Текст книги "Новая философская энциклопедия. Том третий Н—С"

Автор книги: авторов Коллектив

ПЕРЕЖИВАНИЕ ЭСТЕТИЧЕСКОЕ – базисный уровень эстетического сознания человека, исходное и конечное звено всех видов полноценной эстетической деятельности. Оно не тождественно ни реальным жизненным, ни элементарным эстетическим чувствам (удовольствие – Неудовольствие, приятное и др.). Это – чувства высшего уровня, одухотворенные, кульпгоированные в процессе общественно-исторического развития. Огромную роль в их становлении сыграл (и продолжает играть) эстетический опыт искусства. Эстетическое переживание имеет сложное внутреннее строение. Соотнесенность с определенными объектами – реальными или идеальными – составляет его предметно-смысловой аспект. Содержательное наполнение эта сфера получает через представления и (или) знаки, создаваемые творческой силой воображения. Одновременно оно содержит в себе оценочное отношение к объектам. Ценностный (аксиологический) аспект связывает его с эстетическими нормами, художественным вкусом и эстетическим идеалом. Эстетическое переживание есть форма культурного освоения как предметов природного и социального мира, так и стихии вызываемых ими жизненных чувств. Основным способом собственно эстетического овладения ими является неутилитарное, «умное» их переживание сразу в двух измерениях: целостности и внутренней противоречивости. Диалектикой единства и многообразия, созвучий и контрастов проникнуты все виды эстетического переживания (чувства красоты – безобразия, возвышенного – низменного, трагического, комического и др.). Оно вбирает в себя и переплавляет в новое качество другие человеческие чувства и эмоции – познавательные, нравственные и т. д. В. П. Крутое

ПЕРЕСВЕТОВ Иван Семенович (сер. 16 в.) – русский мыслитель-публицист. Выходец из Западной (Литовской) Руси, ок. 1539 приехал в Москву. Основные сочинения – «Сказание о книгах», «Сказание о Машете салтане», «Первое предсказание философов и докторов», «Малая челобитная», «Второе предсказание философов и докторов», «Сказание о царе

218

ПЕРИПАТЕТИЗМ АРАБОЯЗЫЧНЫЙ Константине» и «Большая челобитная» – были написаны в кон. 40-х гг. 16 в. и переданы Ивану IV. В них предлагались проекты государственных и социальных преобразований. Пересветов обосновывал необходимость «грозной» и высокопросвещенной царской власти, опирающейся на храбрых «во– инников» и мудрыхнаставников, способныхобуздатьрасточи– тельность самоуправства «вельмож» и паразитизм «ленивых богатых». Доказывал, что личная свобода граждан – основа благополучия государства, ибо свобода порождает храбрость, отвагу и инициативу, а холопство и рабство убивают их. Закабаление объявлял порождением дьявола, источником нравственного зла и причиной оскудения государства. «Правду» (справедливость) предпочитал вере: «Бог не веру любит – правду». Он безразлично относился к обрядовой стороне православия и межконфессиональным схоластическим спорам, объявил «мудрость» одной из важнейших добродетелей человека. Как и многие гуманисты, полагал, что мудрость требует активного вмешательства в жизнь общества, а обладание ею считал неотъемлемым качеством идеального монарха. Соч.: Соч. И. С. Пересветова, подг. текста А. А. Зимина. М.—Л., 1956. Лит.: Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники. М., 1958; Словарь книжников и книжности Древней Руси, вып. 2, 2-я пол.

ПЕРИПАТЕТИЗМ АРАБОЯЗЫЧНЫЙ, фалсафа – одно из основных направлений в арабо-мусульманской философии (наряду с каламом и суфизмом), развивавшее античные модели философствования, особенно аристотелевскую. В средневековой мусульманской литературе термин «фалсафа», являющийся арабской транскрипцией греческого (piAooocpux, обозначал как саму античную философию, так и творчество ее продолжателей («фаласифа», ед. ч. «файласуф» – философ). Фалсафа явилась детищем «переводческого движения», начавшегося в 8 в. и активизировавшегося в следующем столетии, особенно с учреждением в Багдаде халифом ал-Ма'муном (правил 813—33) «Дома мудрости», который одновременно совмещал в себе библиотеку, академию и переводческий центр. К сер. 10 в. на арабский язык были переведены все главные сочинения Аристотеля (для понимания которых привлекались труды его позднеантичных комментаторов – Александра Афродисийского, Порфирия, Фемистия, Иоанна Фило– пона, Симпликия, Олимпиодора) и ряд диалогов Платона («Законы», «Софист» и «Тимей»). С неоплатонизмом мусульманский мир познакомился прежде всего по «Теологии Аристотеля», представляющей собой переложение трех последних разделов «Эннеад» Плотина, и «Книге о чистом благе», также приписывавшейся Аристотелю, но являющейся собранием извлечений из «Первооснов теологии» Прокла. Мусульмане приобщались также к идеям стоиков и пифагорейцев. Из всех философских школ античности предпочтение было отдано аристотелизму, импонировавшему мусульманам своим энциклопедическим охватом, вниманием к естественным наукам и строгостью доказательств. Главными представителями фалсафы стали перипатетики-машша'иййа (или машша'ун, прогуливающиеся, что соответствует традиционной этимологии греческого названия). На востоке мусульманского мира крупнейшими из перипатетиков были ал-Фарабй и Ибн Cum, чья «Книга исцеления» («Китаб аш-Шифа')», известная на латинском Западе как «Sufficientiae», воплотила восточно-перипатетическую философию в ее наиболее систематизированном и исчерпывающем виде. На мусульманском Западе (арабская Испания и Северная Африка) перипатетическую традицию развивали Ибн Баджжа, Ибн Туфайль и Ибн Рушд. Аристотелевские идеи, хотя и в меньшей степени, разделяли и другие приверженцы фалсафы, такие, как ал-Киндй, Абу Бакр ар-Разй, «Братья чистоты» и Мискавайх. Восточные перипатетики разрабатывали философию как всеобъемлющую систему знания, «науку наук». Науки они делили на «теоретические» (изучающие вещи, существование которых не зависит от человеческой деятельности, и направленные на постижение истины) и «практические» (исследующие саму эту деятельность и направленные на достижение блага). К первой группе относятся физика, математика и метафизика. В этой же последовательности, обусловленной степенью связи данных дисциплин с чувственно воспринимаемыми предметами и их движением, восточные перипатетики обычно располагали теоретические науки при изложении материала и в программах обучения философии. Вслед за Аристотелем они определяли логику как орудие познания, служащее пропедевтикой ко всем наукам, но вслед за стоиками характеризовали ее и как самостоятельную науку – часть философии. «Практические» же науки включали в себя этику, домострой (экономику) и политику (ал-Фараби причисляет к ним и такие мусульманские дисциплины, как калам-теология и фикх-юриспруденция). Собственно философию, метафизику (Первую философию, Божественную науку) восточные перипатетики определяли как науку о сущем как таковом. Центральная ее задача – доказать существование Первоначала (Бога) и объяснить происхождение от него сущих (Вселенной). С этой целью сущее делится на необходимое и возможное, а из существования возможных, определяемых к бытию себе подобными (все вещи во Вселенной суть возможные сами по себе, но необходимые благодаря другому), выводится существование абсолютно необходимого сущего, в своем бытии зависящего только от себя. Это «бытийно-необходимое-само-по-себе» и есть Первоначало мира, представляющее собой высшее единство (в частности, только в нем тождественны сущность, эссенция и существование, экзистенция), чистое благо и абсолютную красоту. Будучи целевой причиной сущего, Первоначало выступает и как действующая его причина, поскольку вызывает в нем всеохватное стремление (любовь) к бытию. Т. о., Начало сущего служит и Началом движения, Перводвигателем (хотя Ибн Сина и считает неподобающим обоснование его существования «от движения», т. е. в физике, а не в метафизике; противоположную позицию в этом вопросе занимает Ибн Рушд). Для объяснения происхождения сущих от Первоначала восточные перипатетики обращаются к плотиновской концепции эманации (араб, файд, судур), соединяя ее с аристотелевской космологией (на этом основании некоторые исследователи предпочитают говорить не о восточном перипатетизме, а о восточном неоплатонизме). Поскольку Первоначало мыслит само себя, от него происходит первый разум. Поскольку этот разум мыслит Первоначало, от него проистекает второй разум; поскольку он мыслит себя как бытийно-необходимое благодаря Первоначалу, от него происходит соответствующая второму разуму космическая душа; поскольку он мыслит себя как бытийно-возможное, из него проистекает соответствующая этой душе периферийная сфера. По этой общей сх.пе появляются разумы, души и тела остальных небесных сфер, вплоть до сферы Луны (обычно считающейся девятой) и деятельного разума, управляющего подлунным миром (в каче-

219

ПЕРИПАТЕТИЧЕСКАЯ ШКОЛА стве «дарителя форм», благодаря которому естественные предметы получают свои материальные, единичные формы, а человеческие разумы – умопостигаемые, универсальные формы). Но эманация, которую можно истолковать как «творение», есть вневременный процесс, имеющий логико-онтологический, а не физический характер, а потому мир в целом вечен. В рамках метафизики перипатетики разрабатывают и теологическую проблематику. С пантеистических позиций они отождествляют Бога с миром: по выражению ал-Фараби, Бытий– но-необходимое есть «универсум в его единстве» (ал-кулл фи вахдати-хи), а согласно Ибн Рушду, Творец есть «все сущее» (ал-мавджудат куллу-xa). В вопросе о божественных атрибутах они следуют традиции апофатической теологии, берущей начало в мутазилизме. Центральную для них проблему Божьего знания они решают в том смысле, что Бог, умопостигая самого себя, умопостигает и все сущее—как роды и виды, так и единичные вещи, нолишь«общим образом», а не посредством знания, которое изменялось бы вместе с ними. Провидение сводится к царящей в мире необходимости, закономерности. Потусторонняя жизнь толкуется как область абстрактных, отрешенных от материи сущностей, в познании которых состоит высшее интеллектуальное счастье и бессмертие. Откровение объясняется воздействием деятельного разума (с которым отождествляется Джибрйл—Гавриил, «Ангел Откровения» в мусульманской традиции) на воображение («има– гинативную силу») Пророка. На философа же этот разум воздействует через его интеллект. Отсюда родство философии и религии, «молочных сестер», как их именует Ибн Рушд. Но философия, которая есть «истина в понятиях», доступна лишь немногочисленной интеллектуальной элите, в то время как религия, являющаяся «истиной в образах» (и в этом смысле она – «подражание» философии), призвана воспитывать «широкую публику», не способную к концептуальному мышлению и нуждающуюся в том, чтобы необходимые для благосостояния общества морально-правовые нормы поведения облеклись в форму ниспосланных свыше законов. Поскольку и философия, и религия есть истина, они не могут противоречить друг другу, а потому в том случае, если данные религии (Откровения) не согласуются с выводами разума (философии), первые следует привести в соответствие со вторыми, подвергнув их символико-аллегорическому толкованию. Если восточные перипатетики в основу своей логики, физики, метафизики и этики положили идеи Аристотеля, то в политике они опирались преимущественно на Платона. Беря за образец его «Государство», они развивали учение об идеальном государстве («добродетельном городе» – ал-мадина ал– ф д ила) и о противоположных ему «порочных» государствах («заблудших» и «невежественных городах»). Во главе такого государства стоит философ-правитель, выполняющий одновременно функции имама – предводителя религиозной общины (с профетическими способностями у ал-Фараби и Ибн Сины, но без них у Ибн Рушда). Арабоязычный перипатетизм подвергался нападкам со стороны традиционалистов-догматиков, усматривавших в философии чуждую исламу науку. Но с критикой некоторых идей фалсафы выступали и мыслители, в действительности стремившиеся к легализации античной философской традиции. В определенной мере такую позицию разделял ал-Газали, автор «Непоследовательности философов», где разбирается ряд «несостоятельных» тезисов фалсафы, три из которых обозначены как «противоверные» (куфр): положения о вечности мира, о нераспространенности Божьего знания на единичные предметы и о невозможности телесного воскресения. С 12—13 вв. происходит сближение фалсафы с другими философскими течениями мусульманского средневековья. Синтез фалсафы с каламом воплотился в творчестве Фахр ад-Дина ар-Рйзй, ат-Тусй, ал-Иджй и ат-Тафтазйнй; а с суфизмом – в ишракизме-иллюминативизме ас-Сухравардй, впоследствии сочетавшемся с вуджудизмом-онтомонизмом (учением о единстве бытия) ИбнАрабй. Под воздействием фалсафы развивалась средневековая иудейская философия. Именно благодаря латинским переводам арабских комментаторов аристотелевская философия, ранее пребывавшая в забвении, обрела известность на латинском Западе. Заметное влияние на философию европейского средневековья и эпохи Возрождения оказывали и оригинальные труды представителей фалсафы, особенно Ибн Сины и Ибн Рушда, с именами которых связаны такие течения, как ави– ценнизирующий августинизм и латинский аверроизм. Лит.: Григорян С. Н. Средневековая философия народов Ближнего и Среднего Востока. M., 1966; Шаймухамбетова Г. Б. Арабоязычная философия Средневековья и классическая традиция. М., 1979; Соколов В. В. Средневековая философия. М, 1979; Фролова Е. А. История средневековой арабо-исламской философии. М., 1995; Ibrahim T., SagadeevA. Classical Islamic Philosophy. M., 1990; Fakhry M. A History of Islamic Philosophy. N. Y.-L., 1983. Т. Ибрагим

ПЕРИПАТЕТИЧЕСКАЯ ШКОЛА, Перипат (ос), или Ликей (AuKeiov) (по названию гимнасия, расположенного около храма Аполлона Ликейского, за восточной окраиной Афин) – философская школа Аристотеля. Термин «перипатетик» происходит от слова тсршхтос – «(крытая) галерея», служившая лекционным залом (ср. аналогичное происхождение термина «стоики» от «стоа» – «портик»), приобретенная вместе с окружающим садом в собственность Теофрас– том и завещанная им школе (см. завещание Теофраста у Диогена Лаэртия V 52 слл.); ошибочно восходящее к Гермиппу объяснение от пгршахш – прогуливаюсь. Хронологически различают: 1 ) перипатетиков 4—2 вв. до н. э.; 2) возрождение аристотелизма в 1 в. до н. э., связанное с именем Андроника Родосского; 3) перипатетиков 1—3 вв. н. э., частично совпадающих с кругом комментаторов Аристотеля. Под перипатетиками в узком смысле иногда понимают философов, непосредственно связанных со школьной традицией в Ликее и относящихся гл. о. к 1-му периоду, а начиная с Андроника говорят о греческом аристотелизме и аристотеликах. Схолар– хи школы 1-го периода: Аристотель (335/4—323/2); Теофраст (323/2-288/6); Стропит из Лампсака (287/6-269/8); Ликон из Троады (272/68-228/5); Аристон с Кеоса (228/5-?); Крита– лай из Фаселиды (в старости участвовал в посольстве в Рим 156/5); Диодор из Тира – приблизительно до 110; Эримней – ок. 100 до н. э. К 1-му поколению перипатетиков – непосредственных учеников Аристотеля – принадлежат Теофраст и Евдем (самые догматические аристотелики), Геракаид Пон– тийский (связанный также с Древней Академией), Дикеарх и Аристоксен, к ним близок по возрасту Деметрий Филерский; к 4– 3 вв. относятся Хамелеон из Гераклеи Понтийской, Клеарх из Сол, Фаний из Эреса и Праксифан с Лесбоса; к 3 в. – Иеро– ним из Родоса; ок. 200 – Гермипп из Смирны, 2 в. – Сотион из Александрии и Аристон Младший, ученик Критолая. Фрагменты утраченных сочинений перипатетиков 4—2 вв. (кроме Теофраста) и свидетельства о них изданы с комментариями в собрании Ф, Верли.

220

ПЕРСОНАЖ ФИЛОСОФСКИЙ Во времена Аристотеля и Теофраста Ликей соединял в себе функции своего рода академии наук (систематическая разработка всех областей знания на основе метода Аристотеля, координация научной работы между отдельными членами школы) с функциями высшей школы афинской молодежи; лекции Теофраста посещало до 2 тыс. слушателей (отсюда новоевропейское понятие лицея). Последним крупным систематиком и теоретиком был Стратон, затем происходит загадочное исчезновение аристотелизма из Перипатетической школы (ср. параллельное исчезновение платонизма из эллинистической Академии): большинство перипатетиков 3—2 вв. занимаются историческими биографиями, литературоведением и популярной этикой – феномен, который объясняют обычно судьбой библиотеки Аристотеля. Согласно Стра– бону (География 13,1, 54), Теофраст завещал ее вместе со своими книгами Нелею из Скепсиса (Малая Азия), наследники Нелея свалили ее в подвал, где она пролежала около 200 лет, пострадав от сырости и моли; в течение всего этого времени, по Страбону, перипатетики были лишены трактатов Аристотеля и имели в своем распоряжении только опубликованные научно-популярные («эксотерические») диалоги. В 1 в. до н. э. свитки купил библиофил Апелликон из Теоса. После смерти Апелликона Сулла, ограбивший Афины в 86 до н. э., вывез их в Рим, где через грамматика Тиранниона они попали в руки Андронику Родосскому и были изданы, вероятно, вскоре после 43 до н. э. (традиция называет Андроника 11-м схолархом Перипатетической школы). Перипатетическая традиция от Андроника до Александра основательно изучена в капитальном труде Поля Моро: Moraux Р. Der Aristotelismus bei den Griechen von Andronicos bis Alexander von Aphrodisias, Bd. 1-2, B-N. Y, 1973-84. Помимо Андроника, Апелликона и Тиранниона, к перипатетикам 1 в. до н. э. принадлежат Аристон из Александрии, Боэт Сидонский, Ксенарх из Селевкии, Стасей из Неаполя, Кратипп из Пергама, Николай из Дамаска и в значительной мере – плодовитый доксограф Арий Дидим. Предполагаемые схо– лархи школы после Андроника: Кратипп (ок. 45 до н. э.), Ксе– нарх, Менефил (кон. 1 в. до н. э.), Аспасий Афродисийский, Термин (ок. 160), Александр из Дамаска (ок. 170), Аристокл из Мессены, Сосиген, Александр Афродисийский, Аммоний (ок. 230), Проксен (ок. 270). К первым векам н. э. принадлежат также Адраст Афродисийский, Александр из Эг (учитель Нерона), Аристотель из Митилены (2 в., учитель Александра Афродисийского), Птолемей Хенн из Александрии (автор биографии Аристотеля), Анатолий Александрийский (учитель Ямвлиха), автор «О декаде» (ок. 280). Все перипатетики, начиная с Андроника, занимались гл. о. текстологией и истолкованием Аристотеля, от большинства из них, за исключением Аспасия, Птолемея Хенна, Александра Афродисийского, Анатолия, ничего не сохранилось, кроме фрагментов и косвенных свидетельств. Вершина аристотелизма первых веков н. э. – Александр Афродисийский. Начиная с 4 в. собственно перипатетическая традиция исчезает (условно причисляют к перипатетикам константинопольского ритора 4 в. Фемистия), задачу комментирования Аристотеля берутнасебя неоплатоники. Фрагм.: Wehrli F. v. (hrsg.), Die Schule des Aristoteles. Texte und Kommentar, Hft. 1-10, Basel-Stuttg., 1967-1969; Suppl., Bd. 1-2,1974-78. Лит.: Лосев А. Ф. История античной эстетики. Аристотель и поздняя классика. М., 1975, с. 657-674 (с. 758-759 библ.): Он же. Диоген Лаэртский. М., 1979; Brink К. О. Peripatos, RE, Suppl, VII, 1940, col. 899—949; During I. Aristotle in the ancient biographical tradition. Goteborg, 1957; Lynch J. P. Aristotle's school. A study of a Greek educational institution. Berk.—Los Ang.—L, 1972; Donini P. L. Tri studi sull'aristotelismo nel II secolo d. С Torino, 1974; Moraux P. Der Aristotelismus bei den Griechen von Andronicos bis Alexander von Aphrodisias, Bd. 1-2, B.-N.Y., 1973-84; Cottschalk H. В Aristotelian Philosophy in the Roman World, ANRWII 36, 2, 1987, p. 1079-1174; Barnes J. Roman Aristotle. – Barnes J. and Griffin M. (eds.), Philosophia Togata II: Plato and Aristotle at Rome. Oxf., 1997, p. 1-69. А. В. Лебедев

ПЕРСЕЙ (Пгроаюс) из Китая (ок. 300 – ок. 243 до н. э.) – греческий философ-стоик, ученик и воспитанник Зенона Китайского (по одной из версий, был его рабом). Долгое время жил при дворе Антигона Гоната и был назначен комендантом Коринфа (где, возможно, погиб). От его сочинений, посвященных преимущественно политике, этике и теологии («О царской власти», «Спартанское государственное устройство», комментарий на «Законы» Платона, «Беседы», «Застольные рассуждения», «Этические чтения», «О богах» и др. – всего 14 названий) сохранились незначительные фрагменты, которые не позволяют судить об особенностях позиции Персея по основным вопросам. Считал, видимо, что традиционные боги возникли в результате обожествления полезных для человечества вещей или их изобретателей (SVF1448). Фрагм.: SVF 1435-462; Столяров. Фрагменты I, с. 151-159. Лит.: см. к ст. Стоицизм. А. А. Столяров

ПЕРСОНАЖ ФИЛОСОФСКИЙ – пограничное существо, не являющееся ни субъектом (познания), ни литературным или мифологическим персонажем, но включающее в себя разнообразные элементы иных дискурсов. Философский персонаж вторичен по отношению к антропологическому априори, которое характеризует идеальную чувственность, формирующуюся на основе телесного (экспрессивно-миметического) выражения мысли. Таковы образы отношения человеческого Разума к самому себе: «человек-животное» Декарта, «человек-машина», «человек-растение» Ламетри, «человек-дикарь» Руссо. Антропологическое априори задает начальные условия опыта, но само не выражено непосредственно в физиогномике отдельной персонажной маски. Философские персонажи позволяют выстраивать движения понятий и вступать в текстовое пространство отдельной философской системы (произведения), следовательно, понимать ее. Действуя на границах одной или нескольких систем мысли, они связывают их в одну «территорию», замещают одни поняли другими, осуществляют заимствования понятий (образов, метафор) из других философских дискурсов и языков. Философская система, или порядок философского размышления, стремится к безымянности, ибо соотносит себя не с тем, кто его создает, а с тем, что создается, – истиной. Однако персонажность философской мысли может быть выявлена благодаря функции собственного имени. Существует по крайней мере три способа именования в философии, или эпо– нимики (то, что получает в мировой философии собственное имя): имя системы, имя мысли, имя экспрессивного (телесного) опыта. Им соответствуют различные стадии определения места философского произведения в контексте культуры и знания: комментарий, интерпретация, драматизация (театрализация). Так, трансцендентальный субъект безымянен, и именно он делает возможным познавательный акт, но он безымянен до тех пор, пока система признается истинной и

221

ПЕРСОНАЛИЗМ единственно возможным объяснением устройства человеческого Разума. Как только она становится одной из существовавших в истории философии систем мысли, она перестает быть безымянной. Собственным именем для системы критицизма будет имя «Кант», для идеала мысли – «философ– законодатель»;дляархитектоническогопринципапостроения системы трех его «Критик» – трактат; для телесно-экспрессивного опыта – стиль письма. Имя немецкого философа И. Канта становится нарицательным по отношению к системе его теоретических позиций. Имя «Кант» уже давно существует в истории культуры и мысли как персонажная маска. Принцип «великого имени», философский пантеон – таков один из способов эпонимики. Как определить современное значение тех философских персонажей, которые уже обрели свое место в пантеонах великих философских традиций и являют собой образцы философских нравов прошлых веков? Философский музей постоянно пополняется все новыми и новыми идолами мысли, оттесняя старых в глубину исторических сцен. Философские системы понимаются здесь как «вечно живые» памятники, события мысли, как застывшие «эффекты в себе» (Ф. Ницше). Замечательным примером превращения историко-философского пространства в собрание монументов является концепция К. Ясперса, изложенная в его «Великих философах» (Die Groen Philosophien, Bd 1—2, 1957). Мысль прошлого выставляется во вневременном пространстве, в постоянно изменяющемся, но «вечном месте». Пространство воображаемого музея разбивается на отдельные территории, достаточно независимые друг от друга, вводится вертикальное измерение – ярусы, затем серии группировок, призванные к тому, чтобы упорядочить отношения между именами философии. В первую высшую группу помещаются «мудрецы» (Сократ, Будда, Конфуций, Христос), во вторую – разделенную на четыре подгруппы, которые в свою очередь распадаются на микрогруппы, – «конструктивные головы» (Гоббс, Лейбниц, Фихте), «ниспровергатели» (Паскаль, Кьеркегор, Ницше), «визионеры» (Ориген, Бёме, Шеллинг), мыслители, склонные к «творческому порядку» (Аристотель, Фома Аквинский, Гегель) и т. д. Группы-подгрупппы-микрогруппы заполняют историко-философское пространство; последовательное, идущее сверху вниз разветвление имен строится как генеалогическое древо. Группировка осуществляется на основе экзистенциать– ных критериев, где первое место занимает личность мыслителя. Пространство философского музея диалогизируется, а мертвые скульптурные группы оживляются, вступая со случайным посетителем в активный обмен мыслями: мгновение ответа и неизменность постоянного вопрошания. Функционирующие в пространстве философского музея символы-понятия наделены экзистенциальными свойствами, причем последние соотносятся со свойствами идеальных личностных типов: посетитель беседует с античным мудрецом по имени Сократ, но не с самим Сократом. В музей может попасть только «великий философ», ставший символом самого себя и более не нуждающийся в оправдании. Понятие «величия» и философской «величины» отдельного мыслителя изменяют свое соотношение: первое вне времени, второе может оспариваться. Ритуалы величия предшествуют символизации философского опыта и определяют его. Принцип театрализации – второй способ эпонимики в истории философии. «Неполнота» философского высказывания компенсируется развитием замещающих понятийный строй образов. Театрализация может развертываться внутри системы мыслей, как это происходит, в частности, у Ф. Ницше, С. Кьеркегора, П. Валери, а в современном философствовании у Р. Барта, М. Фуко, Ж. Делеза. Ницше создает театр философских персонажей, между которыми складываются определенные отношения в силу введенного еще в «Рождении трагедии» изначального принципа различия: аполлоническое и дионисийское. Близкий Ницше опыт театрализации демонстрирует С. Кьеркегор, когда, пытаясь установить правила экзистенциальной коммуникации, вводит псевдонимы. Эффективность экзистенциальной коммуникации зависит от того, как, кем и по какому поводу «сообщение» передается, как возникает необходимость в философском персонаже, отвечающем за передачу экзистенциального сообщения, – то, что передается, должно быть передано без искажения со стороны передающего. Умножение псевдонимов у Кьеркегора свиде– тельствуеторазвертывании процесса театрализации экзистенциального опыта. Направление театрализации может меняться. Так, Борхес испытывает интерес к «чувствующей статуе» Кондильяка и «гипотетическому животному» Лотце, призванных разрешить проблему: какое из ощущений превращает некое чувствующее существо в человеческое? Подобные философские существа – продукты чисто мыслительного эксперимента. Близок им образ «господина Тэста», задуманный Валери с целью получить ответ на вопрос о границах непрерывной рефлексии, направленный уже не на мир, а на само мыслящее Я: мыслящий мыслит любые явные и неявные телесные и физиологические ограничения, налагающие обязательства на мысль. Философские существа неотделимы от философского произведения, которое оказывается сценой их представления. В каждом случае идеальное, метафизическое выражение получает лишь одно из измерений опыта: фигура «чистой мысли» (cogito Декарта и ее трагико-комические перевоплощения в «г-не Тэсте» П. Валери и «Недвижимом» С. Беккета), фигура «легкости», быстроты и танца (образ «Заратустры» у Ницше), фигура истерика (в антропософском опыте А. Белого), фигура невротика (в психоанализе 3. Фрейда) или шизо-субъекта (Ж. Делез, Ф. Гваттари), фигура мощи и экспансии («Рабочий» Э. Юнгера), фигура меланхолии и коллекционирования (В. Беньямин), фигура крестьянина (в фундаментальной онтологии М. Хайдеггера). С другой стороны, позднейшие образцы философии жизни (Ницше), экзистенциально-феноме– нологическогостиля(Гуссерль,Хайдеггер,Мерло-Понти),гер– меневтического (Дильтей, Гадамер), постструктуралистского (Ж Деррида, М. Фуко, Ж Лакан и др.), постмодернистского стилей письма постепенно узаконивают, – даже в границах достаточнострогих(рационалистических)стратегийфилософ– ствования, – права философа на театрализацию. Театрализация может быть направленной вовне – на разоблачение, напр., «врагов» и привлечение «друзей». То, что привычно называют «философской критикой» – подчас не что иное, как попытка театрализовать чуждую систему взглядов, не допуская театрализации собственной. Элементом театрализации является «скандал» («дискуссия», «критика», «разоблачения»). Характерные «скандалы» – между Т. Адррно и К. Поппером, Ю. Хабермасом и Ж. Дерридой и др. В. А. Подорога

ПЕРСОНАЛИЗМ – теистическая тенденция в философии в которой личность и се духовные ценности признаются высшим смыслом земной цивилизации. Считается, что термин «персонализм» впервые употребил Ф. Шлейермахер в книге

222

ПЕРСОНАЛИЗМ «Речи о религии к образованным людям, ее презирающим» (1799). К персонализму относятся учения Ф. Якоби, А. Ол– котта, Ш. Ренувье, Л. Прата. Концепцию этического персонализма разрабатывал М. Шелер в книге «Формализм в этике и материальная этика ценностей» (1921). Этический персонализм Шел ера, «критический персонализм» Штерна и «теологическая этика» Тиллике послужили основой персона– листской тенденции в немецкой философии. На первом плане здесь – проблематика задатков и способностей индивида, глубинных сфер индивидуальной жизни человека; «личностный метод» объявляется универсальным средством познания не только человека, но и всей реальности. В России персонализм ведет начало от Достоевского, который в своих глубоко философских художественных произведениях поставил ряд нравственно-психологических и религиозно-философских проблем: свобода и ответственность человека, власть и насилие, смирение, страдание и др. Идеи персонализма развивали H. A Бердяев, Л. Шестов и отчасти Н. О. Лосский, С. Н. Булгаков. Учение о человеке Бердяева получило название эсхатологического персонализма. Он различал в человеке личность и индивида: индивид – это неделимая часть вещественного природного мира, подчиненная его закономерностям; личность – это подобие Бога, ее сущность не выводится из природного мира. Личность приобретает и сохраняет черты подобия Богу, если идет по пути всегда трагичного творчества, но только на этом пути она сохраняет свое человеческое призвание и перед ней открывается возможность общения с Богом. Эсхатологический характер истории обещает человеку-личности, прошедшему через последний Суд, качественно новое, иное бытие. Шестов, развивая идеи персонализма, говорит о неизбежном одиночестве и трагизме личности, противопоставившей себя людям, миру, необходимости; только в абсолютном одиночестве личности ей открывается персональная истина и персональный бог; жизнь творческой личности – это осознание неизбежности смерти, постоянное ожидание смерти. Последовательные персоналистские учения в современной западной мысли разрабатываются американскими и французскими философами. Американский персонализм возник в кон. 19 в. Его основатель – Б. П. Боун, главные представители – Дж. Хауисон, Р. Флюэллинг, Э. Брайтмен, У Хоккинг. Понятие личности трактуется ими как процесс развития личностного начала, которое достигается путем единения с Ьогом. В центре американского персонализма – религиозно-этическая проблематика; основное внимание уделяется вопросам свободы и нравственного воспитания. Моратьное самосовершенствование граждан должно привести к общественной гармонии. Персонализм во Франции сформировался в нач. 30-х гг. 20 в. Его основоположник – Э. Мунье; печатный орган – журнал «Эспри» («Esprit», основан в октябре 1932); основные представители – Д. де Ружмон, П.-Л. Ландсберг, М. Недонсель, Ж. Лакруа, Г. Мадинье. В кризисные 1930-е гг. левокатолические сторонники французского персонализма выступили с идеей создания философского учения о человеческой личности как главнейшей заботе человеческой цивилизации. Концепция личности складывалась в ходе осмысления гуманистической традиции в истории философии, идущей от Сократа, Августина и Платона через Лейбница, Канта, Мальбранша, Руссо, Кьеркегора к Шелеру, Буберу, Бергсону, Бердяеву, Н. Лос-скому, Маритену, Ясперсу, Г. Марселю; большое значение придавалось концепциям человека, выдвинутым экзистенциализмом и марксизмом. Сторонники личностной философии перетолковали многие проблемы христианской концепции человека, стремясь ослабить свойственный ей догматизм и ввести в нее новое содержание, соответствующее требованиям современности. Личность в персоналистской трактовке выступает как единство трех основных характеристик: экстери– оризации, интериоризации и трансценденции. Экстериори– зация – это осуществление личности вовне; интериоризация – внутренняя сосредоточенность личности, ее духовный мир; и экстериоризация, и интериоризация, находясь в глубинной взаимосвязи, увлечены движением трансцендирования, нацеленным на высшие, божественные, ценности – истину, красоту, благо. Одной из центральных идей в понимании личности является мысль о вовлеченном существовании, означающем активный диалог христиан с современностью, вовлечение верующих в социальные движения на стороне прогрессивных сил; религиозное миропонимание призвано играть роль конструктивного фактора в преобразовании мира на гуманистических основах. Персоналисты акцентируют воспитательную функцию личностной философии, видя в ней педагогику, нацеленную на пробуждение личностного начала в человеке. Большое значение в этой связи отводится проблеме личностного общения, в котором сторонники персонализма видят цель и назначение человеческого существования. Пер– соналистская концепция коммуникации близка к этическому учению Шелера и феноменологической этике Левинаса. В ней утверждается действенный характер личностного общения, когда каждый индивид «имеет цель в себе и в то же время во всех», а встреча Я и Ты в Мы создает особый опыт – коммуникацию душ, осуществляемую «по ту сторону слов и систем». Персонал истекая философия широко опирается на искусство и эстетику: в эстетической концепции в значительной степени конкретизируется смысл понятий «личность», «творчество», «коммуникация», «сообщество», «культура». Социальная концепция «личностной философии» строится на основе критического анализа капиталистической и социалистической общественных систем, в ней разрабатывается проект новой цивилизации как третьего пути между социализмом и капитализмом, где изживаются недостатки этих систем и основой общественной организации является примат личности и ее духовных ценностей. Идеи французского персонализма получили широкое распространение. Под их влиянием сложились персоналистски ориентированные концепции в Италии, Швейцарии, в Скандинавии, Латинской Америке, они стали теоретической основой различных направлений социальной теологии, способствовали переориентации официальной доктрины современного католицизма. Учение католических философов, группирующихся вокруг «Эспри», в послевоенное время проделало значительную эволюцию. Ж.-М. Доменак, бывший директором журнала в 1957—77, стремился к соединению идей персонализма с идеологией реформизма; с 1977 в журнале превалирует ориентация на учения о постиндустриальном обществе. В 1980-х гг. во Франции наблюдается оживление идей персонализма: создаются ассоциации и объединения («За новую жизнь», «Продолжение», «Актуальность персонализма»), ставящие своей целью возродить подлинный персонализм, связанный с именем его основоположника Мунье, продолжить начатые им исследования и развернуть широкую работу по внедрению идей персонализма во все сферы общественной и индивидуальной жизни людей. Лит.: Бердяев Н. А. Опыт эсхатологической метафизики (Творчество и объективация). Париж, 1947; Он же. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии. Париж, 1939; Мунье Э. Пер-