у меня кот наплакал да баран начихал.

   Через два дня на Фонтанке.Ру вышло большое интервью Лейшиной по ситуации Полины с разъяснением разницы между состязательным и инквизиционным судебными процессами, а также примерным описанием инквизиционного следствия. Что ждет Полину за звездами, становилось совершенно ясно любому, прочитавшему текст хотя бы до середины, – ничего хорошего. Разумеется, статье никто не поверил, но после этого объем потока помоев в адрес Полины временно сократился. Зато в слоях, интересующихся ситуацией с этой точки зрения, начали активно и очень громко любить маркиза да Юна, который открыл для города нормальную торговлю, сохранил частное предпринимательство, дал условия малому бизнесу и вообще аж с двадцать третьего года трудится на благо края в своем довольно молодом возрасте. Айриль тосковал и злился, не зная, как объясняться. Пометавшись несколько дней, он пришел за советом к Дейвину да Айгиту. Тот, уже погруженный в обычные дела края, был краток: