Текст книги "test"

Автор книги: fifti_fifti

сообщить о нарушении

Текущая страница: 31 (всего у книги 101 страниц)

Дантаниэл не выдержал. Он опустился на колени и подполз к Мэлу, обнимая его за шею. На этот раз Марлоу не стал его отталкивать; он сидел недвижный как статуя и просто ждал. Данте прошелся пальцами по его волосам, по его шее. От его тепла Мэл почувствовал сотни легких бабочек в районе желудка – это ощущение не менялось никогда в течение всей его жизни.

– Мэл, тебе не нужно быть одному. Ты же знаешь, что всегда можешь положиться на меня и что я никогда тебя не предам? – тихо шептал Данте в его ухо. – Я всегда буду с тобой, убегаешь ты от меня или нет.

– Я уже говорил, что считаю, что мне смертельно повезло? – Мэл тяжело вздохнул и замкнул руки на его талии.

– Повезло или нет, не важно. Но если ты хочешь, чтобы я помог тебе найти Торквемаду и вывернуть ее наизнанку, я сделаю это. Ради тебя.

Марлоу отстранился от него. Лицо его было серьезным.

– Так, Данте. Вот чего я от тебя не прошу, так это лезть животом на вилы озлобленных средневековых изуверов. Мы неспроста скрывались от них все это время, хотя нас было четверо! Они тебе не по зубам, когда их слишком много. Пообещай мне, что ты не будешь делать никаких глупостей? Это только моя война, – решительно произнес колдун.

Дантаниэл молчал некоторое время прежде, чем дать ответ.

– Я сделаю все, как ты скажешь мне, Мэл. Но не проси меня быть снисходительным к этой твари, если она попадется мне в руки.

Сомнение читалось в глазах Марлоу. Данте знал, что у Мэла не было причин верить ему, – тот прекрасно осознавал, каким неугомонным мог быть его апрентис. Но Мэл молчал, и Данте просто привлек его к себе, чтобы скрепить их небольшой договор объятием.

Мэл прикрыл веки. Можно ли прожить годы, ни разу не поговорив о своих чувствах с кем-то еще? А как насчет бесчисленных лет скитаний по всем закоулкам земли в поисках ответов на свои вопросы?

Марлоу не хотел рассказывать о том времени, что он провел, восстанавливая свою жизнь после сожжения дотла, и потому умолчал о подробностях произошедшего с ним после инквизиции. Но в его памяти эти картины сейчас стояли живее некуда, появляясь клочками, как выцветшая мозаика.

Первое время сознанию Марлоу было некуда возвращаться. Все его тело, подвергнутое поруганию на площади перед лицом деревни, обратилось в изувеченную гору костей и плоти. Ворлок висел на столбе, в назидание всем в поселении, чтобы народ даже не думал отрекаться от веры, ведь Молот Еретиков не знал слова «пощада».

Тогда жители удивлялись тому, что сын колдуна не обратился в золу. Они видели в этом дурной знак и от страха перед необъяснимым несколько дней спустя срезали веревки и бросили Мэла прямо у подножия костра, не хороня его тело в земле.

Но Марлоу недолго провел в состоянии беспомощного эмбриона, обожженного, абсолютно без одежды, без возможности ходить или хотя бы позвать на помощь.

На тот момент он не колдовал по-настоящему ни разу, только слушал, как делал это его отец. Но тогда от этого зависела его жизнь. Придя в себя, он воздел ослепшие глаза к небу и продолжал мысленно бормотать все известные ему целебные заклинания, как если бы произносил их в последний раз всего час назад. Он полагал, в действительности они никогда не забывались. Его отец научил его всему. И это помогло.

Когда же Марлоу очнулся и почувствовал себя достаточно сильным для того, чтобы подняться, он посмотрел на ворота ближайшего к нему дома. Во дворе спокойно гуляли куры. На сей раз Мэл понял, что у него не будет другой возможности. Он был тем, кого лишили не только шанса, но и самой жизни. Как еще он мог спасти себя?

Инстинкт убийцы, проснувшийся в нем с невероятной силой, диктовал новоявленному ворлоку, что нужно делать. Мэл теперь стал существом, порожденным тьмой, обреченным вечно пребывать среди теней, охотиться и таиться. Его отец рассказывал про эту последнюю стадию обращения, и Мэл знал, что не выживет иначе. А раз охотиться, то почему бы и не убивать? Почему не следовать своей истинной природе? Если этого нельзя изменить, можно было с таким же успехом этим наслаждаться. Мэл вполне мог обрушить свои темные побуждения на эту деревню, жители которой так жестоко поступили с ним.

Он испытывал безумную жажду мести. Но сначала ему нужно было набраться сил...

Уже на следующее утро женщина в самом крайнем из домов кричала поутру оттого, что кто-то перебил всех ее кур, лишив птиц крови и даже внутренностей. Марлоу сбежал. Его тела не нашли ни рядом с костром, ни в соседнем лесу.

Поселенцы жили в страхе несколько лет, запирая на ночь двери и боясь за своих детей. Они боялись не зря, пятнадцать лет спустя Мэл вернулся в родные края и сравнял деревню с землей, превратив ее в груды углей и дымящегося пепла. Он не нашел там Скайлер или какого–либо упоминания о своей семье. Вместе с другими охотниками Торквемада покинула местность, забрав с собой все упоминания о роде Марлоу, хотя последний оставшийся в живых и знал, что война на этом не заканчивалась. Наоборот, она только начиналась. Мэл был готов убедить их в этом всеми возможными способами.

И тогда он пустился на поиски женщины с черными волосами и зелеными глазами. Он перебирался из города в город, ютясь в ночлежках и чужих домах. Именно такая жизнь и ожидала выжившего сына потомственного колдовского рода. Поначалу он скитался по земле, скрываясь от преследования, проводя бесчисленные месяцы в ползании по лесной грязи в поисках скудной пищи и сна в зловонных норах. Он жил как мог, набираясь сил и знаний, едва выживая в пору зимних холодов, пока его тело еще не привыкло к природным условиям настолько, что Мэл смог спать на земле, не нуждаясь в ночлеге и любой другой пище, кроме мяса.

Он оставался в полном одиночестве, подобно дикому животному в пустыне, и потратил половину жизни на то, чтобы докопаться до сути того, зачем он все еще был тут, если на это не находилось никаких причин.

Те дни были погружены во мрак и уныние; Мэл помнил, как жил, совершенно никому не нужный, и думал, что на свете, кроме него, не было больше ворлоков, живущих столетиями. Других себе подобных Мэл никогда не встречал.

В один день груз эмоций придавил его настолько, что Марлоу не смог придумать, куда еще ему обратиться. Может, инквизиция и преследовала тех, кто исповедовал иную веру, но церковь всегда была тем местом, куда безбоязненно мог зайти каждый, не объясняя никому причин своей тоски. И Мэл впервые в своей жизни сделал совершенно неожиданную вещь: он пошел в ближайший храм Господа. Сел перед решеткой исповедальни. И начал свою речь. И именно тогда он встретил его – того человека, ради которого был готов жить, жить уже не просто ради себя одного, а ради двоих, и встречать каждый новый день с надеждой на то, что прошлое удастся забыть. Ему казалось, что он смог заполнить пустоту в душе и даже отчасти смириться с собственными демонами.

Но при этом Мэл никогда не открывал никому страшной правды о том, как это тяжело – жить вечно.

А затем по какой-то причине все это стало неважным. И охота за Скайлер, и сложность жизни ворлока, и вечность, прижимающая к земле своим весом. Мэл готов был отложить все это на неопределенный срок просто потому, что рядом с ним появился тот, кто сделал это самое вечное существование терпимым… Жаль, что Мэл никогда бы не решился сказать этого Данте прямо.

Данте ощутил, как руки лучшего друга все крепче сжимают его ребра. Дыхание Марлоу в шею показалось бывшему преподобному удивительно горячим. Мэл и Данте стояли, обнявшись, ощущая порывы ласкового ветра, касающегося их своим теплом. Друзья не отходили друг от друга ни на шаг.

– Ты в порядке? – осторожно спроси он, проводя рукой по шее Мэла.

– Я всегда в порядке, – глухо бросил Марлоу.

– Ты хотел что-то сказать мне? – переспросил Данте, которому показалось, что его создатель молчит о чем-то еще.

– Ничего особенного. Давай спать, пес. Утро вечера мудренее…

Комментарий к продолжение 1 Ну вот так. Получается, что застала она его врасплох. А потом Мэлу уже стало не до того, чтобы ее искать, потому что он встретил кого-то получше :)

Вот такой вот балет. Всем дорогим читателям пламенный привет :)

====== Глава 4. Непростое решение ======

У Эма осталась пара минут до полного саморазрушения. Парень схватил подушку и запустил ее в стену, вслед за ней полетели ваза и рама от картины, далее последовало еще что-то бьющееся. Эм не разбирал, что он крушил вокруг себя. Он был на грани отчаяния: бешенство и безысходность клокотали и бурлили в душе нескончаемым потоком, они накатывали волнами и размывали внутренние органы, а слова Элая вертелись в этом вихре как заевшая пленка. «Нам приходилось подавлять тебя, чтобы ты не дурил».

Телохранители хреновы. Конечно, они просто не могли показать свой нос неподалеку; это же так трудно – физически поддержать того, кого они могли бы назвать своим собратом!

Перебирая в голове события прошедших лет без ворлоков, те серые дни, которые Эм едва мог припомнить теперь, он начинал осознавать, что это время действительно прошло для него впустую в эмоциональном плане. Ни вспышек злости и раздражения, ни всполохов магии – ничего этого он не замечал за собой. Вокруг него сгущались непроглядный мрак и полнейшее ничто. Разумеется, ему помогли контролировать ворлочью сущность. Как он мог не понять очевидного?

Сейчас силы вроде бы вернулись, по крайней мере, Эмбер мог чувствовать их пульсацию намного отчетливее, а это значило, что его руки больше никто не держал связанными. Вот только легче от этого не становилось. Наоборот, Эмберу сильнее хотелось разорвать все, что он видел, уничтожить мысли, которые наводняли его голову. Уничтожить все вокруг…

В стену полетел старый анатомический манекен Эмили – на нем мать когда-то тренировалась и изучала строение тела. К черту это все.

Эм ощущал себя загнанной жертвой, лишенной свободы выбора. В изнеможении опустившись на вывороченный и лишенный подушек диван, парень закрыл лицо руками. Что теперь нужно делать, теперь, когда обнаружилось, что ворлоки не покидали город? Самым разумным казалось просто собрать вещи и уйти самому, бежать прочь из этого хаоса. Эм не мог больше стоять и смотреть, как темное облако плывет в его сторону, неся смерть и разрушения. Как Элаю вообще хватило храбрости стоять и спокойно толкать речи про спасение? После всего, что они сделали.

После того, как они убили Лиз.

Эм понимал, что внять советам Элая и сбежать значило бы дать ненужную слабину и встать на одну ступень с колдунами, пуститься во все тяжкие, как они. Стать как они.

Этого не могло случиться. Эмбер обещал себе сделать все возможное, чтобы не походить на Данте. Чтобы ничто больше не напоминало о нем.

От водоворота мыслей раскалывалась голова, и чем больше Эмбер думал, как ему лучше поступить, тем становилось труднее принять верное решение. Он снова вскочил и принялся метаться по развороченному коттеджу, переворачивая новые и новые предметы.

Вокруг стояла мертвая тишина, нарушаемая лишь скрежетом бьющихся предметов. И тут внезапно мороз пробежал по коже, потому что у двери раздался скрип – как будто половица треснула под мощным сапогом. Морриган остановился, давая себе небольшую передышку, вытер вспотевшее лицо и бросил взгляд на вход. На секунду ему показалось, что там кто-то стоит, но это не могло быть правдой. Кому придет в голову слоняться у чужого порога глубокой ночью?

Эмбер только собирался сделать шаг по направлению к окну, чтобы убедиться, что это разыгравшееся воображение подшучивало над ним, как вдруг дверь слетела с петель, а стекло лопнуло и с треском брызнуло осколками, похожими на капли воды. Мальчишка тряпичной куклой отлетел к стене, сползая по ней рядом с манекеном. В его легких от удара не осталось воздуха, в голове стоял невообразимый шум, и все гудело, но сквозь пелену Эм заметил, как прихожую наводняют то ли тени, то ли люди, чьи лица прикрыты капюшоном. Все они носили темные одежды и смахивали на того парня, с которым Дагон разделался на кладбище.

А затем опять последовал какой-то всплеск движения. Эмбер ощутил, что его схватили сильные руки. Он начал бешено отбиваться, изо всех сил стараясь высвободиться, но эти руки держали стальной хваткой.

– Ну привет, ворлочье отродье, – раздался над ухом хриплый голос. – Вот мы и встретились, мальчик.

– Кто ты? Что тебе надо от меня? – Эмбер ожесточенно взмахнул кулаком, стараясь попасть незнакомцу в уязвимое место или в центр капюшона. Ничего хорошего это не принесло: его тело тут же оказалось прижато, словно булыжник навалили сверху. Эм оказался беспомощен, как кролик в когтях охотника.

– От тебя ничего. Скорее, – в голосе прозвучали задумчивые нотки, – мы устали ждать. Твой создатель так и не пришел за тобой, хотя мы надеялись, ты выведешь нас к нему. Я думаю, пора ускорить этот процесс.

На мгновение Эм обмяк, словно подчинившись, а затем попытался напрячь мышцы, чтобы вырваться на свободу и нанести удар. Жестокие руки только еще сильней его сжали, делая всю борьбу жалкой и бесполезной.

– Не будь таким упрямым, мальчик. Тебе сейчас некому помочь. Где те двое, которые были с тобой на кладбище? – прорычала тень ему в лицо, опаляя кожу смрадным дыханием.

– Я понятия не имею, о ком вы. Я даже не знаю их имен… – Эм постарался отвернуться от противной рожи.

Мужчина глянул через плечо, туда, где стояли трое его напарников.

– Врешь. Это те две твари, что шарятся с Мэлом Марлоу, я прекрасно знаю их запах. Я чую каждого до единого ворлока в этой дыре… Включая тебя.

Эмбер собрал последние силы.

– Тогда… Ты найдешь их и без меня, – Морриган посмотрел на тень под капюшоном, стараясь заглянуть в лицо своей смерти. Страха не было. Было безразличие, боль и пустота. А затем он почувствовал, как жесткие пальцы хватают его за волосы, запрокидывая голову и обнажая горло.

– Ты хорошо подумал?

– Катись в задницу, – тихо прошептал Эм. – Лишь бы все кончилось быстрее!

По какой-то причине охотник молчал. Он словно принюхивался к своей жертве перед тем, как нанести решающий удар.

– Удивительно, как скоро вы перестаете напоминать людей, – с изрядным спокойствием констатировал он. – Впрочем, этого следовало ожидать: проходило время, а ты продолжал питаться кровью ворлока. Значит, эта дрянь уже пустила метастазы в твою систему… – шептал он ледяным голосом. – Думаю, нам действительно стоит тебя убрать. Нам нужно было это сделать сразу же, как мы поняли, кто ты такой.

Эм заледенел от этих слов. Напоследок охотник произнес, склонившись прямо к его уху:

– Жаль, что твоя мать умерла зря. Убивая ее, я полагал, что это принесет иные результаты. Впрочем, скажи нам спасибо – ей не пришлось видеть, каким уродом становится ее сын.

В глазах Эмбера полыхнуло ледяное пламя. Молодой человек бешено посмотрел в лицо скалящейся обезьяне. Улыбка, странная, парализованная на одну часть лица, – вот все, что он видел перед собой в это мгновение. А затем, как будто сказанные вчера, в памяти всплыли слова Данте: «Открою тебе секрет. Многое в этой жизни неожиданно. И враг, если нападет, письмо с уведомлением не вышлет. Когда тебе надо усилить заклинание, мысленно рисуй свою руну. Она поможет тебе» – шептал ворлок так близко, словно стоял над самым ухом.

Эм сосредоточился всего на одну секунду. В его воображении скрутилась улитка – его руна, запечатленная на подаренной Данте сережке. Ухо обожгло острой болью и жаром. Нападавший незнакомец вдруг очень громко закричал, а когда Эмбер раскрыл веки, чтобы проморгаться от вспышек перед глазами, он увидел, что сжимающие его кулаки полностью сковало льдом.

– Он заморозил меня! Заморозил! Как это получилось, ведь на мне талисман?! – визжал от боли охотник, силясь вырваться.

Теперь Эмбер повис в его хватке в буквальном смысле этого слова. Холодные пальцы крепко стискивали его одежду, мешая вырваться. И тогда на ум пришла другая мысль… Точнее, это даже была не мысль, а слово, Эм не слышал, чтобы заклинания всплывали в его сознании вот уже целых два года, но сейчас этот момент настал снова.

– Frangere!* – выкрикнул он прямо в лицо нападающему.

________________________

Разбить

Послышался треск и хруст льда. Визг в голове стал нереальным, а может, он звучал снаружи?

– Мои руки! – кричал незнакомец. – Что вы стоите? Сделайте же что-нибудь!

Все снова произошло слишком быстро, чтобы понять. Лед тут же разлетелся на осколки, заставляя охотника завыть от боли. Его кисти теперь напоминали два обрубка, ошметка мяса, криво обрезанных магическим ледяным лезвием. Пока он визжал и корчился, трое оставшихся охотников попытались атаковать, но шлепнувшийся на пол Эмбер порывисто откатился в сторону. Он удвоил усилия, давая поистине бешеный отпор ворвавшимся в его дом уродам.

– Congelo*! – выкрикнул парень самое первое заклинание, которое навсегда сохранилось в его памяти, как спасительное.

________________________

Застынь

Силы, дремавшие в глубине тела, вырывались наружу. Эм слишком долго сдерживал себя, подавляя магию внутри, и сейчас она била нескончаемым потоком, способным погружать в зиму целые города.

Под ногами хантеров образовалось ледяное поле. Атакующие растерялись, не поняв, куда вдруг подевалась твердая земля. Скользя и унизительно падая, они покатились в центр комнаты, крича грязные ругательства, Эмбер же не собирался останавливаться. Он вдруг вспомнил все – до последнего момента – уроки, которые давал Данте, все, что старший ворлок говорил о магии. Слова не имели и половины той силы, что несли в себе эмоции, и значит, нужно было просто захотеть, чтобы хантеры сгинули.

Непримиримая ярость застилала глаза. Отказавшись поддаться, Эмбер сделал собственную боль еще сильнее, и вместе с ней возникло ужасное чувство, как будто душу вырывают из тела подобно молодому деревцу; словно языки ледяного пламени лизали человеческую плоть теперь, когда Эм поддавался порыву. Отголоски этой боли возникли сначала в кисти и плече, а затем разбежались по груди. Эмбер почувствовал сильнейшее головокружение и понял, что комната в мгновение ока сковывается холодом. Дорожки льда с хрустом распространялись по полу и стенам, и вскоре все пространство: диваны и кресло, шторы, коврик у двери и скатерть – напоминало Северный полюс. Если бы не четыре застывшие фигуры, Эмбер не сразу сообразил бы, насколько его эмоции вышли из-под контроля. К сожалению, очевидное оказалось трудно игнорировать.

Эм кашлянул раз, другой. От холода и нервов его начало трясти, но вместе с тем в груди поднималось ненормальное, жестокое злорадство. Парень не мог вспомнить, как это получилось, как он позволил этому произойти. Вспышка силы пробудила в нем стремления, которые лучше было оставить в покое, и предопределила дальнейший ход событий. Жажда мщения, наслаждение запахом страха и свирепый триумф убийства – вот что в действительности кружило голову. Редко Эма обуревали настолько острые вспышки, он никогда не ощущал потребность убивать так сильно. Вены его словно наполнились жидким льдом. Все мысли сделались холодными: Эм не мог думать ни о чем, кроме желания получить кровь убийц его матери.

Они говорили, он не справится один? Элай и Дагон не верили в его силы? Черта с два. Ему никто не нужен, чтобы защитить себя. И они не нужны.

Медленно, как больной, парень поднялся на ноги. Он проскользил по полу к застывшим фигурам охотников, замечая, как перекосились от боли и удивления их жестокие лица подо льдом.

– Убивать говорите? Вы хотите убить колдунов, твари… Ну что же, интересно, как вам удастся это. Из другого мира! – зрачки мальчишки полыхнули ядовитым синим пламенем. Еще никогда Эмбер не чувствовал себя таким сильным, таким сорвавшимся с катушек.

Он с наслаждением схватил замороженный стул.

– Это тебе! За мою маму! – он с размаху ударил одного из охотников предметом мебели. Ледяная фигура треснула и захрустела, но не поддалась с первого удара. – Это тебе за то, что испортили прихожую! – еще один удар посыпался на головы безмолвных фигур. – А это… – Эм изо всех сил зажмурился. – За меня!

Он воздел руки в воздух, точно как показывал ему когда-то Дагон. Магия рванула с кончиков пальцев, заполняя дом кристальным дыханием. Острые и длинные ледяные сосульки вырвались из-под пола, корежа мебель и сохранившиеся половицы. Одна из застывших фигур издала вздох – по крайней мере, так послышалось Эмберу, когда ледяные пики пронзили тело нападавшего насквозь.

Брызги крови алой росой окропили лед. Эм ощутил ненормальное, животное удовлетворение оттого, что он видел перед собой. Наверное, это то, что чувствовали Данте, Мэл или Дагон, когда убивали своих жертв.

Что же. Не так это и сложно.

– Ну а ты, – Эмбер отряхнул ладони и посмотрел на последнюю, лишенную рук фигуру. – Останешься. Не стану до конца уподобляться Данте.

Положив руку на лоб скорчившемуся от боли хантеру, Эм сосредоточился. Капли воды потекли по лицу и подбородку живой статуи, пока голова не оттаяла. Моргающие глаза болезненно уставились на мальчика, совершая слабые движения. Лицо мужчины казалось странным – половина его застыла, словно высеченная из камня, и была обезображена, похожа на морду животного. Это стало видно теперь, когда капюшон не прикрывал лицо урода.

– Твое имя? – тихо, но твердо прошипел Эм.

Мужчина силился повернуться и посмотреть на своих товарищей.

– Ах ты тварь, – он углядел нанизанные на ледяные пики тела. – Надо было не жалеть тебя! Не ждать, когда ты наберешься сил!

– Тебе не повезло, кажется, это уже произошло, – Эмбер сцепил зубы. – Имя!

– Я ничего не скажу тебе! – выплюнул незнакомец, снова переводя глаза на парня. – Для этого тебе придется меня убить!

Эмбера начала утомлять эта беседа. Не узнавая себя, он схватил с пола обломок льдины и полоснул мужчину по лицу.

– Имя! Я убью тебя, если это потребуется! – прокричал он в бешенстве и смахнул кровь с рук.

– Нет! Можешь делать со мной что хочешь! – суровые глаза оставались решительными.

– Ах так? – вкрадчиво осведомился Эмбер. – Знаешь. Убить тебя – это то, что следует сделать незамедлительно, после того, что сделал ты. Но еще я думаю, что мне стоит передать с тобой послание тем, на кого ты работаешь.

Эм криво улыбнулся. Все той же льдиной, изо всех сил вдавливая ее в кожу незнакомца, он нацарапал на его лбу: «Катитесь в Ад». Мужчина стонал от боли, но не разжимал зубы. Эмбер не закончил, пока не был удовлетворен плодами своих усилий.

– Когда они придут за тобой… Скажи им, чтобы они не пытались меня искать. А если, – Эмбер подправил написанное, поставив в конце жирный восклицательный знак, – они попробуют, я размозжу им бошки так же, как сделал это с твоими руками. Ты уяснил?

С этими словами он отбросил льдину.

– Ты труп, мальчик, – охотник выплюнул кровь, стекавшую по его лицу. – Я передам твои слова. Только учти, что для тебя они станут последними.

Эмбер сложил губы трубочкой и закивал, несомненно соглашаясь со всем сказанным. Он заморозил голову нападавшего обратно, чтобы она не болтала слишком много.

Все на этом. Эм не понимал себя, не понимал, как его сил хватило, чтобы сделать все эти вещи, но, осмотрев поле деятельности, он ощутил одно – отсутствие жалости. Пустота в душе, которая возникла в момент сильнейшей вспышки магии, как будто стала объемнее, хотя Эмбер и не почувствовал успокоения от своего поступка. В конце концов, это значило, что он действительно не отличается от Данте и ему подобных.

Оскальзываясь и спотыкаясь, парень на ощупь побрел в кухню. Все казалось ему неродным и странным. Наверное, он больше не имел права пребывать в этом доме, не мог осквернять его своим присутствием. Это место, где он родился и вырос, слишком часто напоминало ему о том, что он потерял. О том, что он уже не человек. О том, что он никогда не начнет нормальную жизнь. О том, что его родители не увидят, каким он стал. Даже работа в этом городе – и та была нужна лишь затем, чтобы занять свои мысли и заполнить черноту в душе. Сегодня эта чернота вырвалась наружу, и не было никакого спасения от ее ядовитых щупалец. Эм понял, что последнее время жил с шорами на глазах, теша себя надеждами на то, что все это каким-то мистическим образом исправится. Но это оказалось неправдой, а магия не работала так. Она работала только тогда, когда нужно было разрушать – жизни, людей, время…

Что же. Значит, выбора и правда не осталось.

Эм прислонился к кухонному стеклу, устало глядя на улицу. Вспышка магии оказалась настолько сильна, что слоем снега теперь покрылись дом, лужайка и подоконники снаружи, и даже забор превратился в сплошную ледяную глыбу. Такое точно не останется без внимания соседей.

– Вот такое хреновое лето,– безэмоционально прошептал парень и прикрыл глаза.

Он уже знал, что будет делать дальше. Но ему хотелось хоть немного собраться с мыслями.

Комментарий к Глава 4. Непростое решение Как сказала моя подруга: ну он и отжог. Точнее... отледенил?

Всем привет. Не злитесь никогда до такого состояния :)))

====== продолжение 1 ======

В середине ночи Данте вздрогнул и проснулся. Он схватился за голову, когда перед его внутренним взором пронесся ряд вещих видений, пугающих своей реалистичностью.

– Он не мог, – тихо прошептал ворлок, проворно сгоняя остатки сна. – Марлоу! Марлоу, проснись!

Мэл, как и всегда, лежал под боком в своем животном обличье. Данте же случайно скинул личину, когда увидел, что натворил его находящийся за многие мили апрентис.

– Мэл, твою мать! – Дантаниэл раздраженно дернул огромную кошку за неподвижный хвост. Марлоу шевельнул лапой и открыл изуродованный шрамом зеленый глаз.

– Превратись в человека. Надо тебе что-то показать! – Дантаниэл сел на землю и выпрямил спину.

– Ну что еще, – рыча и грациозно зевая, Мэл соизволил принять облик парня. – Что тебе надо, пес? Ты пришел за мной сюда нарочно докучать?

– Нет, смотри!

Привычным жестом Дан отодвинул волосы и, чтобы не быть голословным, продемонстрировал создателю свой красный зрачок. В нем отразились поистине устрашающие картины. Мэл скептично выгнул бровь, увидев знакомое лицо: любимое блондинистое создание Данте значительно подросло за пару лет. Теперь мальчик спокойно швырялся магическими силами направо и налево, разбрасывая взрослых хантеров, как шахматные фигурки.

– Что я могу здесь сказать, – изрек Мэл, досмотрев до конца. – Пиздец твоему снеговичку! Он уделал самого Луция, Торквемада ему яйца отрежет, поджарит и заставит сожрать, – ворлок уныло почесал встрепанные волосы и снова сонно прикрыл глаза.

– Мэл! – тон Данте звучал напряженно и раздраженно. – И это все, что ты можешь сказать?

– А что еще? – собиравшийся отворачиваться Марлоу снова повернулся. – Он твой ребенок. Не мой. Сколько раз тебе напомнить?

– Ну ты посмотри, что он творит! Он отпустил его живым! Лучше бы он его ухайдокал и оставил тех троих! – возмущению Данте не было предела. – И вообще, откуда у него такая потрясающая мощь?

– Современное поколение, знаешь. Подростков так сложно понять, все эти прыщи, ночные поллюции, выбросы магии, – фальшивым тоном обеспокоенного педагога заметил Мэл. – Ты же не думал, что он навсегда останется глупым полипом? Его силы растут. Талисман ты ему дал. Научил его всему. Радуйся на свою голову, – голос Марлоу звучал глухо, потому что Мэл снова предпринял попытку завернуть разговор.

Данте хмуро смотрел на него. Если бы он умел стрелять взглядом, Марлоу бы уже захлебнулся в собственной крови.

– Я серьезно, говнюк! Откуда у апрентиса такая сила? Ты же наверняка знаешь ответ!

Мэл ухмыльнулся одним уголком губы.

– Давай вспомним день его обращения, – принялся пояснять он, как маленькому ребенку. – Ты ничего не помнишь?

– Помню что? Я трахнул его у клуба. Не надеялся, что мое знакомство с ним продлится больше десяти минут!

– Верно. Он был девственником, пока ты не запустил лапы в его штаны! Я тебе говорил не связываться с ними? Вот к чему это привело! Его сила непредсказуема, к тому же ее слишком долго подавляли. Он был в бешенстве. Сказать наверняка, куда его заведет собственное колдовство не сможет даже сама Шакс!

– Но ведь чертовы охотники опутаны целой горой амулетов!

– Это уже не ко мне вопрос. Спроси своего недоношенного. Я могу только предположить, что когда мы злимся, заклинания приобретают большую силу, вполне вероятно, что его злоба пересилила магию оберегов.

Зрачки Марлоу гневно блеснули во тьме. Он явно давал понять, что продолжать этот разговор бессмысленно. Осознав это, Дантаниэл обессиленно шлепнулся на лопатки, созерцая огромное звездное небо. Сказать, что ему понравилось увиденное и услышанное, значило бы очень капитально соврать. Конечно, он не ожидал, что Элаю и Дагону удастся сдерживать мальчика долго, но тем более он не ожидал такого мощного выброса энергии. Один-единственный недоученный до конца апрентис одной левой отымел целую группу взрослых охотников, подкованных амулетами, ножами и многолетними знаниями о том, как можно уничтожить колдуна.

До каких же пор тот случай у бара будет напоминать о себе знать, Вельзельвул бы его побрал?

У Данте не было сомнений, что месть, которая последует после этого, будет просто ужасной. Хорошо если от этого цыпленка останется хотя бы пепел. Ворлок повернулся, подворачивая под себя больную ногу и проклиная в мыслях день, когда Эмбер родился на свет.

– Я думал, – внезапно догнал его мысли голос Мэла, – ты говорил, что Гринвуд и мальчишка для тебя остались в прошлом?

Его вопрос прозвучал настолько ехидно, что Данте поморщился от этого тона.

– И? Да, я говорил, – стараясь не поддаваться на провокацию, буркнул Дан.

– И чего ты тогда так завелся? Вибрируешь, как мотор у спортивной тачки.

– Да ты хоть представляешь, что теперь начнется, когда этот идиот покалечил самого Луция – правую руку твоей бывшей? – снова взвился Данте, не понимая, что тут еще нужно объяснять. Похоже, для Мэла эти новости были не так уж удивительны.

Насмешливое и ехидное лицо Марлоу снова обернулось к нему.

– Конечно, – изрек старший ворлок, изгибая губы в саркастической улыбке. – Дело в охотниках. Уж не за них ли ты беспокоишься?

– Нет, я беспокоюсь не за них! – Дантаниэл сложил руки на груди. Он начал жалеть о том, что вообще решил завести этот разговор.

– Я так и думал, – тем не менее, продолжал Марлоу. – Твоя проблема в том, Дан, что ты не можешь разорваться пополам. Ты говоришь, что ты покончил с этим, но это не так, и ты это знаешь.

– Я покончил с этим!

– Да? – Мэл был все еще едок, как утечка ядерного топлива. – Тогда вопрос не по теме: скажи мне, что ты делал эти два года?

– Искал тебя…

– Искал меня, хорошо. И ты никогда не мучился отсутствием мальчишки? Тебе не хотелось вернуться, поговорить с ним… Тебя не мучила совесть от того, что ты не знаешь, как он там и что делает? И тебя не беспокоит сейчас, что он один, не известно где и что целая стая обозленных хантеров готова порвать его в клочья? – тон Мэла пошел на повышение, так что Данте пришлось нахмуриться.