Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том третий Н—С"

Автор книги: авторов Коллектив

НАСИЛИЕ – общественное отношение, в ходе которого одни индивиды (группы людей) с помощью внешнего принуждения, представляющего угрозу жизни, подчиняют себе других, их способности, производительные силы, собственность. Гегель рассматривал насилие как узурпацию свободной воли в ее наличном бытии; по словам Л. Н. Толстого, «насиловать – значит делать то, чего не хочет тот, над которым совершается насилие». Насилие можно интерпретировать как разновидность отношений власти, поскольку последняя представляет собой господство одной воли над другой, принятие решения за другого. Оно отличается от других типов властных отношений – патернализма и правового принуждения. Патернализм есть господство зрелой (взрослой) воли над незрелой (детской); такое господство считается отеческим, ибо оберегает незрелую волю и, как предполагается, в последующем, когда последняя достигает стадии зрелости, будет одобрено ею. Правовое принуждение имеет источником предварительный договор, по которому индивиды сознательно в рамках и для целей сообщества отказываются от части своей свободы и передают право материально гарантированного решения по определенным вопросам определенным институтам и институционализированным лицам. Патерналистское и правовое принуждение имеют между собой то общее, что на них получено (или могло бы быть получено) согласие тех, против кого оно направлено; сопряженное с ними внешнее воздействие считается легитимным насилием, это частичное насилие, полунасилие, часто косвенное насилие. В отличие от них насилие в собственном смысле слова есть действие, на которое в принципе не может быть получено согласие тех, против кого оно направлено, ибо оно не считается с их целями, правами, интересами. Насилие следует также отличать от природной агрессивности человека как живого существа. «Воинственные» инстинкты, как и инстинкт страха, могут играть свою роль и даже изощренно использоваться в практике насилия, но они не тождественны ему. В отличие от них насилие является актом сознательной воли и претендует на обоснование, на законное место в межчеловеческой коммуникации. От других форм общественного принуждения насилие отличается тем, что доходит до пределов жестокости, характерной для природной борьбы за существование, от природной агрессивности – тем, что апеллирует к понятиям блага, справедливости. Насилие можно определить как право сильного, возведение силы в закон человеческих отношений; ему нет места ни в природе, ни в пространстве человечности, разумного поведения, оно находится между ними, представляя собой способ выхода из естественного состояния или обратного провала в такое состояние. Насилие соединяет две природы человека, что определяет как его фундаментальное значение в структуре человеческого бытия, так и амбивалентный характер. Насилие входит в реестр негативных ценностей в качестве их предельного случая; оно есть крайнее выражение зла. В то же время

14

НАСИЛИЕ оно существует в многообразии количественных и качественных характеристик, которые не могут не учитываться при ценностной квалификации насилия (так, напр., не одно и то же быть ограбленным или убитым, есть также разница между единичными актами насилия и массовыми убийствами и т. д.). Противоречивость понятия насилия стала предметом философских споров, которые гл. о. развернулись вокруг вопроса: может ли (и если да, то в каких случаях) насилие получить санкцию в качестве разумного, нравственно оправданного и достойного способа действия? Разнообразные ответы на него можно свести к трем рубрикам: а) апология насилия, б) радикальное отрицание, не допускающее исключений, в) мягкое отрицание, допускающее исключения. Апология насилия как такоюго является в истории философии большой редкостью (некоторые из младших софистов, Ф. Ницше, Ж. Сорель и др.), она заключается в том, что насилие рассматривается в качестве критерия справедливости, выражения красоты и мощи духа. При таком подходе фактически происходит подмена, в результате которой насилие отождествляется с моралью, заменяет ее. На самом деле насилие не может быть интерпретировано в качестве морального принципа, ибо, помысленное в таком качестве, оно, будучи разрушительным началом, неизбежно стало бы отрицанием самого себя. Радикальное отрицание насилия также имело мало сторонников (напр., тезис Сократа о том, что хуже совершить несправедливость, чем испытать ее, благостное восприятие жизни Франциском Ассизским) и стало концептуально акцентированной интеллектуальной традицией только в наше время (Л. Н. Толстой, М. Ганди, А. Швейцер и др.); оно исходит из убеждения, что моральное оправдание насилия невозможно по определению. Наиболее широко была представлена третья позиция: насилие может быть духовно, нравственно оправдано, но только в рамках общего отрицательного отношения к нему; основные усилия сторонников этой позиции сосредоточены на исследовании аргументов и соответствующих ситуаций (контекстов), в которых такое оправдание возможно и необходимо. Важнейшие результаты размышлений в этом направлении вместе с уместными контраргументами можно суммировать следующим образом. Насилие считается оправданным в нескольких случаях. 1. Насилие выступает как отказ от части во имя целого (Платон, Августин, Фома Аквинский и др.). Однако понимаемое адекватно, как узурпация свободной воли, насилие не может быть частичным, по крайней мере тогда, когда речь идет об убийстве; отношения личности и общества в этическом аспекте нельзя интерпретировать как часть и целое. 2. Насилие рассматривается как жертва, принесенная на алтарь будущего (революционная идеология). Этот аргумент уязвим из-за неопределенности будущего и из-за того, что будущее, как правило, учреждает новые, свои собственные алтари; смена человеческих поколений связана со сменой идеалов, ценностных ориентации. 3. Насилие является способом борьбы с насилием по формуле «Цель оправдывает средства» (иезуиты, Д. Дьюи, Л. Д. Троцкий и др.). Однако логика этой формулы – благо цели ощутимо превосходит и тем компенсирует зло средств, ведущих к ней,– не действует в ситуации противостояния насилию с помощью насилия (см. Цель и средства). В масштабе индивида зло убийства ничем не может быть компенсировано. В масштабе социума зло могло бы быть санкционировано нравственно, если бы оно вело к обществу без насилия. Однако насилие не предотвращается ответным насилием – до того, как оно совершено, нельзя знать достоверно, что оно непременно будет иметь место; после того, как оно совершено, ответное насилие не является его предотвращением. Насилие нельзя изжить с помощью насилия, т. к. для того, чтобы быть эффективным, второе (ответное) должно быть больше первого. Формула «Цель оправдывает средства» вообще неприменима к морали, т. к. мораль является необычной целью (целью целей, самоцелью), которая совпадает со средствами своего осуществления. 4. Справедливость выступает в форме легитимного насилия (Г. Гроций, Гоббс, И. Кант и др.). Легитимное насилие существовало в двух исторических формах – талиона и государственного (законного, правового) насилия. Оно получало нравственное оправдание и рассматривалось в качестве канона справедливости не потому, что оно было насилием, а потому, что каждый раз являлось его принципиальным ограничением: талион через равное возмездие ограничил зоологическую вражду между разными кровнородственными объединениями; государство, монополизировав насилие, переведя его в латентную форму, ограничило насильственную практику первобытности. Здесь уместна аналогия с выбором меньшего зла, который считается этическим не потому, что он есть выбор зла, а потому, что это выбор меньшего зла. Особым случаем легитимного насилия государства является смертная казнь: есть убедительные основания, отказывающие ей в правовой легитимности; по Ч. Беккариа, ее вообще нельзя считать наказанием. 5. Насилие определяется как историческое деяние, необходимая форма восходящего развития общества (Гегель, Маркс и др.). Насилие, вписанное в объективное развитие истории столь же органично, как грозы и ливни в круговорот природы, «является повивальной бабкой старого общества, когда оно беременно новым» (Маркс К. Капитал, т. I, гл. XXTV, § 6). Однако философско-историческое оправдание насилия как фактора, влияющего на развитие социума, вовсе не означает его этического оправдания в качестве принципа индивид уально-ответственного поведения: во-первых, историческая продуктивность насилия (напр., революций) в отличие от его деструктивных форм (мятежей, разбоев и т. п.) устанавливается только задним числом; во-вторых, историческое событие является массовым деянием, складывающимся из практически бесконечного количества индивидуальных действий и несводимых ни к одному из них, в силу чего никогда нельзя сказать, в какой мере оно является следствием сознательных насильственных акций. Нет прямой связи между ответственным поведением индивидов и исторически значимыми объективными результатами; историческая правота поэтому не совпадает с правотой этической. Народы имеют право на восстание, революции (Фома Аквинский, Фихте и др.), но это не означает, что такое право есть у индивидов, т. к. восстания и революции сами по себе еще не гарантируют свободы (И. Кант). Т. о., все аргументы, призванные обосновать возможность (хотя бы в порядке исключения) насилия во благо, оказываются неизбежно уязвимыми. Насилие – это один из способов поведения в предельных конфликтных ситуациях, когда конфликтующие стороны расходятся в понимании добра и зла: то, что для одних является добром, другие считают злом и наоборот. Его логика при этом следующая: там и тогда, где и когда невыносимое зло нельзя блокировать иначе как уничтожив его носителей или подчинив их воле добрых, совершить насилие столь же естественно и справедливо, как, напр.,

15

HACP очистить тело от паразитов. Вопрос о философско-этическом обосновании насилия сводится к вопросу о правомерности деления людей на безусловно добрых и безусловно злых. Понятия безусловно доброй и безусловно злой воли логически уязвимы, они как бы дважды отрицают сами себя – непосредственно в силу внутренней противоречивости и опосредованно в силу несовместимости с понятием свободной воли. В ситуации, когда люди кардинально расходятся в понимании добра и зла, каждый из них имеет одинаковое право выступать от имени добра. Если признавать насилие в качестве способа выхода из этой ситуации, то нравственная позиция состояла бы в том, чтобы признать такое право за обеими сторонами. Взаимное признание права силы, которое, в частности, лежит в основе талиона, отдельных форм войны по правилам, дуэлей и т. п., есть первый шаг на пути отката от насилия, и оно представляет собой более высокую точку зрения, чем моральное оправдание насилия. Моральная аргументация не смягчает насилия, а укореняет и ужесточает его: насилие возводится в обязанность, предполагающую не ограничиваться победой, а превратить ее в унижение и изничтожение противника. Усилия философов найти насилию позитивное место в эти– ко-нормативных программах и метафизических образах человека и мира если и были обусловлены их личным политическим оппортунизмом, то отнюдь не в первую очередь; более существенны два других мотива: а) стремление найти соразмерное и эффективное средство борьбы против зла и, самое главное, б) конкретизировать идею активного, деятельного начала в структуре бытия. Для адекватной оценки их позиции следует иметь в виду, что они строго не разводили понятия силы (власти) и насилия. Такая понятийно-терминологичес кая размытость объяснялась и оправдывалась реальным состоянием нравственно-исторического опыта человечества, в котором сила в значительной степени была явлена в форме насилия. В настоящее время ситуация существенно изменилась прежде всего в связи с «прогрессом» оружия (средства насилия), разрушительная сила которого достигла тотальных размеров. В философии, уже не отождествляющей силу с насилием, складывается интеллектуальная традиция ненасилия (М. Ганди, М. Л. Кинг и др.); в рамках философии политики (Дж. Шарп) вырабатывается взгляд, согласно которому сотрудничество с населением является более существенным и специфичным признаком политической власти, чем легитимное насилие. Л. Л. Гусейнов

НАСР Сеид Хосейн (род. 7 апреля 1933, Тегеран) – мусульманский философ. Родился в семье врача из влиятельного аристократического рода. Учился в США, в 1954 получил степень бакалавра в Массачусетском технологическом институте и в 1958 докторскую степень в Гарвардском университете. С 1958 профессор Тегеранского университета; ректор. В 70-е гг. возглавлял Иранскую шахскую академию философии. В 1978 эмигрировал в США, преподавал в университетах Филадельфии и Вашингтона. Наср выступил против пересмотра положений ислама, считая, что освоение западного опыта в научно-технической области должно согласовываться с «живыми традициями мусульманского духа», содержащимися в суфизме. Конструирующее ядро построений Насра персонифицировано в образах Прометея и понтифика. Утративший видение собственной сакральной сущности человек теряет способность различения абсолютного и относительного. Деятельность человека должна быть направлена на создание мира, «где бы доминировало священное, в котором он обретет спасение от заблуждений, скептицизма и нигилизма» (Nasr S. H. Ideals and Realities of Islam. L., [s. a.], p. 24). Ограничивая применение науки областью материального производства, Наср разработал 3-ступенчатую концепцию согласования науки с религией. Низшая – «фактуальное» знание естествознания, исследующего материальный аспект реальности, характеризуемый множественностью и изменчивостью. Средняя – «космологические науки», символически интерпретирующие экспериментально и рационально выверенное знание. Высшая – метафизика – исламское знание, обретаемое интеллектуальной интуицией. Соч.: NasrS. H. Knowledge and the Sacred. Edinburgh, 1981. Лит.: Хромова К. А. Философские воззрения Сеида Хосейна Насра.– В кн.: Поиски путей реформации в исламе: опыт Ирана. М., 1991. М. Т. Степанянц

НАТОРП (Natorp) Поль (21 января 1854, Дюссельдорф – 17 августа 1924, Марбург) – немецкий философ, представитель марбургской школы неокантианства. С 1871—75 изучал историю, древние языки, филологию, музыку и философию, математику и естественные науки в Берлине, Бонне и Страсбурге. Защищает докторскую диссертацию в 1881. С 1880 – библиотекарь в Марбурге, с 1885 – профессор в Марбурге. С 1887 – издатель журнала «Philosophischen Monatshefte». В своем сочинении «Учение Платона об идеях. Введение в идеализм» (1903) Наторп выступает против господствовавшего со времен Аристотеля понимания идей Платона как метафизических сущностей. По Наторпу, идеи следует толковать как чисто логические «принципы», «схемы» или «законы», по которым конструируется вещь: идеи не «вещи», но «методы», они указывают на идентичность, данную как неизменный закон, а значит – освобожденную от всякой чувственности. К другим важным сочинениям Наторпа относят: «Теория познания Декарта. Исследования предыстории критицизма» (Descartes Erkenntnistheorie. Eine Studie zur Voigeschichte des Kritizismus, 1882); «Исследования по истории проблемы познания в древности» (Forschungen des Erkenntnisproblems des Altertum, 1884); «Логические основы точных наук» (Die logische Grundlagen der exakten Wissenschaften, 1910). Наибольшую известность принесли ему работы «Философская пропедевтика» (1903), «Философия» (1911), «Кантимарбургская школа» (1912) и др. Наторп опирается на развитую Когеном интерпретацию Кон– та, которая подчиняла теорию познания чистой логике. Однако если у Канта условием всякого познания было трансцендентальное единство апперцепции, то у Наторпа его аналогом становится фактическое единство опытных естественных наук, причем теоретическая философия рассматривается как трансцендентальная логика, которая имеет значение для «культурной работы» в целом. «Предметы» трансцендентальной философии понимаются как различные процессуальные виды деятельности: «...метод, в котором заключается философия, имеет своей целью исключительно творческую работу созидания объектов всякого рода, но вместе с тем познает эту работу в ее чистом законном основании и в этом познании обосновывает» (Кант и марбургская школа. – «Новые идеи в философии». СПб., 1913, вып. 4, с. 93). Как и другие представители марбургской школы неокантианства, Наторп видел свою задачу в создании логического «фундамента» для

16

НАТУРФИЛОСОФИЯ этики, эстетики, учения о человеке, теории культуры, социальной педагогики и других наук. Он отвергает всякий «онтологизм»: о бытии правомерно говорить лишь как о «мыслимом бытии». Разъясняя свое понимание идеализма, Наторп писал: «Истинный идеализм не есть идеализм элеатского «бытия» или идеализм все еще неподвижных «идей» ранней эпохи Платона, а идеализм «движения», «изменения» понятий, согласно «Софисту» Платона, идеализм «ограничения безграничного», вечного «становления бытием», согласно «Филебу». Все это мы находим у Канта, когда он рассматривает мышление как самопроизвольное, т. е. как созидание на основе бесконечности, а потому как действие, как функцию» (там же, с. 101—102). Понимание логики у Наторпа впоследствии изменилось. Его идея «всеобщей логики» расширила предмет логики до выявления единого основания конструирования предметов, полагания смысла в триаде: простое полагание – его отрицание– синтез. Применение этой «всеобщей логики» к психологии развито во «Всеобщей психологии» (Allgemeine Psychologie, 1912), к практической философии и образованию – в целом ряде педагогических сочинений. Близость неокантианства Наторпа к проблемам философии Платона определила его интерес к идее «образования человечества», иначе – к педагогике (ср. такие работы как «Этика Демокрита» (Die Ethik des Demokritos, 1893); «Социальная педагогика» (Sozialpadagogik, 1898); «Государство Платона и идея социальной педагогики» (Piatons Staat und der Idee der Sozialpadagogik», 1898); «Песталоцци» (Pestalozzi, 1909)). Наторп развил оригинальную концепцию социальной педагогики. После 1-й мировой войны, ускорившей распад неокантианства, Наторп сближается с феноменологией Гуссерля, развивая идею генетической феноменологии. Работа «Философия. Ее проблема и ее проблемы» (Philosophie, ihr Problem und ihre Probleme, 1921) систематически излагает философию Наторпа. Мышление понимается как процесс, а бытие – как функция мышления. Однако вместе с тем постижение конкретных проблем жизни начинает замещать описание трансцендентального конституирования наук. Соч.: Kants Begrundung der Ethik. В., 1877; Descartes Erkenntnistheorie. Eine Studie zur Vorgeschichte des Kritizismus. Marburg, 1882; Piatons ldyenlehre. Eine Einfuhrung in den Idealismus. В., 1903; Logik. Marburg, 1904; Philosophie, ihr Problem und ihre Probleme. Gott., 1911; Allgemeine Psychologie nach kritischer Methode. Tub., 1921; Die logischen Grundlagen der exakten Wissenschaft en. Lpz.—В., 1921; Philosophie und Padagogik. Marburg, 1923; в рус. пер.: Кант и марбургская школа.– В кн.: Новые идеи в философии. СПб., 1913, сб. IV. Лит.: Cassirer Е. Natorp Р.– in: «Kantstudien», Bd. 30, 1925, Hf. 4/4, S. 273—299; Бакрадзе К. С. Очерки по истории новейшей и современной буржуазной философии. Тбилиси, 1960. И. А. Михайлов

НАТУРАЛИСТИЧЕСКАЯ ОШИБКА (Naturalistic fallacy) – ме гаэтический термин (см. Метаэтика), введенный Дж. Э. Муром в «Принципах этики» (1903, рус. пер. 1984) для обозначения логического дефекта, общего для всех дефиниций добра – несоразмерности определяемого и определяющего понятий. Добро, согласно Муру, «неестественно» (ибо не подлежит эмпирической фиксации и описанию), поэтому натуралистическая этика, отождествляющая добро с тем или иным «естественным» качеством (удовольствием, пользой, биологической эволюцией и др.), повинна в указанной ошибке. Мур не отрицает, что подобные качества могут быть «добрыми» («хорошими»), однако в любом случае они не тождественны добру самому по себе. Допустимо утверждать, напр., что «удовольствие есть добро», однако обратить это суждение и сказать, что «добро (вообще) есть удовольствие», – значит совершить логическую ошибку (подобную той, как если бы из суждения «Лимон – желтый» выводилось суждение «Желтое есть лимон»). Наделяя добро, помимо «неестественности», также свойством «уникальности», Мур расширяет класс дефиниций, которым присуща натуралистическая ошибка, включив сюда вообще все определения, в которых добро отождествляется с какими-то др. предметами или свойствами (не обязательно «естественными»). Ошибочными, т. о., признаются не только натуралистические, но и метафизические (супра– натуралистические) дефиниции. Наконец, Мур постулирует еще одно сущностное свойство добра – «простоту», неразложимость на части,– тем самым причислив к ошибочным те дефиниции, где добро определяется через описание составляющих его признаков (или «частей»). В итоге оказывается, что любая дефиниция добра неверна, т. е. это понятие неопределимо в принципе. Благодаря интуиции люди знают (или могут знать), что такое добро, но всякая попытка вербализовать это знание неизбежно приводит к логической ошибке. Эти положения Мура в целом вписываются в систему представлений автономной этики (см. Автономия и гетерономия). Понятие натуралистической ошибки получило широкое распространение в моральной философии 20 в., обвинение в совершении этой ошибки часто используется в этических спорах для дискредитации той или иной теоретической или ценностной позиции. Вместе с тем тезис о неопределимости добра и неизбежности натуралистической ошибки отвергается теми философами, которые разделяют принципы гетерономной этики. Представители эмотившма и прескриптивиз– ма в метаэтике, принимая этот тезис, дают ему свою интерпретацию: добро неопределимо, поскольку это слово в языке морали нереферентно (т. е. не является понятием), оно выполняет модальную (оценочную и императивную) функцию. Л. В. Максимов

НАТУРФИЛОСОФИЯ (философия природы) – область философских исследований, которые стремятся рационально постичь целостность природы и ее первоначала, осмыслить природу как общее, предельное понятие, задающее принципиальную схему понимания и объяснения отдельных вещей, как регулятивную идею, позволяющую понять все сущее и все предметы в их единстве и в многообразии форм, построить рационально-научную картину мира, восполнив данные естествознания и выявив внутренние принципы взаимосвязи и детерминации вещей, раскрыть различные уровни природы как целого – от неорганической природы к жизни и жизни человека. Натурфилософия – форма спекулятивного знания, построенного с помощью дедукции. Понимание натурфилософии изменялось в истории человеческой мысли и обусловлено тем, как трактовалась природа (то ли как совокупность всего изменчивого и становящегося, то ли как нечто, противоположное душе, истории, культуре, свободе, то ли как внутренний принцип вещей, то ли как область причинно-закономерного и каузально-необходимого). Термин «натурфилософия» возник давно и употреблялся вместе с равнозначными терминами «метафизика природы», «философия природы», «спекулятивная физика». Аристотель говорил о «физике», Сенека и X. Вольф о «philosophia naturalis», Шеллинг – о спекулятивной физике. Первый этап в развитии натурфилософии связан с определением первоначал всего сущего, которые по-разному тракто-

17

НАТУРФИЛОСОФИЯ вались (эвдосы, атомы, материя и форма, стихии, гомеомерии и др.). Этот этап можно назвать космологической натурфилософией. Античная и средневековая философия еще не знали разделения натурфилософии и наук о природе. Физика как учение о фюсис (природе) охваты вала в античности три области: космологию (учение о неорганическом мире), телеологию (учение об органическом мире) и психологию (учение о душе). Фюсис в античном смысле связан с ростом, рождением, возникновением и противопоставляется таким понятиям, как «номос» (закон), «техне» (искусство), «матесис» (обучение). Учение о космосе, развитое пифагорейцами и Платоном, особенно в «Тимее», связано с представлениями о нем как живом организме, наделенном душой и умом, состоящем из четырех стихий и обладающем сферической формой. В античной атомистике атомы рассматривались как неделимые начала вещей. Аристотель в «Метафизике» (V4; 1041 b 16 – 1015а 17) отмечает, что фюсис – это и акт возникновения вещей, и начало процесса, и первичный материал (стихии) вещей и сущность вещей (их материя и форма и их цель, их внутренняя движущая сила). Разделив материю как неопределенное начало всего сущего и универсальное начато возникновения, изменения и движения от формы как источника конкретной определенности вещей, Аристотель выдвигает учение о четырех видах причин (материальной, формальной, действующей и целевой) и пяти стихиях, важные для его философской концепции природы. Натурфилософия Аристотеля носила квалитативистский характер, исходила из метафор организма в описании космоса, его структуры и действующих причин. В римской философии акцент смещается с натурфилософских на этические проблемы, хотя и здесь философия подразделялась на нравственную и естественную (philosophia naturalis) у эпикурейцев, на этику, натурфилософию и гносеологию у стоиков. Естественная философия, в свою очередь, подразделялась ими на учение о телесных и бестелесных вещах (Сенека. Письма к Луцилию. М., 1977, с. 198—199). Подчинив систему образования и философию жизненно практическим задачам – воспитанию этических добродетелей, римские мыслители не оставили без внимания проблемы натурфилософии (ср.: «Изыскания о природе» Сенеки; «Естественная история» в 37 кн. Плиния Старшего), однако исследования природы носили не теоретический, а описательный характер, ориентируясь на практически-утилитарное познание природных событий и феноменов. Природа мыслилась у стоиков как пневма, у эпикурейцев как система атомов, у неоплатоников как эманация божественного Единого (Плотин. Эннеады. IV 4,13). Второй этап в развитии натурфилософии можно назвать креационистской натурфилософией. В средневековой философии природа рассматривалась как творение Богом из ничто, учение о творении мира в шесть дней составляло основу описания природных явлений и существ (эти описания представлены в различных «Шестодневах» и комментариях к Книге бытия Библии), причем мифологема шести дней творения трактовалась по-разному: либо символически как одновременность творения, либо как последовательное творение день за днем всего многообразия природы. Иерархия мира, построенная в соответствии с порядком творения, задавала и способы описания мира и построения различных энциклопедий, сумм и трактатов: напр., труды Исидора Севильского «О природе вещей» (De rerum nature), «О порядке творений» (De ordine creaturam) и «О порядке природных вещей» (De Universo de rerum naturalis), Фомы из Шантемпре «О природе вещей» (De natura rerum), Александра Неккама «О природе вещей» (De naturis rerum) и др. Наряду с трактовкой природы как реальности, лежащей в основании всех вещей, уже в 19 в. у Эриугены возникает более сложное разделение природы на 1) природу творящую и не сотворенную; 2) природу сотворенную, но творящую; 3) природу сотворенную и не творящую; 4) природу не сотворенную и не творящую. Природные явления интерпретировались как символы определенного отношения Бога к человеку. Философия природы в средние века занимала подчиненное место не только относительно теологии, но и относительно практической философии (прежде всего этики). Лишь в 12 в. формируется теоретический интерес к философии природы: Радульф Арденский в труде «Seculum Universale» выделяет совокупность спекулятивных дисциплин, изучающих природу и причины вещей, и среди них физику, в «Дидаскаликоне» Гутона Сен-Викторского теоретическая философия подразделяется на теологию, математику и физику как учение о природе. Доменико Гундиссалин в трактате «О разделении философии» (De divisione philosophiae, ок. 1150) определяет физику, или натуральную философию, как дисциплину, изучающую сущее, находящееся в движении. Роберт Гроссетест ( 13 в.), строя «метафизику света», рассматривает все природные явления как воплощение света. В поздней схоластике, благодаря «естественной теологии», формируется и натурфилософия. Фома Аквинский, подчеркивая, что человек по закону своей природы приходит к умопостигаемому через чувственное (Summa theol. I, 2, 9 с), отмечает, что естественное познание может простираться лишь до пределов чувственного восприятия и не может дойти до созерцания Бога. Природа мыслится как творение Бога, индивидуализирующего материю благодаря форме. У Р. Бэкона наряду с натурфилософией – спекулятивным знанием о природе – существует опытная наука (scientia experimentalis) как вершина физики, поскольку она исследует выводы остальных наук на опыте и выведывает тайны природы собственными силами (Opus magnus, ч. VI, гл. 1, 2). Трактовка природы как книги, существующей наряду со Священным Писанием (Алан Лилльский и др.), позволила не только увидеть за тайнами и чудесами природы божественные, однако вполне рациональные смыслы, но и сосредоточить усилия в поздней схоластике на натурфилософии и на философском постижении смыслов природных явлений. Третий этап в развитии натурфилософии – пантеистическая натурфилософия эпохи Возрождения. В философии Возрождения развитие натурфилософии связано с новым пониманием природы как субстанции, существующей и актуально, и потенциально, объединяющей в себе и материю, и форму. Материя телесна и является источником движения и причиной всех вещей. Мыслители эпохи Возрождения, не допуская творения природы из ничто, подчеркивают, что в природе ничто не рождается и не исчезает. Согласно Б. Телезио, в природе действуют два начала: одно из них вечно, придает вещам телесность и массу, второе – рождается и умирает, придавая вещам свойства и формы. Тепло и холод – начала движения («О природе вещей»). Согласно Ф. Патрици, материя – причина существования формы и является субстанцией. Все тела состоят из четырех начал – пространства, света, тепла и потока («Новая философия Вселенной»). Творение мира иэ ничего он заменяет эманацией, потоком. Дж. Бруно, не приемля разделения природы на материю и форму, подчеркивает, что материя, совпадая с формой, является активным, творче-

18

НАТУРФИЛОСОФИЯ ским началом. Она – прародительница и мать естественных вещей, всей природы и субстанции (О природе, начале и едином.– В кн.: Бруно Дж. Диалоги. М, 1949, с. 267). Натурфилософия эпохи Возрождения пантеистична: природа обладает совершенством и движением, не нуждаясь в Боге как внешнем начале. В отличие от Бруно, Т. Кампанелла усматривает в материи пассивное начало всех вещей, которое нуждается в воздействии таких активных начал, как тепло и холод. В натурфилософии Возрождения развивается учение о стихиях, известное еще с античности. Дж. Кардано говорит о трех стихиях (земля, воздух и вода), Телезио и Кампанелла – о двух первоначалах – земле и небе, Бруно – об атомах, находящихся в непрерывном движении (монада и минимум). С новой трактовкой природы и с учением о перспективе связаны и новые представления мыслителей Возрождения о пространстве как однородном и фундаментальном для существования вещей. Согласно Патрици, пространство – субстанция материи и отдельных вещей. Бруно, отвергая аристотелевское представление о пространстве – месте, проводит мысль о тождестве бесконечного пространства и бесконечной Вселенной. Натурфилософия эпохи Возрождения исходила из равноправности земной и небесной материи, Земли и небесных тел, из принципа самодвижения тел. Гилозоизм, присущий натурфилософии Возрождения, предполагал трактовку движения как самодвижения, усмотрение источника движения в жизненном начале, в одушевленности, присущей всему космосу. С этим связано и обращение натурфилософии эпохи Возрождения к платонистскому учению о мировой душе, отождествляемой с природой и жизнью. Так, для Патрици душа одушевляет, оживляет и движет мир, благодаря ей мир прекрасен и становится космосом. Бруно видит в душе мира способность материи к движению и созданию форм. Любая вещь имеет в себе часть духовной субстанции, мировой души, тождественной свету. Пантеистическая натурфилософия эпохи Возрождения неразрывным образом была связана с магией и герметизмом. Марсилио Фичино строит «естественную магию», Пико делла Мирандола видит в каббале способ управления миром и судьбой человека. Дж. Бруно в «Изгнании торжествующего зверя» прославляет магическую религию солнечного света египтян, возрождение которой он увидел в гелиоцентрической системе Коперника. Патрици строит вариант платонистско-герметической натурфилософии, согласно которой все пространство заполнено божественным светом, из него происходят два первоначала – тепло и влага. Р. Флудд предлагает свой вариант «метафизики природы», где внутри– мировой свет сталкивается с Тьмой, из чего возникает пассивная материя – вода, отождествляемая со Святым Духом. Д. Ди в «Иерогрифической монаде» предлагает вариант магическо– каббалистической космологии в противовес гелиоцентрической космологии. Новый этап в развитии натурфилософии связан с возникновением европейской науки 17– 18 вв. Натурфилософия здесь отождествляется с теоретическим знанием высшего уровня. Конечно, и в период складывания классической науки сохраняются прежние трактовки натурфилософии в ее античном илипантеистическомвариантах.Так, С. Бассо выпускает в 1574 в Риме книгу «Натуральная философия в противовес Аристотелю», посвященную уяснению роли греческой атомистики.