Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том третий Н—С"

Автор книги: авторов Коллектив

57

НЕОКОНСЕРВАТИЗМ ной точкой здесь оказывается «трансцендентальная диалектика», с которой, по мнению Г. Когена, главы школы, и начинается собственно критическая философия. Обеим первым частям «Критики чистого разума», «трансцендентальной эстетике» и «трансцендентальной логике», приписывается второстепенное значение (первой к тому же лишь историческое): понять Канта не исторически, а по существу, «из собственного его принципа» (П. Наторп), значит сосредоточить внимание на существенном и принципиальном; существенное же для Канта – трансцендентальный метод, цель которого – систематизация и логическое обоснование единства научного знания. В интерпретации марбургской школы критическая философия начинается с «основоположений чистого рассудка» и продолжается в «трансцендентальной диалектике». Итогом такого прочтения оказалась радикальная идеализация учения Канта с приведением его на этот раз не к Шопенгауэру и не к Плотину, а к Гегелю. По силе влияния и авторитарности неокантианство не только оставило позади себя прочие современные ему философские школы и течения, но и вышло за рамки только философии в своих претензиях на роль некоего фундаментального мировоззрения, определяющего все без исключения области культурной и социальной жизни, вплоть до теологии, социологии и рабочего движения. Если среди всех «символических форм» культуры наибольшая зрелость и объективность отводилась научному познанию, то ведущая роль принадлежала, бесспорно, форме, определявшей критерии и значимость самого научного познания. Таковым видело себя неокантианство, сумевшее в течение считанных десятилетий занять по отношению к современной ему культуре позицию, допускающую сравнение разве что с влиянием неоплатонизма на европейскую культуру от Августина до Фичино. Можно без преувеличения говорить о своего рода философской церкви, отождествившей себя с философией как таковой и присвоившей себе право отлучать от философии любые мыслительные усилия, держащие курс не на Каноссу кантовского критицизма, а.на самостоятельность. В раскатах 1-й мировой войны, параллельно с концом старой Европы, этому философскому строю мысли суждено было уйти со сцены, освободив место новым и более отвечающим действительности воззрениям. Лит.: Бакрадзе К. С. Очерки по истории новейшей и современной буржуазной философии. Тбилиси, 1960; Богомолов Л. С. Немецкая буржуазная философия после 1865 года. М, 1969; Hartmann E. von. Kritische Wanderungen durch die Philosophie der Gegenwart. Lpz., 1889; Windelband W. Praludien, 2 Bde. Tub., 1919; Hermann K. Einfuhrung in die neukantische Philosophie. Halle, 1927; Ollig H.-L. Der Neukantianismus. Stuttg., 1979; Kahnke H Ch. Entstehung und Aufstieg des Neukantianismus. Fr./M, 1986. К. А. Свасьян

НЕОКАНТИАНСТВО В РОССИИ – общее собирательное обозначение для многих философских течений 19 – нач. 20 в., сопряженных с именем И. Канта или с его критицизмом как типом философствования. В русской философской культуре сформировался повышенный интерес к различным школам неокантианского движения. К русскому неокантианству, как правило, относят таких мыслителей, как А. И. Введенский, И. И. Лапшин, Г И. Челпанов, С. И. Гессен, Г. Д. Гур– вич, Б. В. Яковенко, Ф. А. Степун. При этом необходимо учитывать двойной смысл самого термина «неокантианство». С одной стороны, неокантианство – это философские учения 19 – нач. 20 в., обратившиеся к самой системе Канта, с другой – это следование одной из школ немецкого неокантианства: марбургской, баденской или фрейбургской. С таким уточнением многие из вышеперечисленных русских неокантианцев были просто кантианцами, напр. А. И. Введенский с его магистерской диссертацией «Опыт построения теории материи на принципах критической философии» (СПб., 1888), И. И. Лапшин с докторской диссертацией «Законы мышления и формы познания» (СПб., 1906); Г И. Челпанов со своим трансцендентальным реализмом или идеал-реализмом и докторской диссертацией «Проблема восприятия пространства в связи с учением об априорности и врожденности» (К., 1904). Идеи философского трансцендентализма как в кантианской, так и в неокантианской форме были очень популярны в университетской и духовно-академической среде, а также среди представителей русской юридической школы (П. Б. Струве, П. И. Новгородцев, Г Д. Гурвич). Неокантианство очень интересовало и привлекало русский философский символизм. Напр., А. Белый так и не смог сделать выбор между баденской и марбургской школами неокантианства, для него одинаковыми авторитетами были и Г. Коген, и Г. Риккерт. Напротив, такие мыслители, как С. И. Гессен, Ф. А. Степун, Б. В. Яковенко, активно связанные с журналом «Логос», всегда подчеркивали четкость и ясность своих общефилософских и гносеологических установок. Характерной особенностью этого издания была пропаганда философских идей неокантианства, повышенный интерес к проблемам «чистого» неокантианства, интерес к методологии и гносеологизму. Оригинальность творчества русских неокантианцев проявилась в создании неокантианских учений «плюралистического трансцендентализма» Б. Яковенко, «метафизического мистицизма» С. Гессена, «философии абсолютного» Ф. Степу– на. В дальнейшем своем развитии неокантианство «Логоса» переориентировалось на проблемы онтологического понимания сущего, мистическое понимание жизни, мистические откровения человеческого и божественного сознания. Наиболее верным последователем неокантианской философии оказался Б. Яковенко, который свою преданность идеям марбургской школы изложил в работе «Об имманентном трансцендентализме, трансцендентальном имманунтизме и дуализме вообще» («Логос», кн. 1—2, 1912—13). С. Гессен и Ф. Степун склонялись к идеям баденской школы. Философские интересы первого сместились в область философии права с постепенной утратой акцента на неокантианском обосновании основных принципов философских и юридических воззрений. Ф. Степун также отошел от неокантианской фи– лософиивобластьрелигиозно-мистическогофилософствова– ния, построенного на сопряжении немецкого романтизма с религиозными идеалами русского славянофильства. Соч.: Белый А. Символизм. М., 1910; Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. Нью-Йорк, 1956, т. 1; Челпанов Г. И. Введение в философию. М, 1912. Лит.: Вопросы теоретического наследия И. Канта. Калининград, 1975; 1978; 1979; Кант и кантианцы. М., 1978; АхутинА. В. София и черт (Кант перед лицом религиозной метафизики).– В кн.: Россия и Германия. Опыт философского диалога. М., 1993; Абрамов А. Я. О русском кантианстве и неокантианстве в журнале «Логос».– В кн.: Кант и философия в России. М., 1994. А. И. Абрамов

НЕОКОНСЕРВАТИЗМ – сложный и противоречивый конгломерат идей, принципов, норм, создающих разнообразные формы современной консервативной идеологии. Существуют две трактовки неоконсерватизма: 1) как современно-

58

НЕОКОНФУЦИАНСТВО го консерватизма, приспосабливающего традиционные для него ценности и представления к реалиям постиндустриальной (позднеиндустриальной) эпохи, и 2) как идеологического течения, обогащающегося и развивающегося в процессе соперничества с либерализмом и социал-демократизмом. И в первом, и во втором случаях возникновение неоконсерватизма связывается с рубежом 60—70-х гг., когда ускорение темпов общественной жизни, нарушение в ней равновесия духовного и экологического начал, появление разнообразных проблем глобального масштаба поставили под сомнение приемлемость некоторых первичных ценностей индустриальной цивилизации, когда под непрестанным напором ускоряющихся перемен возник серьезный кризис в ориентациях, выразившийся в осложнении процессов социальной адаптации человека. В этих условиях неоконсерватизм сумел актуализировать те положения собственной идеологии, которые оказались созвучными потребностям людей в приобщении к начинающейся новой эпохе: приоритеты семьи и религии, моральной взаимоответственности гражданина и государства, уважение к закону, предпочтение крепкого государственного порядка и стабильности, сохранение универсальных нравственных установок, препятствующих духовному опустошению людских душ, и т. д. Неоконсервативный ренессанс последних десятилетий способствовал значительным переменам в «теоретическом облике» традиционного консерватизма: – из противников научно-технического прогресса неоконсерваторы превратились в убежденных его сторонников, поскольку только с его помощью и можно обеспечить выживание человеческой цивилизации. Еще в 1973 Ф.-Й. Штраус провозгласил на съезде Христианско-социального союза, что быть консерватором означает «шагать во главе прогресса»; – во 2-й пол. 70-х гг. был развенчан тезис об «антитеоретическом» характере консервативного мышления, о неприятии идеологических теорий и концепций и поставлена задача идеологического перевооружения в связи с тем, что «неидеологическая политика—это безоружная политика». Вместе с тем неоконсерватизм остался, по мнению Б. Гудвина, «своеобразным хамелеоном, поскольку его облик зависит от природы его врагов»; – современные консерваторы из признающих неотвратимость перемен превратились в инициаторов инноваций, но без «антиисторической спешки – сверху» и не «методами толпы – снизу». Г.-К. Кальтенбруннер утверждал в 1975, что «именно консерватор нашего времени знает, что не только многое изменилось, но и что многое нужно менять»; – неоконсерваторы по-новому сформулировали модель отношений между индивидом и обществом, гражданином и государством. В современных установках индивид должен прежде всего рассчитывать на собственные силы и локальную солидарность сограждан, в то время как государство, основываясь на моральных принципах сохранения целостности общества, должно обеспечивать необходимые гражданину жизненные условия на основе правопорядка, предоставляя ему возможность участвовать в организации институтов гражданского общества, сохраняя сбалансированность взаимоотношений общества с природой и т. д.; – неоконсерватизм сегодня выступает защитником частной собственности, свободного рынка, личной свободы индивида в обществе, но всегда подчиняет их требованиям стабильности и преемственности. Права человека рассматриваются при этом с точки зрения их естественного и социального обоснования; – в этнокультурной сфере неоконсерватизм исходит из убеждения, что под любым универсализмом скрывается тот или иной этноцентризм, навязывающий другим народам свои ценности и миропонимание, что каждый народ имеет собственную историю, культуру, характер, психологию, традиции, обычаи, и только все они в совокупности составляют то, что принято считать человечеством. Неоконсерватизм представляет собой многослойное и сложное образование, в котором соседствуют порой конфликтующие между собой идеи, концепции, установки и принципы. Как отмечал Л. Аллисон в 1984, консерваторы являются одновременно «индивидуалистами и коллективистами, приверженцами авторитаризма и свободы, мистиками и разумными практическими людьми». Разнородные и противоречивые идеи и рецепты решения возникающих в современном мире проблем, выдвигаемые разными течениями неоконсервативного движения, делают нелегкой задачу различения соответствующих идейно-политических групп и течений. В большинстве случаев в этой связи выделяют: неоконсерваторов, новых правых, традиционалистских или патерналистских консерваторов. При этом определить тот рубеж, где начинается или где кончается тот или иной вариант современного консерватизма, весьма сложно. Достаточно сказать, что в западной литературе существует серьезный разнобой в причислении к одному из указанных направлений Р. Рейгана, М. Тэтчер и Г. Коля, которых одни авторы называют неоконсерваторами, другие – новыми правыми, а первых двух нередко причисляют к консерваторам-радикалистам. Расхождения между известными разновидностями современного консерватизма коренятся не столько в исходных принципиальных установках, сколько в степени концентрации внимания на тех или иных аспектах. Это относится и к консерваторам-традиционалистам в их национальных вариантах – голлизму во Франции, торизму в Англии или социал-консерватизму в

ФРГ 80-е гг. нашего столетия ознаменовались активизацией деятельности иусилением позиций консервативныхсил введу– щих странах Запада. В 1983 был создан Международный демократический союз, объединивший консервативные партии Западной Европы, РеспубликанскуюпартиюСША, Либерально-демократическую партию Японии и австралийских кон– серваторов.М.Тэтчерприветствовалановый«консервативный интернационал как великое средоточие мысли и духа». М. А. Мунтян

НЕОКОНФУЦИАНСТВО – термин западного происхождения, обозначающий обновленное и преобразованное конфуцианство, в систематизированном виде возникшее в Китае в 11 в. и завершившее формирование духовно-ценностного ядра традиционной культуры Дальнего Востока. Существует несколько пониманий термина. В самом узком смысле неоконфуцианство – учение философов 11—12 вв., составлявших, согласно официальной «Истории [династии] Сун» («Сун ши», 14 в.), направление дао сюэ, т. е. ЧжоуДуньи, ЧжанЦзая, Чэн Хао, Чэн Я, Чжу Си, их ближайших учеников и последователен. В более широком смысле неоконфуцианство охватывает всех конфуциански ориентированных мыслителей И– 17 вв. (эпохи Сун – Мин); иногда сюда включаются только официально признанные философы. В самом широком смысле неоконфуцианство означает всю совокупность конфуцианских и «конфуцианизированных» учений, созданных вдаль– невосточном регионе с 11 в. по настоящее время. Автохтонные наименования неоконфуцианства подчеркивают: Сун

59

НЕОМАРКСИЗМ сюэ («учение [эпохи] Сун») – время его возникновения; ши сюэ («учение о реальном») – «реалистичность» и «практичность» в противовес даосизму и буддизму, проповедующим уход от деятельной жизни и самой реальности; дао сюэ («учение [истинного] Пути»)—следованиеоткрытой древними «со– вершенномудрыми» ортодоксальной истине —дао-пути; шэн сюэ(«учениеосовершенной мудрости» или «учениесовершен– номудрых») – признание за каждым человеком возможности лично достичь «совершенной мудрости» в силу изначально присущей ему «доброй природы». Наиболее распространенные китайские обозначения неоконфуцианства – [син мин и] ли сюэ, синь сюэ – выделяют его центральные категории: «[индивидуальная] природа» (сын), «предопределение» (лот), «долг/справедливость» (м), «принцип» {ли), «сердце» (синь). У истоков неоконфуцианства, развивавшегося в условиях широкой популярности даосизма и буддизма, стояли апологеты конфуцианства – Ван Тун (6—7 вв.), Ханъ Юй и его ученик Ли Ао (8—9 вв.). Создавать идеологию неоконфуцианства начали «три мастера учения о принципе» – Сунь Фу, Ху Юань (кон. 10—11 в.)и Ши Цзе (11 в.). Систематизированную и тематически всеобъемлющую форму оно впервые обрело в трудах Чжоу Дуньи. Ведущим в неоконфуцианстве стало направление его последователей и комментаторов – Чэн [братьев] —Чжу [Си] школа, первоначальнооппозиционная официальной идеологии, но в 1313 канонизированная и сохранившая такой статус в Китае до нач. 20 в., а в середине 20 в. породившая «новое учение о принципе» (синь ли сюэ) Фэи Юла– ня. Основную конкуренцию ей составила Л у [Цзююаня] – Ван [Янмина] школа (см. ЛуЦзююань, ВанЯнмин), идейно доминировавшая в 16—17 вв. Соперничество школ Чэн – Чжу и Лу – Вана, отстаивавших соответственно социоцентрист– ский объективизм и персоноцентристский субъективизм, что иногда квалифицируется посредством оппозиции «учение о принципе»—«учение осердце», распространилось наЯпонию и Корею, где, как и на Тайване, в обновленных формах продолжается до сих пор. От этих главных направлений в неоконфуцианстве с самого начала отделились два более узких течения: представители первого проявляли повышенное внимание к натурфилософским проблемам и нумерологическим (см. Сян шу чжи сюэ) построениям (Шао Юн, Цай Цзюфэн, 12– 13 вв.; ФанИчжи, Ван Фунжи), представители второго акцентировали социально-утилитарное значение знания (Люй Цзу-цянь, Чэнь Л ян, 12 в.; Е Ши, 12—13 вв.; Ван Тинсяк, Янь Юань, 17—нач. 18 в.). В 17—19 вв. господствовавшие учения Чэн – Чжу и Лу – Вана подверглись атакам со стороны «эмпирической» школы, делавшей упор на критическое изучение классических текстов и опытное исследование природы. Предтечей этого направления, ныне называемого «учением о естестве», или «конкретным учением» (пу сюэ), был Гу Яньу, а крупнейшим представителем —Дай Чжэнь. Дальнейшее развитие неоконфуцианства, начиная с Кан Ювэя, связано с попытками усвоения западных теорий (см. Новое конфуцианство). В отличие от первоначального конфуцианства неоконфуцианство основано прежде всего на текстах Конфуция, Мэн-цзы и их ближайших учеников, а не на протофилософских канонах. Этот новый подход школа Чэн – Чжу воплотила в «Четверокнижии» («Сы шу»). В период складывания неоконфуцианства нормативной формой «Тринадцатиканония» («Ши сонь цзин») была охвачена и древняя протофилософская классика. Первое место в нем занял методологический «органон» – «Чжоу и», в котором изложены нумерологические идеи, полностью эксплицированные (в т. ч. средствами графической символики) и развитые в неоконфуцианстве. Неоконфуцианцы активно разрабатывали значительно менее развитую в первоначальном конфуцианстве онтологическую, космологическую и гносеопсихологическую проблематику. Заимствовав у даосизма и буддизма некоторые абстрактные понятия и концепции, неоконфуцианство ассимилировало их путем этической интерпретации. Этическая доминанта конфуцианства в неоконфуцианстве обернулась этическим универсализмом, в рамках которого любой аспект бытия стал трактоваться в моральных категориях, что выражалось с помощью последовательных идентификаций человеческой и природных сущностей. Современные неоконфуцианцы (новые конфуцианцы – Моу Цзунсань, Ду Вэймин) определяют такой подход как «моральную метафизику», являющуюся одновременно теологией. Лит.: Хуан Цзунси, Сун Юань сюэ ань (Отчет об учениях [эпох] Сун и Юань), т. 1—4. Пекин, 1989; Он же. Мин жу сюэ ань (Отчет об учениях конфуцианцев [эпохи] Мин). Пекин, 1990; Chang С. The Development of Neo-Confucian Thought, v. 1-2. N. Y, 1957-62; Reflections on Things at Hand. The Neoconfucian Anthology, compiled by Chu Hsi and LuTsu-ch'ien. N.Y.-L., 1967. А. И. Кобзев

НЕОМАРКСИЗМ – совокупность обновленческих социально-философских и экономических концепций 19—20 вв. в русле идейной традиции, восходящей к К. Марксу, которые противопоставили себя прежнему, т. н. ортодоксальному марксизму как в версии Ф. Энгельса—К. Каутского—Г. В. Плеханова, так и в версии Ленина—Сталина. Неомарксизм включает в себя политические и правовые теории, эстетические и культурологические учения, социологию, психологию, футурологию, религиоведение. Здесь рассматриваются только некоторые аспекты неомарксистской философии. В качестве специального термина слово «неомарксизм» начинает употребляться в нач. 20 в.: так, в книге G. D. Cole «The Aforld of Labour» (L., 1913, p. 167) как «неомарксистские» квалифицируются взгляды Ж. Сореля. В процессе эволюции неомарксизма выделилось несколько интеллектуальных формаций: ассимилятивный неомарксизм кон. 19 – нач. 20 в., западный марксизм (неомарксизм) 1920—80-х гп, постмарксизм поздних 80—90-х гг. Неомарксизм как «новый марксизм» обретает свой смысл лишь на фоне своей оппозиции «старому марксизму». Наиболее навязчивое его устремление – это деканонизация: сперва ортодоксального марксизма эпохи II Интернационала, затем – произведений Энгельса, а в конечном счете – теоретического наследия самого Маркса, которое неомарксизм вписал в проблемный контекст философии и науки 20 в. Неомарксистский бунт против канона марксизма вполне отвечал принципиальной установке самого Маркса, который крайне скептически относился к попыткам извлечения из своих исследований некоей сверхнауки, универсальной «схемы», под которую можно было бы «подогнать» и мироздание, и историю, и свободную мыслительную деятельность: «Я знаю только,– согласно одному апокрифу заявлял Маркс П. Лафаргу,– что я не марксист». Вопреки этому его ученики и последователи под водительством Энгельса и при его литературном участии создали марксистский канон, генезис которого был связан с принятием в Германии в 1878 антисоциалистических законов и вынужденным перемещением руководящего ядра СДПГ, ее литераторов и теоретиков в Цюрих (Швейцария), ставший своего

60

НЕОМАРКСИЗМ рода сборным пунктом левой интеллигенции всего мира: «Именно тогда и возник марксизм. Он возник на страницах руководимых Каутским и Бернштейном парггийныхжурналов, в ходе обмена письмами между Бебелем и Энгельсом, в ходе все большего знакомства с переводами работ Маркса и полемики с др. социалистическими «школами», будь то народничество или государственный социализм» (Франко Андреуччи. История марксизма, т. 2, пер. с итал. М., 1981, с. 28). В этот период теоретики СДП Г во главе с Энгельсом, из Англии поддерживавшим с ними тесную связь, фактически монополизировали издание и истолкование трупов Маркса (Каутский, Э. Берншвпешн, Ф. Меринг). На их работы, как и на популяризаторские произведения Энгельса («Анти-Дюринг», «Людвиг Фейербах», «Происхождение семьи» и др.), опирались марксистские теоретики этой волны в др. странах (Плеханов, А. Лабриола). Именно под влиянием Энгельса и названной плеяды марксистов, вразрез с позицией самого Маркса канонический марксизм все больше приобретал характер метафизической доктрины. «Диалектика природы» Энгельса, опубликованная в 1920-х гг.,– марксистский аналог натурфилософии Шеллинга и Гегеля – сыграла поистине фатальную роль в натурализации диалектики и тем самым – в извращении диалектического метода Маркса. Присущий теоретическому мышлению Маркса разрыв не только с традиционной философией, но и с классической наукой (главный его труд «Капитал» отнюдь не случайно имеет подзаголовок «Критика политической экономии»), постклассический в этом смысле характер его методологических воззрений гораздо более отчетливо, чем представителями марксистского канона, были осознаны на рубеже 19—20 вв. некоторыми европейскими мыслителями, не принадлежавшими к числу ортодоксальных марксистов. В это время в Европе и Северной Америке наблюдалась поразительная вспышка интереса к Марксу: лекции о марксизме и социал-демократии читают Торстен Веблен – в Чикаго, К Рассел – в Лондонской школе экономики и политических наук, Адольф Вагнер – в Берлине, Э.Дюрюешм—в Париже. В Италии книга о марксизме пишут К Краю и Дж* Дженттле. Вилфредо Паре– то издает выборку фрагментов «Капитала» Маркса, Ф. Зеюмс публикует работу о Марксе и вступает в переписку с Энгельсом. Р. Штаммлер выпускает монографию «Хозяйство и право с точки зрения материалистического понимания истории». В России в 90-е гг. 19 в. одним из ведущих течений общественной мысли становится легальным марками: П. К Струве,

СН.Буи^аков,Н.А.Бера^,СЛФраюс^К7угтБарашш^ и др. В Австро-Венгрии возникла школа австромарксиз– ма, представленная А Адлером и Ф. Адлером, О. Бауэрам, Р. Гшлъфердштгом, К. Реннером, позже – Р. Роздольским. В Кембридже (Англия) в нач. 20 в. действовал элитарный тайный клуб «Апостолы» (Г. Сшджвмк Б. Рассел, Дж. Э. Мур, Литтон Стречи, И. М. Форстер, Дж. М. Кейнс и др.), на заседаниях которого рассматривались произведения Маркса. В нач. 90-х гг. марксистом стал крупнейший испанский писатель M de Укажут. Немецкий историк и социолог МР Вебер внес громный вклад в прояснение специфики Марксова метода и публиковал в своем «Архиве» статьи о марксизме и самих марксистов. Иными словами, интеллектуальная Европа периода fin de siecle была охвачена неомарксистским поветрием. В ходе международной дискуссии перед 1-й мировой войной наиболее выдающимся представителям неомарксизма удалось уточнить эпистемологическую специфику Марксова исторического материализма, реконструировать его методологию в терминах трансценденталистской (неокантианской и отчасти феноменологической) теории и логики познания. Рецепция теоретического наследия Маркса Максом Вебером стала отправным пунктом интеллектуальной деятельности послевоенного поколения неомарксистов, и прежде всего Георга (Дьердя) Лукача, ученика Вебера, члена узкого круга его друзей и единомышленников. Подобно тому как ортодоксальный марксизм эпохи II Интернационала был международным по своей сути и разрабатывался теоретиками многих стран Европы, так и неомарксизм не знал государственных границ и не считался с ними. Ситуация эта радикально изменилась во время 1-й мировой войны и особенно после учреждения Коммунистического Интернационала, открывшего в сер. 1920-х гг. кампанию по «большевизации» западных компартий и насаждению в них «вульгарного ленинизма» в качестве единоспасаюшей идеологии. Новая фаза неомарксизма – т. н. западный марксизм – начинается с 1923, когда с небольшим интервалом выходят в свет две впоследствии легендарные книги: «История и классовое сознание» Лукача и «Марксизм и философия» К. Корыт (рус. пер. 1924), выдвинувшие требование применить марксизм к самому марксизму (исторический материализм – к историческому материализму, марксистскую диалектику – к марксистской диалектике). Такая трактовка марксизма удержалась у неомарксистских теоретиков в течение всего 20 в. (ее отстаивал в 1 -й пол. 80-х гг. в своих лекциях «На путях исторического материализма» английский историограф «западного марксизма» Перри Андерсон). Т. о., в русле марксистской традиции стало складываться направление, отстаивавшее ме– тамарксистскую концепцию марксизма, в соответствии с которой марксизм как теория выступал, наподобие естественного языка, в роли собственной метатеории. Метамарксизм радикально историзировал философию, полностью упразднил ее традиционное членение на онтологию, логику теорию познания и этику, поставив во главу угла диалектику как философию истории и теорию сознания (Лукач: «Диалектика и есть теория истории»). Внутренней логикой своей концепции Лукач был принужден к принципиальному размежеванию с ортодоксальным марксизмом эпохи II Интернационала, в т. ч. в его Энгельсовой редакции: «Недоразумения, проистекающие из изложения диалектики Энгельсом, по существу вызваны тем, что Энгельс – следуя ложному примеру Гегеля – распространяет диалектический метод на познание природы. Но здесь, в познании природы отсутствуют решающие определения диалектики: взаимодействие субъекта и объекта, единство теории и практики, историческое изменение субстрата категорий как основа их изменения в мышлении и т. д.» (Lukacs G. Geschichte und Klassenbewusstsein. Studien uber marxistische Dialektik. Neuwied—В., 1970, S. 63). Намеченной здесь методологической программе, ориентированной на знаменитое «Введение к «Критике политической экономии»» и метод «Капитала» Маркса, неомарксизм неукоснительно следовал почти 80 лет. После публикации «Истории и классового сознания» (ключевой ее раздел «Овеществление и пролетарское сознание» был опубликован в 1923 на русском языке в «Вестнике Социалистической Академии») у Лукача появились ученики (Б. Фогараши, Радваньи, Реваи) и последователи на Западе и в Советской России – не только среди левой партийной ин-

61

НЕОМАРКСИЗМ теллигенции, но и в академических кругах. Одной из первых совместных акций неомарксистов лукачевского призыва стала «Летняя академия» в Тюрингии в нач. 20-х гг. В ней, наряду с Лукачем, участвовали Корш, Вейль, Р. Зорге (впоследствии знаменитый советский разведчик), К. Виттфогель, Фога– раши, Ф. Поллок и другие (из числа тюрингских «академиков» вышли впоследствии ведущие сотрудники Института социальных исследований во Франкфурте-на-Майне). В условиях формирования в сер. 20-х гг. в Советской России нового марксистского канона—ленинизма метамарксистская интеллектуальная инициатива Лукача и его единомышленников была воспринята как нечто чужеродное и подлежащее идеологической репрессии. Председатель Исполкома Коминтерна Г. Зиновьев на 5-м конгрессе Коминтерна объявил взгляды Лукача и Корша «антимарксистскими», заклеймив их как «теоретический ревизионизм». Подлинным марксизмом 20 в. был объявлен ленинизм, каким его представил Сталин и его политический соратник в 20-е гг. Н. Бухарин. Все это сделало еще более резкой линию водораздела между вульгарным ленинизмом и неомарксизмом, которую все чаще стали интерпретировать как границу между «восточным» и «западным» марксизмом. Очередным этапом эволюции неомарксизма стало формирование Франкфуртской школы, сложившейся вокруг Франкфуртского института социальных исследований (организован в 1923 Карлом Грюнбергом, при финансовой поддержке богатого хлеботорговца Вайля) и журнала «Zeitschrift fur Sozialforschung». M Хоркхаймер, возглавивший в 1930 институт, задал исследовательскую парадигму этой версии неомарксизма. В своем знаменитом трактате «Традиционная и критическая теория» (1937) и в «Добавлении» к нему, написанном в связи с появлением дискуссионного отклика Г. Маркузе, Хоркхаймер акцентировал «различие двух способов познания» – декартовского, обоснованного в его «Рассуждении о методе», и Марксовой «критики политической экономии», т. е. «критическая теория» понималась Хоркхаймером как марксизм в духе самого Маркса: «Эта установка в дальнейшем обозначается как «критическая». Термин понимается здесь не столько в смысле идеалистической критики чистого разума, сколько в смысле диалектической критики политической экономии» (Horkheimer M. Kritische Theorie. Eine Documentation, Bd. 2. Fr./M., 1968, S. 155). Франкфуртская школа в лице Хоркхаймера выступила против экономического редукционизма марксистских теоретиков, приверженных первому или второму марксистскому канону: задача исследователя состоит не в сведении надстроечных явлений к экономической структуре общества, а в выведении их из этой всеохватывающей и всеопределяющей (при господстве товарно-меновых отношений) структуры (Хоркхаймер ссылается на работу X. Гроссманна «Общественные основы механистической философии и мануфактура», 1935). Этот франкфуртский концепт был подхвачен в 60-е гг. А. Зон-Ретелем, который в своей книге «Умственный и физический труд» заявил, что «анализ товарной формы содержит в себе ключ не только к критике политической экономии, но и к исторической критике абстрактного понятийного мышления» (Sohn-Rethel A. Intellectual and Manual Labor. L., 1978, p. 33). Он весьма изощренно аргументировал тезис о том, что категориальная структура классического галилеевско-ньют оновского естествознания не только была преформирована товарно-меновыми отношениями, но и действовала в рамках товарного обмена между агентами рынка, не будучи ими осознанной. Среди других новаций Франкфуртской школы, наложивших отпечаток на ее деятельность в 1930—60-х гг., следует отметить сближение Марксовой антропологии и концепции идеологии с психоанализом и массовой психологией 3. Фрейда. Наиболее значительные работы в этой области были созданы Э. Фроммом, Г. Маркузе, ТЛдорно («Авторитарная личность») и примкнувшим к франкфуртцам уже в