Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том третий Н—С"

Автор книги: авторов Коллектив

сообщить о нарушении

Текущая страница: 73 (всего у книги 143 страниц)

ПРИЧИНА В АРАБО-МУСУЛЬМАНСКОЙ

ФИЛОСОФИИ. Понятие «причина» выражается двумя близкими терминами, «'илла» и «сабаб». Первый имеет более широкий смысл – «обоснование», употребляется также в фыкхе в осуществлении кийас – соизмерения (см. Доказательств теория). Оба образуют абстрактные «'иллиййа» и «сабабиййа» – «причинность». Причина отличается от «условия» (шарт): согласно общепринятому определению, из существования или несуществования причины вытекает существование или несуществование следствия, тогда как отсутствие условия влечет отсутствие следствия, но наличие условия не влечет с необходимостью наличие следствия. Понятие причины вырабатывается в связи с обсуждением условий действия. Рафидиты включают в их число «здоровье»

353

ПРИЧИНА В АРАБО-МУСУЛЬМАНСКОЙ ФИЛОСОФИИ действователя, наличие «принадлежностей» и «материала» в момент действия, «орудие» и «побуждающую причину», указывая тем самым фактически параллель для двух из четырех аристотелевских причин, материальной и целевой. Именно последнюю, под которой понимается воля действователя, они считают «причиной, влекущей необходимость» (сабаб муджиб) вещи. Мугазилитской параллелью для этого понятия стала ирада муджиба (воля, влекущая необходимость), которая при наличии истита'а (способности) обусловливает действие. Мутазилитырасшириликонтекстобсужденияпричины,поста– вив вопрос о причине ('илла), по которой людям дан Закон, и о причине творения мира: таковыми в целом они считают благо людей. Понятие причины было использовано ими для описания ситуаций, в которых невозможно указать истинного действователя (см. Действие): такой действователь порождает причину, которая переносит его действие на другую вещь. Кроме того, в каламе активно используется понятие ма'нан (см. Смысл) в качестве причинно-следственного объяснения, напр., для описания появления акциденций в теле. Одни му– тазилиты считали, что причина непременно сопутствует следствию, находясь в том же атомарном моменте времени, другие утверждали, что причина может находиться только в предшествующем существованию следствия моменте времени. Было введено и понятие целевой причины (парад), под которой понималось действие, служащее целью и совершаемое после обретения следствием своегосуществования, напр., «укрывание», возможное после того, как построен навес от солнца: такая причина существует после своего следствия. Аристотелевское понятие причины вводится в арабоязычном перипатетизметртиньщелятся на«формальную» (суриййа), «материальную» (маддиййа), «действенную» (фа'и-лиййа) и «целевую» (га'иййа). В этой школе утверждается представление о строгой линейности отношения причины и следствия: причина всегда предшествует следствию, либо во времени, либо «по самости» (би-з-зат), следствие никак не может быть причиной своей причины, вещь не может быть причиной самой себя, две вещи не могут необходимо-обусловли– вать друг друга. Одна причина как таковая влечет только одно следствие, но в разных «аспектах» может повлечь разные следствия. Ряд причин конечен и начинается от Первопричины, заканчиваясь единичным сущим. Познание вещи связывается с познанием ее причины. Причина может быть «ближней» (кариб), т. е. непосредственной причиной вещи, и «дальней» (ба'ид), связанной с ней более или менее длинной цепочкой причинно-следственных связей. Ближние причины доступны познанию, дальние могут представлять трудность из-за невозможности «упорядочить» весь ряд причин. Ибн Cum модифицирует аристотелевское понимание причинности, разделяя «причины, создающие чтойность» ('илла мукаввима ли—махиййа) и «причины, дающие существование» ('илла муджида): к первым относятся формальная и материальная, ко вторым, по сути, только действенная, поскольку целевая истолковывается как причина «действенности» (фа 'илиййа) действенной причины. Такое разделение причин связано с рассмотрением вещи в ее самости как «возможной» либо «необходимой» и ориентирует на поиск причины кактого, что обеспечивает «перевес» одной из двух сторон «возможности» (см. Возможность). Логика такого понимания предполагает, что причина должна постоянно поддерживать существование следствия, а не просто однажды наделить его им. На этой основе Ибн Сина опровергает деистические по сути воззрения, наделявшие Бога лишь функцией первосоздателя, исчезновение которого никак не влияет на созданное им следствие, как смерть строителя не может повредить постройке. Как это следует из определения причины, ее действие должно наступать незамедлительно. Однако это неверно для причин в физическом мире, действие которых зависит от условий, таких как наличие необходимого орудия, инструмента, помощника, подходящего времени, стимула, а также отсутствия «препятствия», что вкупе определяет «состояние» (хал) причины. В исмашшзме и ишракизме сохраняется положение о строгой линейной прич инности. Поскольку ас– Сухравардй считает «существование» чистым понятием, которому ничто не соответствует вовне, он не признает авиценновской класси– фикациипричин.Онтакжекритикуетпредставлениеперипа– тетиков о том, что следствие может исчезнуть несмотря на пребывание своей причины и считает, что в таком случае речь идет об исчезновении той части причины, которая влекла это следствие. В этой связи он утверждает, что множественная причина может иметь единое следствие, обладая в нем единым «отпечатком» ('асар). Действенность и, следовательно, причинность связываются в ишракизме исключительно со светом, тогда как «преграда» (барзах) света, т. е. материальная субстанция, действовать не может. Линейное понимание причинности преодолевается в суфизме в силу переориентации в поиске обоснования сущего на модель «явное—скрытое» (захир—батин), которая в ограниченном масштабе была использована еще в каламе. Применительно к проблеме причинности эта модель опирается на понимание «смысла» (ма'нан) вещи как «согласованного» с ее внешней явленностью. По сравнению с предшествующими учениями суфизм вносит существенную новацию, которая заключается в том, что «смысл» каждой веши полагается находящимся в вечностной стороне миропорядка, т. е. в божественной самости. Согласно развитой Ибн 'Арабй концепции, вещи во временном существовании являются воплощением того смысла, который соответствует им в вечностном существовании. Последний может интерпретироваться в терминах учения об универсалиях и тогда называться «интеллиги– билией» (ма'кула) или собственно «универсалией» ('амр кул– лийй), либо в собственных терминах суфийской философии и тогда именоваться «утвержденной воплощенностью» ('айн сабита) или «небытийной соотнесенностью» (нисба 'ада– миййа). В любом случае «передача необходимости» (иджаб), превращающая «возможное» в «необходимое» (см. Необходимость и случайность), оказывается отношением не между двумя разными вещами, а между одной и той же вещью, взятой в ее вечностном и временном модусах существования. С этой точки зрения любая вещь является причиной самой себя и собственным следствием, что имеет принципиальное значение для понимания автономии человеческого действия. Далее, поскольку различенности божественной самости, «воплощающиеся» вовне, в вечностном существовании «небы– тийны» (ма'дума) и потому лишены действительных границ, смысл данной конкретной вещи оказывается также смыслом любой другой, получающей воплощение в мире. Интерпретация этого положения в традиционных понятиях причины и следствия означает, что следствие может рассматриваться как причина своей причины, в чем заключается один из аспектов той «растерянности» (хайра), которая составляет характеристику суфийского метода познания. Наконец, поскольку причинно-следственные отношения строятся между вечностной и временной сторонами миропорядка, а не между отдельными временньгми вещами, взятыми в последо-

354

ПРОБАБИЛИЗМ вательные моменты времени, причинность не связывает никакие два последовательные мгновения, не говоря уже о более далеко отстоящих друг от друга. А. В. Смирнов

ПРИЧИННОСТЬ, причинная связь, каузальная связь (от лат. causa – причина) – одна из важнейших форм взаимосвязи и взаимообусловленности явлений и процессов бытия, выражающая такую генетическую связь между ними, при которой одно явление (процесс), называемое причиной, при наличии определенных условий неизбежно порождает, вызывает к жизни другое явление (процесс), называемое следствием (или действием). Любые изменения в состояния объектов и систем реальности имеют свои основания, и идея причинности направлена на раскрытие этих оснований. Понятие причинности связано с выработкой базовых моделей бытия и обогащается по мере преобразований последних. Первой базовой моделью бытия, разработанной в ходе становления опытной науки, была модель жестко детерминированного мира: мир образован из отдельных тел (атомов), взаимосвязи и взаимодействия между которыми носят строго однозначный характер. В основе этой модели лежат идеи, образы и представления, навеянные классической механикой как первой относительно целостной и замкнутой научной теорией. Соответственно такому подходу причинность рассматривалась как внешнее силовое воздействие одних тел на другие, вызывающее изменения в состояниях и свойствах последних. Причинность имела линейный и однонаправленный характер; при этом она отождествлялась с внешним воздействием (ср. известное перипатетическое изречение: «Все, что движется, движется чем-то другим»). Представления о причинности как внешнем силовом воздействии обнаружили свое ограничение уже в анализе оснований механики и природы инерционного движения. Инерционное движение есть изменение во времени состояний тел, хотя здесь и нет действующих на тела сил. Соответственно причинность стала трактоваться как связь состояний: состояние тела в некоторый момент времени стало рассматриваться как причина его последующих состояний. Подобное понимание причинности носит внешний, описательный характер, оно не вскрывает оснований происходящих изменений. В развитии науки ограниченность классического понимания причинности как внешнего силового воздействия была вскрыта в ходе становления теоретико-вероятностных методов исследования. Специфика новой базисной модели мира – модели вероятностного мира – раскрывается через понятия системы, случайности, независимости, уровней внутреннего строения и детерминации систем. Язык теории вероятностей есть язык вероятностных распределений. Распределения являются структурными характеристиками систем, образованных из независимых сущностей. Прообразом вероятностных систем является газ как агрегатное состояние вещества. В общем же случае вероятностные системы суть системы, образованные из независимых или квази-независимыхсущностей. Особенность вероятностного языка раскрывается на базе анализа структуры, свойств и закономерностей таких систем. Вероятностная базовая модель бытия обогатила понимание причинности. При анализе причинности учитываются язык системного анализа, идея уровней и независимость (случай– ностный характер) поведения элементарных сущностей. Целостные свойства вероятностных систем вполне однозначно взаимосвязаны с внешними условиями, внешними воздействиями, изменения которых ведут к изменениям структурных характеристик систем. Поведение же элементов, их состояния в составе систем взаимонезависимы, что с самого начала стало характеризоваться через представления о случайности как условии внутренней динамики элементов, достаточно независимой от внешнего окружения. Преобразования в учении о причинности происходят в процессе перехода науки к исследованиям сложноорганизованных систем, их физико-математических основ, что символизируется понятиями самоорганизации и нелинейности. Эти преобразования ведут к раскрытию оснований внутренней динамики, внутренней активности сложных систем. На передний край выдвигаются проблемы самодетерминации поведения сложных систем, что раскрывается на базе обобщающих понятий цели, целенаправленности, внутренней активности систем и ее оснований, специализации (функциональное назначение) систем и их подсистем, уровней организации, эффективности. В наиболее развитых случаях, прежде всего для социальных систем, основания внутренней динамики раскрываются через понятия потребностей и интересов. Современное, обобщенно понимаемое учение о причинности ориентировано на раскрытие как внешних, так и внутренних параметров, вызывающих изменения в реальных процессах. Этот синтез происходит в ходе исследований сложноорганизованных систем. Ю. В. Сачков

ПРОБАБИЛИЗМ (от лат. probable – вероятный) – вероятностный стиль мышления, характерный для развития современного научного познания и проникающий во многие отрасли интеллектуальной жизни. Еще античные мыслители проводили различие между «эпистемой» (истиной) и «док– сой» (мнением), но считали достойным науки исследование именно истины. До сер. 19 в., когда вероятностные методы стали проникать в точное естествознание (кинетическая теория вещества, статистическая механика, популяционная биология и др.), четкое различие и даже оппозиция доказанного вероятному продолжали сохранять свое значение в науке. Считалось, что вероятностно-статистические методы являются вспомогательными средствами исследования. Положение коренным образом изменилось после возникновения квантовой механики, фундаментальные законы которой имеют вероятностный характер. Т. к. последние описывают движение микрочастиц, то некоторые ученые заявили, что в основе здания природы лежат не необходимые, детерминистские, а вероятностные, индетерминистские законы. Их оппоненты, к числу которых принадлежал и А. Эйнштейн, напротив, утверждали, что глобальные законы природы имеют детерминистский характер. Эту дискуссию нельзя считать законченной, хотя радикальные пробабилисты настаивают на индетерминизме законов мира, а более умеренные сторонники пробабилизма допускают существование детерминизма как дополнения к индетерминизму. При этом детерминизм рассматривается как приверженность к универсальным законам и точным предсказаниям, а индетерминизм – к статистическим законам и вероятностным прогнозам. Пробабилизм противопоставляется традиционным представлениям об абсолютном и необходимом характере научного познания. Такая оппозиция выразилась в признании конструктивной роли случая в мире и статистической трактовке многих законов природы и общества, а в познании – в широком использовании в процессе аргу-

355

ПРОБЛЕМА ментации вероятностных посылок и правдоподобных заключений. Пробабилистский подход позволяет более адекватно объяснить процессы эволюции путем обращения к идеям самоорганизации в синергетике, а также по-новому поставить проблему анализа теологических, или финалистских, объяснений. Лет.: Пригожий И., Стенгерс И. Порядок из хаоса. М., 1986; Сачков Ю. В. Конструктивная роль случая. – «ВФ», 1988, № 5; Probability in the Sciences. Dordrecht, 1988. Г. И. Рузавин

ПРОБЛЕМА (отгреч. ярорХцца – преграда, трудность, задача) – объективно возникающий в ходе развития познания вопрос пли целостный комплекс вопросов, решение которых представляет существенный практический или теоретический интерес. Развитие человеческого познания может быть представлено как переход от постановки проблем к их решению, а затем к постановке новых проблем. Жизненный, конструктивный характер содержания проблем отличает их от «псевдопроблем» – вопросов, обладающих лишь кажущейся значимостью. Своеобразной формой решения проблемы может служить доказательство ее неразрешимости, которое стимулирует пересмотр оснований, в рамках которых проблема была поставлена (напр., доказательство неразрешимости построения вечного двигателя было тесно связано с формулировкой закона сохранения энергии). В научном познании способы разрешения проблем совпадают с общими методами и приемами исследования. В силу комплексного характера многих проблем современного естествознания и социальных наук большое значение для анализа строения и динамики проблем приобретают системные методы. Развитие научного познания нередко приводит к проблемам, приобретающим форму апорий и парадоксов, для разрешения которых требуется переход на иной, философский уровень их рассмотрения. Абсолютизация момента проблемности или неразрешимости познавательнойситуациигтриводиткразличнымформамскеп– тицизма, прагматизма, релятивизма (напр., «проблематизм» У. Спирито, учение о «проблемном сознании» Г. Вайна). Основы логико-семантического истолкования и классификации проблем были заложены в работах А. Н. Колмогорова по исчислению задач (1932), а также в работах С. К. Клини (1945), Дж. Роулза (1953) и др. Определенные классы проблем получили подробную разработку в современной формальной логике (напр., задачи с параметрами, имеющие решение в некоторой формуле, содержащей эти параметры, – т. н. массовая проблема). Б. Л. Старостин «ПРОБЛЕМЫ ИДЕАЛИЗМА» – сборник статей С. Н. Булгакова, Е. Н. Трубецкого, П. Б. Струве, Н. А. Бердяева, С. Л. Франка, С. А. Аскольдова, С. Н. Трубецкого, П. И. Нов– городцева, Б. А. Кистяковского, А. С. Лаппо-Данилевского, С. Ф. Ольденбурга, Д. Е. Жуковского под редакцией Новгородцева. Издан Московским Психологическим обществом в мае 1902 тиражом 3 тыс. экземпляров. Основная идея сборника выражена в предисловии редактора: «Те направления, которые пытались устранить философию или же заменить ее построениями, основанными исключительно на данных опыта, утратили свое руководящее значение... Современное критическое движение призвано... отстоять необходимое разнообразие запросов и задач человеческого духа» (с. VII). Задуманный первоначально как проект в защиту «свободы совести» (1901), сборник соединил политическую оппозиционность (особое значение придавало сборнику участие в нем бывших марксистов – Булгакова, Струве, Франка, Бердяева) с религиозно-философской направленностью. Сборник неоднороден по составу: несмотря на то, что основную задачу своего времени – понять связь сущего и должного и их конечную гармонию – все авторы понимали примерно одинаково, то новое, что предлагалось ими. именовалось и разрабатывалось по-разному—«философский идеализм» у Новгородцева, «спиритуализм» у Бердяева, «метафизика» у Струве. Статьи сборника можно условно разделить на критические (Кистяковского, Лапо-Данилевского, Е. Трубецкого) и позитивные (Булгакова, Бердяева, Новгородцева, Франка, Струве). Необходимость поворота от господствующего социологизма к этике и метафизике, причем преимущественно кантианского толка, подчеркнутая актуальность проблем личности, декларируемые в сборнике, вызвали большой общественный резонанс, которому способствовал и полемический тон ряда статей: «наиболее характерные статьи книги – не что иное как хлесткие фельетоны на жгучие темы... русской действительности», – писал Дм. Философов («Новый путь», 1903, № 10, с. 177). Традиции «Проблем идеализма» были продолжены в дальнейшем сборниками «Вехи» и «Из глубины». Л. И. Резниченко «ПРОБЛЕМЫ ТВОРЧЕСТВА ДОСТОЕВСКОГО» (Л., 1929) – книга M M Бахтина. Второе, существенно переработанное издание, вышло в 1963 под названием «Проблемы поэтики Достоевского». Заявив о необходимости перейти от тематических споров с самим Ф. М. Достоевским и его героями к определению «принципиального новаторства Достоевского» в области эстетических форм, Бахтин предлагает концепцию «полифонии» как выработанного Достоевским особого типа художественного мышления и одновременно особой романной формы, основанной на диалогическом принципе и противопоставленной традиционному монологическому (или гомофоническому) роману Понятия «полифония» (по образной аналогии с музыкальной полифонией – «многоголосьем») и «монологизм» спорадически использовались в работах Bjpl Иванова. Значительно модифицировав, философски обосновав и конкретно разработав смысловой объем этих понятий, Бахтин придал им общеэстетический категориальный статус. В отличие от монологического романа, в котором развертывается «множество характеров и судеб в едином объективном мире в свете единого авторского сознания», в полифоническом романе представлено «множество самостоятельных и неслиянных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных голосов», не опредмеченных, не объективированных и не закрытых доминирующим авторским голосом (сознанием). Слово героя звучит в полифоническом романе «как бы рядом с авторским словом и особым образом сочетается с ним и с полноценными же голосами других героев». В основе полифонической формы лежит диалогический принцип – требование утвердить чужое «я» (героя) не как объект, а как другой субъект (по мнению Бахтина, впервые этот принцип мировоззрения Достоевского «нащупал» Вяч. Иванов в тезисе «Ты еси», не показав, однако, как он становится «принципом художественного видения мира и художественного построения словесного целого»). Герой интересу Достоевского не как извне данный, оцененный и завершенный характер или тип, а как особая точка зрения на мир и на себя самого. То, что в монологических романах изображается с авторской по-

356

ПРОВИДЕНЦИАЛИЗМ зиции как устойчивые объективные качества героя, в полифонии предстает объектом рефлексии самого героя, предметом егосамосознания, которое вего целостности и становится затем предметом авторского видения и изображения. Соотношение между структурными элементами романа здесь иное, чем в «монологическом» романе: то, что ранее выполнял по отношению к герою автор, выполняет теперь герой, «освещая себя сам со всех возможных точек зрения; автор же освещает не действительность героя, а его самосознание как действительность второго порядка». Отсюда иная художественная позиция автора, иная постановка авторского голоса: герой для полифонического автора не «он», не «я», а полноценное «ты». Голос автора становится лишь одним из голосов «большого диалога» романа, происходящего «в настоящем творческого процесса», принципиально не законченного; автор не выходит из этого диалога и не находится «над ним», занимая некую «высшую и решающую позицию». Целостность романа Достоевского обеспечивается, согласно Бахтину, не доминирующей в нем авторской точкой зрения, как это свойственно роману монологического типа – полифоническое художественное произведение «организовано как незакрытое целое самой стоящей на пороге жизнью». В главе «Слово у Достоевского» Бахтин прослеживает, как фи– лософско-эстетическая идея полифонии реализуется на лингвистическом уровне. Диалогические отношения, существующие между равноправными голосами романа, осуществляются в особом языковом явлении «двуголосого слова». Бахтин приводит классификацию типов используемых в романе слов: 1) прямое, непосредственно направленное на свой предмет слово; 2) объектное слово (слово изображенного лица) и 3) слово с установкой на чужое слово (двуголосое слово). Двуголосое слово в свою очередь подразделено на три вида (однонаправленное, разнонаправленное, отраженное чужое слово), которые объединяют 14 его разновидностей (стилизация, рассказ рассказчика, пародия, слово с оглядкой, скрытый диалог и др.). Поскольку лингвистика, по Бахтину «не знает» двуголосого слова, являющегося специфической бахтинской категорией и составляющего, с его точки зрения, языковый субстрат полифонии, во втором издании книги был введен специальный термин «металингвистика» для обозначения не– подвластноймоншогическойлингвистикедиалогическойсфе– ры жизни языка. Во второе издание книги был введен диахронический аспект – история становления полифонического романа, сохранившего элементы архаических форм в их обновленной рецепции. Здесь же намечены концептуальные и конкретно– исторические параллели между теорией полифонического романа и теорией карнавальной народно-смеховой культуры, разработанной Бахтиным в монографии «Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья а Ренессанса* (1965).

СЬвременныеисследователи,признаваяэвристичес1сиепотен– ции полифонической концепции Бахтина, оценивают ее неоднозначно; чаще всего гтроблематизируется реальная осуществимость особой авторской позиции в полифоническом романе, дискутируются проблема целого полифонического романа, лингвистические основания полифонической идеи и вопрос о концептуальной совместимости полифонической и карнавальной теории Бахтина. См. лит. к ст. Вахтам M. M. Л, А. Гоготишвшш

ПРОВИДЕНЦИАЛИЗМ (отлат. Providentia – «провидение») – западно-христианское, католико-протестантское истолкование истории и политики как осуществления божественного плана, промысла Бога, спасительно направляющего человечество к царству Божию на земле. В этом смысле показательны труд Августина «О граде божием» и сочинение Лютера «О рабстве воли». В кальвинизме провиденциализм неотделим от предопределения. При этом постоянно предпринимается попытка (в т. ч. и в современной протестантской теологии) примирения фатализма со свободой человеческой воли в политике и социально-исторической сфере. В православно-христианской традиции провиденциализм – это не построение «земного рая», а промысел Божий, сохранение мира и сохранение абсолютной самоценности человеческой жизни как «образа и подобия Бога» и направление человечества «к стяжанию даров Духа Святого». Свою конкретизацию эти взгляды найдут в концепции «Симфонии» (созвучия) Церкви и государства в известной 6-й новелле «Номоканона» императора Юстиниана (6 в.) и в «Эпанагоге» (9 в.). Церковь и государство не должны быть враждебны друг другу. Кесарево и Божие не должны быть в конфликте, но в полной гармонии и согласии, друг другу помогая, но не упраздняя свободы и самостоятельности каждого. Церковь в этом смысле всегда «теократична», властвуя только над сердцами людей, тогда как государство – над телами. В этом иерархическом моменте «Симфонии» особо показательна халкидонская доктрина (7 в.) восточного христианства. В православии утверждается моральное (но не юридическое, социально-политическое илиторгово-промышленное) первенство-харизма не просто за церковью, а за ее Невидимой Главой, Единым Истинным Царем – Иисусом Христом. Только с такой энтелехией (целеустремленным активным началом) государство внутренно и инициативно становится орудием Промысла Божия. В дальнейшем этот взгляд на провиденциализм и Промысел Божий будет продолжен в русской религиозно—метафизической, а также социально-политической и правовой традициях 19 – нач. 20 вв. Особо пристально метафизика и право будут рассмотрены П. И. Новгородцевьгм в работе «Об общественном идеале». По мнению С. Н. Булгакова, через папизм иудейский хилиазм (мечта о земном граде) возродился в западном «социально-экономически активном» учении, а затем и в среде «светско-гуманистического мировоззрения». Впрочем эта же тенденция, свойственная католицизму и протестантизм); проникает и в православие в учение о мистическом самодержавии, будто бы призванном осуществить земной град. Однако в православии это мнение никогда не получало характера догмата, оставаясь лишь частным мнением или плодом злоупотребления. В отличие от К. Н. Леонтьева, К. П. Победоносцева Булгаков и позднее А. В. Карташев отвергли мистическую связь между православием и самодержавием: эта связь была создана историей и ею же на наших глазах медленно, но верно разрушается. Кроме того, самостоятельный подход к подобного рода проблемам в русской религиозно-философской мысли был намечен у И. В. Киреевского и А. С. Хомякова, продолжен В. С. Соловьевым, затем В. В. Зеньковским, В. Н. Лосским и др. Русские мыслители отмечали догматическую неясность установки, благословенной в 13 в. Фомой Аквин– ским, на автономную силу «естественного света разума», независимого от откровения веры в связи с провиденциально– промыслительными вопросами. С тех пор прослеживается довольно ясное движение от «избранного первосвяшенни– ка»-политика, к «избранной общине» экономически удачливых верующих, а затем и к избранному обществ); государств); классу. Социализм, социализация как обобществление,

357

ПРОГНОЗ обмирщение, «провиденциальное» стремление ктоталитарно– му мещанству обличается русскими мыслителями совершенно определенно. Вслед за Ф. Достоевским Булгаков указывает на то, что это явления одного порядка, порождение одной и той же сущности, которая выразилась в иудейском хилиазме. Подобного рода критика, предъявленная католичеству и протестантизму в связи с вопросами Провиденциализма – Промысла Божия в русской православной традиции еще Хомяковым, оставалась и до сих пор остается без ответа. Лит.: Булгаков С. Я. Два Града. М, 1996; Вебер М. Избр. соч. М., 1990; Ильин И. Л. Соч. в 2 т. М., 1993, т. I; Хомяков А. С. Соч. в 2 т. М., 1994, т. 2; Шамшурин В. И. Христианская социология Р. А. Орбели. – «Соц. исследования», 1991, № 11. В. И. Шамшурин

ПРОГНОЗ (от греч. prognosis – предвидение, предсказание) – вероятностное суждение о будущем состоянии какого-либо процесса или явления. В самом широком смысле термин «прогноз» выступает как синоним предсказания или предвидения, но чаше всего используется для обозначения их частных случаев, когда речь идет о достаточно конкретных событиях, с указанием более или менее точных сроков их наступления или ненаступления. Особую ценность имеют научные прогнозы, использующие количественные оценки и основанные на тщательном анализе всей имеющейся информации, а также правильном видении основных тенденций и законов развития. При прогнозировании неуправляемых природных явлений основная задача состоит в своевременном приспособлении к ожидаемым переменам. При прогнозировании социальных процессов возникает эффект «обратной связи», в результате чего прогноз может иметь двоякие последствия – еще более усугубить ситуацию или, напротив, мобилизовать имеющиеся ресурсы для ее недопущения или смягчения. Различают прогноз качественный и количественный, краткосрочный и долгосрочный, поисковый и нормативный. Поисковый прогноз – это попытка на основе анализа имеющихся тенденций выявить перспективы их развития, нормативный – это «прогноз наоборот», когда, исходя из заранее поставленной цели, пытаются спрогнозировать возможные пути ее достижения. На сегодняшний день существуют пять основных способов получения прогнозов: экстраполяция, историческая аналогия, компьютерное моделирование, экспертная оценка и «сценарий будущего». Математическая теория прогноза была создана Н. Винером. О. В. Суворов

ПРОГРЕСС (от лат. progressif – движение вперед, успех) – направление развития от низшего к высшему, от менее совершенного к более совершенному. Идея прогресса вошла в науку как секуляризованная версия христианской веры в провидение (см. Провиденциализм). В библейские чаяниях пророков нашел отражение образ будущего, образ развития человечества как священного, предопределенного и необратимого, ведомого божественной волей. Но истоки этой идеи можно обнаружить значительно раньше, в древнегреческой философской традиции. Платон в «Законах» и Аристотель в «Политике» рассуждали о совершенствовании социально-политической организации, которая развивается от семьи и первобытной общины до греческого полиса (города-государства). В Средние века Р. Бэкон попытался приложить идею прогресса к области знания. Он предположил, что научные знания, накапливаясь с течением времени, все более совершенствуются и обогащаются. И в этом смысле каждое новое поколение в науке способно видеть лучше и дальше своих предшественников. Широко известны сегодня слова Бернарда Шартрс– кого: современные ученые – это карлики, стоящие на плечах гигантов. В Новое время движущие силы прогресса стали искать в естественной природе вещей. Согласно L Спенсеру, прогресс в обществе, как и в природе, подчиняется всеобщему принципу эволюции – непрерывно возрастающей сложности во внутренней организации и функционировании любых живых систем. Концепция прогресса распространяется на всеобщую историю, внедряется в литературу и искусство. Разнообразие социальных порядков в разных цивилизациях стали объяснять тем, что они находятся на различных стадиях прогрессивного развития. Была построена своеобразная «лестница прогресса», на вершине которой находятся самые развитые и цивилизованные западные общества, а ниже на разных ступенях – другие культуры в зависимости от уровня их развития. Концепция прогресса «вестернизировалась», положив начало «европоцентризму», а затем и «америкоцентризму» (см. Вестернизация). М. Вебер основное содержание прогресса свел к процессу рационализации (см. Рационализации процесс) в управлении общественными процессами. Э. Дюркгейм отождествлял идею социального прогресса с интеграцией общества через «органическую солидарность», которая основана на взаимовыгодном и взаимодополнительном вкладе всех членов общества. Рубеж 19—20 вв. по праву называют «триумфом идеи прогресса», поскольку в то время дух романтического оптимизма сопровождал всеобщую уверенность в том, что наука и технология способны гарантировать непрерывное улучшение социальной жизни. В целом классическую концепцию прогресса можно представить как идею постепенного освобождения человечества от невежества и страха по пути ко все более высоким уровням цивилизации. Мыслители этого периода полагали, что такое движение будет продолжаться и в будущем, невзирая на случайные отклонения. Большинство из них были убеждены в том, что прогресс происходит на всех уровнях, во всех основных структурах общества, и на основании этого делали заключение, что в конечном итоге можно достичь полного процветания. Речь шла о наиболее полной реализации таких ценностей, как свобода, равенство, социальная справедливость и экономическое изобилие. Классическая концепция опиралась на понятие необратимого линейного времени, где прогресс является положительно оцениваемой разницей между прошлым и настоящим или настоящим и будущим. Среди критериев прогресса наиболее часто встречались: совершенствование религии {Августин), рост научных знаний (М Кондорсе, Дж. Вико, О. Конт), справедливость и равенство (Т. Мор, Т. Кампанелла, К. Маркс), рост индивидуальной свободы в совокупности с развитием морали {И. Кант, Э. Дюркгейм), господство над природой (Г. Спенсер), развитие техники, индустриализация, урбанизация (К. А. де Сен-Симон). Однако после 1-й мировой войны некоторые ученые начали высказывать сомнения относительно прогрессивности социального развития и обратили внимание на его побочные негативные эффекты. Одним из первых с критикой теории прогресса выступил Ф. Теннис. По его мнению, развитие общества от традиционного, общинного к современному, индустриальному не улучшило, а ухудшило условия человеческой жизни (см. Общество, Индустриальное общество). Личные,