Текст книги "У свободы цвет неба (СИ)"
Автор книги: Эгерт Аусиньш
сообщить о нарушении
Текущая страница: 46 (всего у книги 65 страниц)
28 Когда удача шутит
В столице мы оказались как-то неожиданно. Вот я получаю первый предсессионный зачет, а вот уже мы выходим из храма Потока в Исанисе, вокруг, по ощущениям, все плюс двадцать пять и душно, а над заливом гроза. Первое, что я сделала на выходе из храма, – расстегнула ворот форменной куртки и подвернула рукава. Вторым делом я порадовалась запасливости и обстоятельности Инис, выдавшей мне два летних комплекта – повседневный, трепать по улице, и парадный, на праздник. И только потом мелькнула мысль, а кто, кроме меня, в этот раз попадает на праздник в Старый дворец. Никаких вопросов задавать не стала, а просто притормозила на площади у храма и задрала голову в небо, любуясь облаками. Так и дожидалась, пока все соберутся, а потом обнаружила, что ждут-то меня. Князь посмотрел с легкой насмешкой, мол, ворон тут нет, кого считала. Макс недоуменно улыбнулся. Я увидела, что Асана, одетая в земное платье, смеется и тихо говорит что-то мужчине в пиджачной паре и при галстуке, стоящему рядом с ней. Кто это, я не знала, и он вряд ли мог быть приглашен на праздник во дворец. Марина Викторовна тоже смотрела на меня, наклонив голову набок и крутила в руках зажигалку.
– Извините, зазевалась, – сказала я.
– Не зазевалась, а задолбалась, – скептически отозвалась Лейшина. – У тебя на лице написано "я сдала зачет, но не помню предмет".
– И это еще только начало, – вздохнула я.
– Отложи мысли об учебе до возвращения? – предложил князь с мягкой улыбкой.
– Попробую, – честно ответила я и все-таки закурила.
Так, с сигаретой в руке, портал и строила. Для себя и Марины Викторовны. И рамку сделала из сигаретного дыма, чтобы не заморачиваться лишний раз. Гостеприимством императора в этот раз пользоваться не пришлось, да оно и к лучшему, слишком много невеселых воспоминаний оказалось связано с гостевым крылом Старого дворца. Макс шагнул в портал, созданный князем, Асана со своим спутником отправилась к себе в особняк, своим порталом, а мы с Мариной Викторовной пошли в гости к Димитри через мое окошко.
Пришли мы в этот раз неудачно: в крае был полдень, а в Исанисе оставалось два часа до полуночи. Не то чтобы это помешало мне лечь спать: кто жил в казарме, умеет упасть и уснуть всюду, где представилась возможность. Но я уже знала, что на следующий день буду вареная и тормозная, а на этих их праздниках надо глядеть в оба, чтобы не поздороваться с кем не надо и лишнего не ляпнуть. Оставалась надежда поспать днем. Для этого утром имеет смысл встать пораньше и прогуляться от души, решила я. И как решила, так и сделала.
Из дома князя я вышла на рассвете, все еще спали, даже сайни не было видно. Вышла и пошла – для начала по улице направо, через мост до реки Сиалы, потом по улочкам вдоль нее, чтобы видеть набережную, воду реки и другой берег. Там виднелись какие-то дома, но они уже считались не городом, а графством Сиалан. Похоже, после дороги, уходившей в земли Сиалан от моста, ближнего к порту, на той стороне теснились только мастерские. Я усомнилась на ходу, правильно ли я поняла, что вотчина Асаны начинается уже за мостом, и заметила себе спросить об этом кого-нибудь. Мастерские тем временем кончились и сменились жилым кварталом, не особенно презентабельным, но чистым. Особняк Асаны я узнала сразу, по флагу над крыльцом: зеленое и белое поля, разделенные золотой веткой с листьями. Рядом почему-то был флаг Академии с белой звездой на голубом. Полюбовалась и пошла дальше по улицам вдоль реки, глядя то на набережную, то на домики за рекой. Очередной мост через Сиалу приглашающе замаячил на перекрестке, но после него улица кончалась, и значит, этот был последним. И я повернула в другую сторону, через мост напротив. И попала на улицу, от которой отходил почти целый настоящий проспект, упирающийся в ратушную площадь. Пафосные дома с витражами, мозаика из камней перед каждым вторым крыльцом, а если нет мозаики, то площадка перед домом вымощена каменной плиткой. Мне показалось, что я вижу Баварию или Прованс, но иллюзия вмиг развеялась: по улице мне навстречу шествовала свинья, катя тележку. В тележке ровными рядами стояли кувшины. Половина закрытых кусочками пергамента и обвязанных веревочками, половина пустых.
– Мона, хочешь молока? – спросил меня сайни. – Полколечка за кружку, два кольца кувшин.
Я улыбнулась ему, покачала головой и пошла дальше, к пустой ратушной площади. Все три улицы за ней вели к мостам, выходившим на рыбный рынок. Туда я и хотела попасть.
Рынок уже проснулся: разгружали корзины с моллюсками и ракообразными, выкладывали на прилавки связки каких-то донных многоножек, фасовали по бочонкам водоросли, где-то далеко звонко тюкали тесаком, разделывая рыбу. Услышав русскую речь, я сперва решила, что это мне с недосыпа мерещится, но бездарный матюг поблизости подтвердил реальность услышанного – тут работал кто-то из края. И не один. Оглядывая прилавки, я поняла, что русский на рыбном рынке знали не только некоторые продавцы, но и часть покупателей: многие вывески были продублированы кириллицей. Особенно меня впечатлила доска рядом с галантерейной лавкой. Точнее, не сама доска, а надпись на ней. "Правильно разделанная трехметровая хтонь дает не только обед на двадцать человек, но и тетрадку для записи подвигов!" – вот что там было изображено.
Тетрадку пергамента из рыбьей кожи я, конечно, купила. И не одну. Учеба – дело такое: мелкие сувениры в деканат и секретарям кафедр никогда не бывают лишними. Заодно прихватила для этих же целей эффектный кривой нож для разрезания пергамента из рыбьей чешуины или жаберной кости и красивую шкатулку из раковин моллюсков. И с полными руками покупок пошла назад. На свое счастье сообразила не возвращаться той же дорогой, а повернуть налево на втором же перекрестке, и через полчаса уже подходила к крыльцу, рассчитывая на завтрак. Перекусывать на рыбном рынке я не захотела, а таверны в городе еще не были открыты, когда я мимо них шла. Ну а если не спишь, есть всегда хочется сильнее обычного. Войдя в холл, я обнаружила строгую девушку в коричневом платье, которая провела меня в кабинет. К очень недовольному князю.
– Почему ты ушла, не предупредив? – спросил он, едва я открыла дверь.
– Все спали...
– С каких пор ты разучилась писать?
– Ну я же...
– Алиса, – он не дал мне договорить. – Тут не Земля. Этот город полон магов, и далеко не все из них – мои люди. Судя по тому, что я вижу у тебя в руках, ты была на Рыбном рынке?
– Да...
– Ты имела все шансы не дойти обратно живой, понимаешь?
Я поняла сразу. На пустых улицах водятся только те, кому не нужны свидетели... и те, кто слишком привык считать свои возможности особыми. Это в крае я круче гор и разведенного Литейного моста, а тут – просто студентка, каких тьма. И наверняка без впечатляющих способностей, особенно в сравнении с местными уроженцами. А тут не Саэхен, где очевидного насилия не приемлют ни в какой форме – в Исанисе в зубы словить можно очень быстро и просто. И хорошо если только в зубы, а не... я решила не додумывать.
Димитри вдруг шагнул ко мне и положил руку на мой локоть.
– Ты завтракала?
Мне уже не хотелось даже завтрака, не то что праздника. Я опять была никто и никому не нужна. Голова опустилась сама собой, глаза тоже, и тут я увидела свои ноги в черных форменных берцах. Вопросы о том, кто я и зачем нужна, сразу отпали.
– Пресветлый князь, – ответила, вытянувшись в строевой стойке. – Не рискнув есть на Рыбном рынке и не найдя в городе открытой таверны, я не позавтракала. А поскольку я в форме, на улице от меня даже сайни шарахались, так что я была в полной безопасности. Но такое больше не повторится.
В вишневых глазах князя заплясали искры. Видимо, он был чем-то доволен, а может быть, ему было смешно.
– Вольно, – сказал он. – Иди завтракай и собирайся, у нас с тобой перед праздником визит к досточтимому Эрве, тебя ведь надо представить как недомага.
– Форма одежды парадная? – уточнила я обреченно.
– А как же, – усмехнулся князь.
И я пошла переодеваться.
В резиденции магистра мы, к моему удивлению, встретили Асану, и после разговора обо мне князь задержался, а мы с виконтессой пошли обедать к ней домой. Я, надо сказать, порядком задолбалась, потому что разговор напомнил то ли предварительный зачет перед экзаменом, то ли вступительные тесты по магии саалан. Поэтому с благодарностью приняла идею Асаны позаботиться обо мне. Стол к обеду был накрыт в холле, и по сааланскому этикету это значило, что в доме гости. От обеденного меню я не то чтобы охренела, но тихо похихикала про себя, увидев на столе сперва суп-лапшу с белыми грибами, потом картофельные котлетки с грибным же соусом. Только десерт был более-менее местный: ддайгские яблоки, сочные, сладкие и розовые не только снаружи, но и внутри, до самой косточки. Одной. Здоровенной, размером с орех.
Обедали мы не вдвоем, разумеется. За столом был еще тот мужик, который пришел с ней из края, он представился как Ник, и какие-то досточтимые, судя по одежде, явно не из рядовых. Досточтимые с интересом разглядывали меня и время от времени пытались прощупать Ника магией. Несколько незначащих вопросов про разговор с магистром, заданных мне, были единственным, что оживило беседу за обедом. Не то чтобы я тяготилась этим, есть все-таки хотелось, но атмосфера была не самой уютной, хотя причины понять мне не удалось. Похоже, досточтимые были почему-то недовольны виконтессой, а она делала вид, что не замечает этого. Наконец, Асана поднялась и обед закончился. Ник пошел с ней наверх под кривыми взглядами досточтимых, а мне она предложила подождать в холле, чтобы, когда она соберется, мы могли вместе отправиться в Старый дворец.
Я успела порядком напугать досточтимых рассказами про фауну, пока виконтесса собиралась и приводила себя в порядок. Когда она вернулась, одна из досточтимых икала, у еще двоих были очень сложные лица, а четвертый, делавший записи на кристалл, тер лицо свободной рукой и явно был рад появлению Асаны. Пока не увидел, в чем она пришла. Когда виконтесса появилась в холле, икавшая досточтимая, булькнув, смолкла, двое со сложными лицами, наоборот, издали какие-то странные звуки, а четвертый чуть не уронил кристалл. На Асане было верхнее платье без рукавов и на застежке спереди, а под ним что-то явно шелковое. Посмотрев ей на ноги, я тоже с трудом удержала челюсть на месте. Вместо сааланских сапожек на ней были туфли. На каблуке. На шпильке, если совсем точно. И с открытыми пальцами.
– Извини, – улыбнулась она. – Получилось немного долго, но мы уже можем идти. Сама портал построишь?
– Конечно, – ответила я, не задумываясь.
И налажала. Вышли мы в гостевом крыле дворца. Асана, оглядевшись, засмеялась:
– Это моя вина, я должна была подумать, что других координат ты не знаешь. Ничего, сейчас уже будем на месте, – и начала строить второй портал сама.
Выйдя на парадном крыльце Старого дворца, я было заоглядывалась, но была немедленно подхвачена смутно знакомым магом.
– Алиса, помнишь меня?
– Мы точно где-то виделись, но имени я не помню, – призналась я.
– Тебе вряд ли приятно вспоминать, – вздохнул он. – На суде. И я сомневаюсь, что ты помнишь мое имя, ведь я не выступал и даже вопросов не задал, только присутствовал за судейским столом. Меня зовут Илан да Корр. Позволишь мне быть твоим спутником сегодня?
– Я не очень-то похожа на даму, – сказала я очевидное.
– Ты дама, – уверенно ответил он. – Пусть даже тебе и приходится быть воином. Ну же, твой ответ?
– Ну хорошо, если тебе так хочется, – сказала я.
В конце концов, он ничуть не хуже и не лучше того парня из людей да Айгита, который меня опекал на праздниках в Приозерске. По сааланским меркам, конечно, лучше. Тот был барон или баронет, а тут целый герцог, судя по количеству цветов в одежде. И кажется, подтвердивший внелетие, если определять по кольцу. Но мне разницы не было. Я взяла его под локоть, и мы прошли в зал. Услышав, как наше прибытие объявляет распорядитель праздника, я подобралась, но Илан быстро наклонился ко мне и тихо спросил:
– Выпивка или сплетни?
– Сплетни, – уверенно выбрала я. И перестала жалеть, что он ко мне прицепился.
Выпивка, конечно, тоже была обязательным пунктом программы, какие же без нее сплетни. Я понимала примерно половину, но слушала очень внимательно. Так или иначе, жить мне предстоит среди именно этих людей, и вряд ли меня ждет уровень барона. Мельком думая о том, что наше "виконтесса" по отношению к Асане, ну по-хорошему-то, хамство, ведь она виконт, наследница. Будь она женой наследника, включенной в состав семьи на правах наследующей супруги, ее так можно было бы назвать, но наследует-то она сама. И значит, она именно что виконт. И Брайда да Алгей не герцогиня, а герцог. А мать Дейвина – барон.
Крутя в голове мысли о том, как в языковых формах вылезает вся культурная, то есть условно культурная, изнанка, я отвлеклась от реплик Илана. И когда он сказал: "Не понимаю, что происходит", – я вздрогнула и порадовалась, что бокал в руке был уже наполовину пустым, а то могло выйти неловко. Сперва посмотрела на него, потом, проследив его взгляд, увидела, что Димитри о чем-то говорит с императором, и тот вроде слегка разочарован, но делает вид, что все нормально, а князь уже заметно расстроен. Я повела глазами по залу и увидела Асану, внимательно наблюдающую за разговором императора с князем из небольшого кружка гостей праздника. В голове слиплись в один жужжащий шар несколько совершенно разных картинок. Вот князь и Полина танцуют танго в этом самом зале в зимнепраздник, вот Асана, улыбнувшись и подмигнув мне, уходит куда-то на ночь глядя, а на плече у нее сумка объемом как раз на пару туфель и горсть необходимых мелочей. Вот она сейчас стоит в зале, одетая наполовину по земной моде, причем в очень хорошо известном мне стиле. И этот стиль ничего общего не имеет с нашими модными тенденциями, если так можно определить манеру одеваться, сложившуюся в крае. А потом этот воображаемый жужжащий комок сверкнул и пропал, как следует пнув меня в копчик. Я улыбнулась Илану:
– Знаешь, у меня есть забавная идея.
– М-м? – оживился он.
– Мне надоело слушать старые сплетни. Пошли создадим новую.
– Ты уверена? – усомнился да Корр.
– Абсолютно, – заверила я. – Твоя репутация в полной безопасности, а моей уже все равно.
– Что ты собралась делать? – задавая вопрос, Илан выглядел напуганным, даже жаль его стало.
– Дать некоему ожидаемому событию случиться, – подмигнула я. – И для этого кто-то должен немного помочь. Нас двоих как раз хватит, присоединяйся.
– Ну... ну хорошо, но что нужно делать?
Тон вопроса был смущенным, я еле удержала "не дрейфь!" на языке.
– Пока что просто иди за мной к мистрис да Сиалан. Начнем с нее.
Честно говоря, я начисто не представляла, что делать, пока не подошла к Асане, только видела, что Димитри пытается объяснить императору, как ему жаль, что в этот раз шоу не будет. Недоумевающий герцог да Корр стоял слева от меня, изо всей силы делая заинтересованное лицо. Я тихонько пнула его берцем в пятку его узорчатого сапожка и незаметно указала глазами на обувь виконтессы.
– Какие необычные... это айси или мелины, Асана? – спросил он.
– Это туфли, – ответила она с улыбкой человека, хоть что-то за сегодняшний день сделавшего не зря.
– Для каких же случаев они предназначены? – светски спросил Илан, так и не понимающий, что он делает.
– Вообще, они для танцев, но такую обувь можно надевать и просто в праздники, – ответила Асана, посылая мне благодарный взгляд.
– Для танцев? – ахнул герцог, не веря.
В самом деле, его можно было понять. Саалан танцуют ритуальные танцы в айси – специальных сандалиях на жесткой подметке, в которых каждый шаг любого танцора слышен, даже если хоровод бежит по земляной улице, не говоря уже о брусчатке или каменных плитах площади. Для немногочисленных светских танцев используют парадные сапожки, мелины. Знать повыпендрежнее в них ходит и вне праздников, а особенно такую обувь любят моряки. Каблука на мелинах нет, есть две накладки на подошву, подпяточная и подпальцевая. Айси у саалан напоминают японские гэта, только поперечинки не такие высокие и крепление к ноге начинается с пятки. Привыкнув к такой обуви, наткнуться глазами на пару босоножек на шпильке с открытыми пальцами, а потом еще и светски разговаривать с обутой в них дамой... Илан да Корр оказался кремень, а не мужик. И вместо нервов имел гитарные струны, точно.
– Для танцев Нового мира, – невозмутимо пояснила Асана.
Вокруг нас потихоньку начали скапливаться любопытные.
– Что же в этом можно танцевать? – недоумевающий да Корр был умница, молодец и гвоздь вечера.
– О, ты себе даже не представляешь, – засмеялась Асана.
– Ну как же? – спросила я и повернулась к герцогу. – Ты ведь был на зимнепразднике?
И тут Илан все понял.
– Ап... – сказал он, переводя взгляд с Асаны на стоящего поодаль Димитри. Потом снова перевел взгляд на виконтессу и добавил. – Эээ...
Пока герцог соединял в голове события зимнепраздника и внешний вид Асаны, Димитри наконец обратил внимание на движуху вокруг виконтессы и решил подойти. И конечно, вслед за всеми посмотрел Асане на ноги. К собравшейся вокруг нас уже почти толпе шел император. Я посмотрела на Илана и подмигнула ему снова. Мы все еще стояли рядом, и он отправил мне тихий Зов. "Это не сплетня, – прозвучало у меня в ушах. – Это скандал". И вслед: "Как хорошо, что я к тебе подошел, Алиса". Я только усмехнулась. Ведь взрослый мужик, а. Лет сто, наверное, уже – а на свежий новостной повод повелся, как подросток...
Скандал между тем продолжал развиваться. Димитри, наконец поверив глазам, обратился к виконтессе:
– Асана, это то, что я думаю?
Она засмеялась в ответ. А потом повела рукой в воздухе и сделала музыку. Это совершенно точно было танго, причем, видимо, из новых и "родных", то ли из Аргентины, то ли... нет, больше неоткуда. Звучали гитары – и ничего, кроме них. Димитри дернулся было подать ей руку, но она отошла на шаг, сняла верхнее платье одним движением под общее "ох" и осталась в нижнем, шелковом, цвета мокрого песка, со свободной юбкой и облегающим верхом. Мелодия усилилась, к гитарам добавились скрипки. Князь кивнул на паркет, глядя Асане прямо в глаза. Она ответила взглядом и улыбкой, и все охнули еще раз. Я, шагая назад, прошипела Илану чтобы он тоже отошел, все начали пятиться, освобождая пространство, и тут к мелодии добавился мужской голос с характерной вибрацией. Димитри подал Асане руку, она обняла его за плечо, и они сделали первый шаг.
Я никогда не умела рассказывать, как танцуют танго. Не раз и даже не пять видела, как танцует Лелик – с Полиной или с кем-то еще, но чаще с ней, – сотни раз смотрела с ним вместе ролики с милонг и выступлений, но не могла сказать об этом ни слова. Понятно, что эта пара была совсем другой, чем у Димитри было с Полиной, но оно все-таки смотрелось по-своему правильно. Второй мелодией Асана выбрала "Обливион", я знала эту мелодию, но исполнение... да фиг с ним, с исполнением, классику танго любой оркестр играет по-своему. Главное, что вокруг все позамирали, не веря глазам, и смотрели не отрываясь.
К третьей мелодии я поняла, что она делает, да и князь догадался, судя по тому, что он взял ее в более близкое объятие и повел еще бережнее, чем до того. Она с ним прощалась на глазах у всего зала, у всей знати столицы Саалан. И не только столицы. И он принимал ее решение. Смотреть на них было так трогательно и жутко одновременно, что у меня аж в глазах защипало. Что-то светилось за их поведением, кроме связи, не пережившей событий в крае, но я не понимала, что именно. Конечно, третьим стал креольский вальс. Его танцуют в любом выступлении, а это было именно оно. И несмотря на нейтральность мелодии, настроение прощания никуда не делось, просто стало не таким острым и болезненным. А потом зазвучало танго из "Прогулок по Парижу", и у меня по всей спине мороз прошел от того, что они делали, хотя Асане до Полины было еще топтать и топтать паркет, да и князь свои три пары ботинок еще не истрепал. Определение "скандал" как-то не тянуло для обозначения происходящего, но комментировать было рано. Ну или поздно, как посмотреть. А когда музыка закончилась, я увидела лицо досточтимого Эрве, и определения сразу нашлись. Но вот беда, только такие, каким в печатном тексте совсем не место.
– После такого порядочные люди женятся, Димитри, – заметил магистр, подходя.
Зал замер. Император молчал со своей обычной отстраненной полуулыбкой, как какая-нибудь хренова Джоконда, магистр Академии сверлил глазами князя, и тут в тишине раздался голос Асаны, все еще стоящей рядом с Димитри.
– Я сговорена не с ним, мастер Эрве.
– Кто же твой избранник, Асана? – внятно и ровно спросил магистр.
Я стояла ни жива, ни мертва и понимала, что остальным свидетелям сцены ничуть не лучше. Это было как видеть начало схода лавины на склон и понимать, что ничего невозможно поправить или отменить. Причин такого серьезного отношения к происходящему я тоже не знала, но они явно были. В зале стало так тихо, что слышался шум ветра в парке.
– Гражданин Озерного края. Смертный. Это что-то меняет? – эхом разнесся по залу ответ Асаны.
Об ее улыбку можно было порезаться. Эрве в ответ только приподнял бровь.
– Ты настолько уверена в своих силах?
И тут Димитри наконец подал голос.
– Досточтимый, – с легкой насмешкой произнес он. – Тебе не кажется, что обсуждать публично частные дела, да еще и в праздничный день – не самый хороший выбор?
– Дело далеко не частное, князь, – ответил магистр.
– Но это все-таки дело. А сегодня праздник. Обсудите все подробности после, – надавил голосом князь, и магистр отошел с недовольным лицом.
Толпа начала распадаться, и Илан попытался увести меня к очередному столу с выпивкой, но я уперлась и, наоборот, подошла к Асане.
– Мистрис да Сиалан, вы двое были великолепны.
– Тебе понравилось? – она улыбалась, а в глазах стояла тоска. – Спасибо, я рада.
– Да, – честно сказала я. – Я не говорила до сих пор, но мой муж танцевал, они с мистрис Бауэр были парой... нет, не в этом смысле. Танцевали вместе, как вы с князем только что, но постоянно.
– Вот как? – она даже оживилась, а то стояла, как замороженная, даже побледнела.
– Да, – сказала я. – Именно так. И я была рада увидеть это здесь.
Она сжала мое запястье.
– Благодарю тебя за искренность. И за твои добрые слова.
Я наклонила голову и пошла наконец к спутнику. Герцог да Корр встретил меня на полпути к столику с вином. Глаза у него были широковаты даже для удивленного сааланца.
– Алиса, – сказал он растерянно. – Это не сплетня. И даже не скандал. Это бедствие.
– Здесь это обсуждать вряд ли удобно, но не мог бы ты все-таки объяснить? – спросила я.
Он нервно усмехнулся.
– Да, конечно. Я бы тебя и к себе пригласил, но боюсь, после увиденного сегодня не буду хорош как любовник...
– Ничего страшного! – заверила я его, пожалуй, слишком резво. – Мне вполне хватит разговора.
– Тогда завтра? – предложил он.
– Завтра мы уходим назад за звезды, – вздохнула я.
Он покачал головой.
– Князь сказал так, – уточнила я уже менее уверенно.
– Ну да, – кивнул Илан да Корр. – Так могло бы быть, не случись сегодняшнего. Теперь его планы поменяются, и ваши тоже. Вы тут на пятерик, самое меньшее на четыре дня.
Я огляделась и поняла, что он прав. Магистра в зале уже не было, Димитри что-то тихо обсуждал с Асаной в углу, зал гудел, как опрокинутый улей, а император стоял, прислонясь бедром к подоконнику, крутил бокал в руках, и взгляд его отблескивал золотом.
Праздник в доме у Вейена да Шайни чем-то напомнил Полине середину смены в детском лагере или первое лето в лагере для эмигрирующих в Корытово. Праздновать предлагалось узким кругом, состоящим из старшей жены маркиза, его постоянной любовницы и гостьи в лице Полины. Планировалась милая ночь со страшными историями, которые рассказывали по кругу. Их собирались слушать под легкое игристое вино, от которого Полина с сожалением отказалась по медицинским показаниям, и тогда маркиз достал маленький бочонок, литров на пять, вкрутил в него кран и налил ей что-то очень похожее на ром. На ее удивленный взгляд он ответил небрежной улыбкой и двумя словами: «Так принято». Ну принято так принято, решила Полина и пригубила напиток вместе со всеми. Это, в конце концов, не вино. Уж если и навредит, то меньше, чем бактерии и ферменты брожения этого сааланского недошампанского. Короткая ночь началась.
Полина так и не вспомнила, кто предложил бросать кости, чтобы определить, кто после кого будет рассказывать, главное, что она оказалась не первой. Открывать вечер выпало старшей жене маркиза да Шайни, Натуаре. Она пересела на место рассказчика, в отдельно стоящее кресло с подлокотниками, крытое двумя коврами, опустила руки на подлокотники и предложила всем наполнить бокалы. А потом, спохватившись, спросила, будет ли Эрве, и Полина поняла, что речь идет о магистре Академии. Вейен усмехнулся:
– Я не приглашал его. Но если ты хочешь, позову. Хотя вряд ли он придет. Думаю, он теперь у государя на празднике.
– Я сама пошлю ему Зов, если ты согласен, – предложила Натуара.
Вейен кивнул, вроде бы благосклонно, но Полина заметила, что по его лицу пробежала почти незаметная тень.
– Ты будешь рассказывать? – спросил он с доброжелательным интересом. Только на самом дне интонации слышался небольшой холодный сквознячок.
– Уже начинаю, – улыбнулась женщина. – Давным-давно, далеко отсюда, в горной деревне жил один юноша. А в соседней деревне жила девушка, с которой этот юноша встречался. Юноша был сирота и жил один, без родни. Жители деревни считали это большим позором, у них не было обычая жить поодиночке. Но юношу по-своему любили, считали славным малым и желали ему счастья, которым они полагали семью. И потому собирали подарок для девушки, чтобы сгладить эту неприятность и помочь юноше получить ее благосклонность. А девушка и так была благосклонна к своему избраннику, и ее не тревожили ни его одиночество, ни мнение его односельчан. Не зная про собираемый дар, она ждала, когда он предложит ей перебраться к нему или сам придет к ней жить. Люди тогда жили очень обособленно, особенно в горах, и редко встречались с жителями соседних селений. Дойти от одной деревни до другой было не так просто, да и долго. Потому все встречались только на ярмарках, если только у кого-то не было нужды бегать в соседнюю деревню через день, проводя в дороге три дня из пяти. Однажды перед главной ярмаркой года тот юноша, как обычно, возвращался от своей любимой. На околице родной деревни он был встречен парнями, которых больше всего злило то, что он позорит деревню собой, сиротой, живущим в доме без родни. Вышло так, что его избили, а потом и заперли в хлеву, чтобы он не мог вовремя вернуться и подтвердить своей девушке предложение женитьбы. Подобное нарушение слова тогда было страшным позором, за который оба, и обманувший, и обманутый, подлежали смертной казни. Юноша попытался выбраться из хлева и горной тропой прийти к своей любимой, пусть избитым и в рваной одежде. Но преследователи снова поймали его и в этом виде представили старейшинам села, потребовав пытать и выяснить, в чем он виноват, что попытался убежать, когда его заперли. Старейшины согласились с ними и сказали, что если юноша перенесет пытки с честью, то тем самым докажет свое право быть равным среди всех жителей села, несмотря на сиротство, и тогда его отпустят. И он стойко и молча перенес и боль, и унижения ради своей девушки, надеясь на поддержку старейшин деревни, обещанную ему в награду. Но что значит стойкость сироты без родни против слов детей самых уважаемых сельчан и против спокойствия старейшин? Когда юноша понял, что концом пытки станет только смерть и все обещания – ложь, он так же молча принял свою судьбу. Его повесили в конце первого дня ярмарки. Его любимая добралась туда только на следующий день и увидела своего милого болтающимся в петле. Все славно развлеклись, чем не способ развеяться – посмотреть, как убивают человека. А виноват он или прав... Да не все ли равно? Сельчан не тревожила и судьба девушки. Ей просто вручили собранный дар. Конечно, не ради благосклонности ее любимого, а в знак раскаяния за то, что в нее влюбился такой ущербный житель деревни, которого к тому же уже все равно повесили. Сама она была не в силах сказать что-либо и оставалась под виселицей, глядя на своего милого. Но ее семья приняла подарок, и все сочли, что извинения приняты. Утром последнего дня ярмарки девушку нашли во второй петле, вывязанной на том же столбе, где уже висел ее незадачливый жених. Но разойтись с торговой площади сельчане не успели, потому что старые боги явились прямо на ярмарку и славно посмеялись. Сперва надо всей этой историей, затем над страхом глупых смертных и наконец над теми, кто, призвав их своими делами, при виде их попытался спастись. И все деревни с той стороны гор стали владением богов.
Голос рассказчицы умолк. Вейен, хозяин праздник, повел рукой. Бокалы присутствующих подплыли к бочке с краном и, наполнившись, разлетелись по местам снова.
– Давайте выпьем, – сказал маркиз. – Выпьем и порадуемся тому, что все это случилось не здесь и не с нами. Присоединяйся, Эрве. Будешь только слушать или расскажешь что-то?
– Непременно расскажу, Вейен, – кивнул магистр Академии, невесть откуда взявшийся в большой гостиной маркиза.
"Хотя почему невесть откуда, – подумала Полина. – Порталом же пришел". Пришедший порталом магистр тем временем озвучил условие:
– Но мой рассказ будет последним.
– Вот как, Эрве? – по губам хозяина скользнула улыбка. – Ты намерен пугать нас всерьез?
Магистр Академии саалан ответил маркизу непроницаемым взглядом.
– Как получится, Вейен.
– Хорошо, – кивнул маркиз и обратился к женщине, сидевшей слева от него. – Даурая, твоя очередь.
Та, улыбнувшись, пересела в кресло и заговорила.
– Давным-давно и далеко отсюда один молодой маг сделал статую из глины и камня. Та статуя была особой. Ее члены сгибались, голова поворачивалась, а глаза и рот могли открываться и закрываться. Но статуя не живое существо, исходной искры не было в ней. И маг решил заставить статую ожить. Он попробовал создать искру сам, но не преуспел. Затем попросил помощи в своем деле одну женщину, наемного мага сильного семейства, умевшую многое, но она сразу сказала, что зря он это затеял, поскольку если новым телом не заинтересовался никто из богов, то вряд ли удастся заставить это тело ожить. Но искру можно заменить маленькой машиной, сказала она. Тогда статуя будет двигаться, как живая, вот только управлять придется каждым ее движением, а не действиями в общем. И они принялись за работу, вместо того, чтобы задуматься, отчего никто из богов не захотел вселиться в статую, ведь в отличие от тел умерших людей, она была бы почти вечной. Они сделали и второе тело, новорожденного щенка сайни, тоже подвижного, и в него тоже поместили маленькую машину, управляющую движениями. Но так и не задумались о том, почему ни одно из новых тел не привлекло богов. Говорят, в тот год лето не пришло к людям первый раз.
