Текст книги "test"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 90 (всего у книги 101 страниц)

– Пойдем, Айден. Я за сегодня невозможно устала, – с этими словами светловолосая ведьма направилась вверх по дорожке, а Близнецу не осталось ничего другого, кроме как последовать за ней.

– Как ты, брат? – Данте склонился над Мэлом, все еще малоподвижным после преображения. Тот почти сливался с простыней и закусывал губу от боли.

Когда Данте склонился над ним, Мэл едва слышно застонал.

– Сколько тысячелетий прошло? Меня словно усыпили.

– Ноль. Ты просто вымотался и ушел в анабиоз.

Из-за спины Дана выглянул Эмбер. Посмотрев на него, Мэл начал вспоминать. Мальчишка. Некромантия. Восстановление. Эмбер единственный, кто сможет сшить тело, каждый раз, как оно будет разваливаться на куски.

– Я хочу на Марс, – страдальчески простонал Мэл.

Дан обернулся и посмотрел на своего ученика.

– Я боюсь, придется пожить с нами, Марлоу. Эм спас тебя. В конце концов, это не удивляет меня, ведь он – тот из нас, кто обладает лечебной магией.

– Принесите мне мой нож. Я хочу покинуть этот мир. Я серьезно!

– Нет, брат, – Данте аккуратно присел рядом с ним на краешек кровати, – Ты будешь жить и раздражать нас дальше своим ворчанием.

– Кстати об этом, – Эм оптимистично сложил руки на груди. – У нас тут есть кое-какие новости.

Марлоу приоткрыл один глаз.

– Ну что еще? Элай и Дагон наконец решили пожениться? Или все люди магическим образом сдохли в мучительных корчах на потеху нам, ворлокам?

– Нет. К сожалению, не все так просто.

– Жаль. Тогда приходите, когда случится что-то из вышеперечисленного.

– Мы решили пойти на договор и заключить перемирие с людьми, – вместо этого выдал Эм.

Марлоу тут же сел на кровати. Бледность и недомогание покинули его, немедленно возвращая его коже красноватый оттенок.

– Вы что, съели что-то не то? Вон из моей комнаты! Дайте спокойно дожить остаток дней!

– Больно долго ждать придется. Я тебе говорил, он не станет нас слушать? – спокойно отозвался Дан, оборачиваясь уже к Эмберу.

Мэл вдруг цепко посмотрел на него. Под его пронзительным взглядом Данте стало как-то не по себе, и он стушевался, тут же отворачиваясь в сторону.

– На меня смотри, – рявкнул Марлоу, разворачивая друга к себе.

Помятый вид Данте, его заполненные спокойствием глаза говорили Мэлу лишь об одном.

– Ты опять трахался с ним, да? И опять собираешься принять его сторону, а не мою!

– Ну, трахаюсь я всегда, – тут же начал сруливать в кусты Данте. – Что тебя тут удивляет...

Мэл продолжал глазеть на него так, словно перед ним сидел не Дан, а кто-то другой.

– Дан, ты что? Лег под мальчишку? – наконец распознал новое молчание Мэл.

– Не такой уж он и мальчишка, – тихо пробубнил Данте и опустил взгляд. – И потом, откуда у тебя такие выводы, ты же не думаешь, что я...

В комнате повисла тишина. Мэл оборвал лучшего друга одним взглядом. Эмберу захотелось самоуничтожиться, уйти куда-нибудь, где гадючий взгляд зеленых глаз не будет прожигать в нем такие дыры. Он не был в курсе тонкостей отношений Мэла и Данте, скорее всего, эти двое и сами иногда путались в них, но сейчас Эм понял, что ему лучше покинуть комнату. Они наговорили достаточно, Данте мог сам уладить ситуацию отсюда. Наверное.

–Я оставлю вас. Кажется, Мэлу уже достаточно хорошо, – Эм похлопал Данте по плечу, отчего тот резко обернулся.

– Куда?

– Никуда. Пойду телевизор посмотрю. Ругайтесь.

С этими словами Эм тихо вышел и закрыл за собой дверь, а Дан с тяжким вздохом посмотрел на своего создателя.

– Мэл, ну только не начинай...

– А чего не начинать. Ты знаешь все и сам. «Мэл, я никогда не выберу между тобой и ним». «Мэл, он так же важен для меня». Мэл, Мэл, Мэл... Ты посмотри до чего ты докатился, Дан! Ты ложишься под человека!

– Он уже не человек. Он очень мощный ворлок. Поверь мне, я видел, как он колдовал над твоим телом! Это было просто потрясающе, у меня мурашки пошли по коже...

– Он человек, черт подери! Никогда не видел более нежной ромашки, на которую по случайности попали пылинки магии! – рявкнул Марлоу, сжимая кулак.

– Он особенный. И между прочим, он все же залатал тебя, Мэл. Ты про это забыл? После этого он очень долго приходил в себя.

Марлоу гордо фыркнул и сложил руки на груди.

– Повезло, что вообще пришел!

– Он знал, что делал, – в тоне Данте скользнула нотка уверенности. – Ты злишься, потому что теперь ты будешь зависеть от него...

– Я и так завишу от него! Мало того, что он живет там, где живу я, мало того, что он спит с моим... с тобой! Мало того, что он знает единственную магию, которая способна вернуть мне мое тело. Теперь ты еще хочешь, чтобы я пошел на компромисс с людьми. Пошел ты в задницу, Баррингтон!

Данте устало протер веки.

– Я знал, что с тобой будет непросто. Я тебе расскажу кое-что. Точнее, покажу. Пока ты спал, ты пропустил одну вещь. Может, это и не самая удачная мысль рассказывать тебе об этом. Но мне кажется, ты поймешь.

С этими словами Дан привычно отвел рваную челку. Мэл злобно посмотрел на него, не собираясь идти ни на какие компромиссы, но Данте поймал его за руку.

– Посмотри на меня. Это важно...

====== Глава 12. Первый раз ======

В алом омуте закружились образы. Дан пододвинулся к Мэлу ближе, мягко касаясь его щеки. Мэл все еще сурово дышал, но, впрочем, тут же обратил внимание на то, что показывал ему Дан. Его не мог не заинтересовать такой странный выбор.

Он увидел переулок, стекающую по ступенькам кровь, толпу людей, теснящую к стене одинокую черную фигуру. Затем сеть с амулетами, и вот уже ворлок бьется под ней, как раненое животное, кусая веревки.

Марлоу не досмотрел до конца, он схватил Данте за плечи, мощно встряхивая его и прерывая кинопоказ.

– На тебя напали? – теперь Мэл уже совсем не выглядел злым. – Они посмели тронуть тебя?

– Марлоу...

– Отвечай!

– Я в порядке, не психуй. Эмбер выручил меня. Если бы не он... – Данте не завершил эту фразу, пожимая плечами.

Марлоу запустил пальцы в темные вихры.

– Чего сразу не сказал?

– Я пытался. Мы о другом говорили, но это напрямую относится к предмету разговора.

– Сукин сын. Шлялся один по улицам! – продолжал кипятиться Мэл.

– У меня оправдание. Я хотел найти тебе лекарство!

– Ты хотел проблем на свой зад. Ведь знаешь же, нельзя ходить сейчас одному!

– Я знаю, Мэл, поверь мне, – Данте подался вперед, обхватывая его лицо двумя ладонями. – Я знаю. Но я не хотел, чтобы ты умер. Хотел сделать хоть что-нибудь. Помочь тебе травами или хоть чем-то!

Марлоу свирепо дышал. Его грудь опускалась и поднималась в лихорадочной мелкой тряске.

– Ты поможешь если прекратишь играть на моих нервах. Лучшей помощи от тебя я не жду!

Данте улыбнулся, прикладываясь лбом ко лбу друга. Он провел кончиками пальцев по его волосам.

– Ну я же в порядке?

– Чисто по случайности. Тебя ни на секунду нельзя оставлять одного!

– Не оставляй. Никогда не оставляй, – Данте невесомо поцеловал его в нижнюю губу.

Мэл слегка приобнял его, замыкая руки в замок за его спиной.

– Знаешь что, Мэл? – тем временем продолжал мурлыкать Данте, пока Марлоу молчал. По его напряжению волчий ворлок понял, что его внимательно слушают.

– Я думаю, Эмбер в чем-то прав. Ты так не считаешь?

– Когда я признаю, что Эмбер прав, этот мир перестанет существовать, – огрызнулся в ответ непокорный Мэл.

– Брось Марлоу. Ты ругаешься на него чисто из принципа. Я знаю, что ты уже давно не ненавидишь его, как хочешь это показывать.

– Я оставлю при себе свои мысли.

– Он хочет установить мир с людьми. В этом ведь нет ничего плохого?

– О чем ты говоришь? Конечно, есть!

– Мэл?

– Что?

– Почему ты такой упрямый?

– Потому что. Этот вопрос не обсуждается. Мириться с людишками! И что ты предлагаешь? Жить по их правилам?

– Я еще и сам не знаю, до чего мы дойдем, – Данте подполз ближе к другу, откидывая его на лопатки. – Ты даже не хочешь попытаться?

– Конечно, нет. Мое решение окончательное и бесповоротное.

Данте хмыкнул. Он и сам не знал, стоило ли ему защищать точку зрения Эмбера так рьяно, но, по крайней мере, они оба заронили в душу Мэла сомнение. Марлоу смотрел на Данте исподлобья, разозленный тем фактом, что Дан снова нашел способ, как попасть в неприятности. На этом моменте лучший друг пополз по груди Мэла и остановился у его шеи. Он покрывал приятными касаниями его кожу.

– М-э-эл?

– Дан, что бы ты не задумал, я сейчас совершенно не в том состоянии, чтобы дергаться. У меня все тело болит.

– Я не собираюсь делать ничего с твоим телом, Мэл, – Дан вытянулся над ним на руках. – Я тут подумал вдруг. Мне кажется, я смогу тебя убедить. Хочешь?

– Нет, не хочу, – измученно отвернулся Марлоу. – Отстаньте от меня оба! И ты, и твой резвый детеныш!

– Это нереально. Ты ведь знаешь, что никуда ты от нас не денешься.

Дан подтянул Мэла к себе, окончательно укладывая его в горизонтальное положение. Тот тяжело дышал. Он был все еще слаб и не мог отбиваться так сильно, как обычно.

– Ну что пристал?

– Мэл. А ты помнишь, как ты трахнул меня в первый раз? – вдруг спросил Данте, поднимая голову.

– Нет, я не помню. Святое не трогай! – тут же почуял неладное Марлоу, начиная вертеться еще усерднее.

Дан легко засмеялся. Он иногда вспоминал это для Мэла, радуясь, что его волшебный глаз мог погружать человека в воспоминание целиком. Даже Марлоу, устойчивого к магии своего апрентиса.

– Я заставлю тебя как следует вспотеть...

С этими словами Данте набросился на лучшего друга и прижал его к подушке...

Англия 18… год.

– Куда вы смотрите, преподобный? – раздался откуда-то издали шуршащий голос, выведший Дантаниэла Баррингота из глубоких размышлений.

Обернувшись в сторону дверей, бывший священник посмотрел на вошедшего. Прошло много дней с тех пор, как виселичная петля положила конец его смертной жизни, и Дантаниэл был не уверен, что он до конца понимает, что происходит. Он даже не выходил из своих мыслей, не говоря уже о том, чтобы покинуть пределы тесной комнатушки Марлоу. Все это время юноша стоял у окна в тесном и жутком пространстве и смотрел, как проходят дни.

– Не называйте меня преподобным, Мэл, я больше не имею права называться им. Теперь я не более, чем плоть, лишенная всего духовного, всего, что давало мне право называться человеком.

Марлоу сделал несколько шагов и встал рядом с другом, чуть изогнув губы в легкой улыбке.

– Что вы говорите, Данте. Души в вас больше, чем во многих из тех, кого я знаю.

– Все это лишь иллюзия, – Данте сделал неопределенный знак рукой. Казалось, он не хотел даже говорить. Так они с Марлоу и стояли, глядя на сияющий за распахнутыми окнами серебристый свет восходящей луны.

– Это не иллюзия. Поймете со временем. У времени теперь нет над нами абсолютно никакой власти, – сквозь зарешеченное окно темноволосого ворлока окатила волна прохладного ночного воздуха. – Вы же не хотите, чтобы мы сдались, Дантаниэл?

– Вы же не хотите, чтобы мы сдались, – эхом отозвался Дантаниэл. Было что-то в этих словах. Что-то, что оставило в душе странный осадок.

– Здесь, у меня дома, мы в полной безопасности и легко можем укрыться и творить множество заклинаний. Я помогу вам узнать все, что знаю сам, – Марлоу похлопал приятеля по плечу, отчего тот вдруг вздрогнул и отшатнулся, словно укушенный ядовитым пауком.

Мэл непонимающе взглянул на него. Одну секунду бывший преподобный, казалось, был в полном замешательстве. Он пристально вглядывался в своего товарища, но выражение его лица не смягчалось. Оно оставалось болезненным и сосредоточенным. Марлоу в непонимании старался выяснить, что именно он сделал или сказал не так. Он отчетливо слышал импульсы, исходящие от его апрентиса. Дантаниэл вытер со лба капли пота.

– Со мной что-то не так, Марлоу. Мое тело... словно не принадлежит мне... В каком-то новом, ином смысле.

Мэлу показалось, что пульсация ослабла, хотя и не прекратилась совсем. Она продолжалась, словно Дантаниэл находился во взволнованном состоянии.

– Если это из-за первой крови, которую вам пришлось испить целой чашей...

– Нет, Мэл. Дело не в этом, – Данте словно не слышал его ответа, в его восприятии он больше походил на глухое жужжание. – Я... Я почему-то больше не чувствую себя комфортно рядом...

Мэл выгнул бровь, ожидая продолжения.

– Рядом с вами.

Данте уничтоженно опустил ресницы. Ему не было так сложно находиться рядом с Марлоу раньше, но теперь, по какой–то причине, он мог едва даже взглянуть на старого приятеля. Его зеленые глаза казались Данте ненормально пронзительными, а лицо со шрамом выглядело слишком бледным и резким в свете луны. Да еще этот сводящий с ума запах... Данте отдал бы довольно много, чтобы подойти к Марлоу и уткнуться ему в шею, ощутить, какова его кожа на вкус. Чернокнижник смотрел на своего теряющего краску товарища. Он все понял.

– Вас начинает тянуть ко мне, Дантаниэл. Не стыдитесь этого чувства.

– Я... Нет, дело не в этом.

– Дело в этом. Это побочный эффект от заклинания. Тот, кто дает вам свою кровь, всегда будет вызывать в вас интерес, во всех смыслах этого слова, если вы понимаете, о чем я.

Данте понимал. К сожалению, слишком сильно, чтобы это отрицать.

– Я... Я справлюсь с этим. Простите, – он отвернулся и отошел в дальний угол, туда где заботливый Марлоу расстелил для него на полу несколько покрывал и положил одну подушку.

В тесной лаборатории стояла всего одна кровать, на которой спал сам хозяин. Некоторое время Мэл изучал спину товарища, а затем покачал головой. Ему было известно, что побороть сексуальное желание к создателю очень трудно, и для этого Дантаниэлу придется приковать себя цепями к стене и ждать, пока пройдут спазмы, которые затем все равно станут слишком сильными, чтобы с ними бороться. Сам Марлоу иногда тоже страдал от тяги к своему создателю, но для него это немного облегчалось тем, что тот отсутствовал в пределах видимости. Мэл знал много способов, как снять напряжение, но искренне сочувствовал Дантаниэлу, который пока не понимал ничего из того, что творилось с его телом.

К ночи следующего дня стало лишь хуже. Данте так и сидел на своей постели, не снимая одежду и боясь даже пошевелиться. Он иногда поднимался, чтобы пройтись по комнате, но затем снова возвращался в прежнее положение и ложился, как пес, поджимая под себя руки и то и дело вытирая пот со лба. Его ломало. Ломка казалась настолько сильной, что преподобному приходилось сжимать зубы до скрипа, чтобы не исторгнуть отчаянный стон. Он был готов завывать от бессилья и стыда: ведь собственное тело восстало против него. Он часто дышал, чувствуя себя совершенно вымотанным и усталым, едва не впадая в отчаяние. Это его смущало. Прежде он никогда не знал, что такое растерянность, что такое чувство невозможности сбежать от собственных желаний. Такие эмоции были свойственны другим, но не ему. Он всегда боролся, при любых обстоятельствах и несмотря ни на что. Всегда! Гнев и усталость заставили его вновь вспомнить об Адаме, обо всех потерях в его жизни. Он был далеким от них теперь. Но если собственное тело не жило, почему так туго скручивалось что-то в паху, и почему так жгло нервы?

Мэл все это время сидел в противоположном углу комнаты. Он смотрел на маленький огонек в печи, иногда оборачивался и видел, как его товарищ корчится в агонии, и также не находил себе места. Давить на Данте он не мог, только смотрел на его истончившееся за последние дни лицо и гадал, сколько пройдет времени прежде, чем между ним и его апрентисом лопнет этот волосок слабого отчуждения и попыток спрятаться за хрупкую веру в то что все как-нибудь пройдет само собой. К своему величайшему стыду и ужасу, Мэл чувствовал, что и его начинает накрывать тяга к черноволосому юноше, гораздо более сильная, чем та, что он испытывал прежде. Чувство Данте не было односторонним, и Марлоу боялся признаться себе в этом. Но еще больше он боялся того факта, что принципы не позволят Данте сделать хотя бы один шаг в сторону своего невольного спутника по вечности. Мэл и Дан всегда оставались неплохими приятелями, но сейчас их отношения должны были стать либо еще глубже, либо разрушиться окончательно.

В ту ночь Мэл плохо спал. Перед тем, как сон поглотил его, он долго ворочался, отчего кровать под ним скрипела, как проклятая. В колбах на столе переливалась демоническая зеленая жидкость, освещающая комнатушку слабым светом. В его паху, наливаясь каменной твердостью, тяжелело проклятие. Он крепко зажмурился, отворачиваясь к стене, но и это не помогало. Существовать на одной территории с Дантаниэлом и для него стало похоже на особо изощренную пытку. Мэл сел, чтобы немного поменять положение и вдруг вздрогнул, увидев, что над его постелью белеет чье-то лицо. Словно призрак, бывший преподобный вырос рядом, мягко выплывая из темноты.

Мэл приоткрыл рот, чтобы спросить что-то, но с его губ не слетело ни звука. Дантаниэл стоял, плотно сжав кулаки. Словно высеченное из мрамора изваяние, он возвышался над постелью друга, который едва дышал.

– Я могу помочь вам, преподобный? – тихо спросил Мэл, впрочем, и так зная ответ.

Вместо слов Данте принялся стаскивать с себя рубашку. Его дрожащие пальцы потянулись к завязочкам на груди, после чего он проворно стянул одежду через голову и сбросил ее на пол. За ней последовали штаны.

Мэл с обречением и ужасом следил за его жестами. Данте напоминал ведомую марионетку, за которую кто-то совершал все действия. Хотел ли он того, что творил? Преподобный сел на постель отодвигая одеяло. Марлоу же так и лежал, застыв в своей неуверенности.

– Я хочу попробовать ваше тело на вкус, Мэл. Я не могу. Эта жажда мучает меня хуже самой жуткой пытки.

– Вы уверены? Дантаниэл, вы можете совершить очень большую ошибку...

Мысли и чувства парализовали священника. Он не хотел слушать доводов собственного разума сейчас.

– Мэл, пожалуйста, побудьте со мной. Я не могу оставаться один.

Мэл подвинулся, позволяя обнаженному телу скользнуть под одеяло. Он и сам не хотел останавливаться. Рука Дантаниэла нашарила в темноте его твердый орган. Мэл стиснул зубы, чтобы не заскулить.

– Вы тоже этого хотите. Я чувствую это.

– Я... просто не хочу давить на тебя... – не выдержав, Мэл выгнулся в ласкающей его руке, слегка касаясь Дантаниэла бердами. – Что же ты делаешь...

Данте услышал его срывающуюся интонацию.

– Ты хочешь меня? Скажи мне, что нет, и я уйду.

– Хочу... – сжимая зубы, выдал Мэл прежде, чем слова родились в его голове. – Не меньше, чем ты. Я не могу не хотеть, ведь заклинание связи притягивает нас лишь плотнее с каждым днем.

Этого вполне хватило Данте. Он накинулся на друга голодным волком, прижимаясь к нему пахом и своей каменной эрекцией. Одиночество, грусть и боль загнали его в самое пекло ада, и, если Мэл был единственным, кто мог ему помочь, Дантаниэл был готов на любое его предложение. Он начал раскачивать бедрами, потираясь о Мэла и заставляя того молиться всем демонам на свою выдержку. Молитвы не помогали. Мэл почувствовал, что запахло паленой тканью, это значило, что под его лопатками простыни начали воспламеняться. Данте обхватил его голову, жестко прижимая своего друга к кровати. Сейчас Марлоу казался ему восхитительно красивым и притягательным, таким идеально незащищенным и близким. Данте двигался как в тумане. Он не был опытным или искушенным в вопросе мужчин, ведь единственным его любовником был лишь Адам Бёрнли, однако горячность с лихвой покрывала неопытность. Мэл с трудом сдерживал друга. Он стискивал ладони у Данте на талии, не давая ему тереться об себя слишком сильно и в то же время довольно грубо прижимая его к себе. Дантаниэл удовлетворенно закусил губу, когда кожица немного сползла с его чувствительной головки.

– Преподобный... Тьфу ты, Данте. Погоди, – Мэл перекатился, накрывая его собой. – Погоди, – он провел пальцами по скуле юноши. – Не пойми меня неправильно, но ты и Адам... Кто-то из вас должен был исполнять пассивную роль?

– Адам, – поняв про что он, еле выдавил Дантаниэл. – Я входил в его тело почти всегда. Мы не менялись.

– Значит, тебе будет неприятно. Поначалу это всегда так.

– Мне все равно, Мэл, пожалуйста, не тяни. Мое тело разрывают голодные гарпии. Если можешь, войди сразу... Я очень прошу тебя.

Мэл безумно хотел этого, его существо просто горело от желания сделать все именно так, как говорил его друг, но он понимал, что последствия могут быть крайне болезненны, потому он уложил Дантаниэла на спину и прошептал:

– Погоди немного.

Как Дантаниэлу не хотелось, чтобы он останавливался. Он издал тяжкий вздох и немного выгнулся, чтобы ощутить сосками прикосновение пальцев Мэла. Марлоу трогал его тело, и это было так приятно, что Данте забыл даже о своем черном горе. В эти секунды смертельная тоска по Адаму, по родителям и сестре, которых предстояло оставить, отступала во тьму. Имело ли смысл чего-то бояться и о чем-то сожалеть сейчас? Терять было уже нечего. Марлоу был не так уж массивен по фигуре, но его тяжесть удивительно приятным грузом вдавливала в кровать. Сейчас Дантаниэл как никогда понимал, что его друг не был обычным человеком. Зеленые глаза его полыхали, как угли демонического костра. Темные волосы растрепались, делая его похожим на самого Дьявола. Мэл согнулся, высовывая язык и касаясь им сосков бывшего священника. Данте застонал от его близости, еще никогда и никто не обращался с ним так, как Мэл. Адам был совсем мальчишка, он казался ласковым, как морская пена. Марлоу же был настоящим мужчиной. Рядом с ним Данте значительно сдавал по силе и напору, он был готов это признать.

– Откинься. Тебя надо расслабить немного, чтобы ты раскрылся подо мной полностью.

Данте исполнил его желание. Он лег на кровать, позволяя рукам Мэла делать все, что угодно. Он не стеснялся своего друга, в этом не было нужды. Больше не было. В этой темноте они оба были предельно обнажены друг перед другом. Мэл опустился к паху Данте, на пару секунд задержавшись там, он оценил взглядом его живот, красивый ровный орган, по которому текла прозрачная капелька. Он сжал ствол черноволосого юноши в кулак, размазывая влагу. Дантаниэл посмотрел на него сверху.

– Какая красота. Вы само совершенство, преподобный. Кто-нибудь говорил вам об этом?

– Впервые слышу. Но, пожалуйста, не называй меня преподобным, – как заведенная игрушка шептал Данте. – И мне кажется, мы уже перешли на ты?

Не оставив без внимания ни миллиметра его кожи, Мэл сомкнул губы. Данте дергался в его руках, чувствуя, как Мэл припал ртом к его головке, вбирал в себя его ствол. Было ли ощущение более прекрасное, чем то, которое дарил сейчас его создатель? Дантаниэл очень возбудился. Ему захотелось, чтобы Мэл овладел им быстро и грубо, без промедления, но он медлил, лаская Данте языком и губами, так что мышцы ягодиц сжимались в непроизвольном спазме. Мэл чувствовал губами пульсацию, он ласкал языком орган Данте до тех пор, пока бывший преподобный в его ладонях не начал тихо вздрагивать. Тогда Мэл решительно оставил его и навис над ним на руках.

– Переворачивайся. Лучше будет, если я сделаю это со спины.

Данте послушался. Он приподнялся, чтобы помочь другу осуществить его желание, одновременно крепче прижавшись лопатками к его животу. Мэл взял его двумя руками за бедра и резко протолкнулся в Данте, попутно сжав его ребра. Он не сразу стал двигаться в его теле в нужном ритме, сначала дал им обоим привыкнуть к этому новому ощущению. Мэл знал, что после этого уже ничего не будет как прежде. Он знал, что они с Данте привяжутся лишь крепче, сделав вместе то, что делали многие ворлоки, состоящие в кровной связи.

Он закрыл глаза и, опустив руку к низу живота, начал массировать каменную эрекцию бьющегося под ним Данте. Он убыстрял свои движения, чтобы поскорее снять напряжение черноволосого юноши.

Данте не мог даже передать словами то ощущение, которое возникало сейчас в его теле и в его душе. В сравнении с этим все его прежние привязанности и пристрастия казались абсолютно ничем. Мэл за секунды стал для него не меньшей страстью, чем когда-то Адам.

Невероятное облегчение было верным спутником действий Марлоу. Мэл почти не менял скорость, он двигался ритмично и глубоко, но менял направление, так что Данте пришлось ткнуться лицом в простынь, чтобы не кричать, хотя очень хотелось. В его паху кололи крошечные иголочки – предвестники скорого блаженства.

Мэл погладил пальцами ямку его пупка, и это стало последней каплей. Между бедрами бывшего преподобного промчался последний разряд электрического тока. Марлоу почувствовал это и сжал его ствол. Двигая рукой вместе со своими толчками, он сделал так, что Данте мощно излился в его ладонь, дергаясь и уже не скрывая того, что его голос сорвался от удовольствия. Он изогнулся дугой, дыша тяжело, как загнанный пес. Никогда в жизни его не посещало чувство подобное этому. Мэл улыбнулся, глядя на то, как Данте падает и замирает, словно уснувшая бабочка. Он немного приостановился нагнулся к его уху.

– Тебе хорошо?

– Мне кажется, я умер второй раз, – раздался тихий шепот в темноте.

– Умереть дважды нельзя. Можно вкусить это чувство лишь единожды, Данте.

Тот оперся на один локоть и перевернулся чтобы заглянуть своему новоявленному любовнику в лицо.

– Марлоу, но... меня не прекратит тянуть к... тебе? – последнее слово прозвучало вопросительно, чуть ли не умоляюще.

– Тебя будет тянуть ко мне так, что иногда ты будешь завывать, лишь бы прекратить это. Прости, что не предупредил. Я думал... Я почему-то думал, что тебя минует это чувство.

– Я всего лишь человек, – тяжело вздыхая, отозвался Данте. – По крайней мере, был им. Я носил сутану, но это не значит, что мне чужды человеческие эмоции или тяга к удовольствию.

– Я вижу это, преп... Датаниэл, – поправил себя Марлоу. – По правде сказать, для человека духовной сферы ты необыкновенно... чувственный.

Данте залился краской от такого определения.

– Вовсе нет. Просто... с тобой это совершенно новое, совсем другое ощущение. Никогда раньше не испытывал ничего подобного. Это будет всегда так, Мэл?

– Между мной и тобой – да. Самые сильные физические чувства бывают между создателем и его творением.

– Это прекрасно. Можно попросить тебя о чем-то?

Марлоу чуть склонил голову, ожидая продолжения.

– Делай это со мной только так. Чтобы я помнил на утро каждое твое движение.

Мэл улыбнулся. Прямо сейчас совершенно без причин он был абсолютно счастлив.

– Я рад что ты не жалеешь. Ты будешь помнить. Ты не сможешь забыть о связи, потому что теперь она – неотъемлемая часть тебя. Как и я сам.

Дантаниэл кивнул.

– Если ты не возражаешь, я закончу начатое. Меня все еще немного трясет от возбуждения, – шепнул ему Мэл.

Данте послушно приподнял бедра ему навстречу. Теперь ничто не имело границ. И он знал, что Марлоу будет рядом с ним всегда. Что бы ни случилось.

В темной комнате раздавался только звук влажного поцелуя. Мэл не заметил, когда коварный змей переполз к нему на грудь и завладел его губами, когда его руки оказались скованными другими руками, плотно сжимающими его запястья в кольцо. Последнее, что он помнил – алый омут воспоминаний Данте, его версия событий той ночи, когда они вдвоем разрушили первую стену и стали принадлежать друг другу безраздельно.

Мэл отвечал на поцелуй. Он не пытался поцеловать Данте тогда, как не пытался сделать это всю свою жизнь, но он никогда не отталкивал его после своего перерождения. Он обхватил ладонями его голову, ласково проводя пальцами по вискам и шее, грубо сминая его спину. Данте оторвался от него с большим трудом, заглядывая в затуманенные после поцелуя глаза.

– Ты принадлежишь мне, Мэл. До каждого волоска на твоем теле. Хоть ты и не любишь это признавать, я буду вечно помнить это.

Мэл ничего не говорил. Его злоба и попытки возмущаться ушли, оставив место лишь усталости и бесконечному спокойствию.

– Я хочу, чтобы ты был рядом дольше, так долго, как я могу тебя видеть и ощущать тебя рядом. Никогда не сдаваться. Помнишь?

Ладони Мэла чуть сжались на талии Данте, который уже давно сидел на нем верхом, полностью завладев его вниманием.

– Куда бы мы не двинули дальше, что бы не случилось, обещай мне. Ты будешь со мной. Всегда. Мы через столько прошли вместе, – Данте прислонился лбом ко лбу Мэла.

– Ты совсем не знаешь слова «нет», Дан.

– Нет, – кивнул Данте. – Не знаю. Мэл, ты обещаешь мне подумать над тем, о чем мы говорили? Ради меня?

Дан устроился на груди Мэла, крепко прижимая его к себе. Всегда вместе, – пронеслось в голове Марлоу. Ему не осталось ничего иного, кроме как перестать спорить и обхватить своего лучшего друга за плечи.

Он очень любил Данте за его настойчивость и его теплоту, иногда даже собственные природные грубость и упрямство сдавались напору этого парня. Мэл уткнулся носом в его черную макушку и прикрыл глаза. Может, он и позволял Данте слишком много лишнего, но иногда в голове возникали и иные размышления: кому, если не ему позволять иногда брать над собой контроль?

Мэл немного скосил глаза. В такие моменты он радовался лишь одному: как же было хорошо, что Дан не мог читать его мысли.

Минули сутки с момента, когда Райли и ее спутник пересекли границу деревни светлых ведьм.

Смотря на яркое солнце, не опускающееся даже ночью, было трудно представить, что в мире за пределами поселения ведьм сейчас стояла непроглядная тьма. За отсутствием влияния черных ворлоков Артемиза и ее спутницы сделали все в деревне абсолютно на свой лад.

Например, тут отсутствовало ночное время суток и холодные сезоны. Все, кто жил вокруг, были готовы помогать и поддерживать друг друга. Никто ни на кого не нападал, а темные ворлоки не сновали вокруг, как хитрые хорьки. В данный момент неподалеку находилась лишь одна особь, которая могла нарушить последнее правило.

За спиной Райли хлопнула дверь, и на пороге гостевого домика образовался Айден. Согласно обещанию, Райли присматривала за ним, чтобы ворлок не наделал глупостей. Не сказать, чтобы тот был доволен этим. Айден выглядел встрепанным и весьма разобранным.

– Я не могу спать в такой обстановке. Я готов повеситься, – Айден жалобно опустил лицо в ладони. – Мне все время светит в глаза! Как они живут в такой жуткой атмосфере?

Райли улыбнулась, провожая глазами стайку цветных бабочек.

– А по-моему, это прекрасное место, Айден. Ты только посмотри, здесь совсем нет ничего темного и злого. Здесь царит мир, доброта и порядок. Подумай, что было бы, если бы весь мир стал таким? Если бы не было войн, грабежей и насилия. Если бы не было ненависти. Если бы не было ничего того, что делает нашу жизнь черной и гадкой!

– Ты знаешь? Это утопия! Так жить невозможно и ужасно скучно. Если темные ворлоки придут сюда, мы исправим здесь все. Я считал деревню полным отстоем! Но это место вообще не лезет ни в какие рамки!