Текст книги "test"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 72 (всего у книги 101 страниц)

– Взаимопомощь, Мэл, – устало пояснил Данте. – Ты не рычишь на Эмбера, помогаешь ему, слушаешь меня и не уходишь в самый неподходящий момент. А ты, – он повернулся к своему ученику, – делаешь примерно то же самое. Не злишь Мэла. И остаешься там, где я. Если мы ходим куда-то, то ходим втроем. Обо всем, что с нами происходит, мы рассказываем друг другу сразу. Никаких секретов между нами троими. Никаких тайн. Мы открыты друг перед другом, как страницы одной и той же книги.

Эм следил за тем, как кошачьи пятнышки проявляются на его пальцах и тут же исчезают.

– Быть открытыми друг с другом? – тихо спросил он у стола. – Может, это не так уж неразумно.

Марлоу молчал. Он знал, что и его выбор тоже невелик.

– Предположим, – он посмотрел на свои ногти. – А что в этой схеме делаешь ты? – его взгляд остановился на Данте.

– Для тебя я остаюсь твоим лучшим другом или тем, кем ты хочешь меня видеть. Не претендую ни на какие отношения больше тех, что мы имеем, если ты так скажешь, – он взглянул на Марлоу. – И остаюсь наставником и другом для тебя, – осторожный взгляд на Эмбера. – Вы не перетягиваете меня, как канат. Я не смогу разорваться пополам. Я… одинаково… гм… хорошо отношусь к вам обоим.

За столом повисла тишина. Некоторое время трое парней собирались с мыслями.

– Полагаю, торг тут неуместен? – обреченно предположил Марлоу.

– Нет, – Данте отрицательно помотал головой. – Но вы можете выдвинуть свои условия, если я о чем-то забыл.

– А о чем тут говорить? – недоумевал Мэл. – Это то же самое, что я сказал. Чур, я забиваю четные дни недели.

– Это не смешно, Мэлоди.

Марлоу хотел подняться, но Данте ухватил его за руку и усадил обратно на стул.

– Ты можешь хоть минуту не ерничать?

– Ну, что тебе. Мы все решили. Хорошо. Я на все согласен! Я могу быть свободен?

– Этого мало.

– Чего тебе еще?

– Мы свяжем нашу клятву магией, – выдал Данте, заставив друга раскрыть рот. От изумления Марлоу снова сел на стул.

– Чего? Данте, ты что, спятил? Заклинание клятвы? К тому же на троих? – он похлопал ресницами. Лицо его изменилось, как у врача, перед которым сидел безнадежный пациент.

– Только так я буду знать, что вы не нарушите данное обещание.

– Дан, ты знаешь, что бывает с теми, кто нарушает клятву, связанную магией, – повысил голос кошачий ворлок. – Это опасно для жизни. К тому же, когда один из нас не соображает в этом ни черта.

– Что за клятва? – проигнорировав шпильку, явно адресованную ему, спросил Эм.

– Магическая порука, – Дан сцепил руки, сложив их на столе. – Каждый из нас говорит вслух свои условия. После этого мы произносим заклинание. Вуаля. Нарушить условия ты уже не сможешь…

– Под страхом вечного проклятия! – мило улыбаясь, завершил за друга Мэл. – Прости, Дан. Но я не играю в эти игры.

– Я согласен, – перебил его речь голос Эмбера.

Данте посмотрел на него с удивлением. Зеленые глаза Мэла тоже расширились. Ровно несколько секунд он молчал. После этого безмерная усталость начала заполнять его взгляд.

– Видишь? Это так на него похоже! Не думать о последствиях! Он знать не знает, о чем ты говоришь. И все равно решает связаться с неизвестной магией. То же самое, что с этой девчонкой, которой он так легко открыл всю правду о себе, подставив своё брюхо под нож. Ты не знаешь, на что идешь, а уже готов дать свой ответ! – это обвинение Мэла было высказано уже Эмберу.

– Я согласен на клятву, Марлоу, – упрямо повторил Эм. – Чего бы мне это ни стоило. Я знаю, что могу доверять Данте!

– Вопрос в том, можем ли мы доверять тебе? – доходчиво пояснил ему кошачий ворлок.

– А тебе? Где гарантия, что ты снова не решишь покончить жизнь самоубийством, бросив свое создание на произвол судьбы?

По скуле Марлоу пробежала судорога.

– Последи за языком, белобрысая мышь! – рявкнул он так, что Данте пришлось положить руку ему на плечо.

– Тихо, Мэл. Эмбер прав. Мы все по-своему виноваты в том, что не слушаем друг друга и делаем все не так. Не будем вспоминать это. Мы здесь, чтобы прийти к разумному соглашению?

– Я сделаю все, что попросит меня Данте, – глаза Эмбера блеснули. – Я больше никогда не ослушаюсь его! И если он попросит меня сжать зубы и терпеть тебя – это значит, я сожму зубы и буду терпеть! Я усвоил свой урок. Ты сам мне объяснял! – он сунул под нос Мэлу руку, на которой был все еще виден шрам от ножа.

Марлоу с ледяным спокойствием наблюдал за его действиями. Некоторое время он молчал. Его тишина заставила Данте напрячься, но это оказалось напрасным опасением:

– Вы серьезно хотите скрепить наши обещания клятвой. Серьезно? – наконец изрек Мэл.

– Двое против одного, брат, – пожал плечами Дан. – Теперь мы будем решать наши вопросы так. Прости.

Марлоу отвернулся ненадолго, словно осмысляя то, как он собирался реагировать. Двое против одного. Как долго простоит такая хрупкая пирамида на трех совершенно разных ножках?

– Прекрасно. Ты хочешь, чтобы мы сдохли, пусть будет клятва, – в глазах Марлоу светилась вселенская, нечеловеческая усталость. – Но у меня есть одно условие, – вдруг произнес он, тут же внося свои коррективы. – Помимо того, о чем мы говорили. Да, мы делаем все вместе в магическом плане, но, кроме этого, к Эмберу я не буду иметь никакого другого отношения. Пусть он учится не жевать сопли и думать наперед обо всем, что он делает, потому что очевидно – сказывается это не только на нем. Ты, Данте, для уроков хоть и профессионально негоден, потому думаешь только о глубине его задницы, – Марлоу резко повернулся к своему апрентису, – но тебе придется следить за ним. Кроме того, ты будешь проводить со мной время. Много времени, потому что я не отпущу тебя. И упаси тебя царь тьмы пытаться выбрать в чью-нибудь пользу. Я размажу и тебя, и Эма, как лабораторных кроликов.

Дан немного побледнел.

– Идет, – ответил за него Эм. – Я не боюсь этого, Мэл. Мое условие будет таким же! Ты будешь проводить с Данте время, ты можешь делать с ним все, что хочешь, потому что я не вправе вам указывать. Я слежу за собой и храню верность своему создателю, отныне и впредь. Но ты не вмешиваешься в наши отношения. Так же как я не вмешиваюсь в ваши! Все, что я делаю с Данте, – между мной и ним. И только так.

Мэл был более чем недоволен таким тоном разговора. Его брови сошлись на переносице.

– И… еще одно. Ты не трогаешь меня, если я не хочу! В том смысле… – Эм прищурился. – Ты понимаешь, о чем я.

– Упаси меня царь тьмы, – лицо кошачьего ворлока скривилось, будто он съел кислый лимон. – Как тебе такое вообще в голову пришло?

Данте молчал, не вклиниваясь в их соглашение. Марлоу сделал следующий ход:

– Я соглашаюсь. Тогда ты не хамишь мне. Держишь за зубами свой детский язык. Иначе твоя вечность станет похожа на ад, – закончил Марлоу свое маленькое предложение.

– По рукам.

– Signa iuramentum,* – произнес вместо ответа зеленоглазый ворлок.

_______________________

Скрепить клятву.

– Signa iuramentum, – быстро повторил за ним Эм прежде, чем успел дать себе шанс засомневаться.

Данте приоткрыл рот. Он даже не успел сказать свое веское «прощай, светлый мир».

– Твоя очередь, – Марлоу ухмыльнулся, переводя глаза на лучшего друга. Весь его вид говорил: «Это была твоя идея».

– Надеюсь, так будет лучше. Signa iuramentum, – закончил обряд бывший преподобный.

====== Глава 20. Третий не лишний, или испытания начинаются ======

Зябко поежившись и обхватив себя руками, Райли посмотрела в окно. Там уже давно сгустились сумерки, циферблат на стене показывал, что два часа назад наступил новый день, а от Мики все еще не было ни слуху ни духу. От стены до стены было всего десять шагов, но для Райли счет пошел уже на сотни. Нервно кусая ногти, она прошла туда-сюда, а затем в очередной раз набрала знакомый номер. Оттуда донеслось лишь:

– Абонент недоступен. Попробуйте позвонить позднее…

Один и тот же ответ, вот уже несколько раз. Несколько десятков раз.

Это было так не похоже на Мики. Если он задерживался на работе, он всегда предупреждал. Куда же его занесло? Он не появился у цветочного салона, так что Райли пришлось ждать его целый час, после чего она вернулась домой и в недоумении принялась дозваниваться до своего жениха уже оттуда.

Поначалу девушка решила, что он мог быть в участке. Она набирала туда неоднократно, но никто не брал трубку, словно все копы в одночасье растворились в воздухе. Райли злилась и волновалась: где вообще можно затеряться в Гринвуде? Разумеется, в такое позднее время в участке никто не отозвался. Телефонная линия гудела, как ветер в проводах, и у Райли онемели пальцы, пока она сжимала трубку. Очевидно, дело было не в работе.

Может, что-то случилось с мистером Ривьерой?

Девушка сделала еще два шага от стены до стены, затем снова потянулась к кнопкам. Она понимала, что это не лучший выход, но внутренний голос все настойчивее твердил, что что-то не так и сидеть сложа руки было просто бесчеловечно. Дождавшись, когда на линии пройдут короткие гудки, Райли затаила дыхание. Затем надтреснутый старческий голос произнес:

– Ривьера слушает. Кто говорит?

– Мистер Ривьера, здравствуйте, это Райли! Прошу прощения, что беспокою вас так поздно.

– Райли. Что случилось? – голос собеседника моментально изменился и стал еще более серьезным.

Девушка заставила себя сесть в кресло, мимо которого она прошла уже сотый раз за вечер. Ей было трудно говорить без дрожи.

– Надеюсь, ничего, просто… Мики все еще не пришел с работы. Я хотела узнать, может, он зашел к вам и забыл предупредить меня?

Некоторое время на том конце слышалась пауза.

– Нет, мы так редко видимся в последнее время. Ты ведь знаешь! – растерянно признался мистер Ривьера. – Он почти не бывает у нас без надобности, потому что… Его комната напоминает ему о…

– Я знаю, мистер Ривьера. – перебила Райли, быстро свернув с опасной тропы. – Просто я волнуюсь, но, впрочем, я уверена, что он обязательно придет. Он не сделал бы этого без причины.

Отец Мики раздумывал некоторое время, прежде чем сказать что-то еще.

– Может, у него какое-нибудь расследование, и он не может говорить?

– Мне очень хочется на это надеяться, – еще раз глянув на часы, произнесла Райли. Она не стала признаваться Хагену, что в последнее время по долгу службы Мики не занимался ничем серьезным и старался всячески ограждать себя от любых вылазок из участка.

– Все это мне очень не нравится. Обещай, что ты позвонишь мне, как только он появится.

Девушка пообещала. Мысленно она уже ругала себя за то, что вообще решилась побеспокоить старика. Теперь мистер и миссис Ривьера тоже будут волноваться, а Хаген, как и всегда, станет вспоминать подробности того вечера, когда Лиз не вернулась домой.

– Oblitus*, – невнятно прошептала Райли.

Забудь

– Что ты говоришь? – раздалось на том конце трубки. А затем через некоторое время: – Алло? Кто это?

Райли быстро нажала на отбой. Нет. Пусть мистер Ривьера лучше думает, что у него никогда не было этого разговора. Сейчас, как никогда, девушка чувствовала себя неуютно. Что-то было не так. Чутье ведьмы не могло обманывать.

– Где же он? – Райли взглянула за окно.

Та квартира, которую они с Мики снимали на двоих, была не так уж далеко от полицейского участка. Райли не стала звонить напарникам Мики или его малочисленным друзьям. Вместо этого она отправилась в коридор, взяла там свою куртку и вышла на улицу. Ее не пугала темнота, гораздо страшнее было сидеть в неведении и думать о всех тех ужасах, которые лезли в голову. Ворлоки не могли вернуться в этот город. Райли даже не уверена, что ворлоков стоило бояться больше, чем кого-то еще...

Путь девушки пролегал по безлюдным улицам, под светом далеких и маленьких, как острие иглы, звезд. Слабость росла, а вместе с ней усиливалась и тревога. Райли невольно оглядывалась назад, ей все время казалось, что кто-то глазеет из темноты, но каждый раз, оборачиваясь, ведьма замечала лишь пустую черную улицу. Ни огонька в окнах домов, ни шуршания шин на проезжей части. Только мрак и пустота.

Девушка не помнила, как она дошла до нужной улицы. Ни одно окно в здании участка не подсвечивалось. Это значило, что Мики не оставался там.

Оглядевшись, Райли поняла, что знакомая машина не стояла у входа. Она могла быть либо на дальней стоянке в конце улицы, либо… Райли не думала о других вариантах. Преодолевая слабость и волнение, девушка упрямо продолжила движение.

Ей понадобилось около пяти минут, чтобы дойти до служебной парковки. Райли огляделась, стараясь преодолеть расстояние быстрее. Сердце ее билось в горле, а ладони взмокли, словно она только что держала в руках пакет из морозильника.

Девушка подошла ближе к служебной машине. Горло ее тут же сжалось.

– Что это… – ведьма опустилась на одно колено возле переднего колеса.

Мобильный Мики, расколотый на две половинки, лежал на земле. Райли потянулась, чтобы взять его в руку, но потом вспомнила: Мики всегда говорил, что не нужно трогать то, что может оказаться потенциальной уликой. Райли поднялась на ноги. В темноте детали были едва различимы, но девушка все равно разглядела еще что-то более ужасное: крыло машины было перепачкано кровью, словно кто-то провел по металлу влажной тряпкой, размазывая полосы.

Желудок Райли скрутил спазм. Пытаясь нашарить хоть какую-то опору, она отступила на шаг назад. Этого не могло происходить на самом деле…

====== продолжение 1 ======

Forces still a bit unclear

Lock the doors and hide in fear

Pray to god, will live to be a thousand, but for what?

Everyday I think of this

Weigh it out and take my risks

Waiting for the chance to say enough has been enough

Get in and shut the door

What are you waiting for?

(Afterlife – Smile Empty Soul)

Эм сидел на подоконнике и любовался на далекие звезды. Он прижался лбом к холодному стеклу, чтобы унять мысли. Его тело не прекращало меняться: конечности, уши, руки, ноги словно не принадлежали своему обладателю. Они превращались с частотой в несколько минут, и, положа руку на сердце, Эм мог сказать, что перемены нравились ему.

Сотни мыслей роились в эти минуты в его сознании, а содеянное начало медленно доходить до парня. Неужели придется теперь жить как на ладони сразу у двоих ворлоков? Что будет, если нарушить хотя бы одно данное слово после того, как они с Мэлом и Данте заключили соглашение? Будет ли это проклятие или смерть? Пока никто из троих друзей это не представлял, как осуществить задуманное и навсегда зарыть топор войны.

После заключения договоренности Мэл просто вышел из кухни – переваривать свои темные мысли в гордом одиночестве. Данте некоторое время остался сидеть и смотреть в одну точку, тоже осмысляя произошедшее, но затем он взглянул на Эма, извинился и попросил дать ему хотя бы минуточку отдыха, так что парню не представилось шанса поговорить ни о чем из того, что так усердно вертелось на его языке. Эм провел время в компании Элая и Дагона, которые пытались хотя бы как-то помочь советами, но когда ему надоело докучать братьям, он ушел курить на окно. Ему тоже хотелось немного побыть наедине с собственными мыслями.

Он взглянул на руку, где выступали кровавые буквы – напоминание о событиях прошедших дней. Да уж, методами Мэла обучение точно пойдет быстрее. Интересно, что толкнуло Марлоу предложить свою помощь, ведь он терпеть не мог всех, кто приближался к Данте на пушечный выстрел? Наверное, хотел сделать так, чтобы его друг не проводил времени ни с кем из них двоих. Думая об этом, Эм представлял, насколько влип. Наверняка Марлоу отомстит за все лишения и обиды, которые потерпел за четыре года по его милости.

Собственное отражение в стекле подсказывало Эму, что он слишком много думал. От нервов у него снова выросли кошачьи уши. Ему так хотелось бы поговорить с Данте прямо сейчас…

Внезапный шорох заставил мальчишку обернуться. Оказалось, что ворлок проснулся и теперь тихо подбирался со спины, надеясь застать свою жертву врасплох. Когда его план провалился, он разочарованно выдохнул, но все равно обхватил Эма руками за талию, крепко прижимая его к себе. Эм улыбнулся. Он положил руку сверху на руки Данте, погладив его по сбитым после драки костяшкам.

– Ты проснулся? – мягко спросил Эм, ощущая, как Дан трется об него носом.

– Я проснулся. А ты как? Не наделал глупостей, пока меня не было?

Парень грустно опустил хвост и уши, с которыми он никак не мог справиться.

Он начал привыкать к новому зрению и более острому слуху, но все равно чувствовал дискомфорт. Многое человеческое покидало его. Человек в нем умирал – начинал жить ворлок. И новые, обостренные, чувства ворлока рождали в мальчишке тревогу и страх перед собственным бессмертием. Эм пожал плечами.

– Я вообще не могу понять, что я теперь такое. Меня разрывает на такое количество частей… Как будто мне становятся ведомы прекрасные и страшные тайны мироздания, о самом существовании которых я даже не подозревал. Как будто моя неприязнь к новому, тому, что я вижу в тебе и Мэле, переходит в желание – в желание обладать не меньшей силой. Я хочу стать источником новой жизни… И в то же время, хоть во мне и течет злая кровь, я знаю, что выбор мой не предрешен. Я все еще могу быть не как все ворлоки. Скажи мне, Данте, определиться было так же сложно для тебя?

Данте внимательно слушал его слова. Он так и стоял, опустив подбородок на плечо своего ученика.

– Да. Это было сложно. Я говорил тебе однажды, – мягко кивнул он. – Я сомневался. Сомнение – это мягко сказано... Я ненавидел свою новую жизнь за то, что она накладывала на меня обязательства, которых я не мог вынести. У меня не осталось друзей, кроме Мэлоди, потому что все, кого я знал, принадлежали к иному миру. У меня не осталось жизни, которую я знал и в общем-то любил. Все рассыпалось для меня в одночасье, как... для тебя, когда не стало твоей матери. Марлоу приходилось тушить мои попытки поджечь город своим нравом по десять раз на дню. Хотя тушить – вовсе не его сильная сторона...

Эм мог это понять.

– Ты любил того молодого человека, Адама... – задумчиво пробормотал он. – Ты все еще скучаешь по нему? Ты так мучился, когда мы только встретились.

Данте лишь немного нахмурился, услышав эти слова.

– Я думаю о нем иногда. Но, честно говоря, сейчас у меня одна забота, – со вздохом ответил он.

– Какая же забота, я могу узнать?

– Ты знаешь мой ответ. Не лукавь.

– Помочь своему несмышленому ученику достичь великого дзена в познании самого себя...

– Что-то вроде того. Кроме того, я понял, что вы с Мэлом в состоянии устроить мне ад почище, чем в любом бразильском сериале. В последнее время все мои чувства уходили только на вас. Не считаешь же ты, что для меня это так просто?

Эм пожал плечами. Не просто. Он знал это. Однако он никак не мог оставить тревожащую его мысль:

– Меня пугает то, что Марлоу так легко поддался на наши уговоры. Что он задумал?

Данте немного поразмыслил, прежде чем дать ответ.

– Не бойся Мэла. Мне кажется, он начинает к тебе привыкать. Он не сделает тебе ничего плохого, и, я думаю, как и у нас, его терпение просто подошло к концу. Он не причинит тебе боли, зная, что причинит этим боль мне. Он очень закрыт, и ты никогда не поймешь, о чем он думает, но поверь мне, рано или поздно мы дожмем его. Возможно, это тот самый первый шаг.

– Предыдущие наши с ним моменты знакомства показывали обратное. Он закусит мной при первом же удобном случае.

– Я буду следить за тобой и за ним. Он не сможет тебя съесть. Ты... уже не человек, Эм.

– Это обнадеживает, – Эм нервно побарабанил пальцами по запястью Данте.

Губы ворлока коснулись щеки парня, тронули его ухо. Он был так близко, Эмбер никогда не ощущал его так сильно – даже в самые теплые моменты их отношений. Сейчас Данте казался ему целой вселенной, целой галактикой, в которой все остальное было маленькой звездой. Эм замер, растворяясь в собственных мыслях. Легкое возбуждение тут же начало давать о себе знать. Он поежился.

– Дан, ты не мог бы не сжимать меня так сильно. Твое присутствие… немного сбивает меня с толку.

– Я знаю. Ты думаешь, я упущу этот момент? – шутливо отозвался ворлок, продолжая возбуждать мальчишку нарочно.

– Мне нужна твоя поддержка другого рода прямо сейчас, – Эм посмотрел, как его лапы меняются в руки и обратно. – У меня столько вопросов… И ни одного ответа.

– Задай их мне. Если я смогу тебе чем-то помочь.

Эм немного подумал.

– Почему я сверкнул на поляне, когда Джина всадила в меня нож?

– Ты имеешь в виду, когда ты освободился из веревок, да?

Эм кивнул.

– Думаю, твоя магия начала проявляться таким образом уже тогда.

– Это как-то связано с моей сущностью?

– Барс? Нет, она там ни при чем.

– Почему она именно такая? – продолжал любопытствовать Эм.

– Сущность, – Дан почесал макушку. – Она сама выбирает тебя, не ты выбираешь ее. Это твой характер, твой покровитель, если хочешь знать. Ты черпаешь силы из своего животного обличья, и тебе стоит проводить в своем новом образе хотя бы час в день… первое время.

– Жуть. А как же моя одежда? Она же будет постоянно рваться… Как у вас.

– Мы не особенно привязаны к этой необходимости, скорее просто не хотим выделяться из толпы. Но заклинание починки наше все. Тебе стоит освоить его.

– Я воспользуюсь советом, не так много народу ходит по улице в обличье полукота, потрясая всех своими отнюдь не кошачьими достоинствами.

Дантаниэл фыркнул.

– Это правда. Пока ты такой, нам надо искать более уединенную местность, где мы смогли бы тренировать тебя.

– Жить некоторое время на одном месте?

– Я бы сказал, да. Пока не привыкнешь к своей новой магии и не начнешь себя контролировать.

Эмбер принял это к сведению.

– Ладно. Я стану сильнее? В магическом плане?

– Конечно. Намного сильнее. Хотя даже как апрентис ты иногда удивлял меня своей мощью…

– Ну… По крайней мере, я не буду выделяться среди вас. Ладно… Пойдем дальше, – Эм немного подумал, пожевав губу. – Что ты чувствуешь… когда ты убиваешь ради удовольствия? Я тоже должен убивать?

Да уж, вопросы раз от раза легче не становились.

– Ну и задачки у тебя, сынок, посмотри ответ в конце учебника, – шутливо фыркнул Дан. – Убийство… это не значит просто до отвала насосаться свежей крови. Это значит почувствовать чужую жизнь; почувствовать, как она вместе с плотью медленно покидает тело и переходит к тебе, чтобы продолжать твою жизнь. Пройдет совсем немного времени, и твое естество приведет тебя к твоей первой человеческой жертве. Ты должен действовать быстро и безжалостно. С годами ты обретешь силу и научишься безошибочно распознавать момент, когда твоя жажда уже неутолима без убийства. Сейчас тебе главное просто уметь вовремя понять, что ты голоден. Иначе, если не будешь питаться, тебе придется дорого заплатить за свою гордыню. Убивая, мы каждый раз умираем сами и рождаемся заново. Так было и со мной в ту ночь, когда я убил в первый раз. Каждый раз это миг величайшего наслаждения, одного из тех, которые доступны нам – ворлокам.

Эм слегка обернулся. Дан говорил очень серьезно, будто спорил с кем-то, отстаивал свое мнение.

– Каким было оно? – дослушав его, спросил парень.

– Оно?

– Твое первое убийство. Для тебя это должно было быть еще сложнее, ты ведь был священником. Ты долго решался на это?

Данте переступил с ноги на ногу. Он не очень любил вспоминать это.

– Ну... Если ты хочешь знать, как я справлялся... Как и ты, сначала я был словно между двух берегов, отдалённых друг от друга, находился ровно посередине и не знал, к какому именно берегу мне направиться. Но теперь знаю, куда меня тянет. Я определялся несколько месяцев.

– Ты не совсем ответил на мой вопрос, – настойчиво намекнул Эм.

– Я знаю, я собираюсь с мыслями, погоди, думаешь, легко все помнить, когда тебе более трехсот лет?

Эм терпеливо ждал.

– Мое первое убийство… Это была женщина, из всего потока образов ее лицо я вижу лучше всего, – Данте зажмурился, стараясь припомнить детали. – Нам с Марлоу пришлось уехать туда, где нас никто не знал. Мы жили в большом городе, потому что нам нужно было питаться и скрывать свои следы… В один вечер мы повздорили очень капитально – такое часто случалось с нами тогда, – Данте усмехнулся. – Он сказал мне, что я не могу постоянно прятаться за его спину и что то, что он принес мне в тот вечер, – последнее, что я добываю не сам, иначе я никогда не научусь охотиться. Я кричал на него, говорил, что магия, которая текла в его венах, испортила мою жизнь, что я жду от него чуть больше сочувствия. Но сочувствие – это последняя вещь, которую стоит искать у Мэла…

– Это я знаю не понаслышке, – вклинился в его монолог Эм.

– Он даже вмазал мне тогда, до сих пор помню его взгляд.

Судя по голосу, Данте начал тонуть в памяти.

– Это так похоже на нас с тобой… – был вынужден признать Эм, внимательно слушая его речь.

– Да. Я отказывался признаваться самому себе в том, что Мэл хочет для меня самого лучшего. Именно он научил меня пить красоту этого мира, но также жаждать не только крови… Он делал для меня все, но поначалу я не ценил этого так, как должен был ценить.

– И что ты сделал в тот вечер?

– Ушел из дома. Шастал черт знает где две недели. Отощал, как дворовая собака, и в результате убийство – это все, что мне осталось. Я знал, что Мэл не придет за мной. При всей своей мягкости по отношению ко мне, поначалу он был ужасно суров там, где считал невозможным решать что-то за меня. Мне так казалось…

– Пока ты не стал как он.

– Да. Пока я не принял правила его игры. Он долгое время поил меня кровью, которую добывал сам. В день первого убийства я брел, куда глядели мои глаза, и нашел церковь. Святые места все еще тянули меня, я никак не мог отвыкнуть от мысли, что обратился против Бога, против того, кому служил верой и правдой всю свою жизнь…

– А потом?

– Потом… я обнаружил девушку. Она шла одна, было уже темно, двигалась по дороге мимо церкви и там, где не было домов. И я настиг ее. Она не кричала – у нее почти не было времени на это. Я взглянул в ее глаза, и она почти сразу потеряла сознание… Я приблизился к ней и опустил голову. Мне захотелось зажмуриться и ничего не видеть. Мне чудилось, что воздух вокруг благоухает запахом ее соленой кожи, ее крови. Ее белая рука некоторое время сжимала воротник моего сюртука. Потом голова ее безвольно откинулась назад, мне захотелось вцепиться в ее глотку...

– Не рассказывай в подробностях, – быстро предупредил Эмбер, почувствовав, что Данте начинает расходиться.

– Хорошо. Просто… Я хочу, чтобы ты понял, что это за ощущение, хотя бы на словах. Меня вдруг начала терзать невыносимая жажда. Я не мог отвести взгляд от ее лица – это было единственное, что я оставил нетронутым. Чем больше я забирал, тем больше мне хотелось. Я закончил то, что велела мне моя природа – природа хищника. Я чувствовал вкус ее крови на губах. После этого я некоторое время сидел молча и неподвижно, свыкаясь со случившимся.

– Ты почувствовал себя хорошо?

– Лучше, чем мог бы, – сознался Данте. – Мэл был мной очень доволен. Он наблюдал за мной с расстояния, прекрасно зная, что я не протяну без еды долго. Он успокаивал меня всю оставшуюся ночь. Я трясся и никак не мог принять тот факт, что я теперь убийца. Он говорил мне, что с такой трепетной душой, как у меня, я не смогу стать ворлоком и, если я когда-нибудь останусь без своего создателя, жизнь легко уничтожит меня. В то время, когда жил я, были совсем другие законы. Оказаться на улице одному не значило стать стопроцентным хищником. Это значило, что домашнее животное бросили в джунгли. Как долго оно протянуло бы?

– Как я без тебя. Недолго, – наугад предположил Эм.

– Недолго. Убийства были нам нужны. Мне пришлось в корне изменить себя.

– Ты всегда насилуешь свои жертвы? – задал новый вопрос Эмбер.

На этом моменте Данте замолчал. Он попытался заглянуть в лицо мальчишке, чтобы понять, откуда взялось желание задать такой вопрос.

– Нет. Иногда. Если я испытываю к ним очень сильное влечение, – осторожно сознался Данте. – Ты привлек меня своей красотой и невинностью. Я подумал тогда: «Как хочется, чтобы он стал моим».

– Но ты же получил, что хотел?

– Да. Просто со временем некоторые моральные границы – границы того, что правильно, что неправильно, – стираются для тех, кто живет вечно. Мы по-другому видим этот мир, Эм, понимаешь?

Эм кивнул.

– Но я умру, если я не буду этого делать, верно? В смысле убивать?

– Ты увянешь без этого. Чувство голода вытянет из тебя силы. Ведь ты уже... не жив, в привычном понимании этого слова.

– Я приму этот факт. Со временем, – Эм опустил голову.

– Конечно примешь. Если не хочешь убивать сам, первое время можешь брать то, что едим мы. Но вообще, старайся абстрагироваться от мыслей о том, что ты делаешь, когда ешь. Это поможет тебе…

– Наверное.

– По правде, меня удивляет в тебе это, Эмбер.

– Что?

– Ты ведь медик. Ты привык к тому, чтобы видеть трупы, почему для тебя так сложно просто принять все это, как ты принимаешь медицину?

Эм ухмыльнулся этому закономерному вопросу, он лишь удивился, почему Дан не задал его раньше...

– Калечить людей и помогать им жить – это совсем разные вещи, Дантаниэл. К тому же… меня всегда немного мутило от вида крови.

Данте изумленно поднял брови. Он потянул парня на себя, чтобы взглянуть в его лицо.

– Чего? – уголок его губы дернулся.

– Ничего. Никому не говори. У меня гемофобия* в легкой стадии, эта болезнь с детства. Я немного не такой... как все вы.

Навязчивое состояние, характеризуется страхом при виде крови не только на своём теле, но и у посторонних людей и сопровождается бледностью лица, дрожью, сердцебиением, а иногда и потерей сознания.

Данте недоверчиво просканировал мозг мальчишки, но, похоже, Эмбер не сочинял. Забавно, Дан никогда не замечал в нем такой боязни. Он не смог удержаться и заржал в голос:

– Как же тебя понесло стать врачом, горе вселенной?

Эм не хотел улыбаться, это получалось у него против воли при виде улыбки Данте.

– Я хотел стать судебным медиком. Помогать матери во всем, думал, что мы с ней будем работать вместе. Я не рассказываю этого никому и никогда. Ты... вроде как первый человек, который знает.

Данте продолжал смеяться. Эм слез с окна, чтобы посмотреть на него. Его хвост нервно мотался из стороны в сторону.

– Ты такое недоразумение, Эмбер, – всхлипнул Данте, утыкаясь в его плечо. – Ворлок, который болен гемофобией. Я должен рассказать это Мэлу. Я не смогу держать это в секрете, прости... Мы связаны заклинанием, помнишь?

– Да. Мы не держим секретов друг от друга теперь, – довольно язвительно заметил Эм. – Наслаждайся.

Данте прекратил рыдать через несколько секунд. Он подошел ближе к мальчишке, с улыбкой склоняясь к его лицу.

– Какие у тебя еще есть секреты, о которых я не знаю? – его руки по-хозяйски обхватили Эма, чтобы тот не вырывался.