Текст книги "test"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 101 страниц)

– Ты быстро учишься, – услышал он тихий голос рядом с собой.

Машина немного вильнула влево, но Эм быстро справился с управлением.

Сердце его могло бы выпрыгнуть из груди, парень сжал челюсти и руль крепче и слегка повернул голову, чтобы посмотреть на пассажирское сиденье.

Данте выглядел кошмарно и больше смахивал на мертвяка, чем на живого человека. Его волосы были стянуты в хвост, а губы поджаты в тоненькую линию. Он все же отмыл следы гари и сажи, но ссадины и синяки по-прежнему украшали поверхность его лица. Усталые глаза цепко смотрели в лобовое стекло, и по ворлоку не казалось, что он пребывал в хорошем настроении для разговора.

Эм не стал спрашивать его ни о чем. Он вел машину, занятый своими смятенными мыслями, пока среди деревьев не показался просвет. Скосив глаза влево, Эм заметил серебристое поле, покрытое инеем и залитое лунным светом. Оно напоминало засахаренную пустыню.

Парень подумал слегка и начал останавливаться, Дантаниэл не сказал ему ни слова, и они просто свернули с проезжей части. Остановившись в открытой местности, и ворлок, и его апрентис сидели некоторое время молча, разглядывая завораживающий лунный пейзаж.

Эм откинулся на спинку сиденья и извлек сигареты. Данте протянул ему зажигалку. Скользнув по ней взглядом, Эм в удивлении узнал свой подарок на Рождество, с которого все это и началось. Он придумал ее сам: выковав изо льда красивый резной корпус, он запечатал в нее зажигательный элемент так, что можно было легко извлечь пламя одним чирканьем колесика.

Лед и пламя. Две несовместимых сущности в одной.

– Я тоже теперь могу выпендриваться, как ты, – невесело хмыкнул ворлок.

Эм кивнул и отвернулся, выдыхая дым в открытое окно.

– Значит, ты остался жив. Честно, не ожидал еще раз встретиться с тобой, – спокойно заметил Эм. – Я видел, что вы сделали с коттеджем. Не думал, что вы с Мэлом можете так драться. – Я тоже не думал. Поверь мне, в этот раз мы вышли за все допустимые рамки, – Дан болезненно погладил вывернутую руку.

Еще один выдох сизого сигаретного дыма в воздух.

– Прости, что причинил тебе эти неприятности. Надеюсь, вы помиритесь. – Я не собираюсь с ним мириться. Он съехал с катушек и получит свое, когда решит вернуться, – железно отрезал Дантаниэл.

Пожав плечами, Эм ничего не ответил. Ему не было никакого дела до разборок этих двоих. И только один вопрос не давал ему покоя:

– Ты защитил меня от него. Зачем? Разве тебе не доставляет кайф смотреть, как мучаются другие?

Дантаниэл постучал по приборной панели.

– Тут все проще, чем ты думаешь. Я все еще могу чувствовать твою боль. Когда я причиняю ее тебе, это еще терпимо, потому что я могу соизмерять ее со своим болевым порогом. Но под Мэлом, – Данте выразительно поцокал языком, – ты бы не выжил. Этот парень не знает сигнала «стоп».

Эм вспыхнул. Он быстро вывернул ключ в зажигании и заглушил мотор. Ему захотелось на улицу, немного проветрить бушующие чувства. Щеки парня пылали пламенем стыда.

Данте с любопытством проследил за подобной реакцией и слегка улыбнулся. Невинность мальчишки, все еще сохранившаяся в нем еле видимой ниточкой, дико забавляла. Все черные мысли постепенно отступали, когда Дан смотрел на профиль этого разъяренного мышонка.

Он тоже вышел из тачки и привалился к капоту, любуясь на яркие звезды. Эмбер хмурился и упорно пялился только на деревья, пока Данте размышлял, как выразить вслух то, что он собирался сказать дальше.

– Я… – он задумчиво провел рукой по волосам, – должен тебя поблагодарить за твой подарок, наверное. Никто мне не дарил подарков уже очень и очень давно. – А Мэл или Элай с Дагоном? – предположил Эм, поднимая чуть выше ворот куртки. – Мэл дарит мне только следы от когтей. У него своеобразное представление о дружбе. С Элаем и Дагоном у нас не те отношения. А вообще-то, прожив под двести лет с одними и теми же людьми, ты представляешь себе, что ты мог еще им не говорить, не делать и в том числе не дарить? – Розового единорога, – мрачно сострил Эм, чем вызвал у Данте удивленный взгляд. Затем ворлок усмехнулся и опустил глаза. – В любом случае. Полагаю, я должен ответить тебе?

Дан полез в карман куртки и протянул руку. Эмбер с недоверием глянул на его сжатый кулак.

– Что там? Ядовитая жаба? Вообще мы с тобой не друзья, чтобы обмениваться подарочками. – Да ладно тебе, после того, что я с тобой делал, ты боишься какой-то жабы?

Дан насильно вложил предмет мальчишке в ладонь. Разжав ее, Эм увидел крошечную сережку, совсем как ту, с которой для него началась эта история. Украшение было спиральное и чем-то отдаленно напоминало молнию.

– Пришлось поиздеваться над твоим дурацким кувшином, но это стоило того. Я уже давно собирался отдать ее тебе, да все не представлялось шанса. Полчаса выкапывал ее сегодня среди обломков коттеджа. Счастье, что она не пострадала, это было бы малоприятно.

Эм схватился за шею, но его амулет действительно пропал. Данте еле слышно рассмеялся, глядя за тем, как лицо мальчишки меняется и становится злым.

– Ты спер его! – Позаимствовал! – поправил Данте. – Усовершенствовал, доработал и вложил в него черную магию. Она будет лучше защищать тебя. – У меня не проколоты уши, – Эм рассматривал свой изменившийся до неузнаваемости амулет. – Это исправимо, – ворлок пододвинулся к нему ближе.

Эм не успел понять что-либо. Дантаниэл сильно обнял его, как медведь, не давая дернуться. Дыхание коснулось щеки, шершавая щетина немного кольнула ухо, а затем клыки сомкнулись на мочке, причинив короткую, острую боль. Эм зашипел, но Дан отстранился от него довольно быстро. Он облизнул уголок губы.

– Первая положительная. Люблю ее больше всех. Не удивительно, что от тебя так классно пахнет, – серьезно выдал он, не обращая внимания на огромные глаза мальчишки. – Извращенец, – Эм схватился за покалеченную мочку. – Убери руки, заражение занесешь, – Данте одернул его, как маленького, и вкрутил сережку на полагающееся ей место. Эм с недовольством глянул на него, но больше ничего не сказал. Он притронулся к ранке, словно пытаясь свыкнуться с еще одним напоминанием о своей сущности. – Тебе идет, – заметил Дантаниэл, оглядывая свое ювелирное творение. – Охрененно, – тяжко выдохнул Эм и снова уставился на деревья.

Темное небо накрывало их плотной крышкой, как будто заточив в одну банку, без возможности выбраться наружу. Дантаниэл закончил изучать профиль мальчишки и тоже переключил внимание, отворачиваясь в сторону.

– Не теряй ее. В ней – твоя сила. Если с тобой что-то случится, твои собратья это почувствуют. Связь в разы усилится, если ты станешь настоящим ворлоком.

– То есть если я умру. – То есть да. Хотя на твоем месте я бы не очень спешил в Великое Нигде. – Что еще за Нигде? – Эм так и держался за пульсирующее ухо.

– Ну как. Великое Нигде. Безвременье. Пустота. То, у чего нет начала и нет конца, нет дня рождения, – объяснил Дантаниэл. – Место, куда попадаем все мы. И ворлоки, и люди, когда наше время заканчивается. Если, конечно, правильно умереть.

– А как же Рай и Ад? – Рай и Ад, – ворлок задумчиво кивнул. – Возможно, их нет. Но в любом случае, туда попадаешь за особые заслуги. А Нигде, оно просто… есть, понимаешь? Там ты ждешь вечность, перед тем, как тебе скажут, куда идти дальше. – Ничем принципиально не отличается от обычной жизни, – Эм дернул плечом. – Наверное. Я не знаю, я не умирал, – осмотревшись, Данте запрыгнул на капот, сочтя его местом достаточной чистоты. Ворлок оперся спиной о стекло и снова уставился на звезды.

Эм слегка обернулся к нему, а затем снова принялся созерцать окрестности. Данте привычно щелкнул пальцами. Капюшон куртки мальчишки скрутился жгутиком, после чего парня против воли немного приподняло в воздух и проволокло по металлу, так, что он тоже приземлился, упираясь лопатками в дворники.

– Не делай этого со мной. Я не твоя игрушка, – глаза Эма гневно сверкнули, когда он немного опомнился и сообразил, что произошло. Данте спокойно смотрел на него. – А мне так нравится. – Но мне не нравится. Ты всегда можешь просто попросить! – Можно подумать, что ты сделаешь то, что я говорю тебе. – Зависит от смысла просьбы, – возмущенно буркнул парень.

Некоторое время они провели в молчании, потому что Данте вел себя так, словно ждал какого-то шага. Он вообще сегодня казался серьезным, как атомная война, а Эмбер изучал его черты, разгадывая его дальнейшие намерения.

Безмолвная борьба продлилась недолго, ворлок скосился, изучая соблазнительно приоткрытые губы мальчишки и не отрывая от них глаз. Они будто блестели от меда, в который Дан влипал все глубже. Эм перехватил его взгляд, попутно теряя дыхание и последние капли разума.

Ему показалось, что Данте стал ближе, сомнение легко читалось в разных глазах парня. Для ворлока это была несусветная глупость – пытаться целовать того, кого он раньше считал не более, чем игрушкой, едой, с которой не стоило церемониться. И все же он делал это.

Не высказанные ими слова так и повисли в воздухе, как запах озона перед грозой.

Дыхание коснулось губ Эма теплотой, и поначалу поцелуй показался почти невесомым, а до рецепторов дошел только горьковатый привкус сигарет и гари. Эм положил ладонь на плечо черноволосого парня, чуть задержав его. Он заглянул в его лицо, напомнив себе в миллионный раз, что это был Данте – беспощадный садист и выродок.

Но он не хотел его отталкивать.

Сознание играло в хитрые игры, Эм сделал последний выдох, после чего несмело подался навстречу ворлоку, который осмелился сократить расстояние первым. Они столкнулись лбами и носами, втягиваясь в поцелуй все сильнее по мере продолжения и вынужденно останавливаясь только тогда, когда светлые пятна принялись застилать сознание; их дыхание стало утекать, как от плавания на большой глубине.

Небо в просвете над деревьями тревожно побледнело. Эм опустил руки вниз, пробираясь под футболку демона, и сидел, потрясенный, налегая грудной клеткой, и ощущал, как грубые пальцы пытаются неловко перебирать его волосы в ответ. Он ощущал, как зубы смыкаются, сталкиваясь над влажным, ищущим языком...

Отстранившись на одну секунду, Эмбер заглянул в лицо колдуна в поиске ответа. Его не было. Дан был хмурый и сбитый с толку, отчего россыпь веснушек проступила на носу гораздо ярче. Его человеческие черты впервые не искажались до волчьих, словно слабость привела парня в неистовое замешательство. Ворлок хотел этих прикосновений, больше, чем собирался демонстрировать, а Эмбер терял разум от непонимания и удивления.

– Данте... Фигли ты делаешь? – тихо пролепетал Эм, который еле мог поймать дыхание. – Мы с тобой не в тех отношениях. Сам же говорил...

– Тогда не целуй меня в ответ, какие проблемы? – Ворлок машинально продолжал сжимать ворот его куртки.

Эм не выдал однозначной версии. Кажется, проблемы у них обоих возникли большие. Ощущение теплоты, нахлынувшее с внезапными ласками, поджигало их кожу слишком чувствительно, безвозвратно погружая обоих в тихое безумие.

Когда появилось это новое чувство?

Никто из них не знал. Молчание сподвигло Данте продолжить. Он моргнул и немного подался вперед, осторожно захватывая губы мальчишки. Приоткрыв ресницы, сквозь сплетение ветвей он увидел зарю по-новому: что-то изменилось даже в дневном свете в последние дни. Далекий и крошечный, словно белый огонек, мерцающий на дороге, ему мерещился новый исход их истории.

Его руки спокойно гладили Эмбера по груди под рубашкой, толкая парня на лобовое стекло, и он послушно ложился на это небольшое пространство. Он не сопротивлялся. В противостоянии больше не было никакого смысла, тем более что и Данте не видел резона получать желаемое одной лишь грубостью. Он расстегнул куртку парня и принялся покрывать поцелуями его шею.

– Не бойся. Я не стану тебя сегодня мучить. Я не в том состоянии, – тяжело выдохнул он, успокаивая страхи, пульсирующие под кожей человека.

Эм благодарно выдохнул. Боязнь отступала. А может, она и вовсе больше не появлялась?

Разделавшись с рядом пуговиц на хлопковой ткани его рубашки, Данте встал на колени, поцеловал плоскую грудную клетку и живот, делая это удивительно осторожно и спокойно. Ворлок выпрямился на руках, нависая над мальчишкой. Не так уж это было и противно – просто находиться рядом и обмениваться энергией без прямого сексуального контакта.

Дан потряс головой. Что за странные девчачьи мысли? – Что? – шепотом спросил его Эм. – Ничего. Не могу поверить в то, что я делаю. Ты плохо влияешь на меня, мальчик. – Ты на меня тоже, – Эм провел рукой по его скуле.

И снова поцелуй, горячий, гораздо более страстный, чем следовало быть такого рода поцелую. Уже даже не понятно, кто начал или продолжил это. Дантаниэл не был жесток, хотя назвать его ласковым у Эма получалось только с очень большой натяжкой. Он был просто он. Неправильный, дикий, израненный, делающий все прежде, чем хорошо подумать. Но в конце концов, в нем было что-то положительное, и иногда даже не так уж хотелось убить эту тварь и разорвать его на части.

– Я слышу все твои мысли, – напомнил волк, вылизывая тонкую светлую шею. – Я не пытаюсь ничего скрыть. Пусть все идет, как идет… Хотя я понятия не имею, что будет дальше, Данте.

Дан оторвался от своего занятия. Их взгляды встретились, будто в попытке найти оправдание своим действиям.

– И я, – честно и впервые серьезно признался он и отвел пряди волос со лба мальчишки. – Но в этом тоже есть интерес, так?

Наверное. Наверное, они узнают это, просто оставаясь в объятиях этой ночи и друг друга.

  Комментарий к продолжение 3 Немного ванильки. Данте пора к доктору. Сенькс ту Чернильная, inspiration73, которые отозвались в прошлой части! Все для всех моих читателей! =)

====== 20. День, когда все оборачивается не так. ======

Ты хочешь знать, когда придет твой день,

И говоришь, что ты недалеко от срыва,

Твои ночные крики – просто слабости момент,

Улыбкой скалится и двигает к обрыву.

Бессонной полночи не опадает пелена,

Ты ненавидишь, тут же любишь, снова ненавидя,

Ты говоришь, что лучше умереть, чем жить, как я,

И что не хочешь гнить со мною в этом мире.

Избитый путь усыпан крошками стекла,

Впиваясь, он до крови сердце обрезает,

Когда же ты поймешь, что так, как я, как я,

Любить тебя не сможет ни одна душа живая?

Жаль, ты не замечаешь то, что вижу я,

Ты мне даешь пространство, только в нем так душно,

Ведь для меня все это началось с тебя,

И то, что там осталось, где-то до, уже не нужно.

Я вечно рядом, в отражении скользя,

Но ты не смотришь, утонувший в сожаленье,

Надеюсь, миг, когда заметишь ты меня,

Придет быстрее, чем столетнее затменье.

Мы были друг для друга – кот и пес,

Два путника, два друга одиноких,

Но только кто же знал, что путь из слез

Пойдет не вместе, а в разрозненном пороке?

Волк вернулся к трубе коллектора на рассвете, насквозь пропахший ветром, глубокими поцелуями и близостью тела человека. Он не чувствовал себя собой, не чувствовал своих лап, а мысли кружили в голове сумасшедшим роем и не давали успокоиться.

Наверное, Мэл и Дагон были правы… С этим надо просто смириться и попытаться принять то, что смертный мальчик заставлял его трехсотлетнее тело жить так, как оно не жило уже много веков подряд. Словно пробуждалось от присутствия человека нечто глубоко спящее, захороненное в самых недрах души. Рядом с ним становилось так легко, Данте и сам не заметил, как пустил этот туман в свою голову. Прокручивая в голове все моменты прошедшей ночи, он едва мог отдать себе отчет в том, чтó вытворяло его сознание. Губы двигались сами по себе. Руки гладили и ласкали податливое теплое тело, которое доверчиво выгибалось ему навстречу, и было достаточно только этого спокойствия, приносимого трепещущими пшеничными ресницами. И не осталось ни света, и даже время ненадолго перестало течь в своем привычном темпе. Все было как во сне, странном и удивительно реальном. Таком живом.

Но если это было неправильно, значит, ум и тело просто отказывались вести себя привычно. Но сегодня у Данте даже не осталось сил бороться с этим…

Волк превратился обратно в человека. Он нес свою одежду в зубах, пока оставался в животном обличье, пробираясь обратно к коллектору. Быстро одевшись, парень дошагал до водосточной трубы у реки, полностью отданный своим мыслям.

Если бы можно было передать, как сладко горело его нутро, он смог бы потратить несколько листов бумаги. Жаль, что его чудесное настроение тут же испортилось при виде одного типа, которого Дан никак не планировал встретить сейчас.

Зеленые глаза уставились на него в упор, когда ворлок подошел ближе. Прислонившись к огромной трубе, Мэл стоял и наблюдал, закинув руки за голову, словно он не отсутствовал несколько дней без единой весточки. В своей любимой жилетке и потертых джинсах, с неизменной улыбкой на лице, он казался легкомысленно беззаботным.

Конечно, он умудрился спалить весь дом, но спасти то единственное, ради чего он жил в этом мире: любимую безрукавку.

– Ромео, как мне жаль, что ты Ромео! Отринь отца да имя измени, а если нет, меня женою сделай, чтоб Капулетти больше мне не быть!*

Мэл насмешливо цитирует Шекспира, где Джульетта уговаривает Ромео предать свою семью (свое истинное происхождение), намекая на то, что Данте тоже забывает свою сущность.

– Отвали, Марлоу. Ты уже сделал все, что мог. Не забывай, что шут в той истории погиб первым, – буркнул Дан и попытался обойти его слева.

Печальная улыбка коснулась губ пантеры.

– Шут. Ты прав. Это все, чего я заслуживаю услышать в свой адрес после всего.

Дан снова предпринял попытку избавить себя от его общества. Мэл потянул носом воздух, словно пытался выследить добычу.

– Ты пахнешь странно. Чем-то новым, – он спокойно убрал руки в карманы. – Я уже давно заметил.

Дантаниэл остановился. Ни злобы, ни желания нарочно вызвать гневную реакцию не проявлялось в лице Марлоу. Он выглядел не более, чем изможденным. Весь его возраст сейчас выдавали глаза – глубокие, но такие усталые.

– Я сам не знаю, что это, – Данте исподлобья смотрел на него. – Не узнаю себя.

– Ты меняешься, – Мэл пожал плечами. – Я тебе говорил, что так и случится.

– Да, но ты не предупреждал, что мой самый лучший друг будет вести себя при этом, как последний придурок, и оказывать мне минимум поддержки, – Дантаниэл ковырнул носком ботинка горку снега. Унылый и мертвый пейзаж расстелился вокруг них, и на секунду и показалось, что безвременье раскинулось на мили, переместив место действия за границы этого мира. Словно в Великом Нигде, куда они и хотели когда-то попасть. Вместе.

– Не говори мне, что я не поддерживал тебя. Я старался. Но у меня тоже есть свои принципы, Дан. Разве опыт прошлых лет ничему не научил тебя?

– Нет. Я все еще надеюсь, что ты образумишься и прекратишь разносить все наши дома и любые попытки начать жизнь на одном месте.

– Я не могу. В этом весь я. И ты прекрасно знаешь это.

Конечно, Данте знал. Как со стенкой разговаривать.

– Мэл... Давай закончим на этом? Я адски устал, – он обошел друга и присел на край трубы, бессмысленно уставившись в снежную даль и на реку, застывшую в ожидании оттепели.

Мэл сделал то же самое. Они так и сидели вдвоем, боясь сказать и сделать еще что-нибудь, чтобы не вспыхнуть и снова не взорваться. Дагон с Элаем отсутствовали. Наверное, ушли куда-нибудь на охоту…

– Я подумал, Дан. Теперь, когда ты нашел для себя новое развлечение и твоя жизнь впервые за многие столетия стала тебя устраивать…

Дантаниэл навострил уши, удивленный этой странной интонацией.

– Я не говорил тебе такого, – заметил он, отколупывая бетонную крошку с края трубы.

– Зачем слова? Ты сам знаешь, что не сможешь уйти. Ты не будешь это отрицать.

В памяти снова вспыхнули поцелуи. Горячие, долгие и такие предательски упоительные. Они отразились в красном зрачке ворлока, что не укрылось от Марлоу. Он даже не удивился подобному воспоминанию. Дан быстро сморгнул.

– Смогу. Не сейчас, но я смогу, – упрямо возразил он.

– Нет. Не обманывай себя, малыш, – его создатель грустно хмыкнул.

Подняв глаза на лучшего друга, Данте удивился его уверенности. Мэл был похож на мудрого, отрешившегося от жизни сфинкса. Так нетипично для него.

– Марлоу, говори, к чему ты клонишь? Ненавижу, когда ты играешь в философа, сам знаешь – я не могу читать твои мысли.

– Ты никогда не думал, что по сути нас ничто не держит вместе? Мы с тобой совсем разные. Может, нам пора пойти своим путем? – облачко пара вырвалось изо рта на этих словах.

Точно в такой же пар превратился и Данте, полностью выпав в осадок от подобного заявления.

– Мэл? Ты совсем, что ли? – он засмеялся.

Его смех никто не поддержал. Данте прекратил веселиться, с ужасом понимая, что в этот раз, кажется, шутки кончились.

– Я много думал о том, что случилось. Может, нам стоит побыть отдельно некоторое время? – глаза пантеры не врали.

Данте стало не на шутку страшно. Он пододвинулся чуть ближе к другу, очень быстро забывая, что все время до этого собирался выпустить Мэлу кишки.

– Мэл, хорош! Серьезно! Я и дня не хочу провести без тебя, – Дантаниэл ничего не понимал. – Ты уродский хрен, конечно... Но я даже после всего произошедшего не уверен, что разделить нас под силу кому-то!

– Под силу. Ты уже смог, – Марлоу улыбнулся непонятной отрешенной улыбкой. – В конце концов, у тебя всегда будут Элай и Дагон…

Дантаниэл в отчаянии вцепился в рукав жилетки Мэла.

– Ты не серьезно, – с надеждой сказал Дан глухим голосом. – При чем тут Эл и Даг? Мне нужен именно ты.

Мэл отвел со лба друга черные волосы.

– Я никогда не был серьезнее. Даже когда говорил, что тебе пора подстричься.

Дан изучал его широкие брови, его лицо так близко. Было так странно слышать подобное от Мэла. Всю их жизнь именно он был инициатором того, что им нужно оставаться вместе.

– Я не в силах тебя держать, – Данте обреченно опустил плечи. – Но если для тебя это что-то значит, я не хочу тебя терять.

– Ты не потеряешь, – Марлоу отрицательно помотал головой. – Если захочешь, конечно. Если что, ты всегда знаешь, где меня найти. Но на этом периоде нашей жизни, я думаю, нам лучше разойтись.

Он встал, сняв руки с плеч лучшего друга. Ни единый мускул не дрогнул на его лице, только Данте непроизвольно вцепился в его запястье, все еще не веря, что это ему не снилось.

– Дан, – Мэл выразительно посмотрел вниз. – Я не могу оставить тебе на память всю руку. Максимум это может быть волосок.

– Ты такой придурок, Марлоу, – Дантаниэл, у которого жутко испортилось настроение, опустил нос в свою куртку.

– Возможно. Но я хочу попробовать поискать что-нибудь еще в этом мире. Вдруг в нем есть что-то, чего я еще не видел?

Дантаниэл молчал. Он знал, что самым верным сейчас было просто кинуться, сбить Мэла на землю, связать его, вызвать срочно Дагона с Элаем или уйти с Марлоу, плюнув на все. Сделать что угодно, лишь бы Мэл прекратил смотреть на него, как античная статуя.

Но он сидел и изучал его спину, не понимая, когда он проморгал еще один поворот не туда.

– Будь осторожнее. Апрентисы – существа, в корне меняющие твою жизнь, – хмыкнул Мэл и, хромая, скрылся в стороне дороги.

Дан вышел посмотреть, куда он делся: все, что он увидел, были лишь следы человека на снегу, которые через несколько метров менялись на кошачьи.

Элай и Дагон появились через несколько часов. За все это время Данте даже не сдвинулся с места. Этот выбор, данный ему, он не мог сделать сам. И сейчас даже лучшие друзья не могли ему помочь...

Все то же сырое и темное помещение обступало со всех сторон. Справа и слева доносился тихий шелест черных одежд, шорох камешков под ногами и тихие переговоры. Мики стоял на полу перед огромным алтарем, над которым возвышалась семифутовая фигура Луция.

– Микаэль Хаген Ривьера, – прочитал охотник слова клятвы на древнем языке. – Готов ли ты служить братству верой и правдой, защищать его, прикладывать все возможные усилия, чтобы поддерживать его тайну?

– Repromissionem*, – отозвался парень, цепляясь за края своей алой мантии.

Мики говорит: обещаю. Наш храбрый, но несколько недалекий мальчик решился.

– Обещаешь ли ты не щадить ни врагов, ни друзей, если они окажутся на стороне нечистых?

– Repromissionem.

– Обещаешь ли ты не таить секретов от братства, ибо любое отступление карается смертью?

– Repromissionem.

Скайлер довольно взирала на обряд посвящения из-за плеча черного священника. Она знала, что юноша примет присягу. Его пылающий взгляд выдавал отчаяние и готовность на все.

– Ты обещаешь исполнять любую работу, которую бы ни поручило тебе братство?

– Repromissionem.

– Подайте мне мой меч, – обратился Луций к стоявшему за его спиной Конраду. – Ввести сюда ведьму.

Двое человек рывком подняли Мики на ноги прежде, чем он успел завершить последний слог. Он задыхался, пот градом катил по лбу и щекам. Парень огляделся и посмотрел вверх – на узкий готичный балкончик, опоясывающий изнутри все помещение. Катария Монтойя, Риджвуд Годой – все они были здесь. Больше сотни охотников собрались из разных уголков света, чтобы посмотреть на обращение новенького. Мики уже знал некоторых из них, а они все прибывали и прибывали, заполняя своими телами пространство узкого каменного выступа.

Вдруг от темной стены медленно отделилась тень. Два рослых хантера втащили в зал маленькую фигурку, закованную в кандалы. Мики на секунду прозрел. Ее светлые волосы показались ему отдаленно знакомыми, а серые глаза смотрели с болью и сожалением, будто ждали, что все это окажется неправдой. Она так напомнила кого-то…

– Лусия Хемидиссет, двадцать семь лет. Держит лавочку редких товаров, при обыске обнаружилась ведовская литература и книги черной магии.

Мики удивленно смотрел на девочку. Она была маленькая и хрупкая, как первый весенний цветок, со светлой кожей и яркими веснушками. Кто бы мог подумать, что такая, как она, может тронуть кого-то хоть пальцем?

– Твои сомнения понятны, – кивнула Скайлер. – Но помни о своей сестре. Она могла бы жить, если бы не эти твари. Ведьмам никогда нельзя доверять!

– Прошу, не делайте этого, – тихо прошептала девочка с заметным французским акцентом. – Я никому не делаю зла. Я только хотела помочь своей маме, она очень болеет...

Подошедший Луций наотмашь ударил ее по лицу.

– Молчи, прислужница Дьявола! Иначе это будут твои последние слова.

Сделав это, охотник вложил в руку мальчишки тяжелый меч.

– Твоя первая жертва. Если бить наотмашь, голова отлетит сразу. Ты должен будешь выпить ее кровь.

– Что? Но я… Не… – глаза Мики в ужасе расширились.

– Ты принес присягу, – напомнила Скайлер и сложила на груди руки.

Толпа свешивалась со всех сторон, и вдруг свечи вспыхнули ярче. Молоденькая девушка дрожала в руках своих карателей, а охотники взирали сверху, расположившись, словно в одной из лучших лож в театре: они все чуяли свежую кровь. Сомнения делали лицо Мики похожим на каменную маску, Скайлер же не спускала с парня глаз, настойчиво ожидая его действий.

Мики неуверенно занес меч. Он не знал, чем будет лучше тех, кто ходил по улицам и уносил жизни невинных людей, ведь эта девушка ничего не сделала ему, но почему-то его душа отозвалась без страха, с каким-то иным чувством, подобным тому, которое испытывали зрители, глядя на волшебное театральное действо, в окружении хрупких декораций. Словно мистическое таинство, вышедшее из недр веков, должно было совершиться прямо сейчас.

Луций взмахнул черным плащом и отошел, ступая как медведь, вызывая в толпе невольные возгласы, вздохи и благоговейный шепот.

– Помни. Если ты не сделаешь этого, это сделает кто-то за тебя, – напомнил он, оставляя мальчишку одного перед выбором. – Но последствия могут быть непредсказуемы.

И тогда Мики шагнул. Перед внутренним взором полыхнуло и погасло лицо Лиз: милые рыжие кудряшки, как тугие пружинки, дернулись и застыли во времени. Вложив в удар всю свою силу и бешенство, Мики напомнил себе, что, переступив через эту смерть, он получит доступ к клану охотников, которые помогут ему выследить настоящую тварь.

Удар. Тихий вскрик боли, не прошедший дальше барабанных перепонок.

С тихим чавканьем оторвалось что-то. Отделяясь от тела, светлая голова медленно накренилась и отпала от шеи, повисая на лоскутке кожи. Кровь, как магма, брызгала наружу, выплескиваясь толчками из обмякшего тела. Разрубленные светлые волосы осыпались на пол светлой соломкой.

Свет чуть погас. Толпа молчала. Луций сделал шаг. Забрав из рук Скайлер серебристый кубок, он подставил его под струйки тянущейся жидкости.

Холодный металл коснулся пальцев Мики.

– Пей.

Парень машинально сжал тонкую ножку пальцами. Осталось всего ничего до завершения. Злая смелость придавала сил. Он мог сделать что-то, помочь очистить мир от холеры, убийц и извергов.

Мики сделал глоток, потом еще… Он не стал допивать до конца: соленая и противная, кровь потекла в горло и нос, наполняя отвратительной тяжестью желудок.

Мики выплюнул все обратно, сгибаясь в три погибели. Двое охотников справа и слева снова подхватили его под руки.

– Достаточно! – Скайлер подняла руку. – Поприветствуйте нового члена клана охотников!

Несколько мгновений публика стояла молча и неподвижно.

Потом раздались неуверенные хлопки, и плотину прорвало. Бурная овация охватила хантеров. Свечи на стенах вспыхнули ярким светом, и люди задвигались, возбужденно переговариваясь друг с другом. Женщина в середине одного из первых рядов на балконе торопливо шагнула вперед, сдернула с головы капюшон и прокричала:

– Слава великому «Молоту Ведьм!» Да здравствует чистый мир, без грязи, магии и чернокнижников!

Кто-то, опустив голову, быстро проталкивался к застеленному дорожкой проходу. Вдруг вся толпа разом, точно по команде, повалила к дверям.

– Тебе некоторое время будет плохо. Нужно уйти, – Скайлер склонилась к уху Мики и взяла его за плечо. – А у нас есть еще кое-какие дела…

Шум не стихал в его ушах, но доносился через пелену неприятных ощущений. Прикосновения были слишком острыми. Дыхание – слишком горячим.

Чары рассеялись. Словно двери распахнулись навстречу свежему вечеру, впуская в голову туман прозрения: Мики только что убил девушку. Не просто девушку, ведьму. Своими руками он казнил одно из этих отродий, очерняющих своим присутствием Гринвуд.

И ему это понравилось.

Комментарий к 20. День, когда все оборачивается не так. Предпроследняя часть. )) Все жестче и жестче

====== продолжение 1. Конец первой части. ======

– Мам? – Эмбер повесил ключи на крючок и шагнул в полумрак прихожей. – Ты еще дома?

Он не так уже долго бродил по улицам, собирая по клочкам разрозненные мысли. По идее, Эмили еще не могла уйти – было всего пять часов утра, как раз самое время вставать на работу.