Текст книги "У свободы цвет неба (СИ)"

Автор книги: Эгерт Аусиньш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 48 (всего у книги 65 страниц)

   Не потому что я его боялась, нет. У меня дико, до зубовного скрежета, чесались кулаки заехать ему в морду. Даже на покойного Мейрина я была меньше зла в приснопамятный день около Ускели. А дав этому "патриоту" по зубам, я бы выговором не отделалась, это сто пудов исключение. И второй раз князь за мое обучение платить не будет. Так что я чесала в деканат в зимней форменной куртке нараспашку и без шапки, не обращая внимания на то, что внешний вид у меня примерно на неделю стирки формы и чистки ботинок. Пофигу! Что меня зовут, я услышала не с первого раза. Голос был мужской, звали по имени, и что это нахрен значит, я не понимала и не хотела понимать, пока меня не схватили за куртку.

   – Да подожди ты!

   Я уже развернулась было дать в челюсть и вдруг увидела, что за рукав меня держит староста группы, а за ним бегут, догоняя нас, остальные.

   – Заявление, – сказал он, переводя дыхание, – будет групповым. Задрал он уже своим патриотизмом.

   Мы успели в деканат одновременно со звонком этого альтернативного гения, и когда он орал в трубку, что ему сорвали экзамен, староста уже писал заявление от группы. Когда препод проорался и пообещал принести жалобу на нас, мы уже заканчивали подписывать лист, чтобы вручить секретарю. Но уйти не успели. Он явился и решил продолжить выяснять со мной отношения. Вышло громко и мерзко. Я не узнала ничего нового о себе, а он про себя рассказал, наверное, больше, чем следовало. И кажется, понял это по моим глазам, потому что перешел к обсуждению Полины, а заодно и Марины Викторовны. Услышав, что мы втроем продали саалан все Сопротивление и оно с самого начала было куплено, я с трудом устояла на месте, но палец под ворот все-таки запустила: горловина свитера давила. А под воротом нашелся шнурок с клыками моего первого оборотня. Правда, рядом с ними еще висело кольцо князя, но кольца саалан тут до сих пор никто не умел узнавать. Я потянула за шнурок и, вынув его из-под свитера, положила на стол.

   – Вот это, – сказала четко, стараясь справиться с дрожью, – клыки оборотня.

   Потом сунула руку в карман куртки и достала очередной не выложенный в тумбочку трофей с Охоты.

   – А это хвост. Другого оборотня. Как знают все присутствующие, хвост имеет право хранить только тот, кто убил тварь. И с клыками так же. Их, правда, не всегда успевают достать, но с первым трофеем обычно помогают. У меня этого добра в казарменной тумбочке полтора десятка. А у тебя такие сувенирчики есть, ты, патриот?

   Препод молчал.

   – А насчет того, с кем я сплю и какие мне за это подарки дарят, ты бы лучше придержал фантазию. Может неловко выйти. Я-то руками размахивать вне дежурства не люблю, но это же не только меня касается, ты ведь два имени сейчас прополоскал своим языком.

   Он все еще не отвечал. Я уже было решила, что смогла его заткнуть, и тут он отмер. И спросил, сколько мне заплатили за гибель ребят в Заходском. Я улыбнулась и сомкнула пальцы. На диплом и прочее резко стало плевать, а люди... авось не попаду. Я уже начала собирать заклятие, но вдруг сзади раздался голос старосты группы:

   – А ничего, что это оскорбление при свидетелях?

   Одновременно с вопросом на плечо мне легла чья-то рука и потянула назад.

   Уходили мы очень быстро. Но недалеко – в кофейню на Съездовской. Большинство не успевших к самому интересному или протупивших свалили зубрить дальше. До кафе дошли староста, официальный актив, те, кому больше всех надо, и я. Там я и узнала подробности моего восстановления.

   Не знаю, как Дейвин добился, чтобы меня присоединили к группе четвертого курса, но мое дело в архивах как-то выискали и подняли, и там оказалось достаточно, чтобы неоконченное высшее зачли. Вот только делал он это через пресс-службу администрации наместника и, как оказалось, совершенно зря. Дешевле по нервам было бы поступить на первый курс и через заявления о досрочных сдачах потом перескочить через два года, точнее, не перескочить, а переползти. Но чертова сааланская прямолинейность... Короче, этот хрен, наш социолог, оказался двоюродным братом или свойственником кого-то из пресс-атташе Димитри. И спросил там, а кто такая Медуница, что из-за нее аж сам да Айгит пришел в Университет. Ну, ему и ответили все, что знали. А он запомнил и приберег на сессию, чтобы показать, кто тут главный. И выбрыкнул он так не со мной одной, от него все девки рыдают, которые не со школьной скамьи, а с рабочим опытом. Свести все чужие достижения к нулю для него норма и чуть не личная обязанность. Но чтобы вот так разораться при свидетелях – это было впервые. Видимо, я его чем-то сильно достала. Вероятно, своей службой в подразделении Охотников, таких на журфак еще не завозили. На этом месте мне сунули в руки мой нашейный шнурок с клыками оборотня и кольцом князя. Я ухитрилась оставить его в деканате на столе у секретаря. По всему получалось, что на время мы избавились от этого уродца, но он из тех, что всегда возвращаются. Я слушала, крутила в руках нашейный шнур и собиралась с мыслями. Потом подняла голову, обвела одногруппников взглядом и улыбнулась.

   – Знаете, что я думаю? По-любому эту сессию он нам теперь не испоганит больше, чем уже сумел. Можно спокойно готовиться и сдавать. Главное – держать ровное лицо и делать вид, что так и было задумано. Конечно, между выигранным боем и выигранной войной есть разница, и большая, но сегодняшний бой мы выиграли. Значит, в следующий раз у нас будет больше шансов.

   – И правда, – задумчиво сказал староста. – Сдавать всяко придется, и социологию в том числе. Хуже, конечно, уже не будет, но и лучше будет вряд ли...

   И вдруг перевел тему.

   – Алиса?

   – А? – я постаралась выглядеть как можно более спокойной, насколько вообще после такой встряски это было реально, но его тон меня напряг, и не зря.

   – А что это у тебя на шнуре за кольцо рядом с клыками оборотней? Сааланское же, да?

   – Да, – согласилась я.

   – А зачем?

   Я наклонила голову, мучительно собирая слова.

   – Средство экстренной связи, – определила наконец. – Для срочного вызова высокого начальства.

   – Ого... – протянула одна из девчонок, оставшихся на разговор. – И что, доводилось использовать?

   Я вспомнила случай под Ускулей и вдруг поняла, что не знаю, что им ответить, если спросят, при каких обстоятельствах это было. Кажется, это написалось у меня на лице, потому что после моего короткого "да" вопрос прозвучал совсем другой.

   – Алиса, – спросила меня одногруппница, – а Дейвин да Айгит – он какой вообще?

   Я растерянно пожала плечами.

   – Дотошный. Немного скучный. Обстоятельный. Читать любит. Пишет книгу о наших декабристах на сааланике.

   – То есть Охотники не в курсе, что он с байкерами катается? – уточнила она.

   Я поперхнулась чаем. Ответить было нечего.

   В том январе Эгерт поехал в Озерный край, чтобы выяснить причины непонятного оживления в кадровых делах полиции края – и, потратив месяц, уехал ни с чем. К его досаде, на второй день после возвращения вышел официальный материал в BBC. Империя Аль Ас Саалан открыла вакансии для желающих работать в службе охраны порядка ближайшего к столице графства. Преимущества, разумеется, заявлялись умеющим стрелять из арбалета и владеющим навыками экстремального выживания.

   Унриаль да Шайни в том же январе случайно заехал на конюшню. Не совсем случайно, если уж быть до конца откровенным. Просто мысль выяснить, наконец, детали истории Болида оформилась в намерение, только когда выпал снег, а выпал он после окончания празднования всех зимних праздников, в ночь на тринадцатое января.

   История оказалась простой, как пучок сена: в один холодный и ветреный осенний день лошадь плохо вытерли после тренировки и накрыли грязным вальтрапом. Миозит начался с крупа и распространился по всей спине. Ходить мерин еще был согласен, а вот нести на спине хотя бы седло отказывался наотрез. На конюшне с ним помучились-помучились, да и собрались усыплять. Судя по тому, как тренер косила глазами в сторону, говоря об этом, она довольно сильно смягчила выражения, но Унриаль не стал заострять внимание на этом моменте. И услышал счастливую развязку сюжета: как раз когда хозяйка ездила договариваться с ветеринарами, случилась история с гражданской казнью, благодаря которой мерина Болида поменяли на конюха Рудольфа, который тогда еще не был конюхом. Он и Рудольфом стал не сразу, а только к зиме.

   Увидев конюха, Унриаль растерялся. Он не знал ни что делать, ни как вести себя при этом незнакомце со знакомым лицом. Тот прибирался в деннике, не обращая на посетителя никакого внимания, пока его не окликнули.

   – Рудь! – услышал Унриаль из-за спины. – Я пришла, привет!

   – Маша! – сааланский отверженный отставил в угол метлу. – Забирай Ириску, я заменю подстилку, пока вы занимаетесь.

   Ириска, кобыла буденновской породы, высунула голову в проход и поприветствовала хозяйку бодрыми кивками головы.

   – Ага, – сказала Маша, снимая со стены оголовье. – А это тебя ждут?

   – Не, это про Болида спрашивать приходили, новый хозяин, – доброжелательно и равнодушно ответил Рудольф.

   Маша повернулась к Унриалю и посмотрела на него с интересом.

   – Так вы из резиденции наместника?

   – Именно так, – ответил да Шайни.

   – А Болида же вроде бы зам наместника забирал? Как он у вас оказался?

   – Мы с ним подружились, – объяснил Унриаль да Шайни.

   Девушка, склонив голову вбок, немного насмешливо справилась:

   – С Болидом или с Дейвином да Айгитом?

   – С Дейвином мы не особенно дружны, но хорошо знакомы, – уточнил да Шайни. – Я воспитанник князя, то есть наместника.

   – Воспитанник? – не поверила Маша.

   Ириске надоело стоять в коридоре, и она фыркнула хозяйке в ухо.

   – Подождешь, – отреагировала девушка.

   Кобыла в ответ положила морду ей на плечо. Девушка погладила ее по щеке и повернулась к сааланцу. В ее глазах читался недозаданный вопрос.

   – Не всем же быть внелетними магами, – усмехнулся Унрио.

   – А-а... – отреагировала Маша.

   – Ириска – твоя лошадь? – спросил да Шайни.

   – Да, моя собственная. Мы с ней выступаем в уличном цирке вообще-то, но летом. Сейчас только тренируемся. Хочешь посмотреть?

   Ириска сделала странный короткий шаг вбок, и Маша ей заметила:

   – Команды не было, вообще-то.

   Лошадь слегка толкнула ее мордой в плечо. Маша засмеялась:

   – Ну пойдем уже. – И направилась по коридору в сторону манежа.

   Унриаль подумал и пошел за ними. И чуть не решил, что сделал большую ошибку, потому что Маша, седлая Ириску, обратилась к ней:

   – Ну что, моя хорошая, прокатим мальчика?

   Унриаль оглядел манеж. На нем уже был першерон под седлом, с которым занималась невысокая дама очень мощного сложения, и донская кобыла с черными хвостом и гривой, оседланная юной барышней, даже помладше Маши.

   – С чего такие почести? – осведомилась дама на першероне, подъехав поближе.

   – Новый хозяин Болида, – объяснила Маша. – Или его представитель, в общем, мерином сейчас занимается он.

   Столько внимания Унриаль не получал очень давно. А настолько доброжелательного, пожалуй, в два раза дольше. К нему сбежались все – и две всадницы, и какие-то до времени незаметные девушки, тихо спорившие о своем в дальнем углу манежа, и пожилая дама с фотоаппаратом. И все спрашивали, как там Болид и как самому Унриалю нравится общаться с ним. А потом, когда он рассказал об их прогулках и совместных играх, показали гимнастику для спины мерина. Упражнения показательно выполняла та самая донская кобыла, расседланная по такому случаю, под руководством и при самом активном участии своей всадницы. А после этого Унриалю предложили все-таки покататься на Ириске. Забравшись в седло всего лишь со второй попытки, он так погрузился в ощущения, что не сразу услышал, о чем Маша его спрашивает. А вернувшись из своих ощущений, прежде всего присмотрелся к Ириске.

   – Ну и как оно? – повторила девушка.

   Унриаль некоторое время размышлял над ответом.

   – С Болидом было иначе. Но мы с ним просто шли рядом, а когда уставали, отдыхали вместе. Мы оба выздоравливали, я и он... А Ириска другая. Мне кажется, ей со мной скучно. Маша, что будет, если ты отпустишь повод?

   – В манеже – ничего особенного, – хмыкнула девушка. И действительно отпустила повод.

   А потом сделала несколько шагов в сторону. Ириска осталась стоять на месте. Унриаль взял в руки повод, совершенно не зная, что делать. Осторожно шлепнув поводом по шее лошади, он сказал: "Иди". Ириска стояла, как приклеенная. Унриаль повторил маневр с поводом и сказал опять: "Иди, пожалуйста". Кобыла повернула голову и покосилась на него. Как ему показалось, довольно скептически.

   – Вот это примерно и будет, – сказала Маша. И скомандовала. – Ириска, шагом!

   Лошадь неторопливо пошла по кругу.

   Унриаль некоторое время прислушивался к ощущениям. Потом понял, что он мешает Ириске идти, и выпрямился в седле, собрав живот и расслабив плечи.

   – Ага, – сказала Маша. – Знаешь, не безнадежно.

   – Что не безнадежно? – переспросил да Шайни.

   – Идея сделать из тебя всадника, – усмехнулась девушка. – Ириска, ко мне!

   Лошадь как будто проснулась и гораздо более бодрым шагом пошла к хозяйке. Унриаль еще подобрался в седле.

   – Сам спустишься? – спросила Маша.

   Унриаль подумал, уперся левой ногой в стремя, перенес ногу через седло и оказался на земле.

   – Вообще молодец! – одобрила девушка. – Теперь, если хочешь, иди на скамейку и смотри, а мы поработаем.

   Под Машиным руководством расседланная Ириска творила невозможные вещи: стояла на задних ногах, шла вбок и даже назад, сгибала шею к хвосту и в этом положении кружилась, становилась на колени и, наконец, станцевала вальс. А потом они вдвоем с Машей играли в классики. Когда в манеже появился недомаг в цветах Димитри и спросил Унриаля, собирается ли тот домой, да Шайни обнаружил, что проторчал в конюшне три часа вместо обещанного часа. Прощаясь, Маша сказала, что если он придет, его научат хотя бы сдвигать лошадь с места. И Унриаль пообещал прийти.

   Димитри был доволен, слушая рассказ Унрио про его день, проведенный на конюшне, и тому было больше одной причины. Первая – то, что старый маркиз да Шайни порядком разозлил его, дав Полине состав для свидетелей преступлений, возбуждающий память, и тем крупно навредив женщине. Больше того, он нарушил планы Димитри на то, что она проведет в Исанисе все лето, и ее пришлось срочно возвращать в край, чтобы сразу же переместить на Ддайг. И все эти хлопоты приходились на те немногие дни, когда Эльвира наконец могла быть в Санкт-Петербурге и свободна. Причина вторая была связана с сайхами. Князю был необходим повторный опыт с потерявшим Дар человеком. Он планировал раз и навсегда убедить сайхов, что, несмотря на их превосходство в знаниях, маги Аль Ас Саалан могут больше и не стоит пытаться давить на них или вмешиваться в их дела. А третья причина обнаружилась из рассказа Унрио. Этот его контакт с девушкой из уличного цирка оказался более чем своевременным. Дистанцию между последним оплотом Сопротивления и саалан можно было сократить через эту связь. И значит, край будет достаточно спокоен, когда придется отвлечься от него на дела Ддайг и проблемы, созданные замужеством Асаны.

   Магистр Академии просчитался снова. Решение для графства Сиалан было – и находилось в крае, Димитри оставалось только задействовать его. Когда Асана после летнепраздника в Исанисе представила ему своего будущего мужа, князь сперва почувствовал легкий укол в самолюбие. Ник, Никита Багриков, был очень хорошим бойцом – для смертного, разумеется. А еще он был удачливым предпринимателем. К тому же князь, едва начавший свой путь в танго, не считал себя вправе оценивать избранника подруги и вассала, но немного досадовал, видя, что Асана нашла в крае то, в чем ему самому отказал весь Новый мир. И ко всем этим чувствам примешивалось еще и осознание окончательного прекращения отношений с давней подругой, и дело было не только в ревности и собственнических наклонностях мужчин Нового мира. Он сам, отстранив Асану, не нашел времени приблизить ее снова, и теперь пенять было уже не на кого, кроме себя самого. Осталось только быть хорошим другом и помочь ей подготовиться к неизбежным сложностям будущей весны на ее земле. И конечно, найти ей замену, ведь приняв графство, исполнять вассальный долг она сможет только в сезоны, свободные от обязательств графов Сиалан перед столицей и империей. Да и само графство имело все шансы стать центром светской жизни в весенний сезон.

   Сделать нужно было очень много. Но прежде всего князь собирался переправить на Ддайг Полину вместе с ее приемной дочерью. Он ждал обеих из портала до полуночи и был готов отправиться за ними сам, если они не появятся до назначенного срока, но этого не потребовалось.

   Со своей приемной дочкой Полина встретилась уже в Приозерской резиденции. Им дали три дня на сборы и предложили подготовить список необходимого для пребывания в жарком климате: Ддайг, новый материк, на который им предстояло отправиться, саалан открывали, начиная с субтропической его части, и все их поселения были сосредоточены с южной стороны материка. Полине вместе с девочкой предстояло жить в доме Фанд да Винед, жены Димитри.

   В резиденции их временно разместили в гостевых апартаментах на третьем этаже. Комната была чистой и никакой. Как гостиничный номер. Горничная спросила, перенести ли ее вещи из складской ячейки, но Полина отказалась: смысла в этом не было. Вместо этого она прошла на первый этаж в службу доставки и, пользуясь свободным компьютером, сделала заказ одежды на себя и дочку, сразу оформив переадресацию доставки в дом Фанд да Винед на Ддайг. А утром соскребла себя в условно целый комок и отправилась на развозке в Приозерск, в магазин для садоводов. Понимая, что Полину-младшую придется чем-то занимать и что сил на игры и развивалки у нее может и не оказаться, Полина решила взять семян самых простых огородных растений и трав, которые ребенок может вырастить на грядке размером два на два метра, чтобы девочке было чем развлечься на самый паршивый случай. Набрав два десятка с лишним пакетов, типичный набор начинающего садовода-огородника, она расплатилась, дошла до остановки и села ждать развозку. С нее бы сталось протупить в пространство пару часов, но мимо ехали Охотники подразделения Магды, заметившие ее и пригласившие к себе в машину. Вернувшись в свою комнату, Полина не нашла приемную дочку на месте, но сил искать шустрого и самостоятельного ребенка по всему замку и окрестностям тоже не чувствовала. Понадеялась, что Поле хватит занятий на территории резиденции, и уснула. И конечно, была разбужена через час.

   – Просыпайся, моя мать. Ты не ела с утра, надо есть, – строго сказала маленькая ддайг.

   В апартаментах уже стояла тележка с обедом на двоих. Под внимательным взглядом приемной дочери Полина влила в себя молоко и спросила, можно ли ей еще поспать. Девочка согласилась:

   – Ты поспи. А я пойду опять к быку и коню.

   "Как хорошо", – подумала Полина, проваливаясь в сон. Еще она думала, что до перехода на Ддайг оставалось меньше суток, а там опять придется улыбаться и делать вид, что все нравится, так что спать надо впрок, пока можно. Будь она хоть немного в лучшем состоянии, она вспомнила бы, что впрок выспаться невозможно, что лучше бы пошевелиться и подышать и что забота о себе – это нечто более деятельное, чем спрятаться и уснуть. Но история не знает сослагательного наклонения, и вышло так, что с утра Полина шла в портал сонная и безразличная даже больше обычного, в отличие от своей приемной дочери, возбужденной и предвкушающей какое-то свое торжество. Досточтимый в храме Потока на Ддайг, пообещал проводить их до дома герцогини да Винед, но предупредил, что нужно будет сделать небольшой крюк, часа на два, чтобы занести в небольшое поселение у реки запасы стерильных перевязочных материалов и медикаментов. Выбора не было, и Полина сказала: "Хорошо".

   Тому, что в поселении их ждали совсем не те, к кому досточтимый шел, Полина почти не удивилась. Удивило ее другое: сааланские поселенцы были еще живы и даже целы. Когда досточтимый появился на площади вместе с женщиной, совершенно не похожей на сааланку, и ддайгской девочкой, орда высыпала из укрытий, весело хихикая и перекликаясь – почему-то на сааланике.

   – Смотрите-ка, еще трое!

   – И серенький есть!

   – Хтош! Иди решать!

   Это имя Полина вспомнила сразу. "Королева Фианн узнала о смерти мужа и у нее случился выкидыш". – "Муж сам?" – "По слухам, Хтош, за Сагайдан". Она быстро повернулась к досточтимому и тихо спросила:

   – Где Сагайдан?

   – Начинается за дальними домами, – ответил тот.

   Приграничная стычка, поняла Полина и почувствовала, как дочь прижалась спиной к ее бедру. Вторая мысль была странной даже для нее самой. "Это закономерно", – мелькнуло у нее в голове и почему-то вызвало улыбку. Ближайший к ней ддайг немедленно отреагировал. Он шагнул к ней, протянул руку к ее лицу и немедленно отдернул ее, прошипев, похоже, ругательство. Полина-младшая уже держала нунчаки за оба конца, ожидая второй атаки.

   – Кто научил тебя этому? – услышав вопрос на сааланике, Полина повернула голову.

   Перед ней стоял еще один ддайг, одетый в пестро расшитый кожаный жилет на голое тело и штаны из кожаного... кружева? Как это назвать, Полина не знала, но вырезанный растительный узор больше всего напомнил ей сложное кружевное шитье. На шее мужчины она увидела целых четыре ожерелья – зубы, когти, какие-то семена, камни... Взгляд раскосых ярко-зеленых глаз был неприятным, как у уличного кота, намеренного отжать у прохожего кусок мяса из сумки с покупками. Сама она перенесла бы такое давление без проблем, но смотрел он на Полю-младшую.

   – Моя мать, – ответила девочка. – Это ее оружие.

   – Почему же оно у тебя? – усмехнулся ддайг, и Полина заметила, что он немолод. Сухая тонкая кожа, тонкие мелкие морщины возле глаз, выдающие стрелка, и резкая складка на шее показывали возраст увядания.

   "Вероятно, он тут старший", – подумала она.

   – Ей больше не пригодится, – услышала она голос дочери.

   – Почему?

   Полина, внимательно наблюдавшая за диалогом, вдруг поняла: это фарс. Опасный, смертельно опасный, но фарс. Этот перец мог убить их сразу, но тогда он не говорил бы с Полей на сааланике. Они бы все говорили между собой по-своему. А он развлекается – как и все, кто с ним пришел. И сейчас он хочет, чтобы девочка понервничала. Чтобы хоть кто-то тут понервничал. А ему не дают. По крайней мере, пока.

   – Спроси ее сам, – ответила ее дочь.

   Полина отчасти умилилась, отчасти восхитилась. Интонация совершенно точно была ее собственная. Дети, конечно, всегда утрируют, подражая, но вложить в три слова полноценное ведро хорошо промороженного льда... Такое надо еще суметь скопировать, даже если пример был перед глазами.

   – Спрошу, – согласился ддайг. – Потом.

   Он сделал шаг в сторону, и проследив за ним взглядом, Полина увидела надежно упакованного в веревки досточтимого.

   – Что будешь делать, серенький? – спросил с насмешкой ддайг.

   Досточтимый держался хорошо, хотя взгляд у него был очень тоскливый.

   – У меня небогатый выбор, – признал он. – Предложить свою жизнь в обмен на кого-то из них, – он кивнул на согнутых у кольев поселян, поставленных на колени и внаклонку привязанных за шею, – или попытаться тебя убить.

   – Со связанными руками? – хмыкнул кто-то из ддайг.

   – Ну, – досточтимый пожал плечами, – это как раз не сильно помешает. Да и жизнь у меня все равно только одна.

   – Не три? – уточнил Хтош.

   – Чужими жизнями я не распоряжаюсь, – ровно ответил досточтимый.

   Хтош засмеялся мелким блеющим смехом, чуть запрокинув голову.

   – Раз так, выбирай, кого ты хочешь оставить в живых, а остальные...

   И в этот момент у Полины в голове щелкнуло.

   – Ты хочешь обменять жизнь на жизнь? – спросила она, глядя Хтошу прямо в глаза.

   Ддайг совершенно по-кошачьи дернул ухом. А потом развернулся к ней всем корпусом.

   – И чью жизнь ты хочешь отдать? Свою или найденыша? Она ведь считает тебя матерью.

   Полина почти без усилия улыбнулась и запустила руку в сумку. Достав пакет семян, она посмотрела на картинку. Потом весело обратилась к дочке:

   – Плакал, Поленька, наш огород.

   Девочка, не поворачивая головы, согласно кивнула, все еще держа нунчаки перед собой. Полина чуть подалась к ней, усиливая контакт, и протянула пакет с семенами укропа Хтошу.

   – Вот тебе жизнь. Отдай мне взамен кого-то.

   Ддайг внимательно рассмотрел фото растения на упаковке.

   – Откуда это?

   – Из-за звезд, – ответила Полина.

   – Ты там родилась?

   – А также выросла и состарилась.

   Ддайг недоверчиво оглядел ее:

   – Так быстро?

   – Я не особенно себя берегла, – усмехнулась она.

   – Расскажи об этом, – Хтош встряхнул пакет с семенами.

   Полина пожала плечами.

   – Детская пряная трава. Семена заваривают младенцам, чтобы не пучило живот, свежей и сушеной травой приправляют все, кроме сладостей. Можно добавлять даже в самый первый прикорм, отлучая от груди.

   Хтош отвернулся от нее, держа пакет с семенами в руке. Пробежав глазами по скорчившимся у кольев людям, ткнул пальцем:

   – Эту.

   Ддайг отвязали молодую женщину в светлом платье с зеленой тесьмой по подолу и рукавам, подняли на непослушные ноги и подтащили к Полине. Стоять она не смогла, и едва ее отпустили, повалилась наземь. Хтош с интересом посмотрел на Полину.

   – Серенького тоже выкупишь или оставишь нам?

   Полина восхитилась:

   – Да тебе палец в рот не клади, по плечо руки не будет.

   Перевод поговорки на сааланик вышел у нее несколько громоздким, но ддайг поняли смысл и захохотали все тем же мелким блеющим смехом.

   – Да, я такой, – гордо согласился Хтош, встав в картинную позу. – Так что, выкупишь и его тоже?

   – Плакал, Поленька, наш с тобой огород, – повторила Полина.

   Девочка, не поворачивая головы, поменяла стойку, перехватив нунчаки за один конец и выставив вторую ладонь перед собой, и процедила на чистом русском:

   – Не огород и был.

   Полина мимо воли фыркнула. И сунула руку в сумку за вторым пакетом.

   Через час по ее внутренним часам в сумке остался единственный кулек с пятью луковицами безвременника. Она отдала Хтошу и все четыре вида лука, и чеснок, и кинзу, и петрушку с сельдереем, и помидоры с огурцами и перцами, и редис с салатом, и горчицу с кресс-салатом, и горох, и все три вида фасоли, и два вида бобов, и землянику, и зеленую редьку, и базилик, и семена ревеня, и подсолнечник, и настурции. Все, кого она увидела привязанными к кольям, войдя в селение, теперь сидели на земле рядом с развязанным досточтимым.

   – Все? – спросила Полина. – Рассчитались?

   Хтош не спеша улыбнулся и неторопливо погрозил ей пальцем.

   – Про твою жизнь мы еще не говорили. А жизнь ребенка принадлежит нам, она нашей крови.

   Девочка вцепилась в Полину левой рукой, а правой закрутила перед собой нунчаки.

   – Провалитесь вы со своим родством, – прошипела она на сааланике. – Когда Кихса бросил меня в лесу рядом с мертвой Апай, никто из вас не думал про кровь. Не вы расчесывали мне волосы, никто кроме нее не дал мне спать на себе. Она моя родня, а не вы. Я умру с ней или уйду с ней. И прежде чем вам мной распоряжаться, сперва отнимите у меня оружие.

   Хтош повернулся к девочке и с интересом посмотрел ей в лицо.

   Полина негромко сказала:

   – Поля, освободи плечо, у тебя петлю качает.

   – Это все, что тебя сейчас заботит? – спросил Хтош.

   Полина почувствовала, что этот цирк ей надоел. Со зрителями вместе. Она опустила руку в сумку последний раз.

   – Вот плата за мою свободу. Прощай.

   Хтош снова погрозил ей пальцем, и Полина, почувствовав движение за спиной, обернулась. Сзади было... нехорошо. Перехватить нунчаки у девочки она, конечно, могла, но толку от нее в теперешнем состоянии было шиш да ни шиша. А шестеро ддайгских мужчин с оружием, похожим на широковатые сабли, стояли слишком близко.

   – Они уйдут, да, – Хтош издал все тот же дребезжащий козлиный смешок. – Ты останешься. Нельзя выкупить жизнь, которая кончилась. Ты не обманешь меня, женщина из-за звезд. Ты говоришь и дышишь, но не живешь. Твоя свобода стоит не жизни.

   "Вот и пошли насмарку все старания Димитри", – подумала Полина и усмехнулась про себя.

   – Димитри? – немедленно переспросил Хтош. – Ты знаешь Морскую Грозу?

   – Я встретила мою мать в доме моего князя, – влезла девочка.

   – Поля, я недовольна, – ровно заметила Полина.

   – Да, мама.

   – И убери свой малый цеп на место.

   – Но мама!

   – Убери. Мы будем разговаривать. Кажется, долго.

   Хтош наблюдал за сценой все с тем же интересом.

   – Вас надо разлучить, – задумчиво сказал он.

   – Поля, решай сама, – немедленно отреагировала Полина.

   Ближайший к девочке воин немедленно получил деревяшкой по предплечью. Второй пошатнулся, перенес вес с ушибленного колена и ударил мечом, но не попал, потому что Полина успела подхватить горсть пыли и, отходя, бросить ее в лицо ему и третьему, стоявшему рядом. Вместо закономерного ответного удара она услышала все тот же сухой дребезжащий звук. Хтош смеялся. Воины орды замерли.

   – Так даже лучше, – сказал он. – У вас одно имя на двоих, значит, и жизнь тоже одна. Она будет с тобой, пока ты отзываешься на имя. Оставьте их! – приказал он.

   Ддайг без особой охоты отошли. Полина отряхнула руки от пыли и повернулась к вожаку орды – закончить разговор. Со своей аккуратностью в делах, переходящей в дотошность, она терпеть не могла недоделанных дел и оборванных фраз. Вот и незавершенный, с ее точки зрения, обмен все еще сидел гвоздем у нее в голове. Еще она втайне надеялась, что потраченного на торги с ддайг времени хватит с запасом, чтобы сюда добралась гвардия Димитри и показала этим козлокотам, где зимуют местные аналоги раков, и собиралась еще немного потянуть время. Вдруг все-таки придут и выручат.

   – Знаешь, – сказала она Хтошу, – ты это все-таки возьми. Остальное я тебе все равно уже отдала, пусть и это будет тоже. – И протянула ему луковицы безвременника.

   – Что ты хочешь за них? – спросил ддайг. – Я уже сказал, что не отпущу тебя. А твоя, – он усмехнулся, – дочь не уйдет и сама, пока ты у нас.

   На луковицы в пакете он смотрел, как кот на мясо, это уже была его собственность,

   – Я знаю, – ответила Полина. – Ничего не нужно. Это я отдаю тебе ни за что, просто так.

   – Расскажи об этом, – велел он.